— Теперь что делать?
«Наркоман» передал Кэрри зажигалку.
— Держи ее под трубочкой, понятно?
Она взяла зажигалку осторожно, словно та жгла огнем, и сразу же вернула ее обратно.
— Я не хочу, ясно?
— Эй, это же здорово. Тебе понравится.
Она положила трубочку.
Дженифер хмыкнула:
— Гены папаши-полисмена.
— Да пошла ты, Джен.
«Бритоголовый» подхватил трубочку:
— Теперь моя очередь.
«Наркоман» ударил «бритоголового» по руке:
— Твоя очередь уже прошла, засранец. Сейчас черед Кэрри.
— Может, хватит, а?
Дженифер наклонилась и посмотрела в упор в глаза Кэрри.
— Гены…
Кэрри вся сжалась.
— Я не хочу, понятно? Все, что я про это читала…
«Бритоголовый» заржал:
— Ну, конечно, правильно. А ты что ожидала? Ты думаешь прочитать в газетах, что это здорово? Ты думаешь, что козлы, которые выпускают газеты, расскажут миру, что эта штука вообще ни с чем не сравнима? Подумай, что было бы с табачными компаниями и ликеро-водочными заводами, которые рекламируются в газетах.
— И авиакомпаниями, — добавил «наркоман».
«Бритоголовый» снова заржал:
— Точно. Я хочу сказать, зачем летать на Гавайи или куда-нибудь еще, если можно добраться туда при помощи этой штучки?
— Гены, — поддразнивала Дженифер.
— Отвали, Дженифер, понятно?
— Тогда нюхай.
— Не хочу.
— Потому, что в тебе гены полицейского.
Кэрри встала с матраса, служившего постелью «наркоману», и пошла к окну. Квартира находилась на Сто третьей улице и выходила окном на кирпичную стену, на которую падали солнечные лучи, проходя на своем пути бесчисленное множество падений и отражений. В комнатах стоял специфический запах взрослеющего мальчика, пахло остатками еды, купленной в забегаловках; спермой, вынужденно изверженной, не нашедшей естественного применения. Экземпляры «Хастлер», «Инсайдер». Одна книга — «Две мисс Гренвиль». Пластинки и магнитофонные кассеты, и ничего, на чем все это можно было бы прослушать. Видеокассеты с глупейшими фильмами также валялись где попало.
* * *
— А теперь запиши адрес и номер телефона Дженифер, — сказала Боб-2, — рабочий телефон ее матери.
— Хорошо, бабушка. — Кэрри записала адрес Дженифер и номер телефона, что было лучше, чем сказать о том, что она и не думала идти к Дженифер домой. На самом деле она собиралась сесть на поезд железной дороги «Лонг-Айленд» по авеню Атлантика, там встретиться с Дженифер и поехать в Манхэттен. Номер телефона она взяла из головы, что было лучше, чем сказать о том, что она не знает рабочего телефона матери Дженифер, которая к тому же и не работала, а жила на содержании у дружка — главаря бруклинской группировки «Ангелы тьмы», с которыми вместе ошивалась в одном из баров в Кэрол-Гарденз.
— Обязательно позвони, когда приедешь к Дженифер.
— Хорошо, бабушка.
— На кино денег хватит?
— Да, бабушка.
— И еще. Не ходи на фильмы, запрещенные для просмотра тринадцатилетним.
— Ну, бабушка. Мне ведь пятнадцать.
— Кэролин.
— Ну, хорошо, бабушка.
— Поцелуй меня, дорогая.
Кэрри осторожно поцеловала ее так, чтобы у Боба-2 не треснула пергаментная сухая кожа.
— Иди поцелуй и дедушку.
— Он заснул, глядя бейсбол по телевизору.
— Я передам ему, что ты перед уходом заходила к нему.
— Хорошо. Пока.
— Желаю хорошо развлечься, Кэрри.
— Ладно.
— Свитер брать не будешь? Иногда в этих кинотеатрах бывает так холодно.
— Не замерзну, не волнуйся.
— Не хочешь взять фрукты в поезд?
— О, бабушка, великолепная мысль!
— Может, еще и сосиску возьмешь с белым хлебом и майонезом?
— Нет, спасибо.
— Не ешь слишком много еды из закусочных.
— Не буду.
— Когда будешь возвращаться, позвони, и мы тебя встретим на станции.
— Спасибо, но я дойду сама, ладно?
— Ты уверена в этом?
— Ну, пока, бабушка.
— Пока, Кэрри.
— Счастливо.
— Счастливо.
* * *
— Ну и чем займемся? — спросил «наркоман». Его звали Роб, Рон или Ник, или что-то вроде этого. Такое же имя было и у «бритоголового». «Наркоман» стоял к ней слишком близко. Даже если он и мылся совсем недавно, ему не следовало бы так близко к ней подходить.
— Балдеть будешь или нет?
— А?
— Если не будешь, то тогда тебе следует, знаешь ли, совокупляться, потому что мы будем веселиться, а если не будешь, тогда…
— Я хочу, хочу веселиться, понял?
Он подошел еще ближе.
— Ну, давай.
— Я не…
— Что не?
— … я не решилась.
Он обхватил руками ее плечи и повернул лицом к матрасу.
— Посмотри на Дженифер. Ей уже хорошо.
Кэрри посмотрела и отвела взгляд, который зафиксировал Дженифер, лежащую на спине в комбинации, которую она носила вместо платья, задранной до пояса. Ее колготки сеточкой были спущены до лодыжек. Ботинок «Док Мартенс», черный высокий мокасин и трусики были не сняты. «Бритоголовый» пытался залезть на Дженифер.
— Вот видишь?
— Что?
— Ей уже хорошо. Нам тоже может стать хорошо.
— Здесь есть?..
— Что есть?
— Другая комната?
— Нет.
— Ну, тогда…
— Ну, что тогда?
— Ну…
— Послушай, ты что, стесняешься или что?
— Нет. Да. Нет. Просто…
— Что?
Кэролин украдкой посмотрела в сторону Дженифер, чтобы увидеть, насколько далеко та зашла. Изменений в том, что она уже видела, не произошло. Джен по-прежнему была обута и в трусиках.
— Балдеют, да?
— Не знаю. Наверное.
Мальчик убрал руки с ее плеч, достал трубочку из кармана и чиркнул зажигалкой.
— На вот. Попробуй.
— Я не… Я не…
— Попробуй просто. Не понравится — тогда фиг с ним.
— А это не…
— Что?
— А не надо будет потом увеличивать дозу?
Он заржал:
— Тебя никто не принуждает увеличивать ее. Хочешь увеличивать — увеличивай, но тебя никто не заставляет это делать.
— Честно?
Он опять заржал.
— Честно? Что ты имеешь в виду — «честно»? Я что, похож на козла? — Теперь у него стал враждебный вид.
— Нет.
— Тогда что ты заладила: «честно, честно». Если я говорю что-то, то говорю прямо, и не надо переспрашивать, честно или нечестно.
— Ладно.
— Ладно?
— Я сказала ладно, понял?
Он стал подогревать чашечку трубки.
— Но…
Он протянул ей трубку.
— Я только… Я не…
Он взял ее подбородок и повернул лицо к себе, к трубке, Кэрри ударила его ногой в пах и побежала — прочь из квартиры, вниз по лестнице, из подъезда, из дома, на улицу. Там тоже было не лучшее место для нее. Потому что и там, в дверных проемах, на ступеньках, прислонившись к стенам, не в силах сдвинуться с места, были люди такие, как и он: мужчины, мальчики, одна-две девочки, зашипевшие на нее, насмехаясь и бросая злобные взгляды.