— Ты знаешь, — набросилась Энн на Каллена, едва он переступил порог ее квартиры на первом этаже дома на Риверсайд, как раз напротив памятника Морякам и Пехотинцам, — тебя трудно застать дома.
— Я не живу здесь, — оправдывался Каллен. — Я хочу сказать, что ты права. Дома меня не бывает. Дело не в том, что меня трудно застать дома, а в том, что я не живу здесь.
Она пристально посмотрела на него через очки в черепаховой оправе. Энн сидела в саду и писала, когда он вошел, а теперь стояла, уперев руки в бока. Она была босиком, в большой футболке с надписью «Бракосочетание Ника и Кэтрин. 6 июня 1982, Вашингтон, СТ, 06793».
На рукаве надпись: «Подруга невесты». Ниже даты бракосочетания со временем появилась другая дата — 15 февраля 1987. В этот день Ник и Кэтрин подали на развод. Кроме футболки на Энн были только трусики.
— А я-то тут при чем? — спросила она.
— Я хочу пива, — он прошел на кухню, открыл бутылку пива «Корона», взял ее с собой в ванную, разделся и начал принимать душ.
Вошла Энн. Она слегка оттянула занавеску и села на унитаз. Налила себе пива в пластмассовый стаканчик для зубных щеток и отпила из него.
— Итак, как мы можем объяснить столь странное поведение юной Клэр Лангуа?
— Ее отчима убили, отрезав у него палец на руке. Водителя ее тети застрелил снайпер.
— А ты ведешь себя прямо героически. Ты успеваешь повсюду, как какой-нибудь Эррол Флин.
Каллен направил струю воды на свою шею.
— Правильно я говорю?
Бог знает почему — скорее всего потому, что он принимал душ, Каллен вспомнил маленькое забавное старое здание на Гринич-стрит, к югу от Спринг, неподалеку от гостиницы под названием «Ухо», где они встречались с Энн. На стене было написано: «Не проливайте воду».
— Правильно я говорю?
Каллен полностью отдернул занавеску:
— Черт возьми, Энн, я валюсь с ног от усталости, а ты все жалуешься и обвиняешь меня в том, что я не хочу жить с тобой. Иди ты в задницу со своими жалобами.
Она вздрогнула. Они могли быть грубы друг с другом, но жестокости в их отношениях не было. И спорили они только по существу.
— Выключи, пожалуйста, воду или задерни занавеску. Брызги летят сюда, — она встала и начала тщательно вытирать зеркало, забрызганное водой. К зеркальной раме прикреплена карикатура из «Нью-Йоркера» — женщина-яппи говорит мужчине-яппи: «Позвони мне, когда вырастишь».
Каллен (его любимая карикатура появилась в «Нью-Йоркере» несколько десятилетий назад и изображала двух мужчин, дерущихся на дуэли, причем под правым дуэлянтом был нарисован цветок, а в нем имена: Родион Раскольников, Эмма Бовари, Павел Иванович Чичиков, Кандид, Леопольд Блум, Папагено, Жульен Сорель, Гулливер; под левым же дуэлянтом было написано: Ким Новак) полностью задернул занавеску и нарочно принимал душ еще пять минут, судя по его водонепроницаемым часам, хотя устал до такой степени, что с трудом мог держаться на ногах. Когда он закончил, Энн в ванной уже не оказалось, но она принесла ему большое банное полотенце и стакан холодного пива.
— Извини, — сказала Энн.
— Ты извини меня.
Они примирительно поцеловались. Он нервничал из-за этого банного полотенца: оно непозволительная роскошь. Мужчины никогда не покупают такие вещи и не доверяют женщинам, делающим подобные покупки. Вот почему мужчины не желают переезжать к женщинам, владеющим такими вещами — это показывает им, насколько они сами бедны. («Так вот где ты живешь», — сказала Энн, когда он первый раз привел ее в свою квартиру на Ки-Гарденз. Она, разумеется, хотела сказать: «Как ты плохо живешь».) И холодное пиво в матовом стакане — это тоже излишество. У него дома — Энн присутствовала на одной вечеринке в его квартире — таких стаканов не было. Хотела ли она сказать ему этим?.. Что она хотела сказать ему?
— Сегодня я специально отправилась на Семидесятую улицу, чтобы посмотреть, как выглядит Ист-Сайд в дневное время. С таким же успехом я могла бы побывать в Уильмсбурге, Бруклине или в штате Вирджиния. Жизнь там совершенно отличается от той, которую ведем мы с тобой. На улице почти не видно мужчин — все они заняты заключением сделок и подобной же интеллектуальной работой. Кругом одни женщины, которые, судя по их походке и тому, что у них в руках, совершают обход магазинов. Даже в такую погоду эти дамы разодеты в пух и прах. У маленьких детей там серьезные имена, такие, как Хадсон и Саманта. И гуляют они не с матерями, а с нянями. Антикварные магазины в этом районе такие роскошные, что страшно просто проходить мимо них, не говоря уже о том, чтоб войти туда: ведь можно и разбить какую-то драгоценную вещь. То и дело встречаются платные салоны, где врачи делают пластические операции, и офисы всяких эзотерических организаций, типа поклонников теософии. Когда-нибудь встречался с теософами? Назови-ка какой-нибудь город в Мали.
— Тимбукту.
Она была недовольна его осведомленностью.
— Я хочу рассказать тебе кое о чем.
Он накрыл голову банным полотенцем и стал насухо вытирать волосы. Лучше бы она сказала ему, чтобы он не вытирал голову полотенцем, так как это вредно для волос, а просто причесался. Ему не хотелось отвечать на ее дурацкие вопросы. Но в конце концов ему пришлось закончить свою процедуру. Голова Каллена появилась из-под полотенца.
— Привет, — улыбнулась ему Энн.
— Привет.
— Тебе не следует вытирать волосы полотенцем. Просто расчеши их, вот и все.
— Энн, прошу тебя. Я устал. Я сейчас рухну.
— Значит, сексом заниматься не будем?
— Будем. Нет. Может быть, будем. Утром. Я не знаю. О чем ты хотела мне рассказать?
— Когда Стори назначили комиссаром полиции, он вступил в трест «Коринф-холдинг». Ты знал об этом?
Каллен сел на край ванны и стал потягивать свое пиво. Коринф. Давным-давно он изучал коринфский стиль архитектуры. Он изучал также дорический и ионический стили. Зачем он изучал их, и какая между ними разница? Он не мог ответить на этот вопрос.
— Лайонс настаивал на постройке дворца спорта с целью отвлечения внимания граждан от тех социальных проблем, которых больше чем предостаточно в этом гигантском городе и которые могут погубить его в последнем десятилетии двадцатого столетия, — сказала Энн. — Все думали, что дворец построят, если его построят, в центре. Лайонс удивил всех, дав добро на постройку дворца в районе Клинтон, где он будет смотреться уродливо и не к месту. Кроме того, из-за этого строительства многие люди должны будут переехать в другой район. Но мало кто из них может позволить себе купить новый дом. Ты знаешь об этом.
Но ты не знаешь, что Стори, прослышав о намерениях Лайонса, рекомендовал совладельцам треста «Коринф-холдинг» приобрести участок земли, где будет начато строительство. Они собрали липовые… Не качай головой.
— Я качаю головой потому, что тебя неправильно информировали.
— Меня правильно информировали, — сказала Энн. — Мой источник — я говорю о нем как о мужчине, но это вполне может быть и женщина — также утверждает, что среди тех, кто зарабатывает себе на жизнь поджогами, распространился слух о том, что их услуги, возможно, скоро потребуются в Клинтоне. И просто требуется обратиться к человеку по имени Маркс. Вообще-то это не имя, а кличка. У него на лице шрамы, которые, я полагаю, он заработал, доблестно сражаясь за свое место под солнцем. К Марксу обращаются те, кто хотел бы поджечь то или иное здание, и мой источник утверждает, что к нему в прошлом месяце обращался человек, который хотел, чтобы сгорел «Ралей».
Каллен как бы погружался в теплые воды плавательного бассейна, изображенного на плакате, который висел на стене. (Не проливайте воду.)
Сделав над собой невероятное усилие, он выплыл на поверхность:
— Ты разговаривала с Марксом?
Она покачала головой:
— Ему нужно заплатить пятьсот долларов только за то, чтобы сесть с ним рядом.
— Энн, прекрати, пожалуйста, говорить как игрок. Журналисты — не игроки, а зрители.
— Извини, — Энн уселась у него между ног. — Я не собираюсь умалять твои достоинства. Ты замечательный коп. Вы с Нейлом отлично проявили себя, когда был застрелен этот шофер. Ты дважды спасал Клэр Лангуа. Да, я зритель, но иногда зрители хотят разговаривать как игроки. На соревнованиях по бейсболу нас это всегда смешит.
Говоря это, она провела рукой по его бедру, проникнув под банное полотенце. Ему нравились ее прикосновения.
— А о чем еще ты хотела рассказать мне?
Энн села, скрестив ноги, на коврик, опустив локти на его колени.
— Я хотела спросить тебя, проверил ли ты их алиби.
— Чье алиби?
— Алиби Клэр и ее матери.
— Клэр?
— И ее матери.
— Алиби тут не подходящее слово. Они находились на расстоянии сотен миль от места преступления.
— Это они так говорят.
Каллен сбросил ее локти с колен и обвернулся банным полотенцем.
— Боже, Энн. Нельзя же подозревать всех.
— Почему же нельзя?
Он не знал, что ответить ей на это.
— Лайза и Клэр прилетели сюда из Ист-Хэмптона на полицейском самолете. А в Ист-Хэмптон они приехали из своего дома, который находится в Сэг-Харбор.
— Сэгопонак.
— Это неважно.
— Кто-то еще был с ними в Сэгопонаке? Приглашали ли они гостей? Есть ли слуги или соседи, которые могут подтвердить, что они находились именно там?
— Энн, никому не пришло в голову выяснять это. После того как Чака убили, им сообщили об этом и доставили сюда. Какие еще подтверждения тебе нужны?
— Доставили их сюда. Звучит забавно.
— Иди к черту!
Она вскинула вверх подбородок.
— А ты знаешь, что Лайзу Стори видели около шести часов утра в тот самый день, когда убили Чака? Она ехала в западном направлении на белом «мерседесе», а рядом с ней сидела какая-то женщина. Возможно, это была Клэр, только она спала, опустив голову, так что нельзя было видеть ее лицо.
— Твой источник — точно женщина.
Она с презрением посмотрела на него:
— Он работает в журнале, а живет в Ремзенбурге. Он приезжал сюда на похороны одного знакомого, умершего от СПИДа.
— Как его зовут?
— Какая разница.
— Мне нужно знать.
— …Джон Энтони.
— Джон Энтони?
— Только из-за того, что ты часто не согласен с его обзорами кинофильмов, Джозеф…
— Я никогда не согласен с его обзорами кинофильмов. И я не согласен с ним, потому что он часто не замечает происходящих на огромном экране событий или делает ошибочные выводы. Вследствие этого я ставлю под сомнение все, о чем говорит этот человек. Я сомневаюсь, что в машине сидела именно Лайза, а рядом с ней спала Клэр. Я не уверен, что это был «мерседес», ехавший со скоростью шестьдесят миль в час.
— Скорее, он ехал со скоростью восемьдесят миль в час. Энтони лишь мельком видел сидящих в автомобиле.
— Энн!
— Не беспокойся. Прежде, чем это появится в печати, я проверю все факты.
Каллена вдруг осенило:
— С какой стороны они покидали город?
Энн торжествовала:
— Я знала, что ты спросишь об этом. Со стороны Счастливого Озера. Они проделали большое расстояние.
— Ты ведь не оспариваешь тот факт, что они находились в Ист-Хэмптоне, когда за ними прилетел самолет?
— Конечно же нет.
— Но ты полагаешь, что они прибыли в Нью-Йорк в ту ночь, а потом уехали из него.
— Да.
— Но ты же не считаешь, что они приехали утром, пробыли в городе до вечера, убили Стори, а потом вернулись назад как раз вовремя, чтобы успеть на присланный за ними самолет.
— Не говори глупостей, — сказала Энн, подражая произношению Бронсона Пинчо из фильма «Полицейский из Беверли-Хилс».
Они помолчали.
— Извини, что я кричал на тебя.
— Ты меня извини, — Энн вновь просунула руки под банное полотенце и сжала его бедра.
Она ласкала их.
Он сорвал с себя полотенце и бросил его под раковину.
— Энн!
Она опустилась на колени и стала лизать его.
Джо часто фантазирует на эту тему, только в его фантазиях он принимает душ, а она отдергивает занавеску и садится на край ванны, опустив голые ступни ног в ванну. Ее ноги широко расставлены. На ней красное платье, которое все больше и больше намокает. Волосы у нее тоже мокрые. Она лижет его и пьет воду, которая течет по его телу.
— Энн!
Не выпуская его член из своего рта, она стала стягивать с себя футболку и, только на минутку оторвавшись от него, сняла футболку через голову и швырнула ее туда, куда он кинул полотенце.
Он постучал пальцами по ее плечу:
— Энн?
Она посмотрела на него снизу вверх, точно так же, как она смотрела в его фантазиях, только у нее было довольное, а не раздраженное выражение лица.
— Пожалуйста.
Она остановилась, выпустила его член изо рта и присела на корточки.
— Чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты оставила это.
Она посмотрела на его член в состоянии эрекции, а потом на него самого:
— Что я должна оставить?
— Лайза и Клэр приезжали в город. Ну и что? Может быть, они просто ездили в Вестсайдский теннисный клуб поиграть в теннис. Они ведь обе хорошо играют в теннис.
Эта мысль казалась Каллену совсем не глупой, особенно принимая во внимание те обстоятельства, при которых она пришла ему в голову. Энн встала на ноги, отошла подальше от него и прислонилась спиной к двери, на которой висел плакат, изображавший супермена гигантского роста. («Я всегда хотела иметь рослого мужчину», — говорила Энн редактору журнала, упрашивая его продать ей этот плакат.)
— Ради нее ты готов на все, не так ли? — спросила Энн и подумала: «Змей».
Если бы его неожиданно не бросило в ванну, при падении куда он как следует стукнулся спиной и локтем, а также растянул сухожилия на руке, пытаясь смягчить падение — он сказал бы ей, что всего лишь выполнял свой долг. И Энн прекрасно знала, что он очень хотел устраниться от участия именно в этом деле. Но Каллен вынужден был исполнять свои обязанности, ибо его учили, как нужно оценивать ситуацию, реагировать на те или иные события, не руководствуясь при этом личными симпатиями или антипатиями, используя весь свой опыт, все свои способности и навыки. И так далее и тому подобное. Короче, он сказал бы ей, что она говорит чушь (не проливайте воду!), чушь и еще раз чушь.
Взрывная волна от зажигательной бомбы, брошенной через открытое окно квартиры, ударила в дверь ванной, к которой прислонилась Энн, бросив ее саму на вешалку, где висели полотенца. Таким образом она была избавлена от необходимости слушать ответ Каллена на ее вопрос.