ШТАБ-КВАРТИРА МОССАД,

КАБИНЕТ ДИРЕКТОРА

5 сентября. 23.20

Десять начальников отделов сидели вокруг длинного, темного, обшитого пластиком стола, поставленного перпендикулярно к большому столу красного дерева. Вот уже почти десять минут они ожидали директора Моссад.

Амос располагался ближе всех к директорскому столу, с правой стороны; хотя места официально и не были ни за кем закреплены, все знали, что Амос претендует именно на это место. Кресло возле него занимал большой человек с застывшей, кривой улыбкой, начальник отдела обеспечения.

Слева от него сидел начальник отдела научных изысканий; покачивая головой, он читал донесение агента. По его белым волосам и ссутуленной спине можно было легко определить, что он старейший из всех начальников отделов. Рядом с ним был Марк, затем заместитель начальника отдела технологии сам начальник находился в госпитале, и он временно исполнял его обязанности. Молодой человек был неряшливо одет и сосредоточенно читал какое-то техническое пособие. По другую сторону стола Муса тихо беседовал с начальником Масады, хорошо сложенным, исполненным чувства собственного достоинства человеком, единственным, на ком был строгий костюм. Функция Масады заключалась в том, чтобы под надежным прикрытием посылать израильтян со специальными заданиями в арабские страны, их работа считалась самой опасной во всей Моссад. Как отдел, она была в полной изоляции от всей остальной Моссад, микрокосмическая Моссад внутри более крупной структуры.

Этот человек также курировал специальный Отряд в Масаде, подотчетный непосредственно директору Моссад, своего рода преторианскую гвардию. Это подразделение имело кодовое название «Штык» или на иврите «Кидон», что вполне соответствовало его задачам, одной из которых было осуществление убийств.

Ближе к директору помещался невзрачного вида человек, который, глядя в потолок, махал рукой перед лицом в тщетной попытке отогнать тяжелое облако дыма. Это был старший психолог, единственный некурящий во всей комнате. Его ближайшим соседом был начальник контрразведки, странноватый человек пяти футов двух дюймов роста, с лысой головой и огромным луковицей носом. Он читал отпечатанный на принтере текст, подчеркивая некоторые места желтым фломастером и прикрывая рукой страницы от начальника отдела связи, который тянул шею, пытаясь их прочитать. Отдел внешних сношений осуществлял связь с разведывательными управлениями всего мира, образно выражаясь, он «стелил мягкий матрас» для разведчиков, обеспечивая им защиту в случае провала. Человек он был очень красивый, но лишенное всякого выражения лицо порождало сомнение в его интеллекте.

Как раз в тот момент, когда Аврахам Алон, директор Моссад, вошел в свой кабинет, послышался пронзительный гудок поезда, идущего в Хайфу, на переезде в пятистах ярдах восточнее здания; этот гудок как будто возвещал о его прибытии. Аврахам был одет в шорты цвета хаки, сандалии и легкую зеленую спортивную рубашку. В этом отношении он был полной противоположностью своему предшественнику, который любил попижонить. Кроме того, Адмони отличался мягким характером, ему не хватало самообладания. Зато Аврахам был боссом в полном смысле этого слова.

Усевшись в свое кресло, он положил перед собой донесение агента рядом с пачкой сигарет. Без особых церемоний Аврахам обвел взглядом своих подчиненных, чтобы убедиться, что все приготовились его слушать.

— Вы все уже наверняка прочитали этот документ? — произнес он, показывая на донесение.

Все закивали головами.

— Сегодня мы не будем заниматься его обсуждением… — Он остановился, ожидая, когда Орен, его адъютант, сядет в кресло у двери и начнет вести протокол. — Дело чрезвычайно серьезное. С одной стороны выясняется, что среди нас, возможно, есть осведомитель, я подчеркиваю: возможно. В то же время нас предупреждают о готовящемся террористическом акте. — Он повернулся к начальнику контрразведки. — Что вам удалось узнать после нашего разговора?

— Видите ли, — сказал человек с большим носом, прочищая горло. Он явно нервничал, ибо занял свое место совсем недавно. — Насколько я могу судить, в Моссад не может быть осведомителя.

— Почему вы так уверены? — спросил директор.

— Как вы знаете, каждые шесть месяцев мы проводим проверку всех сотрудников Моссад на детекторе лжи. Что до разведчиков, то мы проверяем их еще чаще. Поскольку у нас нет доказательств обратного, я должен заключить, что среди нас нет осведомителя.

Поколебавшись, он добавил:

— Если только…

— Что «если только»? — резко спросил директор, наклоняясь вперед.

— Если только он не появился в последние шесть месяцев или каким-то образом избежал проверки.

— Так. — Аврахам посмотрел на Орена, чтобы убедиться, что адъютант записывает все его слова. — Контрразведка немедленно же приступит к проверке, и я поручаю вам лично, он ткнул пальцем в сторону человечка, старательно вытиравшего пот, обеспечить, чтобы все, решительно все, прошли тест. — Аврахам за курил сигарету и повернулся к Амосу. — Я хочу, чтобы все ваши отделы в посольствах допросили всех агентов, выяснили, что они знают об этом Лисе, который предположительно должен возглавить террористов. Все остальные операции следует приостановить до окончания этой работы. -Амос нервно постукивал пальцами по спичечной коробке.

— Как быть с операциями, где только сейчас устанавливают контакты? Не могу же я просто отозвать своих людей.

— Приостановите всякую деятельность. — Аврахам слегка повысил голос. — Если есть какие-нибудь действительно неотложные дела, обговорите их со мной лично. Ясно?

Аврахам не слишком жаловал Амоса, которого за его спиной называл «трепачом». Не жаловал еще тогда, когда был начальником оперативного отдела, а Амос его заместителем; не жаловал и теперь.

— Хорошо. Но я протестую против того, чтобы имя моего агента того, что послал донесение, скрывали от меня. — Амос побагровел, его губы приобрели бледносиний оттенок.

— Я вас понял, — сказал Аврахам. — Но я решил, что этим делом будет заниматься специальная группа. По моему мнению, обнаружение и уничтожение новой террористической группы и «крота» взаимосвязаны, соответственно и следует строить наши действия. Я хочу, чтобы все распоряжения Мусы, который возглавит специальную группу, пользовались приоритетом. В состав группы войдут преимущественно сотрудники Масады, так чтобы операция охватывала весьма ограниченный круг людей.

Аврахам встал, быстро оглядел сидящих и спросил:

— Есть ли какие-нибудь вопросы?

В кабинете царило молчание.

— И еще одно, — сказал Аврахам, — я уверен, что директор Шабака будет просто счастлив доложить премьер-министру, что в Моссад якобы завелся «крот», чтобы вывалять нас в грязи. Поэтому полученные от агента сведения необходимо держать в строжайшей тайне. Если произойдет утечка, я сам лично найду виновного. И уж поверьте мне, — на его лице появилась жестокая улыбка, — это будет для него самый черный день в его жизни.

Он повернулся к начальнику Масады.

— Вы и Муса останьтесь. Я хочу поговорить с вами.

Оба, кого он назвал, вновь уселись. Аврахам тоже сел и переключил свое внимание на извлеченное им из ящика стола досье, показав жестом, что совещание окончено.

Когда все разошлись, Аврахам пересел поближе к двоим оставшимся. Очевидно, предполагался неофициальный разговор.

— Я хочу, чтобы вы нашли для меня этого «крота», — сказал он, делая упор на каждое слово. Он редко бывал таким разгневанным. — Мы не можем ничего делать, пока не найдем этого стукача. Ты говорил, у тебя есть какой-то план? — спросил он у Мусы.

— Я бы не назвал это планом, скорее кое-какие предложения, как действовать.

— Выкладывай.

— Я вызвал Натана, но мне нужно ваше одобрение. Он работает в отделе Аль.

— Ну и что? — Практически приостановив всю деятельность своей организации, Аврахам проявлял вполне понятное нетерпение.

— Я хочу объединить его с отрядом «Кидон» и снабдить всей получаемой информацией. А как только мы установим местонахождение террористов, он сможет приступить к непосредственным действиям. И никто, кроме отряда «Кидон», не будет в курсе происходящего.

Аврахам откинулся назад, глубоко вздохнув.

— Почему именно Натан?

— Потому что это он завербовал агента Нечистая Игра. К тому же я ему доверяю.

— А что думаете вы? — Аврахам повернулся к начальнику Масады.

— Я согласен с Мусой. И уже сказал Амиру, чтобы он встретился с Натаном. Амир возглавляет одно из трех подразделений «Кидона», — объяснил тот. — Я сказал ему, что он получит распоряжения непосредственно от Мусы. Меня заботит только одно…

— Что именно? — спросил Аврахам.

— Офицеры разведки еще никогда не работали непосредственно с «Кидоном». Не думаю, что их можно легко совместить. «Кидон» особый, специализированный отряд, и он не привык работать с людьми посторонними.

— Послушай, — перебил Муса. — Я лично доверяю Натану, кроме того, он командовал морскими пехотинцами. Если кто-нибудь и сможет сработаться с ними, то только он. К тому же у нас нет никакого выбора.

— Хорошо. — Аврахам встал. Было ясно, что он уже принял решение. — Объедините их и найдите террористов, прежде чем они смогут причинить какой-нибудь ущерб, — сказал он, повернувшись к Мусе. — Я хочу, чтобы меня информировали о каждом их шаге и чтобы я мог отозвать их в любое время, если сочту нужным. Ясно?

— Ясно. — Муса улыбнулся.

— И еще одно, — сказал Аврахам, возвращаясь на свое место. — Прежде всего займитесь «кротом». Мы ловим террористов каждый лень, но я хочу, чтооы поймали этого «крота». — Он ткнул указательным пальцем на Мусу. — Любой ценой. Понятно?

Муса направился прямо в кабинет Амира в штаб-квартире Масады, которая помещалась в самом центре комплекса, на втором подземном уровне. Когда пришел Муса, Натан уже сидел на маленьком диванчике в углу кабинета, проглядывая какой-то журнал. Амир говорил с Марком об открытках, пришпиленных к пробковой доске у него за столом.

— Здравствуй, Муса, — сказал Натан, очевидно радуясь встрече со своим бывшим наставником и старым другом.

Натан был среднего роста, с черными, уже седеющими на висках волосами. Его загорелое квадратное лицо с сильным подбородком выглядело бы очень суровым, если бы не мягкий свет его светло-зеленых глаз. Он был из тех людей, что всегда имеют опрятный вид, даже если не брились, а Натан в этот день был небрит. Среди мужчин он считался хорошим другом, а среди женщин привлекательным любовником. Его товарищи по работе знали его как человека сдержанного, но достаточно откровенного, когда он отстаивал свою точку зрения. Он был настоящим рабочим ишаком. Ходил в выцветших джинсах и белой тенниске. Муса обеими руками схватил руку, протянутую Натаном, и крепко ее пожал.

— Как поживаешь, Малыш? — Он всегда пользовался кодовым именем Натана, когда они оставались наедине, ибо это имя некогда выбрал он сам. — Давно мы с тобой не виделись.

— Да, — сказал Натан. — Что нового?

— В сущности, ничего. Если бы с каждым годом я не становился старше, все было бы отлично. — Все рассмеялись.

— И много уже набежало? — спросил Натан.

— Итак, — не отвечая на его вопрос, — Муса поглядел на Марка и Амира, — эти ребята уже ввели тебя в курс дела?

— Нет, — ответил Натан.

— А я должен был ввести его в курс дела? — Марк явно смутился.

Муса глубоко вздохнул.

— Ничего страшного, сказал он, присаживаясь на край Амирова стола. — Начиная с полученного из Дамаска донесения он подробно изложил события этого дня.

Марк, который знал все, что произошло, вплоть до того времени, когда он вышел с совещания, одобрительно кивал головой, пока Муса не перешел к изложению того, что было позднее. Заключил он свой рассказ словами:

— Таково положение дел на этот момент. Аврахам хочет, чтобы вы действовали в полной изоляции от всей остальной Моссад, потому что согласно полученной информации среди нас завелся иуда.

— Погодите, — перебил его Марк. — Вы утверждаете, что среди нас есть «крот», но ведь это еще не доказано. Пока не будут получены прямые доказательства, мы не должны склоняться к определенному мнению. Помните, что сказал босс? Мы не уверены.

— Что страшного в предположении, что среди нас есть «крот»? — спросил Амир.

— Это предположение может повлечь за собой охоту за ведьмами. — Марк мрачно поглядел на него, сел и закурил сигарету.

— Ну что ж, — сказал Муса, — здесь, в нашей особой группе, мы будем исходить из предположения, что среди нас в самом деле есть «крот». — Он встал, подошел к кофейнику в углу и налил себе чашку. — Я не успокоюсь и вам тоже не дам успокоиться, пока мы не отыщем и не схватим его. — С хмурым видом он повернулся к своей маленькой аудитории. — Нам будет оказана вся необходимая поддержка. Аврахам предоставляет в наше распоряжение неограниченные средства, и мы можем приступить к работе немедленно. Натан, ты будешь руководить операцией на месте и с этого момента будешь временно числиться в составе особой группы. Руководство всей операцией возложено на меня. Марк осуществляет, связь, Амир представляет Масаду и подбирает необходимых людей. Его группа из «Кидона» в твоем распоряжении. А теперь, прежде чем продолжать обсуждение…

— Минутку, — перебил его Натан. — Но я не играю в такие игры. Я работаю один. Вербую агентов. — В его голосе не было никаких колебаний. Было ясно, что он огорчен предлагаемой ему ролью. — Я разведчик, подготовленный для одной-единственной цели находить и вербовать агентов, только это я и умею делать хорошо.

Муса поднял руку и с улыбкой кивнул головой.

— Я отлично знаю, для какой цели ты подготовлен и на что способен. Самое главное то, что я хочу, чтобы ты это сделал, и знаю, что ты можешь это сделать. Это я и сказал нашему шефу. Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я выглядел в его глазах пустобрехом?

Натан недоверчиво покачал головой. Спорить с Мусой было бессмысленно.

— А теперь насчет Нечистой Игры, — продолжал Муса, глядя в упор на Натана. — Можешь ли ты заключить по его донесению, что оно не инспирировано сирийцами?

Натан ответил не сразу, а лишь по некотором размышлении:

— Нет. В таком случае он вел бы себя честно с сирийцами. Думаю, ему совсем не хочется, чтобы его повесили.

— Условились ли вы о какой-нибудь системе предупреждения? — допытывался Муса.

— Да, конечно, но если вы спросите меня, уверен ли я полностью, что он воспользуется этой системой, я отвечу нет. — Натан повернулся к Амиру. — У тебя есть люди в Дамаске?

— Почему ты спрашиваешь? — вмешался Муса.

— Мы должны установить, наблюдение за домом Нечистой Игры и вести его до, во время и после следующей передачи. Так мы сможем узнать, наблюдают ли за ним сирийцы, действует ли он по принуждению?

— Мой человек может быть там через сорок восемь часов, — сказал Амир, обращаясь к Мусе.

— Это значит, что сейчас там у тебя никого нет, — ответил Марк.

— Нет никого, с кем бы я мог срочно связаться. Не забывай, что мои люди не разведчики в вашем понимании — они бойцы. Мы посылаем туда людей только в случае надобности. Да и как мы могли бы связываться с моим человеком?

— Как со всеми другими агентами, — сказал Марк.

Натан кивнул в знак согласия.

— Да вы что, все спятили? Мы же говорим не о каком-нибудь здешнем вонючем арабе. — Амир взволнованно заходил по комнате. — Если вам нужно, чтобы в Дамаске был наш человек, я должен послать кого-нибудь. Но это не в моей компетенции. — Он повернулся к Мусе. — Вам придется договориться с моим боссом.

— Я сделаю все, что необходимо, — сказал Муса. — Вы все как будто недопонимаете, какое важное задание вам поручается. — Он сделал паузу, и все трое устремили на него свои взгляды. — У нас в самой жопе сидит «крот». Он может раскрыть противникам все наши тайны. Кто знает, скольких наших агентов он уже сумел провалить. — Он закурил еще сигарету. — Есть также одна вещь, которую вы должны понимать совершенно ясно. С этого дня мы единая группа, работаем сплоченно, доверяем и помогаем друг другу. И если кто-нибудь из вас проболтается о том, что мы делаем, я лично, своими руками, отрежу ему яйца. Думаете, я шучу? Ошибаетесь. — Он обернулся к Натану. — Как по-твоему? Что за игру ведет этот твой чертов агент?

— Если он играет честно, а я думаю, что это так, у него гораздо больше информации, чем он сообщил в своем донесении.

— Что ты хочешь сказать? — не понял Марк.

— Этот человек — неплохой игрок в покер, он помешан на деньгах. Цель его сообщения возбудить наш интерес, а затем он попробует сорвать с нас большой куш. Это опасная игра, которая может для него плохо кончиться.

— Полагаю, — сказал Натан, — нам придется поехать туда и посмотреть, какие карты у него на руках. Но сперва надо удостовериться, что он не ведет двойную игру. Для этого необходимо установить за ним тайное наблюдение.

Амир кивнул.

— Понятно. Когда мы должны установить наблюдение?

— В следующий четверг. Он ведет передачи по четвергам.

— Мы что-нибудь придумаем, — сказал Муса. — Завтра отведешь Натана в его новый кабинет, Амир, там мы и встретимся… До завтра, Малыш, — сказал он Натану. — Приятно снова работать вместе с тобой. Напоминает добрые старые дни.

Натан пожал протянутую Мусой руку.

— Приноси мне копии всех входящих донесений, — велел Муса Марку. — Ясно?

— Да, сэр. — И Марк отдал шутливый салют.

— Не паясничай, Марк. Тут нет, решительно ничего смешного.

— Хорошо, Муса, расслабься. С этой минуты ты будешь получать все донесения.

— Помни, что я всегда тебе говорил, — сказал Муса Натану. — Пусти в ход все свое воображение. И не гнушайся никакой военной хитростью. — Не ожидая ответа, он вышел.

Марк покачал головой, слабо улыбнулся.

— Иногда он загоняет тебя в угол, но, по крайней мере, он честен. До завтра, ребята. — И он тоже ушел.

— Хочешь выпить? — спросил Амир у Натана.

Он открыл дверцу бара орехового дерева, где стояло множество бутылок.

— Неплохо живешь, — заметил Натан. — Мне, пожалуйста, текилы.

— Как ты ее пьешь?

— Просто налей в стакан. Без соли и без лимона, это все излишества.

Амир вручил Натану стакан с питьем.

— Спасибо, — сказал Натан, поднимая стакан. — За здоровье Нечистой Игры, человека, который швыряет камни из стеклянного дома. Дай Бог ему уцелеть.

Амир тоже поднял стакан.

— Дай Бог.

Он сел напротив Натана, который сказал:

— Сейчас у нас нет никакой зацепки, с которой мы могли бы начать. Поэтому, пока такая зацепка не появится или Нечистая Игра не выедет из Сирии, мы можем только плевать в потолок.

— Наверно, ты прав, надо выждать, — согласился Амир. — А пока скажи мне, что ты знаешь об отряде «Кидон»?

— Немногое. Как и все. Знаю, что они делают и тому подобное, но это все.

— Поскольку ты будешь работать с нами, я хотел знать, в какие подробности должен тебя посвятить. Значит, встречаемся завтра, в этом новом твоем кабинете.

— А как я туда попаду?

— Я отвезу тебя. Во всяком случае, ты не сможешь въехать на базу на своей машине.

— Итак, заметано. Где мы встречаемся? — спросил Натан.

— Где ты живешь?

— Около двух кварталов от отеля «Шератон».

— Может, в вестибюле отеля? Скажем, в тринадцать ноль-ноль?

— До скорого свидания, — сказал Натан.

Ночь выдалась невыносимо душная, откудато с берега несло гарью, вероятно, за песчаными холмами к западу шла гулянка. Безмолвие лишь изредка нарушал шум проносящихся мимо автомобилей. Помахав рукой часовому в стеклянной будке, Натан вышел из ворот и пересек шоссе напротив территории загородного клуба. Он направлялся к своей машине, когда на ближайшей автобусной стоянке заметил проститутку. Она была в облегающей мини-юбке, груди замотаны шарфом. Увидев его, она размотала шарф, показывая ему свои груди.

— Хочешь перепихнуться? — окликнула она его с сильным русским акцентом. — Для тебя все что угодно, и всего за сорок шекелей.

— Спасибо, — ответил он, не останавливаясь.

— Двадцать! — крикнула она, когда он подошел к машине.

Он помахал ей, выехал на шоссе и повернул на юг, к Тель-Авиву. На какой-то миг он вспомнил о другой ночной птице, которая была сейчас далеко-далеко. Звали ее Франческа, и работала она на Пьяцца-Навона в Риме. Она была хороша собой, а он, как раз искал женщину. Он отвел ее в ближайший отель, где она потребовала деньги вперед. Вернувшись из ванной, он нашел ее на кровати лишь в черном поясе и чулках. Тело у нее великолепное, было на что посмотреть. Он тогда очень ее удивил: сел рядом и, лаская ее груди, сказал, что хочет нанять ее на несколько недель для одного клиента. Клиент не должен знать, что она проститутка. Она въедет в маленькую элегантную квартирку и будет разыгрывать из себя благородную даму… вплоть до истечения срока их договора. Она прикинется, будто влюбилась в этого человека, переедет к нему в отель на две недели и приложит все усилия, чтобы клиент был счастлив. «Пусть эти дни останутся для него незабываемыми» — так он сказал тогда.

Затем он перекрестил ее в Каролину.