«…В ночь на 4 ноября проснулся, – пишет А.И.Солженицын, – а мысли сами текут, скорее записывай, утром их не поймаешь. С утра навалился работать – с наслаждением, и чувствую: получается!! Наконец-то!- ведь 33 года замыслу, треть столетия – и вот лишь когда…» (1)

Но не успел Александр Исаевич войти в работу. «В 11 часов – читаем мы в «Теленке», – звонок, прибежала секретарша из СП (Союза писателей – А.О.), очень поспешная, глаза как-то прячет и суетливо сует мне отпечатанную бумажку, что сегодня в 3 часа дня совещание об идейном воспитании писателей» (2).

И надо же так случиться, что Александр Исаевич, который до этого полностью игнорировал свою местную писательскую братию и все ее мероприятия, на этот раз, несмотря на то, что на него впервые за долгое время нахлынуло писательское вдохновение, вдруг отложил перо и отправился на совещание. И на какое? «Об идейном воспитании писателей». А совещание оказалось заседанием Рязанского отделения Союза писателей РСФСР, на которое был вынесен один единственный вопрос – о писателе Солженицыне (3).

Заседание продолжалось около трех часов и завершилось исключением А.И.Солженицына из Союза писателей (4). Первой, кому он сразу же позвонил, была Наталья Дмитриевна, но ее «не оказалось дома» (5). А в 18.00 из Москвы позвонила Наталья Алексеевна и, узнав об исключении мужа, сразу решила вернуться в Рязань (6).

По сведениям КГБ, “по окончании собрания Рязанского отделения Союза писателей 4 ноября 1969 года СОЛЖЕНИЦЫН связался по телефону с редактором отдела прозы журнала “Новый мир” БОРИСОВОЙ И.П. и, сообщив о произошедшем, просил позвонить ТВАРДОВСКОМУ, но не для того, чтобы он сейчас что-нибудь предпринимал. На приглашение приехать в Москву 5 ноября в Союз писателей РСФСР СОЛЖЕНИЦЫН заявил, что торопиться с выездом не намерен"(7).

В этот же день, 4 ноября 1969 г., А.И.Кондратович записал в дневнике: “А.Т. зашел ко мне, встревоженный, весь напрягшийся. “Вы знаете, что Солженицына исключили из Союза?”. “То есть как?” – спросил я. Еще ничего не знал. “А вот так. Исключили в Рязани. Он мне только что сам звонил об этом…Говорил спокойно. В детали не вдавался” (8).

Ночь с 4 на 5-е ноября Александр Исаевич почти не спал. Может быть он переживал случившееся? Нет, он делал запись заседания Рязанской организации СП (9). Лег запоздно, а «в 6 утра, – читаем мы в «Теленке», – проснулся, включил по обычаю “Голос Америки”, безо всякой задней мысли, и как укололо: “По частным сведениям из Москвы, вчера в Рязани, в своем родном городе, исключен из писательской организации Александр Солженицын”…Четыре раза в кратких известиях передали. Четыре раза в подробных. Хор-рошо !» (10). По свидетельству А.М.Гарасевой, она услышала об этом по радио еще раньше, в два часа ночи (11).

5 ноября решение рязанской писательской организации было утверждено Секретариатом Союза писателей Правления РСФСР (12). Желая предпринять ответные действия, сторонники А.И.Солженицын ждали его приезда в Москву, но он целую неделю оставался в Рязани. За это время им было подготовлено «Открытое письмо Секретариату Союза писателей СССР». С ним 11 ноября он и появился в столице (13). В этот день А.И.Кондратович записал: «Приехал Солженицын. На лице огорчения особого не видно. Напротив» (14).

К этому времени в Москве уже кипели страсти. Был поднят вопрос о необходимости срочного созыва Пленума Правления Союза писателей, раздавались голоса, что инициативу в данном деле должен взять на себя «Новый мир». Однако когда с таким предложением обратились в А.Т.Твардовскому, он на такой шаг не решился, заявив, что кое-кто желает выманить медведя из берлоги, чтобы разделаться ним. Александр Трифонович имел в виду то, что подобная акция, могла быть использована как повод для разгона редакции журнала (15).

Понять А.Т.Твардовского можно, но, как показало развитие событий, его осторожность не спасла «Новый мир» от разгрома (16).

Повидавшись с Александром Трифоновичем, Александр Исаевич отправился к Н.Д.Светловой, а уезжая в Жуковку, оставил у нее «ленинские главы разных узлов – в расчете, что это дальше нормально переправится на хранение» (17).

На следующий день, 12 ноября Секретариат Союза писателей обнародовал свое решение об исключении А.И.Солженицына из Союза писателей, после чего Александр Исаевич сразу же пустил в обращение «Открытое письмо» (18), которое было адресовано не столько Секретариату Союза писателей, сколько руководству государства и партии. В нем в частности говорилось: «Протрите циферблаты – ваши часы отстали от века. Откиньте дорогие тяжелые занавеси – вы даже не подозреваете, что на дворе уже рассветает» (19). И далее: «Слепые поводыри слепых! Вы даже не замечаете, что бредете в сторону, противоположную той, которую обьявили» (20).

«А через день утром ко мне, – пишет А.И.Солженицын, – в Жуковку приехал люшин двоюродный брат с просьбой от Люши абсолютно срочно приехать. Что же еще могло случиться? Укололо меня: провал! после моего ухода пришли к Але с обыском! Да как же мог я опять, так неосмотрительно сам все провалить?…Криминальнее ленинских глав, да еще XIV Узла уже советского времени, глава с Дзержинским, – вряд ли что могло и быть, только «Архипелаг»…А оказалось: какая-то статья в «Литгазете», на которую, по мнению Люши и новомировского круга, надо немедленно отвечать…Мелочь какая!» (21).

Исключение А.И.Солженицына из Союза писателей и его «Открытое письмо» вызывали широкий общественный резонанс как в нашей стране (22), так и за рубежом (23). Его имя, итак получившее особую известность после «Письма к съезду», теперь стало символом бескомпромиссной борьбы с советским режимом.

«Двадцать четвертое ноября, – вспоминала Н.А.Решетовская, – Александр Исаевич провел в Москве. Был у врача, виделся с друзьями…Вечером мы – в Большом зале консерватории, на концерте Ростроповича». После концерта к А.И.Солженицыну подошла троюродная сестра Ростроповича и познакомила его с мужем. «Он, – отмечает Наталья Алексеевна, – был министром» (24). Кто была троюродная сестра М.Л.Ростроповича и какое министерство возглавлял ее муж, Н.А.Решетовская не уточняла. Но вот, что на эту же тему пишет Р.А.Медведев: «В начале 70-х годов Н.Щелоков (министр внутренних дел – А.О.) дружил с Мстиславом Ростроповичем, жена которого Галина Вишневская была родственницей жены Щелокова. Их дачи находились в поселке Жуковка рядом» (25).

На следующий день, 25 ноября, А.И.Солженицын вернулся в Жуковку. «После довольно большого перерыва, – констатировала Наталья Алексеевна, – Александр Исаевич начал работать, хотя по-прежнему нездоровится» (26).

Не успел А.И. Солженицын взяться за перо, как снова был выбит из рабочего состояния. «…Вечером 25 ноября 1969 г., – вспоминает он, – включаю «Голос Америки» и слышу: «Писатель Солженицын высылается из Советского Союза»…Это было на даче Растроповича, первые месяцы там, только устроился. Я встал. Чуть прошли мурашки под волосами. Может быть, через какой час за мной уже и приедут. О рукописях, о заготовках, о книгах – сразу много надо было сообразить, через чур много! Хоть всю жизнь готовься, а застает всегда не во время. Вышел погулять по лесным алейкам. Стоял не по времени теплый грозно-ветренный, сырой, темный вечер. Я гулял, захватывал воздух грудью. И не находил в себе ни борения, ни сомнения: все шло по предначертанному» (27).

26 ноября 1969 г. на страницах «Литературной газеты» было опубликовано заявление Секретариата Союза писателей РСФСР, в котором осуждалось «Открытое письмо» А.И.Солженицына (28) и говорилось, что никто не будет его задерживать, если он «пожелает отправиться туда, где всякий раз с таким восторгом встречаются его антисоветские произведения» (29). Вряд ли руководящий орган Союза писателей РСФСР мог сделать, а центральный орган Союза писателей СССР обнародовать такой заявление, не согласовав его с компетентными органами.

Продолжая жить в Жуковке, Александр Исаевич изредка наведывался в Москву: 10 декабря он отметил свой день рождения у Туркиных (30), 23-го мы опять видим его в консерватории (31). Как утверждает А.И.Солженицын, к этому времени «осенний кризис» миновал, и он снова стал сосредоточиваться на эпопее (32). «В канун Нового года, – писала Н.А.Решетовская, – Александру Исаевичу хорошо работалось: закончив одну главу «Августа», сразу начал другую» (33).

Подводя итоги прошедшего года, А.И.Солженицын отмечал: “Получил французскую премию “ за лучшую книгу года” (дубль и за “Раковый”, и за “Круг”) – наши ни звука. Избран в американскую академию, “Arts and Letters” – наши ни ухом. В другую американскую академию, “Arts and Sciences» (Бостон), и ответил им согласием, – наши и хвостом не ударили…, с весны скорость набирал на “Р-17” и даже в Историческом музее, в двух шагах от Кремля, работал, – дали официальное разрешение, и только приходили чекисты своими глазами меня обсмотреть, как я тут. И по стране поездил – никаких помех. Так долго тихо, что даже задыхаешься ” (34).

2 января 1970 г. Н.А.Решетовская поехала в Рязань (35) и здесь получила письмо мужа, который предложил ей пожить «январек в Рязани» – не мешать ему работать (36). «Весь январек, – пишет Наталья Алексеевна, – я все-таки не продержалась», а когда приехала в Жуковку, застала «мужа запойно работающим» (37). «И в феврале, и в марте мужу хорошо работалось. Иногда писал даже после обеда . Но чаще всего по вечерам мы слушали передачи западного радио» (38).

А в это время над «Новым миром» собрались грозовые тучи и, наконец, грянул гром. 3 февраля 1970 г. состоялось заседание Бюро Секретариата Правления Союза писателей СССР, которое постановило ввести в редколлегию журнала и назначить его первым заместителем главного редактора литературного чиновника Д.Г.Большова, а также «укрепить редколлегию и аппарат редакции «Нового мира» (39). 9 февраля Бюро Секретариата Правления Союза писателей СССР, утвердило кадровые перемены в составе редакции «Нового мира» (40). Все это было сделано за спиной А.Т.Твардовского.

И сам А.Т.Твардовский, и вся редакция были возмущены. «10 февраля, – пишет Александр Исаевич, – когда уже решено было снятие Лакшина-Кондратовича-Виноградова, пришел и я в это столпотворение» (41). Из дневника А.И.Кондратовича явствует, что был он в редакции «Нового мира» и на следующий день (42). Если верить А.И.Солженицыну, он пытался убедить А.Т.Твардовского не поддаваться эмоциям (43). Однако сам А.Т.Твардовский в этот же день на вопрос А.И.Кондратовича о цели визита А.И.Солженицына ответил совершенно иначе: «Занят своими делами. Мы его не интересуем» (44). 12-го Александр Трифонович подал в оставку (45). 13-го Бюро Секретариата Правления СП СССР приняло ее и назначило новым главным редактором журнала другого литературного чиновника Валерия Алексеевича Косолапова (46). В редакции «Нового мира» об этом стало известно 19 февраля (47), А.Т.Твардовскому официально объявили о его отставке еще позже, 25-го (48).

Можно по-разному оценивать «Новый мир», однако по истечении времени даже А.И.Солженицын вынужден был признать, что редактируемый А.Т.Твардовским журнал являлся лучшим советским литературным журналом того времени (49). К этому необходимо добавить, что тогда он представлял собою один из духовных центров либеральной оппозиции в СССР.

Разгромив его, руководство партии не решилось открыто встать под знамена консерватизма. Более того, началась кампания против «Молодой гвардии» (50). Правда, борьба с ним велась иначе с «Новым миром». Хотя в ноябре 1970 г. состоялось специальное заседание Секретариата ЦК, посвященное «Молодой гвардии» (51) и ее главный редактор А.В.Никонов тоже был отправлен в отставку (52), однако новым редактором стал его заместитель А.Иванов (53). Был отправлен в отставку и выведен из ЦК КПСС директор издательства «Молодая гвардия» Ю.Мелентьев (54). Прошло немного времени, и его назначили сначала заместителем министра культуры Российской Федерации, а затем и министром (55).

15 ноября 1972 г. в «Литературной газете» появилась статья исполнявшего обязанности заведующего Отдела пропаганды ЦК КПСС А.Н. Яковлева «Против антиисторизма» (56). Характеризуя ее, А.Л.Янов пишет: «Яковлев развернул огромную, поистине устрашающую панораму проникновения русофильства во все области литературы и общественных наук, начиная от «истерических писаний Шевцова» до Советской энциклопедии. Он обнаружил русофильство в историографии, в беллитристике, в поэзии, в литературоведении – всюду. Очень осторожно, но тем не менее настойчиво старался он создать впечатление невиданной – со времен разгрома всех партийных оппозиций – диверсии враждебной идеологии, особенно опасной тем, что она практически помогает буржуазной пропаганде разжигать национальные противоречия в СССР» (57).

На публикацию «Литературной газеты» самиздатовский журнал «Вече» ответил статьей «Борьба с так называемым русофильством, или путь государственного самоубийства» (58). Прошло еще некоторое время, и А.Н.Яковлев был отправлен послом в Канаду (59). Это свидетельствует, что сторонники консервативно-патриотического направления продолжали пользоваться влиятельной поддержкой в партийных верхах.