Я сидела на краю ванны и пилила ногти. Впервые за годы моего одиночества мне действительно хотелось побыть одной.

Правда, думать мне было почти не о чем. Или нечем. Голова была совершенно пустая, ни одной стоящей мысли, ни одного проблеска, который позволил бы хотя бы приблизительно подсказать, как вернуться к нормальной жизни.

Я уже не была так уверена, что получаю такое уж удовольствие от присутствия в моем доме постороннего мужчины. Красивого и готова признать – желанного. Но чужого. Недосягаемого.

Со мной так всегда бывает: первое ослепление от нестерпимой красоты проходит, глаза привыкают, а потом начинают замечать даже маленькие погрешности и недостатки. Через какое-то время я перестаю вздрагивать при взгляде на ослепительного красавца и зажмуриваться от одного его взгляда. Потом, смирившись с мыслью о недосягаемости кумира, я мысленно вешаю на воображаемую стену в комнате девочки-подростка очередной постер с изображением смазливой мордашки и все реже испытываю приступы сердечных страданий от воспоминаний о нем.

Как же мне все-таки заставить бандюков отцепиться от меня? Почему Чагин не хочет, чтобы домовой просто вернул им деньги? Что он там задумал?

Ничего не придумав и спилив почти все ногти, я вышла из ванны, обдумывая на ходу, как бы потактичнее намекнуть, что мне бы хотелось остаться в моем привычном мире: тихонько делать свою работу на своем привычном компьютере, играть в любимую онлайн-игру и иногда пить мартини в компании любимой подруги, выслушивая ее нотации. Бегать по вечерам по любимому маршруту, созерцая одетые в снежное кружево деревья и ощущая на горящих щеках легкий морозец.

Алексей стоял в коридоре, подпирая стену и снова сложив руки на груди. Ждал меня. Я остановилась, удивившись. Я показала пальцем на дверь ванной и вопросительно подняла бровь. Он так же молча покачал головой и отлепился от стены, встав передо мной во весь свой рост (высок, строен, все так же хорош!) и спрятав руки в карманы брюк. Я подавила желание отступить назад и тоже расправила плечи, пытаясь казаться хоть чуточку выше. На мгновение мне показалось, что мужчина передо мной источает угрозу. Но он снова огорошил меня неожиданным вопросом в свое манере:

– Ты хочешь, чтобы я ушел? Я тебя напрягаю?

– Ты меня иногда пугаешь, – честно призналась я, – и я хочу, чтобы все закончилось.

– Что закончилось? – Он сделал шаг ко мне, и я таки отступила, всего на каких-то пару сантиметров. Но этого было достаточно, чтобы он понял, что я близка к панике или по крайней мере к истерике.

– Чтобы закончилась вся эта ненормальная ситуация, все эти… – Я бессильно потрясла головой, тщетно пытаясь подобрать слова, чтобы объяснить, что я чувствую. – Все эти нападения, похищения, мордобой в моей квартире… Меня в жизни никто не бил! Ну разве что в садике, может быть, но я этого не помню.

Опять я несу чушь! Я готова была снова заплакать от жалости к себе, но он вдруг прикоснулся к моей щеке. Как раз там, где был тщательно замазанный синяк. Сидя в ванной комнате, я как раз обновила слой тонального крема и пудры, убедившись, что отек почти не заметен и лицо снова почти совсем симметричное. Его прикосновение не причинило мне боли, но я дернулась, как от пощечины, и машинально схватила его за руку. Он замер, я, чуть отведя его руку в сторону, тоже застыла, не зная, как себя с ним вести дальше.

– Я не могу сейчас уйти, – сказал он шепотом, не отнимая у меня своей руки, которую я так и не решилась выпустить, сжимая его запястье и чувствуя под пальцами биение пульса. – Потом, когда все закончится, можешь меня прогнать. Но сейчас я просто не могу снова оставить тебя одну, когда тебе грозит опасность.

Подумайте, какой рыцарь выискался!

Черт, снова я злюсь. Что-то в последнее время я стала часто это за собой замечать.

Я выпустила его руку и прошипела:

– Тогда закончи это все поскорее!

Похоже, я сумела его удивить.

Он беспомощно развел руками и поднял брови:

– Я пытаюсь, но сейчас все зависит не от меня. Я дал им все, что нужно, и теперь жду реакции. И я должен быть рядом, когда это произойдет!

– Что произойдет? Леша, что должно произойти? Чего ты ждешь? Что на меня снова нападут? На мою квартиру?

– Они будут искать Закидонского.

– Где, здесь?

– А где им еще его искать?

– И что мы будем делать?

– Назначим новую сделку. Накроем обе стороны. Но для этого мне нужен Закидонский.

Я сглотнула.

– Единственная возможность с ним связаться – это игровой чат. Но тебя в это время не должно здесь быть.

– Да что в нем такого, что ты его от меня скрываешь? – вскипел наконец Чагин. – Уголовник в международном розыске? Ревнивый любовник?

Я снова чуть отступила на полшага, и он осекся, перестал орать и устало потер лицо.

– Он такой жуткий уродец, что, увидев его, ты сразу окажешься в психушке, – звенящим голосом отчеканила я и с удовольствием увидела, как у Алексея отваливается челюсть, а проявившийся Тролль со злобной мордой отвешивает мне издевательский книксен. Что ж, я почти не соврала!

Я величественно развернулась и гордо уплыла к своему компьютеру. Приключения приключениями, но пора и поработать, в отличие от некоторых.

Тролль немедленно возник у моего рабочего компа. Но говорить с ним нормально я не могла, поскольку Чагин маячил где-то в квартире и в любой момент мог возникнуть у меня за спиной.

Я открыла файл с сырым текстом и сделала Троллю страшные глаза, намекая, чтобы он тоже стал читать со мной текст.

«Стой на шухере. Если он появится, дай мне знать, чтобы я успела стереть свои реплики».

– Понял, – сказал Чур заинтересованно и переместился к экрану.

Я стерла предыдущую реплику и написала:

«Верни деньги бандюкам. Он хочет запланировать операцию и накрыть всю банду. Обе банды, точнее»

– Ну, вернуть я, положим, могу, – задумался домовой и пошкрябал пальцем висок. – Но как мне с ними связываться и отдавать инструкции?

«Руководить операцией будешь отсюда». – Было видно, как ему понравилось слово «руководить». Он оживился, глазки азартно заблестели.

– А этого куда денем? Он же так рвется тебя охранять!

«Ничего, как-нибудь выставим. Но тебе придется с ним обсудить детали операции».

– И как ты себе это представляешь? Игровой чат? А если он будет следить за квартирой?

«Ты что-нибудь придумаешь».

Он напыжился и всячески старался не показать, как доволен отведенной ему ролью. Веселится, паразит.

«Ты только давай цирк не устраивай. Хитро продумал, как стырить деньги – вот давай напрягись и придумай, как их хитро вернуть, чтобы и меня не подставить, и бандюков накрыть одним махом. И чтобы не грохнули никого!»

Он напыжился еще больше и буркнул: «Обижаешь, начальник!»

Я хмыкнула, стерла всю лишнюю писанину и махнула ему рукой, словно отгоняя назойливую мошку. Он понял мою безмолвную команду «Сгинь!» и немедленно ее выполнил.

И вовремя, потому что я спиной почувствовала появление Алексея, который, как тогда, в кафе, склонился к моему плечу и буркнул в самое ухо:

– Прогуляемся?

Я повернула к нему удивленное лицо, но он улыбался как ни в чем не бывало своей голливудской улыбкой. Ладно, сделаем вид, что ничего подозрительного в его предложении нет. Я сохранила несчастный текст, в котором так и не сделала ни одной правки, встала и благосклонно улыбнулась ему в ответ.

– Почему бы и нет? Работа не волк.

Я вышагивала с этим красавчиком, который наконец-то оделся во что-то более теплое, чем кожаная куртка, что называется, «в облипочку». Сейчас на нем было короткое полупальто, модный шарфик. Свои торчащие в разные стороны светлые вихры он так ничем и не прикрыл. Ну и пускай себе уши морозит, мне-то что. Я фыркнула и отвернулась.

И хотя я превосходно чувствовала себя на морозе и не ежилась от ветра в своей горнолыжной куртке и спортивных же штанах, в своих верных нескользящих «говнодавах» и вязаной шапочке с помпоном, сама себе я казалась ярким попугайчиком рядом с… ну не знаю. Я покосилась на своего спутника, чтобы найти для него верное сравнение. На ум приходили всякие благородные хищники типа соколов, беркутов и орлов, хотя мне и хотелось обозвать его павлином.

Он заметил мой взгляд и усмехнулся. Потом взял меня за локоть, настойчиво вынул мою руку из кармана, снял с нее перчатку и зажал мою ледяную руку в своей теплой ладони.

– Думаешь, сбегу? – снова фыркнула я.

– Кто тебя знает, – усмехнулся он, выдохнув целое облако пара. – Вид у тебя такой…

– Какой? – агрессивно спросила я.

– Колючий. Фыркаешь идешь, как дикий котенок. Я тебя чем-то обидел? Расстроил?

– Нет, просто…

Он ждал, что я отвечу, а я пыталась понять, чем вызвано мое раздражение.

– Ты выгуливаешь меня, как собачку.

Он расхохотался и обнял меня за плечи, переложив при этом мою вынутую из кармана руку в другую ладонь.

– Так лучше? – Он даже подстроился под мои шаги, чтобы нам обоим было удобнее идти.

– Да! – с вызовом сказала я. – Лучше.

Он покровительственно потрепал меня за плечо, и я почему-то перестала злиться.

Я прислушивалась к своему внутреннему «полиграфу», но не чувствовала в нем неискренности и фальши. Почему же меня все это настораживало? Может, дело просто в том, что я привыкла считать себя ну если не дурнушкой, то по крайней мере серой мышкой? А тут рядом со мной такой видный парень вышагивает, мечта и загляденье…

Да что со мной такое, в конце концов? То «попугайчик», то «серая мышка». Вот он меня только что с котенком сравнил. Уж всяко более приятная зверушка. Я снова фыркнула, на этот раз гораздо менее злобно, и он это почувствовал.

– Вот, так-то и правда лучше, – промурлыкал он своим бархатистым баритоном и снова фамильярно сжал мое плечо.

Так мы пробултыхались по морозу, изображая сладкую парочку, около часа. Надо признаться, что лично я неплохо провела время. Давно не была на свежем воздухе – чтобы вот так слоняться по зимнему городу безо всякой цели, да еще в компании приятного молодого человека. Мы болтали на отвлеченные темы (наши «служебные» дела мы оба старательно не обсуждали), дружески хихикали, сплетничали про наших игровых товарищей. Когда я заметила, что он время от времени стал хвататься за свои побелевшие уши, мне стало его жалко, я стянула с себя шапку с помпоном и натянула ему на голову. Он отнекивался и сопротивлялся, но когда я, привстав на цыпочки, все-таки дотянулась до его головы, позволил надеть на себя шапку, улыбнулся, потряс помпоном и покорно развернулся вслед за мной в сторону дома. Я демонстративно натянула капюшон, чтобы он не вздумал возвращать мне шапку.

Возле моей квартиры он вернул мне шапку, дружески чмокнул меня в щеку и как ни в чем не бывало пожелал мне спокойной ночи, пообещав заскочить завтра. Я криво улыбнулась, сделала ему ручкой, проследила, как он спускается по лестнице, показала язык соседкиному «глазку» и отперла дверь.

Первое, что я увидела, – это огромные глаза домового, который делал мне знаки держать рот на замке.

– Говорить буду я, – деловым голосом затараторил он, – а ты слушай и делай вид, что тут никого нет вообще, и ты одна. Вообще ни слова не говори, даже не кивай!

Я сделала каменное лицо и принялась молча раздеваться.

– Значит так. Сейчас разуешься – и прямиком в ванную. Ну или в туалет, там тоже чисто. Цыц! – шикнул он на меня, заметив, как я, не сдержавшись, уже открыла рот, чтобы засыпать его вопросами.

Я не спеша разулась, закинула шапку на полку, не спеша протопала в ванную. Заперлась изнутри (новая полезная привычка!), села на край ванны и стала ждать домового с объяснениями.

Он немедленно просочился вслед за мной и стал докладывать обстановку, предупредив меня, чтобы я говорила как можно тише. Я даже воду открыла, как в кино.

– Как только вы ушли, появился тип с жучками.

Я не поверила своим ушам.

– С чем?

– С жучками и камерами!

– И ты его впустил?

– Он ключами дверь открыл! Я думал, это вы вернулись, может, забыли чего. А это тип. Ну я решил посмотреть, чего делать будет. А он давай жучки втыкать и камеры вешать. Быстро управился, профи! Короче, прихожая, коридор, кухня и зал просматриваются.

– А спальня?

– Только прослушивается.

– Как деликатно с их стороны! – прошипела я.

– О, это нам шикарный подарочек с их стороны, – радовался Тролль. – И спасибо, что хоть туалет с ванной оставили нам. Ну, тебе. Я-то везде говорить могу. А ты теперь всегда будь начеку. Вас снимает скрытая камера!

Я с досадой шибанула кулаком по краю ванны, представив, что теперь кто-то постоянно будет видеть, чем я занимаюсь. Теперь в трусах по дому не походишь… Спальня только прослушивается… Ладно.

– Кто, как думаешь? Бандюки или наш капитан Алатристе?

– Он, он, красавчик, – процедил Тролль сквозь зубы, – Закидонского решил поймать. Держи с ним ухо востро. Теперь он будет тебя уговаривать, чтобы ты со мной связалась.

– И что будем делать?

– Что-нибудь придумаем.

– Что? Как ты с ним выйдешь на связь, если за мной теперь непрерывно следят?

– Не переживай, зато теперь у тебя есть непрерывное алиби!

Я уважительно на него покосилась и показала большой палец.

– Да ты у нас голова-а-а!

Он гордо погладил себя по лохматой макушке, принимая похвалу.

– Давай, вали из ванной, занимайся своими обычными делами. Я постараюсь не мозолить тебе глаза.

Он показал двумя пальцами сначала на свои глаза, потом на мои. Потом ткнул указательным пальцем вверх, напоминая, что «Большой Брат следит за нами», и торжественно изрек:

– Улыбаемся и машем!

Я подняла вверх сжатый кулак и оскалилась. Он исчез.

Я умылась и вышла из ванной.