– Я как-то задумался: а что мы постигаем к концу своего земного пути? Какую великую мудрость может сказать человек, уходящий из этого мира? В самый последний, самый трагический момент жизни. Самое важное, самое главное − что?

– У всех по-разному. Павлов, например, до последнего мига служил науке: диктовал ученикам ощущения умирающего человека. Можно сказать, буквально реализовал мечту Монтеня: «Cum moriar, medium solvar et inter opus».

– Достойный уход. Но научные подвиги не каждому по силам.

– А умирающий лавочник Абрам долго и подробно выяснял, все ли родственники собрались у его постели. А когда оказалось, что все, заорал: «А в лавочке кто остался, я вас спрашиваю?!».

– С Абрамом ясно. А если взять обычного человека, не Абрама? Вот, скажем, жизнь прожита, все познано, вся мудрость собрана − и что можно поведать потомкам? Какую великую истину?

– Одну? Великую и ужасную? Может, ее и нет такой…

– Значит, зря буржуины пытали Мальчиша?

– Конечно, зря. Ничего он им не выдаст. Даже свою родную таблицу умножения.

– А тебе лично? Неужели нечего сказать прогрессивному человечеству? Наболевшего, накопившегося. Отвести душу напоследок.

– Попробовать можно. Но, боюсь, для этого придется прочитать целую лекцию. С цитатами, иллюстрациями, показом слайдов…

– Я себе это представляю. Ты за кафедрой, в инвалидной коляске. После тяжелой, продолжительной болезни, не приходя в сознание, читаешь великую лекцию. Аудитория переполнена, в углу венки. В первых рядах безутешные родственники и друзья. Дежурный с черной повязкой отмечает посещаемость. Все присутствующие, утирая слезы, конспектируют твои мудрые мысли. Ассистентка в траурной мини-юбке подает наглядные пособия, посверкивая аппетитными коленками и ненароком отвлекая публику от бессмертных истин. В задних рядах, не скрывая печали, играют в «балду». Кто-то, грустно вздыхая, подкрашивает губы, кто-то со скорбным видом договаривается о свидании после поминок…

– Примерно так.

– Но что ты скажешь людям в этом прощальном слове? Может, раскроешь тайну смысла жизни?

– А, вот оно что! Значит, и тебя достает этот извечный вопрос русского интеллигента? Крик души чеховских героев. Зачем я пришел в этот мир? В чем мое предназначение? Ведь не зря Господь дал мне разум, душевные и физические силы, саму возможность жить на этой грешной земле? И так далее, в духе Васисуалия Лоханкина. А вопрос-то яйца выеденного не стоит.

– Ничего себе! Тысячелетиями люди мучаются…

– А зачем? Пришли бы и спросили.

– Ну, ты и наглец!

– Как говорил Конфуций, ответ, который ты ищешь, в тебе самом. И для этого не обязательно ездить в тибетские монастыри.

– А я уж было собрался…

– За просветлением? Ну и дурак! Впрочем, ты не один такой. Немало знаменитостей возвращалось оттуда в некотором недоумении. Ладно, так и быть − тебе скажу. Записывай: нет его! Не существует какого-то единого, универсального смысла жизни. Можешь спать спокойно.

– Ну, спасибо! Утешил. Значит, и твоя жизнь не имеет смысла?

– Вот! С этого и надо было начинать. Чьей жизни? Моей, твоей, кота Васьки, завхоза Кузькина? Или его жены? А может всего человечества?

– Ну, хоть чьей-то!

– Ну, что же, начнем с главного. Со смысла жизни кота Васьки. То есть, с живой природы…

– И ты считаешь жизнь какого-то кота или зайца осмысленной?

– Конечно! Хотя он сам об этом может и не догадываться.

– И где ты встречал мыслящих зайцев?

– Я не встречал. Но это не значит, что их нет. Вот у Платонова один из персонажей утверждает, что все животные умеют думать. И лошадь думает, и корова, и собака. Только рыба не думает.

– Это почему же?

– Потому что уже знает.

– Это сильно!

– Рыбе это дело без надобности.

– Представляю себе этих умных зайцев. Размышляющих над своей нелегкой судьбой…

– Беда в том, что им не удается додумать эту мысль до конца.

– Волки мешают?

– Ну да. Как только какой-нибудь заяц-философ погружается в размышления о смысле жизни, он тут же попадает в зубы хищнику. Взрослые зайцы, конечно, успевают передать эту сверхзадачу молодому поколению, но решить ее им так и не удается. И в этом великая трагедия всего заячьего племени…

– Воистину, горе от ума. А сами волки что об этом думают?

– Ничего. Все их мысли о зайцах. Потому что они любят зайцев.

– Всей душой?

– Всем желудком. И это естественно. Ведь если не считать мыслящих зайцев, все остальные животные заняты собственным выживанием. В этом и состоит смысл их жизни.

– То есть, смысл жизни в самой жизни? Это банально!

– А вот здесь ты не прав. На самом деле это очень глубокий вопрос. Вопрос о побудительной причине жизни, об источнике воли к жизни. Жизнь самая главная ценность для всех существ. Но почему? Что заставляет нас бороться за жизнь до последней возможности?

– Странный вопрос. Все живое хочет жить, стремится размножиться, захватить как можно большую территорию…

– Но что их к этому побуждает?

– Ну, витальная сила, сила жизни…

– А она откуда берется?

– Ну, есть она, и все!

– Это ответ двоечника. Но в данном случае он заслуживает пятерки. Жажда жизни − имманентное свойство живой природы. Существование всего живого на Земле определяется наличием этой силы. У кого ее нет, тот и не живет, давно исчез с лица планеты. А побеждают те виды, у кого воля к жизни сильнее. Эта сила зародилась вместе с первым живым организмом, который оказался способен существовать и давать потомство. А механизм ее реализации записан в ДНК.

– Но у этой жизненной силы есть какая-то цель?

– Да, есть. Саморазвитие материи. Жизнь − это форма и способ саморазвития материи. Материи в широком смысле слова. Как всего сущего. Мы уже об этом говорили. О Великой Игре. Во Вселенной идет постоянная трансформация материи − превращение вещества в излучение и наоборот. Материя то рассеивается в пространстве, то конденсируется в различные космические объекты. В ходе этих пульсаций возникают и взрываются звезды, формируются галактики и планетные системы…

– Опять ты про космос! Уселся на любимого конька…

– А куда от него деваться? Только глядя в небо, можно понять происходящее на Земле. Все, что нас окружает, как и мы сами, состоит из атомов, возникших в бездонных просторах космоса. И вот, в ходе бесконечно долгой, бессмысленной космической мешанины возникает жизнь, особое состояние материи. Это такая ее форма, которая способна развиваться, используя вещества и энергию окружающей среды.

– И что, все развиваются? И зайцы? И волки?

– И зайцы, и волки. Только завхоз Кузькин не развивается.

– Потому что достиг совершенства?

– Потому что завхозы прекратили свое развитие. Это тупиковая ветвь эволюции. А современные зайцы однозначно умнее, чем их античные предки. Потому что естественный отбор продолжается…

– А дальше что? Куда идет это саморазвитие? Что является конечной целью? Мы сами? Или что-то неизвестное, что мы должны придумать и сделать? Чем сердце успокоится, в конце концов?

– И ты думаешь, что я тебе прямо сейчас, причем бесплатно, сообщу эту самую великую тайну? Которую так и не выдал Кибальчиш проклятым буржуинам?

– Почему бесплатно? Назови свою цену. Поторгуемся, как культурные люди.

– Ладно, записывай, студент. Конечная цель Великой Космической Игры неизвестна в принципе. В процессе саморазвития материи идет поиск этой цели. Или даже ее формирование…

– Ничего себе!

– А ты как думал! Во Вселенной не все так просто, как кажется на первый взгляд. И это саморазвитие материи, в итоге, приведет к такой, пока неизвестной, ее форме, которая и станет оправданием существования самой Вселенной. Возможно, впрочем, что этот процесс бесконечен…

– Постой! Ты хочешь сказать, что в данный момент его нет? Этого всеобщего смысла. Пока мы с тобой его не нашли?

– Он априори неизвестен. И не только нам с тобой. Вселенная для того и существует, чтобы найти этот смысл.

– Всего лишь? Все планеты, звезды, галактики − все для этой скромной цели? Бред. С таким открытием тебя примут в сумасшедший дом без вступительного экзамена. Достаточно будет одного собеседования…

– А между тем это мое скромное, как ты заметил, открытие имеет огромное значение. Потому что отметает все сомнительные концепции, освещает путь в будущее, вносит полную ясность в перспективы цивилизации. Которая должна осознать, сформулировать и воплотить этот смысл. На этом великом пути человечество может ставить любые, самые грандиозные задачи, штурмовать неведомое, создавать невиданное. Твори, выдумывай, пробуй!

– Спасибо. Как-нибудь попробую, в свободное время. Значит, нашей конечной целью является поиск смысла существования Вселенной?

– Ну да. Нам предоставлен такой шанс. Наравне с другими цивилизациями.

– Хорошо, что прогрессивное человечество не догадывается об этом ответственном задании. Которое ты, походя, взвалил на него.

– Согласен. Оно еще не доросло до этого. Но задание это возложил не я, а породившая нас природа. А будем мы его выполнять или нет, зависит от нас. Можно и не выполнять. Галактической Конституцией это не запрещено. Но тогда мы превратимся в стагнирующую цивилизацию, цивилизацию обывателей. И я подозреваю, что таких во Вселенной большинство. Именно поэтому их не видно и не слышно. Никуда не высовываются, живут в свое удовольствие на уютных планетах, со всеми удобствами, с теплым туалетом…

– А санузел раздельный?

– С импортной сантехникой. Жратвы и шмоток − завались.

– И джинсов? И дубленок?

– Сколько угодно − самых лучших фирм. Решили все проблемы, организовали экологическую промышленность, эффективное сельское хозяйство. Отрегулировали численность населения − всем всего хватает, никаких внутренних конфликтов. Полноценно питаются, красиво одеваются, развлекаются любовью, кулинарией, искусствами, спортом, путешествиями. Немного поработали, немного отдохнули. Выпили пивка, сходили в кино, посидели в приличном ресторане. Короче, построили общество потребления в планетарном масштабе.

– Однако неплохо устроились ребята…

– Вот именно. Мирные, добропорядочные бюргеры. Сами живут и другим не мешают. В чужие дела не лезут, и к себе в гости никого не зовут…

– «Мы им посылаем сигналы туда, а нас посылают обратно»?

– А на кой им нужны наши сигналы? Лишнее беспокойство.

– Обидно. Мы же со всей душой.

– А что делать? Соседей по Вселенной не выбирают.

– Значит, есть-таки рай на небесах? Я бы не против так пожить.

– У тебя нищенская психология. Рай это застой. Райская жизнь наскучила даже Адаму и Еве. А мы с тобой там просто озвереем.

– Ну почему? Лежали бы сейчас на травке, под сенью райского сада и так же рассуждали на отвлеченные темы. Кругом цветы благоухают, бабочки порхают, птички щебечут − благодать! На работу ходить не надо. Питание висит на ветках…

– Вегетарианское.

– Но в изобилии. Хлебнул амброзии, закусил спелыми фигами…

– Фигу тебе! Спелую. Ты забыл о райской дисциплине. Одни плоды разрешено пробовать, а другие − ни-ни! Даже в Эдеме человеку не было полной свободы. А сам библейский рай больше похож на природный заповедник для редких видов животных. К которым и относился человек в те исторические времена.

– И все равно хорошо. Гедонизм как высшая стадия коммунизма. Вековая мечта человечества…

– Будем считать, что я этого не слышал.

– А вот интересно, если наша цивилизация преодолеет все угрозы и будет неограниченно развиваться? И, в конце концов, станет всемогущей? Что это будет?

– Про это есть рассказ у Станислава Лема. О цивилизации, достигшей абсолютного могущества. Они могли вытворять с природой, что хотели, причем в космических масштабах. Их и находили по характерному признаку − их звезда имела форму чемодана.

– А зачем?

– Ну, так им захотелось. А могла бы иметь вид пивной кружки. Или унитаза.

– Ну, Лем − известный юморист.

– На самом деле это серьезная тема. Есть мнение, что именно такие аномалии позволят обнаружить сверхцивилизацию. Если где-то особым образом используется энергия звезды или, например, все планеты собраны на одну, самую удобную для жизни, орбиту.

– Понятно. А как жила эта суперцивилизация?

– Их планета представляла собой помойку.

– Ленились убирать?

– Да им вообще все было по фигу! Они же всемогущие. Сидели среди мусора, потягивали пивко и смотрели порнографию.

– Неужели и мы к этому придем, Василий Иваныч?

– Не скоро, Петька. Разве что при полном коммунизме.

– Ну почему? Мусор и порнография нам уже по силам. Подозреваю, что так оно и дальше пойдет. И загадывать нечего. Человечество сделает со Вселенной то же самое, что и с Землей − изгадит и замусорит. Это и есть наша глобальная космическая цель.

– А тебе не кажется, что само наличие разума у человека предполагает развитие? И даже делает его неизбежным?

– Разума? Где ты его видишь? Оглянись по сторонам.

– В любом случае, мы не станем такими космическими сусликами, с импортной сантехникой. Хотя бы из присущего человеку любопытства…

– Конечно, нет! Мы, скорее, взорвем нашу коммунальную планету. Вместе с соседями-сволочами и тараканами. По простоте душевной и гордости характера.

– Не исключено. А вот на всемогущество рассчитывать не стоит. Мне кажется, масштабное самоуправство во Вселенной в принципе невозможно. Супервозможности суперцивилизации это угроза самой Вселенной, потенциальный инструмент ее самоуничтожения. И этому наверняка поставлены какие-то природные барьеры.

– А есть гипотеза, что в этом и состоит наша конечная цель.

– Осмысленное вселенское самоубийство? Ну, это действительно пессимизм в космических масштабах. Но зачем?

– Чтобы прекратить гедонизм и застой. И начать новую игру.

– В этом нет необходимости. В моей модели пульсирующей Вселенной все это уже предусмотрено. Гаснут старые звезды и вспыхивают новые, исчезают и появляются планетные системы, на них возникает жизнь, развиваются цивилизации. То есть, идет непрерывный круговорот материи, в разнообразных ее формах…

– Стоп-стоп! Опять уселся на любимого конька. Давай сначала разберемся с тем самым смыслом человечества. Как ты предлагаешь его искать? Поди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что?

– Примерно так. Но его не нужно искать специально. Он сам проявится, по ходу дела. Тем более, что развитие цивилизации идет само собой, независимо от воли и желания людей.

– Значит, бредем в будущее наугад? Куда кривая выведет?

– Именно так. Об этом еще Н. Рубинов говорил. Та самая кривая природы. А не кривой человеческий разум. Потому что нет ее, единственной концепции прогресса. Но в каждый конкретный период можно найти более-менее адекватную модель. И человечество обречено на их постоянный поиск…

– С последующим насильственным внедрением?

– По возможности избегая кровопролития. В любом случае мы должны понимать нашу ответственность перед матушкой-природой. Быть благодарными за жизнь, которую она нам дала, за уникальные условия на нашей уютной планете. Жить мирно и дружно, совместно находить эффективные пути развития…

– Снова проповеди пошли?

– А что делать? Банальность это избитая истина. Но это истина. Как бы это ни было кому-то противно. А для начала обеспечить всем людям достойный уровень жизни. Для этого, возможно, придется отрегулировать численность населения…

– Ого, Мальтусом запахло!

– Ничего страшного. Это лучше, чем войны и взаимное уничтожение. А избыточные средства направлять не на сверхпотребление и вооружение, а на познание окружающего мира. Экономно использовать ресурсы, сохранять генофонд, разнообразие растительного и животного мира, человеческих этносов…

– Не обижать маленьких, уступать место старушкам, инвалидам и беременным…

– Диалог в переполненном автобусе: « – Девушка, уступили бы место пенсионеру. − А я готовлюсь стать матерью. − Что-то незаметно. − А разве через два часа бывает заметно?».

– Вот и я о том же. Смысла-то особого не заметно.

– Ничего. Может, через два часа будет заметно. А почему, собственно говоря, это тебя раздражает? Разве есть альтернатива всеобщему развитию?

– На планете живут миллиарды людей различных рас, культур и религий. У каждой страны свои особенности, традиции, культура. Разве можно всех загнать в общее стойло?

– Особый национальный путь? Куда? В сторону от прогресса? Самодержавие, православие, народность? Какую бы самобытную идею ты ни придумал, все они будут ущербны без составляющей развития. И почему, кстати, одно мешает другому? Возьми, к примеру, японцев. Уникальнейшая культура, а как рванули в последнее время. Всемерное развитие − самая лучшая национальная идея. Подойдет любой стране. Тем же британцам ни королевская власть, ни аристократия не мешают быть в числе мировых лидеров.

– Но разве они объявляли свою национальную идею?

– Они ее реализуют без объявления.

– Значит, к национальной идее любой страны нужно добавлять слово «развитие»?

– Обязательно! Или хотя бы «прогресс».

– Да все африканские страны давно это сделали! А дальше что? Сколько ни говори «прогресс», во рту слаще не станет. Что конкретно надо делать?

– Да что угодно! Кому что нравится. Что на ум взбредет. Природе все интересно.

– Ну, ладно. Уговорил. Я согласен на прогресс. Пусть он будет. Я даже готов подождать. А сколько нужно ждать?

– Нет, молодой чемодан, халява не прокатит. Вкалывать придется по полной программе. Расти над собой, развиваться. Причем по максимуму, на пределе сил. Помнишь, как Алису учили бегать в Зазеркалье? А кто не будет напрягаться, тот останется на том же месте, на обочине прогресса…

– Погодите, профессор, я записываю.

– Короче говоря, нужно прилично вести себя в Галактическом Сообществе.

– И каждый день молиться?

– Ну да. Поэтому все мировые религии в той или иной форме благодарят Бога за дарованную жизнь и призывают людей к добру ради общего блага. Как и я тебя. Покайся, грешник!

– И что в итоге этой душеспасительной проповеди?

– «Наши цели ясны, задачи определены. За работу, товарищи!».

– И ты думаешь, завхоз Кузькин откликнется на этот призыв?

– А его никто и не спрашивает. Он участвует в этом процессе помимо своей воли. Хотя бы на животном, биологическом уровне…

– Как кот Васька?

– Как хомяк, который все тащит в свою норку. И правильно делает. Так и должно быть. Потому что своя норка ближе к телу. Сытая, спокойная жизнь − предел мечтаний миллионов людей во всем мире. Задумываться о смысле жизни имеет смысл на сытый желудок. А когда у тебя не хватает еды, тут не до высоких материй. И цель появляется сама собой.

– А цель и смысл это одно и то же?

– Нет. Цель − понятие конкретное, а смысл − абстрактное. Цель субъективна, а смысл объективен. Добиваясь конкретных целей, можно прожить абсолютно бессмысленную жизнь. И в то же время жизнь любого существа имеет биологический смысл независимо от его конкретных целей…

– Значит, шкурный интерес прежде всего?

– А ты думаешь, выживание это простая задача? В природе идет ежедневная, ежечасная борьба за жизнь. Эта борьба всегда была трудной, жестокой, на пределе сил. И никакого Эдема, никакого «золотого века» на Земле никогда не было. Люди были рады простейшему благополучию. Собрали, допустим, хороший урожай, значит, можно будет пережить зиму, скотинка-кормилица в хлеву сено жует, избушка теплая, дрова заготовлены, детишки подрастают, не болеют, не голодают − что еще нужно для счастья?

– Дай-ка платочек, слезу утереть…

– Свой надо иметь. А не побираться тут. Короче говоря, жизнь диктует нам свои суровые законы. Поэтому все стараются получше устроиться в этой жизни. Это первичная цель. Чего, к примеру, желают нормальные родители своим детям?

– Крепкого здоровья и счастья в личной жизни. На долгие годы.

– Вот именно. А еще материального благополучия. Но для многих даже эта цель остается недостижимой. Да и сами потребности, сволочи, постоянно растут. Потому что когда хорошо, хочется, чтобы было еще лучше. Поэтому люди всю жизнь тянутся за убегающей морковкой: работу попрестижнее, машину покруче, квартиру побольше…

– Жену помоложе. Кстати, о семейных ценностях. Как насчет смысла жизни жены завхоза Кузькина?

– Жизнь жены завхоза Кузькина наполнена конкретным смыслом: она ведет домашнее хозяйство и воспитывает его бездарных детей. Она, как и кот Васька, живет, подчиняясь законам природы, а значит, мудро и правильно. Ей не до философий.

– Сомнительный комплимент.

– А я тут причем? Природа возложила на женщин функцию продолжения человеческого рода. Именно в этом смысл жизни женщины. Мы об этом, кстати, уже говорили.

– Выходит, что все мы − мужчины и женщины, зайцы и завхозы − живем осмысленно? Сами того не подозревая?

– Абсолютно! Это на первый взгляд кажется, что особого смысла в жизни простого человека нет. Ну, работает, чтобы прокормить себя и свою семью. Ну, старается добиться каких-то успехов, лучших условий, достатка. Но этой ничем непримечательной жизнью каждый из нас поддерживает существование человеческого рода. Выжил и размножился − молодец! Низкий тебе поклон. От лица матушки-природы. И всего прогрессивного человечества.

– Может, еще и медаль за это давать? Имени Кузькина.

– Нет, достаточно моей устной благодарности. Тем более что все и так этим занимаются. Но даже зарабатывая на собственное пропитание, люди работают на общую пользу. И это вносит в жизнь любого человека дополнительный, общечеловеческий смысл. Природа сама позаботилась об этом, заставляя нас добывать хлеб насущный. Думает человек о смысле жизни или не думает, это неважно. Можно прожить и без этих глупостей.

– Как завхоз Кузькин?

– А чем он хуже других?

– Однако, ты делаешь из завхоза героя нашего времени. А ведь он всего лишь обыватель. Пустое место, по большому счету. Доволен своей уютной квартиркой, рюмочкой под хорошую закуску, теплой женой под боком, всем своим мещанским бытом. Ничего ему больше не нужно, ни к чему он не стремится. Как сытый поросенок в теплом хлеву. Разве для этого рождается человек?

– А, по-твоему, для счастья? Как птица для полета? Так Кузькин и нашел свое счастье. Только не птичье, а поросячье. И он имеет на это право. Как живое существо, Кузькин выполнил свою функцию − выжил и дал потомство. И если его самого не беспокоят нереализованные способности, то и спроса с него нет. Все, что свыше биологического выживания, дело абсолютно добровольное.

– И это все? Пить и жрать от пуза, иметь всех попавшихся баб?

– Всех баб иметь невозможно. Но к этому нужно стремиться.

– То есть, дать волю животным инстинктам?

– А, по-твоему, их нужно подавлять? Эти инстинкты даны человеку природой. И вкус еды, и острота секса притягательны потому, что нужны для продолжения жизни. Зачем отказываться от этих естественных радостей? Как мудро заметил Н. Рубинов, если человек хорошо покушал, он уже не зря прожил день…

– Про радости жизни есть анекдот. Разговорились как-то три попутчика. Тридцатилетний хвастается: «Видели бы вы, какую классную бабу я имел этой ночью!». Пятидесятилетний: «А как мы вчера классно посидели в кабаке!». А семидесятилетний: «Эх, молодежь! Знали бы вы, какой у меня сегодня был классный стул!».

– Про классный стул есть школьный анекдот: « – Марь Иванна, Вовочка меня обидел, бросил в меня стулом. − Но ты же мальчик, ответь ему тем же. − Я не могу, он у меня жидкий».

– А чего? Дуэль на стулах − это круто! Представляешь? По команде секундантов противники сходятся и начинают забрасывать друг друга стулом…

– Картина маслом!

– Что ты! Батальное полотно. Снаряды свистят! Брызги летят! Дуэлянты и секунданты с ног до головы покрыты стулом…

– Недолет, перелет и, наконец, прямое попадание!

– И некролог: пал, сраженный стулом.

– Так будет с каждым, кто пойдет против законов природы.

– Твоя защита Кузькина − апология мещанства. Я от тебя этого не ожидал.

– Да, апология. Причем, научно обоснованная. Потому что многочисленное, сытое мещанство − признак благополучия человеческого общества. Его фундамент как биологического вида. Не знаю, как там мафия, но мещанство действительно бессмертно. Попытка ликвидации мещанства самоубийственна для любой власти. Впрочем, она невозможна в принципе, ибо противоречит фундаментальным законам природы.

– Да здравствует мещанство!

– Сытое будущее всего человечества.

– И не стыдно? Воспевать скотское состояние человека. То самое, о котором говорил кто-то из чеховских героев: «Только едят, пьют, спят, потом умирают… родятся другие, и тоже едят, пьют, спят и, чтобы не отупеть от скуки, разнообразят жизнь свою гадкой сплетней, водкой, картами, сутяжничеством, и жены обманывают мужей, а мужья лгут». Разве ты сам не видел этого пьянства и дури? От внутренней пустоты, от скуки и бессмысленности жизни…

– А ты, оказывается, знатный обличитель мещанства. Продолжатель традиций русской интеллигенции. Которые ее и погубили.

– Почему только русской? Еще Сократ заметил, что удовлетворение животных потребностей не дает человеку удовлетворения. А Шекспир в «Гамлете» говорит об этом прямо: «Что значит человек, когда его заветные желанья − еда да сон? Животное − и все»…

– Ладно, хватит цитат! Я защищаю права обывателей, а не их образ жизни. Конечно, люди в своем большинстве эгоистичны, трусливы, инертны и заняты своими шкурными интересами. Но именно эта биомасса и обеспечивает выживание вида…

– Но ведь не все такие!

– Правильно. Есть и другие. Те, кому нужно больше всех. Но не выпивки, жратвы и баб, а чего-то поинтереснее. Люди, которые открывают новые пути, совершают прорывы в неведомое, ставят перед собой большие цели. И достигают их! Именно эти созидатели и пассионарии обеспечивают прогресс человечества.

– Но ведь они тоже не ангелы. И движет ими та же банальная алчность. Да еще неуемное честолюбие.

– Алчность и честолюбие как двигатель прогресса? Ну и прекрасно! Если это стимулирует людей, побуждает к самореализации.

– Ладно. Давай подведем итоги. Значит, наша первоочередная задача − выжить, а если получится − принести пользу людям. Правильно?

– Правильно. Природа предлагает нам исполнить обязательную и произвольную программу. Как в фигурном катании. Программу-минимум, биологическую функцию, исполняем мы все, самим своим существованием. Честно делая свое дело, обеспечив свою семью, воспитав порядочных детей, осчастливив любимую женщину, ты уже проживешь достойную жизнь. Как мудро заметил Окуджава: «Может, и не станешь победителем, но зато умрёшь как человек»…

– Это как в заповедях, что ли? Не убий, не кради, не блуди? А если нечаянно оступился, совершил ошибку? Да мало ли что может случиться! Не все в этой жизни зависит от нас.

– Не удалась личная жизнь? С блеском исполни произвольную программу. Сделай что-то великое для человечества, оставь след в благодарной памяти потомков. Спроектируй самый быстрый самолет, самый большой корабль, построй самый высокий небоскреб. Сделай великое открытие, напиши самую умную книгу. Обыграй всех в шахматы, в футбол, в крестики-нолики!

– Сыграй на губной гармошке Третью симфонию Бетховена…

– Да все его симфонии! Прыгни выше головы, докажи им всем! Пусть знают, кто такой Вовка Сидоров. Чтобы все тобой восхищались, чтобы писали о тебе в газетах и на заборах…

– И в энциклопедиях!

– Разумеется. Между Достоевским и Наполеоном. А ты посчитаешь буквы − про кого больше написали − про тебя или Моцарта?

– Уж этого я не упущу!

– Дай-то Бог. То, что мы оставляем людям, и есть наш след на этой земле. И никакого другого бессмертия нет. Но реализовать в полной мере то, что заложено в нас природой, и есть наша сверхзадача. Природа самовыражается, совершенствуется посредством наших способностей. Она дарит их нам при рождении, и ждет от нас их воплощения. И мы должны оправдать ее надежды. В этом и состоит высший и конечный смысл человеческой жизни.

– И это все?

– Все. Точка. Не только главное, но и единственное. Необходимое и достаточное. И только тот из нас выполнил свое предназначение, свой долг перед матерью-природой, кто может сказать: «Я сделал все, что мог».

Или, как Высоцкий: «Мне есть что спеть, представ перед Всевышним, мне есть чем оправдаться перед ним». И в этом истинное человеческое счастье. Я все сказал. Хау!

– Аминь. Можно я встану с колен, святой отец?

– Нет. Стой, где стоишь.

– Да это все давно известно! Еще у Чехова, в «Трех сестрах», кто-то рассуждал на эту тему: «Участвовать в этой жизни мы не будем, конечно, но мы для нее живем теперь, работаем, ну, страдаем, мы творим ее − и в этом одном цель нашего бытия и, если хотите, наше счастье».

– Ну да. А Монтень об этом писал еще раньше: «Мы рождаемся для деятельности». Моя историческая заслуга не в открытии, а в обосновании этих закономерностей. Я доказываю их истинность. Причем с глобальных, космических позиций. И этим самым превращаю общеизвестные эмпирические знания в объективные законы.

– От скромности ты, конечно, не умрешь.

– И другой чеховский герой, купец Лопахин говорит о том же: «Когда я работаю подолгу, без устали, тогда мысли полегче, и кажется, будто мне тоже известно, для чего я существую. А сколько, брат, в России людей, которые существуют неизвестно для чего». И он прав. Смысл жизни мужчины действительно в том, чтобы реализоваться, сделать что-то стоящее, что можешь сделать именно ты. Ради чего ты пришел в этот мир.

– А ради чего стараться? Чтобы лучше жилось той же тупой обывательской массе? Чтобы у нее было еще больше жратвы, шмоток, развлечений?

– Так старайся для других, для достойных людей! С развитием цивилизации их становится все больше…

– Да ты, оказывается, идеалист! Вот уж от кого не ожидал…

– Да, есть мнение, что люди остались такими же, как и тысячи лет назад. Так вот: это глупость. Изменились, и сильно. Причем в положительную сторону. Конечно, основную часть населения составляет биомасса. Но активных людей, тех, кто реализует свой потенциал, кто катит этот мир в будущее, становится все больше. Их деятельность суммируется и обеспечивает развитие цивилизации, ту самую космическую самореализацию человечества.

– Значит, Маяковский прав? Мой труд вливается в труд моей республики?

– Вроде того. И беда тому, кто этого не понимает. Нереализовавшиеся люди несчастны. И чем больше человеку дано, тем больше он мается от бездарно проживаемых дней. И все самое худшее лезет из него наружу. Некоторых так корежит, что ни себе, ни близким не дают житья. От этого многие спиваются и быстро уходят из жизни. И это естественно: все ненужное отмирает. Закон природы.

– А если талант человека выражается именно в его благополучии? Взять того же Кузькина.

– Возможно. В душу завхоза не заглянешь. Но подозреваю, что он тоже хочет похвастаться своей значимостью, примазаться к какому-то большому делу. Иначе он ничтожество, пустое место. Кому интересны нажитые им богатства?

– Наследникам.

– Разве что. Даже самый пропащий алкаш у забегаловки хватает собутыльника за грудки с вечным вопросом: «Ты меня уважаешь?». И этот его душевный вопль обращен ко всему человечеству.

– Пить надо меньше!

– Как, еще меньше?!

– А если нет их, великих талантов?

– А природа никому ничего не обещала. Наоборот, она ждет результата от нас. И дает каждому из нас шанс. В виде жизни.

– И прожить ее нужно так, «чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы»?

– Вы будете смеяться, но Павка Корчагин прав. Не знаю как насчет освобождения человечества, но цели нужно ставить большие и красивые. Пусть даже нереальные. Причем в юные годы, когда кажется, что силы беспредельны. Найти жизнь на Марсе! Изобрести гравилёт! Научиться управлять погодой − чтобы солнце и дождь были по заказу! Победить рак, и все другие болезни!

– По-моему, ты повторяешься, святой отец. Эту проповедь я, кажется, уже слышал.

– А так и должно быть, сын мой. Если разные тропинки выводят тебя на одну и ту же дорогу, значит, они правильные. И сама дорога правильная.

– Ладно. Допустим, человек вкалывает, рвется из жил ради какой-то высокой цели. А если он ее достиг? Значит, его жизнь потеряла смысл?

– С какой стати? Дальше другая цель! Еще более высокая. И снова придется упираться рогом, мучиться, бороться. Пока есть силы и порох в пороховницах. Это и есть удел мужчины на земле.

– А я слышал, что единого ответа на эти вечные вопросы вообще не существует. Что у каждого человека свой смысл жизни, и каждый должен найти его для себя сам…

– Художник в живописи, учитель в педагогике, сантехник в канализации? Это значит найти не смысл жизни, а свое призвание.

– Ну да. И чем это плохо? А еще есть общие смыслы, подходящие каждому. Служение Отечеству, своему народу…

– Да ради Бога! Одно другому не мешает.

– А еще есть мнение, что смысл жизни мужчины − в женщине. И все, что мужчины делают в этой жизни, они делают для женщин…

– А женщины для кого? Для мужчин? Замкнутый круг, однако.

– Твоя самоуверенность зашкаливает. Но если ты думаешь, что нашел простое решение сложной проблемы, ты ошибаешься. Даже великие умы не пришли к единому мнению по этому вопросу…

– Например?

– Да тот же Лев Толстой! Один из его героев говорит, что если жизнь дана лишь для самой жизни, то незачем и жить. Это по поводу твоей программы-минимум. А если цель человечества − благо, любовь, добро, как говорится в пророчествах, то все люди, в конце концов, соединятся любовью. И в этом случае человечеству тоже незачем будет жить.

– Забавный пассаж. Начнем с того, что жизнь нам дана именно для того, чтобы жить. Об этом сказано на первой странице Библии, если он ее открывал. Жизнь дана нам Богом, и не наше право ее отвергать. А с чего он взял, что цель человечества − любовь и добро?

– Ничего себе! Да об этом все великие говорили!

– Не уверен. Среди них были и умные люди.

– Ну, ты вообще обнаглел!

– Наоборот, отношусь с уважением.

– А разве всеобщая любовь это плохая цель?

– Прекрасная! Но это не цель. Всеобщая любовь это способ достижения цели. А беда человечества в том, что люди никак не могут научиться жить по заповедям любви и добра, которые прописаны еще в Библии. Поэтому сами эти правила жизни в умах многих, и даже великих гуманистов, превращаются в конечную цель.

– Не думаю, что все так просто. Левина, в «Анне Карениной», эти вопросы чуть было не довели до самоубийства. Он никак не мог постичь, зачем вся эта житейская суета, если в итоге всех нас ждут страдания, смерть и вечное забвение? Зачем люди стараются что-то делать, если все равно всех их закопают в землю?

– Да ради самой жизни! Чтобы дожить до этой самой смерти. Как Бог велел. Чтобы делать свое дело, на пользу себе и людям, как говорил чеховский купец Лопахин. Неужели это непонятно?

– Понятно. Но не так, как тебе. Левин прозрел после разговора с каким-то мужиком, что жить нужно не для брюха, а для правды, для Бога. И это знание не может быть объяснено разумом. Он ведь тоже читал про теорию эволюции. И вначале так же, как и ты, верил, что все живые существа живут по физическим, химическим и физиологическим законам. Что в них совершается обмен материи и осуществляется развитие. Но развитие из чего и во что? Разве может быть какое-то развитие в бесконечности?

– А почему нет?

– Но ведь рано или поздно всему придет конец! И Земле, и Солнечной системе, и самой Вселенной.

– В любом случае времени так много, что его можно считать бесконечным.

– А на хрена ему, смертному человеку, эта твоя бесконечность? Вот и Левин не мог этого принять. А принял он то, что надо жить для Бога, а не для своих нужд, что надо любить ближнего, а не душить его. А принять это можно только душой, а не умом. Потому что гордость, глупость, плутовство и мошенничество ума мешают этому пониманию. Потому что разум открыл борьбу за существование и закон, требующий душить всех, кто мешает удовлетворению наших желаний. Тот самый закон естественного отбора, когда выживает сильнейший. Значит, можно для своей пользы обманывать, грабить, убивать. А любить ближнего своего − неразумно…

– Ну и дурь! Да зачем душить ближнего, ёлки-палки?! И зачем его любить, черт побери?! Почему нельзя жить по-человечески? Ведь есть простое правило: не делай другому того, чего не хотел бы от него для себя. Разве это непонятно? Неужели нужно, чтобы кто-то тебе сверху пальчиком грозил? Или ты такая скотина, что тебя все время нужно вразумлять палкой? И без страха божьего ты не можешь жить по-человечески? Или ты думаешь, тварь подлая, если Бога нет, значит, тебе все дозволено?!

– Вот-вот. И Достоевский об этом вопрошал. И так же думал герой Толстого. Глядя на нехорошие шалости детей, Левин сравнивал их с поведением людей, управляемых разумом. Ему казалось, что люди, с их страстями, не знающие, что есть добро и зло, без понятия о едином Боге, все равно, что дети малые, неразумные, неспособные что-то построить, а способные только разрушать…

– Ну, просто нет слов! Этот твой Левин человека ни в грош не ставил. Считал безнадежной скотиной, подчиненной животным инстинктам, неспособной к нравственному поведению. И если это мнение самого Толстого, у меня нет слов…

– Что-то ты разошелся, на ночь глядя. Даже духовные заветы великих тебе не указ.

– Да не в заветах дело! Вера, совесть, справедливость, демократия, мир, дружба − все это прекрасно. Кто же против всеобщей любви и добра? Но разве хорошие отношения между людьми можно признать смыслом жизни? Третий раз тебе это говорю!

– Причем здесь я? Ты же, фактически, споришь с гениями.

– А ты их плохо защищаешь!

– Уж как могу.

– Путаники они великие, эти твои литературные герои. Заблудившись в трех соснах, вздымают очи к небу в последней надежде на ответ. Но не находят его и там.

– Но вера дает людям надежду на спасение…

– Вера − это обезболивающее, а не лекарство. А обезболивающее принимают в безнадежных ситуациях. Ждет ли нас какой-то загробный бонус − неизвестно, а я тебе предлагаю земное спасение. Кто-то про это мудро сказал: «Выполнив свой долг на земле, я понял, что жизнь это радость». И тогда финал жизни не разочарование, а удовлетворение человека, честно сделавшего свое дело. Такой уход покоен и благостен, и даже сама смерть естественна и нестрашна. Закончил дело, встал, погасил свечу и вышел.

– А сожаление о незавершенном, упущенном?

– В определенный момент это уже не имеет значения. Сожаление полезно как урок для будущего, но бесполезно, если будущего нет. Да и не бывает людей, все до конца свершивших, ничего не упустивших в жизни. Уходи спокойно, с миром в душе.

– Уйду спокойно. А вот мира в душе нет. Разбередил ты мне ее своими баснями…

– Не любишь страшных сказок на ночь?

– Сам подумай: начали за упокой и тем же закончили.

– Memento mori, молодой человек.

– Ну, ладно. Пока.

Я все же решился на звонок Марине, но мне сухо ответили, что она уехала до конца лета отдыхать на море. Уехала! Не сообщив, не позвонив, ничего не сказав. Неужели это приговор? Похоже, что так. Вот когда меня по-настоящему скрутило. Я сидел в своей комнате, ставшей невыносимо пустой и неуютной, пил херес и пытался излить душевную боль в стихах:

Ах, Марина, прекрасная и недоступная! Такой и осталась ты в моей памяти − чайкой, вольно парящей над морской волной. Смог ли кто-то приручить тебя, опустить с небес на землю? Как сложилась твоя судьба? Нашла ли ты его, своего единственного, достойного тебя человека? Нашла ли ты свое счастье? Где ты сейчас, с кем? Какой ветер треплет твои непокорные волосы, на кого глядят твои зеленые глаза, кого ты одаряешь своей волшебной улыбкой? Вспоминаешь ли ты обо мне хотя бы изредка, гордая, непокорная?

Время идет, и ее образ, тающий в тумане прошлого, кажется мне все более неземным. Волна за волной накатывают годы, смывая в памяти следы тех давних встреч, тех чувств, волнений, несбывшихся надежд. И лишь иногда, ранней весной, внезапно налетевший порыв свежего, молодого ветра, наполненный прохладой талой воды, вдруг распахнет пространство обновленного мира и остро напомнит о той давней, романтической любви.