Единственным занятием, которое Фил любил больше розыгрышей, были прыжки с парашютом. Став командиром нашей команды, он всем передал свою страсть к прыжкам, особенно с большой высоты и с ранним раскрытием парашюта. Этот способ десантирования обеспечивал самое точное и скрытное проникновение на объект. Вы покидаете самолет на большой высоте и уже через несколько секунд раскрываете парашют и осуществляете управляемый спуск точно в заданную зону.

Первые навыки прыжков с парашютом я получил еще в 5-м отряде, но по настоящему освоил их только в DEVGRU.

Должен честно признаться, что на первых прыжках я испытывал страх.

Есть что-то неестественное в том, чтобы подойти к краю рампы и шагнуть в бездну. Поэтому поначалу я испытывал не только страх, но и ненависть к этому занятию. Правда, после каждого приземления я чувствовал огромную радость, но на следующее утро все повторялось с самого начала. Однако чем чаще прыгал, тем проще мне становилось это делать. Здесь, как и на подводной подготовке, у меня даже мыслей не было о том, чтобы все бросить и уйти. Прыжки с парашютом – неотъемлемая часть нашей профессии, и в конце концов я их даже полюбил.

Пока я в 2005 году работал с «Дельтой» в Ираке, Фил с нашей командой успешно десантировались на парашютах в Афганистане. Мы постоянно тренировались, но я никогда не думал, что когда-нибудь мне придется применять эти навыки в боевых условиях. После воссоединения со своей командой началась обычная рутина. Я мотался между Ираком и Афганистаном. За командировками следовали периоды отдыха, тренировок и боевой готовности, а потом все начиналось сначала. Различных операций было так много, что они уже путались у меня в голове. С каждой командировкой мы набирались опыта в ведении боевых действий. Наша команда постоянно совершенствовало тактические навыки и повышала свою боевую эффективность.

Но в 2009 году нам пришлось испытать нечто совершенно новое.

У меня заканчивался отпуск, и я ждал в аэропорту самолета, отправляющегося в Вирджиния-Бич. В это время телевидение прервало свою обычную программу для передачи экстренного сообщения. Контейнеровоз «Maersk Alabama», перевозивший семнадцать тысяч тонн груза в Момбасу (Кения), был атакован сомалийскими пиратами в районе Африканского Рога. Дело происходило в пятницу, 8 апреля 2009 года. Пираты захватили капитана Ричарда Филлипса и вместе с ним направились к берегу в одной из пятиметровых спасательных шлюпок, взятых на судне. С собой у них был запас воды и пищи на девять дней. Американский эсминец «Bainbridge», курсировавший в тридцатимильной зоне у побережья Сомали, отправился вслед за шлюпкой. Четыре пирата были вооружены автоматами АК-47.

Сидя в аэропорту, я думал только о том, поднимут ли нас по тревоге. То, что я получил краткосрочный отпуск, было из ряда вон выходящим событием, так как наш эскадрон находился в состоянии боевой готовности и мог в любой момент в течение часа вылететь на задание.

На экране телевизора в аэропорту я видел оранжевую спасательную шлюпку, плясавшую на волнах. Неподалеку от нее возвышалась серая громадина «Bainbridge». Я подошел поближе, чтобы послушать комментарии, которые постоянно заглушались царившим в аэропорту шумом. Когда несколько дней назад я улетал из Вирджиния-Бич, ничто не предвещало такого развития событий, а теперь я предчувствовал, что нас вот-вот поднимут по тревоге. И как раз в это время в кармане зазвонил телефон. Это был Фил.

– Новости смотришь? – спросил он.

– Только что посмотрел.

– Ты где сейчас?

Надо сказать, что в тот момент я был самым старшим и опытным бойцом группы после командира.

– В аэропорту, – ответил я. – Жду посадки в самолет.

– Хорошо. Возвращайся как можно быстрее.

Начиная с этого момента время словно понеслось вскачь. Такая миссия выпадает один раз в жизни, и мне не хотелось упускать шанс. Ах, если бы самолеты могли летать быстрее!

Посадка в самолет обычно не вызывает каких-то негативных эмоций, но только не в том случае, когда вы спешите. Я наблюдал, как люди медленно проходили к своим сиденьям и не спеша раскладывали багаж на верхних полках, и мысленно умолял их поторопиться. Ведь чем быстрее мы взлетим, тем раньше я вернусь на работу. Кроме того, я знал, что, как только мы поднимемся в воздух, я останусь без связи. И даже не смогу узнать, получен ли приказ на вылет. Когда стюард закрывал двери самолета, я получил последнее сообщение, что в течение часа должен прибыть на базу. Было понятно, что к моменту посадки этот час уже истечет и команда может улететь без меня.

Вставив в уши наушники, я попытался отвлечься, но так и не смог. После посадки, едва спустившись по трапу, я включил телефон.

– Ну, что там у вас? – спросил я Фила. Было уже восемь часов вечера.

– Мы пока на месте, – ответил он. – Приезжай утром пораньше, и я введу тебя в курс дела. Планирование уже идет полным ходом. Мы ждем решения из Вашингтона.

На следующее утро я ни свет ни заря был на службе. Фил встретил меня в кают-компании. Мы сели за стол.

– Итак, у нас один заложник и четыре пирата, – сказал Фил. – Они хотят за него два миллиона долларов.

– Никогда не знаешь, сколько в точности стоит твоя жизнь, – задумчиво произнес я.

– Я бы попросил больше. На первый взгляд два миллиона – большие деньги, но только не для моей бывшей жены.

– Куда они направляются? – спросил я.

– Они хотят соединиться со своими и переправить Филлипса либо в один из лагерей на суше, либо на свое судно. Поэтому нам надо быть готовыми как к захвату судна, так и к сухопутной операции.

Мне стало ясно, что подготовка даже к одной из этих операций потребует очень много времени.

– На «Bainbridge» есть несколько наших людей, – сказал Фил. – Они работали в Африке и успели в последний момент сесть на эсминец. Переговоры с пиратами были прерваны в четверг.

– Сколько им плыть до берега?

– Они не будут высаживаться в том месте, где находятся сейчас. У них там межплеменные распри. Их племя живет южнее по побережью, и они доплывут туда не раньше чем через два дня, так что, надеюсь, время у нас еще есть.

Я поинтересовался, есть ли уже приказ на вылет.

– Пока нет, еще обсуждают, – ответил Фил.

– Почему они тянут? Неужели так долго принять решение?

– Парень, это Вашингтон. Там вообще дела быстро не делаются.

На следующий день приказ все-таки был получен. Большинство ребят уже находились на базе. Все вещи собраны, и мы были в полной готовности.

* * *

Спустя примерно двадцать часов открылась задняя рампа транспортного самолета С-17, и солнечный свет залил кабину.

Я ощутил поток ветра на своем лице и прикрыл глаза от яркого африканского солнца. Через несколько минут увидел, как с треском раскрылись вытяжные парашюты и потащили за собой к выходу надувную моторную лодку с нашим снаряжением. Было решено сначала десантировать лодки и их экипажи, а потом уже штурмовые команды.

Щелкая металлическими роликами по стыкам, серая громадина медленно двинулась к рампе, набирая скорость, а затем исчезла из виду. Секунду спустя раскрылся второй парашют, и мимо нас пронеслась вторая такая же лодка. Вслед за лодками десантировался экипаж.

– Класс! – воскликнул я. Остальные тоже дружными криками проводили выпрыгнувших.

Сердце у меня забилось быстрее в ожидании своей очереди. Выпускающие стояли у рампы и смотрели вниз, чтобы убедиться, что грузовые парашюты раскрылись как положено.

Мы десантировались на значительном удалении от «Bainbridge», чтобы пираты не могли нас заметить. Там уже поджидало десантное судно на воздушной подушке «Boxer», которое должно было принять нас на борт. Такие суда используют морские пехотинцы для высадки на берег.

Экипажи приземлились на воду рядом с лодками и начали отцеплять грузовые парашюты. До нашего десантирования оставалось еще тридцать минут, которые тянулись, казалось, целую вечность.

Я сидел ближе к носу самолета. На коленях у меня расположился специалист по связи. Мы были связаны с ним тандемной подвесной системой парашюта. Он всего несколько часов назад узнал не только о своем участии в операции по спасению заложника в Африке, но и о том, что ему придется прыгать с парашютом в Индийский океан.

Чтобы обеспечить штурмовую группу необходимым обслуживающим персоналом, нам пришлось взять с собой трех пассажиров, которые должны были прыгать вместе с нами на тандемной подвеске. В их числе оказался и связист. Все эти люди не принадлежали к «котикам», но их участие в операции было необходимо. За время полета у меня была возможность поговорить со связистом и вкратце проинструктировать его.

– Будешь прыгать со мной, – сказал я. – Готов?

Это был худощавый человек с короткой стрижкой, производивший впечатление настоящего «ботаника». Он явно нервничал, пока я рассказывал ему, как выполняется прыжок и что его при этом может ожидать.

– Раньше прыгать приходилось? – спросил я.

– Нет.

Когда поступил сигнал шестиминутной готовности, все встали с сидений и начали последнюю проверку парашютов. Я заметил, что наш связист побледнел. С момента десантирования лодок он не произнес ни слова. Я его понимал. Свой первый прыжок в Аризоне я совершал, по крайней мере, на землю, а ему надо было прыгать в Индийский океан.

– Все будет нормально, – сказал я. Похоже, мои слова его не сильно убедили.

Рампа вновь открылась. У выхода выстроились около сорока человек.

– Полная готовность, – объявил выпускающий. Это означало, что до прыжка осталось менее тридцати секунд.

Стоя вплотную к связисту, я почувствовал, как у него задрожали ноги.

– Спокойно, парень, расслабься, – сказал я.

Мне было очень важно, чтобы он помнил все, о чем я его инструктировал.

– Зеленый свет. Пошел! – Выпускающий вытянул руку в сторону рампы.

Люди гуськом потянулись на выход и один за другим исчезали из виду. Подойдя ближе к срезу, я увидел линию горизонта, где вода смыкалась с небом. Похлопав своего напарника по плечу, я крикнул ему в ухо:

– Ближе к краю!

В момент прыжка его ступни должны были находиться на самом краю рампы, так как в противном случае при выходе он мог переломать себе ноги.

Но связист застыл на месте, словно вкопанный. Я еще раз подтолкнул его и крикнул:

– Ближе!

Он не сдвинулся с места.

Времени на уговоры не было. Я с силой толкнул его вперед, и мы вывалились из самолета.

Раздался хлопок маленького стабилизирующего парашюта, который помогает телу принять нужное положение в воздухе и поддерживать постоянную скорость в свободном падении. Как и во время сотен предыдущих прыжков, я еще раз проверил, все ли в порядке, и только после этого дернул за кольцо основного парашюта.

Рев самолетных двигателей моментально исчез, и наступила почти полная тишина. Слышен был лишь тихий шелест купола, обдуваемого потоком воздуха.

Я осмотрелся вокруг. Красота была неописуемая. После тесной кабины С-17 я наслаждался свежим воздухом. И небо, и вода внизу были ярко-голубого цвета, только высоко над нами виднелось несколько белых облачков. Посмотрев вниз, я увидел целый водоворот парашютов, кружащихся вокруг серых лодок посреди бескрайнего океана.

Все это напоминало картину воздушных боев времен Второй мировой войны. Парашютисты двигались по кругу, избегая столкновений друг с другом и стараясь подлететь как можно ближе к лодкам.

Поверхность воды была спокойной. Заметна была лишь легкая рябь. Невдалеке я заметил «Boxer», который уже поджидал нас. Перед самым приземлением я отстегнулся от парашюта и плюхнулся в воду. Она была теплой, словно в ванне. Затем я отстегнул от подвесной системы и связиста.

До лодок было не больше двадцати метров. Нацепив ласты, привязанные к голеням, я вместе со связистом поплыл к ним. Позади нас с тихим плеском ушел под воду купол, увлекаемый вниз запасным парашютом. Подплывая к лесенке, спускавшейся с борта лодки, я спросил связиста:

– Ну, как впечатления?

– Полный улет, – ответил он, и я впервые увидел на его лице улыбку.

Вскарабкавшись в лодку, я нашел себе местечко ближе к носу и стал ожидать переклички. Поскольку каждая лодка была рассчитана максимум на двадцать человек, вскоре они были заполнены до отказа. Я перебрался на самый нос и опустил ноги в воду, помахивая ластами.

– Ты акул видел? – вдруг спросил меня один из членов нашей группы.

– Нет, – ответил я. Мне было известно, что в этих водах акул хватает, но я пока не заметил ни одной.

– Одна здоровенная проплыла прямо подо мной, когда я уже был рядом с лодкой.

На всякий случай я подтянул ноги.

Пока мы летели, Филлипс попытался сбежать от пиратов, но тем самым только осложнил ситуацию. Он выпрыгнул из шлюпки, но его быстро выловили и под угрозой оружия снова втащили на борт. Пираты связали ему руки и выкинули его телефон и рацию в воду, так как решили, что через них капитан получал какие-то указания с корабля.

К этому моменту на спасательной шлюпке кончилось горючее, и она легла в дрейф. Командир «Bainbridge» Фрэнк Кастеллано сумел убедить пиратов, что им лучше следовать за эсминцем на буксире. Кроме того, они согласились, чтобы шлюпка эсминца доставила им еду и свежую воду. Во время одного из таких рейсов четвертый пират Абдул Вали-Муси попросил оказать ему медицинскую помощь, так как сильно порезал руку. Его доставили на борт «Bainbridge». Рану он получил, вытаскивая из воды пытавшегося сбежать Филлипса.

Пересев в субботу на борт десантного судна, мы выслали на «Bainbridge» небольшую группу. Все остальные оставались на значительном удалении от него. В случае попытки высадки пиратов на берег мы должны были провести спасательную операцию на суше.

Команда, прибывшая на «Bainbridge», состояла из штурмовой группы, нескольких снайперов и офицеров, осуществлявших руководство. На корме эсминца они организовали наблюдательный пост. Снайперы, сменяя друг друга, несли непрерывную вахту, в то время как переговорщики продолжали свою работу. Мы терпеливо ждали, как будут развиваться события.

В воскресенье пришло неожиданное известие, что Филлипс уже находится в безопасности на борту эсминца. Вскоре оттуда вернулись наши товарищи. Я подошел к своему другу Гарри, с которым мы вместе проходили базовую подводную подготовку. Гарри пришел в Зеленую команду на несколько лет позже меня. Свою карьеру «котика» он начал с управления мини-субмариной. Трудно было себе представить, как человек, имеющий рост под 195 сантиметров, может поместиться в такой миниатюрной посудине. За последнюю командировку его наградили «Серебряной звездой». Он буквально изрешетил пять боевиков, пытавшихся напасть с фланга на его группу, действовавшую в Кандагаре. Гарри был в числе команды, находившейся на «Bainbridge», и участвовал в допросе пирата Вали-Муси.

Мы пожали друг другу руки.

– Ну, выкладывай новости, – потребовал я.

– Мы дождались, пока последний высунет голову, и разом поджарили всех троих, – сказал Гарри.

Он рассказал, что ему поручили побеседовать с раненым пиратом Муси в надежде, что тот убедит своих подельников сдаться. Для этого в общении Гарри избрал с ним вежливый и предупредительный тон:

– Эй, мороженого хочешь? А как насчет холодной кока-колы?

На этой почве между Муси и Гарри быстро установились приятельские отношения. Гарри специально отвел его на открытое место, чтобы остальные пираты видели, как он пьет кока-колу и ест мороженое.

Чтобы вести переговоры, пиратам приходилось во все горло кричать из шлюпки.

– Я их плохо слышу, – сказал Гарри своему подопечному. – Скажи им, чтобы подтянули буксир.

Муси согласился с таким предложением, и пираты начали понемногу выбирать буксировочный канат, приближаясь к эсминцу. Волнение на море усилилось, и шлюпку, оставшуюся без двигателя, сильно болтало на волнах. С наступлением темноты Гарри вместе с товарищами подтянули шлюпку еще ближе. Ночь была безлунная, и пираты даже не заметили, как сократилось их расстояние от эсминца. Сидя на корме, Гарри с коллегами внимательно рассматривали шлюпку. Инфракрасные лазеры ощупывали пиратов с ног до головы, но заметить это можно было только с помощью приборов ночного видения.

Один из пиратов постоянно находился на носу шлюпки, ведя наблюдение. Справиться с ним было нетрудно. Второго, находившегося у руля на корме, тоже было хорошо видно, хотя и через стекло. А вот третий постоянно был вне поля зрения. Снайперам нужно было, чтобы все трое одновременно оказались на виду. Это была единственная возможность уничтожить захватчиков, не подвергая опасности Филлипса. Наконец, после нескольких часов ожидания, в ночь на воскресенье голова и плечи третьего пирата показались из люка рубки. Большего снайперам и не требовалось. У них был приказ стрелять лишь в том случае, если жизни Филлипса будет угрожать прямая опасность, но напряжение уже достигло такого уровня, что они открыли огонь. Через пару секунд со всеми тремя пиратами было покончено.

После того как стихли снайперские винтовки, послышался еще один выстрел – на этот раз явно из автомата Калашникова. Этот одиночный выстрел эхом разлетелся по поверхности воды, и мои товарищи мгновенно оцепенели. Ставки были слишком высоки. Вашингтон через каждые несколько минут требовал докладывать об обстановке, а они в данный момент не могли понять, что произошло на шлюпке. Старший офицер DEVGRU и командир эскадрона в это время находились вместе с нами на десантном судне.

Предчувствуя самое худшее и не зная, жив ли Филлипс и не ранен ли он, два снайпера решили перебраться в шлюпку. Нельзя было терять ни минуты. По буксировочному канату, висевшему всего в нескольких сантиметрах над черной водой, они буквально за минуту добрались до шлюпки. Вооруженные только пистолетами, они вошли в рубку. В нее вела очень маленькая дверь, что делало их хорошей мишенью, если хотя бы один из пиратов был еще жив.

Быстро и методично они сделали по одному контрольному выстрелу в каждого пирата, чтобы окончательно удостовериться, что они больше не представляют опасности. Филлипса они нашли связанным в дальнем углу рубки. Он был невредим.

Все это время в море неподалеку находился катер с эсминца с командой «морских котиков», которые также вели наблюдение за шлюпкой. Услышав выстрелы, они подошли ближе и забрали Филлипса к себе.

Гарри же, услышав выстрелы, схватил Муси и швырнул его на палубу.

– Ты пойдешь под суд, – сказал он. – Твои приятели уже трупы, а ты мне больше не нужен.

На него надели наручники и светонепроницаемый колпак, после чего увели.

Гарри был среди встречавших Филлипса на корме «Bainbridge». Капитан плохо соображал и не ориентировался в обстановке.

– Зачем вы это сделали? – только и повторял он.

Налицо был явный «стокгольмский синдром». Находясь в шоке после стрельбы, Филлипс не понимал, что и почему произошло.

Его обследовали врачи и пришли к выводу, что он находится в неплохом состоянии. Вскоре он вышел из шока и начал благодарить моих товарищей за все, что они для него сделали. Филлипс позвонил семье и вскоре был доставлен на десантное судно, откуда направился домой в Вермонт.

Мы же остались еще на несколько дней, ожидая возможных дополнительных приказов, а затем высадились на берег и самолетом вернулись домой. Самым приятным в этой операции было то, что на этот раз мы спасали жизнь человека, а не убивали. Кроме того, неплохо было сменить обстановку после уже надоевших нам Ирака и Афганистана. Разнообразие всегда полезно. К числу отрицательных моментов можно отнести неповоротливость вашингтонской бюрократической машины при принятии решений. Мы были готовы к выполнению приказа задолго до того, как он последовал. Миссия по спасению капитана Филлипса заставила нас по-новому взглянуть на собственные возможности. Теперь мы вправе были рассчитывать и на более сложные задания.