4.3 24 ноября 2006 года на следующий день после смерти Литвиненко член Государственной думы России Сергей Абельцев выступил с речью в стенах Думы. Он сказал:

«Прошлой ночью Александр Литвиненко умер в лондонской больнице. Заслуженное наказание настигло предателя. Я уверен, что эта ужасная смерть станет серьезным предупреждением для предателей всех цветов, где бы они ни находились. В России предательства не прощают».

4.4 В этот же день президент Путин сделал комментарий прессе по поводу смерти Литвиненко, который профессор Роберт Сервис описал как «вербальное легкомыслие на грани макабричности». К примеру, президент Путин отметил, что «те люди, которые сделали это, — не Господь Бог, а Литвиненко, к сожалению, — не Лазарь».

4.5 Абельцев является членом ЛДПР. Лидер партии Владимир Жириновский сразу после смерти Литвиненко назвал его «подлецом» и «предателем» и выдвинул предположение, что он был убит Ми-6 по поручению ФСБ.

4.6 В радиоинтервью в феврале 2007 года Гусак, бывший коллега гоподина Литвиненко по ФСБ, выразил мнение, что Литвиненко заслужил казнь.

4.7 Язык цитат, выбранных мной для абзацев выше, крепчайший. Но похоже, что несмотря на резкость выбор слов не искажает того, как по крайней мере российский народ и правительство смотрели на Литвиненко. Профессор Сервис, который осуществляет анализ с огромной осторожностью в выборе слов, дал устное свидетельство, подтвердившее, что к моменту смерти у Литвиненко был образ врага российского государства.

4.8 Что именно сделал Литвиненко, чтобы заслужить такие посмертные оскорбления?

 

Что ФСБ сочла предательством

4.9 Существует четкое свидетельство тому, что Литвиненко внутри ФСБ виделся человеком, предавшим эту организацию.

4.10 Начнем со стартовой точки событий, кульминация которых имела место на пресс-конференции в ноябре 1998 года. Как я описывал выше (см. 3.60—3.62), набиравший громкость протест Литвиненко против тех приказов, которые он считал незаконными и которые отдавались ему и его коллегам по Управлению по борьбе с организованной преступностью (УБОП), на каждом этапе оспаривался вышестоящими сотрудниками. Существует свидетельство, что Ковалев, глава ФСБ, оценил именно как «предательство интересов служб безопасности» (см. 3.52) то, что Литвиненко рассказал Березовскому о приказе убить его, который, по словам Литвиненко, он получил. Я так же слышал свидетельство, что Путин, сменивший Ковалева на позиции главы ФСБ, публично критиковал Литвиненко и его коллег за публичные высказывания заявлений на пресс-конференции в ноябре 1998 года, и что прокурор Барсуков сказал Марине Литвиненко, что обвинения, выдвинутые им против Литвиненко, были ответом на ту пресс-конференцию (см. 3.68).

4.11 Показания Марины Литвиненко свидетельствовали о том, что решение покинуть Россию, принятое ей и ее мужем, было частично основано на страхе мести ФСБ за то, что организация считала предательством, и что эта месть выразится либо в его задержании на неограниченный срок, либо, хуже, в смерти. Я ссылаюсь на показания Фельштинского, что генерал Хохолков в мае 2000 года сказал ему, что если бы Литвиненко попался ему в темном углу, «он убил бы его собственными руками» (см. 3.76).

4.12 Свидетельство предполагает, что побег Литвиненко из России никоим образом не смягчил отношение к нему ФСБ. Во время интервью с инспектором уголовной полиции Хайятом Литвиненко описал телефонный звонок, поступивший на его мобильный телефон от бывшего коллеги по УБОП Понкина. Он сказал, что звонок был совершен в апреле или в мае 2001 года, то есть через несколько месяцев после его приезда в Великобританию, и что в момент звонка он находился в доме Буковского. Литвиненко вспомнил, что Понкин сказал, что Барсуков только что допросил его в военной прокуратуре. Он сказал инспектору Хайяту:

«Понкин сказал, что Барсуков просил его передать мне, что мне нужно самому как можно скорее вернуться в страну, и тогда ничего не случится. И что если ты сам не вернешься, то тебя или привезут в сумке для трупов, или столкнут под поезд. И он попросил сказать мне, <…> что моя супруга Марина не должна ничего бояться, что она может свободно передвигаться и что никто ее не тронет. Я ответил Понкину, что это все очень мило, но что я отказываюсь. <…> Этот разговор я тут же пересказал Буковскому».

4.13 В ходе устных показаний, данных мне, Буковский сказал, что вспомнил о похожем инциденте. Он описал, как Литвиненко получил звонок от «какого-то бывшего коллеги с Лубянки» во время визита в его дом примерно в 2002 году, «очень вскоре после его побега». Он сказал, что Литвиненко по ходу разговора «значительно помрачнел», и из ответов Литвиненко, услышанных им, он сделал вывод, что Литвиненко угрожали. Он вспомнил, что когда телефонный разговор был закончен, Литвиненко передал его суть следующими словами: «Только почувствуешь себя безопасно в Британии, как вспомнишь Троцкого».

4.14 Неуклонный интерес к Литвиненко со стороны российских властей может также выразиться в свидетельстве (на самом деле, кажется, что интерес к Литвиненко даже возрос) об уголовном преследовании против него в России после его отъезда из страны. Я приложил к показаниям письмо, датированное 3 мая 2002 года, направленное российским адвокатом Литвиненко Маровым британскому адвокату Мензису, который помогал ему с запросом об убежище. Письмо Марова говорило о том, что дальше (то есть с течением времени) начнутся несколько процессов против Литвиненко и что прокурор желает продолжить суд в отсутствие Литвиненко. Письмо также цитировало количество того, что называлось запросами прокурора о недостаточно корректном ведении процесса. Мне известно, что продолжающиеся в России процессы против Литвиненко дали ход по крайней мере одной попытке обеспечить его экстрадицию. Неудивительно, что, учитывая успех в получении Литвиненко убежища, запрос не был удовлетворен. Жена Литвиненко дала показания о том, что в 2002 году Литвиненко был осужден в результате по одному из процессов против него в России.

4.15 Судя по показаниям, гнев ФСБ по поводу того, что некоторые из сотрудников организации рассматривали как предательство Литвиненко самой организации, не уменьшился после его отъезда из России, поэтому разумно будет предположить, что такое ощущение, что это было предательство, по факту возросло в последующие годы. Как я буду описывать ниже, Литвиненко написал книги, обвинившие ФСБ в коррупции и указывающие на ответственность ФСБ в массовом убийстве сотен граждан России в так называемых взрывах домов в 1999 году. Далее: есть уверенность в том, что некоторые офицеры ФСБ и другие персоны верили, что Литвиненко начал работать на Ми-6 после приезда в Великобританию.

4.16 Таким образом, по крайней мере, возможно, что образ Литвиненко как инсайдера, предавшего собственную организацию, в глазах членов ФСБ (и также, возможно, среди более широкого круга военнослужащих) не изменился в их глазах после пресс-конференции и отъезда Литвиненко из России, и фактически закрепился за ним между 2000 и 2006 годами.

4.17 Есть одно поразительное свидетельство в поддержку предыдущего тезиса. Я наблюдал видеосвидетельство о том, как российские солдаты используют портрет человека, похожего на Литвиненко, в качестве целей во время тренировочной стрельбы. Жена Литвиненко давала об этом устные показания. Она сказала, что и она, и сам Литвиненко слышали о том, что подобное происходило в какой-то момент в 2006 году, определенно до его смерти. Полицейское расследование предположило, что эти видеокадры были сняты в спецподразделении тренировочного центра «Витязь» в Балашихе. Госпожа Литвиненко сказала, что Литвиненко был членом подразделения «Витязь» в ранние годы своей карьеры, до вступления в ФСБ.

 

Член круга Бориса Березовского

4.18 Я несколько раз ссылался на тесные отношения между Литвиненко и Борисом Березовским. Они начались в 1990-х, когда Литвиненко было приказано расследовать попытку убийства Березовского. Литвиненко позже получил благодарность Березовского, защитив того от ареста в рамках дела об убийстве Листьева. В Части 3 я объяснил, какую роль Березовский сыграл в истории предательства, и, в особенности, его попытки поддержать требования Литвиненко о реформе ФСБ.

4.19 Во времена этих событий Березовский пользовался значительным политическим влиянием в качестве близкого товарища президента Ельцина. Как я указывал выше, во время пресс-конференции в ноябре 1998 года Березовский видел себя другом Путина, который сменил Ковалева на посту главы ФСБ. Более того, по показаниям Фельштинского, Березовский, похоже, играл (или, по крайней мере, он сам заявлял об этом) роль в событиях, приведших к избранию Путина президентом в 2000 году.

4.20 Дружба эта, так или иначе, продолжения не имела. Профессор Сервис объяснял:

«Напряжение между господами Путиным и Березовским началось почти сразу после того, как Ельцин ушел с поста президента в 1999 году. Березовский наслаждался репутацией создателя королей. Он заявлял о своей ответственности за подъем Путина до президентства, и, вне сомнения, его жизнерадостное снисхождение по отношению к последнему действовало Путину на нервы. Когда Путин принял решения, которые противоречили интересам Березовского, Березовский отдал приказ федеральному телеканалу, находящемуся под его руководством, критиковать Путина. Противостояние это было быстро проиграно Березовским. Путин прямо сказал ему, что ни один бизнесмен, вне зависимости от его высокого положения и власти, больше не будет определять государственную политику».

4.21 Березовский покинул Россию в конце 2000 года и стал политическим беженцем в Лондоне, где он подал прошение о получении статуса убежища, которое тут же было удовлетворено. Я слышал свидетельства профессора Сервиса, Гольдфарба и других, что после своего приезда в Лондон, Березовский использовал свое огромное финансовое богатство, чтобы стать открытым критиком Путина, и финансово поддерживать прочих критиков. Также было ясно, что Литвиненко сыграл ведущую роль в этой деятельности. По формулировке профессора Сервиса, «Березовский поддерживал и финансировал эмигрантов, которые разделяли его враждебность к Путину, а Литвиненко был одним из самых заметных и горячих». Еще один эмигрант из круга Березовского — чеченский лидер Ахмед Закаев. Как я указывал выше, господа Литвиненко и Закаев стали очень близкими друзьями, их семьи жили так близко, что считали себя соседями.

4.22 Я кратко коснусь обсуждения различных видов деятельности, в которую в тот период вовлекался Литвиненко, и что стало тому причиной. До того, однако, имеет смысл отметить, что Гольдфарб свидетельствовал, что Литвиненко подвергал себя риску уже благодаря своей связи с двумя мужчинами, которые были, как он описал, «демонизированы российской пропагандой как вражеский оплот». Активные запросы об экстрадиции господ Березовского и Закаева постоянно поступали от российского правительства. У Закаева была, по словам Гольдфарба, «характеристика, озвученная Министром иностранных дел, что это российский Усама бен Ладен.  Его обвиняли в массовом терроризме», в то время как Березовский был, «по уверениями российской пропаганды, спонсором террористов». Гольдфарб говорит, что близость к «Борису и Закаеву была вроде поцелуя смерти, если угодно».

4.23 Я отмечаю, конечно, что это все не более, чем контекст, и что Гольдфарб не является (и я не думаю, что он стал бы настаивать на обратном) нейтральным наблюдателем описываемых событий. Но его высказывание входит в резонанс с мнением профессора Сервиса, которое тот высказал в своем экспертном докладе:

«Некоторые действия ФСБ против Березовского и его окружения, особенно Литвинено, были сделаны в большей части в результате их непрерывной медиакампании против администрации Путина. Форма таких действий была непредсказуемой».

4.24 Я также отмечаю, что слышал показания, согласно которым, предположительно, имело место два случая за указанный период, когда Литвиненко был вовлечен в потенциально опасные инциденты, следовавшие из его связи с Березовским.

4.25 Первый: в 2003 году Литвиненко был одним из тех в окружении Березовского, кто был связан с человеком по фамилии Терлук. Литвиненко сделал продолжительное заявление об этих событиях для того, чтобы Березовский получил убежище; я включил его в базу показаний. В соответствии с этим заявлением, Терлук в 2003 году был инструктирован официальным работником посольства России в Лондоне довести до конца то, что предположительно было возможной попыткой убийства Березовского — возможно, посредством отравления. Я осознаю, что в более близкие к нам годы Терлук предоставил версию событий, очень сильно отличающуюся от предыдущей, предмет которой теперь оспаривается как клевета в ходе процессов в Высоском суде Лондона. Я должен с ясностью заявить, что хотя я прочел и принял к сведению выводы судьи Иди в процессе о клевете, у меня не было цели расследовать истинность фактов этого эпизода, который является в высшей степени спорным и имеет лишь периферийное значение для сферы моих полномочий.

4.26 Второй инцидент, который я имею в виду, произошел в октябре 2004 года, когда дома Литвиненко и Закаева были забросаны зажигательными смесями. Атака, по всей видимости, была осуществлена двумя чеченцами, имевшими конфликт с Березовским. Судя по ограниченным свидетельствам, которые находятся в моем распоряжении, спор возник из-за оплаты, которую, по утверждению одного из чеченцев, ему задолжали за поездку в Париж, которая состоялась, по его словам, по просьбе Березовского и имела отношение к планам насчет «чемодана с ядерной бомбой». До инцидента с зажигательными коктейлями Литвиненко пытался выступить медиатором со стороны Березовского.

4.27 Что касается эпизода с Терлуком, то я нахожусь в позиции, не позволяющей мне делать положительные или отрицательные выводы по поводу эпизода, который имел место более десяти лет назад. Я ссылаюсь на эти два инцидента, потому что они предположительно позволяют почувствовать атмосферу жизни Литвиненко, оценить риски, которым он подвергал себя, будучи членом окружения Березовского в тот период.

 

Критика президента Путина и его режима

4.28 Из показаний ясно следует, что образ, который появился у Литвиненко в период его жизни в Лондоне, был значительно объемнее того, как если бы он просто был членом круга Березовского. У него была собственная репутация, которую Литвиненко получил как участник операций и комментатор, причем весьма откровенный. Я уже ссылался на характеристику, данную Литвиненко профессором Сервисом как «наиболее видному и горячему» критику президента Путина из круга Березовского. Профессор Сервис добавляет, что «разоблачения Литвиненко были яростными».

4.29 Я слышал от нескольких свидетелей, включая Марину Литвиненко, Гольдфарба и Буковского, о направлении развития политических идей и суждений Литвиненко, после того как он приехал в Лондон. Сначала это были убеждения, позволяющие ему оправдывать свое участие в военных кампаниях. Буковский, в частности, уверенно свидетельствовал о новом понимании российской истории в целом и истории КГБ/ФСБ в частности, которое появилось у Литвиненко после приезда в Британию.

4.30 Возможно, наиболее значимыми эпизодами в кампаниях Литвиненко были две книги, в которых он выступил соавтором в первые годы своей жизни в Лондоне. Первая, вышедшая на русском языке в 2001 году, затем была опубликована на английском под названием «Blowing Up Russia» (русское название «ФСБ взрывает Россию»). Вторая, которую Литвиненко написал за 2001 и 2002 годы, не переводилась на английский, а по-русски называлась «Лубянская преступная группировка».

4.31 Литвиненко занимался расследованиями и писал «ФСБ взрывает Россию» совместно с Фельштинским, который помог ему и его семье бежать из России. Темой книги стали взрывы в жилых домах, произошедшие в России в сентябре 1999 года. Бомбы огромной мощности были взорваны за несколько дней в четырех жилых домах. Около трехсот человек погибли, многие были ранены. Вина за взрывы была официально возложена на чеченских сепаратистов, что позволило сформировать контекст для начала Второй чеченской войны в короткий срок после этого. На момент взрывов в жилых домах Путин был премьер-министром — повышением с позиции главы ФСБ он получил в августе 1999 года. Реакция на взрывы и общественная поддержка войны была одним из факторов, которые способствовали его политическому восхождению в последующие месяцы, кульминацией чего стали президентские выборы в марте 2000 года.

4.32 Согласно версии, которую выдвигают в книге Литвиненко и Фельштинский, взрывы в многоквартирных домах ни в коей мере не были делом рук чеченских террористов. Авторы приходят к выводу, что взрывы были делом ФСБ с целью обосновать войну в Чечне и, в конечном итоге, форсировать политические перспективы Путина.

4.33 Согласно услышанным мною показаниям, книга представляла собой не просто политический трактат — она была результатом подробного исследования. По мнению профессора Сервиса, эти два автора «скрупулезно расследовали» вопрос, и хотя их утверждения не были «на 100% доказанными», он счел, что они были скорее более, чем менее точными. Он сказал: «Книга Фельштинского и Литвиненко собрала свидетельства, указывающие на ФСБ и ее разрушительную силу».

4.34 Фельштинский устно дал показания о том, как он и Литвиненко первый раз обсуждали взрывы в жилых домах еще в Москве в сентябре 2000 года, и примерно в это же время Литвиненко решил покинуть Россию навсегда. Они последовательно работали над книгой вместе после приезда Литвиненко в Лондон (хотя свидетельства подтверждают, что Фельштинский играл ведущую роль). Имеются свидетельства того, что Березовский финансировал работу их обоих во время написания книги.

4.35 Согласно показаниям Фельштинского, книга была впервые опубликована в августе 2001 года как специальный выпуск «Новой газеты», которую Фельштинский назвал «главной оппозиционной газетой России». Одной из журналистов, которые писали для «Новой газеты», была Анна Политковская, о которой я скажу позднее. Фельштинский сказал, что публикация книги была «крупным делом, потому что газета напечатала <…> 100 000 экземпляров, и они выбрали лучшие главы для публикации, — так что да, это было большим делом».

4.36 Публикация книги, однако, не стала концом работы Литвиненко в этой кампании.

4.37 Как я понял из показаний Гольдфарба, публикация книги была лишь частью большей стратегии, поддерживаемой и финансируемой Березовским, — опубликовать, пусть и не подтвержденные, утверждения об ответственности ФСБ за взрывы жилых домов. Помимо продюсирования и рекламирования книги, Березовский также финансировал съемки фильма, в котором повторялись эти утверждения и показ которого он организовал (надо полагать, не без некоторой помпы) в марте 2002 года в Royal United Services Institute Лондона. Березовский получил Фельштинскому и Литвиненко постараться собрать дальнейшие свидетельства о том, что случилось в 1999 году. В Москве Березовский приободрял и поддерживал создание комиссии по публичному расследованию этих утверждений. Я слышал, что в Комиссию входили 15 человек, включая политиков, юристов, журналистов и даже дочь одной из жертв взрывов. Комиссия была основана совместно с членом парламента и «старым русским диссидентом» Сергеем Ковалевым и другим депутатом парламента Сергеем Юшенковым. Еще одним членом был Юрий Щекочихин, журналист, писавший для «Новой газеты» о коррупции в УБОП в период, когда состоялась пресс-конференции Литвиненко.

4.38 Свидетельства показывают, что Литвиненко был сильно вовлечен в эту деятельность. Я суммирую. Он помогал рекламировать фильм. Он предпринял дальнейшее расследование с Фельштинским, включая поездку с ним в Грузию, где они интервьюировали чеченца Ахмеда Гочяева, который, по словам российских властей, был организатором взрывов. Он публично поддерживал комиссию в Москве, появляясь на слушаниях при помощи видеосвязи. Он привлек своего друга Трепашкина к работе с Юшенковым. Трепашкин предпринял собственное расследование в Москве и нашел, в частности, свидетельства того, что Гочяева подставили. Литвиненко также наводил предварительные справки насчет того, что ФСБ могла принять участие в захвате террористами московского театра на Дубровке в октябре 2002 года, что было еще одним событием с множеством жертв, в котором российские власти обвинили чеченских террористов. Исследования Литвиненко, начатые им, были последовательно продолжены Ющенковым, а затем Политковской.

4.39 Получается, что Литвиненко не только был глубоко вовлечен в эти связанные между собой дела, но и также стал неким публичным представителем всей кампании. Гольдфарб отзывался в этом контексте: «В нашем кругу понимали, что Саша естественным образом будет лицом кампании, которая информирует общественность и власти о том, что ФСБ могла бы задействована во взрывах жилых домов».

4.40 Я услышал, что вторая книга Литвиненко была написана между 2001 и 2002 годами. Она была написана по-русски и впоследствии была переведена на польский и болгарский, но английский перевод не был сделан. Книга называется «Лубянская преступная группировка», и она так же, как и «ФСБ взрывает Россию», была оплачена Березовским. Я услышал от Марины Литвиненко и Гольдфарба, что книга была написана в форме расшифровок интервью Литвиненко с российским журналистом Акрамом Муртазаевым, которые были отредактированы Гольдфарбом. Книга содержала рассказ о собственном опыте Литвиненко в России в годы до его отъезда, а также утверждения о коррупции и других криминальных преступлениях, совершенных по указанию ФСБ вообще и Путина в частности. Книга была опубликована в начале 2002 года компанией, которую для этой цели создал Гольдфарб на деньги Березовского. Она была напечатана в Нью-Йорке и Латвии, чтобы было легче транспортировать экземпляры в Россию. Ниже я вернусь к тому, что случилось, когда была предпринята такая попытка.

4.41 Я должен добавить, что я услышал, что Литвиненко с помощью Гольдфарба следом за этим написал длинное эссе, которое описывалось как «краткая версия того, что он сказал в книге “Лубянская преступная группировка“». Этот документ, никогда не публиковавшийся, назывался «Дело Узбека», и я приобщил его перевод к показаниям.

4.42 Неудивительно, что эта деятельность Литвиненко и других предположительно не осталась незамеченной властями в Москве.

4.43 Выше (см. 4.12—4.13) я ссылался на угрозу со стороны Барсукова, которую Литвиненко получил во время визита в дом Буковского примерно в мае 2001 года посредством телефонного звонка от своего бывшего подчиненного Понкина. В свидетельском показании, датированном 10 октября 2003 года, Литвиненко предположил, что в действительности получил несколько звонков Понкина примерно в то время, и что Понкин передавал ему пожелание быть осторожным в его деятельности в Великобритании. В своем заявлении Литвиненко сказал: «Понкин передавал мне угрозы ФСБ убить меня и предостережения, чтобы я не писал больше книг и не выступал против определенных позиций». Были и другие похожие инциденты.

4.44 Супруга Литвиненко описала инцидент, когда сотрудник посольства РФ в Великобритании пришел в к дверям их квартиры, требуя встречи с Литвиненко. Это свидетельство предположительно совпадает с письмом, датированным 22 марта 2002 года, написанным Мензисом, адвокатом Литвиненко, в Министерство внутренних дел. Письмо сообщает о «повторяющихся визитах», которые наносил сотрудник посольства, чье поведение оценивалось как «настойчивое и тревожащее».

4.45 Позднее, в 2001 году, 12 октября Литвиненко получил письмо по электронной почте от своего друга Трепашкина из Москвы. Письмо содержало новость о более очевидно высказанной угрозе, которую Трепашкин услышал от Виктора Шебалина, еще одного бывшего коллеги Литвиненко по работе в УБОП. Первый абзац того электронного письма содержал прямую ссылку на книгу Литвиненко «Лубянская преступная группировка». Абзац был таким (перевод с английского, в свою очередь, переведенного с русского — прим. пер.):

«Сегодня я встречался с Виктором Шебалиным, который как полковник ФСБ в отставке обладает широким кругом контактов с сотрудниками ФСБ. Во время нашего разговора он заявил, что ты ''приговорен'' к внесудебному устранению, имея в виду, что ты точно будешь убит после публикации своей последней книги. Он также просил подчеркнуть, что к этому убийству он не будет иметь никакого отношения [sic]. Он повторил это несколько раз. Шебалин не сказал, кто конкретно устранит тебя, но намекнул, что такие люди уже есть. (Так что ты можешь писать завещание заранее.)»

Среди документальных свидетельств есть и последовавшее письмо Мензиса в Министерство внутренних дел по поводу того электронного письма. В письме упоминается реакция Литвиненко на электронное письмо, а именно, что он «не считает, что за эта угроза существенная». Последовавшие события могли доказать, что он был неправ. Это один из вопросов, которые я должен решить.

4.46 Я услышал свидетельства Марины Литвиненко о том, что ФСБ могла пойти на шаг дальше, чем просто угрозы Литвиненко, и могла постараться сделать его соучастником преступления в Лондоне. Она подробно изложила, как в 2003 году Понкин приехал в Лондон и старался вовлечь Литвиненко в заговор по поводу убийства президента Путина. Она сказала, что Литвиненко быстро осознал, что это было провокацией, срежиссированной ФСБ, и сообщил о ситуации в полицию Великобритании. Понкин и сопровождающий его человек были депортированы. Если Литвиненко правильно понял усилия Понкина, можно было бы предположить, что Литвиненко был относительно важной целью для ФСБ, и что они готовились предпринять действия против него за границей.

4.47 Выше я упоминал приготовления по печати латвийского тиража «Лубянской преступной группировки». В устном свидетельстве Гольдфарб описил, что первая партия книг была успешно контрабандой доставлена в Россию в середине 2002 года:

«…Мы разработали тщательную схему, как грузовику книг доехать по суше из Риги в Москву. Каким-то образом нам удалось сделать так, чтобы груз прошел таможню как печатные материалы — и никто их не посмотрел. Затем в Москве его встретил Трепашкин, который организовал для книг склад и точки продажи в нескольких киосках в центре Москвы — я думаю, даже в самой Госдуме. Для вла-

стей внезапное появление книги стало большим сюрпризом».

Далее Гольдфарб рассказал, как вторая партия книг, продажа которой намечалась в начале 2003 года, была остановлена на шоссе сотрудниками ФСБ и конфискована.

4.48 В том же духе, как я услышал, прошли попытки распространить и показать в России фильм Березовского о взрывах жилых домов. Показы, организованные Юшенковым, были прерваны, и, по свидетельству Гольдфарба, «людей избивали, кинотеатры закрывали, и это привело к большим скандалам».

4.49 Я также услышал свидетельства о том, что эти взаимосвязанные кампании, в которых Литвиненко играл ключевую роль, были прерваны чем-то большим, чем просто конфискация книг или прекращения показа фильма. Юшенков и Щекочихин погибли в 2003 году: Юшенков был застрелен на улице в Москве, а Щекочихин умер при странных обстоятельствах, предположительно, в результате отравления. (Позднее я вернусь к этому.) В декабре 2003 Трепашкин был арестован в России за незаконное владение оружием (Гольдфарб настаивал на том, что оружие было подброшено ФСБ) незадолго до того, как он должен был представлять двух мусульман, обвиненных в участии в организации взрывов домов. Когда Литвиненко и Гольдфарб посетили Грузию в попытке найти Гочяева, их водитель был убит, а им было велено немедленно покинуть страну ради собственной безопасности. Теркибаев погиб в автокатастрофе вскоре после того, как Политковская опубликовала интервью с ним в «Новой газете», где он намекал, что ФСБ принимала участие в захвате театрального центра на Дубровке. Политковская, как мы позже узнаем, была застрелена около своей московской квартиры всего за несколько недель до убийства Литвиненко.

4.50 Я услышал свидетельства о нескольких нитях, ведущих к деятельности Литвиненко в кампаниях в то время, как он жил в Лондоне. Кратко сошлюсь на два их них.

4.51 Во-первых, существует четкое свидетельство, сообщающее, что у Литвиненко была роль, хоть и не центральная, в проекте, который должен был быть расшифрован с пленок и опубликован и на который многие ссылались как на «досье Кучмы». Если кратко, я узнал, что существовали пленки с записями разговоров Леонида Кучмы в бытность его президентом Украины и других людей. Пленки были тайно записаны сотрудником службы безопасности президента Кучмы по имени Николай Мельниченко. Березовского вовлекли в участие в проекте по расшифровке пленок в качестве спонсора. Похоже, что в 2002 году и затем в 2005 году работа над расшифровкой велась в Лондоне. Хотя Литвиненко сам не участвовал непосредственно в расшифровке, он познакомился и вошел в дружеские отношения с Мельниченко и также человеком по имени Юрий Швец, который приехал из США, где жил, специально для этой цели. Фельштинский подтвердил, что он тоже в этом участвовал. В этом деле мы еще услышим о Юрии Швеце.

4.52 Как Гольдфарб объяснил в своем устном свидетельстве, особенной причиной для участия Литвиненко в этом процессе была возможность, «что что-то могло быть найдено в этих пленках, что имело бы отношение к ситуации в России». Свидетельства помогли подтвердить, что что-то, упоминавшееся на пленках, действительно имело отношение к «российской ситуации». А именно: на пленках были места, где говорилось о предполагаемой связи президента Путина с организованной преступностью, в частности с Семеном Могилевичем и компанией под названием СПАГ, которая на самом деле была «отмывочной» фирмой Тамбовской группировки.

4.53 Определенное значение для текущих целей имеет услышанное мною свидетельство о том, что Литвиненко не делал секрета из своего участия в проекте или из своего мнения по поводу того, что он увидел в расшифровках. Когда Гольдфарбу задали вопрос, была ли информация о том, что Литвиненко имел отношение к пленкам, он ответил: «Я думаю, что да, потому что он сам давал интервью об этом, особенно о СПАГе и Могилевиче, как я думаю».

4.54 Другим заслуживающим упоминания направлением активной работы Литвиненко было его участие в «чеченском деле».

4.55 Я уже ссылался на растущее сочувствие Литвиненко к «чеченскому делу», которое, похоже, началось с его опыта, полученного в ходе Первой чеченской войны и развилось в результате его дружбы с Закаевым после приезда в Лондон. Свидетельства показывают, что он поднимал вопросы, относящиеся к независимости Чечни и поведению российских властей в ходе противостояния, и в действительности многие его работы в рамках лондонской кампании были распространены через сайт Chechenpress.

4.56 Кроме того, Закаев дал показания о том, что по его просьбе и Литвиненко, и Политковская вошли в комиссию по военным преступлениям, которая была основана под его председательством в 2004 году президентом Чечни Масхадовым. Закаев объяснил, что оба принимали активное участие в работе комиссии, пытаясь собрать свидетельства о российских военных преступлениях в Чечне. Закаев свидетельствовал: то, что Литвиненко и Политковская работали в комиссии, было фактом общеизвестным, и в его понимании российские военные и ФСБ могли «бояться», что в результате работы комиссии они могли стать обвиняемыми в международном военном трибунале.

 

4.75 Василий Митрохин был старшим архивариусом КГБ, который сбежал в Великобританию в 1992 году. Он привез с собой обширное собрание сделанных от руки выписок из документов КГБ, которые он собирал в течение многих лет. Многие из этих материалов, которые впоследствии получили название «архива Митрохина», последовательно публиковались в книгах, написанных Митрохиным совместно с британским историком Кристофером Эндрю.

4.76 Архив Митрохина содержал детали об операциях КГБ в разные годы по всему миру. В нем были задокументированы сведения о таких операциях в Италии. В 2002 году парламент Италии создал комиссию по расследованию последствий действий, описанных в архиве Митрохина. Этот орган стал известен под названием Комиссия Митрохина. Литвиненко принимал участие в расследованиях. Могло ли что-либо, что Литвиненко сделал в связи с работой Комиссии Митрохина, иметь связь с его смертью?

4.77 До того, как рассмотреть доступные Расследованию свидетельства, которые сообщают что-то по этому вопросу, мне важно сделать предварительную оговорку. Даже из ограниченных свидетельств, которые я услышал по поводу Комиссии Митрохина, становится очевидно, что деятельность ее оценивается неоднозначно, как и в Италии, так и за ее пределами. Кажется, очень многие задавались вопросами о легитимности ее работы и о ценности результатов. Я должен ясно отметить, что в мои функции не входит расследовать ее деятельность, равно как и делать какие-либо выводы в отношении этих противоречий. Деятельность Комиссии Митрохина представляет интерес для Расследования в определенном узком смысле. Проще говоря, следует расследовать, что именно Литвиненко делал специально для Комиссии и в связи Комиссий, и могло ли это сказаться на его смерти.

4.78 Я выслушал устные показание двух свидетелей, которые имели прямое отношение к Комиссии Митрохина и к работе, которую в рамках Комиссии вел Литвиненко.

4.79 Первый — это итальянский юрист Марио Скарамелла, который на протяжении своей карьеры занимал несколько постов. Он был консультантом Комиссии Митрохина, в интересах которой он провел несколько расследований. В этом качестве он был представлен Литвиненко, и Литвиненко последовательно помогал Скарамелле информацией. Эти двое стали друзьями. У Скарамеллы есть также еще одна роль во всей этой истории, потому что именно он встретился с Литвиненко 1 ноября 2006 года, незадолго до того, как Литвиненко встретился с Луговым и Ковтуном в баре Pine; я вернусь к его показаниями о событиях того дня на более позднем этапе Доклада (см. 6.293–6.300 ниже).

4.80 Вторым свидетелем был Паоло Гуццанти. Во время обсуждаемых событий Гуццанти был членом итальянского Сената. До того Гуццанти много лет был журналистом, включая долгий период работы главным редактором газеты La Republica. Гуццанти был председателем Комиссии Митрохина.

4.81 Мне известно о том, что два этих человека оказались в противоречивой ситуации, связанной с работой Комиссии Митрохина (о чем я говорил выше), и что в таком контексте вставал вопрос об их поведении и о возможности принимать их слова на веру. Хотя устные и письменные свидетельства, которые Гуццанти (особенно он) и Скарамелла представили в распоряжение Расследования, охватили широкий круг проблем, данные ими показания, относящиеся к центральному предмету Расследования и касающиеся лично Литвиненко и его дел с Комиссией Митрохина, — относятся к более узкому кругу. Они оба дали показания для Расследования добровольно; они оба живут вне нашей юрисдикции, что делает невозможным принудительное требование дать показания. Я признаю, что их данные о главном предмете исследования были надежными. Делать какие-то более широкие выводы на основе их свидетельств нет необходимости.

4.82 Существует также показание, данное Литвиненко под присягой в 2006 году, которое описывает дела, связывавшие его с Комиссией Митрохина.

 

Фактический контекст

4.83 Услышанные мной свидетельства позволяют мне сделать некоторые системные выводы, касающиеся Комиссии Митрохина и участия в ней Литвиненко. Я излагаю их ниже:

a. Комиссия Митрохина была основана итальянским парламентом в 2002 году.

b. В Комиссию входили 40 участников — 20 из нижней палаты итальянского парламента и 20 из Сената. Сенатор Гуццанти был избран председателем Комиссии.

c. Перед Комиссией первоначально была поставлена задача расследовать, как итальянские тайные службы поступили с бумагами и информацией из архива Митрохина после того, как они были переданы им властями Великобритании. Доклад Комиссии по этому вопросу был закончен в апреле 2004 года. Так или иначе, Комиссия затем решила расширить спектр расследования, чтобы изучить всю возможную деятельность КГБ в Италии, — и это более объемное расследование продолжалось до своего окончания в 2006 году.

d. Скарамелла не являлся членом Комиссии. Он был нанят Комиссией в 2003 году в качестве консультанта, и должен был провести некое расследование в интересах Комиссии. Охват этого расследования, похоже, был очень широким: Гуццанти сказал, что они покрыли самые различные темы, к примеру, нелегальное финансирование коммунистической партии Италии Советским Союзом, связь между российскими спецслужбами и организованной преступностью и террористическими организациями в Италии, а также практику манипуляции КГБ западными СМИ.

e. Скарамелла был представлен Литвиненко в конце 2003 года их общим знакомым по имени Виктор Резун, также известным как Виктор Суворов. Скарамелла обратился к Литвиненко за помощью в расследовании, которое он проводил для Комиссии Митрохина, и Литвиненко ответил согласием.

f. Литвиненко помогал Скарамелле информацией. Их первая встреча состоялась в Неаполе в январе 2004 года, общение тогда продлилось 5 дней. Скарамелла сказал мне, что они специально встречались с Литвиненко для передачи информации. Ему кажется, что 3-4 таких встречи прошли в Италии, а еще 3-4 встречи состоялись в Лондоне. Литвиненко никогда не встречался с Гуццанти, однако один раз они кратко разговаривали по телефону.

g. Скарамелла организовал оплату расходов Литвиненко, но в дальнейшем Литвиненко не получил никакого гонорара за помощь.

h. Литвиненко представил Скарамеллу Лимареву. Литвиненко сказал Скарамелле, что Лимарев знал гораздо больше него о российской организованной преступности. Это знакомство, похоже, произошло в январе 2004 года. Впоследствии Лимарев стал следующим источником информации для Скарамеллы. Эти два человека постоянно обменивались электронными письмами.

i. Комиссия Митрохина прекратила свое существование в апреле 2006 года. Скарамелла и Литвиненко перестали контактировать на постоянной основе в это же время.

4.84 Из услышанных и увиденных мной свидетельств очевидно, Литвиненко предоставлял Скарамелле информацию в больших объемах. Существует отчет-расшифровка его первой встречи со Скарамеллой; в этом документе более 100 страниц, он затрагивает большое количество тем.

4.85 Информация, переданная Литвиненко Скарамелле, включает несколько особенно деликатных тем. Я предоставлю два примера.

4.86 Первый: Литвиненко делал несколько заявлений Скарамелле о человеке по имени Семен Могилевич. Письменные заключительные показания от имени Марины Литвиненко описывают Могилевича как «одного из самых известных российских лидеров [преступных группировок]. Говорят, он несет ответственность за заказные убийства и контрабанду оружия». Могилевич был как минимум на одной из стадий одним из самых разыскиваемых ФБР преступников. Я видел текст речи генерала-прокурора США в 2008 году, где он сказал, что Могилевич имеет «влияние на крупные секторы индустрии добычи природного газа, которым раньше владел СССР».

4.87 Литвиненко передал Скарамелле информацию о Могилевиче из, по его словам, расшифровок пленок Кучмы. Литвиненко сказал Скарамелле, что Могилевич (которого он называл «известным преступником-террористом») был «в хороших отношениях с президентом Путиным и самыми высокопоставленными чиновниками Россиийской Федерации»; и что Могилевич и Путин «заодно, в моем понимании, в своих криминальных интересах»; что Могилевич занимался оружием, которое он продавал «Аль-Каиде», и что он знал, что, «без сомнения, Могилевич — это старый агент ФСБ, и все его действия, включая контакт с Аль-Каидой, контролируются ФСБ... По этой причине ФСБ прячет Могилевича от ФБР». Эти предположения в форме письменного заявления были отправлены Литвиненко по факсу в офис Комиссии Митрохина.

4.88 Второй случай: во время общения со Скарамеллой Литвиненко заявлял о наличии свидетельств о том, что Романо Проди, высокопоставленный итальянский политик, был агентом КГБ. Скарамелла говорил, что «Литвиненко представил эту новость как самую важную из тех, что у него были».

4.89 Информация такого характера была, вне всякого сомнения, чрезвычайно деликатной. Если бы стало известно о том, что Литвиненко имеет подобные предположения и сообщает о них официальному органу, подобному Комиссии Митрохина, то можно представить, что его бы захотели заставить замолчать. Скарамелла дал показания о том, что файлы, содержащие информацию от Литвиненко, находились под замком, однако был по крайней мере один случай поломки системы защиты, когда с этих документов были сняты копии.

4.90 Другим человеком, которого обсуждали Литвиненко и Скарамелла, был Александр Талик. Он был русским и жил в Неаполе в (или примерно) в 2005 году. Скарамелла сказал, что он его знал, и что он нанимал его для некоей работы в организации, которая называлась «Программа предотвращения преступлений против окружающей среды» (ECPP). Из свидетельств не ясно, что именно происходило между Таликом, Скарамеллой и Литвиненко. Я только хотел бы добавить, что эти вопросы также становились предметом процессов в итальянском суде.

4.91 Как мне сказал Скарамелла, он заключил, что Талик был в прошлом сотрудником ФСБ; казалось, он также верит в то, что Талик имел отношение к инциценту, когда в Скарамеллу в Неаполе стрелял человек в куртке с капюшоном. Существует свидетельство о том, что Литвиненко тоже верил в то, что у Талика есть связи с ФСБ, и об этом он говорил Скарамелле. Я также слышал свидетельство о том, что в Италии перехватили партию оружия, которая предназначалась, по мнению Литвиненко, для Талика.

 

4.101 Из заслушанных мной показаний можно сделать вывод, что по приезде в Великобританию Литвиненко не удовлетворял условиям, необходимым для трудоустройства. Он плохо знал английский, а те навыки, которыми он овладел более чем за 20 лет в ФСБ и до того, были слишком специализированными. В первые годы, как выяснилось, Березовский обеспечивал семью более или менее полностью. Он обеспечил жилье, оплачивал школьное образование Анатолия и регулярно платил Литвиненко за работу, к примеру, над двумя книгами. Березовский, однако, настаивал на том, чтобы Литвиненко стал более самостоятельным. Как мы увидим, он побуждал Литвиненко пытаться получить другую работу. Он также уменьшал количество денег, выплачиваемых семье Литвиненко.

4.102 Я вернусь к этом пункту в свое время, так как он касается вопроса о том, имело или не имело место охлаждение в отношениях между ними в середине 2006 года, и, таким образом, могло ли это быть каким-либо образом значимо в связи со смертью Литвиненко.

4.103 Для Расследования существенно, что между 2005 и 2005 годами Березовский урезал финансирование семьи Литвиненко и побуждал его к поискам дополнительной работы; Литвиненко начал приобретать больше занятости в сфере, которую можно широко описать как обеспечение безопасности частных клиентов.

4.104 Один из видов работ, которой занимался Литвиненко в этот период, состоял в подготовке так называемой юридической экспертизы. Я слышал, что в то время (и, вне сомнения, сейчас тоже) подобные отчеты заказывались компанией или бизнесменом, которые желали собрать больше информации о другой компании или бизнесмене. Такие отчеты готовятся на ранней стадии отношений перед заключением контракта. Насколько мне известно, подобные исследования имеют большой спрос: во-первых, потому что желание узнать как можно больше информации — вполне естественно и является целью, а во-вторых — это формальность. Так или иначе, отчет с негативной информацией может привести к отказу от заключения контракта.

4.105 Я слышал свидетельства о том, что в 2005-2006 годах в Лондоне был большой спрос на юридическую экспертизу российских компаний. Как мы увидим, Литвиненко стремился упрочить свою репутацию человека, который может составить такую экспертизу, опираясь на собственные знания и на свои контакты.

4.106 Могла ли смерть Литвиненко быть каким-либо образом связанной с работой в этой области? Возможно ли, чтобы недовольный объект экспертизы с негативной оценкой, подготовленной Литвиненко, мог пожелать наказать его? Или же работа Литвиненко по созданию сети контактов, которые служили бы источниками информации, могла довести его до компании людей, которые могли бы пожелать ему зла?

4.107 Я слышал свидетельства о том, что были три частных компании в сфере безопасности, с которыми Литвиненко работал в тот период. Это были RISC (RISC Management Limited), Titon (Titon International Limited) и Erinys (Erinys UK Limited). Предлагаю рассмотреть показания, имеющие отношение к каждой из них, по порядку.

 

RISC

4.108 RISC была частной компанией в сфере безопасности, которая «выросла» из предыдущей, ISC Global. Я слышал показания Кита Хантера, являвшегося генеральным директором (CEO) RISC в период 2005-2006 годов. Он объяснил, что ISC был создан 2000 году Стефаном Куртисом и Найджелом Брауном. Куртис был юристом с большой сетью клиентов, потенциально приносящих очень высокую прибыль, которых он передал компании ISC. Среди клиентов Куртиса были так называемые олигархи Березовский, Ходорковский и Владимир Гусинский. Куртис погиб в результате падения вертолета в 2004 году. Как я понял из свидетельства, бизнес ISC был разделен между Брауном, который уехал работать в Израиль, и Хантером, которым основал RISC в Лондоне.

4.109 Хантер свидетельствует, что он познакомился с Литвиненко в 2001 или в 2002 году, они были представлены друг другу Березовским. Березовский считал, вспоминает он, что Литвиненко мог быть полезным для его бизнеса. Он вспоминал, как встречался с Литвиненко по разным поводам, в том числе во время встреч с Березовским. Он составил невысокое мнение о ценности Литвиненко в качестве возможного информатора: с его точки зрения, источники Литвиненко устарели, а мнения, с которыми он мог бы выступить, были политически ангажированными.

4.110 Существуют свидетельства других о том, что Литвиненко не работал для RISC в 2005 и 2006 годах. Хантер заявил, что он не был напрямую задействован в подобной работе, и что эту работу вел Накли, управляющий директор RISC, а также Гарим Эванс и Дэниэл Квирке, следователи, которые были как раз теми, с кем Литвиненко общался по каждодневным вопросам.

4.111 Письменное свидетельство Накли было зачитано Расследованию. Он вспоминает первую встречу с Литвиненко летом 2004 года, когда он расследовал атаку с зажигательными бомбами на дома Литвиненко и Закаева (см. 4.26). Он добавил: «Я верю, что он был известен генеральному директору Киту Хантеру и раньше».

4.112 Далее Накли указал: «Наша компания решила использовать [Литвиненко] в качестве источника». Он сказал, что попросил своего сотрудника Эванса руководить Литвиненко, и что когда в феврале 2006 Эванс покинул RISC, он «передал управление Литвиненко Дэну Квирке», другому сотруднику RISC.

4.113 Эванс дал устные показания Расследованию, и его показания в большой степени совпадали с показаниями Накли. Он вспомнил, как был представлен Литвиненко или Накли, или Хантером, или и тем и другим, в середине 2005 года. Хотя ему и было сказано, что он будет работать с Литвиненко, и оба они встречались в лондонском офисе RISC около 7-8 раз в последующие месяцы, не складывается впечатления, что Литвиненко действительно был задействован в каких-либо расследованиях для RISC в то время, как Эванс руководил им. Эванс сказал, что когда они встречались, они обсуждали российскую политику. По словам Эванса, Литвиненко старался установить какие-то отношения с RISC. Какие-то отношения между RISC и Литвиненко должны были завязаться, потому что Эванс помнит, как по просьбе Литвиненко выдал ему два мобильных телефона и сим-карты; Эванс предположил, что они должны были служить для поддержки связи с его «сетью контактов». Накли свидетельствовал, что RISC зашел дальше, и заплатил Литвиненко £1,000 наличными в ознаменование начала сотрудничества. Он сказал, что Эванс сделал бы платеж, но поскольку Эванс не имел даже «туманного воспоминания» oб оплате Литвиненко даже гораздо меньших сумм за расходы, он этого не помнит. Еще одним важным моментом свидетельства Эванса стало его воспоминание о том, как Луговой и Литвиненко встретились в офисе RISC в Лондоне в последнем квартале 2005 года.

4.114 Квирке дал устные показания Расследованию. Он сказал, что был представлен Литвиненко в феврале или марте 2006 года, незадолго до того, как Эванс покинул компанию и Квирке пришлось взять на себя руководство Литвиненко. По его словам, Литвиненко «старался организовать бизнес, много работал. Я думаю, ему не хватало денег, Думаю, что фиксированная сумма денег, которые он до того получал от Березовского, прекратили поступать, оставив брешь в его бюджете».

4.115 Квирке сказал, что после того, как Литвиненко перешел к нему, у них было шесть встреч, последняя — 17 октября 2006 года, и в свое время я к ней вернусь.

4.116 Услышанное мной свидетельство говорит о том, что официальное поручение выполнить первое собственное расследование поступило к Литвиненко от RISC примерно в момент его перехода от Эванса к Квирке. Накли уверен, что первую часть работы он дал Литвиненко в первом квартале 2006 года. Показания Квирке по большей части совпадают: он верит, что выполнение задания началось вскоре после того, как он вступил в полномочия Эванса. Дело, порученное Литвиненко, было рассчитано на долгую перспективу. RISC представляла интересы водки под маркой Stolichnaya. Квирке объяснил, что в интересах Stolichnaya RISC вели расследования спонсированной российским правительством схемы, призванной лишить компанию бизнеса, и, как он выразился, «наводнить рынок более дешевыми версиями товара». Задание, полученное Литвиненко, очевидно, от Накли, представляло собой расследование, которое надо было провести относительно министра сельского хозяйства Гордеева.

4.117 Литвиненко вел расследование не в одиночку. Он получал помощь от Лугового. И Накли, и Квирке свидетельствуют, что Литвиненко и Луговой встречались в лондонском офисе RISC примерно в апреле-мае 2006 года, когда представляли результаты своего расследования. Накли и Квирке не были ими впечатлены, потому что «расследование не соответствовало ожидаемым стандартам… казалось, что оно было составлено на основе базы данных, полученных из российского интернета». Луговой попросил $10,000 за информацию; Квирке сказал, что Накли согласился заплатить $7,500 на счет Лугового на Кипре, частично потому что «мы хотели развить и построить наши отношения».

4.118 Как мы далее увидим, это будет не последний раз, когда Луговой снабдил Литвиненко нестандартными материалами, помогая проводить расследования в отношении российских объектов.

4.119 Квирке показал, что встречался с Луговым и Литвиненко еще один раз. Встреча прошла 17 октября 2006 года. На ней также присутствовал Ковтун. Мы еще вернемся к ней.

 

Erinys/Titon

4.120 Другие две лондонские компании по обеспечению безопасности, связанные между собой, появились в жизни Литвиненко на следующий год. У двух компаний был один и тот же директор, и находились они в одних и тех же офисах в Мейфэре. Эти офисы сыграют свою важную роль в событиях, которые привели к смерти Литвиненко.

4.121 Джон Холмс, являющийся директором крупной международной компании по обеспечению безопасности Erinys International, дал показания Расследованию. Он управлял британским офисом компании. В этом ему помогал Тим Рейли, который был нанят британской Erinys в качестве консультанта. Основным направлением деятельности компании было обеспечение физической безопасности представителям нефтяной индустрии.

4.122 Холмс также был одним из директоров компании Titon International Limit, занимавшейся расследованиями для составления юридических экспертиз. Другой ее директор Дин Эттью отвечал в компании за каждодневный функционал.

4.123 Обе компании находились по адресу Гросвенор 25, Мейфэр.

4.124 Эттью свидетельствует о том, что впервые встретился с Литвиненко в 2004 году, и что вскоре после этого они стали друзьями и деловыми партнерами. Эттью отметил, что он видел Литвиненко время от времени после той первой встречи, и они стали дружить, но работать вместе они начали не ранее, чем за шесть месяцев до смерти Литвиненко, примерно в мае 2006 года. Очевидно, что за эти шесть месяцев их отношения стали еще более близкими: как сказал Эттью, Литвиненко заходил в офис в районе Мейфэр, чтобы немного поговорить, иногда он делал это по несколько раз в неделю.

4.125 Эттью описал, как другой следователь, для которого он время от времени работал, выполнял некоторые расследования по поводу российских объектов, и что он просил Литвиненко заняться этой работой. Он сказал, что он, возможно, заказал Литвиненко первый из этих отчетов в августе 2006 года. Эттью свидетельствует, что Литвиненко в целом создал четыре полных отчета юридической экспертизы. Из свидетельства Эттью следовало, что в ходе работы, которую Литвиненко выполнял для Квирке, он получал помощь от других людей. После составления первой версии одного из таких отчетов Литвиненко обратился за помощью к Луговому. Для составления второй версии этого отчета и других Литвиненко получал помощь от Юрия Швеца.

4.126 Швец в прошлом был сотрудником КГБ, затем он эмигрировал в США в 1993 году. Там он написал и издал книгу, в высшей степени критическую по отношению к тому, что он называл российской «системой», которую, как он сказал мне, он считал «более опасной для государства, чем внешний враг». Он получал угрозы после выхода книги, о которых он публично заявлял, и он получил убежище в США. Как я описывал в 4.51 (выше), Литвиненко и Швец встречались и стали друзьями в 2002-м, когда оба работали над проектом в связи с «пленками Кучмы».

4.127 Швец сказал мне, что примерно в июле 2006 года он разговаривал с Литвиненко по телефону. Швец уже работал над юридическими экспертизами, и он предложил Литвиненко поискать для него клиентов для подобной работы в Лондоне. Он сказал, что заплатит Литвиненко по 20% от гонорара за каждую экспертизу.

4.128 Один из отчетов, который Эттью заказал Литвиненко, представляет особенный интерес для Расследования. Это был отчет, первую часть которого составлял Луговой, а вторую — Швец. Объектом расследования стал высокопоставленный российский чиновник Виктор Иванов. Эттью сказал, что Литвиненко представил ему Лугового до того, как этот отчет был заказан, и что он ему не понравился.

4.129 Эттью и другие оценили отчеты Швеца как работу очень высокого качества. Похоже, Литвиненко получал в качестве оплаты тысячи фунтов за каждый отчет. Хотя свидетельства показывают, что большую часть этих денег он посылал Швецу.

4.130 Рейли был нанят Холмсом в консультанты британской Erinys. Он был специалистом по нефти и газу, а также говорил по-русски. Он показывает, что Эттью представил его Литвиненко летом 2006 года в офисах обеих компаний. Они вместе говорили по-русски, и Литвиненко часто заходил в офис, чтобы они могли поговорить по-русски. Рейли думал, что он был из тех немногих знакомых Литвиненко, которые могли говорить по-русски, но при этом не были членами лондонского сообщества выходцев из России. По его словам, он видел Литвиненко от 20 до 30 раз 2006 году, с начала лета и до ноября, когда Литвиненко заболел.

4.131 Роль Рейли в британском отделении состояла в том, чтобы постараться обеспечить компании Erinys контактами в российской сфере нефти и газа, и что он особенно старался развивать контакты в службе безопасности «Газпрома». Как сообщал Рейли, Литвиненко говорил ему, что у него есть российский друг, который мог бы помочь, и что им надо встретиться. Он сказал: «(Литвиненко] упомянул, что у него есть друг со времен жизни в России, который также был бывшим сотрудником КГБ и который обладал контактами по всему миру. Что помимо прочих своих бизнесов, он владел компанией по обеспечению безопасности, и что он, возможно, мог быть полезен, что с ним надо было встретиться и что он мог бы представить меня службам безопасности российской нефтегазовой индустрии».

4.132 Луговой постоянно посещал офисы в Мейфэре с Литвиненко для встреч с Рейли. Рейли сказал, что первые встречи прошли в июне или июле 2006 года. Следующая встреча, на которой Лугового сопровождал Ковтун, произошла 16 октября 2006 года, и позже я к ней еще вернусь.

4.133 Рейли свидетельствует, что хотя вопрос денег и не поднимался между ним, Литвиненко и Луговым, существовало общее понимание того, что если Erinys получит контракт, то работа будет оплачена.

Могла ли эта работа быть связанной со смертью Литвиненко?

4.134 Как я сказал в начале этой Части, Литвиненко настойчиво желал развить свою работу в направлении сотрудничества со службами безопасности частного сектора в 2005-2006 годах, так как желал (и, более того, нуждался этом) получить независимый от Березовского источник финансов. Я слышал свидетельства о том, что Литвиненко рассматривал и другие возможности для бизнеса; к примеру, он спрашивал совета Рейли по поводу импорта этанола с Украины, а также обсуждал возможную сделку, связанную с торговлей медью, с Эттью.

4.135 Жизнь Литвиненко в тот момент развернулась в новом направлении. Он встречался с людьми вне круга Березовского, делал с ними бизнес. Он расследовал деятельность людей, часто высокопоставленных россиян, и стремился продать результаты своих расследований их бизнес-партнерами и врагам.

4.136 Я обязан задать вопрос: в ходе такой деятельности не подвергал ли Литвиненко себя риску? Особенно важно, могла ли его новая работа быть связанной с его смертью.

4.137 Первым пунктом следует отметить, что те, кто заказывал Литвиненко юридические экспертизы, предпринимали значительные меры по сохранению его анонимности как источника информации, которую они доверяли клиентам. Квирке обозначил, что источники были пользовались строгой конфиденциальностью даже в офисе, и что имя Литвиненко не могло быть написано или устно упомянуто комуто из клиентов. Эванс и Хантер свидетельствовали о том же, и тот же основополагающий принцип следовал из показаний Эттью.

4.138 По крайней мере из многих отчетов, которые готовил Литвиненко, следует, что среди поставляемой им информации не было такой, которая могла бы кому-то навредить. Исключением был ответ по Иваноу, который я упоминал. Есть основание полагать, что этот отчет мог бы быть прочитан Ивановым и другими людьми в Кремле, особенно учитывая тот факт, что готовил отчет Литвиненко. Я вернусь к этому отчету в следующей Части (Часть 5, глава 4).

4.139 Двигаясь дальше: вопрос, который я ставил в 4.106 выше, состоял в том, могла ли необходимость для Литвиненко организовать сеть источников, которые помогли бы ему добывать информацию для его расследований, соединить его с людьми, которые желали причинить ему вред.

4.140 Выводы из свидетельств, относящихся к работе Литвиненко на частный сектор, которые я приводил выше, содержат отсылки к тому, что Литвиненко желал привлечь Лугового к работе над несколькими проектами. Литвиненко и Луговой были давно знакомы, однако свидетельство ясно указывает, что именно работа сделала их ближе в 2005 году.

 

Андрей Луговой

4.141 Луговой является ключевой фигурой в проблемах, которым посвящено Расследование. Хотя он не давал устных показаний, я слышал слышал много показаний о нем самом, и сейчас будет уместным немного представить его.

4.142 Я слышал, что Луговой родился в Баку (СССР на тот момент) в 1966 году, то есть он на 4 года моложе Литвиненко. Так же как и Литвиненко, он родился в семье, гордящейся своей военной историей и службой на благо России. На пресс-конференции в мае 2007 года Луговой так сказал о своей семье:

«Я родился в семье военного. Мой дед воевал в русско-японской войне 1904 года. Он был награжден Георгиевским крестом, высшей наградой Российской империи. Другой мой дед принимал участие во взятии Берлина. Отец прослужил в армии 39 лет. Мой брат служит штурманом на атомной подводной лодке, а сам я получил военное образование. Меня воспитывали в традициях русского офицерства. Я горжусь тем, что за последние несколько лет, как мне кажется, Россия стала возвращать свое место в мире как значимый участник геополитического процесса, который всегда влиял на политику, и, надеюсь, будет влиять на политику. Так было и до, и после Октябрьской революции. Был только десятилетний период, когда Россию никто не воспринимал серьезно. Теперь, джентльмены, вам нужно принимать Россию в расчет».

4.143 В дополнение к абзацу, где я цитировал слова Лугового о том, что он получил военное образование, я слышал дальнейшие свидетельства по этой теме. Я слышал, что он посещал военный колледж, и что затем он поступил на работу в 9-е управление КГБ, отвечавшее за обеспечение защиты высокопоставленных государственных чиновников. Как и Литвиненко после распада КГБ, Луговой продолжил заниматься той же работой, тем более что организация просто получила другое название. Но Луговой стал сотрудником Федеральной службы охраны (ФСО), предшественником которой стало 9-е Управление КГБ. Можно предположить, что Луговой никогда не служил в ФСБ.

4.144 Я слышал, что в 1996 году Луговой ушел в отставку из ФСО и получил пост руководителя службы безопасности ОРТ, телеканала, которым на тот момент владели Березовский и его деловой партнер Патаркацишвили. Луговой сохранял позицию до 2001 года, когда его попросили покинуть компанию. Вспоминается, что это произошло в то время, когда Березовский покинул Россию и передал контроль над ОРТ, так как разошелся во взглядах с президентом Путиным. Я слышал такое объяснение причин ухода Лугового с ОРТ: потому что его воспринимали как одного из людей Березовского.

4.145 В отличие от Березовского, Луговой не покинул Россию. Вместо этого он развил несколько успешных деловых предприятий, сюда входит основание компании «Девятый вал».

4.146 Я также слышал свидетельства о том, как складывалась жизнь Лугового после его ухода с ОРТ; возможно, это имеет важное значение для Расследования. Я слышал свидетельства о том, что Луговой был арестован и осужден в 2001 году за помощь в попытке побега из тюрьмы еще одного человека Березовского, Глушкова. Свидетельство сообщает, что он был выпущен в 2002 году после 15-месячного заключения.

4.147 Как мы увидим, по поводу этой главы из жизни Лугового возникают вопросы. В основе всех вопросов лежит вероятность того, что Луговой был или стал агентом ФСБ, которому было поручено действовать против Березовского и его людей. Выдвигалось предположение, что осуждение и заключение Лугового было сфабриковано с целью получить доверие Березовского. Глушков, к примеру, заявил, что Лугового никогда не видели в Лефортово, во то время как он, предположительно, находился там под заключением. Существует другое предположение, согласно которому Луговой мог быть завербован ФСБ в тюрьме. Один из тезисов этих рассуждений базируется на том, что после освобождения из тюрьмы деловая карьера Лугового резко пошла в гору, в особенности в области обеспечения безопасности, которая находилась под тщательным наблюдением ФСБ. Я слышал свидетельство, что редактор газеты «Коммерсантъ» Андрей Васильев так описывал тему:

«Есть такая пословица, что бывшего кагэбэшника не бывает… История Лугового по меньшей мере странная. Он был осужден, сидел в тюрьме и вдруг внезапно все в порядке, и ему опять можно иметь контакты с Березовским. Возникают вопросы».

4.148 Как я писал, Литвиненко и Луговой оба являлись людьми Березовского в Москве в 1990-е годы, и оба подтверждали то, что время от времени встречались с ним. Они также давали последовательные подтверждения тому, что у них не было никакого контакта друг с другом спустя какое-то время после отъезда Литвиненко из Москвы и до момента новой встречи в Лондоне в 2004 или 2005 году. Однако их подтверждения различаются, и эти различия могут быть значительными, особенно в том, что касается времени и обстоятельств их первой встречи в Лондоне.

4.149 Что до их первой встречи в Лондоне: во время интервью с Хайятом Литвиненко дважды сообщал, что их первая встреча имела место в 2004 году. Он сказал, что Луговой был в это время в Лондоне, чтобы присутствовать на матче ЦСКА-Москва или «Спартаком» с «Челси». Луговой подтвердил (в свидетельских показаниях во время судебного разбирательства по поводу Терлука), что встреча произошла в октябре 2005 года, но он также подтвердил, что поездка совпала с его посещением игры ЦСКА и «Челси» в Лондоне. Есть несколько разных дат предположительного судебного заключения Лугового. Вероятнее всего, это было в 2001-2002 годах, и тогда эти данные совпадают с показаниями Глушкова. В распоряжении Расследования есть информация о том, что ЦСКА-Москва играли с «Челси» 20 октября 2004 года, в то время как в 2005 году эти две команды не играли, равно как в 2005 году ни разу не играли «Челси» и «Спартак». Таким образом, можно сделать вывод, что показания Литвиненко были более точными и что они встретились вдвоем в Лондоне в октябре 2004 года.

4.150 Есть и расхождения в предоставлении информации о том, как именно была организована эта встреча. Литвиненко сообщил Хайяту, что Луговой вышел с ним на связь и предложил встречу. Луговой, в свою очередь, сообщил в свидетельских показаниях, которые я упоминал выше, что именно Литвиненко первым вышел на связь и предложил встречу. С момента которой отношения между этими двумя людьми возобновились. А вопрос о том, что именно инициировал встречу, имеет лишь опосредованное значение. Я вернусь к этому вопросу в Части 9.

4.151 После той встречи Литвиненко вовлек Лугового в свою деловую деятельность, часто ссылаясь на него как на свой «московский контакт». Из показаний, которые я слышал, первый раз Литвиненко взял Лугового на деловую встречу в Лондоне в конце октября 2005 года. Затем состоялась встреча с Квирке и Накли в апреле/мае 2006, затем встреча с Рейли и Квирке в этом же году. Позднее Марина Литвиненко дала показания о том, что она встретила Лугового на торжестве по случаю 60-летия Березовского во Дворце Бленхейм в январе 2006 года. Она также отметила, что Луговой и его супруга побывали дома у Литвиненко на севере Лондона в июле 2006 года, когда она и Анатолий были в отъезде на каникулах.

4.152 Как я объяснял выше, ни Накли, ни Квирке, ни Эттью не были впечатлены юридической экспертизой, проведенной Луговым. Эттью получил и негативное впечатление от Лугового, сразу после того, как встретил его в аэропорту Хитроу в июне 2006 года. По показаниям Эттью, в момент встречи с Луговым тот ему не понравился и не вызвал доверия. Он добавил: «Я встречал множество людей из разных стран, и время от времени встречаешь людей, которые тебя беспокоят, волнуют, и Лугового в такой момент я могу описать как холодного, ужасающе холодного человека. Я не чувствовал страха или опасности какого-либо вреда. Мне просто не понравились качества человека, который сидел прямо передо мной». Эттью сообщил, что после встречи с Луговым он вернулся в офисы Erinys/Titon и рассказал о своем опыте Холмсу и Рейли. Он посоветовал коллегами не пускать Лугового в офисы и, более того, не вести с ним никаких дел. Обе эти рекомендации были игнорированы Рейли, как я уже объяснял.

4.153 Поражает то, насколько противоположное мнение Литвиненко составил о Луговом. Эттью рассказал, что Литвиненко говорил о Луговом как о «хорошем друге». Квирке сообщает, что Литвиненко говорил о Луговом как о «человеке, который мог помочь нам», а впечатления Рейли об отношениях Литвиненко и Лугового было таким: они были «в достаточной степени честны и открыты друг с другом, и им друг с другом было комфортно».

4.154 Швец сообщил мне, что Литвиненко доверял Луговому. Он вспоминает, что когда они обсуждали, доверять ли Луговому, Литвиненко сказал, что он передал Луговому копию первой версии отчета об Иванове, который составил Швец. Разговор, в том виде, как его запомнил Швец, говорит сам за себя:

«В тот момент это было опасно, потому что я знал, что это за тип, этот руский, и, главное, это было опасно, могло быть опасно, для моей сети контактов. Поэтому я сказал: ''Саша, ты понимаешь, что ты делаешь? Это может быть опасно для нас обоих' . Затем я начал задавать вопросы: а, мол, ты действительно хорошо знаешь этого парня? И он отвечал мне так подробно, как мог. В целом, сказал он мне, что знает его гораздо дольше, чем меня. Он просил не волноваться, сказал, что полностью доверяет ему, и назвал четыре критерия своего доверия. Первый: этот русский, сказал Саша, работал на КГБ, как и все мы, это хорошо, то есть мы из одной команды. Затем он сказал: я (то есть Саша сам) работал с этим парнем в русских спецслужбах. Ну окей. Третьим критерием он назвал то, что этот парень, как Саша, работал на Бориса Березовского. Четвертым критерием было то, что этот парень попал в тюрьму по делу в интересах Березовского, то есть, как и Саша, пострадал за него. Так что для Саши эти два последних критерия были решающими и побудили его полностью доверять Луговому. Саша сказал: ты знаешь, этот парень, как я, пострадал за Березовского в тюрьме, и я ему полностью доверяю. Я сказал: окей, это твой выбор, давай посмотрим, что дальше будет».

4.155 Верным ли решением Литвиненко было доверять Луговому? Был ли связан Луговой с тем, что «дальше было» с Литвиненко? Вот центральные вопросы Расследования.