Больше розы в окне квартиры Эджвуда не появлялись, а сам Эджвуд не появлялся ни в каких кафе.
Сделал ли он какие-то сопоставления, казалось бы, случайных встреч или что-либо еще показалось ему подозрительным, но с горизонта Евдокимова он исчез.
Лишь из телефонных разговоров с Галиной Евдокимов знал, что Эджвуд проводит с ней еще больше времени, чем раньше. Чем-то Галина устраивала Эджвуда!
По-видимому, своей девственной глупостью. Галина была так увлечена собственной особой, что ничего не замечала вокруг; люди, которые видят только самих себя, иногда служат отличной ширмой для тех, кто делает за их спиной всякие темные делишки.
Но в Галине нуждался и Евдокимов: у него не было иной возможности подобраться к Эджвуду - этому ловкому и скользкому авантюристу с улыбающейся и самодовольной сомовьей мордой. А от него тянулась ниточка к Жадову, а может быть, и к кому-нибудь еще.
Иным путем Жадова, пожалуй, и невозможно было найти. Он юлил, петлял, скрывался среди огромного множества людей, хитрый, опытный, дерзкий. В толпе он был недосягаем для поисков, как песчинка на дне океана.
Галина была для Евдокимова мостиком к Эджвуду, Эджвуд мог привести к Жадову…
Вот почему о Галине Евдокимов думал сейчас больше, чем думают о любимой девушке.
Ведь скроена она не на какой-то особый манер; родители у нее хорошие, училась в советской школе, голова на плечах самая обыкновенная, человеческая…
То, что превратило ее в смешную пустышку, заключалось не в ней самой, а пришло откуда-то извне; виноваты, конечно, в этом были все - и сама Галина, и родители, и школа…
Ее родители были слишком обременены служебными делами. Евдокимову уже приходилось сталкиваться с такими очень занятыми родителями, когда их детей уличали в неблаговидных проступках; слишком много рассуждали они о воспитании всего поколения, и поэтому у них не оставалось времени подумать о воспитании собственных детей!
«Эх, будь я ее отцом, - думал Евдокимов, - выдрал бы я ее раз-другой, узнала бы она у меня, где раки зимуют, и сразу взялась бы за ум. А то что это такое: «Галочка, не утомляйся!», «Галочка, не изводи себя!», «Галочка, ешь побольше фруктов!», «Галочка, не промочи ножки!». Противно слушать! По мнению Евдокимова, в воспитании Галочки недоставало палки.
Но Галина была ему необходима, он нуждался в ее помощи, и он решил самолично возместить пробел в ее воспитании.
Наживку он придумал самую подходящую для нее.
Он, как обычно, вызвал ее по телефону:
- Галочка?
- Дмитрий Степанович, мне скучно!
- Подите и погуляйте.
- Я еще не одета.
- Да ведь двенадцать часов!
- Я легла в пять…
Такой разговор мог продолжаться бесконечно; Евдокимов сразу взял быка за рога.
- Галочка, у вас есть неоновая блузка? - спросил он.
- Вы хотите сказать «нейлоновая»? - поправила она Евдокимова.
- Я хочу сказать то, что говорю. Именно неоновая.
- Я не понимаю, - сказала Галина. - Есть перлон, нейлон…
- Вчерашний день, - пренебрежительно сказал Евдокимов. - Перлон и нейлон уже выходят из моды, в Америке все кинозвезды носят кофточки только из неона.
- Неон… Неон… - Галина задумалась. - Это стекло или дерево?
- Это газ, - ответил Евдокимов. - Благородный газ. Им пользуются для рекламы. Видели светящиеся вывески?
- Ах, да-да! - вспомнила она. - Аргон синий, а неон красный, я не ошибаюсь? Так вы говорите, неон?
- Я говорю, из неона делают кофточки, - сказал Евдокимов.
- Красные? - замирающим голосом спросила Галина.
- Всякие, - ответил Евдокимов. - Ни одна порядочная девушка не может обойтись в наши дни без неоновой блузки.
- Но где же ее взять? - жалобно пролепетала Галина. - Я не знаю.
- А я знаю, - категорически заявил Евдокимов. - У нас в институте. Один наш сотрудник только что вернулся из Америки и привез несколько неоновых кофточек. Ему срочно нужны деньги, и я сразу вспомнил о вас.
- Ох! - у Галины даже голос перехватило от волнения. - Вот теперь я вижу, что вы мне друг. Вы скажите, чтобы он никому не отдавал. Я возьму все. Как мне с ним встретиться?
- У нас в институте, - сказал Евдокимов. - Но учтите, он очень торопится.
- Голубчик, Дмитрий Степанович, я сейчас оденусь! - взмолилась Галина. - Куда приехать?
- Никуда, - ответил Евдокимов. - Я сам за вами заеду.
- Ах, благородный газ! - заверещала Галина. - А вы сами видели? Что-нибудь особенное?
- Видел, особенное, - сказал Евдокимов. - Одевайтесь, я сейчас приеду.
Он дал ей пятнадцать минут на сборы. Галина так заинтересовалась новинкой, что не заставила себя ждать. В машине она нежно пожала Евдокимову руку.
- Ах, Дмитрий Степанович, я этого никогда не забуду…
Они подъехали к учреждению Евдокимова.
- Выходите, - сказал он ей.
Они вышли.
- Разве это институт? - спросила Галина. - Куда вы меня привезли?
- Куда надо, - ответил Евдокимов. - Входите.
- Запомните, - вызывающе сказала Галина, если кофточек не будет…
- Будут вам ваши кофточки! - сказал Евдокимов и отворил дверь. - Входите же!
Они вошли в подъезд. У входа стоял вахтер; сбоку у него на ремне висела кобура с пистолетом. Евдокимов показал свой пропуск. Вахтер козырнул.
Евдокимов небрежно кивнул в сторону Галины.
- Эта со мной…
Они поднялись в лифте. Пошли по коридору. Евдокимов открыл дверь своего кабинета.
- Заходите.
Они вошли в кабинет. Евдокимов указал Галине стул возле стола, сам сел за стол.
- Садитесь.
Галина села. Она уже сообразила, что никаких кофточек ей здесь увидеть не придется.
- Дмитрий Степанович, что это значит? - строго спросила она. - Куда это вы меня привезли?
Он сказал ей куда. Она вдруг заговорила несвойственным ей языком.
- Сейчас же меня отпустите, мне здесь делать нечего, - надменно заявила она. - Я честный советский человек…
- Молчите! - приказал ей Евдокимов.
Она заморгала, точно рассматривала Евдокимова сквозь покрывающую ее глаза пелену.
- Вы паразитка, сидящая на шее у своих родителей, вот кто вы такая, - холодно произнес Евдокимов.
- Как вы смеете! - сказала ему Галина, хотя голос ее звучал не слишком уверенно. - Сейчас же уведите меня отсюда!
- Сидите и молчите! - прикрикнул на нее Евдокимов.
Галина обиженно поджала губы.
В комнате наступило напряженное молчание. Евдокимов молчал, молчал нехорошо, мрачно, неприязненно.
Это молчание тягостно действовало на Галину. Лучше бы он о чем-нибудь ее спрашивал… Лучше бы ругался!
- Значит, вы не тот, за кого себя выдавали? - съязвила Галина, пытаясь прервать молчание. - Теперь я вижу, какой вы физик…
- Да помолчите же! - сердито произнес Евдокимов.
Оставалось только оскорбиться и молчать. Галина это и сделала. Она замолчала. Она решила не проронить больше ни слова. Не скажет ни слова, если даже Евдокимов будет ее о чем-нибудь спрашивать. Она тоже поиграет на его нервах.
Но Евдокимов ни о чем ее не спрашивал. Он сидел и молчал. Чего он от нее хочет? Это было невыносимо…
Сколько прошло времени? Как назло, Галина впопыхах забыла надеть часы. Десять минут, час, сто? Чего ему от нее надо?
- Может быть, вы даже и не Евдокимов? - нарушила она молчание.
- Молчите! - сказал он и опять замолчал.
Нигде никаких часов… Тишина.
Галине показалось, что она слышит тиканье каких-то часов.
Раз, два, три, четыре, пять…
Она принялась отсчитывать секунды. Досчитала до тридцати четырех и сбилась со счета. А может быть, никаких часов нет и это ей просто кажется?
Нет, в самом деле, чего он от нее хочет?
- Вы меня гипнотизируете? - жалобно спросила она.
- Молчите, - повторил он.
Черт проклятый! Вот вляпалась она в историю… Для чего он сюда ее привез?
Она покупала контрабандные чулки… Нужны ему эти чулки! Она дала Лизе денег, чтобы та могла их кому-то сунуть и не поехать после окончания института на периферию… Нужна ему эта периферия, да он и не может знать, что она давала Лизе деньги…
Господи, хоть бы он о чем-нибудь ее спросил!
Это все из-за Роберта. Из-за этих проклятых танцев…
Зачем она ездила в это отвратительное кафе на улице Горького и болталась там с иностранцами?.. Дура несчастная!
И в самом Эджвуде нет ничего хорошего… Зачем она только с ним таскается?
Отец звал ее с собой на охоту, так она с ним не поехала, а с этим Эджвудом таскается под Москвой на лыжах, и он же жрет ее шоколад… Он потому с ней и таскается, что она дочь ответственного работника… Куда они ни забредут, где их ни спросят, «ах, я дочка Вороненко!», все извиняются, ему это очень удобно…
Черт проклятый, да заговори же ты наконец!
И Галина не выдержала.
Она заревела…
Заревела по-настоящему, по-всамделишному., без ахов и охов, без закатывания глаз, так, как она ревела в детстве, когда ребята тузили ее за то, что она показывала им язык!
- Неоновая кофточка понадобилась? - заговорил, наконец, Евдокимов. - В обыкновенных ходить не можете? Нет, таких кофточек еще не придумали. А заработали ли вы хоть на самые простые чулки? Подавай перлон, нейлон… А известно вам, что вы всего в двух минутах от тюрьмы? Известно, чем занимается ваш Роберт? Грязный шпион, вот он кто, этот Роберт! А вы его соучастница. Молчите, молчите, не возражайте! Я вам покажу, чем вы занимаетесь.
Он полез в стол и достал оттуда завязанную папку.
- Вот, смотрите, - сказал он, развязывая шнурки и доставая из папки какие-то фотографии. - Галина Вороненко у реки. А что сзади? Железнодорожный мост. Галина Вороненко в поле. Бабочек ловит! Цветочки собирает! А сзади - вон, видите, завод. Очень важный завод. Галина Вороненко мчится с горы на лыжах. А вдалеке аэродром. Да, да, вы и не знали даже, что это аэродром, а это аэродром! И все эти снимки сделаны с помощью Галины Вороненко. Железнодорожный мост, оборонный завод, учебный аэродром. Очень ему нужна Галина Вороненко! Такими, как вы, хоть пруд пруди!
Он показал ей снимки.
- Он их отправил с кем надо и куда следует, - объяснил Евдокимов. - Это копии с них.
Евдокимов укоризненно покачал головой.
- «Я Вороненко, я Вороненко»! - передразнил он ее. - А теперь вот, смотрите, чем занимается эта Вороненко…
Галина полезла в сумочку, вытащила носовой платок, решительно обтерла лицо; ее платочек сразу стал похож на тряпку, какой художники вытирают свои кисти.
- Дмитрий Степанович, - сказала она хриплым голосом. - Не надо. Я больше не буду.
- Ну а что вы будете?
- Я пойду работать.
- Врете.
- Честное слово!
- Да вы ничего не умеете делать! Вы пуговицы себе не можете пришить.
- Увидите. Я не хочу, чтобы папа имел из-за меня неприятности.
- Вы даже стирать не умеете.
- Я буду стирать. Вот увидите.
- Вам подавай только перлоны да нейлоны.
- Да я теперь Роберта на выстрел к себе не подпущу. Честное слово, я с ним больше не встречусь!
- Э, нет, так нельзя, - возразил Евдокимов. - Наоборот, встретитесь и поможете мне, нам, своему папе.
- Да мне Эджвуд не нужен совсем! - воскликнула Галина. - Пропади он пропадом!
- И мне не нужен, - сказал Евдокимов. - Но зато очень нужно выяснить, чем он занимается.
- Во всяком случае, когда бывает со мной, занимается не шпионажем.
- Вы дура, Галочка, - мягко возразил Евдокимов.
Он вышел из-за стола и сел с ней рядом.
- Расскажите мне, как вы проводите с ним время, - попросил ее Евдокимов. - Что делаете, где бываете - все.
- Ну, как… - смутилась Галина. - Он катает меня в машине. Ездим за Москву. Иногда берем с собой лыжи. Ходим по лесу. Потом завтракаем.
- Пьем коньяк, - добавил Евдокимов, - фотографируемся…
- Нет, после того как у него были неприятности, он теперь мало снимает, - сказала Галина. - Он теперь увлекается радио…
- То есть как это «увлекается радио»? - заинтересовался Евдокимов. - Слушаете передачи?
- Нет, он любитель-коротковолновик, - объяснила Галина. - У него в машине приемник, и он говорит, что в отдалении от Москвы помех гораздо меньше.
- А куда вы ездите? - спросил Евдокимов.
- Чаще всего вдоль Курской дороги, - сказала Галина. - Там удивительная природа.
- Станция Льговская? - быстро спросил Евдокимов. - Деревня Тучково?
- А вы откуда знаете? - удивилась Галина. - Вы что, следите за мной?
- За кем же мне еще следить? - насмешливо сказал Евдокимов. - Я же в вас влюблен!
- А может быть, вы и в самом деле меня ревнуете? - спросила Галина, впадая вдруг в прежний тон и прищуривая глаза.
- Перестаньте ломаться, я уже сказал! - одернул ее Евдокимов. - Говорите: часто вы туда ездите?
- Ну, это зависит от того, как складываются у Эджвуда дела, - объяснила Галина. - По вторникам обязательно, во вторник у него выходной.
- И в этот вторник он тоже собирался ехать с вами за город? - осведомился Евдокимов.
- Разумеется, - сказала Галина.
- И вы будете ходить на лыжах? - спросил Евдокимов.
- Если я захочу, - сказала Галина и повторила: - Если захочу.
- Так вы захотите. Понятно?
- Нет. Почему это я захочу?
- Потому что так нужно, - наставительно пояснил Евдокимов. - Вы поедете с ним за город, пойдете на лыжах, уйдете как можно дальше от машины…
Он испытующе посмотрел на Галину.
- Вам действительно отец дороже этого Эджвуда? - серьезно спросил он.
- Ну как вы можете об этом спрашивать! - воскликнула Галина. - Отец - и какой-то…
Она не нашла подходящего слова.
- Так вот, - сказал Евдокимов. - Уйдите подальше от машины и любыми средствами задержите Эджвуда около себя.
Галина с интересом посмотрела на Евдокимова.
- Это очень важно? - спросила она, обретая прежнюю самоуверенность.
- Да, - сказал он. - Очень. Захватите с собой часы. От пяти до шести вы и Эджвуд должны находиться далеко от машины. Обманите его, сделайте вид, что повредили себе ногу, но сумейте задержать. Это будет для вас проверкой, мы увидим, действительно ли вы дочь своего отца.
- Для этого мне не понадобится ломать себе ноги, - самоуверенно сказала Галина. - Увидите!
- Увидим, - сказал Евдокимов. - Помните, во вторник от пяти до шести, и смотрите, не вызовите в своем друге каких-либо подозрений, иначе нам обоим с вами несдобровать.