Из переписки Т. Д. Лысенко
Письмо К. Е. Бахтадзе к Т. Д. Лысенко
Дорогой Трофим Денисович!
Если бы Вы знали, как меня обрадовало Ваше письмо! Моя книга по культуре чая, как говорят в издательстве, выйдет в ноябре. Вторая книга готовится к печати у нас в Аджарии. И в первой и во второй книгах отведено достойное место Вам, как учёному, открывшему эру к завоеваниям в сельскохозяйственной биологии на твёрдых основах мичуринского учения. Если бы не это Ваше завоевание, мы не достигли бы таких высот в субтропическом растениеводстве, потому что зарубежный опыт нам ничего не дал.
Пос. Чаква, Кобулетский р-н, Аджарской АССР.
8 ноября 1971 г.
Ксения Ермолаевна Бахтадзе (1899–1978 гг.).
Специалист по селекции и семеноводству чая. Автор ряда высокоурожайных и высококачественных сортов чая.
Разработала методику выведения селекционных сортов чая (общее количество которых составляет около 20). Под её руководством и при непосредственном участии была выведена серия сортов чая для районов с разными климатическими условиями.
Доктор с.-х. наук (1944 г.); профессор (1949 г.); академик ВАСХНИЛ (1955 г.); академик АН Грузии (1956 г.); заслуженный деятель науки Грузинской ССР (1960 г.); заслуженный деятель науки Аджарской АССР (1966 г.).
Орден Трудового Красного Знамени (1949 г.); Сталинская премия (1949 г.); Герой Социалистического труда (1966 г.).
Более 100 научных работ на русском и грузинском языках, в том числе 16 книг и брошюр, из них 4 монографии. Вице-президент Общества дружбы СССР и Шри-Ланка.
Письма В. Н. Ремесло к Т. Д. Лысенко [396]
Дорогой Трофим Денисович!
…Сорт озимой пшеницы Мироновская 264 создан отбором из исходного материала, полученного направленным изменением яровой пшеницы Народная в озимую. Характеристика первых этапов работы методом направленного изменения яровой пшеницы в озимую дана в моей статье, помещённой в Вашем журнале Агробиология № 4 за 1957 год.
16 февраля 1959 г.
Дорогой Трофим Денисович!
Мне удалось собрать некоторые официальные данные об урожайности озимой пшеницы Мироновская 808 по сортоучасткам и колхозам. Всё то хорошее, что сейчас высказывается в адрес Мироновской 808 принадлежит не столько мне, сколько Вам. Без мичуринской науки, без разработанной Вами теории и Ваших рекомендаций и советов Мироновской 808 не было бы.
17 декабря 1963 г.
Дорогой Трофим Денисович!
В своих работах и докладах, где уже никто не мог вычёркивать и "ре-дакционно" исправлять, делал ссылки на Ваши работы. Союзное совещание, которое было организовано в Мироновском институте, демонстрировало фактический материал для создания новых сортов озимой и яровой пшеницы, разработанной Вашей теорией. В период обсуждения некоторые селекционеры, выступая, говорили, что "мы видим возрождение мичуринского направления". Это очень приятно было слышать.
30 сентября 1974 г.
Василий Николаевич Ремесло (1907–1983 гг.)
Автор сортов озимой пшеницы: Мироновская 808, Мироновская юбилейная и др., широко распространённых в СССР и за рубежом. Доктор сельскохозяйственных наук (1964 г.), профессор; академик ВАСХНИЛ (1964 г.); заслуженный деятель науки УССР (1967 г.); академик АН СССР (1974 г.); член-корреспондент Академии с.-х. наук ГДР (1974 г.). Более 300 трудов, в том числе 5 монографий.
Ленинская премия (1963 г.); Герой Социалистического труда (1966 г.); орден Ленина (1973 г.); орден Ленина (1975 г.); национальная премия ГДР I степени (1976 г.); дважды Герой Социалистического труда (1977 г.); Государственная премия СССР (1979 г.).
Письма Н. П. Анучина к Т. Д. Лысенко
Прочитав сегодня статью, опубликованную в газете "Правда", я бесконечно рад, что правое дело побеждает. Мне приятно сознавать, что в разоблачении лжеучёного Колданова и всей гнусной истории присуждения ему учёной степени есть кусочек и моего труда. Правда, Сукачёв сумел в экспертной комиссии меня изолировать, поставить туда своих людей, но после опубликования статьи в "Правде" его влияние, по-видимому, уменьшится. Очень досадно, что проходят мимо деятельности самого Института леса. За 15 лет государству этот ин-т стоил не менее 100 млн. рублей. Не преувеличивая, могу заявить, что я не знаю ни одной сколько-нибудь полезной работы или статьи, опубликованной этим ин-том.
15 октября 1958 г.
Глубокоуважаемый Трофим Денисович!
Будучи глубоко возмущённым ходом общего собрания АН СССР, я счёл необходимым послать прилагаемое при этом письмо (в копии).
Уважающий Вас Н. П. Анучин
7/VII-64 г.
Николай Павлович Анучин (1903–1984 гг.).
Доктор с.-х. наук, профессор. В 1943-8 гг. главный лесничий, начальник Главного управления лесного хозяйства Минлеспрома СССР. В 1944-84 гг. заведующий кафедрой лесоустройства Московского лесотехнического института. В 1960-65 гг. академик-секретарь Отделения лесоводства и агролесомелиорации ВАСХНИЛ.
В 1960-71 гг. директор ВНИИ лесоводства и механизации лесного хозяйства.
Орден Трудового Красного Знамени (1953 г.); орден Ленина (1973 г.), орден Дружбы народов (1983 г.). Почетный член-корреспондент Академии наук Финляндии, почётный доктор Шопронского университета в Венгрии. Автор более 60 книг и брошюр.
Письмо Т. Д. Лысенко Н. П. Дубинину [399]
Многоуважаемый Николай Петрович!
В Вашем отношении сказано: "прошу Вас к 1 октября 1974 года представить материалы о состоянии исследований в Вашей области знаний на базе привлечения идей и методов молекулярной генетики, о перспективах этих работ и о нуждах для их обеспечения".
В ответ на Ваше отношение ещё раз заявляю, что никаких идей и методов молекулярной генетики в своих работах мы не применяли и не намерены их применять. Я хотел бы посоветовать всем биологам, селекционерам, а также студентам Советского Союза не воспринимать эти идеи и методы, так как они только тормозят познание сущности живого, то есть развитие теоретической биологии.
Из такого моего ответа, ради Бога, не сделайте вывод, вернее, не приписывайте мне, что Лысенко против изучения химии и физики живых тел, против изучения химии и физики физиологических процессов. Такие работы необходимы и для теоретической биологии. Но химия и физика живого тела — это не биология, и изучать химию и физику живых тел должны квалифицированные химики и физики, а биологические законы должны вскрывать и изучать биологи, чем я и занимаюсь.
25 сентября 1974 г.
"Я возражал и возражаю не против квалифицированного изучения химии и физики живого, я против подмены биологии химией и физикой"Т. Д. Лысенко
П. Ф. Кононков
. Кратко об академике АН СССР Т.Д. Лысенко
[400]
Т. Д. Лысенко вышел из крестьянской семьи. Его отец Денис Никанорович Лысенко был опытным земледельцем, даже в преклонном возрасте он возглавлял овощеводческую бригаду в Горках Ленинских под Москвой, которая в 1950-55 гг. ежегодно давала прибыль в размере 3 миллионов рублей.
После окончания двухклассной школы в 1913 году Т. Лысенко поступил в низшую школу садоводства в Полтаве, а в 1918 году — в среднюю школу садоводства в Умани. После этой школы в 1921 году он был направлен на селекционные курсы Главсахара в Киеве и в том же году поступил в Киевский сельскохозяйственный институт.
По окончании селекционных курсов Т. Д. Лысенко, продолжая учиться в институте, работал специалистом по селекции огородных культур на Белоцерковской опытной станции. В 1925 году, после окончания Киевского с.-х. института, он был направлен на вновь организованную селекционную станцию в г. Ганджа Азербайджанской ССР, где ему была поручена работа по селекции бобовых растений.
На Ганджинской селекционной станции (1925-9 гг.), работая с различными сельскохозяйственными культурами (сначала сидеральными и фуражно-бобовыми растениями, а затем с зерновыми — овсом, ячменем, пшеницей, рожью), Т. Д. Лысенко обнаружил зависимость продолжительности вегетационного периода растений от внешних условий. Им было тогда найдено, что одно и то же растение, в зависимости от внешних условий, может вести то, как яровое, то, как озимое, то, как раннеспелое, то, как позднеспелое. Эти опыты дали возможность Т. Д. Лысенко открыть закономерности стадийности развития растений.
Результаты своих исследований по изучению продолжительности вегетационного периода и первые общие положения о стадийности в развитии семенного растения были им опубликованы в ранних работах "Влияние термического фактора на продолжительность фаз развития растений" и "К вопросу о сущности озими".
Первым важным научным достижением Т. Д. Лысенко было выявление природы озимых и яровых культур, вслед за чем последовал агротехнический приём "яровизации", позволивший резко повышать их урожайность. В 1929 году Т. Д. Лысенко и Д. Н Лысенко произвели весенний посев зерна предварительно обработанной озимой пшеницы. Зерно озимой пшеницы в феврале было замочено, и когда оно наклюнулось, его закопали в снег. В мае это зерно было высеяно, в тот же год было получено дружное выколашивание озими и хороший урожай зерна (24 ц с гектара).
Способ обработки зерна озимых для весеннего сева, после которой они ведут себя, как яровые, стали называть яровизацией, а сами растения яровизированными.
Дальнейшие работы Т. Д. Лысенко (с 1929 г.) протекали в Украинском институте генетики и селекции (Одесса). Им изучалось стадийное развитие разнообразных семенных растений, разрабатывались способы яровизации озимых и яровых злаков, картофеля, хлопчатника, кукурузы и других сельскохозяйственных культур. В развитии однолетнего семенного растения Т. Д. Лысенко открыл вторую световую стадию. Здесь им была сформулирована и теория стадийного развития растений, опубликованная в журнале "Бюллетень яровизации" (1933 г.). На основе этой теории Т. Д. Лысенко разработал различные приемы агротехники, селекции, а также методы переделки природы растений.
В 1934 г. Т. Д. Лысенко был избран действительным членом Украинской Академии наук, в 1935 г. — действительным членом Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук, в 1938 г. — президентом этой же академии; а в 1939 г. — действительным членом Академии наук СССР. Вскоре он был назначен и директором Института генетики Академии наук СССР в Москве.
Работы Т. Д. Лысенко поновому объяснили явления наследственности и вскрыли причины изменчивости, что позволило творчески развить основное в мичуринском учении — направленное изменение природы растений.
В предвоенные годы Т. Д. Лысенко предложил летние посадки картофеля для оздоровления посадочного материала в южных районах Советского Союза. В современных условиях, при наличии способа оздоровления посадочного материала картофеля через культуру тканей, при последующем семеноводстве метод летних посадок в южных районах России по-прежнему востребован.
В период Великой Отечественной войны Т. Д. Лысенко, как президент ВАСХНИЛ, руководил организацией исследований, направленных на нужды обороны и обеспечение продовольствием Красной армии и населения.
В военные годы картофель стал вторым хлебом. Для решения проблем с продовольствием было начато массовое выделение садово-огородных участков для населения с целью выращивания на них картофеля и овощей. Для обеспечения населения семенным посадочным материалом картофеля Т. Д. Лысенко совместно с другими сотрудниками предложил приём заготовки верхушек с "глазками" с продовольственных клубней картофеля, а также соответствующую технологию их обработки и предпосадочной яровизации. Это позволило населению страны обеспечить выращивание высокого урожая картофеля, что было весомым вкладом в решение продовольственной проблемы в годы войны. За эту разработку и её внедрение Т. Д. Лысенко и другие учёные-селекционеры были удостоены Сталинской премии. Агроприём яровизации клубней картофеля и в настоящее время применяется населением на своих шести сотках и на подворье в селе.
Перед войной благодаря работам Т. Д. Лысенко удалось существенно увеличить урожайность проса, и во время войны пшённая каша прочно входила в рацион советских воинов. За это Т. Д. Лысенко было присвоено звание Героя Социалистического труда.
Далее, в годы войны бензин и керосин были нужны фронту, трактористы призывались в танковые войска. А в тылу нужно было решать проблему производства зерна, которое также нужно было для продовольствия войскам. Т. Д. Лысенко предложил после уборки зерновых яровых культур, без перепашки, по стерне сеять в Сибири озимую рожь. Во время войны я учился в Ачинском сельскохозяйственном техникуме Красноярского края и хорошо помню, как на страницах газеты "Сельское хозяйство" противники Т. Д. Лысенко просто издевались над этим предложением, а заголовки статей гласили "По стерне сеять, не молотить, не веять". Однако посев озимой ржи по стерне дал немалый дополнительный урожай. Более того, после окончания войны агроприем посева по стерне нашёл применение как метод борьбы с ветровой эрозией почв и получил широкое распространение не только в районах Сибири и Казахстана, но и в Канаде, Монголии и других странах. За дальнейшую разработку и внедрение этого приёма в Казахстане академик ВАСХНИЛ А. И. Бараев с сотрудниками были удостоены Ленинской премии в области науки и техники, так что Т. Д. Лысенко опережал время.
В довоенное время В. Р. Вильямс предложил травопольную систему земледелия для улучшения структуры почв и повышения их плодородия. Эта теория В. Р. Вильямса очень импонировала Сталину, так как не требовала больших материальных затрат, и поэтому авторитет Вильямса был очень высок. Однако Вильямс отрицательно относился к озимым зерновым культурам и её основной культуре — пшенице. Он вообще считал возделывание озимых хлебов признаком отсталости в земледелии. Такое отношение к озимым сформировалось потому, что в сельском хозяйстве того периода все работы по подготовке почвы и другим агроприёмам выполнялись за счёт тягловой силы лошадей и крупного рогатого скота. Поэтому после уборки зерновых и других культур оставалось недостаточно времени для предпосевной обработки почвы и проведения посева в оптимальные сроки. После того, как в СССР было развито машиностроение и в сельское хозяйство поступили трактора и другая высокопроизводительная техника, именно Т. Д. Лысенко сумел талантливо оценить это обстоятельство и использовать его для коренной перестройки сельского хозяйства СССР. Он убедил И. В. Сталина в ошибочности негативного отношения к озимым зерновым культурам, особенно к озимой пшенице. В 1950 году он выступил в газете "Правда" со статьей "О некоторых ошибочных положениях в учении Вильямса". В последующие годы был взят курс на селекцию озимых сортов пшеницы для Европейской части Советского Союза и в других регионах страны. В результате урожайность озимых сортов пшеницы повысилась в СССР до 40–60 и более центнеров с га и можно с уверенностью утверждать, что если бы не твёрдая позиция президента ВАСХНИЛ академика Т. Д. Лысенко по этой проблеме, то не было бы работ по озимой пшенице таких талантливых селекционеров как Д. А. Долгушин, П. П. Лукьяненко, В. Н. Ремесло, И. Г. Калиненко и многих других. Сорта каждого из них заняли многие миллионы гектаров озимой пшеницы и решили проблему продовольственного зерна нашей страны.
Приблизительно в 1983 году, когда сорт озимой пшеницы "Одесская 51" селекции Д. А. Долгушина занял более 6 миллионов гектаров, а при таких размерах обычно представлялись к званию Героя Социалистического труда, и на Доната Александровича к его 80-летнему юбилею были направлены представления к этому званию. Однако, на торжественном заседании Учёного совета ВСГИ, посвященном 80-летнему юбилею академика ВАСХНИЛ Д. А. Долгушина, в заключительном слове юбиляр заявил, что своими успехами в селекции он обязан теории стадийного развития и другим теоретическим разработкам академика Т. Д. Лысенко. Сидевший в президиуме бывший тогда первый секретарь Одесского обкома КПСС, кажется, Кириченко, зло зыркнул на тогдашнего директора ВСГИ А. А. Созинова и что-то сердито ему сказал. А дело, видимо, было в том, что в тот период имя академика Лысенко по-прежнему предавалось анафеме, и первый секретарь обкома усмотрел здесь непорядок. В итоге вдогонку пошла депеша о снижении награды. В конечном счёте Д. А. Долгушина наградили только орденом Ленина, хотя за свой честный и гражданский поступок академик ВАСХНИЛ Д. А. Долгушин был бы достоин дополнительной награды "За мужество".
Большой вклад внёс Т. Д. Лысенко в разработку лесоразведения при создании лесных полос, в частности, гнездовых посевов семян дуба и других лесных пород, а его разработки по селекционной работе по созданию стада жирномолочных коров ещё ждут своего часа для внедрения в производство.
Немалая заслуга Т. Д. Лысенко заключается и в том, что он популяризировал труды И. В. Мичурина, которые вошли в золотой фонд биологической науки. Многие положения Т. Д. Лысенко по генетике, которые не признавались его современниками, в настоящее время полностью подтвердились, как, например, положение о том, что наследственность может передаваться не только половым путём, а также и многие другие.
Целый ряд достижений мичуринской генетики (в отличие от генетики вейсманистского направления) по созданию высокоурожайных сортов озимой пшеницы не только находится на уровне современной мировой "зелёной революции" но и значительно превышает их. Так, в 1920-30-х гг. в СССР (южных районах РСФСР и на Украине) широко возделывались различные сорта озимых мягких пшениц. Уровень урожайности их в те годы колебался в пределах 15–20 ц/га, выйдя на своё плато. Когда же селекционер П. П. Лукьяненко применил мичуринскую методику географически отдалённого скрещивания, а В. Н. Ремесло — разработанный Т. Д. Лысенко способ создания новых сортов озимых путём переделки из яровых, то их урожайность повысилась в 3–5 раз. В связи с этим необходимо заметить, что нельзя всё время заниматься "низкопоклонством" перед Западом, а следует по заслугам отмечать деятельность отечественных учёных в создании высокоурожайных сельскохозяйственных культур.
И вполне закономерно, что в 1930-50-х гг. Т. Д. Лысенко был награждён восемью орденами Ленина и золотой звездой Героя Социалистического труда, то есть, высшими наградами Советского Союза.
В справочнике об академиках ВАСХНИЛ и РАСХН, изданном к 75-ле-тию ВАСХНИЛ, дана сравнительно объективная положительная характеристика Т. Д. Лысенко, а в журнале "Вестник Россельхозакадемии", посвящённому 60-летию победы в Великой Отечественной войне отмечен вклад, внесённый Т. Д. Лысенко в организацию исследований по обеспечению продовольствием Красной Армии и населения, включая его личные научные разработки. Объективная оценка трудов Т. Д. Лысенко дана и в журнале "Вестник Российской академии сельскохозяйственных наук", председателем редакционного совета которого является президент РАСХН Г. А. Романенко.
Вызывает просто изумление, что находятся люди, не внесшие и сотой доли процента от вклада Т. Д. Лысенко, которые пытаются очернить имя Трофима Денисовича, как это делают некие чиновники от науки, как, например, Жученко А. А. Здесь невольно вспоминается басня Крылова "Слон и моська", где моська лает на слона, и далее говорится: "ай да, моська, знать она сильна, коль лает на слона", а моська резюмирует: "то-то мне и духу придаёт, что вот так, без драки, можно попасть в большие забияки".
Петр Фёдорович Кононков — заведующий лабораторией интродукции и семеноведения Всероссийского НИИ селекции и семеноводства овощных культур, доктор сельскохозяйственных наук, профессор, заслуженный деятель науки России.
Лауреат Государственной премии (2003 г.) и премии Правительства РФ (2013 г.) в области науки и техники.
Более 600 научных работ; в т. ч. ряд книг по овощеводству. Многие учебники для вузов П. Ф. Кононкова переведены и изданы на английском, испанском, португальском, монгольском, болгарском, румынском, дари, арабском языках.
М. В. Алексеева.
О работах Т. Д. Лысенко
Биология — это наука о жизни; она имеет много направлений. Главным из них является наука о наследственности и её изменчивости, присущей живым организмам. В первой трети XX века в Советском Союзе резко обозначились два направления в изучении наследственности, а именно: хромосомная теория наследственности, называемая в просторечии "моргановской", и "мичуринская" генетика, опирающаяся на изучение влияния условий среды. Хромосомная теория наследственности заняла в России все кафедры генетики в сельскохозяйственных вузах и научно-исследовательских учреждениях. Она опиралась на учение Вейсмана, Менделя и развивалась Т. Г. Морганом. Сутью её являлось положение, что наследственные признаки передаются потомкам через некую плазму, которая расположена в хромосомах, не зависит от условий внешней среды и не изменяется под её влиянием. Новые признаки могут появляться в результате мутаций, то есть изменений, возникающих неизвестно от каких причин. Хромосомная теория не имела выхода в сельское хозяйство.
В те же годы в России работал Иван Владимирович Мичурин, который на основе своих методик целенаправленно подбирал условия среды для скрещивания и последующего "воспитания" сеянцев таким образом, чтобы у нового сорта растений были определённые признаки и свойства.
Я училась в те годы в Сельскохозяйственной академии им. Тимирязева и могу сказать, что на кафедрах генетики, плодоводства и других шли ожесточённые споры; причем морганисты не хотели признавать ни теоретических разработок Мичурина, ни его практических достижений.
А в конце 20-х годов стали появляться работы молодого учёного Трофима Денисовича Лысенко, они были посвящены взаимоотношению растений с условиями среды и сразу вступили в противоречие с хромосомной теорией наследственности. Т. Д. Лысенко определял наследственность как свойство живого тела требовать для своего роста и развития определённых условий среды и определённо на них реагировать. Он считал и показывал на практике, что наследственностью обладают не только хромосомы, но клетка и весь организм в целом. Его теоретические исследования подкреплялись и практикой. К концу 40-х годов у мичуринской генетики накопилось много данных, подтверждающих её правоту.
Лысенко изучал закономерности стадийного развития растений. С прорастания семени или начала выхода почки из фазы покоя растение проходит последовательно ряд этапов, стадий роста и развития. Они необратимы и пока не закончится одна, следующая наступить не может. На первой стадии ведущим фактором является температура. Эту стадию Т. Лысенко назвал "яровизация". На следующей стадии ведущим фактором становится свет; эта стадия была названа "световая". Следует отметить, что основной рост, как-то длина побегов, размеры листа в длину и ширину, рост плода (например, огурца), происходит в ночное время. И поэтому убирать урожай целесообразнее рано утром, а не вечером.
Стадия яровизации (то есть воздействия температуры на прорастающее семя, почку) сразу привлекла внимание биологов и работников сельского хозяйства — её правильное применение ускоряло первоначальный рост, что способствовало более быстрому прохождению основных стадий. В практику вошла яровизация зерновых, семян овощных растений, картофеля. Понимание световой стадии привело к разработке нового типа стекла для т. н. фитоламп, используемых для роста рассады и растений в зимних теплицах.
Понимание наследственности как свойства живого тела требовать определённых условий среды для своего существования и определённо на них реагировать привело к разработке научно обоснованных сроков посева в открытый грунт, сроков уборки разных культур, применению временных укрытий для обогрева растений или почвы. Эти приёмы нашли широкое применение в овощеводстве, особенно на приусадебных участках.
Т. Д. Лысенко показал, что, высевая семена в агроклиматических условиях, не соответствующих наследственным требованиям растения, можно получить хороший урожай, но только один раз; при пересеве своими семенами второй и в особенности третий раз наследственность меняется в сторону новых условий среды, что может служить с одной стороны потерей нужных качеств, а с другой — созданию новых сортов с новыми нужными свойствами и качествами. Так, в 1930-х годах, когда стране был нужен натуральный каучук, ботаники подсказали, что в горах Средней Азии растёт каучуконос кок-сагыз, в корневищах которого есть каучук. Для извлечения каучука растения собирали в горах, выдергивая с корнем. Это вредно с точки зрения экологии, поскольку кок-сагыз уничтожался как биологический вид. Т. Лысенко предложил собирать в горах семена и высевать в средней полосе России. Однако он предупредил, что пересевать своими семенами недопустимо, можно использовать только полученные в природных условиях. Была разработана специальная технология для посева семенами и вегетативного размножения отрезками корневища. В течение нескольких лет государство имело возможность получать свой каучук, необходимый для резиновой промышленности.
Чтобы доказать влияние среды на изменение наследственности был поставлен опыт беспрерывного посева своими семенами, через пять лет растения изменились в своих основных признаках настолько, что ботаники признали его новым видом, а в корневищах его каучук отсутствовал.
Ещё пример: академик Ремесло, работавший на Мироновской опытной станции (Украина), задался целью получить из яровой пшеницы озимую. В течение четырех лет он высевал один и тот же сорт яровой пшеницы под зиму и получил озимую пшеницу, назвав её Мироновская 808. Эту пшеницу в течение многих лет выращивали в Подмосковье как озимую.
Принципиально спорным вопросом (между мичуринской и вейсмановской теориями генетики) являлась возможность создания сортов культурных растений не половым (скрещиванием мужского и женского начал), а вегетативным способом.
В садоводстве широко распространена прививка: скрещивание с выращиванием деревьев до плодоношения на своих корнях. Например, культурный сорт яблонь прививают, используя в качестве корневой системы (подвоя) дикорастущие или некоторые культурные яблони. Известно, что при посеве семян яблони начинают плодоносить на 8-12-й год, а черенок, взятый с взрослого дерева культурного сорта и привитый на сеянец дикорастущей яблони — уже на 4-6-й год. Однако влияние подвоя на привой и обратно в этом случае малозаметно и говорить о вегетативной гибридизации не приходится, поскольку прививки семенами не размножают.
Т. Д. Лысенко предположил, что можно установить взаимовлияние подвоя и привоя, а также их влияние на семенное потомство, иначе говоря, создание вегетативных гибридов, на однолетних растениях.
Ещё в 1934 году были получены плоды томата, привитого на разные подвои семейства паслёновых, которые содержали признаки подвоя. Среди растений, выросших из семян привитого томата, были обнаружены вегетативные гибриды, то есть растения, имеющие признаки, типичные как для подвоя, так и для привоя, а именно: форма кисти, форма, размер, окраска плода, форма листа и т. д.
Здесь надо сделать небольшое отступление. В 1933 году автор этих строк работала научным сотрудником на Всесоюзной радикологической (корнеизучающей) станции. На 1934 год была запланирована тема: "Трансплантация (прививка) в семействе паслёновых". Весной 1934 года сорт томата был привит на 12 видов этого семейства. Однажды две работницы, обслуживающие опытный участок с привитыми растениями, внезапно заболели. Скорая помощь в институте им. Склифосовского определила острое отравление атропином. Когда женщины пришли в сознание, они сказали, что съели по одному плоду томата, привитого на дурман (датура страмониум). Проверка показала, что во всех плодах привитых томатов был атропин. Следовательно, в привитое растение томата (привой) перешел атропин, вырабатываемый корнями дурмана (подвоя). Научного сотрудника (меня) отдали под суд за то, что якобы, работая с ядами, я не сделала ограждения. Но не судили благодаря справке, что, "согласно данным мировой литературы, из подвоя в привой ничего не переходит".
Из ВИРа приехал зам. директора академик П. Жуковский и пригласил двух заведующих кафедрами генетики Тимирязевской сельскохозяйственной академии и МГУ. Они осмотрели участок (около 400 растений). Было обнаружено, что листья томата, привитого на табак, содержат никотин — сказалось влияние и других подвоев. Тем не менее, комиссия вынесла решение: "работа не имеет ни теоретического, ни практического значения, тему закрыть, растения уничтожить". Однако я сохранила все записи, фотографии и семена, собранные с привитых растений.
В 1939 году истекал срок нормального хранения всхожести семян томата (5 лет). Я, работая аспирантом на кафедре овощеводства, с разрешения руководства, посеяла семена с привитых растений. К удивлению, было обнаружено, что каждый подвой оказал свое влияние разными отклонениями друг от друга — по форме куста, листа, скороспелости. Наиболее существенным было изменение формы плода от прививки на дикорастущей солянум дулькамара. У привитого томата кисть была сложная, плоды крупные и круглые. У подвоя кисть двусторонняя, плоды мелкие (до 2 см длиной, 1 см шириной), удлиненные. Из семян от привитого томата выросли растения, у которых кисть была двусторонняя, плоды удлиненные, как крупная слива.
Тщательно проверив все записи 1934 и 1939 гг., Т. Д. Лысенко убедился, что в семенных потомствах действительно обнаружено такое влияние подвоя, которое можно признать вегетативным гибридом. Осенью этого же года при журнале "Под знаменем марксизма" была организована дискуссия "Спорные вопросы генетики и селекции", на которую были приглашены заведующие кафедрами генетики и ведущие сотрудники институтов генетики страны. Здесь демонстрировались эти растения.
Наряду с вопросами биологии, связанными с наследственностью, Т. Д. Лысенко уделял большое внимание разработке агротехнических приемов, способствующих повышению урожайности, скороспелости и т. п. культурных растений. В годы Великой Отечественной войны Академия наук была эвакуирована в город Куйбышев; академик Т. Д. Лысенко вместе с семьей выехал в Красноярск, который в эти годы стал основной базой выращивания зерна. Он предложил целый ряд ранее неизвестных приемов. Главным из них явился посев озимых по стерне. Суть его заключалась в том, что для посева озимых землю не пахали, а проводили посев дисковыми сеялками прямо по стерне (то есть между невысоких остатков колосьев). Дисковые сошняки заделывали зерна на достаточную глубину, а стерня задерживала снег и не давала ветру уносить землю. В тяжелейших условиях войны, когда трактористы ушли на фронт, не хватало тракторов и горючего, такой прием был спасением. Впоследствии он вошел в практику посевов в степных районах Сибири.
Вторым приёмом была рекомендация посадки картофеля верхушками. От здорового продовольственного клубня срезали верхушку величиной 15–20 г, а сам клубень использовался как продовольственный. Была разработана технология срезки, хранения и посадки верхушек, позволившая сохранить их жизненность, здоровье, хорошую всхожесть и получить нормальный урожай. Были даны обязательные рекомендации предприятиям, организациям общественного питания переработки картофеля для заготовки верхушек, их хранения и сдачи колхозам и совхозам для посадки. В послевоенное время во многих областях России и Украины население широко использовало посадку картофеля верхушками на своих приусадебных участках.
Трудно перечислить все полезные рекомендации, которые дал академик Т. Д. Лысенко для увеличения сельскохозяйственной продукции и повышения плодородия почвы. Среди них чеканка хлопчатника, посев люцерны и клевера, заготовка компоста и т. д.
В заключение следует сказать, что вся жизнь академика Т. Д. Лысенко — учёного, биолога — была посвящена познанию и раскрытию закономерностей взаимоотношения живой природы, в том числе культурных растений, с условиями среды. Его теоретически обоснованные предложения проверялись и широко внедрялись в сельское хозяйство. Потомственный крестьянин, он хорошо знал и любил землю. Ни одна из его рекомендаций не принесла вреда или была бесполезна, наоборот, они способствовали улучшению экологической обстановки.
П. Ф. Кононков. Марина Владимировна Алексеева — учёный, биолог, овощевод, селекционер, защитник Родины, патриот России.
Я впервые встретился с Мариной Владимировной где-то в ноябре-декабре 1950 года, когда мы одновременно поступили на учёбу в Институт генетики Академии наук СССР, Марина Владимировна — в докторантуру, а я — в аспирантуру. Оказался у нас и общий объект исследований — лук и чеснок. Я поступал в аспирантуру после окончания Новосибирского сельскохозяйственного института, а Марина Владимировна из Умани, где она работала в сельскохозяйственном институте зав. кафедрой овощеводства и, кажется, деканом агрономического факультета. Примерно через год я подал заявление о вступлении в партию, и среди членов КПСС, которые дали мне рекомендацию, была Марина Владимировна Алексеева.
Хорошо помню, как блестяще проходила её защита диссертации на соискание учёной степени доктора биологических наук на Учёном совете Института генетики. Одним из официальных оппонентов была Елизавета Ивановна Ушакова, лауреат Сталинской премии, директор Грибовской овощной селекционной опытной станции Министерства сельского хозяйства РСФСР. И ещё мне особенно запомнилось выступление на защите академика Трофима Денисовича Лысенко, который был научным консультантом Марины Владимировны по докторантуре. Он особо отметил схему развития репчатого лука в условиях умеренных широт, разработанную Мариной Владимировной и порекомендовал включать эту схему во все учебники и учебные пособия, в которых излагалась его теория стадийного развития растений, так как она очень хорошо отражала основную суть этой теории.
В 1972 году я опубликовал эту схему в учебнике "Овощеводство, часть I". Однако в последующие годы при издании учебных пособий и учебников
в центральных издательствах мне не удалось её сохранить, так как мичуринское учение было административно изгнано из АН СССР, АМН СССР, ВАСХНИЛ, из МГУ и других ведущих университетов и институтов, а труды И. В. Мичурина и Т. Д. Лысенко были исключены из программ вузов, техникумов и средних школ.
В период неистовой травли Т. Д. Лысенко со стороны так называемой "демократической интеллигенции" Марина Владимировна Алексеева проявила порядочность и честность по отношению к своему учителю и заявила: "Вся жизнь академика Т. Д. Лысенко — учёного, биолога — была посвящена познанию и раскрытию закономерностей взаимоотношения живой природы, в том числе культурных растений, с условиями среды… Потомственный крестьянин, он хорошо знал и любил землю. Ни одна из его рекомендаций не принесла вреда или была бесполезна, наоборот, они способствовали улучшению экологической обстановки'.
Во время Великой Отечественной войны Марина Владимировна Алексеева защищала Родину на фронте. Интересный эпизод рассказал мне бывший участник ВОВ, профессор Морозов Александр Сергеевич. "Как-то, — говорил он, — мы встретились с Гунаром Иваном Сидоровичем и тот сказал, что однажды на фронте он увидел во сне Марину Владимировну Алексееву, но когда А. С. Морозов рассказал об этом М. В. Алексеевой, она сказала, что он видел меня не во сне, а наяву, на железнодорожной станции во время переформирования где-то в 3 или 4 часа утра, когда все смертельно устали и очень хотелось спать".
После защиты докторской диссертации Марина Владимировна Алексеева опубликовала монографию по лукам, которая и сейчас является ценным научным трудом. Однако вскоре её загрузили административной работой (ректор МичГау, работа в экспертном совете ВАКа и т. д.), поэтому у неё не оставалось времени на подготовку учебников и другой научной литературы.
Необходимо отметить высокую душевную отзывчивость М. В. Алексеевой к людям труда. Вот только один пример. На Грибовской станции работала зав. Спасской лабораторией семеноводства лука в Рязанской области по семеноводству местного стародавнего лежкого сорта репчатого лука Спасский местный улучшенный Ефимочкина Олимпиада Николаевна. Оплата труда на Грибовской овощной селекционной опытной станции была очень низкой, зарплата заведующего колхозной лаборатории приравнивалась к ставке мл. научного сотрудника без учёной степени и составляла всего 60 рублей в месяц (в послереформенных деньгах). Марина Владимировна помогла Ефимочкиной О. Н. обработать накопленный ею многолетний материал и та успешно защитила диссертацию.
В заключение хочу сказать, что светлая память о Марине Владимировне Алексеевой навсегда останется в памяти её современников, учеников и последователей.
Дж. Б. С. Холдейн
. О Лысенко и генетике
[401]
… Лысенко нападает на теорию, которая, кажется, пропагандируется в СССР, что, как только чистая линия установлена, дальнейшая селекция не нужна. Эта теория просто неверна, и вот почему. Чистая линия вначале состоит из индивидуумов, которые гомозиготны и генетически подобны. Но с течением времени это перестает иметь место в результате мутаций, а также, для аллополиплоидов типа пшеницы, в результате кроссинговера между хромосомами, которые в норме не перекрещиваются. Следовательно, чистая линия постепенно разбивается на другие приблизительно чистые линии. Некоторые из них будут хуже с экономической точки зрения, чем первоначальная. Но некоторые, во всяком случае, будут лучше приспособлены к местным условиям, чем их предки. Следовательно, Лысенко совершенно прав в подчёркивании важности отбора "элитных линий семян" от так называемых "чистых линий". Тот, кто думает, что я занимаю эту позицию, потому что Лысенко — коммунист, может обратиться к моей статье "Количество ожидаемых гетерозигот в приблизительно чистой линии" в "Journal of Genetics" за 1936 год.
Его следующее утверждение — ширина зоны изоляции, необходимой для различных зерновых культур, не имеет никакого отношения к менделизму как таковому. Я не могу судить, кто прав в этом споре, но готов держать пари, что Лысенко по существу прав.
Его следующее утверждение, важность селекции в F1, первом гибридном поколении, правильно, если это гибриды не между чистыми линиями.
Следующим мы имеем вопрос питания. Я думаю, что в девяти случаях из десяти Лысенко неправ, то есть вы не можете улучшать породу животных, улучшая их питание. Но имеются случаи, когда это возможно, и они могут быть достаточно типичными, чтобы придать принципу Лысенко большую практическую ценность… Не следует полагать, что Лысенко одинок в утверждении, что породы могут быть изменены питанием. Некоторые из его взглядов разделяет, например, Дж. Л. Хэммонд из Кембриджа.
Переходим к вопросу о прививках. Лысенко лично ручается за четыре случая, когда помидоры были изменены путем прививки. Он утверждает, что имеет свидетельство наличия передающихся при прививке агентов, которые изменяют форму плода. Представляется весьма возможным, что диапазон передающихся агентов простирается от тех, которые оказывают, очевидно, патологические эффекты типа желтых заплат на листьях, до тех, которые вызывают морфологические изменения подобно генам.
С другой стороны я не согласен с утверждением Лысенко, что Мичурин получил у белоплодной вишни красные плоды путем прививки. Имеется обширное количество практических опытов в прививке вишни, яблони, сливы и других розоцветных, но нет зарегистрированных случаев устойчивого изменения цвета. Утверждения Мичурина об успехах с гибридизациями, которые у других потерпели неудачу, требуют проверки. Но так мало известно относительно условий для успешной гибридизации, что они не кажутся априори невероятными. А ввиду большой ценности техники яровизации, которая была достаточно доказана не только в Советском Союзе, но и во всем мире, я лично был бы удивлен, если бы заявления Лысенко о результатах, полученных им, не были в значительной степени правильны.
… Однако утверждение Лысенко, что "любые наследственные свойства могут быть переданы от одной породы другой даже без непосредственной передачи хромосом", по моему мнению, абсолютно неверно, и я думаю, что любой, кто имеет практический опыт прививки роз или яблонь, согласился бы со мной. Но неверно и говорить, что никакие наследственные свойства не могут быть так переданы. Приведенное выше утверждение будет правильным, если заменить слово "любые" на "некоторые".
"У меня часто спрашивают, что я думаю о Лысенко? Ну что ж, я отвечу. Я считаю, что Лысенко очень хороший биолог и что некоторые его идеи правильны. Однако в то же время я считаю, что некоторые идеи Лысенко ошибочны и весьма ошибочны, что, конечно, могут сказать и обо мне и о любом другом биологе".
Холдейн Джон Бёрдон Сандерсон (1892–1964 гг.).
Один из основоположников современной популяционной, математической, молекулярной и биохимической генетики, а также синтетической теории эволюции.
В 1932-36 гг. президент Генетического общества. С 1932 г. второй, а с 1945 г. — главный редактор "Journal of Genetics".
С 1932 г. член ЛКО. В 1933-57 гг. профессор Лондонского университета. Заведовал кафедрой генетики.
С 1942 г. иностранный член АН СССР. Почётный член ряда других академий. В 1952 г. награждён Дарвиновской медалью ЛКО, в 1956 г. — медалью имени Хаксли Королевского антропологического института.
Лю Йоншень
. Вклад Лысенко в науку
[405]
Жизнь Т. Д. Лысенко и его деятельность были много раз описаны и проанализированы в мировой литературе. В настоящей обзорной статье показан вклад Лысенко в физиологию растений, генетику, агробиологию и эволюционную биологию. Уважаемый всеми британский биолог Холдейн перед своим уходом из жизни дал беспристрастную оценку творчеству Лысенко. Он считал, что Лысенко был очень хорошим биологом и что некоторые его идеи были верны, хотя он также считал, что другие идеи Лысенко были ошибочны и очень ошибочны (Haldane, 1964).
Вклад Лысенко в физиологию растений. Одно из важнейших достижений Лысенко в физиологии растений — концепция яровизации и теория стадийного развития, которые были признаны учёными всего мира и высоко оценены даже его критиками среди учёных-генетиков, такими как Вавилов. Яровизация — это обработка холодом, которая индуцирует и ускоряет цветение и гарантирует, что растения умеренной климатической зоны не будут цвести после того, как наступит зима. Работа Лысенко о яровизации вызвала волнение среди учёных в 1932-33 гг. До сих пор Лысенко является одним из наиболее часто цитируемых авторов в работах по физиологии растений. Понятие "яровизации", введенное Лысенко, до сих пор существует как научный термин и часто появляется в работах многих учёных (Sherman, Talbert, 2002; Bastow и др. 2004; Yan и др. 2004; Sung, Amasino 2004).
Основываясь на своей теории яровизации, Лысенко создал известную теорию стадийного развития растений. Он исследовал воздействие низких и высоких температур, различных световых режимов, влажности и других факторов окружающей среды на развитие культурных растений. При этом он открыл, что требования растений к условиям окружающей среды отличаются на разных стадиях развития. На каждом этапе растение требует совершенно определённых условий для нормального развития. К примеру, озимая пшеница и рис на первой стадии развития требуют достаточно низких температур и индифферентны к свету. Когда эта стадия завершается, растение требует совершенно новых характеристик окружающей среды. Начинается вторая, "световая" стадия развития. На ней озимой пшенице нужны уже более высокие температуры и достаточно длинный световой день. Если эти условия не соблюдаются, растение не проходит "световую" стадию и не может перейти к следующей фазе развития. Лысенковская теория стадийного развития эволюционировала в рамках науки о растениях, включающей не только физиологию растений, но и генетику (Roll-Hansen, 1985).
Вклад Лысенко в генетику. Опираясь на работы Мичурина и других советских ученых, Лысенко основал свою генетическую школу. Мичурин не только создал более 300 сортов сельскохозяйственных растений, но и сделал множество научных наблюдений над жизнью растений. Главная цель работ Мичурина заключалась в том, чтобы изменить наследственность, меняя условия окружающей среды, влияющие на ранние стадии развития растения. Воодушевленный этой идеей, Лысенко сформулировал принципы мичуринской генетической школы. Согласно этим принципам, внешние условия играют главенствующую роль в развитии органического мира. Под действием меняющихся условий жизни, воспринимаемых организмом, возможны изменения его свойств. Это предположение не может рассматриваться как невероятное; тем более, что оно совпадает с идеями Дарвина. Дарвин связывал причину вариаций в наследственности с изменениями окружающей среды. Поэтому Лысенко называл мичуринскую генетику "советским дарвинизмом".
Известно, что Лысенко был сторонником теории наследования приобретённых признаков, разделявшейся Ламарком и Дарвином. В последнее время имя Ламарка вновь вошло в научную литературу. Главная причина заключается в том, что некоторые эпигенетические изменения могут передаваться потомкам, что нарушает основную догму вейсмановской генетики (Balter, 2000). Превращения яровой пшеницы в озимую — убедительное доказательство возможности наследования приобретенных признаков. Ещё Дарвин упоминал (в 1868 г.) эксперименты Мониера, в которых озимая пшеница высевалась весной, а яровая пшеница — осенью, с целью получения яровой и озимой пшеницы соответственно. В середине 1930-х годов Лысенко доказал, что превращение яровой в озимую пшеницу может быть осуществлено через направленное воспитание (Lysenko, 1954). Недавно были детально изучены отношения между яровизацией и эпигенетикой. Было отмечено, что факторы окружающей среды, такие как температура, могут оказывать влияние на такие эпигенетические признаки, как метилирование (Balter, 2000). Показано, что деметилирование ДНК, индуцирующее цветение, является результатом яровизации, что проливает новый свет на эпигенетический базис яровизации (Sung, Amasino, 2004; Sherman, Talbert, 2002). Было установлено, что эпигенетическая система наследования позволяет фенотипам, индуцированным окружающей средой, передаваться в поколениях. Яблонка и Ламб (Jablonka, Lamb, 1998) описали свойства эпигенетической системы наследования, которые лежат в основе клеточной памяти и способствуют передаче индуцированных окружающей средой клеточных фенотипов в клеточных родословных. Они утверждали, что эпигенетическое наследование в поколениях — важная часть наследственности. Таким образом, преобразование яровой пшеницы в озимую — это достоверное достижение Лысенко.
Вегетативная гибридизация — важная составляющая мичуринской генетики. Основываясь на работах Дарвина и Мичурина, Лысенко не только утверждал существование вегетативных гибридов, но и использовал вегетативную гибридизацию на практике, для селекции растений. По неполным данным, в Советском Союзе за период 1950-8 гг. было опубликовано около 500 работ по вегетативной гибридизации (Zu, Li, 1964). Высказывалось мнение, что это были сфальсифицированные результаты (Hagemann, 2002). За последние десятилетия, однако, ряд независимых групп учёных повторно показали, что характеристики, индуцированные прививками, могут быть стабильными и наследуемыми (Shinoto, 1955; Frankel, 1956; Zu, Li, 1964; Ohta, 1991; Taller, 1998; Fan, 1999; Hirata, 2003). Их эксперименты с прививками растений доказали существование вегетативных гибридов. Было отмечено, что вегетативная гибридизация — это не только простое и мощное средство для селекции растений (Taller, 1999; Liu, 2001), но и аргумент в пользу дарвиновской пангенетической эволюционной теории наследования (Liu, 2004а). Она также играет важную роль в прояснении проблем в наследственности фруктовых деревьев (Liu, 2004в). Недавние эксперименты с прививками показали, что эндогенная мРНК проникает и передвигается по дистанционной флоем-ной системе (Lucas и др. 2001). С обнаружением того, что мРНК могут передвигаться между и вокруг клеток растения, и что ретровирусы или рет-ротранспозоны способны осуществлять обратную транскрипцию мРНК в ДНК, которая может интегрироваться в геном (Kumar, Bennetzen, 1999), был прояснён механизм горизонтального переноса генов от ствола дерева к привитому черенку и обратно. Хотя лысенковское объяснение формирования прививочных гибридов было неточным, но в понимании их сути и использования в селекционной практике Лысенко был прав.
Дарвин знал, что вредные эффекты инбридинга как у растений, так и у животных, могут быть частично или полностью устранены, если выращивать их в различных условиях окружающей среды (Darwin, 1868). Следуя этой идее Дарвина, Лысенко предлагал обновлять семена пшеницы с помощью внутрисортового скрещивания. Это было основано на предположении, что растения одного и того же самоопыляемого сорта могут проявлять себя по-разному в разных условиях окружающей среды, и что скрещивание с ними может привести к усилению жизненной силы. Предположение блестяще подтвердилось на практике. В течение буквально нескольких лет испытания во многих фермерских хозяйствах продемонстрировали эффективность этой техники и увеличение урожайности (Morton, 1951). Недавно Флегр (Flegr, 2002) теоретически доказал правомерность и действенность внутрисортового скрещивания.
Межвидовая гибридизация — ещё один важный принцип мичуринской генетики. До работ Мичурина, гибридизация редко выходила за рамки внутривидового скрещивания из-за трудностей межвидовой гибридизации. Один из основных барьеров межвидовой гибридизации — отторжение пыльцы. Либо пыльца не способна прорастать, либо пыльцевые трубки ингибируются в пестике еще до того, как они достигнут семяпочки. Детально изучив биологию опыления плодовых деревьев, Мичурин предложил метод опыления и ввёл его в селекционную практику, преодолев трудности межвидовой гибридизации. Принудительное опыление — это использование малого количества пыльцы, высоко совместимой с женской родительской формой, которая смешивается с большим количеством пыльцы предполагаемой мужской родительской формы для того, чтобы увеличить эффективность опыления при межвидовой гибридизации. Использование принудительного опыления было подтверждено другими учеными (Stettler, 1968; Pandey, 1977; Wenslaff, 2001).
Заметим, что мичуринская генетика распространилась в Японии и Китае. Японское Общество генетиков-мичуринцев было основано в 1954 г., и японский журнал мичуринской биологии (Japanese Journal of Michurin Biology) существовал до середины 1980-х гг. Китайская пословица гласит: "Пусть цветут сто цветов, пусть борются сто школ". То есть, пусть сосуществуют менделевская генетика и мичуринская генетика (Li, 1987).
Вклад Лысенко в агробиологию. Впечатляющими были достижения Лысенко в агробиологии. Первым из них было использование метода яровизации. В регионах с малым количеством осадков в летний период семена растений, посаженных весной, могут не успеть достичь достаточного роста и развития до засушливого сезона. Для некоторых культур, особенно для пшеницы, были созданы озимые сорта. Семена высеваются и начинают прорастать в осенний период, перезимовывают на стадии проростков и продолжают свой рост и развитие весной, и таким образом увеличивая продолжительность сезона роста. Однако озимые сорта могут катастрофически терять в урожайности, если условия зимы были очень суровыми. Яровизация — это процесс закалки и увлажнения семян озимых сортов и затем высева их по весне. Семена завершают свой цикл роста без угрозы суровых зимних условий. Лысенко принял на вооружение яровизацию и распространил её на многие виды зерновых растений. Не случайно первое крупномасштабное испытание яровизации было проведено после двух суровых зим — 1927–1928 и 1928–1929 гг., когда урожай озимой пшеницы на более чем 32 млн. акрах был потерян из-за сильного холода (Levins, Lewontin, 1985). Яровизация широко распространилась. Ролл-Хансен (Roll-Hansen, 1985) однажды задал хороший вопрос: "Если лысенковский метод яровизации считается плохим, то почему он не критикуется и не отвергается экспертами в сельском хозяйстве?"
В 1935 году Лысенко предложил технику летней посадки картофеля; чтобы решить проблему культивирования этой культуры в степной зоне юга России. Культивирование картофеля в этих зонах долгое время было заброшено из-за вырождения клубней картофеля в этих сухих и жарких регионах.
Кроме того, Лысенко создал сорт яровой пшеницы, пригодный для выращивания в южных степях России.
Он способствовал большому увеличению урожайности такой зерновой культуры, как просо, которое играло важную роль в рационе солдат Красной Армии во время войны. Лысенко увеличил урожайность кок-сагыза путем использования гнездового посева.
Он предложил метод посева по стерне.
Все эти достижения заслуживают уважения (Morton, 1951).
Работы Лысенко в области эволюционной биологии. На протяжении всей карьеры Лысенко можно было бы отнести к дарвинистам, так как большинство его идей согласуются с идеями Дарвина. Лысенко был убежден, что Дарвин — великий натуралист, основатель научной биологии. Он верил, что только на основе дарвинизма наука о жизни растений и животных может развиваться успешно. Однако верно и то, что Лысенко отрицал теорию Дарвина в части внутри-и межвидовой борьбы.
Дарвиновская теория эволюции исходит из признания только количественных изменений и, следовательно, не должно быть границ раздела и резких разрывов между видами в природе. Лысенко не побоялся открыто противостоять Дарвину: "Существование разрывов между видами обусловлено не вымиранием промежуточных формы в результате взаимной конкуренции. Виды — это четкие, качественно-определенные состояния живой материи. Мы должны понимать видообразование как переход, в рамках исторического процесса, от количественных изменений к качественным. Такое резкое изменение подготавливается с помощью жизненной активности самих органических форм, как результат качественной аккумуляции в ответ на определенные изменения окружающей среды, и это может быть определенным образом изучено и направлено. Превращение одного вида в другой происходит в результате резких скачков" (Lysenko, 1954). Его выводы основывались на следующих фактах: в 1948 году В. И. Карапетян наблюдал, что если 28-ми хромосомную твердую пшеницу (Triticum durum) высевать поздно осенью, то некоторые растения уже через 2–3 поколения превращаются в другой вид — 42-х хромосомную мягкую пшеницу (T. vulgare). Факты, которые описывал Лысенко, могут быть правдой, и могут быть объяснены горизонтальным переносом генов, хотя его идея внезапных скачков в эволюции была поддержана только несколькими учеными, таких как Иманиши (Halstead, 1987). Горизонтальный перенос генов — это перенос генов между видами, в том числе между разными видами. Он принимается и современной генетикой и теорией эволюции. Передача ДНК от растений к почвенным бактериям рассматривается как усиление эволюционного процесса. Почвенные бактерии, таким образом, могут передавать генетический материал между растениями отдалённых видов. Передача генов наиболее вероятна в корневой системе. Например, агробактерия Agrobacterium может мультиплицировать и переносить трансгенную ДНК в другие бактерии и даже другие культурные растения (Ho, 2003).
Дарвин, опираясь на Мальтуса, пробелы и разрывы между видами объяснял внутривидовой борьбой за существование. Основываясь на опробованном на практике методе увеличения урожайности кок-сагыза, Лысенко, напротив, утверждал, что существует не внутривидовая борьба, а взаимная поддержка между индивидуумами внутри вида, и существует межвидовая борьба и, наряду с этим, взаимная поддержка между различным видами. Лысенко оказал услугу биологии, указав, насколько редко в природе происходит борьба за существование внутри вида, хотя он и выражал свою точку зрения слишком безапелляционно. Холдейн частично поддерживал позицию Лысенко в этом вопросе. Подобно Лысенко, Холдейн также отвергал мальтузианский элемент в этой дарвиновской схеме. Например, он отвергал, что перенаселение, ведущее к конфликтам внутри видов, является правилом в природе. Он не отрицал существование перенаселений для видов, но полагал, что их распространенность сильно преувеличена. Холдейн утверждал, что популяции животных не разрастаются до огромных размеров не из-за дефицита природных ресурсов, а из-за конфликтов с другими видами. Он предлагал более общую точку зрения, которая сегодня не оспаривается учёными, а именно: естественный отбор может происходить при отсутствии борьбы между членами одного и того же вида, и фактически даже когда они активно взаимодействуют (Haldane, 1948). Очевидно, что лысенковское утверждение о несуществовании внутривидовой борьбы слишком одностороннее, как правильно указал Холдейн (1943). Однако факты, которые он описывал, могли быть верными. Недавно Кресвелл и др. (Cresswell, 2001) продемонстрировали, что на характеристики цветков Brassica napus L. оказывает влияние удаление листвы, а не внутривидовая борьба, что совпадает с лысенковскими утверждениями. Боссдорф и др. (Bossdorf, 2004) сформулировали гипотезу ERCA (эволюционно-редуцированная конкурентоспособность): если конкуренция поддерживает признаки, которые помогают приспособляемости, тогда отбор может уменьшать внутривидовую борьбу. Взаимоподдержка может играть более важную роль в эволюции специализированных кооперативных сообществ, чем это предполагалось ранее (Clutton-Brock, 2002), что поддерживает лысенковскую идею взаимопомощи внутри и между видами.
Литература
Balter, M. [2000], Was Lamarck just a Little Bit Right? Science 288: 38.
Bastow R., J. S. Mylne, C. Lister, Z. Lippman, R. A. Martienssen, C. Dean [2004], Vernalization Requires Epigenetic Silencing of FLC by Histone Methylation. Nature 427: 164–167.
Bossdorf, O., D. Prati, H. Auge and B. Schmid [2004], Reduced Competitive Ability in an Invasive Plant. Ecology Letters 7: 346–353.
Clutton-Brock, T. [2002], Breeding Together: Kin Selection and Mutualism in Cooperative Vertebrates. Science 296: 69–72.
Cresswell, J. E., C. Hagen and J. M. Woolnough [2001], Attributes of Individual Flowers of Brassica napus L. are Affected by Defoliation but not by Intraspecific Competition. Annals of Botany 88: 111–117.
Darlington, C. D. [1977], Obituary — T. D. Lysenko. Nature 266: 287-28.
Darwin, C. [1868], The Variation of Animals and Plants Under Domestication. John Murray, London.
Fan, S.-Y. [1999], Phenotype Variation by the Action of Scion Prunus japonica Thunb on Stock Prunus armeniaca L. Hereditas (Beijing) 21(4): 43-44
Flegr, J. [2002], Was Lysenko (partly) Right? Michurinist Biology in the View of Modern Plant Physiology and Genetics. Riv. Biol./B. Forum 95: 259–272.
Frankel, R. [1956], Graft-induced Transmission to Progeny of Cytoplasmic Male Sterility in Petunia. Science 124: 684–685.
Hagemann, R. [2002], How Did German Genetics Avoid Lysenkoism. Trends in Genetics 18: 320–324.
Haldane, J. B. S. [1948], Lysenko and Darwin. Daily Worker November 1: 2.
Haldane, J. B. S. [1964], J.B.S. Haldane’s Self-obituary. The Listener December 10: 934–935.
Halstead, B. [1987], Imanishi’s Influence on Evolution Theory in Japan. Nature 326:
21.
Hirata, Y., S. Ogata, S. Kurita, G.T. Nozawa, J. Zhou and S. Wu [2003], Molecular Mechanism of Graft Transformation in Capsicum annuum L. Acta Hort. 625: 125–130.
Ho, M.-W. [2003], What’s Unspeakable in Horizontal Gene Transfer? Heredity 90: 6–7.
Hossfeld, U. and L. Olsson [2002], From the Modern Synthesis to Lysenkoism, and Back? Science 297: 55–56.
Jablonka E. and M.J. Lamb [1998], Epigenetic Inheritance in Evolution. J. Evol. Biol. 11: 159–183.
Jokes, T. H. [1995], Darwinist Lysenko? Nature 373: 554.
Kumar, A. and J. L. Bennetzen [1999], Plant Retrotransposons. Annu. Rev. Genet. 33: 479–532.
Levins, R. and R. Lewontin [1985], The Dialectical Biologist. Harvard U.P.
Li, C.C. [1987], Lysenkoism in China. The Journal of Heredity 78: 339–340.
Lindegren, C. C. [1966], The Cold War in Biology. Ann Arbor (Michigan).
Liu, Y. [2001], The Theoretical and Practical Significance of Plant Grafting in Ancient and Modern China. Studies in the History of Natural Science 21(3): 61–70.
Liu, Y. [2004a], Further Evidence for Darwin’s Pangenesis. Riv. Biol./B.Forum 97: 53–66.
Liu, Y., B. Li, G. Li and X. Zhou [2004b], Graft Hybridization and the Specificity of Heredity in Fruit Trees. Hereditas (Beijing) 26(5): 705–710.
Lucas, W. J., B.-C. Yoo and F. Kragler [2001], RNA as a Long-distance Information Macromolecule in Plants. Nature Reviews Molecular Biology 2: 849–857.
Lysenko, T. D. [1954], Agrobiology. Foreign Languages Publishing House, Moscow.
Lysenko’s Birth, September 29, 1898. Mutation Research 462: 3-11.
Michurin, I. V. [1955], Collected Works. Chinese Financial Economy Press, Beijing.
Morton A., Soviet genetics L., 1951
Muller-Hill, B. [2002], Science, a Social Product? Trends in Genetics 27: 592.
Ohta, Y. [1991], Graft-transformation, the Mechanism for Graft-induced Genetic Changes in Higher Plants. Euphytica 55: 91–99.
Pandey, K. K. [1977]. Mentor Pollen: Possible Role of Wall-held Pollen Growth Promoting Substances in Overcoming Intra-and Interspecific Incompatibility. Genetica 47: 219229.
Paul, D. B. [1983], A War on Two Fronts: J. B. S. Haldane and the Response to Lysen-koism in Britain. Journal of the History of Biology 16: 1-37.
Rajki, S. [1965], Conversion of Spring Wheat into Winter Wheat and Its Genetic Interpretation. Acta. Agron. Hung. 13: 263–285.
Rajki, S. [1966], On the Situation in Genetics. MTA, Martonvasor.
Rajki, S. [1967], Autumnization and Its Genetic Interpretation. Akademiai Kiado, Budapest.
Rajki, S. [1982], Phytotron in the Service of Genetics and Wheat Breeding. Acta. Agron. Hung. 31: 421–439.
Roll-Hansen, N. [1985], A New Perspective on Lysenko?Annals of Science 42: 261-78.
Sherman, J. D. and L.E. Talbert [2002], Vernalization-induced Changes of the DNA Methylation Pattern in Winter Wheat. Genome 45: 253–260.
Shinoto, Y. [1955], Graft Experiments in Eggplant. Kagaku 25: 602–607.
Stettler, R. F. [1968], Irradiated Mentor Pollen: Its Use in Remote Hybridization of Blackwood. Nature 219: 746–747.
Sung, S. and R. M. Amasino [2004], Vernalization and Epigenetics: How Plants Remember Winter. Current Opinion in Plant Biology 7: 4-10.
Taller, J., Y. Hirata, N. Yagishita, M. Kita and S. Ogata [1998], Graft-induced Changes and the Inheritance of Several Characteristics in Pepper (Capsicum annuum L.). Theor. Appl. Genet. 97: 705–713.
Taller J., N. Yagishita and Y. Hirata [1999], Graft-induced Variants as a Source of Novel Characteristics in the Breeding of Pepper (Capsicum annuum L.). Euphytica 108: 73-8.
Wenslaff, T. F. and P. M. Lyrene [2000], The Use of Mentor Pollination to Facilitate Wide Hybridization in Blueberry. HortScience 35: 114–115.
West S. A., I. Pen and A. S. Griffin [2002], Cooperation and Competition between Relatives. Science 296: 72–75.
Wobus U. and I. Schubert [2002], Science and Politics: Hans Stubbe and the Institute of Plant Genetics and Crop Plant Research at Gatersleben. Trends in Plant Science 9: 41820.
Yan L., A. Loukoianov, A. Blechl, G. Tranquilli, W. Ramakrishna, P. Sanmiguel, J. L. Bennetzen, V. Echenique and J Dubcovsky [2004], The Wheat VRN2 Gene is a Flowering Repressor Down-regulated by Vernalization. Science 303: 1640–1644.
Zu D.-M. and J.-G. Li [1964], Vegetative Hybridization in Plants and Animals. Science publishing house, Beijing (in Chinese).
П. Ф. Кононков.
О негативной роли Ю. Жданова в развитии биологических и сельскохозяйственных наук в Советский период
Впервые имя Юрия Андреевича Жданова я встретил, прочитав в газете "Правда" за 7 августа 1948 года его открытое письмо, направленное в адрес И. В. Сталина. В этом письме Ю. Жданов говорил, что, выступая 10 апреля 1948 года в зале Политехнического музея на семинаре лекторов обкомов и горкомов ВКП(б) с докладом на тему "Спорные вопросы современного дарвинизма", он излагал свою личную точку зрения, которую, однако, слушатели восприняли как "точку зрения ЦК ВКП(б)". Слова автора письма были похожи на оправдание, но они производили странное впечатление. Как ещё могли слушатели — официальные партийные пропагандисты — воспринять официальный доклад зав. сектором науки УПиА ЦК ВКП(б)?
В 1952 году мне довелось и лично встретиться с Ю. Ждановым, когда он, при подготовке XIX съезда ВКП (б), объезжая институты АН СССР, вместе с Т. Д. Лысенко посетил Институт генетики АН СССР, в котором я учился в аспирантуре. Во время встречи было предложено присутствующим задавать высокому гостю вопросы. Поскольку наступила пауза, я рискнул задать два вопроса о видообразовании и внутривидовых взаимоотношениях растительных организмов, поскольку ранее Ю. Жданов имел отличную от Т. Д. Лысенко оценку этих проблем. Трофим Денисович, сказал, обращаясь к растерянно замолчавшему Ю. Жданову, что это аспирант, у него возникают интересные вопросы философского характера, и затем, по существу, сам на них ответил.
После этих вступительных замечаний перейдём к оценке роли Ю. Жданова в биологической и сельскохозяйственной науках в период его деятельности в должности вначале зав. сектором, а затем зав. отделом науки Управления пропаганды и агитации ЦК ВКП(б), позднее ЦК КПСС.
На должность зав. сектором науки УПиА ЦК ВКП(б) Жданов-младший был назначен 1 декабря 1947 года, в возрасте 28 лет. Он закончил химфак и аспирантуру по философии МГУ. Этому назначению предшествовали следующие обстоятельства. Назначенный секретарем ЦК А. А. Кузнецов, член "ленинградской группы", в 1947 году убедил Сталина пригласить сына А. А. Жданова, Ю. Жданова, на должность зав. сектором естественных наук ЦК ВКП(б). В свою очередь, Ю. Жданов выдвинул на пост ректора МГУ А. Н. Несмеянова, связанного с "ленинградцами". Согласно одной из версий, А. А. Жданов (старший) пытался использовать ситуацию в науке, чтобы усилить свое политическое влияние.
О своей деятельности в УПиА Ю. Жданов рассказал в статье "Во мгле противоречий", опубликованной в журнале "Вопросы философии" № 7, 1993 г, с. 65–92. "Начав работу в секторе науки, я в первую очередь столкнулся с обстановкой в области биологии. На беседу потянулись многие учёные…
В. В. Сахаров приводил практические аргументы, в том числе тетраплоидную гречиху (я её высеял на дачном участке)… В итоге за несколько месяцев у меня сложилась картина состояния дел в сфере биологии и 10 апреля 1948 года я выступил на семинаре лекторов обкомов и горкомов ВКП(б) в зале Политехнического музея с лекцией на тему: "Спорные вопросы современного дарвинизма"".
Таким образом, 28-летний Ю. Жданов, будучи специалистом в области химии, за 4 месяца "разобрался" с основными генетическими проблемами и решил учинить разнос мичуринской биологии, особенно работам академика Т. Д. Лысенко.
Присмотримся внимательнее к уровню понимания Ю. Ждановым, даже в 1993 году, тех биологических и сельскохозяйственных проблем, о которых он так лихо рассуждал в 1948 году.
Критикуя концепцию Ламарка о наследовании приобретенных признаков Ю. Жданов писал: "Физиолог Л. А. Орбели как-то в шутку заметил, парируя доводы ламаркизма, что тысячелетиями евреям режут препуции, однако все их мальчики рождаются необрезанными". Можно заметить, что и Вейсман в 22 поколениях отрубал хвосты у крыс, а потомство рождалось с хвостами. Однако ламаркистская концепция предполагает возможность наследования не любых приобретённых признаков (тем более, не травм), а только являющихся результатами "упражнения или неупражнение органа", представляющих собой отклик организма на влияние внешней среды (да и то не всех таких). Концепция наследования приобретённых признаков предполагает, что изменения климата, источников корма или питания приводят, для выживания вида, к появлению новых признаков, которые уже передаются по наследству. Как видно, Ю. Жданов и в 1993 году в своём понимании проблемы наследования приобретённых признаков находился на уровне вульгаризирующих представлений и анекдотов.
Далее, Ю. Жданов представлял прорывом в селекционном деле использование колхицина и упрекал академика Т. Д. Лысенко за критическое отношение к предложениям генетиков-вейсманистов по работе с колхицином, цитируя его слова: "Действием на растения сильнейшего яда — колхицина, разнообразными другими мучительными воздействиями на растения, они уродуют эти растения. Клетки перестают нормально делиться получается нечто вроде раковой опухоли… Ничего практически ценного в этих работах пока не получено и, конечно, нет никакой надежды получить". Далее Ю. Жданов пишет: "А я вам скажу: плевать вам на то, нормальная она или ненормальная <возникшая под действием колхицина новая мутация>; главное, чтобы плодов было больше, урожай был выше". Здесь надо сделать два замечания, одно в скобках — о стиле Ю. Жданова, использующего такие выражения как "плевать вам", другое по существу: Ю. Жданова, как видно, не смущает, что под воздействием колхицина "клетки перестают нормально делиться", лишь бы "плодов было больше, урожай был выше". Однако многие ли читатели согласятся с ним и будут готовы употреблять в пищу "нечто вроде раковой опухоли"? Академика И. И. Шмальгаузена нельзя отнести к сторонникам академика Т. Д. Лысенко, но вот его оценка пользы мутаций: "я постоянно полемизировал с генетиками <вейсманистами> именно потому, что я считаю все мутации вредными и, значит, не мог говорить об адаптивных мутациях и их накоплении в резерве… любая мутация вредна и никогда я не мог говорить о выискивании отдельных мутаций, и тем более рекомендовать это селекционерам". В 1930-х гг. на Грибовской овощной селекционной опытной станции (ныне ВНИИССОК) под руководством профессора Жега-лова С. И. интенсивно проводились работы по использованию колхицина для получения изменений наследственности при селекции ряда овощных культур, в частности капусты — это была одна из методик, рекомендованных гене-тиками-вейсманистами. Но никаких практически полезных результатов получено не было и эти работы в дальнейшем были прекращены, как бесперспективные. Шедевры же селекции, особенно по капусте, были получены методами классической селекции и с использованием мичуринских способов. Ещё пример: в 2008 г. была защищена кандидатская диссертация А. Широковой по сравнительному изучению мутаций у декоративных цветов (Верберы канадской) методами воздействия мутагенов различных концентраций и инбридингом. При этом оказалось, что частота мутаций при инбридинге увеличилась в 2–3 раза по сравнению с воздействием химических мутагенов, но сами мутации не дали хозяйственно ценных форм, и только в результате скрещиваний их между собой и с другими формами и дальнейшей классической селекцией ею было получено два декоративных сорта.
В своей статье Ю. Жданов не только проявлял дилетантизм в областях биологии и сельского хозяйства (через полвека (!) после того, как прочитал лекцию с "наставлениями" по этим наукам), он ещё и приписывал абсурдные идеи Т. Д. Лысенко. Так, на стр. 85 он утверждал: ". таково данное до войны обещание Т. Д. Лысенко вывести за 2–3 года морозостойкую озимую пшеницу для Сибири, которая ничем не отличалась бы по стойкости от местных растительных форм". В действительности Т. Д. Лысенко утверждал, что с использованием его теории стадийного развития растений можно создавать новые, более урожайные сорта, за 2–3 года — и это обещание было выполнено в указанный срок созданием сорта яровой пшеницы Одесская 13, который был районировании в течение более 40 лет. Приписывая Т. Д. Лысенко обещание вывести за 2–3 года морозостойкую озимую пшеницу для Сибири, "которая ничем не отличалась бы по стойкости от местных родительских форм" Ю. Жданов проявил полную безграмотность, так как до войны в Сибири не было озимых пшениц вообще. К 1993 году, когда писалась Ю. Ждановым рассматриваемая статья, на Урале, в Западной и Восточной Сибири было районировано 18 сортов озимой мягкой пшеницы, выведенных на основе теоретических разработок Т. Д. Лысенко. Более того, до войны в СССР не было ни одного сорта твёрдой озимой пшеницы, а в настоящее время они есть, в чём также большая заслуга Т. Д. Лысенко.
Но окончательно выявляет уровень знаний Ю. Жданова в сельском хозяйстве следующий эпизод, относящийся к осени 1964 года, когда он работал в Ростовском университете. Он пишет (стр. 89): ". меня неожиданно пригласили в Ростовский обком партии и сообщили, что на следующий день я к такому-то часу должен быть на станции Крыловская Северо-Кавказской железной дороги, куда подойдет литер с юга. Там должен принять Никита Сергеевич Хрущев… За столом в одиночестве сидит Никита Сергеевич, его первая реплика была ошеломляющей:-я тоже выступал против Лысенко, был его противником… Хрущев подробно рассказал, как ему на Украине пришлось вести борьбу за расширение посевов озимой пшеницы и сокращение яровой, поскольку последняя, несмотря на свои высокие качества, даёт неустойчивые и низкие урожаи, плохо перезимовывая в южных регионах. Позицию украинцев не поддержал Лысенко, подвергнув их критике на страницах печати. Хрущев предполагал, что это выступление Лысенко было инспирировано Маленковым" (стр. 90).
Весь этот рассказ полуанекдотичен и, видимо, представляет собой смешение реальных событий с фантазией самого Ю. Жданова.
Прежде всего, именно Т. Д. Лысенко выступал за расширение озимых мягких пшениц не только на Украине, но и в других регионах СССР, о чём Хрущёв, конечно же, прекрасно знал. Ещё в июле 1950 года Т. Д. Лысенко напечатал в газете "Правда" статью с критикой В. Р. Вильямса за недооценку роли озимой пшеницы.
Верхом же дилетантизма, вызывающим смех у любого специалиста по сельскому хозяйству, является утверждение, что "яровая пшеница дает нёус-тойчивые и низкие урожаи, плохо перезимовывая в южных регионах". С этим может сравниться только утверждение героя юмористического рассказа Марка Твена "Как я редактировал сельскохозяйственную газету": "брюкву не надо срывать, от этого она портиться. Нужно послать работника, чтобы он потряс дерево". "Господин редактор, брюква не растёт на дереве!" — писали марк-твеновскому герою читатели. "Товарищ партийный секретарь, яровая пшеница не может плохо перезимовывать в южных регионах!". Как яровая пшеница может "плохо перезимовывать", если её сеют весной, а не осенью?!
Таким-то вот был уровень компетентности Ю. Жданова в биологии и сельском хозяйстве даже в 1993 году!
Вернёмся теперь к его лекции 10 апреля 1948 года перед партийными пропагандистами. Главной её целью была дискредитация, а точнее, шельмование имени Трофима Денисовича Лысенко и как учёного, и как президента ВАСХНИЛ. В лекции Ю. Жданова много было тавтологий, пространных философствующих рассуждений, примитивных или вульгаризирующих выводов (например, про роль колхицина; см. выше). Как рассказал мне Лысенко Юрий Трофимович, сын Трофима Денисовича Лысенко, И. В. Сталин в беседе с Трофим Денисовичем сказал об Ю. Жданове: "он просто дурачок". Но, как говорится в народе, не так страшен просто дурак как дурак с инициативой, а ещё более, если он завсектором ЦК ВКП(б) и сын члена Политбюро правящей партии.
После этой, с позволения сказать лекции, пошли письма в ЦК ВКП(б) и лично на имя И. В. Сталина с предложениями снять Т. Д. Лысенко с поста президента ВАСХНИЛ. Ведущую роль в них играли те самые генетики-вейсманисты, которые недавно столь грамотно проконсультировали Ю. Жданова по вопросам биологии и сельского хозяйства.
В результате Т. Д. Лысенко 17 апреля 1948 года направил Сталину и А. А. Жданову письмо, в котором говорил, что он готов отказаться от президентства в ВАСХНИЛ и просил предоставить ему условия для продолжения работы по развитию мичуринской биологии для колхозно-совхозной практики. Министру сельского хозяйства СССР И. А. Бенедиктову он направил письмо с просьбой об освобождении его от поста президента ВАСХНИЛ.
Однако И. В. Сталин вовсе не собирался передавать руководство сельским хозяйством в руки создателей тетраплоидных гречих и "специалистов мирового уровня по дрозофиле".
31 мая 1948 года состоялось заседание Политбюро, на котором обсуждалось апрельское выступление Юрия Жданова. Сталин возмущенно заявил, что Жданов-младший поставил своей целью разгромить Лысенко, забыв, что на нём сегодня держится сельское хозяйство. 15 июля 1948 года Политбюро приняло постановление: "В связи с неправильным, не отражающим позиции ЦК ВКП(б) докладом Ю. А. Жданова по вопросам биологической науки, принять предложение министерства сельского хозяйства СССР, министерства совхозов СССР и академии сельскохозяйственных наук имени Ленина об обсуждении на июльской сессии академии сельскохозяйственных наук доклада академика Т. Д. Лысенко на тему "О положении в советской биологической науке", имея в виду опубликование этого доклада в печати".
Ю. Жданов направил в адрес Сталина упомянутое выше письмо, напечатанное в газете "Правда" 7 августа 1948 года. Хотя формально это письмо могло считаться признанием Ждановым-младшим ошибочности своей позиции, фактически оно было двусмысленным и лукавым. Ю. Жданов писал, что он излагал свою личную точку зрения, а её восприняли как точку зрения ЦК. Разумеется, он хорошо знал, что именно так её и воспримут слушатели. Проявил он лукавство и в воспоминаниях 1993 года, где утверждал, что "сказал о практических достижениях современных генетиков" — каких? тетраплоидных формах гречихи, которые он выращивал на своём дачном участке? Кроме того, он писал в этой статье, что "не уступил в самом главном; не согласился, что морганисты-менделисты люди купленные". Эту оценку ("морганисты — купленные люди") дал И. В. Сталин в разговоре с Ю. Ждановым 18 октября 1947 г.; она основывалась на том, что ряд советских генетиков (Левит, Агол, Добжанский, Карпеченко, Жебрак) получали гранты и стипендии от западных фондов, что было тогда (как и сейчас) формой подкупа. Ю. Жданов мог, конечно, и не разделять эту оценку, но вряд ли он посмел в 1948 году перечить Сталину, "не согласиться в главном" — как он это зачем-то пытался представить в статье 1993 года.
Фактически Ю. Жданов остался при своих — точнее, внушённых ему ге-нетиками-вейсманистами — взглядах, и после августовской сессии ВАСХНИЛ 1948 года занялся "подковёрной" борьбой с мичуринской биологией. Например, когда в 1951 году в изданиях Академии наук СССР появились статьи Н. В. Турбина против Т. Д. Лысенко, автор вскоре был "избран" академиком Белорусской Академии наук и назначен директором Института биологии АН БССР, что в те времена могло происходить только с санкции отдела науки ЦК уже КПСС, то есть с участием Ю. Жданова. Затем снова пошел поток писем в ЦК КПСС с критикой Т. Д. Лысенко.
Дальнейшее развитие событий следующим образом описывает Ю. Жданов. "Где-то в июне <1952 года> мне позвонил заведующий сельхозотделом ЦК Алексей Иванович Козлов и просил срочно зайти. Я прибежал к нему в другой корпус и застал крайне возбуждённым. Он сразу выпалил: — Я только что от товарища Маленкова. Он передал указания товарища Сталина: ликвидировать монополию Лысенко в биологической науке; создать коллегиальный президиум ВАСХНИЛ; ввести в состав президиума противников Лысенко, в первую очередь Цицина и Жебрака; создать комиссию ЦК по подготовке предложений".
Что можно на это сказать? "Подковёрная" борьба Ю. Жданова сработала, поток писем ввел в заблуждение И. В. Сталина и, в нарушение устава ВАСХНИЛ, поступило предложение ввести в состав президиума А. Жебрака, который не являлся не только академиком ВАСХНИЛ, но даже не был членом-корреспондентом этой академии. Однако при жизни И. В. Сталина Жеб-рак не был введён в состав президиума, а Цицин не был назначен вице-президентом ВАСХНИЛ.
Далее Ю. А. Жданов так описывает события тех лет. "Комиссия была создана. В неё Маленков, помимо Козлова и меня, ввёл президента Академии наук СССР А. Н. Несмеянова, министра сельского хозяйства И. А. Бенедиктова и… Т. Д. Лысенко. Комиссия собиралась дважды, но ни к какому решению не пришла из-за обструктивной позиции, занятой Лысенко. Страсти накалялись… Но все было напрасно. А затем началась подготовка к XIX съезду партии, сам съезд. Дело спустили на тормозах".
Таким образом, аргументация Т. Д. Лысенко и поддержка министра сельского хозяйства И. А. Бенедиктова не позволили Ю. Жданову с вейсманистами учинить разгром Т. Д. Лысенко при жизни И. В. Сталина.
В марте 1953 года после смерти Сталина три секретаря ЦК — Суслов, Поспелов и Шаталин — предложили Ю. Жданову покинуть работу в аппарате ЦК и вернуться в Московский университет. Однако через неделю решение изменили и предложили ему на два года уехать из Москвы для приобретения опыта личной партийной работы, то есть практически, как пишет сам Ю. Жданов, это была депортация. Ему были предложены на выбор челябинский или ростовский отдел науки обкомов партии и он согласился на Ростов.
На партийной работе в отделе науки Ростовского обкома КПСС Ю. А. Жданов долго не задержался. Как номенклатурный работник, он через некоторое время перешёл на административную работу в вуз. За поддержку формальных генетиков Ю. Жданов получал определённые преференции в кругах "либеральной интеллигенции". В 1957 году он защитил вторую кандидатскую диссертацию и в том же году, не будучи доктором наук, в возрасте 38 лет, был назначен ректором Ростовского государственного университета — одного из крупнейших вузов России.
Работая в Ростове, Ю. Жданов по-прежнему симпатизировал "формальным генетикам". Интересовался творчеством Н. И. Вавилова. В своей статье Ю. Жданов писал: "Было совершенно естественным, что, приехав на работу в Ростов, я сразу же стал знакомиться с научным наследием Н. И. Вавилова" (стр. 90).
Во-первых, нет ничего "совершенно естественного" в том, что химик по специальности и партаппаратчик по основной работе "приехав на работу в Ростов, сразу же стал знакомиться с научным наследием Н. И. Вавилова". Во-вторых, если вспомнить деятельность А. А. Жданова (старшего), боровшегося в 1946-48 гг. с формализмом в советском искусстве, где в то время тоже распространялись бесплодные и декадентские извращения — своего рода аналоги тетраплоидных форм гречихи и изуродованных колхицином растений — если сравнить полезную деятельность Жданова-старшего и обструкционизм Жданова-младшего, то приходишь к выводу, что в данном случае природа "отдохнула на детях".
Ю. Жданов фактически солидаризировался с той частью интеллигенции, которая требует государственного финансирования своих "тетраплоидных гречих" и "чёрных квадратов", но поднимает возмущённый крик, когда её спрашивают: "а какая, собственно, польза народу от ваших творческих изысканий?" В упомянутой статье он писал: "Перед государством всегда стоят практические задачи: накормить, одеть, обуть, обустроить людей. Отсюда естественное желание получить помощь от науки в решении этих жгучих проблем. Но такое желание не должно оправдывать вторжение во внутреннюю логику, её теоретические искания и выводы. Воздействие на науку из вне не продуктивно. Напротив, социальный успех возможен лишь тогда, когда в своих действиях государство всемерно опирается на данные рекомендации науки".
Другими словами, государство должно (?!) выделять "науке" финансирование, но не смеет (?!) спрашивать, как потрачены эти средства и что сделано полезного для страны.
В завершающих разделах рассматриваемой статьи Ю. Жданов сетовал: "Отгремели ли битвы в биологической науке? Думаю, что нет. Не случайно в последние годы вновь замелькало имя Лысенко в зарубежных журналах во вполне благоприятном тоне". Как видно, ему бы хотелось, чтобы клевета на Т. Д. Лысенко продолжалась по-прежнему, как это происходило в прежнее время, при его поддержке.
А в зарубежных научных журналах в настоящее время действительно появилось немало статей (см. напр. Лю Йоншень "Вклад Лысенко в науку" и ссылки там), в которых даётся высокая оценка работ Т. Д. Лысенко — и его практических достижений, и теоретических концепций, которые он отстаивал в дискуссиях с "формальными генетиками": о влиянии внешней среды на наследственность, о внехромосомной передаче наследственных признаков, о вегетативной гибридизации и так далее. Это подтверждает пророческие слова Т. Д. Лысенко, написанные им в 1973 году, за три года до смерти: "Нужно иметь в виду, что всему миру известные ложь и клевета, возведенные на разработанную нами глубокую концепцию мичуринского направления, будут раньше или позже вскрыты и сняты".
В заключение нужно отметить, что негативная роль, сыгранная Ю. Ждановым в развитии биологических и сельскохозяйственных наук СССР была обусловлена не только его невежеством в теории и практике этих наук, но и тесным общением с окружавшей его "либеральной интеллигенцией", главным мировоззренческим принципом которой было побольше брать и поменьше давать этой стране. Вполне понятно, что такое мировоззрение отдаляло Ю. Жданова от приносивших большую практическую пользу сельскому хозяйству работ Т. Д. Лысенко и его коллег и сближало его с бесплодными, но громко рекламировавшими себя "формальными генетиками".
П. Ф. Кононков
. Пасквиль под названием "Письмо трёхсот"
Нельзя обойти молчанием печально известное клеветническое "письмо трёхсот" в Президиум ЦК КПСС от 11 октября 1955 года против Т. Д. Лысенко и А. И. Опарина. Давно назрела необходимость проанализировать это безграмотное с сельскохозяйственной и лживое с исторической точки зрения "послание", и указать поименно (фамилии, звания) всех "подписантов", не только биологов, но и физиков, химиков, математиков, чтобы они понесли ответственность за свои подписи перед историей науки. Приходиться только удивляться, как могли видные учёные подписать этот пасквиль, вдобавок написанный человеком, плохо знающим русский язык.
В этом письме всё построено на невежестве и искажении истины. Например, написано: "При помощи этих методов <Лысенко> было обещано создать в кратчайший срок новые хозяйственно ценные сорта (например, методом "переделки" создать за 3 года озимую пшеницу для Сибири)''.
Т. Д. Лысенко не говорил и не писал, что за три года можно создать озимую пшеницу для Сибири. Он говорил о возможности создавать новые сорта за три года с помощью использования его теории стадийного развития. Именно за такой срок и был создан сорт яровой пшеницы Одесская 13. Также на базе теории стадийного развития были созданы: в нашей стране академиком ВАСХНИЛ А. В. Алпатьевым прекрасные скороспелые сорта томатов, путём подбора пар для скрещивания с разной продолжительностью межфазных периодов, а в Японии — методика получения гибридов риса.
Что касается Сибири, то сорта озимой пшеницы для неё были созданы именно по разработкам Т. Д. Лысенко, хотя ранее в Сибири вообще не было озимых пшениц, а была только озимая рожь. По данным на конец XX века в регионах Урала и Сибири было районировано 18 сортов озимой мягкой пшеницы. Плеядой селекционеров — учеников Т. Д. Лысенко — П. П. Лукьяненко, Д. А. Долгушиным, В. Н. Ремесло, И. Г. Калиненко были созданы сорта озимых мягких пшениц, ставшие мировыми шедеврами селекции. Ранее в СССР сортов твёрдой пшеницы не было вообще, а по теоретическим разработкам Т. Д. Лысенко они созданы и входят ныне в Государственный реестр селекционных достижений РФ.
Далее, в "письме трёхсот" неоднократно утверждается, что по вине Лысенко Т. Д были прекращены работы по использованию полиплоидии для получения полиплоидных сортов сельскохозяйственных растений. Это очередная ложь, так как Т. Д. Лысенко не запрещал работ по полиплоидии, но не видел в ней перспектив для селекции с/х растений. В письме говорится: "Все понимают, как много потеряла наша селекция, отказавшись от метода полиплоидии, дискредитированного сессией". С 1965 года Т. Д. Лысенко был отстранён от всех административных постов, прошло уже 45 лет и что же, где шедевры от полиплоидной селекции? Где сорта, полученные методом полиплоидии? Их нет и вряд ли когда-нибудь будут!
Пасквиль под названием "Письмо трёхсот"
Поражает лживость утверждения "трёхсот подписантов": "нельзя забыть также об уроне, вызванной попыткой Лысенко внедрить на Украине яровую пшеницу". Во-первых, только "попытка" уже преподносится как "урон". Во-вторых, специалистам хорошо известно, что Т. Д. Лысенко всегда ратовал за озимую пшеницу не только на Украине, но и в других регионах Советского Союза. В этом ему удалось убедить И. В. Сталина и правительством был взят курс на селекцию и районирование озимых пшениц в разных регионах СССР, краткое описание результатов которого дано выше. По своей безграмотности это утверждение "письма трёхсот" сравнимо с утверждением Ю. Жданова, писавшего в "Вопросах философии" № 7 за 1993 год, что "яровая пшеница плохо перезимовывает в южных районах Украины". Как яровая пшеница может плохо перезимовывать, если её высевают весной, а не осенью??
В аппарате ЦК КПСС во все времена, наряду с грамотными специалистами, встречались и функционеры типа Ю. Жданова, благодаря которым такие невежественные "послания" имели определённый успех. Вот пример. В 70–80 годах можно было получать финансирование по дополнительной тематике на три года в ГКНТ, а по истечении этого срока выделенные на дополнительную тематику средства входили в постоянный бюджет научного учреждения. Получить средства на дополнительную тематику можно было при поддержке отдела науки и с/х отдела ЦК КПСС. И, как со смехом рассказывали сотрудники лаборатории гетерозисной селекции, руководимой Н. В. Турбиным, когда заканчивался срок тематики, финансируемой через ГКНТ, Николай Васильевич брал первый попавший под руку сноп ржи и ехал с ним в ЦК КПСС. Целый день он ходил со снопом по отделам и уверял всех, что это гибрид тритикале, очень важной культуры, и что необходимо финансирование для её дальнейшей доработки. К концу дня он добивался положительного решения, возвращался в лабораторию и ставил на свое место сноп ржи до следующей поездки через три года в ЦК КПСС. Так что безграмотные функционеры встречались в аппарате ЦК КПСС во все времена.
Фальшивым является утверждение "трёхсот подписантов", что "генетика тесно связана… с практикой сельского хозяйства". Генетикой, действительно принесшей немало пользы сельскому хозяйству — см. например, сказанное выше об озимых пшеницах — было мичуринское направление. А вейсманистское направление, которое имели в виду под "генетикой" авторы письма, ничего не дало сельскому хозяйству ни в 1950-х гг., ни в 1960-х гг., ни позже. А то, что оно в конце концов дало — изуродованные колхицином формы растений и трансгенные продукты — оно бы лучше вообще не давало. К счастью, эта генетика до сих пор "ещё слишком молода". Недавно, во ВНИИ селекции и семеноводства овощных культур проходила научная конференция о перспективах селекции бобовых культур. На эту конференцию был приглашён профессор кафедры генетики МГУ д.б.н. С. А. Гостинский, который выступил с докладом о том, как используются современные методы RAPD технологий и ПЦР анализа, различные праймеры для идентификации не только полностью хромосом, но и отдельных их локусов. Закончил же он тем, что сказал: разработанные генетиками самые современные методики исследований совершенно не востребованы ведущими селекционерами страны. Так, что эта "живая наука" и до сих пор ещё "слишком молода", чтобы её услугами пользовались ответственные и знающие своё дело селекционеры.
В этом же письме "триста подписантов" сообщают, что якобы американцы на доходы от внедрения гибридной кукурузы полностью окупили свои затраты по изготовлению атомных бомб. Такая виртуальная хлестаковщина могла поразить воображение только партфункционеров типа Ю. Жданова.
Преувеличено утверждение авторов "письма трёхсот", что Н. В. Цицин вывел на основе пырейно-пшеничных гибридов прекрасные сорта. Хозяйственно значимых многолетних пшениц, обещанных Цициным, так и не было получено, а его однолетние сорта не имели и сейчас не имеют существенного значения для производства зерна в стране.
Здесь же "походя" объявляется, что положение Т. Д. Лысенко об адекватности наследственных изменений является экспериментально недоказанным. А как же быть с переделкой яровых пшениц в озимые под воздействием пониженных температур?
Режет слух беспрерывный скулёж по поводу "нашего отставания от мировой науки". Ведь немало европейских стран выращивают сорта пшениц нашей селекции.
Насквозь фальшивой является "забота" авторов "письма трёхсот" об авторитете Мичурина, якобы подрываемом Лысенко: "И. В. Мичурин… не имеет ничего общего с тем, что в течение многих лет после его смерти преподносится Лысенко… У всех нас вызывает искреннее недоумение утверждение Лысенко докладчиком на торжественном заседании, посвящённом И. В. Мичурину". Между тем, именно Т. Д. Лысенко много сделал для популяризации работ Мичурина, их издания и переиздания в нашей стране. А вот когда духовные наследники авторов "письма трёхсот" добились полной власти в биологических науках, то они изгнали из учебных программ работы не только Лысенко, но и Мичурина. В 2005 году журнал "Природа", в котором 75 лет назад сотрудничал Мичурин, на предложение напечатать к 150-летнему юбилею учёного статью о нём, ответил следующее: "Мичурин в своём деле был виртуозом-практиком, но человеком науки, несмотря на присвоенные ему звания, его назвать трудно. Между тем "Природа" — естественнонаучный журнал и сильно отличается от той, какой она была в 1934 году, когда в ней публиковался Мичурин". Судя по этому ответу, действительно, сильно отличается. Главной целью проявленной авторами пасквиля "заботы" об авторитете Мичурина было не дать Т. Д. Лысенко выступить на торжественном заседании, посвящённом 100-летию со дня рождения Мичурина, что, конечно, нанесло бы удар и ему лично и его авторитету в обществе.
Не делают чести подписавшим "письмо трёхсот" биологам малограмотные рассуждения о внутривидовых взаимоотношениях и самоизреживании в природе. Например, если сделать загущенный посев пшеницы, то всходы остаются на стадии "травки", не переходят к выходу в трубку и практически гибнут все. Если бы в этом случае была внутривидовая борьба, то отдельные растения должны были бы за счёт других выйти в трубку и перейти к колошению. Или возьмём свёклу. Если произвести её загущенный посев, то все растения "стекают" — переходят к стеблеванию без образования корнеплодов. С другой стороны, для культуры амаранта при загущенном посеве выявляются "лидерные" растения, которые усиленно растут, другие же, достигнув 10 см в высоту, могут в таком состоянии находиться месяц-два. Но как только "лидеры" будут скошены, то невысокие растения начинают быстро двигаться в рост и могут, при благоприятных условиях, прирастать в высоту по 6-10 см в сутки. Никакой внутривидовой борьбы здесь нет, а все признаки и свойства направлены на размножаемость и процветания вида в целом.
В заключение хотелось бы привести следующее сравнение. В судах обычно заседают судья и два судебных заседателя, которых сами судьи называют "кивалами", то есть судья говорит о проекте своего решения и те в ответ "кивают" головой, выражая своё согласие. Так вот, "триста подписантов" указанного письма следует называть "кивалами", которые, не читая, поставили свои подписи под безграмотным, фальшивым, а местами и сознательно лживым документом, составленным самозванными "судьями". И нужно, чтобы граждане страны знали своих "кивал" для того, чтобы другим неповадно было подписывать, не читая, всякие пасквили на учёных, внесших крупный вклад в науку и практику, таких как академики Т. Д. Лысенко и А. И. Опарин.
И. В. Дрягина.
Борьба за Мичурина — это линия огня!
В 1963 году я была единогласно избрана на должность доцента кафедры генетики биолого-почвенного факультета МГУ. Это совпало со временем, когда в стране началось гонение на учёных мичуринского направления. На факультете всё бурлило — шла идеологическая борьба! Антимичуринцы пытались изгнать из МГУ, путём провала на конкурсе, ряд профессоров, докторов, доцентов — например, С. И. Исаева, старшего научного сотрудника Г. В. Само-хвалову и других.
Галина Валентиновна Самохвалова в годы Отечественной войны осталась вдовой с двумя маленькими детьми. Она с утра до поздней ночи работала в лаборатории Б. А. Кудряшова над созданием кровеостанавливающих препаратов для бойцов на фронте. Лаборатория была награждена, и Г. В. Самохвалова получила благодарность. Дети выросли, сын окончил авиаучилище, на самых скоростных самолётах охранял небо нашей Родины у далёкого Тихого океана. А Галина Валентиновна снова была на передних рубежах науки. Она писала докторскую диссертацию о том, как ей удалось заставить тутового шелкопряда жить в более суровых условиях и употреблять в пищу не южную шелковицу (туту), а траву скорционер, произрастающую в северных широтах. Шелкопряд стал давать натуральный шёлк. На факультете учёные-антимичуринцы сочли, что в диссертации доказывается направленное изменение наследственности, то есть подтверждаются мичуринские положения. В то время Галина Валентиновна получила известие, что её сын погиб при выполнении боевого задания. Она мужественно закончила свою диссертацию и представила работу к защите. Оппоненты хвалят, члены Учёного совета тоже говорят о её большом вкладе в наше народное хозяйство, но при тайном голосовании чёрных шаров оказалось на один больше допустимого. Учёный совет принял решение степень Г. В. Самохваловой не присуждать. Через два года, в Краснодарском СХИ, она защитила свою диссертацию и ей была единогласно присвоена степень доктора биологических наук.
Группа антимичуринцев выступила и против моего заведующего кафедрой профессора С. И. Исаева. По их мнению, С. И. Исаев "не понимал", что учение И. В. Мичурина и его учеников якобы ничего не даёт биологии. Они восхваляли достижения зарубежной генетики, а о мичуринской биологии говорили, что она отстаёт от мирового уровня и не имеет современного научно-теоретического обоснования и практических достижений.
Мне же хотелось понять, почему эти учёные, видя положительные результаты, полученные мичуринцами, не желают их признавать? Многие обращали внимание на то, что самыми активными антимичуринцами были лица, не принимавшие участия в Великой Отечественной войне и как-то с пренебрежением относившиеся к учёным мичуринского направления — участникам войны. Например, к профессору, заведующему кафедрой земледелия В. Т. Макарову, микробиологу профессору Н. С. Егорову, физиологу профессору С. С. Андреенко, гидробиологу доценту А. И. Смирнову и другим.
Для меня было очевидно, что антимичуринцы руководствовались не столько наукой, сколько теорией евгеники Кольцова, Серебровского, Дарлингтона. "Наши" антимичуринцы ничем не отличались от прежних евгени-ков: они считали и пропагандировали в 1957-60 годах то же, что писали ещё в 1920-х годах в "Русском евгеническом журнале". Они снова заявляли, что среди людей имеются прирожденные рабы — которым надлежит заниматься физическим трудом, а с другой стороны, есть наследственно выдающиеся типы людей — учёные, судьи, дипломаты, промышленники, бизнесмены и т. д.
В 1964 году я была послана Министерством высшего образования в двухнедельную командировку в Чехословакию для чтения лекций по генетике и использованию радиации в селекции садовых растений. Я прочла лекции в Карловом университете (Прага), на кафедре генетики и физиологии в городах Брно и Нитра, в центральном научно-исследовательском институте (Пра-га-Рузине), в институте декоративного садоводства (Пругоницы). Получила высокие оценки и приобрела много новых друзей, поддерживающих своими исследованиями мичуринское направление. Кроме того, я два года читала курс лекций по генетике и селекции в Тульском педагогическом институте им. Л. Н. Толстого. Читала лекции и проводила практические занятия по генетике в Университете дружбы народов им. П. Лумумбы на кафедре растениеводства сельскохозяйственного факультета.
На своей кафедре генетики, ещё когда я была только лаборантом и ассистентом, хотя и кандидатом биологических наук, я ставила вопрос о том, что мы, преподаватели кафедры генетики, должны не просто в дискуссиях доказывать правоту мичуринского направления в биологии, а экспериментировать с привлечением студентов. В 1966 году издательство МГУ выпустило мою книгу "Большой практикум по генетике и селекции", 10.5 печатных листов, тиражом 2500 экземпляров. Пособие состояло из трёх глав. В первой главе разбирались задачи, связанные с изучением наследования признаков при гибридизации, во второй главе излагались задачи, показывающие действие различных факторов (радиации, химических мутагенов, условий жизни организмов) на изменение наследственности. В третьей главе приводились способы выявления мутаций.
Несмотря на мою интенсивную работу, антимичуринцы биофака припомнили мои выступления на семинарах, партконференциях, философских совещаниях и сговорились меня изгнать из МГУ. Решили провалить на конкурсе при переизбрании на должность доцента. Настал день выборов: характеристика положительная, количество печатных работ достаточное, они опубликованы в центральных издательствах. Выступающие члены Совета давали положительные характеристики. Другие переглядывались, кивали друг другу. Счётная комиссия объявила результаты: 14 — "за"; 6 — "против"; 10 — "недействительны". То есть Дрягина И. В. не переизбрана на занимаемую ею должность доцента, так как для избрания нужно было 20 голосов "за". Что делать? Друзья успокаивали, а заведующий кафедрой Столетов сказал: "Надо на следующий год подавать на конкурс!" Я ему дерзко ответила: "А что, половина недругов перемрёт?" Он покачал головой и сказал: "Вот Вы какая!" Коллеги подсказали мне, как надо добиваться справедливости. Нужно настаивать на рассмотрении моего конкурсного дела на Совете МГУ, так как я являлась сотрудником МГУ. Заведующего кафедрой В. Н. Столетова попросили присутствовать на заседании Учёного совета и дать там характеристику моей научной и педагогической работы. На Учёном совете МГУ профессор В. Н. Столетов (он был также министром высшего образования СССР) коротко сказал, что у соискателя при голосовании на факультете выяснилась чёткая картина. "Большинство её поддерживает и только 6 человек — "против", а что касается 10 недействительных бюллетеней, то мы в ВАКе с мнением тех, кто сам не знает, как голосовать, не считаемся". В итоге Учёный совет МГУ проголосовал за меня почти единогласно: 31 — "за" и только 3 — "против". Так я осталась работать в университете.
И. В. Дрягина
…1970 год. Отношение к мичуринскому направлению на факультете не изменилось, наоборот. А у меня накопился большой научный материал, подкреплявшийся исследованиями моих учеников — И. Калиниченко, Н. Фоменко, В. Ложкиной, С. Дерий, В. Смирнова и других. Решила все эти исследования обобщить в своей докторской диссертации. Когда об этом узнали мои "друзья" — они прямо заявили, чтобы я искала другое место для защиты, "в МГУ ей не пройти". В итоге защита моей диссертации всё же состоялась, но в Академии наук Молдавской ССР. Мне была присуждена учёная степень доктора сельскохозяйственных наук. Мои личные встречи и беседы со многими зарубежными и советскими учёными укрепили моё положительное отношение к мичуринскому направлению в биологии, а также убеждение, что его неприятие имеет прежде всего социальную и психологическую основу.
"Антимичуринцы" на биолого-почвенном факультете МГУ, во главе с профессором Л. Г. Ворониным и Б. А. Кудряшовым, были очень недовольны, что я защитила докторскую диссертацию. Они решили убрать с заведования кафедрой генетики профессора С. И. Исаева. Для этого организовали новую лабораторию — межкафедральную лабораторию биологии, генетики и селекции садовых растений. С. И. Исаев стал возглавлять её. Меня с должности доцента перевели в лабораторию старшим научным сотрудником. После того, как я защитила докторскую диссертацию, С. И. Исаев сказал, что он уходит на пенсию, а я бы могла возглавить лабораторию, но декан факультета предложил ему остаться на том же месте (зав. лабораторией садовых растений) на общественных началах. Сергей Иванович согласился и сказал мне, что всё будет по-старому, я буду работать и замещать его, как и раньше, дать же мне должность заведующей этой лабораторией декан не желает.
В это время мне предложили участвовать в конкурсе на должность руководителя лаборатории селекции и семеноводства цветочных культур во Всесоюзном НИИ селекции и семеноводства овощных культур. Конкурс я прошла, и с марта 1978 до марта 1994 года возглавляла эту лабораторию. Через два года институт представил меня к званию профессора. Мною было подготовлено 11 кандидатов наук. Дважды я проходила во ВНИИ селекции и
семеноводства овощных культур переизбрание на должность заведующей лабораторией по конкурсу. Институт рекомендовал меня в экспертную комиссию ВАКа, где я проработала два года.
Очень жаль, что в научной и популярной литературе сегодня мало рассказывается о вкладе Т. Д. Лысенко в науку и сельскохозяйственную практику. Мало кто помнит, что осенью 1941 года зелёные хлеба в Сибири на миллионах гектаров были спасены от заморозков именно благодаря его предложениям. Именно по предложению Лысенко миллионы людей в трудное время войны получили дополнительный посадочный материал картофеля (верхушки продовольственных клубней). А такой прием как чеканка позволил резко поднять урожайность хлопчатника. В предвоенные годы Т. Д. Лысенко много сил вложил в обеспечение страны большими урожаями проса. Этого проса хватило и на военные годы. Армию кормили этим просом, за что Лысенко по представлению Сталина было присвоено звание Героя Социалистического труда. В военные годы, когда многие хозяйства остались без качественного посевного материала, он нашёл, как невсхожие семена сделать всхожими. А посевы по стерне, которые дали стране немало дополнительного хлеба?! За всё это И. В. Сталин и поддерживал Т. Д. Лысенко.
Но будем оптимистами и будем верить, что впереди нас ждёт и открытие многих новых тайн живой природы, и восстановление справедливости по отношению к мичуринскому направлению в биологии.
Ирина Викторовна Дрягина — доктор сельскохозяйственных наук, в 1960-х гг. сотрудник МГУ, потом — Всесоюзного НИИ селекции и семеноводства овощных культур. В годы войны Ирина Викторовна была лётчицей гвардейского полка бомбардировочной авиации. Об этом периоде своей жизни она написала книгу "Записки лётчицы У 2". В сельскохозяйственной и селекционной работе ею был выведен ряд сортов овощей и цветов. Особенными симпатиями Ирины Викторовны пользовались гладиолусы и ирисы.
Новые сорта цветов она называла именами своих боевых подруг-лётчиц, а также видных деятелей советской авиации и космонавтики. Так в нашей стране появились ирисы "Евгения Руднева", "Маршал Покрышкин", "Академик Королёв", "Штурман Рябова", "Гвардейский", "Полёт к Солнцу", "Чистое небо".
А. И. Покрышкин поздравляет И. В. Дрягину с защитой докторской диссертации.
По мотивам событий из послевоенной жизни И. В. Дрягиной и её научной работы М. Глушко написала роман "Живите дважды".
И. А. Бенедиктов
. Интервью
[417]
…Большинство оригинальных школ, выдвинувших советскую науку на передовые рубежи в мире, сложились и набрали силу в проклинаемый иными журналистами и литераторами сталинский период. Их расцвет приходится на конец 50-х — начало 60-х гг., после чего всё постепенно пошло под откос. Знаменитые отечественные школы стали захиревать, в науке возобладали групповые интересы и монополизм именитых кланов, учёные, особенно гуманитарного профиля, стали мельчать прямо на глазах.
Научные исследования, проводившиеся Лысенко и его сторонниками, были чётко нацелены на реальную отдачу и в ряде случаев уже приносили осязаемый практический эффект. Я имею в виду как повышение урожайности, так и внедрение новых, более перспективных сельскохозяйственных культур. Работы же Вавилова и его последователей каких-либо практических результатов не обещали даже в обозримом будущем, не говоря уже о тогдашнем настоящем.
Кстати, среди генетиков преобладали учёные буржуазной, дореволюционной закваски с элитарными, подчас явно антинародными замашками, афишировавшие свою "аполитичность" и преданность "чистой науке", которой, мол, не до "заземлённых", практических нужд. Кое-кто из них чуть ли не в открытую солидаризировался с человеконенавистническими расовыми "теориями" фашизма и даже работал на их подтверждение. Один из таких академических снобов — биолог Тимофеев-Ресовский — пошел даже на прямое предательство Родины, добровольно оставшись в фашистской Германии, где всю войну протрудился в научно-исследовательском институте в Берлине, тесно связанном со спецслужбами гитлеровского рейха. Симпатии такие люди, естественно, не вызывали. Но главное, повторяю, в том, что тогдашние генетики не сумели доказать важность своего направления.
Сейчас, с высоты прошедших десятилетий, я по-прежнему считаю, что проводившийся партией курс на всемерное приближение сельскохозяйственной науки к жизни, к её потребностям и нуждам был в своей основе правильным. Да и сам Вавилов, возглавлявший тогда Институт растениеводства, фактически признавал это, давал неоднократные обещания преодолеть чрезмерно узкую специализацию его исследований, переориентировать деятельность института в сторону сельскохозяйственной практики. Но своих обещаний, к сожалению, не сдержал.
Я хорошо знал Трофима Денисовича Лысенко, его сильные и слабые стороны. Могу твердо сказать: это был крупный, талантливый учёный, много сделавший для развития советской биологии, в чем не сомневался и сам Вавилов, который, кстати, и двинул его в большую науку, чрезвычайно высоко оценив первые шаги молодого агронома. Ведь это факт, что на основе работ Лысенко созданы такие сорта сельскохозяйственных культур, как яровая пшеница "Лютенцес-1173", "Одесская-13", ячмень "Одесский-14", хлопчатник "Одесский-1", разработан ряд агротехнических приемов, в том числе яровизация, чеканка хлопчатника. Преданным учеником Лысенко, высоко чтившим его до конца своих дней, был и Павел Пантелеймонович Лукьяненко, пожалуй, наш самый талантливый и плодовитый селекционер, в активе которого 15 районированных сортов озимой пшеницы, в том числе получившие мировую известность "Безостая-1", "Аврора", "Кавказ". Что бы ни говорили "критики" Лысенко, в зерновом клине страны и по сей день преобладают сельскохозяйственные культуры, выведенные его сторонниками и учениками. Побольше бы нам таких "шарлатанов"! Давно, наверное, решили бы проблему повышения урожайности, сняли с повестки дня обеспечение страны зерном. Успехи генетиков пока куда скромней — и не от этой ли слабости позиций, низкой практической отдачи крикливые обвинения своих соперников?…
Теперь о борьбе вавиловского и лысенковского направлений. Здесь бытует немало спекуляций, искажающих истинную картину происходившего. Во-первых, эта борьба шла с переменным успехом: бывали, и не раз, моменты, когда Лысенко оказывался в меньшинстве. В решениях, например, февральского пленума ЦК 1947 года говорилось об ошибочности ряда направлений его деятельности. Хорошо помню резкую критику Лысенко заведующим отделом науки Центрального Комитета партии Юрием Ждановым, который, правда, позднее, в ходе разгоревшейся дискуссии изменил свою точку зрения.
Далее. Как бы ни драматизировались гонения на генетиков, фактом остается то, что многие ученые этого направления, подвергнутые резкой критике на известной сессии ВАСХНИЛ в 1948 году, где сторонники Лысенко взяли верх, продолжали, хотя и в ухудшившихся условиях, свою работу. Немчинов, Дубинин, Раппопорт, Жебрак, называю лишь тех, кого помню, — все они оставались в науке, несмотря на довольно резкое осуждение Лысенко и его сторонников, и, что весьма характерно, отказывались от "покаяний".
Сталин обычно не руководствовался личными симпатиями и антипатиями, а исходил из интересов дела. Не помню точно, кажется, в 1940 г. в Центральный Комитет партии обратились с письмом двое ученых-биологов — Любищев и Эфроимсон. В довольно резких тонах они обвиняли Лысенко в подтасовке фактов, невежестве, интриганстве и других смертных грехах. В письме содержался призыв к суровым оргвыводам по отношению к "шарлатану", наносящему огромный вред биологической науке. Мне довелось принять участие в проверке письма. Лысенко, конечно же, оправдывался, приводил разные доводы, когда убедительные, когда нет, но никаких "контрсанкций" по отношению к обидчикам не требовал. Это был его стиль — не превращать науку в конкурентную борьбу с обязательным устранением проигравших. Он страстно, фанатически верил в свою правоту, испытывая подчас наивные надежды, что противники в силу неопровержимости фактов рано или поздно придут к таким же выводам и "сложат оружие" сами, без оргвыводов со стороны руководящих инстанций. "Вот видите, — сказал по этому поводу Сталин, органически не выносивший мелких склок и дрязг, характерных для научной и творческой среды. — Его хотят чуть ли не за решетку упечь, а он думает прежде всего о деле и на личности не переходит. Хорошее, ценное для учёного свойство". И второй, весьма типичный для Лысенко факт. Когда арестовали Вавилова, его ближайшие сторонники и "друзья", выгораживая себя, один за другим стали подтверждать "вредительскую" версию следователя. Лысенко же, к тому времени разошедшийся с Вавиловым в научных позициях, наотрез отказался сделать это и подтвердил свой отказ письменно. А ведь за пособничество "врагам народа" в тот период могли пострадать люди с куда более высоким положением, чем Лысенко, что он, конечно же, прекрасно знал…
Впрочем, я сужу с "общечеловеческих", моральных позиций. Сталин же, уверен, подходил к этому, как и к другим вопросам, политически. Что я имею в виду? Чтобы преодолеть отсталость, выйти на передовые рубежи технического прогресса, стране нужны были учёные нового, социалистического типа, свободные от недостатков русской буржуазной интеллигенции с её дряблостью, ленью, "безрукостью", барски-пренебрежительным отношением к простому народу. Говоря современным языком, в 30-е гг. сформировался массовый социальный заказ на учёного с активной жизненной позицией, тесно связанного с трудящимися, их революционной борьбой за создание нового общества, людей, непримиримых к академической рутине и догме, "почиванию на лаврах", людей, нацеленных на решение назревших практических задач. Увы, большая часть дореволюционной интеллигенции заняла обывательские позиции, Тимирязевы были единичным явлением. Но их эстафету взяли в свои руки учёные нового, социалистического мира, вышедшие из самых глубин народа, как Лысенко. Вавилов же так и не сумел избавиться от недостатков дореволюционной академической элиты.
В научной полемике, которая разгорелась между ними в 30-х гг., Лысенко и его сторонники продемонстрировали куда больше бойцовских качеств, твёрдости, настойчивости, принципиальности. Вавилов же, как признавали даже его единомышленники, лавировал, сдавал одну позицию за другой, старался сохранить хорошие отношения и с "вашими и с нашими", что у меня, например, всегда вызывало раздражение и недоверие — значит, не уверен в своей позиции, боится ответственности.
Определенное малодушие и слабость проявил Вавилов и находясь под следствием, когда, не выдержав психологического давления следователей, оговорил не только себя, но и других, признав наличие вредительской группы в Институте растениеводства, что, естественно, обернулось мучениями и страданиями совершенно невинных людей.
Лысенко же даже под угрозой четвертования не оговорил бы ни себя, ни тем более других. У него была железная воля и стойкие моральные принципы, сбить с которых этого человека представлялось просто невозможным. Другое дело, что иногда он впадал в необъяснимое упрямство и раздражение, начинал подводить под свои эмоции "теоретическую" базу.
Полагаю, что не случайно к Трофиму Денисовичу так тянулась научная молодежь, которой подчас не хватает опыта, но которая весьма чутка к истинному и фальшивому. Мне доводилось не раз бывать на встречах Лысенко со студентами, аспирантами, молодыми учёными и могу сказать вполне определённо: он умел "зажигать" аудиторию, вести её за собой, внушать молодежи страстное желание к творческому поиску, к достижению неординарных результатов. А вот учёные старой, дореволюционной закваски, и я это хорошо помню по учебе в Сельскохозяйственной академии в 20-х гг., симпатии у нас, рабочей молодежи, рвавшейся осваивать большую науку, не вызывали. Многие из них приняли революцию с большим запозданием, да и то, как говорится, "держа камень за пазухой", проявляли открытую неприязнь к "кухаркиным детям", осмелившимся начать продвижение к научному Олимпу. Для выходцев из рабоче-крестьянской среды Лысенко был своим, до мозга костей преданным идеалам революции, наглядным примером того, сколь многого может достигнуть простой человек, одержимый жаждой истины, страстным желанием превратить науку в мощный рычаг улучшения жизни людей. Всё это, конечно же, сказывалось на отношении Сталина, стремившегося активней вовлечь в науку рабоче-крестьянскую молодежь, к Лысенко.
Небезынтересно отношение Сталина к невыполненным лысенковским обещаниям поднять урожайность пшеницы в 4–5 раз. "Товарищ Лысенко, по-видимому, поставил малореальную задачу, — сказал как-то он. — Но даже если удастся повысить урожайность в полтора-два раза, это будет большой успех. Да и не стоит отбивать у учёных охоту к постановке нереальных, с точки зрения практиков, задач. То, что сегодня кажется нереальным, завтра может стать очевидным фактом. К тому же в нашей науке немало учёных "пескарей", предпочитающих спокойную жизнь, без нереальных задач. Накажем Лысенко — таких "пескарей" станет еще больше".
Кстати, уже не в связи с Лысенко. Сталин неоднократно поддерживал "внегрупповых" учёных, изобретателей-одиночек, ставивших, по мнению общепризнанных специалистов и государственных институтов, "нереальные" задачи, настаивая на оказании им необходимой поддержки, выделении средств и так далее. Как и другим наркомам, мне тоже часто доставалось "на орехи" за отказ поддержать того или иного чудака с очередным проектом "вечного двигателя". В большинстве случаев, естественно, "вечный двигатель" не заводился, о чем и сообщалось Сталину, хотя бывали и исключения. Многочисленные неудачи "кустарей-одиночек", однако, не обескураживали его, и он снова и снова просил наркомов внимательно разобраться с очередным "новаторским" проектом. Тогда сталинские действия казались мне ошибочными, отвлекавшими от более важных дел, губящими массу времени и нервов. Теперь же я смотрю на вопрос иначе. Сталин приучал нас, хозяйственных руководителей, с предельным вниманием относиться к проектам и предложениям "аутсайдеров", всемерно поощрять техническое творчество масс и кое-чего добивался. По крайней мере, с консерватизмом, косностью, "групповым эгоизмом" ведомственных и научных учреждений в те годы боролись эффективно и результативно, всей этой мерзости было несравненно меньше. Ситуация же, когда многие важнейшие и ценнейшие открытия и изобретения лежат на полке десятилетиями, а их авторы подвергаются изощренной травле и унижениям со стороны преследующих своекорыстные интересы ведомств и научных институтов, в те годы представляю немыслимой. Волокитчиков еще на ранних стадиях уличили бы во "вредительской деятельности" — а, по сути, она таковой и является — со всеми вытекающими из этого для них малоприятными последствиями.
Да, ошибки делались, просчёты допускались, в любом деле без них не обойтись. Но правда в том, что в 30-е гг. таких ошибок делалось несравненно меньше, чем сегодня, да и сам климат в науке был более здоровым, творческим и, если хотите, нравственным. По крайней мере, тогда погоду делали истинные учёные, сегодня — посредственности и бездари, создавшие такую обстановку, в которой истинные учёные просто задыхаются. Сужу, конечно, по сельскохозяйственной науке, но ситуация примерно везде одинаковая.
Иван Александрович Бенедиктов (1902–1983 гг.) — видный советский государственный деятель, специалист в области сельского хозяйства. Выпускник ТСХА. С 1931 зам. директора, затем директор Московского областного треста овощеводческих совхозов. С августа 1937 г. нарком зерновых и животноводческих колхозов РСФСР; с ноября 1938 г. нарком земледелия СССР. В 1947-59 гг. министр сельского хозяйства СССР, с 1957 по 1959 гг. заместитель председателя Совета Министров РСФСР. В 1946-50 и 1954-62 гг. депутат Верховного Совета СССР.
