Начало политической деятельности

Джозеф Рэймонд Маккарти (14 ноября 1908 - 2 мая 1957 гг.) был родом из небольшого фермерского посёлка Грэнд Чут, расположенного близ города Эпплтон, штат Висконсин. Его отец Тимоти, как и мать Бриджит были по происхождению ирландцами, а по вере католиками. В большой семье Маккарти, по воспоминаниям их друзей и соседей, "родители работали много, молились часто", и так же воспитывались их дети. Одиннадцатой заповедью в доме Маккарти было: "ты должен трудиться в поте лица своего". Ежедневно Джо поднимался в полшестого утра и отправлялся ухаживать за коровами. А каждое воскресенье он проходил 7 миль до Эпплтона, чтобы присутствовать на католической мессе в церкви св. Марии.

Джо Маккарти с детства любил читать. По словам его старшей сестры Оливии, он нередко допоздна засиживался за библиотечными книгами, хотя рано утром его уже ждала работа на ферме. В однокомнатной сельской школе, расположенной в миле от их дома, он получил 8-летнее образование; при этом способный ученик перескочил через один класс. В 14 лет Джо оставил учёбу и полностью посвятил себя фермерскому труду.

Висконсин середины XX века представлял собой один из сельскохозяйственных штатов Америки. Он особенно славился производством сыра и других молочных продуктов. Бо льшую часть его населения составляли фермеры, среди которых было немало потомков эмигрантов из Германии, Ирландии (вместе они составляли больше половины населения штата), Польши, Норвегии, других стран Центральной и Восточной Европы.

Отец выделил Джо отдельный участок и он занялся разведением цыплят. Через два года в его хозяйстве было уже 2 тысячи кур-несушек и 10 тысяч бройлеров. Джо отвозил свою продукцию на рынок в Чикаго и все заработанные деньги вкладывал снова в ферму. Но однажды его сельскохозяйственный бизнес понёс серьёзный урон ― за время его болезни соседи, которых он попросил присмотреть за фермой, небрежно отнесли к делу и много птиц погибло. Однако и сам Джо, занимаясь торговлей в Чикаго и Милуоки, увлёкся городской жизнью и захотел познакомиться с ней поближе.

Летом 1927 года Джо Маккарти покинул родительскую ферму и поступил работать приказчиком в бакалейную лавку в расположенном неподалёку небольшом городке Манава. Тогда же он решил получить высшее образование. Для этого требовалось иметь свидетельство об окончании средней школы. Соседями по классу уже вполне взрослого двадцатилетнего Джозефа стали 14–15 летние парни, но это его не смутило, и четырёхлетний курс обучения он прошёл за 9 месяцев.

В 1930 году Джо Маккарти поступил в Маркуэттский университет в Милуоки. Университет, основанный в 1881 году "Обществом Иисуса", являлся одним из самых больших иезуитских учебных заведений в США и крупнейшим частным университетом в Висконсине. Джо проучился два года на инженерном факультете, потом перешёл на юридический. Оплачивал учёбу его отец.

В 1935 году Джозеф Маккарти сдал экзамены и получил право работать адвокатом. Он переехал в городок Вапака, расположенный в 40 километрах от Эпплтона, где открыл свою практику.

Помимо юридических занятий, Маккарти играл в покер. Покер ― игра в немалой степени психологическая, требующая выдержки и умения блефовать, как и разгадывать блеф. Джо играл довольно удачно, что приносило ему небольшой доход.

Через год местный адвокат Майкл Эберлейн нанял Маккарти вести дела его фирмы, пока сам он будет баллотироваться на должность окружного судьи. Маккарти вначале согласился, но в декабре 1938 года решил тоже поучаствовать в выборах и покинул фирму Эберлейна. Его соперником был пожилой судья Эдгар Вернер. Избирательная кампания велась Джо Маккарти в американских традициях: он выступал с речами, обменивался рукопожатиями, фотографировался с детьми, а в сельской местности демонстрировал своё умение доить коров. Маккарти победил на выборах, хотя вначале его шансы против соперника, долго занимавшего судейское место, оценивались невысоко.

В суде округа накопилось 250 нерассмотренных дел. Отчасти это объяснялось возрастом прежнего судьи, Вернера, которому было далеко за шестьдесят. Тридцатилетний энергичный Маккарти, самый молодой окружной судья Висконсина, быстро взялся за дела и вскоре все они были разобраны.

Новые перемены в жизнь Маккарти внесла война. Судьи не подлежали призыву на военную службу в течение всего срока, на который они были избраны. Но Маккарти в июне 1942 года решил подать заявление о вступлении в корпус морской пехоты. Его просьба была удовлетворена и вскоре, пройдя курс подготовки, он был направлен на Тихоокеанский театр военных действий офицером разведки. На время службы Маккарти не ушёл в отставку, а попросил своих коллег, окружных судей, замещать его. Такая замена была обычной практикой; позже он и сам охотно вёл дела в других округах.

На Тихом океане офицеры разведки, в основном, фотографировали с самолётов расположения объектов и войск противника. Маккарти иногда заодно выполнял обязанности хвостового стрелка.

В 1944 году, после двух лет службы, капитан Джозеф Маккарти решил баллотироваться в сенат Соединённых Штатов, по списку республиканской партии. На время предвыборной кампании он получил в своей части 30-дневный отпуск.

Для претендента на высокую должность сенатора США в активе Маккарти было не так уж много: недолгая работа окружным судьёй, служба в морской пехоте во время войны, несколько репортажей о нём в висконсинских газетах, да ещё 42 тысячи долларов, которые он, между делом, заработал на бирже. Привлечь избирателей могло только то, что он во время войны добровольцем отправился на фронт, оставив судейское, хорошо оплачиваемое ($8 тыс. / год), кресло.

Соперником Маккарти был сенатор Александр Уайли, добивавшийся переизбрания. Маккарти пытался максимально использовать свои преимущества ― появлялся на предвыборных митингах в военной форме (хотя и не произносил при этом речей, что запрещалось законом), почти каждое воскресенье посещал католические церкви и т. д. Но всё же организованной поддержки у него не было и на республиканских праймериз Уайли обошёл его с большим отрывом.

20 февраля 1945 года Маккарти демобилизовался из морской пехоты и вернулся к своим судейским обязанностям. Одновременно он начал подготовку к следующим выборам в сенат, которые должны были состояться осенью 1946 года. Он не упускал случая выступить как ветеран войны; охотно откликался на просьбы других окружных судей заменить их, чтобы лишний раз появиться перед избирателями разных городов. Но главным образом он искал поддержку своей кандидатуре у лидеров республиканских организаций штата.

Соперником Маккарти в новой избирательной кампании был Роберт Лафоллетт-младший, представлявший Висконсин в сенате США с 1925 года. Победить его на выборах представлялось делом на порядок более сложным, чем победить Александра Уайли. Семейство Лафоллеттов доминировало в политической жизни Висконсина уже почти полвека. Роберт Лафоллетт-старший был губернатором Висконсина в 1901-06 гг.; сенатором США в 1906-25 гг.; кандидатом на пост президента в 1924 году. Его сын Филипп был губернатором штата в 1931-33 и 1935-39 гг. Роберт Лафоллетт-младший сменил отца в сенате США в 1925 году и в 1928 году был переизбран от Республиканской партии. Он поддерживал сенатора от Луизианы Хью Лонга и его план "Разделим наше богатство"; ряд мер "Нового курса".

В 1934 году Роберт Лафоллетт возглавил вновь образованную им при поддержке брата Филиппа Прогрессивную партию, от которой успешно баллотировался в сенат США в 1934 и 1940 гг. В эти годы Прогрессивная партия имела значительное влияние в штате. Роберт Лафоллетт решительно выступал против вовлечения Соединённых Штатов во Вторую мировую войну; участвовал в деятельности главной антивоенной организации США того времени, комитета "Вначале Америка" (America First Committee), следуя в этом требованиям подавляющего большинства своих избирателей: Висконсин, как аграрный штат, вдобавок, населённый потомками переселенцев из Центральной Европы, был одним из оплотов противников интервенционистской и антигерманской политики Рузвельта. Кроме того, Лафоллетт-младший с самого начала своей деятельности в сенате занял позицию выразителя интересов организованного рабочего движения, что доставило ему широкую популярность. В 1936-40 гг. он возглавлял комитет сената по гражданским свободам, расследовавший случаи незаконного давления, которое оказывали промышленники на рабочих, чтобы предотвратить образование на своих предприятиях профсоюзов.

На выборах в сенат в 1940 году Лафоллетт победил с подавляющим преимуществом. В Милуоки и других крупных городах штата за него единодушно проголосовали рабочие.

Имея за собой громкое имя, поддержку организованного рабочего движения, общенациональную известность, Роберт Лафоллетт мало беспокоился насчёт исхода очередных выборов в сенат. Тем более его не тревожил вызов от почти неизвестного даже в штате, не то что в стране, окружного судьи-капитана морской пехоты.

Однако как раз в это время в политической жизни Висконсина происходили неблагоприятные для Лафоллетта перемены.

Во-первых, ряд профсоюзных лидеров штата стал склоняться к поддержке демократов. Хотя в традиционно республиканском в то время Висконсине демократы имели мало шансов на победу, но в масштабе страны и в долгосрочной перспективе демократическая партия, электоральной базой которой были крупные города, являлась для профсоюзов более выгодным партнёром, чем существовавшая практически лишь в одном штате Прогрессивная партия. Кроме того, сам Лафоллетт, допустив в конце мая 1945 года резко критические высказывания по отношению к СССР, настроил против себя коммунистов, имевших большое влияние в Конгрессе производственных профсоюзов Висконсина.

Во-вторых, в Прогрессивной партии, лидером которой был Лафоллетт, усилились тенденции к возвращению в одну из традиционных партий. Обсуждалась возможность перехода и к демократам, по многим позициям близким к "прогрессистам", и к республиканцами, от которых они некогда отпочковались. И те и другие, в свою очередь, приглашали популярного в штате Лафоллетта к себе. В 1944 году губернатор Висконсина У. Гудланд предложил Лафоллетту вернуться в республиканскую партию, а вице-президент США Генри Уоллес призвал Роберта Лафоллетта присоединиться к партии Франклина Рузвельта а не Герберта Гувера. На состоявшемся в Портейдже съезде "прогрессистов" после дебатов было одобрено предложение Лафоллетта о присоединении к республиканской партии. 284 делегата проголосовали за республиканцев, 77 ― за сохранение партии, 51 ― за демократов. Среди последних были все рабочие лидеры.

Однако в самой республиканской партии Висконсина, после того как в 1934 году "прогрессисты" во главе с Лафоллеттом её покинули, усилилось влияние их оппонентов. Многие влиятельные республиканцы не желали возвращения Лафоллетта и его сторонников, опасаясь, и вполне справедливо, что курс партии после этого может сильно измениться. Прежде всего, это относилось к руководству Добровольного республиканского комитета (VRC) ― неформальной организации богатых промышленников штата, поддерживавших Великую Старую Партию (Grand Old Party, GOP). В 1940-х гг. VRC, возглавляемый Томасом Колеманом, контролировал распределение фонда пожертвований и тем самым существенно влиял на выборы. Колеман и другие лидеры VRC выступили против выдвижения кандидатуры Лафоллетта в сенат США от республиканской партии и начали поиск лидера, способного стать ему реальной альтернативой.

Между тем, такой лидер был уже на виду. Окружной судья Джозеф Маккарти в ураганном темпе вёл свою избирательную кампанию. За месяц он побывал на 71 митинге республиканцев, выступил с сотней речей. 1 декабря 1945 года он написал письма к семистам членам Добровольного республиканского комитета, предлагая им поддержать его кандидатуру. Письма были проигнорированы, но это не смутило Маккарти. Вскоре он добился поддержки от проходившего в Милуоки съезда молодых республиканцев.

Способности и энергия нового кандидата, в конце концов, впечатлили руководство республиканской партии. Весной Колеман и другие боссы GOP пришли к заключению, что Маккарти может составить реальную конкуренцию Лафоллетту.

Добровольный республиканский комитет, в отличие от партийного съезда, имел право поддержать того или иного кандидата до получения результатов первичных выборов-праймериз. Не ограничивал его закон и в затратах на кампанию. В 1-й половине 1946 года комитет собрал в свой фонд около 100 тыс. долларов. По предложению Колемана было решено бросить все финансовые и организационные возможности ― деньги, специалистов по рекламе, штат имиджмейкеров ― на продвижение кандидатуры Маккарти.

Получив желаемую поддержку от лидеров республиканцев, Маккарти удвоил свои усилия. На средства, собранные комитетом Колемана, было напечатано 750 тысяч экземпляров 12-страничной брошюры-биографии Джозефа Маккарти под заголовком "Вашингтону нужен хвостовой стрелок". Его штаб рассылал адресную рекламу избирателям. В своих выступлениях Маккарти провозглашал традиционные республиканские принципы: низкие налоги, содействие производительному бизнесу, прежде всего малому и среднему, сокращение паразитической вашингтонской бюрократии.

Кандидатура Маккарти получила поддержку и от патриотической группы "Американское действие" (American Action, Inc), созданной в начале 1946 года на основе распавшегося в декабре 1941 года комитета "Вначале Америка" (America First Committee). Представитель этой группы в Висконсине Лансинг Хойт объявил, что часть собранных ими денег пойдёт на поддержку Маккарти, так как "у него хороший послужной список и он уважает конституцию США". Незадолго до выборов Milwaukee journal писал: "Группы, организовавшиеся на основе прежнего комитета "Вначале Америка", поставили своей целью провалить на выборах радикальных или прокоммунистических кандидатов в общенациональном масштабе и в Висконсине". По словам ChicagoSun, эти группы финансово и информационно поддерживались прежними спонсорами AFC, в том числе генералом Робертом Вудом, Ламонтом Дюпоном, обозревателем Эптоном Клоузом и полковником Маккормиком.

Впрочем, несмотря на столь внушительные успехи, опросы общественного мнения по-прежнему показывали безусловное лидерство Лафоллетта, опережавшего Маккарти в соотношении 3:1. Уверенный в своей победе, Лафоллетт прибыл в штат из Вашингтона для проведения предвыборной кампании всего за 10 дней до праймериз.

13 августа 1946 года состоялись республиканские праймериз. Они принесли неожиданный для многих результат. 207 тысяч голосов было подано за Маккарти, 202 тысячи за Лафоллетта. Даже в Милуоки, где в 1940 году за Лафоллета было подано 49 % голосов, на этот раз победил Маккарти: 41 % против 32 %.

В проигрыше популярного в штате Роберта Лафоллетта, представителя целой политической династии, малоизвестному до того времени окружному судье сыграл роль целый комплекс факторов. Во-первых, многие влиятельные республиканцы категорически отказались поддержать кандидатуру Лафоллетта и направили средства на кампанию Маккарти. Во-вторых, от Лафоллетта отошла в сторону демократов часть профсоюзов. Морис Рубин, редактор основанного в 1934 году Робертом Лафоллеттом-младшим еженедельника "Прогрессист" (Progressive), писал об итогах выборов: "большие сегменты организованного рабочего класса нанесли удар в спину своему самому верному защитнику". Многие демократы приняли участие в республиканских праймериз и подали голоса за Маккарти, рассчитывая, что он, как более слабый, чем Лафоллетт, может проиграть на ноябрьских выборах кандидату от демократической партии. Наконец, в-третьих, немаловажное значение имела деятельность "третьей силы" ― организованных групп американцев, типа American Action, решивших дать бой на выборах в Конгресс недостаточно патриотическим или слишком "просоциалистическим", с их точки зрения, претендентам.

Вскоре после победы Маккарти на республиканских праймериз стало окончательно ясно, интересы каких социальных слоёв он будет представлять. В сентябре 1946 года Маккарти встретился с полковником Маккормиком, владельцем "Чикаго трибюн", ранее одним из лидеров комитета "Вначале Америка". Маккормик поддержал выдвижение Маккарти в сенаторы и призвал его к борьбе против инфильтрации в страну подрывных и враждебных американскому народу групп. Сам Маккарти уже на республиканском конвенте, одобрившем его кандидатуру, сказал: "работа сенатора Соединённых Штатов сейчас в десять раз важнее, чем в прошлом, из-за проникновения иностранных идеологий в нашу столицу". Таким образом, Джо Маккарти, ещё до появления в сенате США, позиционировал себя как выразителя интересов американских патриотов. Впрочем, это были и его собственные интересы, о чём свидетельствовала и его биография.

Победа на праймериз от республиканской партии практически гарантировала Маккарти избрание в сенат, поскольку демократы имели гораздо меньший электоральный базис в Висконсине. Его соперником от демократической партии был Говард Макмюррей, бывший "нью-дилер" и член законодательного собрания штата. Избирательную кампанию Маккарти вёл тщательно, стараясь избегать каких-либо досадных случайностей. На одном из предвыборных митингов в сельской глубинке ему был задан вопрос: каков его образовательный уровень и политический опыт по сравнению с оппонентом? Маккарти не стал заострять внимание на том, что он сам получил высшее образование, и весьма неплохое, а ответил: "Я всего лишь фермер, а не профессор". Через неделю в его рекламных объявлениях в сельских газетах появилась фраза: "Нам нужны фермеры в Вашингтоне, сейчас там слишком много профессоров".

На состоявшихся в ноябре выборах Маккарти получил 620, 430, а Макмюррей 378, 772 голосов. Он победил в 70 округах штата из 73.

3 января 1947 года Маккарти принёс присягу как сенатор США.

Только что избранным членам сената, по негласным законам этого учреждения, не полагалось слишком часто выступить с речами или предложениями. Джозеф Маккарти не стал нарушать этого неписаного правила. Он принимал участие в работе объединённого комитета по строительству, комитета по банкам и валюте; знакомился с коллегами; охотно откликался на предложения посетить те или иные мероприятия. Маккарти голосовал против продления рационирования продуктов; предложил поправку к закону о контроле над ценами на сахар, которая уменьшила срок его действия с 12 до 6 месяцев. В марте 1947 года он, вместе с другими сенаторами, аплодировал выступлению президента Трумэна и поддержал его просьбу о выделении средств Греции и Турции для борьбы с коммунистами (этот план связывался с именем тогдашнего министра обороны США Джеймса Форрестола). Маккарти голосовал против крупных общественных проектов; критиковал систему федеральной помощи образованию; поддержал закон Тафта-Хартли. Он также участвовал в работе подкомитета, созданного комитетом по военным делам для слушаний по апелляции группы немецких военнослужащих, осуждённых за расстрел американских военнопленных в Малмеди (Бельгия) во время Второй мировой войны.

В июне 1948 года Маккарти принял участие в республиканском съезде в Филадельфии. Съезд проходил в сложной обстановке: против победившего на праймериз Томаса Дьюи, губернатора Нью-Йорка, представлявшего либеральных республиканцев, во многом близких к верхушке демократов, выступал ряд влиятельных лидеров республиканской партии, в том числе сенатор Роберт Тафт, губернатор Миннесоты Гарольд Стассен, губернатор Калифорнии Эрл Уоррен. В результате Дьюи, несмотря на свою победу в праймериз, был утверждён кандидатом партии на пост президента лишь в третьем туре голосования.

После сенатской сессии и утомительного республиканского съезда Джо Маккарти взял отпуск. Он уехал в городок Лефор в Северной Дакоте, где нанялся на ферму. За 10 долларов в день он водил по пшеничным полям комбайн, и его товарищи-наёмные работники не знали, что жнёт зерно рядом с ними сенатор Соединённых Штатов.

 

"Двадцать лет государственной измены"

Джозефу Маккарти, происходившему из фермерской семьи Висконсина, нетрудно было заметить, что в последние годы в Америке стало что-то неблагополучно. В начале 1930-х гг. страну поразила депрессия, особенно болезненно ударившая почему-то именно по создателям реальных ценностей ― фермерам. При перепроизводстве продуктов питания и товаров в США наблюдался "мрачный парадокс, когда мимо до отказа набитых зернохранилищ и лавок с товарами проходили тысячи голодных и оборванных мужчин и женщин". "Монетаристское" решение, предложенное администрацией Ф. Рузвельта ― оплата фермерам ограничения посевов зерна и разведения скота ― представлялось нелепым с точки зрения разумного устройства общества и даже ещё более безответственным, чем слабое регулирование рынка прежним республиканским правительством Гувера. В сельскохозяйственных штатах Америки ― Висконсине, Северной Дакоте, Айове и других ― это было видно особенно хорошо.

Ещё более негативные изменения в стране Маккарти обнаружил, познакомившись поближе с вашингтонским бомондом. Не составляло труда заметить, что среди немалого числа лиц, относивших себя к "элите", особенно в тогдашней демократической администрации и её либерально-космополитическом окружении, чувствовалось некоторое снисхождение-полупрезрение к создателям действительных ценностей ― фермерам, инженерам, управляющим производствами ― и преувеличенный пиетет к производителям ценностей виртуальных ― биржевым спекулянтам, ньюсмейкерам, манипуляторам общественным сознанием. Равным образом и по отношению к ветеранам недавней войны, провозглашая на словах всевозможные им благодарности, верхушка демократов и либералов последовательно пренебрегала их мнением и интересами.

Для распространяющегося в США (и во всём мире) типа безродно-космополитических людей-кочевников, признающих лишь денежные отношения и юридически оформленные договорённости, а к "устаревшим" моральным ценностям относящимся с насмешкой, согласно принципу "оказанная услуга ничего не стоит", такие взгляды нельзя было не признать естественными. Но для традиционной христианской Америки они были глубоко чуждыми, даже враждебными ей.

Во внешней политике страны тоже происходили странные и парадоксальные события. Сначала президент Рузвельт, действуя с помощью уловок и вопреки желанию 80 % американцев, втянул США во Вторую мировую войну. Затем видимые военные плоды победы в этой войне стали почти без сопротивления сдаваться администрацией Трумэна новому геополитическому конкуренту Америки ― могущественному сталинскому Советскому Союзу. В странах Восточной Европы произошли перевороты, превратившие их в сателлитов СССР; в 400-миллионном Китае, опираясь на поддержку Советского Союза, к власти пришли коммунисты.

Мало того, иностранные шпионы и агенты Коминтерна открыто действовали в самой Америке и даже проникали на высшие посты в правительственном аппарате. Сотрудник государственного департамента Элджер Хисс, секретарь конференции по организации ООН, оказался коммунистом и советским агентом. Гарри Декстер Уайт, первый американский директор МВФ, Лочлин Курри, советник Рузвельта, Лоренс Дугган, директор отдела госдепартамента, сотрудничали с советскими резидентами ― это только из числа разоблачённых, да и то случайно ― а сколько их было ещё не выявленных? Гарри Трумэн, являясь вице-президентом США, не был посвящён в сверхсекретный Манхэттенский проект, а советская агентура знала о нём всё в мелких подробностях.

Людей из глубинки Америки немало удивляло поведение в подобных условиях значительной части вашингтонской "элиты". Во время расследования дела Хисса представители демократической администрации публично осуждали не разоблачённых шпионов и лжесвидетелей, как, казалось бы, должны были делать представители государства, интересы которого эти шпионы подрывали, а сам процесс их разоблачения и лиц, которые в нём принимали участие. Солидарная с демократами либерально-космополитическая часть прессы, прибегая к откровенной лжи и клевете, старалась дискредитировать политиков и общественных деятелей, защищавших интересы народа, представляя их в отрицательном или карикатурном виде.

Среди многих американских патриотов распространилось убеждение, что руководство предало свою страну, либо что им манипулируют некие тёмные личности ― "невидимое правительство", "агенты Коминтерна", или ещё какие-то группировки ― направляющие его к неизвестным, непонятным, и, во всяком случае, никак не одобренным американским народом целям. Конгрессмен от штата Техас Мартин Дайэс, председатель Комитета по расследованию антиамериканской деятельности, рассказывал об одной из своих встреч с Фрэнком Мэрфи, членом Верховного суда США: "Судья Мэрфи сказал мне, что мы обречены. Коммунисты контролируют наше правительство, они полностью окружили Рузвельта и его жену. К президенту невозможно даже попасть на приём без одобрения Дэвида Найлса и его шайки".

Особенно тяжёлое впечатление на патриотов, да и на всех честных американцев, произвела длительная клеветническая кампания в либерально-космополитической прессе против министра обороны Дж. Форрестола, а затем его отставка и гибель. Маккарти, после своего избрания сенатором, встречался с Форрестолом, также происходившем из ирландской католической семьи, и был с ним в дружеских отношениях.

В этих условиях, уяснив происходящее, сенатор от Висконсина решил дать свой личный бой предательству интересов страны, клевете на патриотических лидеров, попыткам извращения истории и общественного сознания народа. Главной мишенью для атаки он избрал проникновение лиц двойной лояльности и иностранных шпионов в правительственные структуры и их влияние на формирование политики США. В своей книге "Маккартизм: борьба за Америку" он писал: "Когда я приступил к исполнению обязанностей сенатора, я обнаружил, что отдельные видные сенаторы и конгрессмены годами пытались дать американскому народу представление о надвигающейся опасности. Они принадлежали к обеим партиям. Но их ясно и убедительно показывавшие картину некомпетентности или измены правительства выступления, которые должны были бы занимать передовые заголовки всех газет, терялись среди рекламных объявлений на последних страницах. Я видел разочарование и бессилие этих честных, выдающихся американцев, пытавшихся показать самоубийственность нашей внешней политики. День за днём я всё больше убеждался, что если народ не очнётся, то наше скольжение вниз будет продолжаться. Но как можно было привлечь внимание к надвигающейся катастрофе, пока не станет слишком поздно? Я понял, что бессмысленно даже обсуждать нашу внешнюю политику, пока её формируют люди, фактически находящиеся в стане врага. Для того, чтобы наша страна выжила, нужно было сменить "квалифицированных специалистов" ― специалистов, которые недавно столь квалифицированно предали Польшу и Китай".

Другими словами, Джозеф Маккарти решил начать кампанию по разоблачению тех правительственных чиновников или экспертов, которые работали ― как о том свидетельствовали прямые или косвенные улики, а главное, результаты их деятельности ― против интересов американского народа.

Сенатор от Висконсина пришёл к выводу, что обращение к администрации демократов в сложившихся условиях бесполезно. "Трумэн ещё раньше злобно нападал на Комитет по расследованию антиамериканской деятельности, назвал слушания по делу Хисса "отвлекающим манёвром", и не один, а шесть раз. До этого он связал руки Конгрессу, издав указ, запрещавший доступ конгрессменам к досье служб безопасности. На таком фоне было бы пустой тратой времени предъявлять президенту доказательства новых измен". И тогда, как писал Маккарти, он решил обратиться к высшей власти в стране, к народу. "Мне оставалось только обратиться напрямую к тому, кто является хозяином и президента и Конгресса ― к американскому народу".

9 февраля 1950 года, через две недели после вынесения приговора Хиссу, сенатор от Висконсина выступил в республиканском женском клубе Вилинга (штат Западная Вирджиния) с речью, призывающей к расследованию проникновения агентов враждебных американскому народу сил в правительственные структуры. Маккарти заявил, что в современном мире "ведётся всеохватывающая битва между христианством и коммунистическим атеизмом", в которую вовлечены Соединённые Штаты, и что Америка проигрывает эту битву из-за действий внутренних врагов. В частности, государственный департамент, один из наиболее важных правительственных институтов, инфильтрован агентами международного коммунизма. Призвав к проверке в госдепартаменте лиц сомнительной лояльности, Маккарти затем почти дословно процитировал выступление Ричарда Никсона 26 января 1950 года в палате представителей, посвящённое делу Хисса. Он сказал: "расследуя проникновение коммунистов в правительство, нужно помнить, что мы имеем дело не просто со шпионами, продающими за тридцать серебряников чертежи нового оружия. Мы имеем дело с гораздо более зловещим видом деятельности, которая помогает нашим врагам формировать и направлять нашу политику". Маккарти заявил, что у него имеется список 57 лиц, состоящих в компартии, "которые, известны как таковые государственному секретарю, но которые, тем не менее, продолжают работать в госдепартаменте США и определять нашу внешнюю политику".

Маккарти постарался максимально привлечь внимание общественности к своим обвинениям. На следующий день он повторил их, выступив в городе Солт Лейк Сити (Юта), а 11 февраля озвучил их в городе Рено (Невада). Тогда же, 11 числа, сенатор послал телеграмму президенту Трумэну, предлагая выяснить у государственного секретаря, кто из членов компартии или симпатизирующих им лиц всё ещё работает в госдепартаменте и почему.

Ответа от Трумэна не последовало, но когда репортёры на пресс-конференции поинтересовались у президента насчёт этой телеграммы, тот ответил, что в ней "нет ни слова правды".

Вместе с тем, выступления Маккарти вызвали сенсацию в прессе. Заявления о действующих в правительстве коммунистических агентах, да ещё по горячим следам "дела Хисса", заняли первые страницы газет. Репортёры требовали у Маккарти "показать список агентов", а демократические обозреватели выражали осторожно скептическое ― учитывая недавние события ― отношение к утверждениям малоизвестного сенатора от Висконсина.

 

Комитет Тайдинга

20 февраля 1950 года Маккарти выступил с речью в сенате. Он повторил, что за время президентства Рузвельта и Трумэна ― которое Маккарти назвал "двадцатью годами государственной измены" ― в правительственные структуры, прежде всего в госдепартамент, проникло множество агентов международного коммунизма.

Сенаторы-демократы в своём большинстве негативно восприняли слова коллеги из Висконсина. Они потребовали от Маккарти предъявления упомянутого им списка нелояльных лиц. Публичное оглашение имён, до тщательной проверки обвинений, вызвало бы критику Маккарти — сходная ситуация уже была во время дела Хисса — что хорошо понимали и оппоненты сенатора и он сам. На требования "огласить список" Маккарти отвечал, что у него в настоящий момент имеется досье на 81 нынешних или прежних сотрудников госдепартамента, но назвать их имена и привести имеющиеся у него данные он готов только на закрытом заседании какого-либо сенатского комитета. Его данные, подчеркнул Маккарти, не доказывают членство в компартии или шпионаж этих лиц, но дают основания считать сомнительной их лояльность. Он сформулировал свою позицию так: "сенатор от Иллинойса требует, чтобы я назвал имена. Я сказал ему, что с моей точки зрения это было бы неправильно, поскольку я не имею полной информации об этих лицах… Имеющихся данных достаточно, чтобы убедить меня, что они либо члены компартии, либо оказывают содействие коммунистам. Однако я могу и ошибаться. Вот почему я ответил, что назову имена только в том случае, если Сенат прикажет мне сделать это. Но я готов сделать это (представить имена) перед любым комитетом — и хотел бы, чтобы комитет при этом проводил закрытую сессию. Вполне возможно, что некоторые из этих лиц будут в результате расследования очищены от обвинений". Однако демократы продолжали настаивать на именах. Сенатор от Иллинойса Скотт Люкас заявил: "я останусь здесь до тех пор, пока он не назовёт имена". Демократы требовали имён и доказательств, но фактически не давали Маккарти говорить — один только сенатор Люкас перебил его более 60 раз. Маккарти спросили, почему он не представил свои данные президенту Трумэну или госсекретарю Ачесону. На это он ответил: "президент, по-моему, уже продемонстрировал свою незаинтересованность в подобном расследовании, во время дела Хисса. Я полагал, что единственное, что я могу сделать — это то, что я сделал, а именно, рассказать о происходящем народу, в надежде, что давление общественного мнения окажется достаточно сильным, чтобы вынудить президента очистить дом. Откровенно говоря, я думаю, что он не займётся такой чисткой, пока не решит, что уклоняться от неё дальше будет политически неблагоразумно". Он также заметил Люкасу, что проверять его данные и вообще "очищать дом" следует правящей партии: "очищать дом — дело правящего большинства… Или сенатор считает, что это я должен пробираться за железный занавес, опущенный Трумэном?" "Сенатор от Висконсина уже побывал за этим занавесом", мрачно ответил Люкас.

В конце концов, демократам пришлось согласиться, чтобы имена были названы только перед каким-либо сенатским комитетом. Аудитория затаила дыхание, когда Маккарти начал зачитывать безымянное досье:

"Дела № № 1, 2, 3 ― это крупные коммунисты, имеющие для Советов громадное значение… Я не могу себе даже представить, как любой госсекретарь мог бы позволить им оставаться на своих постах. Я не верю, что президент Трумэн когда-либо слышал об этом деле. Я не могу отделаться от впечатления, что президент окружён группировкой извращённых интеллектуалов, которые говорят ему только то, что считают нужным …. "

Всего Маккарти зачитал, не называя имён, данные на 76 из заявленных им 81 лиц.

На следующий день заголовки на первых страницах газет сообщали: "Сенатор Маккарти обвиняет в шпионаже высокопоставленных чиновников госдепартамента!"

Через два дня после того как Маккарти озвучил в сенате свои обвинения, Скотт Люкас, лидер демократического большинства, внёс резолюцию № 231, предлагающую провести расследование деятельности государственного департамента на предмет работы в нём сейчас или в прошлом нелояльных лиц. Демократы пошли на эту меру, стараясь не дать дополнительных поводов для критики в адрес своей партии. Республиканцы, разумеется, поддержали резолюцию.

Согласно резолюции 231, внутри комитета по иностранным делам был образован подкомитет из 5 человек -3 демократов и 2 республиканцев (демократов было большинство, т. к. они составляли большинство и в сенате): Тайдинга, председателя подкомитета (Д, Мэриленд); Макмагона (Д, Коннектикут), Грина (Д, Род-Айленд), Лоджа-младшего (Р, Массачусетс) и Хикенлупера (Р, Айова). Резолюция ничего не говорила, какими должны быть слушания подкомитета: открытыми или закрытыми.

Формально подкомитету было поручено изучение деятельности госдепартамента ― что предполагало, во-первых, проверку лиц, названных Маккарти; а во-вторых, расследование, пользуясь полномочиями Конгресса, деятельности других сотрудников. Выполнение поручения сената в полном объёме привело бы к проверке основного заявления Маккарти: в правительственных структурах имеются лица нелояльные (loyaltyrisk) или даже представляющие собой потенциальную угрозу национальной безопасности (securityrisk). Но демократы, внося свою резолюцию, хотели вовсе не этого. Фактически подкомитет, по воле доминировавших в нём демократов, ограничился только проверкой данных, собранных Маккарти, притом весьма пристрастной, точнее, с самого начала направленной на дезавуирование этих данных. Разница между "расследованием данных, представленных Маккарти" ― чем занимался комитет ― и "расследованием персонала госдепартамента" ― чего требовала резолюция ― была немалой. В первом случае Маккарти нужно было давать информацию, собранную, между прочим, усилиями одного сенатора и немногих его помощников, во втором ― комитет должен был запрашивать досье на служащих, вести расследование, пользуясь авторитетом и финансовыми возможностями Конгресса. Именно второе было целью Маккарти и республиканцев, но, разумеется, они не могли заставить демократов поступать вопреки их интересам. Зато они могли показать народу "кто есть кто".

Перед началом работы комитета Лодж и Хикенлупер предложили сделать слушания закрытыми ― в соответствии с позицией Маккарти, высказанной им во время своего выступления в сенате. Демократическое большинство комитета это предложение не устроило: формальное голосование трёх демократов против двоих республиканцев постановило, что заседания будут открытыми.

8 марта 1950 года комитет Тайдинга начал слушания. Все места для зрителей были заполнены; в зале работало телевидение.

Первым свидетелем был вызван Маккарти. Он попросил разрешения зачитать заявление, что являлось обычной практикой при выступлениях свидетелей. Разрешение было дано, но почти сразу демократы начали его прерывать. Макмагон потребовал "назвать имена". Тайдинг потребовал "назвать имя высокопоставленного чиновника госдепартамента, оказывавшего давление, чтобы восстановить на работе сотрудника, уволенного по обвинению в гомосексуализме". Маккарти отказался назвать имя и сказал, что все данные есть в госдепартаменте ― сотрудник был уволен 16 марта и восстановлен 1 апреля. "Дайте нам имена", требовал Тайдинг. Сенатор Лодж вступился за партийного коллегу: "я считаю, что без конца перебивать свидетеля и мешать ему излагать свою аргументацию неправильно. Я возражаю против постоянного прерывания свидетеля". Но демократы не собирались вести с Маккарти "честную спортивную борьбу". Прерывали его 85 раз и за 4 часа своего выступления Маккарти удалось зачитывать подготовленный им текст в течение лишь 17 минут.

Хотя слушания были объявлены открытыми по решению демократов, но в последний момент Тайдинг решил снять с себя ответственность за "публичное оглашение имён". Перед тем, как начать чтение своего списка, Маккарти заявил: "позвольте пояснить мою позицию. Лично я не хотел бы называть имена лиц, неважно, насколько убедительными против них являются свидетельства. Комитет вызвал меня, чтобы получить информацию. Следовательно, я должен назвать имена. Я полагаю, что это было бы лучше всего сделать на закрытых слушаниях. Однако комитет проголосовал, чтобы слушания были открытыми. И я подчиняюсь. Итак, вот дело Дор-"

На этом месте Тайдинг прервал Маккарти: "я говорил вам, когда приглашал сюда, что вы можете давать свои показания так, как считаете нужным. Если вы предпочитаете давать их на закрытых слушаниях, мы так и поступим. Если вы предпочитаете давать их на открытых слушаниях ― значит, это ложится на вашу ответственность. Если вы сейчас скажете, каким образом вы хотите давать показания, комитет примет решение за две минуты".

Поскольку слушания были объявлены открытыми, Маккарти уже успел раздать пресс-релиз своего выступления репортёрам. Поэтому он ответил так: "позвольте мне заметить, что первое имя уже стало известным прессе. Я полагаю, что это дело мы можем рассмотреть на открытых слушаниях, а дальше вернуться к обсуждению вопроса. Итак, вот дело Дороти Кеньон…".

Маккарти начал называть имена.

Первой в его списке значилась Дороти Кеньон, либеральный адвокат из Нью-Йорка, судья муниципального суда, феминистка, сторонница "контроля над рождаемостью" и других прогрессивных проектов. С 1947 до конца 1949 гг. Кеньон работала для госдепартамента в составе комиссии ООН по правам женщин. При этом, по словам Маккарти, она, в разные времена, принимала участие в деятельности 28 "коммунистических фронтов", 9 из которых были названы "подрывными организациями" генеральным прокурором США или Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности. Среди них были: "Американский комитет за демократию и интеллектуальную свободу"; "Фильмы за демократию" и им подобные. Маккарти представил фотокопии подписей Кеньон под открытыми письмами от некоторых из этих организаций или под спонсорскими взносами в их пользу; зачитал высказывания представителей правительства, характеризовавшие те или иные из этих организаций как "подрывные".

Далее Маккарти назвал имя Филиппа Джессупа, видного дипломата, члена американской делегации на Бреттон-Вудской и Сан-Францисской конференциях, одного из руководителей Института тихоокеанских отношений.

Вскоре заседание было прервано. Маккарти не зачитал и половины своего заявления.

Вашингтонская Times-Herald, принадлежавшая семье полковника Маккормика, вышла с сенсационным заголовком: "Джессуп приятель красных! ― Маккарти".

На следующий день демократы ожесточённо допытывались у Маккарти: кто даёт ему информацию? "Я удивлён", отвечал сенатор, "что комитет, вместо выявления лиц, представляющих собой угрозу национальной безопасности, интересуется моими информаторами, которых, в случае разглашения их имён, сразу же уволят со службы".

В понедельник 13 марта сражение завершилось. Маккарти назвал ещё Халдора Хансона, руководителя программы "Четвёртый пункт"; Эсфирь Брунауэр, помощницу директора отдела по связям с ЮНЕСКО; астронома Гарольда Шепли, с 1947 года члена национального комитета США по ЮНЕСКО; профессора Фредерика Шумана; Густаво Дюрана, "известного международного коммуниста", а ныне работника ООН; Джона Стюарта Сервиса, в годы войны секретаря посольства в Китайской Республике, потом сотрудника госдепартамента, и Оуэна Латтимора, профессора международных отношений в университете Джонса Хопкинса.

Для всех этих 9 лиц Маккарти привёл те или иные, по большей части косвенные, но иногда и прямые свидетельства их связи с международным коммунизмом; ряд которых он огласил ещё в своей речи в сенате 20 февраля. Например, Хансон в книге Humane Endeavor восхвалял китайских коммунистов (Маккарти зачитал отрывки). Шуман, проводивший лекции для сотрудников госдепартамента, участвовал, по данным Маккарти, в 35 коммунистических фронтах. Шепли, находившийся на ставке госдепартамента как член национального комитета США по ЮНЕСКО, состоял в "легионе коммунистических фронтов"; мало того, он ещё и председательствовал на Уолдорфской конференции 1949 года, которая самим госдепартаментом была названа "коммунистической пропагандой". Дюран в 1936- 38 гг. был подполковником в коммунистических интернациональных бригадах в Испании; после эмиграции в США работал в 1942- 43 гг. в штате С. Брайдена, тогдашнего посла на Кубе; перешёл с ним в офис госдепартамента, когда тот стал помощником госсекретаря по латиноамериканским делам. Меморандум военной разведки в 1943 г. и письмо военного атташе США в Мадриде в 1946 г. сообщали, что Дюран — коммунист. В 1946 году Дюран вынужден был покинуть офис Брайдена. "И как вы думаете, где он сейчас?" — закончил описание карьеры Дюрана Маккарти. "На высокооплачиваемой работе в офисе помощника госсекретаря, руководит сектором по культурным связям в секретариате ООН". Эсфирь Брунауэр, по данным Маккарти, также участвовала в деятельности ряда коммунистических фронтов, была помощницей Хисса на конференции в Сан- Франциско; а её муж Стефан Брунауэр, родом из Венгрии, работавший над секретными темами в лаборатории ВМС, состоял в компартии. Маккарти предложил комитету запросить досье ВМС и ФБР на Брунауэра и убедиться, что тот, помимо прочего, был ещё и близким другом известного международного коммуниста и шпиона Ноэла Филда. "Это одна из самых невероятных историй, какие я когда-либо слышал", добавил Маккарти.

Выступление сенатора от Висконсина вызвало негодование демократов и либерально-космополитической группировки. Сенатор-демократ от Аризоны Э. Макфарланд обвинил его в "подрыве репутаций". Сенатор-демократ Г. Леман от Нью-Йорка объявил выступление Маккарти "клеветой". Либеральные газеты и журналы называли Маккарти "демагогом", "человеком, равнодушным к истине", "компрометирующим достойных людей" и так далее. "Нью-Йорк таймс" посетовала, что Маккарти подрывает веру американцев в честность своего правительства и государственного секретаря.

С другой стороны, многие сенаторы-республиканцы считали, что Маккарти прав, но что ему вряд ли удастся доказать свои обвинения.

Тем временем, начали откликаться названные лица.

Руководитель программы "Четвёртый пункт" Халдор Хансон, чьё имя значилось в списке Маккарти, позвонил Тайдингу и выразил своё возмущение. Председатель комитета сделал публичное заявление: сенат три раза проверял сотрудников госдепартамента и нашёл их "полностью лояльными". На это сенатор-республиканец Джордж Мэйлон ответил, что комитет Тайдинга, вместо выполнения данного ему поручения, занимается укрывательством лиц, чья лояльность стране вызывает сильные сомнения.

16 марта 1950 года на пресс-конференции помощник госсекретаря по вопросам безопасности Джон Перифой защищал своего коллегу Джона Стюарта Сервиса и называл его "лояльным служащим".

Правда, пять лет назад, 6 июня 1945 года Сервис арестовывался ФБР за передачу секретных документов редактору журнала "Амеразия" коммунисту Ф. Джаффе, а в том же году американский посланник в Китае Патрик Хэрли заявил, в комитете по иностранным делам сената: "Сервис действовал в целях подрыва американской политики в Азии". Но, возможно, помощник госсекретаря просто позабыл о событиях пятилетней давности.

Дороти Кеньон прислала телеграмму в комитет Тайдинга, назвав утверждения Маккарти "полностью ложными". Она же первой из перечисленных и выступила в комитете. Под аплодисменты аудитории Кеньон заявила, что любит демократию, индивидуальную свободу и права человека. Насчёт названных в списке Маккарти "коммунистических фронтов" она сказала, что состояла в некоторых из них, но прервала связи с ними, когда те были объявлены подрывными.

Заявление Кеньон не вполне соответствовало действительности: например, она подписала петицию от "Бригады Авраама Линкольна" в марте 1945 г., через год после того, как та была названа подрывной организацией. Впрочем, комитет не стал углубляться в такие детали.

Дал показания перед комитетом и Хансон. Он не коммунист, не был им; книгу HumaneEndeavor писал давно, с тех пор его взгляды изменились. Джессуп в своём выступлении перед комитетом Тайдинга также заявил, что не имел никаких связей с коммунистами. Председатель и другие демократы сочли вопрос исчерпанным: "Наш комитет находит, что все обвинения, высказанные против Филиппа Джессупа, являются полностью необоснованными и несправедливыми".

Письменный ответ прислал Г. Дюран. Он сообщил, что коммунистом не является, а все домыслы на этот счёт ― клевета франкистов.

Тем временем репортёры узнали, что Маккарти собирается назвать на слушаниях в комитете имя важного советского агента.

21 марта 1950 года на закрытых слушаниях комитета Тайдинга Маккарти заявил: Латтимор, сотрудник Института тихоокеанских отношений, бывший редактор журнала PacificAffairs, является "одним из главных советских шпионов", "ключевым агентом в сети советского шпионажа", "боссом Хисса в шпионской группе".

Хотя слушания были закрытыми и Тайдинг отказался сообщить прессе о ком шла речь, но уже через два дня все знали: в подрыве национальных интересов и работе на международный коммунизм обвиняется профессор Оуэн Латтимор, специалист по Китаю.

В защиту неприметного профессора открыла огонь крупная либерально-демократическая артиллерия. По всему было видно, что сенатор от Висконсина затронул чьи-то серьёзные интересы.

Обозреватель Дрю Пирсон обвинил Маккарти в клевете на невинных людей и сказал, что он хотел бы, чтобы таких патриотов, как Латтимор, было в Америке больше. Бывший министр обороны Генри Стимсон прислал в "Нью-Йорк таймс" письмо, выражавшее возмущение "нелепыми обвинениями". Помещённая рядом с письмом статья редакции добавляла к этому, что выступления Маккарти "подрывают доверие союзников к политике правительства США". Перед комитетом Тайдинга появился, с разрешения Трумэна, Эдгар Гувер: данные ФБР не подтверждают слова Маккарти, сообщил он.

Это заявление Гувера нельзя было считать точным. Досье ФБР на Латтимора определённо содержало уже в то время компрометирующие его сведения. Например, 14 декабря 1948 г. А. Бармин, бывший сотрудник советской военной разведки, бежавший на Запад, на допросе в ФБР сообщил, что он когда-то слышал от руководителя военной разведки Берзина: "Оуэн Латтимор ― это наш человек".

Наконец, в борьбу включился сам президент Гарри Трумэн, заявивший, что сенаторы Маккарти, Уэрри и Бриджес являются "крупнейшими инвестициями Кремля".

Многие, однако, находили сходство между этими выступлениями демократов и либералов и их же недавними нападками на расследование деятельности Хисса. Сенатор Роберт Тафт напомнил Трумэну о его прежних высказываниях насчёт "дела Хисса" ― "отвлекающий манёвр" (redherring) ― и назвал "инвестицией Кремля" прокоммунистическую группировку в госдепартаменте.

Между тем Маккарти сообщил, что он скоро будет выступать в сенате и предложил Эдгару Гуверу прислать туда сотрудника ФБР.

30 марта 1950 года Маккарти появился в сенате. Все места для зрителей были заполнены. Речь сенатора от Висконсина длилась четыре часа, но слушали его с неослабевающим вниманием. Оуэн Латтимор, заявил Маккарти, являлся архитектором нашей дальневосточной политики 1940-х годов, приведшей к катастрофе ― захвату Китая коммунистами. При этом сам Латтимор симпатизировал коммунистам, что можно видеть из его книг (книги цитировались). Маккарти пообещал, что вскоре ответственный сотрудник компартии США выступит в качестве свидетеля в комитете Тайдинга и даст показания, что Латтимор ― коммунист. Что касается Джессупа то он, по словам Маккарти, состоял в пяти "коммунистических фронтах", официально названных подрывными организациями генеральным прокурором или законодательными собраниями штатов; был ведущей фигурой в Институте тихоокеанских отношений, когда там проводилась коммунистическая линия; был одним из зачинателей клеветнической кампании против Чан Кайши в журнале Far Eastern Review; продвигал миф о китайских коммунистах как "приверженцах демократии"; препятствовал расследованию инфильтрации коммунистов в ИТО и, наконец, был "свидетелем репутации" Хисса, притом на обоих процессах.

Выступление Маккарти вызвало негодование демократов. Сенатор Леман от Нью-Йорка заявил, что Маккарти "критикует людей, не имеющих шансов ему ответить". Смысл обвинения был не вполне понятен ― критикуемые, вместе со своими группами поддержки, отвечали Маккарти в прессе, и очень громко. Однако Маккарти не стал вступать в бессмысленное обсуждение проблем морали с демократом. Он сказал: "предатели не дали шанса множеству людей. Здесь проливают крокодиловы слёзы о репутациях отдельных изменников, но забывают о четырёхстах миллионах, проданных ими в рабство международному коммунизму". Демократы молчали. Аудитория бурно аплодировала Маккарти. В конце концов проняло даже обычно невозмутимого сенатора от Массачусетса Леверетта Салтонсталла. Он сказал Маккарти: "Это ужасно. Я в самом деле сильно встревожен".

6 апреля в комитете Тайдинга выступил Оуэн Латтимор. Несмотря на серьёзные обвинения, выдвинутые против него, профессор держался уверенно и непринуждённо. С чувством превосходства специалиста над дилетантами он популярно объяснил членам комитета и присутствовавшему на сессии Маккарти основы американской политики в Азии в 1940-х гг. а также, почему там всё произошло именно так, как было, а не иначе. Объяснения встречались аудиторией благожелательно и нередко прерывались аплодисментами. После выступления Латтимора небольшой сюрприз присутствующим преподнёс председатель. С довольной улыбкой Тайдинг сообщил: утверждения Маккарти несостоятельны; в присутствии директора ФБР Эдгара Гувера четверо членов комитета ознакомились с досье Латтимора и не нашли там ничего, доказывавшего, что он коммунист или имел отношение к шпионажу. В заключение председатель выразил признательность свидетелю за сотрудничество.

Тем временем кампания демократов в поддержку лиц, названных Маккарти, набирала ход. Комитет ЮНЕСКО принял резолюцию, в которой Э. Брунауэр выражалась благодарность за "выдающиеся услуги", а все обвинения против неё назвались "полностью необоснованными". В середине апреля госсекретарь Ачесон призвал к прекращению "грязного бизнеса, подрывающего доверие к госдепартаменту". Либеральный журнал Nation возмущался "клеветой", "ярлыками, которые навешиваются на невиновных людей", "установившимся в стране царством террора".

Особенно раздражало демократов и либералов, что сенатор от Висконсина использовал для разоблачения подрывной деятельности врагов американского народа трибуну Конгресса, что защищало его от предъявления судебных исков. Попытки спровоцировать Маккарти были многочисленны и разнообразны: его обвиняли в "нечестных приёмах", "трусости", "неспортивной борьбе", … Можно быть уверенным, что если бы он допустил неосторожные высказывания вне Конгресса ― его тут же бы осадили исками. Однако Маккарти на эти уловки не поддался. Свои речи он также произносил спокойным, невозмутимым тоном, почти без эмоций. За всё это либералы и демократы искренне возненавидели сенатора от Висконсина.

Патриоты же, наоборот, выражали признательность Маккарти. В офис сенатора поступало множество писем, просивших его продолжать борьбу против врагов американского народа. Иногда в конверт был вложен чек на небольшую сумму. Сенатора поддерживал ряд патриотических изданий, прежде всего, ChicagoTribune полковника Маккормика, WashingtonTimes-Herald; пресса Хёрста. В апреле в городе Пассаик (штат Нью Джерси) от союза морских пехотинцев, под бурные аплодисменты, Маккарти была вручена награда "за американизм".

Вскоре после выступления Маккарти перед комитетом Тайдинга в прессе появился термин маккартизм. Демократы и либералы пытались придать ему негативный оттенок, представляя его как "необоснованные обвинения против заведомо невиновных людей". Однако сенатору от Висконсина и его единомышленникам термин понравился, и они определили его так: маккартизм ― это активный патриотизм, "американизм"; "борьба за Америку". В 1952 году Маккарти издал небольшую брошюру под названием "Маккартизм: борьба за Америку", в которой писал: "маккартизм ― это американизм с закатанными рукавами". Сходным образом высказывались и его друзья. Редактор NationalReview Уильям Бакли писал: "Маккартизм ― это движение, вокруг которого сплотились все люди доброй воли и высоких моральных достоинств". Радиокомментатор Фултон Льюис говорил: "для многих американцев маккартизм ― это американизм".

Между тем, дело Латтимора, которое Тайдинг, видимо, уже считал благополучно закрытым, возобновилось. Республиканцы в комитете дезавуировали заявление его председателя. Сенатор Хикенлупер сказал, что он не был ознакомлен с ФБРовским досье Латтимора и потому не может сделать какое-либо заключение. Сенатор Лодж, присутствовавший на просмотре досье, заявил, что он не вынес определённого мнения, и что Тайдинг не консультировался с ним по поводу своего заявления. А затем и сам Маккарти, промедлив несколько дней, сообщил Тайдингу имя высокопоставленного коммуниста, который, по его словам, готов дать свидетельские показания против Латтимора.

11 апреля 1950 года Маккарти заявил репортёрам, что бывшему редактору главной газеты компартии США Daily Worker Луису Буденцу направлена повестка от комитета Тайдинга.

Сессия комитета Тайдинга, на которой должен был выступать Буденц, вызвала больший интерес, чем любая другая за последнее время. Зал заседаний комитета был переполнен: в помещение, рассчитанное на триста человек, набились семьсот. Присутствовали журналисты; вело репортаж телевидение. На заседание комитета прибыл и Оуэн Латтимор. Часть публики встретила его аплодисментами.

Главный свидетель, Луис Буденц, был хорошо знаком американской общественности. Не так давно он был ответственным коммунистическим функционером: с 1935 года членом Национального комитета компартии США; с 1941 года редактором главного партийного издания Daily Worker. Но в 1945 году Буденц отказался от коммунистических воззрений и вернулся в католицизм. 10 октября 1945 года многие газеты и радиостанции США, Латинской Америки, Европы сообщили: видный коммунист, редактор Daily Worker, стал католиком. Буденц написал ряд книг и памфлетов с осуждением коммунизма; был консультантом ФБР; свидетелем на судах и в комитетах Конгресса. Он давал показания о высокопоставленном агенте Коминтерна Герхарде Эйслере; выступал на процессе по делу Хисса, где подтвердил его участие в деятельности компартии США; был одним из главных свидетелей обвинения на процессе против лидеров компартии в 1949 году. ФБР сообщило, что все его показания, которые допускали проверку, были подтверждены.

20 апреля 1950 года Луис Буденц появился в комитете Тайдинга.

Вначале Буденц коротко описал свою прежнюю работу в компартии США, а затем перешёл к Институту тихоокеанских отношений и его сотрудникам. Он сказал, что ИТО исходно являлся независимой научной организацией, однако позже в нём была организована коммунистическая ячейка, возглавлявшаяся Филиппом Джаффе и Фредериком Филдом, которая занялась продвижением коммунистической линии в институте и шпионажем для СССР. Об этом мне было известно, сказал Буденц, с 1936 года. В ячейке были и другие сотрудники ИТО. После этих слов Буденца аудитория затаила дыхание. "В коммунистической ячейке Института тихоокеанских отношений состоял и Оуэн Латтимор", сказал Буденц.

Трое репортёров вскочили с мест и ринулись к дверям. В редакции газет полетело срочное сообщение:

БУДЕНЦ НАЗВАЛ ЛАТТИМОРА "КРАСНЫМ"!

Буденц продолжал: "я знал, что Латтимор придерживается коммунистических взглядов, хотя лично мы с ним не встречались. Как редактор Daily Worker я держал в памяти имена тысячи людей, раскрытие связей с компартией которых нанесло бы вред нашему общему делу. Рекомендации для них от партийного руководства писались невидимыми чернилами, а потом уничтожались. Латтимор в этих рекомендациях обозначался как L или XL. Джек Стачел, из руководства партии, сказал мне, что Латтимора надо рассматривать как "нашего человека"". Буденц добавил, что "определённо имел место заговор с целью изменить политику США в отношении Китая, и м-р Латтимор играл в нём свою роль". В 1937 году, на собрании партийного руководства, Эрл Браудер предложил, чтобы Латтимор продвигал коммунистических авторов в Pacific Affairs, а в публикациях Института китайские коммунисты изображались бы "аграрными реформаторами", сходными с северодакотской Внепартийной лигой. На собрании руководства в 1943 году Фредерик Филд сообщил, что Латтимору был дан совет начать представлять Чан Кайши "главой феодальной клики", а китайских коммунистов — "представителями демократических сил". В результате в июльском номере за 1943 год журнала Far Eastern Survey была напечатана статья Т. Биссона, направленная против националистов и поддерживавшая китайских коммунистов. Буденц добавил, что в своё время партийные руководители упоминали об услугах, оказанных им Латтимором в деле "Амеразии".

Тайдинг и другие демократические члены комитета слушали Буденца в мрачном молчании. Затем они начали задавать вопросы и делать замечания, основной целью которых было представить показания свидетеля "недостоверными слухами". В частности, демократ Грин подчеркнул, что Буденц лично не встречался с Латтимором. На это Буденц отвечал, что он не встречался и с Хиссом, но знал, что тот работает на коммунистов, и показал на суде об этом.

Заседание комитета закончилось. Когда Латтимор шёл к выходу, уже не было ни приветствий, ни дружеских улыбок.

Через некоторое время на закрытой сессии комитета состоялся новый допрос Буденца. Маккарти не было разрешено на нём присутствовать; более того, Тайдинг распорядился, чтобы советник республиканского меньшинства Роберт Моррис также покинул помещение. Однако он разрешил присутствовать на сессии Латтимору и его адвокату Эйбу Фортрасу. Маккарти поинтересовался у Тайдинга: каким образом он сможет объяснить прессе, почему ему нельзя даже присутствовать, а Латтимору и его адвокату разрешено и присутствовать и делать записи? Раздражённый Тайдинг обошёлся без объяснений и предложил Маккарти удалиться. Разрешение присутствовать на сессии Латтимору, впрочем, ему пришлось отменить.

Видя такое явно пристрастное отношение к проведению расследованию со стороны Тайдинга, сенатор Дженнер назвал его комитет фирмой "Отмывание".

Вновь был вызван для дачи показаний и Оуэн Латтимор. На этот раз он уже не выглядел профессором, объясняющим дилетантам азы мировой истории. Латтимор отрицал своё членство в партии; называл Буденца "профессиональным доносчиком", "заговорщиком", "клеветником". Заявив, что Маккарти окружён толпой истериков и доносчиков и что он разрушает репутации лояльных американцев, Латтимор призвал "положить конец этой глупости".

Однако неблагоприятных для Латтимора свидетельских показаний появлялось всё больше и больше. 1 мая 1950 года перед комитетом Тайдинга выступила Фреда Атли, в прошлом видная деятельница профсоюзного и коммунистического движения Англии. Она заявила: "Латтимор в своих публикациях всегда поддерживал СССР, а если даже и признавал какие-то действия коммунистов неправильными, то оправдывал их как вынужденную реакцию на американский империализм или что-нибудь в этом духе". Атли добавила, что она лично знала Латтимора и, хотя не видела его партийного билета, но, по её мнению, Оуэн Латтимор является человеком коммунистических убеждений. "Нам нужны факты, а не мнения", отвел её показания Тайдинг. Однако экспертная оценка, данная Ф. Атли, впечатлила многих. Стараясь скомпрометировать свидетельницу, кто-то из демократических членов комитета задал ей вопрос: "не сочувствует ли она нацизму?" Вопрос был странным — Фреда Атли в 1926 году вышла замуж за еврея Аркадия Бердичевского, бывшего члена Бунда, сотрудника ARCOS и финансового менеджера Промэкспорта, а когда тот в 1937 году попал в лагеря ГУЛАГа, безуспешно пыталась выручить его, обращаясь за помощью к Бертрану Расселу, Бернарду Шоу и другим левым деятелям культуры.

Между тем, к борьбе против Маккарти подключались всё новые и новые кадры демократов и либералов. Гарольд Икес, министр внутренних дел в правительстве Рузвельта, назвал показания против Оуэна Латтимора "политическим шарлатанством", "трескучими фразами", "увёртками и ложью"; а про маккартизм заявил, что он "подрывает институты нашей страны". 1 июня 1950 года группа либеральных республиканцев, возглавляемая Маргарет Смит, сенатором от штата Мэн, предложила "декларацию совести", в которой говорилось, что "слишком часто сенат становится форумом ненависти и разрушения репутаций под прикрытием иммунитета Конгресса".

На следующий день в сенате выступил Маккарти. Не упоминая Смит по имени, он сказал: "позвольте мне заверить администрацию, сенат и всю страну, что моя борьба против коммунистических агентов, мои усилия по их разоблачению и нейтрализации продолжатся, независимо от того, что будет предпринимать администрация или какая-либо группа в Конгрессе".

Комитет Тайдинга вызвал для дачи показаний Фредерика Филда; Эрла Браудера, бывшего генсека КП США; Беллу Додд, бывшего видного функционера КП; Филипа Джаффе, редактора "Амеразии". Филд и Джаффе на вопросы отвечать отказались, сославшись на 5 поправку к Конституции. Филд сказал только, что Хансон, Сервис и другие, насколько ему известно, не были членами компартии. Браудер сообщил, что ни Филд, ни Латтимор в партии не состояли. Отрицал он и связи с партией Кеньон, Хансона или Сервиса. Додд подтвердила эти показания. Впрочем, на многие вопросы Браудер отвечать тоже отказался. Но зато те ответы, которые он дал, весьма устроили Тайдинга и председатель, в завершение опроса, поблагодарил ценного свидетеля.

Последние этапы работы комитета Тайдинга проходили на фоне обострения внутри-и внешнеполитической обстановки в США.

15 июня 1950 года был арестован очередной советский "атомный шпион" Дэвид Грингласс, о котором сообщил Гарри Голд, задержанный в марте 1950 года на основе показаний арестованного в начале феврале 1950 года в Англии физика Клауса Фукса, ранее работавшего в Лос-Аламосе. Начала приоткрываться грандиозная картина советского атомного шпионажа в Америке и Англии.

Маккарти и его единомышленники могли считать, что аресты Фукса, Голда, Грингласса и других подтверждают их версию о глубоком внедрении коммунистов и советских агентов в федеральные структуры. Но они не могли даже предположить каковы подлинные масштабы атомного шпионажа СССР в США! Лица, арестованные в то время, после показаний К. Фукса ― Грингласс, Розенберги и др. ― играли в нём вторичную роль. Основная же сеть советских агентов, или "информаторов" по атомной проблеме в США включала Роберта Оппенгеймера, научного руководителя "Манхэттенского проекта"; Бруно Понтекорво, ученика первым осуществившего цепную реакцию Энрико Ферми; видного физика Э. Кондона и многих других. Подлинные размеры советского атомного шпионажа стали известны гораздо позже.

Далее, 24 июня 1950 года северокорейские войска вторглись в Южную Корею. Начиналась длительная Корейская война, в которой Соединённые Штаты примут участие и понесут тяжёлые потери: около 140 тыс. человек убитыми и ранеными и около 20 млрд. долларов военных расходов. Одной из причин этой войны был приход к власти в Китае коммунистов, поддержавших Северную Корею.

В июне 1950 года большое жюри обвинило Уильяма Ремингтона, в 1940-х гг. сотрудника ряда правительственных служб, числившегося в списке Маккарти (под № 19), в лжесвидетельстве, в связи с вопросами об его участии в коммунистической деятельности.

На фоне этих внутри и внешнеполитических событий, аргументы Маккарти звучали для американского народа всё убедительнее. Опрос Гэллапа показал, что Маккарти поддерживает 46 % населения против 34 %.

В таких условиях демократы решили свернуть начавшее складываться, вопреки первоначальному замыслу, совсем не в их пользу расследование. Президент Трумэн ещё в мае разрешил допуск членов комитета Тайдинга к досье на лиц, названных Маккарти. 16 июня комитет Тайдинга получил досье на 70 человек из числа упомянутых Маккарти в его речи в сенате, и до 25 июня изучал эти документы. 25 июня демократы-члены комитета предложили прекратить дальнейшие слушания и представить сенату отчёт. Республиканцы Лодж и Хикенлупер решительно возражали: нужно вызвать ещё 20 или 30 свидетелей; работа вообще фактически только началась. Лодж предложил рассмотреть 19 вопросов, среди них: 1) кто из чиновников государственного департамента ответственен за назначение Э. Хисса и Ю. Уэдли; 2) кто ответственен за приём на работу в госдепартаменте гомосексуалистов;… Со всем этим комитет Тайдинга разбираться не пожелал. Демократы, составлявшие большинство, проголосовали за предложение считать работу комитета законченной.

14 июля 1950 года комитет Тайдинга представил отчёт. Сенатор Лодж приложил к нему особое мнение: отчёт является поверхностным и незавершённым; многие свидетели не были вызваны и на многие вопросы не было получено ответов.

20 июля в сенате состоялись дебаты по отчёту. Общий вердикт Тайдинга был таков: все обвинения сенатора Маккарти ложны; он делал ничем не аргументированные заявления и, основывался на слухах, обвинял лояльных граждан и патриотов. В отчёте говорилось, что комитет "тщательно проверил досье всех лиц, упомянутых Маккарти, и ни в одном из них не нашлось существенных доказательств, что их лояльность можно было бы поставить под сомнение". Демократы, составлявшие отчёт, не особенно церемонились в выражениях. Данные Маккарти были названы ими "мошенничеством и мистификацией" (fraudandhoax). Мало того, из отчёта комитета была сделана попытка исключить вопросы Лоджа. Лодж заметил это через несколько дней после того, как комитет представил свой отчёт: 35 страниц, включая все вопросы Лоджа, были из него изъяты. Лодж и Хикенлупер выразили решительный протест перед сенатом, на что другой демократ из комитета Тайдинга, Макмагон, ответил, что вопросы Лоджа были пропущены в отчёте "из-за ошибки клерка".

Республиканцы призвали сенат отклонить отчёт Тайдинга. Роберт Тафт назвал его "фарсом", притом "оскорбительным для сенатора Маккарти". Уильям Дженнер заявил: "как мы сможем убрать красных из Кореи, если мы не можем убрать их из нашего собственного правительства?" Он добавил, что Миллард Тайдинг заслуживает вот такой оценки от Иосифа Сталина: "Спасибо за хорошую работу!"

При вотировании отчёта в сенате голоса разделились строго по партиям: 45 демократов "за", 37 республиканцев "против".

Хотя большинством голосов демократов отчёт был принят, но для республиканцев, с партийной точки зрения, это было не так уж и плохо. Приближались промежуточные выборы в Конгресс и американский народ имел возможность воочию убедиться: "кто есть кто". И не только убедиться, но и вынести, на выборах, своё решение.

После голосования в сенате Маккарти сказал репортёрам: "Тайдинг пытается уведомить коммунистических агентов в правительстве, что они могут чувствовать себя в безопасности. Однако я могу заверить их, что они не будут чувствовать себя в безопасности. Мы начали с 81 дела. Двух уже нет. У. Ремингтон, дело № 19 в моём списке, недавно был обвинён большим жюри в лжесвидетельстве, хотя Тайдинг "освободил от обвинений" всех 81. Другие тоже будут вычищены, один за другим".

Отчёт Тайдинга получил прямо противоположные оценки в прессе, как и сами слушания. "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост", другие либерально-космополитические газеты единодушно поддержали демократов. С другой стороны, У. Бакли писал, что слова "мошенничество и мистификация" куда больше подходят к самому отчёту Тайдинга, чем к доводам Маккарти. Хёрстовский NewYorkJournal-American в редакционной статье отметил, что "составление подобного документа в нынешней сложной обстановке <нападение Северной Кореи на Южную> приближается к измене".

Главный же судья, к которому апеллировал Маккарти, американский народ, вынес на выборах в Конгресс в ноябре 1950 года вердикт, согласный с мнением сенатора от Висконсина и его коллег: комитет Тайдинга стремился не выяснить истину и не защитить интересы страны, а "отмыть", в узкопартийных целях, лиц сомнительной лояльности ― если не хуже.

Комитет Тайдинга, сам того не желая, принёс популярность Маккарти. В феврале 1950 года сенатор от Висконсина был почти неизвестен в стране. В июне 1950 года он был так же известен, как президент. Маккарти стал знаменосцем борьбы американского народа против распространения в стране подрывных идеологий, инфильтрации агентов международного коммунизма и лиц "двойной лояльности" в правительство, а также против антинациональной и антигосударственной деятельности верхушки демократической партии совместно с либерально-космополитической группировкой.

Небезынтересно проследить, как сложилась дальнейшая карьера лиц, обвинённых сенатором Маккарти в нелояльности, но "очищенных от всех обвинений" комитетом Тайдинга. Контракт с госдепартаментом Дороти Кеньон, первой в списке Маккарти, истекший в декабре 1949 г., не был возобновлён. В апреле 1951 г. в лаборатории ВМС была приостановлена работа Стефана Брунауэра; вскоре он уволился оттуда. 16 июня 1952 г. из госдепартамента, по рекомендации отдела безопасности, была уволена Эсфирь Брунауэр. 13 декабря 1951 г. из госдепартамента был уволен, по рекомендации отдела безопасности, Джон Стюарт Сервис. Осенью 1951 г. сенатский комитет по иностранным делам 3 голосами против 2 отказался утвердить Филиппа Джессупа послом США в ООН. Халдора Хансона 16 августа 1953 г. попросили уйти в отставку "по сокращению штатов". Наконец, Оуэн Латтимор, в результате расследования сенатского комитета по внутренней безопасности (комитета Маккарэна, SISS) был в 1953 г. привлечён к суду по обвинению в лжесвидетельстве по 7 пунктам.

 

Выборы 1950 года

Кампания, предпринятая сенатором Маккарти, показала американскому народуистинные взгляды ряда политических деятелей, до того умело маскировавшиеся газетными пропагандистами и имиджмейкерами. В год, когда проводились очередные выборы в Конгресс, такое "срывание масок" было особенно эффективным. Гарольд Икес, видный деятель "Нового курса", отразил общее недовольство происходящим всех демократов и либералов, заявив 2 сентября 1950 года: "моральный климат в Америке становится всё хуже и хуже".

Самому Маккарти осенью не предстояли перевыборы, но он принял активнейшее участие в избирательной кампании. В августе-ноябре он посетил 15 штатов, где произносил речи против демократов. Он выступал в Иллинойсе, где переизбирался Скотт Люкас; в Коннектикуте, где шли на выборы Макмагон и Бентон; в Мэриленде, где на пятый срок в сенат баллотировался Тайдинг.

Везде, где появлялся Маккарти, демократы несли существенный урон, а позиции республиканцев улучшались. Он критиковал деятелей "комитета Тайдинга": самого Тайдинга; Макмагона; Люкаса, автора резолюции 231: "Когда я объявил о коммунистах на высоких постах в правительстве, Люкас предложил произвести отмывание, Макмагон поднёс ведро, Тайдинг ― кисть". Маккарти обращал внимание слушателей на то, что демократы поставили свои групповые интересы выше общегосударственных: "Тайдинг защищал коммунистов из партийных соображений, и делал это в то время, когда всё существование западной христианской цивилизации находится под угрозой". А вообще Маккарти было достаточно только упомянуть имя Хисса в своём выступлении, чтобы вызвать негодование аудитории против демократов.

Очень успешной оказалась кампания Маккарти и его сотрудников в Мэриленде. В этом штате демократическая партия пользовалась поддержкой 70 % избирателей. Соперником Тайдинга от республиканцев был почти неизвестный юрист Джон Батлер. Находкой сотрудников Маккарти стала композитная фотография, изображавшая Тайдинга и экс-председателя компартии Браудера. Подпись под ней гласила: "звёздный свидетель" Тайдинга, Браудер говорит: "Латтимор и другие не являются коммунистами", а Тайдинг ему отвечает: "О, благодарю вас, сэр". Отпечатанная тиражом несколько сот тысяч экземпляров, эта реклама сыграла немалую роль в поражении Тайдинга, проигравшего выборы с разрывом более чем 40 тыс. голосов.

В Иллинойсе проиграл Скотт Люкас, считавшийся почти непобедимым. Его обошёл конгрессмен Эверетт Дирксен, пообещавший избирателям "вымести из правительства попутчиков и симпатизирующих коммунистам". Сенатор-демократ Бентон, резко критиковавший Маккарти летом, сумел победить на выборах, но с преимуществом чуть более 1 тыс. голосов. (Через два года Бентон проиграет перевыборы). В Калифорнии был избран в сенат союзник Маккарти Ричард Никсон. В целом на выборах 1950 года демократы потеряли в сенате 5 мест, а в палате представителей их большинство свелось к 27.

Сенатор от Висконсина мог считать, что первый раунд своего личного сражения за Америку он выиграл.

Перед вторым раундом Маккарти решил свести счёты с газетным обозревателем Дрю Пирсоном, специализировавшемся на диффамации патриотических политиков и общественных деятелей США. 15 декабря 1950 года Маккарти произнес речь в Конгрессе, в которой назвал Пирсона "лжецом", "проституткой от журналистики" и "наёмным клеветником на всех, кто стоит на пути международного коммунизма". Он заявил, что Пирсон и его подручные своей клеветой фактически убили Джеймса Форрестола: "Страна не видела более бесчестной клеветнической кампании. Форрестола обвиняли в неуплате налогов; он был "фашист", "поджигатель войны", "расист", "товарищ ИГ Фарбенидустри"… Клеветническая банда следовала одной и той же тактике: она постоянно избегала фактов, но без конца использовала грязь, пока люди вообще не позабыли о фактах". На одном из клубных вечеров Маккарти, случайно столкнувшись с Пирсоном, дал ему пощёчину. Радиокомментатор Фултон Льюис оповестил об этом всю страну, а 24 сенатора позвонили Маккарти и поблагодарили его.

В течение двух месяцев Маккарти произнёс в сенате семь речей против Пирсона. Он призвал американцев не слушать радиошоу Пирсона, не покупать газеты, в которых он печатается, бойкотировать компании, которые дают ему рекламу. В результате начавшегося бойкота спонсирование Пирсона была вынуждена прекратить фирма Adam hats, платившая ему $5 тыс. в неделю за рекламу в радиопередачах. 12 газет разорвали контракты с Пирсоном.

Пирсон не стал бедствовать: как умелого лжеца, его продолжали содержать его хозяева из либерально-космополитической группировки. Но, по крайней мере, многие американцы перестали платить за собственное отравление дезинформацией и клеветой.

 

Выступление против Дж. Маршалла

14 июня 1951 года, при полной галёрке слушателей, Маккарти произнёс в сенате речь с критикой Джорджа Маршалла, тогдашнего министра обороны; начальника штаба армии США во время Второй мировой войны; государственного секретаря в 1947-48 гг.; автора известного плана реконструкции послевоенной Европы.

В истэблишменте Соединённых Штатов Дж. Маршалл занимал одно из самых почётных мест. Президент Трумэн назвал его "величайшим из ныне живущих американцев"; У. Черчилль ― "организатором победы"; в газетах ему присваивались эпитеты типа "глобальный стратег" и т. д. и т. п. Между тем, именно за время активной политической деятельности Маршалла, сначала как представителя президента в Китае, а затем как госсекретаря, произошла одна из крупнейших катастроф в дипломатии США: самая населённая страна мира, Китай, перешла под власть коммунистов. Бурные восхваления министра обороны Джорджа Маршалла казались особенно странными на фоне недавней ожесточённой кампании либерально-космополитической прессы против прежнего министра обороны Джеймса Форрестола.

Маккарти решил присмотреться к карьере Джорджа Кэтлетта Маршалла повнимательнее. Он обнаружил немало интересного. Во-первых, выяснилось, что, хотя Маршалл не ассоциировался с активными нью-дилерами, но он продвигался на высшие должности Гопкинсом, по согласованию с Рузвельтом ― т. е. был "политическим генералом". Перед своим назначением начальником штаба армии США в 1939 году Маршалл не имел особых военных заслуг. Наоборот: в 1933 году генерал-инспектор подал отчёт, в котором говорилось, что после года командования полковника Маршалла Восьмым полком в Форт Скревен это боевое соединение превратилось из одного из лучших в армии в одно из худших. Однако в 1936 году Маршалл стал помощником военного министра по планированию и бригадным генералом. Через три года он был назначен начальником штаба армии, обойдя 20 генерал-майоров и 14 старших бригадных генералов.

Далее Маккарти обратил внимание на странное поведение Маршалла во время атаки на Пёрл-Харбор. Узнав из декодированного разведкой ВМС текста о возможном нападении Японии, Маршалл сообщил об этом на Гавайи по коммерческому телеграфу, а не по телефону. Обладая прекрасной памятью, Маршалл путался в показаниях, что он делал 7 декабря 1941 года: один раз говорил, что был на верховой поездке, другой ― что находился вместе с женой. А по мемуарам М. Литвинова вообще выходило, что Маршалл встречался с ним утром. Наконец, капитан Саффорд, возглавлявший в декабре 1941 года отдел дешифровки разведки ВМС, в 1946 году на слушаниях в Конгрессе показал под присягой, что расшифрованное сообщение о намерении Японии напасть на США ещё 4 декабря было передано им руководству. Однако в архивах это сообщение найдено не было: по утверждению У. Фридмана, главного криптоаналитика армии, оно было уничтожено по приказу Маршалла. Маккарти отметил, что Фридман, как ни странно, не вызывался в Конгресс для дачи показаний.

Главное же внимание Маккарти уделил послевоенной американской политике на Дальнем Востоке. Сенатор обвинил Маршалла в том, что его действия в 1945-47 гг. привели к падению националистического правительства в Китае и приходу там к власти коммунистов.

Во-первых, Маршалл убедил Рузвельта привлечь СССР к войне с Японией, следствием чего явилась передача китайским коммунистам громадных запасов оружия Квантунской армии.

Далее, находясь в 1946 году с посреднической миссией в Китае, Маршалл четырежды требовал от Чан Кайши заключения перемирия ― и именно в те моменты, когда войска националистов вели успешное наступление на позиции китайских коммунистов.

Далее, по предписанию Маршалла, с августа 1946 года было наложено эмбарго на поставки американских вооружений Чан Кайши, в то время как войска Мао Цзэдуна получали оружие и проходили обучение на опорной базе в Маньчжурии.

Наконец, по указанию Маршалла был положен под сукно отчёт генерала Ведемейера, побывавшего в Китае в августе 1947 года и предложившего ряд мер для помощи режиму националистов: военные поставки, установление контроля ООН над Маньчжурией и т. д.

Маккарти заявил: "Какой можно сделать вывод из этой непрерывной цепи решений и действий, представляющей собой стратегию поражения? Её нельзя объяснить некомпетентностью. Если бы Маршалл был просто глуп, то, по закону вероятности, он по крайней мере в половине случаев ошибся бы в пользу нашей страны".

Маккарти здесь переформулировал высказывание Джеймса Форрестола: "Постоянство не может быть признаком глупости. Если бы они (правители США) были просто глупцами, они бы хоть раз ошиблись в нашу пользу".

Сенатор от Висконсина пришёл к заключению, что эти события не случайны, а являются звеньями цепи целенаправленных действий: "Каким ещё образом можно объяснить наше нынешнее положение, если только не предположить, что лица, занимающие высокие места в правительстве, сознательно решили привести нас к катастрофе? Это должно быть следствием заговора, столь обширного и всеохватывающего, что все предыдущие заговоры в истории человечества являются по сравнение с ним ничтожными; столь чёрного и бесчестного, что, когда он будет разоблачён, его руководители будут навеки прокляты всеми честными людьми".

Что касается "славы" Маршалла то она, по словам Маккарти, являлась результатом "алхимии лево-либеральной газетной пропаганды", а не реальных его заслуг.

Маккарти произнёс не всю написанную им речь, а только около трети. Полный текст он издал в том же году в виде книги "America's Retreat From Victory: The Story of George Catlett Marshall".

Выступление Маккарти с критикой Маршалла было поддержано рядом его коллег. Например, сенатор Дженнер назвал Маршалла "живым олицетворением лжи" и "авангардом изменников".

Однако оно вызвало ожесточённую критику со стороны либерально-демократической группировки. Маккарти предвидел такую реакцию. Он заметил: "Один из моих друзей сказал: "Маккарти, критикуй Авраама Линкольна или Джорджа Вашингтона, но, если ты хочешь остаться в сенате, не трогай Джорджа Маршалла… Маршалла сделали таким великим героем, что ты разрушишь свою карьеру, если посмеешь посягнуть на его величие"". Однако сенатор от Висконсина пренебрёг этим советом, и вот почему: "Мой ответ был таков: положение, в котором мы сейчас находимся, как раз и сложилось потому, что слишком многие делали только то, что было "политически выгодно" для их карьеры".

6 августа 1951 года сенатор-демократ У. Бентон, и раньше резко нападавший на Маккарти, обвинил его в клевете, лжи и коррупции. Он потребовал провести расследование кампании Маккарти против Тайдинга в Мэриленде осенью 1950 года и внёс резолюцию об импичменте Маккарти. Предложение Бентона было переправлено в комитет по выборам и привилегиям.

 

Слушания в комитете Маккарэна

Ближайшим союзником Маккарти в его борьбе против подрывной деятельности был сенатор от Невады Патрик Маккарэн, представлявший свой штат в Конгрессе с 1933 года.

Маккарэн, также католик и ирландец, несмотря на формальную принадлежность к демократической партии, относился к международному коммунизму и его попутчикам не менее отрицательно, чем Маккарти. В июле 1946 года по его инициативе была принята поправка к закону о финансировании госдепартамента, предоставлявшая госсекретарю право, если он сочтёт это необходимым в интересах Соединённых Штатов, отстранять от работы любого служащего своего ведомства (имелись в виду, прежде всего, коммунисты). В сентябре 1950 года сенат принял предложенный Маккарэном "Закон о внутренней безопасности". Закон требовал регистрации "коммунистических фронтов"; запрещал въезд в США лицам, связанным с организациями, отстаивающими какую-либо форму тоталитаризма (имелись в виду, прежде всего, иностранные коммунисты) и так далее. Президент Трумэн, ещё раньше осудивший "антикоммунистическую истерию в стране" и назвавший проект билля "установлением полицейского государства", наложил на закон Маккарэна вето, но оно было преодолено Конгрессом.

С января 1951 года Маккарэн стал председателем подкомитета по внутренней безопасности (SISS), образованного сенатом внутри юридического комитета. В состав подкомитета входили сенаторы Джеймс Истланд (Д, Миссисипи), Герберт О'Коннор (Р, Мэриленд), Уильям Дженнер (Р, Индиана), Уиллис Смит (Д, Сев. Каролина), Гомер Фергюсон (Р, Мичиган), Артур Уоткинс (Р, Юта), Карл Мундт (Р, Южная Дакота). Все они были в той или иной степени оппозиционны к "Новому курсу" Рузвельта; большинство из них солидаризировалось с Маккарти, а Мундт, вдобавок, раньше являлся заместителем председателя Комитета по расследованию антиамериканской деятельности и сыграл важную роль в разоблачении Хисса.

Едва ли не первым делом, которым занялся комитет по внутренней безопасности, стало расследование деятельности Института тихоокеанских отношений. Комитет официально поставил своей целью выяснить: 1) имелась ли, и в какой мере, в Институте тихоокеанских отношений инфильтрация агентов мирового коммунистического заговора; 2) влияли ли, и в какой мере, эти агенты и их пособники на дальневосточную политику правительства США; 3) влияли ли, и в какой мере, эти агенты и их пособники на дезориентацию американской общественности, особенно в дальневосточных вопросах.

Комитет Маккарэна подошёл к решению этой задачи весьма основательно. На подготовку к проведению слушаний ушло 6 месяцев. Следователи комитета изучили большой объём данных ― около 150 тыс. документов только из ИТО.

В июле 1951 года комитет Маккарэна открыл слушания. Свидетелями выступали военные и дипломаты, работавшие в Китае; сотрудники Института тихоокеанских отношений; бывшие коммунисты и другие лица. Показания заслушивались на закрытых заседаниях; потом проводились публичные сессии. Телевидение и фоторепортёры не допускались. Слушания по делу ИТО продолжались в комитете Маккарэна год.

Прежде всего комитет занялся изучением американской политики в Китае в 1945-49 гг.

Генерал Клэр Шеннаулт (Claire Chennault), командовавший американскими лётчиками в Китае во время Второй мировой войны, показал, что, в то время как на поставки оружия националистам было наложено, по указанию Маршалла, эмбарго, отряды китайских коммунистов продолжали получать оружие из Манчжурии: "меня проинформировали в китайском правительстве, что они перестали получать боеприпасы, произведённые в США. Когда я спросил ― почему? они ответили, что генерал Маршалл запретил поставку оружия и снаряжения из США и контролируемых США территорий. Однако китайские коммунисты при этом вооружались из Манчжурии".

Ещё раньше, в своей книге "Путь бойца" (Way of a Fighter), изданной в 1949 году, Шеннаулт рассказал о поддержке некоторыми дипломатами США в Китае местных коммунистов: "Они (сотрудники штаба генерала Стилуэлла) не делали тайны из своего восхищения коммунистами, которые, по их словам, были больше "аграрными реформаторами" или "нью-дилерами", чем коммунистами. Они заявляли, что помощь, предоставляемая Чан Кайши по ленд-лизу, используется для борьбы с коммунистами, а не против Японии ― что было проверено и опровергнуто генералом Ведемейером. Не думаю, что Стилуэлл имел какие-либо политические мотивы в превращении своего штаба в Чунцине в пресс-бюро коммунистов. Он просто не интересовался ничем, кроме немедленного исполнения своих желаний. Яньанские коммунисты умело играли на его тщеславии, восхваляя его военные способности и заявляя, что они были бы счастливы работать под его руководством. В Чунцине было обычной шуткой, что штаб Стилуэлла проводит частную иностранную политику, с Дж. П. Дэвисом как госсекретарём. В это время в дальневосточном отделе госдепартамента была сильна группа левых, которые использовали симпатии Стилуэлла к коммунистам и его яростную ненависть к генералиссимусу (Чан Кайши) как рычаг для поворота американской политики в благожелательном для коммунистов направлении. Ситуация была столь плоха, что когда прибыл генерал Ведемейер, он счёл необходимым предложить всем сотрудникам подписать формальное заявление, что их задачей в Китае является проведение официальной американской политики, а не формирование её".

В своих показаниях перед сенатским комитетом по делам вооружённых сил в 1951 г., Шеннаулт и Ведемейер заявили, что эмбарго, наложенное в 1946-47 гг. администрацией Трумэна на поставки оружия националистам, сыграло решающую роль в падении боеспособности армии Чан Кайши.

Перед комитетом Маккарэна выступил адмирал Ч. Кук (Cooke), бывший командующий 7 флотом США в Тихом океане. Он подтвердил ключевое значение в поражении националистов поставок оружия из Манчжурии силам Мао Цзэдуна при одновременном эмбарго на поставки оружия для Чан Кайши из США. Он сказал: "Конечно, коммунисты получили хорошее оружие от русских из арсеналов сдавшейся японской армии. Мы были практически уверены, что так и будет". Сенатор Фергюсон спросил: "То есть, мы знали, что коммунисты получают оружие и боеприпасы и всё-таки наложили эмбарго на поставки вооружений националистам?" Кук ответил: "Да, это так".

Выяснив эти обстоятельства падения режима Чан Кайши, комитет Маккарэна перешёл к изучению деятельности ИТО и его сотрудников; в частности, продвижения ими идеи о коммунистах как "демократах" и "только аграрных реформаторах".

Для дачи показаний в комитет Маккарэна был вызван Л. Буденц. Он повторил всё, что год назад рассказывал перед комитетом Тайдинга, а также добавил ряд новых подробностей. По его словам, видный коммунистический функционер А. Трахтенберг называл ИТО "небольшой красной школой для разъяснения некоторым лицам в Вашингтоне, что им следует думать о положении на Дальнем Востоке". Помимо Латтимора, Буденц назвал коммунистами Л. Розингера, сотрудника ИТО, и Х. Мура, работавшего там ранее. Ещё одного востоковеда, профессора Гарварда Джона Фэйрбанка, по словам Буденца, ему охарактеризовали как человека коммунистических убеждений партийные функционеры.

Уиттекер Чамберс, вызванный в комитет Маккарэна, показал, что его куратор Петерс в 1937 году называл Фредерика Филда, входившего в совет попечителей ИТО, членом коммунистического подполья.

Элизабет Бентли назвала Филда "политкомиссаром от партии" в ячейке ИТО, а Майкла Гринберга, бывшего редактора PacificAffairs ― членом её подпольной группы.

Затем в комитете Маккарэна дали показания некоторые бывшие граждане СССР. Александр Бармин, советский дипломат и разведчик, бежавший на Запад, сказал, что ИТО представлял собой прикрытие для советской разведки в тихоокеанском регионе. 7 апреля 1952 года перед комитетом выступил Игорь Боголепов, бывший сотрудник советского МИДа. Он заявил, что ИТО был "двусторонним каналом", по которому в Советский Союз шла разведывательная информация, а в обратном направлении ― инструкции по внедрению нужных точек зрения на дальневосточные дела в американском обществе и среди политиков. Под присягой он назвал Оуэна Латтимора сотрудником советской военной разведки и добавил, что однажды видел Латтимора вместе с Кара-Мурзой, разведчиком, работавшим в Монголии, и видным международным коммунистом Евгением Варгой.

Фреда Атли в своей книге "Одиссея либерала" писала, что, когда она в 1930-х гг. работала в Институте мирового хозяйства и мировой политики (руководимом Варгой), этот институт тесно сотрудничал с ИТО. Для американских посетителей имелся специальный кабинет, на котором висела вывеска "Советский отдел ИТО". Руководство института принимало там Картера (директора ИТО) и Латтимора. Атли писала: "Я была удивлена, как часто и полно м-р Картер уступал советской точке зрения. Латтимор казался более независимым. Из этого я сделала вывод, что Латтимор — не коммунист, мнение укрепилось в Лондоне, когда он сказал мне, что чуть не потерял своё место редактораPacificAffairs, из-за публикации статьи троцкиста Гарольда Айзекса". Позже Атли изменила свою точку зрения на Латтимора.

К прежним свидетелям, давшим показания против Латтимора, добавились новые. Д. Роув, профессор политических наук Йельского университета, подполковник военной разведки в запасе, консультант разведки ВВС, под присягой назвал Латтимора "попутчиком коммунистов" и "возможно, главным агентом Сталина". Профессор У. Макговерн из Северо-Западного университета сказал, что Латтимор всегда следовал коммунистической линии и защищал её в PacificAffairs.

Расследование комитета Маккарэна выявило, что сотрудники Института, придерживавшиеся прокоммунистических взглядов, в 1940-х гг. практически монополизировали политические репортажи о китайских делах в изданиях ИТО. Ведущую роль в публикациях Института того времени играли О. Латтимор, Э. Сноу, Л. Розингер, А. Смедли, И. Эпштейн. По подсчётам комитета Маккарэна в FarEasternSurvey в 1931-41 гг. было 33, 73 % прокоммунистических публикаций, 15, 18 % ― антикоммунистических, 51, 09 % ― нейтральных. С 1943 года, когда отношения КПК и Гоминдана стали конфронтационными, каждая статья журнала, посвящённая китайским делам, отзывалась о коммунистах положительно, а националистов критиковала. Публикации института противопоставляли "демократический Китай" (коммунистов) "феодальному" (националистам). В книжных обзорах, написанных рецензентами журнала, критические работы о китайских коммунистах оценивались отрицательно. С 1944 года критика "недемократичности" Гоминдана в FarEasternSurvey перешла в открытую враждебность к националистам. Всё это соответствующим образом влияло на формирование мнения общественности, научных кругов, политиков США.

Расследование комитета Маккарэна выявило и конкретные примеры воздействия сотрудников ИТО на правительство. Так, директор института Э. Картер в письме к Латтимору просил, чтобы тот помог представить книгу И. Эпштейна "Незаконченная революция в Китае", поддерживавшую китайских коммунистов, государственному секретарю Маршаллу, генералу Ведемейеру, Джону Ф. Даллесу, руководителю дальневосточного отдела госдепартамента Джону К. Винсенту и другим. Картер писал: "надеюсь, Винсент убедит Маршалла прочесть эту книгу от корки до корки".

Основной интерес у членов комитета и публики вызвали показания персонажа, много раз упоминавшегося на слушаниях ― профессора международных отношений в университете Джонса Хопкинса Оуэна Латтимора. Учитывая напряжённую атмосферу, в которой проходили выступления свидетелей, Маккарэн счёл необходимым организовать дополнительные наряды полиции вокруг зала заседаний.

Как и в 1950 году, во время выступления перед комитетом Тайдинга, Латтимор сделал предварительное заявление. Но на этот раз аудитория была далеко не столь дружественной к нему. Чтение Латтимором своего документа постоянно прерывалось председателем и другими членами комитета, так что за первый день он сумел зачитать только 8 страниц из 50. Маккарэн прерывал Латтимора, когда тот делал попытки перейти на личности. Например, когда профессор заявил, что Маккарти установил в госдепартаменте "царство террора", Маккарэн заметил, что это утверждение "соответствует линии коммунистической пропаганды".

Выдвинутые против него обвинения Латтимор назвал "кошмарным набором оскорбительной лжи"; Буденца он поименовал "бойким лжецом"; калифорнийского сенатора-республиканца У. Ноуленда ― "сенатором от Формозы". Закончил Латтимор чтение своего заявления лишь на третий день, после чего начался его перекрёстный допрос.

Изучение дела Латтимора выявило ложность некоторых показаний, данных им полтора года назад в комитете Тайдинга. Так, в 1950 году он под присягой заявил, что "не имел чести вести переписку с помощником президента Курри", но теперь такие письма были найдены и предъявлены ему. Далее, в комитете Тайдинга Латтимор отрицал, что имел рабочее помещение в госдепартаменте; теперь ему пришлось признать, что он работал в офисе Л. Курри. Моррис, советник комитета, спросил Латтимора: "известно ли Вам, что имеются свидетельства об участии Курри в шпионской группе, действовавшей во время войны?" Латтимор ответил, что он об этом ничего не знает. Ранее он отрицал, что имел какое-либо отношение к выработке правительственной политики в Китае ― теперь признал, что перед Потсдамской конференцией его вызывали для консультаций в Белый дом. Он добавил, что "был там всего только три минуты", но не упомянул, что оставил Трумэну меморандум по дальневосточной политике.

Допрос Латтимора продолжался 12 дней. Наиболее компрометирующим для него стало предъявление документов, показывавших, что он передавал Уманскому, послу СССР в США, секретную информацию, ставшую ему известной во время работы политическим советником Чан Кайши.

Сообщения обо всех этих событиях занимали первые полосы в крупнейших газетах США. Обнародованиефактов, касавшихся деятельности Института тихоокеанских отношений и его роли в изменении политики США в отношении Китая, крайне возмущало либералов.

Наконец, после одного из самых длительных перекрёстных допросов в истории расследований Конгресса, Латтимор был отпущен. Напоследок Маккарэн прочитал ему, по поручению членов комитета, длинную нотацию. Свидетель был обвинён в стремлении исказить истину и в фальсификациях; его поведение в комитете было названо "вопиюще вызывающим, постоянно уклончивым, высокомерным, наглым, агрессивным, дерзким и пренебрежительным".

27 июня 1952 года комитет Маккарэна составил отчёт о проделанной работе. 2 июля отчёт, подписанный всеми членами комитета, был представлен в сенат.

Основные выводы, сделанные комитетом Маккарэна в результате расследования деятельности ИТО, были следующими:

1) Институт тихоокеанских отношений не являлся объективной научно-исследовательской организацией;

2) Институт тихоокеанских отношений находился под контролем небольшой группы лиц, придерживавшихся коммунистических или прокоммунистических взглядов;

3) Компартия США и советское руководство рассматривали ИТО как инструмент своей пропаганды и разведки;

4) Оуэн Латтимор был, с начала 1930-х гг., сознательным инструментом коммунистического заговора;

5) Фредерик Филд был не меньшим коммунистом, когда он работал в ИТО, чем когда он работал в политбюро КП США или печатался в своей колонке в Daily Worker;

6) В 1945-49 гг. лица, связанные с ИТО, старались оказать влияние на формирование американской политики в Китае в направлении, благоприятном коммунистам;

7) Главной задачей ИТО было влияние на общественное мнение США;

8) Конечным результатом воздействия ИТО на американское общественное мнение стало продвижение интересов международного коммунизма и нанесение вреда Соединённым Штатам.

В отчёте сообщалось, что 46 человек, связанных с ИТО, были под присягой названы коммунистами, а 8 других ― сотрудниками советской разведки. Комитет особо остановился на Латтиморе. По его оценке "Оуэн Латтимор лжесвидетельствовал перед комитетом по крайней мере в 5 отдельным случаям, относящихся к предмету расследования и существенных по содержанию". Комитет Маккарэна рекомендовал министерству юстиции возбудить против Латтимора процесс по обвинению в лжесвидетельстве.

Выступая в сенате по итогам своего расследования Института тихоокеанских отношений, Маккарэн заявил, что если бы не деятельность небольшой группы, контролировавшей и направлявшей эту организацию, Китай сейчас был бы свободным.

Пресса в своих оценках отчёта разделилась по традиционной линии. WashingtonPost, NewYorkTimes, Time, Newsweek, Nation и другие либерально-космополитические издания осудили отчёт Маккарэна; ChicagoTribune, SaturdayEveningPost, … поддержали его.

5 июля 1952 года, через несколько дней после представления комитетом Маккарэна своего отчёта, Трумэн написал генеральному прокурору Джеймсу Макгранери, что "Латтимора позорно преследуют" и что министерство юстиции не должно возбуждать против него дело без согласия президента. Однако Маккарэн, как председатель юридического комитета сената, вынудил Макгранери, на утверждении его в должности генерального прокурора, дать обещание возбудить судебный процесс против Латтимора.

16 декабря 1952 года большое жюри обвинило Оуэна Латтимора в лжесвидетельстве перед комитетом сената по 7 пунктам.

Осудить профессора международных отношений всё же не удалось. Друзья Латтимора организовали активную поддержку его вне суда и на суде. В 1955 году дело против Латтимора было прекращено.

Работа комитета Маккарэна имела ещё одно важное следствие ― уменьшение спонсорской поддержки ИТО. Его спонсоры увидели, что они финансируют не научно-исследовательскую, а идеологическую организацию, притом такую, которая, под предлогом "развития мировой науки", занимается антигосударственной деятельностью.

Выявление этого обстоятельства, вызвало, пожалуй, наибольшее негодование либералов. Ведь одно дело было вести деятельность, направленную против интересов народа, за гранты и дотации от самого этого народа. И совсем другое было ― оплачивать эту деятельность из собственного кармана. Сокращение доходов не прибавило агентуре международного коммунизма симпатий к маккартизму.

Авторитет института был подорван и отказом ряда его сотрудников отвечать на вопросы комитета со ссылкой на 5 пункт. После того, как спонсоры ИТО увидели, кого они финансируют, многие организации, дорожившие своей репутацией, прекратили делать взносы в бюджет псевдонаучной, точнее, идеологической организации, притом захваченной врагами американского народа.

Таким образом, в результате расследования комитета Маккарэна американцы стали меньше платить за деятельность, направленную против их своих собственных интересов ― аналогично тому, как в результате выступления Маккарти против Пирсона они стали меньше платить за собственную дезинформацию.

 

"

Демократ

означает

предатель

". Выборы 1952 года

К началу 1950-х гг. демократическая партия США скомпрометировала себя в глазах американцев не только коррупционными скандалами, но и многочисленными фактами игнорирования интересов народа ради обслуживания целей различных организованных преступных группировок, местных и зарубежных. Франклин Рузвельт и его окружение, тесно связанные как с международными финансовыми кругами, так и с международным коммунизмом, фактически подчинили политику Соединённых Штатов глобалистским планам этих ОПГ. После перехода власти в апреле 1945 года к Гарри Трумэну ситуация практически не изменилась. Увольнение новым президентом наиболее одиозных фигур администрации Рузвельта имело причиной не принципиальные соображения, а политические инстинкты выживания бывшего подручного канзасского уголовного авторитета Пендергаста, хорошо усвоившего основной принцип деляческого политиканства: "главное ― расставить на всех ключевых постах своих людей".

Во внешней политике администрация демократов продолжала курс на вмешательство в дела других государств и реализацию глобалистских проектов, типа создания международного агентства по надзору за работами над атомными программами во всех странах ("план Баруха") и им подобных. Во внутренней политике демократы, подчиняясь давлению своего либерально-космополитического окружения, смотрели сквозь пальцы на проникновение в федеральные структуры лиц двойной лояльности и врагов американского народа. Администрация Трумэна негативно относилась к работе Комитета по расследованию антиамериканской деятельности; старалась предотвратить разоблачение Хисса; противодействовала попыткам патриотических политиков и общественных деятелей остановить инфильтрацию агентов международного коммунизма в учебные заведения и правительственные структуры. Трумэн возмущался тем, что "самоназначенные защитники государства и фанатики возбуждают дела против наших школ, колледжей, университетов … эпидемия расследований охватила городские и школьные советы".

Хотя Трумэн 22 марта 1947 года подписал исполнительный указ № 9835, предписывавший проверку лояльности федеральных служащих, согласно которому таковые могли быть уволены за связь с подрывными организациями, перечисленными в списке генерального прокурора США, однако эти меры, как цинично признавал сам Трумэн, имели целью "украсть у республиканцев их гром".

Подобная политика верхушки демократической партии вызывала резкую критику со стороны патриотических политических и общественных деятелей Америки. Сенатор Маккарти говорил: "демократы превратили свою партию в группу мошенников и пособников международного коммунизма". Двадцатилетний период правления президентов Рузвельта и Трумэна он называл "двадцатью годами государственной измены".

Для многих американцев слово демократ стало с того времени синонимом не только коррупционера, но и национального предателя, прислужника "пятой колонны" в стране. Лансинг Хойт, представитель группы "Американское действие" в Висконсине, сказал, что его соратники отделяют себя от слова демократия, которое дискредитировано как прикрытие враждебных американскому народу сил; говоря об Америке, они предпочитают слово республика. Сенатор Маккарти, выступая на предвыборном митинге, заявил: "Неопровержимым фактом является то, что слово "демократ" несёт на себе позорное пятно исторического предательства".

Республиканцы против демократов. При фактически двухпартийной системе в США основным политическим оппонентом курса демократов стала республиканская партия.

Демократы 1930-50 гг. опирались на большие города, крупный бизнес и профсоюзы, а их ближайшим союзником (постепенно превратившимся в их хозяина) являлась либерально-космополитическая группировка. Позитивно взаимодействовали демократы (кроме, разумеется, представителей южных штатов), уже в то время, и с другими меньшинствами, сначала этническими, а потом и сексуальными.

Укрупнение распределяющих/ управленческих структур, переносимых в города, обезличивание деловых отношений, характерное для большого бизнеса, создавали благоприятные условия для подключения к ресурсам, контролируемым этими структурами, различных ОПГ. Это являлось основной причиной как распространения коррупции среди верхушки демократической партии, так и возраставшего влияния в этой партии либерально-космополитической группировки, исторически специализировавшейся на паразитическом присасывании к потокам материальных и интеллектуальных ресурсов.

С другой стороны, республиканцы, особенно представлявшие сельскохозяйственные северо-западные штаты, опирались преимущественно на небольшие города и сёла, на мелкий бизнес ― то есть, в большей степени на производящую, чем на "распределяющую" Америку. Соответственно, республиканцы, в целом, защищали интересы основной части американского народа, а не "меньшинств". Это проявлялось во внутренней политике, где республиканцы поддерживали развитие небольшого местного бизнеса и фермерства; оппонировали крупным общественным проектам демократам, являвшимся не только источниками коррупции, но и, по большому счёту, проектами перераспределения создаваемых американским народом ценностей к разнообразным "меньшинствам", включая либерально-космополитическую ОПГ. Проявлялось это и во внешней политике, особенно в конце 1930-х гг., когда республиканцы стали главными оппонентами курса Рузвельта на вовлечение страны ― в интересах международных финансовых кругов и вопреки желанию 80 % американского народа ― во Вторую мировую войну.

Во время правления Трумэна многие республиканцы продолжали противодействовать курсу верхушки демократов на расширение участия Соединённых Штатов в делах Европы и международных организаций. Они подчёркивали, что за 28 лет правления демократов (начиная с Вильсона) страна потеряла более 1, 5 млн. человек убитыми и ранеными в военных конфликтах, а за 24 года правления республиканцев ― ни одного. 28 декабря 1950 года бывший президент США республиканец Герберт Гувер призвал к выводу всех американских войск из Европы и Азии. В октябре 1951 года председатель Комитета по расследованию антиамериканской деятельности назвал ЮНЕСКО "величайшим подрывным заговором в истории". В июне 1952 года сенатор Маккарэн потребовал выхода Соединённых Штатов из ЮНЕСКО, так как эта организация в своих изданиях продвигала идею образования мирового правительства.

Политика Рузвельта-Трумэна вызывала критику и противодействие со стороны не только республиканцев, но и многих видных членов демократической партии из южных штатах. В Конгрессе образовалась неформальная коалиция республиканцев-противников "Нового курса", в основном из северо-западных штатов, и южных диксикратов. Они блокировали законы, предлагавшиеся сторонниками Трумэна; преодолевали его вето; подвергали нападкам его лично; предпринимали расследования деятельности его сотрудников: постоянно привлекали внимание общества к попустительству со стороны администрации Трумэна инфильтрации в федеральные структуры лиц сомнительной лояльности и подрывных элементов.

Наибольшую критику республиканцев и южных демократов вызывало руководство госдепартамента. Республиканцы утверждали, что это важнейшее правительственное учреждение США за время правления демократов наполнилось агентами международного коммунизма. Они отмечали, что программа проверки лояльности федеральных служащих, формально объявленная Трумэном в марте 1947 года, фактически не действует. В 1947 году комитет Палаты представителей по ассигнованиям изучал работу отдела безопасности госдепартамента. Рассмотрев 108 дел бывших и нынешних сотрудников госдепартамента, комитет сделал вывод: "государственный департамент не проявляет должной осмотрительности при найме персонала и недостаточно пользуется правами, данными ему поправкой Маккарэна". Конгрессмен Карл Стефан во время опроса Гамильтона Робинсона, представлявшего внешнеполитическое ведомство, сказал: "я простой человек из прерий Небраски, и я хочу только спросить ― почему все эти люди находятся на правительственном жалованье, в то время, когда американский народ пытается поддержать своё правительство в борьбе с коммунизмом и его вторжением в нашу страну и Европу. А мы находим их здесь, в госдепартаменте". Председатель комитета добавил: "Я вопросов не задавал. Однако я хотел бы знать: имеем ли мы хоть кого-нибудь в госдепартаменте США, кто представляет интересы Соединённых Штатов?"

В сложившемся в госдепартаменте положении дел республиканцы обвиняли его главу, ближайшего сотрудника президента Трумэна Дина Ачесона. К нему было много претензий.

В 1945 году Трумэн назначил Ачесона заместителем госсекретаря. Вслед за этим последовали определённые перемены в аппарате госдепартамента. Ачесон поставил во главе дальневосточного отдела, вместо Дж. Грю, Дж. К. Винсента, который, вместе с Дж. П. Дэвисом и Дж. С. Сервисом, разработал план образования в Китае коалиционного (с участием коммунистов) правительства. Этот план стал основой миссии Маршалла; однако вместо коалиции получилось так, что в Китае к власти пришли коммунисты.

Далее, Ачесон нередко отменял решения собственной службы безопасности, представлявшей того или иного сотрудника к увольнению по причине "потенциального риска нелояльности". С другой стороны, как отмечал, например, Маккарти, в госдепартаменте и казначействе лица, близкие по воззрениям к коммунистам ― Халдор Хансон, Гарольд Глассер и другие ― быстро продвигались по службе.

Далее, в 1946 году госдепартамент содействовал, вопреки протестам республиканцев, предоставлению займа Англии.

Представители госдепартамента выражали чувства симпатии к Советскому Союзу ― например, 14 ноября 1945 года Ачесон принял участие в митинге в MadisonSquaregarden по случаю приезда в США большого друга СССР архиепископа Кентерберийского; там же были певец-коммунист Поль Робсон; Корлисс Ламонт; Дж. Дэвис, бывший посол США в СССР. А вот отношение госдепартамента к антикоммунистической Испании было иным ― в 1946 году представитель США в ООН поддержал предложение, чтобы страны-члены ООН отозвали своих послов из Испании, поскольку там "недемократический режим".

В 1949 году Ачесон сделал всё, чтобы отклонить билль Маккарэна о срочной финансовой помощи Чан Кайши. 12 января 1950 года, уже после падения националистического Китая, Ачесон заявил: "Корея находится вне линии обороны США", что, как считали многие, подтолкнуло Северную Корею напасть через полгода на Южную.

"Чикаго трибюн" называла Ачесона "снобом в полосатых брюках, который предал народы Азии и который обслуживал, как лакей, банкиров Уолл-Стрита, британских лордов и коммунистических радикалов Нью-Йорка". Сенатор-республиканец Хью Батлер из Небраски говорил об Ачесоне: "я наблюдал за его продувными манерами и его британскими связями, всем этим его нью-дилерством, и мне хотелось закричать: "Убирайся! Убирайся! Ты поддерживаешь всё, что наносит вред Соединённым Штатам!"" Маккарти добавил: "в международных делах он был лоялен прежде всего лейбористскому правительству Англии, а за ним Кремлю".

Поведение руководителя госдепартамента во время расследования дела Хисса вызвало ещё большее раздражение республиканцев. Ачесон неоднократно защищал Хисса, впрочем, его друга, и утверждал, что тот ― лояльный служащий. После осуждения Хисса в январе 1950 года Ачесон сказал, что "он не повернётся к Хиссу спиной". На это сенатор Гомер Кейпхарт из Индианы заявил, что шпионаж и подрывная деятельность в госдепартаменте будут продолжаться до тех пор, "пока мы имеем госсекретаря, который отказывается повернуться спиной к Элджерам Хиссам". Конгрессмен Роберт Рич из Пенсильвании выразил мнение, что Ачесон, весьма возможно, работает на Сталина. Сенатор Роберт Тафт сделал общий вывод: "Единственный способ избавиться от коммунистических агентов в госдепартаменте ― сменить его главу". 15 декабря 1950 года республиканцы в палате представителей единогласно проголосовали за отставку Ачесона. Однако свой пост он покинул только вместе с Трумэном.

Один из самых крупных конфликтов между республиканцами и демократами за время правления Трумэна произошёл в апреле 1951 года. Генерал Дуглас Макартур, командовавший войсками США (формально ООН) в Корейской войне, настаивал на атаке баз снабжения китайской армии, вступившей в конфликт. Он публично раскритиковал позицию президента Трумэна, запретившего военные действия на китайской территории. 11 апреля Трумэн издал приказ об увольнении Макартура. Американцы не поддержали Трумэна: по опросу Гэллапа 69 % были за генерала и только 29 % ― против него. Особенно сильное возмущение решение Трумэна вызвало у республиканцев. Сенаторы Тафт, Маккарти и другие призвали к импичменту Трумэна. Сенатор Дженнер заявил: "Я утверждаю, что наша страна находится ныне в руках тайной группы заговорщиков… Наша единственная возможность разоблачить это невидимое правительство ― добиться импичмента Трумэна".

Гарри С. Трумэна к концу второго срока его президентства поддерживали всего лишь 22 % населения, что было самым низким уровнем среди всех президентов США.

Выборы 1952 года. Как и два года назад, Маккарти принял активное участие в избирательной кампании в поддержку своих республиканских коллег. С апреля по ноябрь 1952 года он побывал в 16 штатах. В Аризоне он выступал по приглашению Барри Голдуотера, соперником которого был лидер демократического большинства в сенате Макфарланд. В Огайо он выступил в поддержку Роберта Тафта.

Как и в 1950 году, выступления Маккарти оказали немалое влияние на выборы. Четыре демократических кандидата, против которых он произносил речи, в т. ч. Бентон в Коннектикуте, проиграли. Макфарланд уступил в Аризоне Голдуотеру.

Непростой выбор встал перед Маккарти в Массачусетсе: соперником Генри Кэбота Лоджа-младшего там был Джон Ф. Кеннеди. С одной стороны, Лодж был партийным коллегой Маккарти. С другой ― Джозеф Кеннеди был его личным другом; вдобавок тоже ирландцем и католиком. Католическая община Массачусетса была весьма влиятельной, а сенатор от Висконсина пользовался там громадной популярностью ― Джон Кеннеди позже говорил: "половина моих избирателей считает Маккарти героем". Не было никаких сомнений, что если бы Маккарти выступил в поддержку своего коллеги по партии ― тот бы победил. Однако, по просьбе Кеннеди-старшего, Маккарти не стал вмешиваться. Джон Кеннеди выиграл выборы.

Ключевым политическим вопросом 1952 года было избрание нового президента страны. Трумэн, после невысоких результатов на первых праймериз, отказался от дальнейшей борьбы и кандидатом от демократов стал Эдлай Стивенсон, губернатор Иллинойса.

Кандидата от республиканцев должен был определить конвент в Чикаго, проходивший в июле 1952 года. В нём, естественно, принял участие и сенатор от Висконсина. Временный председатель съезда, представляя его собравшимся делегатам, сказал: "если вам будут говорить, что Маккарти клевещет на невиновных людей ― попросите назвать хоть одного. Каждый, о ком говорил Маккарти, был либо уволен, либо тихо покинул службу. Мы "не повернёмся спиной" к доблестному бойцу морской пехоты сенатору Маккарти!" Аплодисменты продолжались несколько минут. Оркестр сыграл "Наш Висконсин" и "Гимн морской пехоты", а затем депутаты подняли заранее заготовленные плакаты с надписями "АЧЕСОН", "ХИСС", "ЛАТТИМОР", "RED HERRING".

Республиканский съезд назвал своими кандидатами на посты президента и вице-президента, соответственно, Дуайта Эйзенхауэра и Ричарда Никсона. Это сочетание как бы уравновешивало космополитическую и патриотическую компоненты внутри республиканской партии. "Политический генерал" Эйзенхауэр, выдвиженец Рузвельта, бывший президент прогрессивного и свободомыслящего Колумбийского университета в Нью-Йорке, считался либералом, близким по своим воззрениям к верхушке демократов; в частности, его поддерживала демократическая "Нью-Йорк таймс" и лично её редактор Сольцбергер. Никсон считался представителем патриотических сил Америки.

Инфильтрация лиц двойной лояльности и врагов американского народа в государственные структуры при правлении демократов стала одной из главных тем предвыборной кампании республиканцев. Никсон не уставал повторял, что "победа демократов принесёт нашей стране ещё больше Элджеров Хиссов, ещё больше атомных шпионов, ещё больше кризисов". Он напоминал избирателям о попытках укрывательства Хисса администрацией демократов, "вместе того, чтобы разоблачить его ещё много лет назад". В октябре 1952 года, выступая по национальному телевидению, Никсон снова обратился к делу Хисса и сказал, что оно показывает, сколько вреда может один человек нанести своей стране, если он оказывается лояльным не ей, а иностранному государству. В конце речи он коснулся и кандидата в президенты от демократов: "м-р Стивенсон был "свидетелем репутации" Хисса, он свидетельствовал, что Хисс ― честный и порядочный человек".

Сенатор Маккарти вносил вклад в общее дело. В своих выступлениях он именовал Эдлая Стивенсона "неотъемлемой частью группы Ачесона-Хисса-Латтимора". Перед выборами Маккарти произнёс речь на званом обеде в Чикаго, в которой допустил "случайную" оговорку в имени демократического кандидата: "Элджер… я хотел сказать, Эдлай…". Присутствовавшие рассмеялись, но демократы были в ярости.

Состоявшиеся в ноябре выборы принесли победу республиканскому кандидату на пост президента, впервые за последние 20 лет.

Избирательная кампания самого Маккарти была для него гораздо более лёгкой, чем 6 лет назад. Его поддержали лидеры партии в штате: Колеман, председатель Добровольного республиканского комитета; губернатор Коулер. В поддержку Маккарти выступил и кандидат в вице-президенты Никсон.

Единственным проблемным эпизодом его кампании стало посещение Висконсина Эйзенхауэром. В конец лета ― начале осени на кандидата в президенты от республиканской партии оказывалось со стороны либерально-космополитической группировки сильное давление с целью заставить его отмежеваться от Маккарти. Журнал "Nation" взывал ксовести Эйзенхауэра. В предвыборной поездке от Южной Каролины до Северной Дакоты Эйзенхауэру предстояла остановка в Висконсине. Однако, вопреки надеждам либералов, кандидат в президенты предпочёл не вступать в конфликт с популярным в стране политиком, притом принадлежащим к его собственной партии. Прибыв в штат, он появился на митинге вместе с Маккарти. Многих интересовало, что скажет Эйзенхауэр в связи с критикой со стороны Маккарти Дж. Маршалла, его прежнего начальника. В подготовленную для произнесения в Милуоки предвыборную речь Эйзенхауэр включил было абзац в защиту Маршалла. Но не зачитал его. В Милуоки же он призвал к переизбранию Маккарти. Сольцбергер, редактор "Нью-Йорк таймс" прислал в избирательный штаб Эйзенхауэра руководителю его кампании Шерману Адамсу телеграмму: "Я поражён в самое сердце".

На республиканских праймериз основным соперником Маккарти был молодой адвокат Шмитт. Шансов на победу у него практически не было и он пошёл на небольшой трюк: призвал сторонников демократической партии придти на республиканские праймериз и проголосовать за него. Сторонники демократической партии откликнулись на его призыв и пришли на республиканские праймериз. Только проголосовали они за Маккарти.

На выборах в ноябре соперником Маккарти от демократов был Т. Фэрчайлд. Маккарти победил с соотношением 54. 2 % голосов против 45. 6 %. Он расценил результаты избирательной кампании следующим образом: "Народ Висконсина высказался за меня. Он полностью поддержал мою кампанию по устранению из правительства подрывных элементов".

Республиканские лидеры поздравляли переизбранного сенатора. Роберт Тафт заявил, что он "восхищён". Демократы проливали крокодиловы слёзы. Сенатор Джон Спаркмен, демократический кандидат в вице-президенты, сказал о победе Маккарти на выборах: "это один из самых чёрных дней для Эйзенхауэра".

 

Комитет по правительственным операциям

После выборов 1952 года республиканцы не только завоевали президентское кресло, но и получили большинство мест в обеих палатах Конгресса. В соответствии с правилами высшего законодательного собрания США, они приобрели мандат на руководство основными его комитетами. Джозеф Маккарти, внесший немалый вклад в общую победу, с 3 января 1953 года стал председателем комитета сената по правительственным операциям, занимавшегося весьма важным делом ― контролем расходов федеральных структур. Он также занял пост председателя постоянного подкомитета этого комитета (Permanent Subcommittee on Investigations; SPSI).

Для продолжения своей "борьбы за Америку" Маккарти имел теперь гораздо больше возможностей. Раньше он мог собирать информацию ― сам или с помощью добровольных помощников; мог произносить речи в сенате; выступать перед какими-либо комитетами Конгресса; давать интервью журналистам. Однако он не имел полномочий вызывать свидетелей, запрашивать документы федеральных служб или проводить сенатские расследования. Теперь же он получил: штат помощников; бюджет для оплаты следственных действий; полномочия председателя комитета. Отныне уже не его вызывали свидетелем, а он сам мог направить повестку, как частным лицам, так и правительственным служащим, с требованием явиться и дать показания по расследуемым комитетом делам. И неявка их рассматривалась как неуважение к Конгрессу ― со всеми вытекающими отсюда малоприятными для них последствиями.

Расследования, предпринимаемые комитетами Конгресса, не влекли за собой каких-либо прямых административных или юридических последствий. Комитет не мог ни отдать под суд, ни уволить со службы даже лиц, изобличённых в ходе слушаний в шпионаже на другие государства/ интернациональные структуры, враждебные американскому народу. Зато комитет мог самым детальным образом расследовать ситуации, представляющие потенциальную угрозу национальной безопасности, и предъявить результаты своего расследования обществу ― в частности, исполнительной и судебной властям, обязанным в силу выборного характера своих мандатов, принимать решения с учётом мнения избирателей ― то есть, народа. Таким образом, комитеты Конгресса являлись представительными форумами для обсуждения важных проблем страны.

В Комитет по правительственным операциям вошли, не считая председателя, пятеро республиканцев: Карл Мундт из Южной Дакоты, Эверетт Дирксен из Иллинойса, Дворжак из Айдахо, Джон Батлер из Мэриленда, Чарльз Поттер из Мичигана, Маргарет Смит из Мэна, и трое демократов: Джон Макленнан из Арканзаса, Стюарт Саймингтон из Миссури, Генри Джексон из Вашингтона.

Неудачным оказался выбор Маккарти главного следователя комитета. 22 июня 1953 года он пригласил на эту должность Джозефа Мэтьюза, в 1920-30-х гг. социалиста и коммуниста, а потом активного антикоммуниста; с 1938 года руководившего аппаратом Комитета по расследованию антиамериканской деятельности. Однако это назначение вызвало резкую критику: Мэтьюз некоторое время назад опубликовал в AmericanMercury статью "Коммунисты и наши церкви", в которой заявил, что "самая большая группа, поддерживающая коммунистов в Америке ― это протестантские священники". В конце концов, через две недели Маккарти пришлось попросить его подать в отставку. На должность главного следователя был назначен молодой юрист Р. Кон, ранее участвовавший, в составе обвинения, в процессах над лидерами компартии и над Розенбергами. Это назначение также оказалось неудачным. Кон пригласил в комитет своего друга Дж. Шайна, сына владельца нескольких кинотеатров и отелей, и оба они позже, в попытках получить льготы при призыве Шайна в армию, нанесли репутации комитета серьёзный ущерб.

Бюджет комитета на 1953 год составил 189 тыс. долларов.

Основной задачей, которой занялся, по инициативе его председателя, постоянный подкомитет по правительственным операциям, стало выявление нелояльных лиц в различных федеральных структурах. Предварительную информацию Маккарти и его сотрудники получали от знакомых журналистов, общественных или политических деятелей, бизнесменов, патриотов своей страны. Затем, в зависимости от степени важности вопроса, начиналось расследование.

С учётом необходимости проверки представленных данных, затрагивавших репутации людей, комитет в сложных случаях проводил вначале закрытые сессии; потом открытые.

В 1953 году комитет Маккарти провёл 169 закрытых и открытых слушаний; вызвал более 500 свидетелей.

Демократы-члены комитета Маккарти редко появлялись на заседаниях, а после назначения Мэтьюза и вовсе некоторое время бойкотировали их. Республиканские члены комитета также нечасто бывали там, и, случалось, что Маккарти один вёл опрос свидетелей. Однако сессии его комитета вызывали большой интерес у публики и галёрка для зрителей почти всегда была полной.

 

Сорвать маски с врагов народа

Расследование "Голоса Америки". Первым делом, которым занялся комитет Маккарти, стало изучение работы официальной правительственной радиостанции США "Голос Америки".

"Голос Америки" с 1945 года входил в состав госдепартамента, деятельность которого за время правления президентов-демократов Рузвельта и Трумэна много раз критиковалась республиканцами вообще и сенатором Маккарти в частности. Хотя после выборов 1952 года во внешнеполитическом ведомстве США произошли изменения, однако они там, на первых порах, коснулись только его руководства. В срединных же и низовых звеньях госдепартамента, по мнению Маккарти и его коллег, продолжали действовать международные коммунисты и другие враги американского народа.

К радиостанции "Голос Америки" у американских патриотов было особенно много претензий. За время правления Рузвельта и Трумэна эта федеральная служба, как, впрочем, и многие другие, наполнилась тёмными личностями сомнительной лояльности. Штат главной пропагандистской радиостанции Америки, при ближайшем рассмотрении, представлял собой нечто вроде этномафиозного клана, притом настроенного враждебно к США. Его члены без конца рассказывали анекдоты об этой стране; в карикатурном виде изображали американский народ; очерняли его историю. Соответствующим был и характер подготовленных ими радиопередач. В программах по культуре, например, они, вместо ознакомления зарубежных слушателей с лучшими образцами творчества американского народа, рекламировали-навязывали дегенеративное искусство представителей своего клана; по сути, дискредитируя Америку. В политических передачах, вместо объективного изложения событий в мире и изложения точки зрения на них правительства Соединённых Штатов, они давали свои оценки, формируя у слушателей ложное представление о позиции США. Мало того, в ряде случаев они скрытым образом вели антиамериканскую пропаганду.

То есть, в "Голосе Америки", официальной правительственной радиостанции, за время правления администрации демократов и при их попустительстве, сложилась неприемлемая с точки зрения интересов государства ситуация. На деньги американского народа содержалась компания дегенератов, не только превративших эту организацию в кормушку для своего клана, не только оплёвывавших страну, в которой они жили, но и занимавшихся деятельностью, направленной против народа, за счёт которого они существовали, вернее сказать, паразитировали.

В предыдущие годы в патриотической прессе США неоднократно появлялись сообщения об инфильтрации в "Голосе Америки" международных коммунистов. При Рузвельте и Трумэне о сколь-либо эффективной проверке деятельности этой организации говорить не приходилось. Однако после выборов 1952 года наступили другие времена. Положение в "Голосе Америки" сделалось одним из первых предметов изучения комитета Маккарти.

За время слушаний в комитет было вызвано около 50 нынешних и прошлых сотрудников "Голоса Америки". Их показания выявили как этномафиозный принцип приёма на работу в эту организацию, так и заметную инфильтрацию в ней агентов международного коммунизма. Например, бывшая работница "Голоса Америки" Нанси Ленкит показала, что после того, как она написала положительную рецензию на книгу Чамберса, разоблачавшую Хисса, ей предложили уволиться. Ряд свидетелей показал, что из программ вещания на латиноамериканские страны регулярно изымались передачи антикоммунистического содержания. Некоторые работники "Голоса Америки" сотрудничать с комитетом отказались. Например, писатель Г. Фаст, вызванный в комитет Маккарти, не стал отвечать на вопросы о его связях с компартией, сославшись на 5 поправку к Конституции.

В результате расследования комитетом Маккарти деятельности "Голоса Америки" американцы увидели, что эта организация не только превратилась в кормушку для паразитов, но и, будучи оплачиваемой за счёт народа, занималась деятельностью, направленной против интересов самого этого народа. Отреагировало на слушания в комитете и руководство госдепартамента. 23 апреля 1953 года по указанию нового госсекретаря Джона Ф. Даллеса были уволены, в соответствии с поправкой Маккарэна, 830 служащих "Голоса Америки".

Лидер республиканского большинства в сенате Роберт Тафт полностью поддержал расследование Маккарти и заявил, что "будь на то его воля, он бы разогнал весь штат "Голоса Америки"".

Расследование зарубежных библиотек. Одновременно с заслушиванием показаний о работе "Голоса Америки" комитет Маккарти проводил изучение фондов зарубежных библиотек госдепа.

Ситуация с этими библиотеками была сходной с ситуацией с передачами "Голоса Америки" ― по тем же причинам. Вместо того, чтобы знакомить читателей других стран с лучшими образцами американской художественной литературы, ответственные лица библиотек на выделяемые правительством средства закупали писания представителей дегенеративного искусства. Помимо прочего, это деформировало восприятие иностранной общественностью американской культуры; создавало впечатление о ней как о собрании пошлостей, убогих примитивизмов и психопатологических извращений. А вместо того, чтобы приобретать для библиотек объективную и качественную литературу по истории, способную дать читателям подлинные знания происходящих в мире процессов, фонды заполнялись тенденциозными идеологизированными сочинениями. Мало того, библиотеки закупали книги международных коммунистов и их "попутчиков".

В начале апреля 1953 года в американские информационные центры ряда западноевропейских городов были направлены Кон и Шайн. Изучив каталоги, они составили список 418 авторов, являвшихся коммунистами или "попутчиками", чьи книги приобретались зарубежными библиотеками госдепартамента. 7 апреля в Бонне сотрудники комитета встретились с Т. Каганом, директором информслужбы США в Западной Германии. 29 апреля Каган был вызван в комитет Маккарти для дачи показаний. Вскоре он подал в отставку.

Получив список подрывных изданий, закупавшихся за счёт налогоплательщиков США, Маккарти зачитал его перед прессой. В результате госсекретарь Даллес пообещал, что книги, перечисленные в списке, будут изъяты из библиотек госдепартамента. Среди исключённых из фондов были как не имеющие никаких художественных достоинств сочинения коммунистов типа Г. Фаста, явно закупавшиеся "по знакомству", так и пропагандистские писания "нью-дилеров" типа Дж. Дэвиса, посла США в СССР во время Рузвельта, чья "Миссия в Москву" была названа Эдгаром Гувером "проституированием исторических фактов". Маккарти предложил госдепартаменту проверить, кто делал заказы на эти книги.

В некоторых зарубежных библиотеках книги, изъятые из фондов, были сожжены. Вероятнее всего, это было задумано как сознательная провокация, поскольку сразу же в либерально-космополитической прессе США появились, имея в виду комитет Маккарти, гневные статьи против "книгосжигателей".

Возмущённую речь против "сжигателей книг" произнёс Г. Леман, сенатор от штата Нью-Йорк. Бнай Брит обратилась к президенту Эйзенхауэру с просьбой "остановить ненужное раздувание в американском народе климата подозрений, беспокойства и стресса". Сам Эйзенхауэр, выступая 15 июня в Дартмутском колледже, призвал: "Не присоединяйтесь к тем, кто сжигает книги. Не бойтесь держать в своей библиотеке какие хотите книги".

Однако на право "держать в свой библиотеке какие хотите книги" никто не покушался ― что прекрасно понимали все заинтересованные лица. Речь шла о другом ― о том, чтобы подрывная литература, извращения истории, книги, написанные врагами американского народа, не закупались государственными учреждениями ― то есть, за счёт народа ― притом безо всякого на то его согласия. Сам Маккарти откликнулся на либерально-космополитическую истерию так: "Меня не интересует, что будут делать с этими книгами, сожгут или нет. Важно, чтобы они не хранились за счёт государства".

Расследование "Голоса Америки" и зарубежных библиотек госдепартамента, предпринятое комитетом Маккарти, вызвало негодование либералов. Они жаловались на "зажим свободной мысли", "террор", "необоснованные увольнения лояльных и притом весьма ценных служащих". Показ американскому народу истинного лица мафиозных кланов они называли "охотой на ведьм". Поскольку паразитирование за счёт народа всегда было основным источником существования либерально-космополитической группировки, перспектива лишиться его приводила их в ярость. Впрочем, отстранение от кормушки было даже не главным поводом для их негодования против Маккарти. Куда больше либералов возмущала мысль, что очищенные от них общественные структуры будут теперь заниматься деятельностью, полезной для народа, а им придётся искать иные пути выполнения своей миссии. Ведь одно дело было ― оплачивать деятельность, направленную против интересов народа за счёт средств самого этого народа и совсем иное ― платить за неё из собственного кармана. Лево-троцкистская австрийская ArbeiterZeitung сравнила методы Маккарти со сталинскими репрессиями.

Продолжение чистки. 5 и 8 июня 1953 года перед Комитетом по расследованию правительственных операций дал показания Фрэнк Коу, ранее помощник Гарри Д. Уайта в министерстве финансов, его преемник в должности директора отдела валютных исследований, а потом начальник секретариата МВФ. В декабре прошлого года, после показаний Коу в комитете Маккарэна (SISS) он был уволен со своего высокооплачиваемого ($20 тыс. / год) поста. В комитете Маккарти на этот раз председательствовал сенатор Карл Мундт, и это была его вторая встреча с Коу. Ранее, в 1948 году, Коу давал показания в Комитете по расследованию антиамериканской деятельности, когда там председательствовал тоже Мундт, в то время конгрессмен. Когда Коу были заданы стандартные вопросы: "является ли он сейчас или был когда-либо коммунистом?" тот отвечать отказался, сославшись на 5 поправку к Конституции. Так же, со ссылкой на 5 поправку, Коу отказался отвечать на вопрос: "занимался ли он когда-либо шпионажем?"

Позже Фрэнк Коу эмигрировал в КНР, где принял участие в разработке экономических программ, в частности, "большого скачка". В 1962 году к нему присоединился там Соломон Адлер, его коллега по работе в отделе Уайта.

В середине августа 1953 года Маккарти провёл закрытую сессию, посвящённую положению дел в правительственной печатной службе. В этой федеральной структуре работало 7300 служащих; предположительно прошедших строгую проверку. Однако из показаний свидетелей выяснилось, например, что переплётчик Эдвард Ротшильд состоит в компартии. Ротшильд работал в печатной службе 20 лет и имел возможность знакомиться с секретными материалами. Будучи спрошенным на открытом заседании комитета о принадлежности к компартии, Ротшильд, как и его жена Эсфирь, отвечать отказался, сославшись на 5 пункт. В результате он был отстранён от работы.

Особое внимание Маккарти уделял борьбе с проникновением агентов международного коммунизма в учебные заведения, поскольку обмануть фальшивыми лозунгами молодых людей, равно как и завлечь их в свои сети, играя на эмоциях сочувствия к бедным, международным коммунистам было гораздо проще. Он говорил: "Если мы допустим положение, при котором наша страна от Атлантики до Тихого океана окажется покрытой сетью преподавателей и профессоров, получающих указания из Москвы, от организации, которая ставит целью уничтожение нашего народа, то мировоззрение нашей молодёжи окажется извращённым и мы проиграем эту битву". Маккарти добавлял: "Множество раз я слышал жалобы от родителей по всей стране: мы отправляем наших сыновей и дочерей учиться в колледжи нормальными американцами, а они через четыре года возвращаются домой свихнувшимися радикалами. Образовательная система в нашей стране должна быть очищена от коммунистического влияния с помощью закона. Это могут сделать только сами родители".

В то время по аналогии со слушаниями в комитете Маккарти, проводились заседания различных комитетов и комиссий при законодательных собраниях штатов и городских советах. Давать показания в них приглашались преподаватели учебных заведений. В результате из школ и колледжей, по настоянию администрации или родителей, начали увольняться преподаватели, связанные с антигосударственными организациями или поддерживавшие антинациональные и подрывные идеи. Почти каждый день сообщалось об увольнениях учителей за отказы отвечать на вопросы об их связях с агентами международного коммунизма.

Либералы, за время правления демократов широко внедрившиеся в систему школьного и вузовского образования США, приходили в ярость. Они считали, что родители и администрация учебных заведений не имеют права "ограничивать их академическую свободу" ― то есть, их право внушать студентам свою идеологию. Сенатор Маккарти отмечал это: "Когда вы начнёте выявлять среди преподавателей коммунистов, вас будут проклинать и на вас будут клеветать. Вас будут обвинять в нарушении академических свобод. Но помните, что для этих людей академическая свобода означает их право заставлять вас нанимать их как преподавателей для ваших детей и преподавать вашим детям взгляды, которые вы не разделяете; она означает их право отрицать вашу свободу нанимать лояльных американских преподавателей для обучения ваших детей".

В ход пошла тяжёлая артиллерия. Джордж Кеннан заявил, что в стране ведётся "охота на ведьм". Альберт Эйнштейн призвал всех интеллектуалов отказываться отвечать на вопросы об их политических взглядах или связях в любом комитете Конгресса, даже если это повлечёт штраф или тюремное заключение. Маккарти отозвался так: "любой американец, неважно как его зовут, Эйнштейн или Джон Джонс, который призывает американских граждан скрывать информацию об изменниках или саботажниках, нелоялен стране, в которой он живёт".

Расследование в Форт Монмут. В сентябре 1953 года комитет Маккарти приступил к изучению положения дел в лаборатории войск связи в Форт Монмут (Нью-Джерси). Причиной этого расследования стала попавшая к Маккарти копия письма Эдгара Гувера Александру Боллингу, главе армейской разведки, в котором перечислялись 35 сотрудников лаборатории, подозревавшихся ФБР в подрывной деятельности. К тому же в 1940-45 гг. в Форт Монмут работал (точнее, занимался шпионажем там) Юлиус Розенберг. После его ареста двое сотрудников базы, Дж. Барр и А. Сарант, бежали в СССР.

Расследование комитета Маккарти быстро установило, что в лаборатории, разрабатывавшей новейшие радарные установки, неоднократно случались пропажи секретных документов. Затем свидетелям начали задавать вопросы об их связях с компартией. Большинство лиц, упоминавшихся в письме Гувера, были еврейскими эмигрантами из России. Многие из них отвечать отказывались, ссылаясь на 5 пункт. В результате через неделю после начала слушаний в комитете была приостановлена, по распоряжению военного министра Стивенса и командующего базой генерала Лаутона, работа 12 человек, имевших доступ к секретным материалам. В октябре 1953 года при опросах сотрудников Форт Монмут ссылки на 5 поправку стали обычным делом. Всего были отстранены от работы 20 сотрудников лаборатории.

Изучение комитетом Маккарти деятельности лаборатории в Форт Монмут опять потревожило либеральные круги. В начале января совместное собрание Федерации американских учёных и Американского физического общества заявило, что расследование комитета Маккарти "нанесло ущерб научному прогрессу".

"Трумэнизм". 6 ноября 1953 года генеральный прокурор Соединённых Штатов Герберт Броунелл, выступая в Чикаго, заявил, что семь лет назад бывший президент Трумэн назначил Гарри Декстера Уайта, высокопоставленного чиновника казначейства, исполнительным директором США в Международном валютном фонде, достоверно зная, что тот сотрудничает с советской разведкой.

Заявление генерального прокурора вызвало сенсацию в стране. Комитет Маккарэна по внутренней безопасности направил приглашения дать показания Э. Гуверу, Г. Броунеллу, Т. Вогану, бывшему офицеру связи Белого дома с ФБР и другим лицам.

Генерал Воган вполне предсказуемым образом "ничего не помнил" о тех событиях. Джеймс Бирнс, тогдашний госсекретарь США, а ныне губернатор Южной Каролины, заявил, что Трумэн получил и обсуждал с ним отчёт ФБР об Уайте. Эдгар Гувер показал, что он не соглашался с назначением Гарри Декстера Уайта и что генеральный прокурор Кларк, как и министр финансов Винсон безуспешно настаивали перед Трумэном на увольнении Уайта.

Комитет по расследованию антиамериканской деятельности направил Гарри Трумэну повестку.

16 ноября по общенациональному радио и телевидению выступил бывший президент. Он оправдывал своё решение назначить Уайта директором МВФ и раздражённо обвинял республиканскую администрацию в "использовании приёмов маккартизма".

Маккарти не замедлил с ответом. Он потребовал у станций, давших время Трумэну, предоставить ему равное время для ответа на клевету, предупредив, что в случае отказа обратится в Федеральную комиссию связи. 24 ноября 1953 года сенатор от Висконсина выступил по общенациональному радио и телевидению. "Добрый вечер, сограждане американцы", начал Маккарти и без перерыва продолжил "в прошлый понедельник бывший президент США, пытаясь оправдать продвижение им коммунистического агента, предпринял целиком лживые нападки на меня. Сегодня вечером я не буду тратить много времени на Гарри Трумэна. На него стоит обращать внимание не больше, чем на любого обанкротившегося политикана. Трумэн говорил о "маккартизме", и его определение полностью, с точностью до запятой, совпадало с тем, которое можно прочитать в "Дэйли уоркер". Однако, вместо того, чтобы говорить о Трумэне лично, я хотел бы сказать о "трумэнизме". Трумэнизм ― это политика постановки интересов своей группы над интересами государства. Трумэнизм, по сути, предлагает человеку, обнаружившему бандита, взламывающего его сейф, похищающего его детей, нападающего на его жену, не включать свет, не быть грубым с этим бандитом и уж тем более не вызывать полицию ― иначе этот бандит будет требовать, чтобы жертву арестовали "за нарушение спокойствия"".

Трумэнизм, в данном ему Маккарти определении, развился ― и не только в США ― в доктрину "политкорректности", направленную, по сути, на предоставление разным "меньшинствам", в т. ч. этническим ОПГ, преимуществ перед основным населением страны. Как видно, корни этой важнейшей доктрины современных демократов (разных стран) уходят в глубь времён.

 

"Дело врачей"

Дело, которое в наибольшей степени ожесточило против сенатора Маккарти его врагов, особенно либерально-космополитическую группировку, можно было бы назвать "делом врачей", по аналогии с почти синхронными и в чём-то подобными событиям в Советском Союзе.

В январе 1954 года в штаб Маккарти позвонил не представившийся по имени армейский генерал и рассказал интересную историю, случившуюся с зубным врачом по фамилии Перец.

В 1952 году США продолжали боевые действия в Корее. В связи с этим производилось дополнительное укомплектование армейского персонала. В октябре 1952 года в армию был призван, в числе прочих, нью-йоркский дантист Ирвинг Перец. Направили его служить, однако, не за океан, как большинство других, а рядом с домом, на базу Форт Килмер в Нью-Джерси. Незадолго до того, как надеть военную форму, Перец подписал стандартный личный листок, в котором была фраза: "я не являюсь и никогда не был членом какой-либо организации, планирующей изменить форму правления антиконституционными методами". В конце октября призванным дали для заполнения форму лояльности, где были вопросы: "являетесь ли вы или были ли когда-либо членом компартии?", "являетесь ли вы или были ли когда-либо членом организации, проповедующей свержение правительства силой?" На каждый из них Перец, в качестве ответа, сослался на 5 поправку к Конституции США, разрешавшую свидетелю отказ от показаний против самого себя. И отправился служить капитаном. Военная разведка обратила внимание на заполненную Перецем форму и предприняла расследование. Отчёт о нём был послан в Пентагон, с предложением уволить Переца из армии как лицо, представляющее потенциальный риск безопасности (securityrisk). В апреле 1953 года главный хирург армии США подписал рекомендацию об увольнении Переца. То ли из-за рассогласования действий различных служб, то ли по иным причинам, никаких последствий это дело не возымело. Наоборот, через полгода, 14 октября, тот же главный хирург подписал приказ о повышении Переца в звании, в числе других офицеров, и 2 ноября тот стал майором. Хотя ещё 21 октября новый командующий Форт Килмер, бригадный генерал Цвикер, получивший доклад военной разведки, направил в Пентагон рекомендацию об увольнении Переца. 30 декабря 1953 года министерство обороны предложило дать Перецу почётную отставку в течение 3 месяцев, в любой день по его выбору. Служба для Переца, видимо, не была слишком тяжёлой ― он выбрал днём увольнения 31 марта 1954 года.

Маккарти, ознакомившись с этой историей, решил предпринять расследование и выяснить: 1) кто отдал приказ о повышении Переца, несмотря на его ложные показания при заполнении личного дела; 2) кто велел предоставить офицеру, отказавшемуся ответить на вопрос "являетесь ли вы или были ли когда-либо членом организации, проповедующей свержение правительства силой?", почётную отставку.

22 января 1954 года в Форт Килмер побывал следователь, а 30 января Маккарти вызвал Переца в комитет. Сессия была закрытой.

Выслушав от Переца историю его службы, Маккарти пришёл в недоумение. "Хотел бы я знать, как коммунистам удаётся изменять даже приказы о призыве в армию", заметил он. "Обычного человека послали бы в Иокогаму, а Ваш приказ неожиданно переменили и Вас оставили в стране. В мой офис ежедневно приходят письма от множества молодых людей, которые просят, чтобы их не посылали за океан, потому что их жёны очень больны. Но их всё-таки посылают туда. Хотел бы я знать, чем объясняются ваши потрясающие успехи". Он спросил Переца ― не собирается ли тот подавать в отставку с военной службы? Тот ответил: "да".

1 февраля 1954 года Маккарти написал военному министру Стивенсу письмо, требуя аннулировать предоставление Перецу почётного увольнения и предать его военному суду за дачу ложных сведений о себе при поступлении на службу. За ложные показания Перецу угрожало тюремное заключение сроком до 5 лет.

2 февраля 1954 года Перец попросил у генерала Цвикера, командующего базой Форт Килмер, увольнение и немедленно получил его.

В тот день Маккарти защищал в сенате бюджет своего комитета. Он упомянул и о новом деле ― заявил, что будет добиваться расследования и наказания лиц, ответственных за повышение Переца в звании и за его почётное увольнение. "Это единственное, что может показать нашим офицерам, что двадцать лет измены закончились и настали новые времена", добавил он.

18 февраля 1954 года в комитете Маккарти продолжились слушания по делу Переца. Полицейский офицер, внедрённый в компартию, показал под присягой, что Перец и его жена ― коммунисты. Затем был вызван сам Перец. До начала дачи показаний он сделал следующее заявление: "меня вызвали в этот комитет, чтобы задать некоторые вопросы о моих политических убеждениях в прошлом и настоящем. Чтобы мою позицию не поняли неправильно, я заявляю, что отказываюсь отвечать на такие вопросы, по праву, предоставленному мне пятой поправкой к Конституции-"

Тут Маккарти прервал Переца. "Вас вызвали не для того, чтобы спрашивать о Ваших политических убеждениях", сказал он. Вы здесь, чтобы рассказать о той роли, которую Вы играли, когда, будучи офицером армии США, принимали участие в заговоре, направленном на свержение силой конституционного правления. Вот зачем Вас вызвали. Вас не собираются спрашивать о Ваших политических убеждениях".

Однако многого от Переца добиться не удалось ― на задаваемые ему вопросы следовала ссылка на 5 поправку.

В тот же день перед комитетом Маккарти давал показания генерал Ральф Цвикер, командующий Форт Килмер. Маккарти хотел узнать: почему Перец был повышен в звании, несмотря на ложные показания, которые он дал, и как получилось, что ему была предоставлена почётная отставка. Своими вопросами он методично загонял генерала Цвикера в угол. "Знал ли генерал, перед изданием приказа о почётном увольнении Переца, что тот отказался отвечать на вопросы комитета, сославшись на 5 поправку к Конституции, и что имелись показания свидетелей, что Перец ― коммунист?" После попытки уклониться от ответа, Цвикер признал, что он "читал об этом в газетах". "Предотвратил ли бы генерал почётное увольнение своего подчинённого, если бы узнал, что тот ограбил банк или украл автомобиль?". "Да", согласился Цвикер. "А если бы он украл 50 долларов?" "Да", ответил Цвикер. "Неужели участие в коммунистическом заговоре менее важно, чем кража 50 долларов? Не смешно ли, что человеку, укравшему 50 долларов, Вы отказались бы дать почётное увольнение, а человеку, изменившему государству, принимающему участие в заговоре против страны, которую Вы поклялись защищать ― нет?" Припёртый к стене генерал не нашёл в этом ничего смешного. Маккарти безжалостно продолжал: "Как Вы считаете, генерал, следует ли того, кто с почётом уволил человека, под присягой названного членом коммунистического заговора, самого уволить с военной службы?" "Нет, я так не считаю", процедил генерал и пробормотал про себя: "сукин сын".

"Тогда", заключил Маккарти, "вас следует снять с командования. Любой человек, который имеет честь быть генералом нашей армии и который говорит: "я защищаю другого генерала, покровительствующего коммунистам", недостоин носить свою форму.

Во вторник мы продолжим наши слушания и американский народ увидит, какого рода офицеры служат в наших войсках".

Проблема заключалась в том, что Цвикер, очевидно, не по своей инициативе решил вопрос с Перецем так, как он его решил, а по совету кого-то "сверху". Маккарти хотел узнать имя этого советника. Но Цвикер не хотел сообщать ему это имя ― в первую очередь из соображений лояльности к начальству.

Тем не менее, Маккарти решил довести дело до конца. Выступая в отеле "Коммодор" в Нью-Йорке, он заявил, что намерен выявить тех, кто отвечает за укрывательство коммунистических агентов в армии. "Мы не знаем, кто отдал приказ", сказал Маккарти. "Мы знаем, что приказ формально был подписан генерал-адъютантом, но мы ищем тайного хозяина, который в действительности отдал приказ. Нам надо узнать, во-первых, кто отдал приказ о повышении Переца, зная, что тот коммунист, во-вторых, кто изменил его место службы, в-третьих, кто отдал приказ о его почётном увольнении. Цвикер, как он показал на слушаниях, не сам отдал приказ, а по указанию другого генерала. Но назвать имя этого генерала он отказался".

Маккарти неоднократно запрашивал военного министра Стивенса: кто отдал приказ о повышении Переца и кто приказал дать ему почётную отставку? Но тот отказывался отвечать.

Почти весь февраль в американских СМИ дебатировался вопрос Маккарти: "Кто повысил Переца и кто дал ему почётную отставку?"

3 марта 1954 года вмешался президент Эйзенхауэр. Он признал, что "в деле Переца армией допущена серьёзная ошибка".

Это не удовлетворило Маккарти. Но получить имена ему не удавалось. Стивенс ограничивался сообщениями, что "проверка показывает отсутствие подрывной деятельности".

11 мая министр обороны Вильсон позвонил президенту и сообщил, что комитет Маккарти требует назвать имена должностных лиц, которые в какой-либо форме причастны к делу Переца. Эйзенхауэр приказал не давать такой информации. В письме к Вильсону он указал, что "раскрытие содержания любого разговора, письма, документа или рекомендации сотрудников исполнительного аппарата противоречит общественным интересам, и он возражает против этого".

Сила Маккарти держалась на добровольных информаторах из числа средних и низших чинов исполнительного аппарата. Поэтому на приказ "не давать информации комитету Маккарти" он отреагировал сразу же. Он заявил, что "если бы сотрудники госдепартамента не постучались в двери Карла Мундта, Элджер Хисс был бы сейчас помощником госсекретаря, а не федеральным заключённым". Маккарти обратился с призывом к правительственным служащим игнорировать указание Эйзенхауэра. Он сказал: "Я буду продолжать собирать информацию. Это мой путь и ничто на земле этого не изменит. Я хочу поблагодарить всех, кто сообщал мне информацию, даже если какой-либо мелкий бюрократ в Вашингтоне проставил на ней штамп "секретно", чтобы защитить себя… До сих пор никто не был вызван перед большим жюри по обвинению в передаче мне информации… Я хочу сказать двум миллионам федеральных служащих, что их обязанностью является сообщать о случаях взяточничества, воровства, коррупции, шпионажа, и что лояльность к начальству не может быть выше лояльности своей стране".

Получить имена главных лиц, связанных с "делом Переца" ему, однако, так и не удалось.

В своём расследовании "дела Переца" Маккарти коснулся, сам того не подозревая, весьма чувствительной области. Более важной, чем "новейшие радарные установки" и даже чем "атомные секреты". Нужный врач на нужном месте может сделать очень много ― начиная от предоставления лицам, связанным с ним какими-либо интересами, информации о здоровье своих пациентов, до влияния, в ту или иную сторону, на это здоровье. Такой врач, без преувеличения, может изменить ход истории. Например, если бы в августе 1948 года велось правильное лечение А. А. Жданова, ближайшего соратника Сталина, то в высших эшелонах партийно-политического управления СССР конца 1940 ― начала 1950-х гг. сложился бы совсем иной расклад сил; в частности, не возникло бы "ленинградское дело", повлекшее за собой, после ухода Сталина из жизни, захват власти группировкой Берии-Маленкова-Хрущёва и всё последующее.

Заинтересованные лица, по понятным причинам, всегда крайне нервно реагировали на расследования или хотя бы только публичное освещение подобных инцидентов. Так, после сообщения врача кремлёвской поликлиники Л. Тимашук о неправильном лечении А. А. Жданова, её стали травить как "скандалистку". Мало того, хотя позже сами же лечащие врачи Жданова признались (под давлением фактов) во "врачебной ошибке", заинтересованные лица припомнили Тимашук раскрытие этой "врачебной ошибки" и, сразу после смерти Сталина, в апреле 1953 года она была лишена ордена Ленина, которым её наградили три месяца назад, в январе 1953 года. Тогда же, очень оперативно, было прекращено "дело врачей" и сама эта проблема, о которой большинство русских узнало лишь в последний период жизни Сталина, надолго исчезла из открытой печати.

Таким образом, показ общественности действий нужных людей и раскрытие связей между ними именно в медицине представлялись для заинтересованных лиц крайне нежелательными.

Дело Переца переполнило чашу терпения американских либералов. Агнес Мейер, выступая в Огайо на собрании местного отделения союза университетских профессоров, заявила, что Маккарти ― это "фашист № 1".

 

Друзья и враги сенатора Маккарти

Джозеф Маккарти по происхождению и взятой на себя социальной роли представлял базовые ценности традиционного, и притом христианского общества. Согласно этим ценностям, от членов общества требовалось "трудиться в поте лица своего"; приносить пользу другим; получать вознаграждение, соответственное созданным полезным товарам. Основными ячейками такого общества являлись крестьянские хозяйства, производящие продовольственные продукты, а также небольшие предприятия, оказывающие услуги населению. В своей борьбе против подрывных ― подрывающих базовые ценности традиционного общества ― движений и идеологий Маккарти пользовался устойчивой поддержкой именно этих социальных структур.

Из двух главных политических партий США интересы фермерства/крестьянства и среднего бизнеса в большей степени представляли республиканцы, особенно из северо-западных сельскохозяйственных штатов. Поэтому в Конгрессе деятельность Маккарти поддерживали, в основном, республиканцы. С самого начала его союзниками были республиканские сенаторы Уильям Дженнер из Индианы, Кеннет Уэрри из Небраски, Борк Хикенлупер, Карл Мундт из Южной Дакоты, Герман Уолкер из Айдахо, Уильям Ноулэнд из Калифорнии, Стайлс Бриджес из Нью-Гемпшира, Роберт Тафт из Огайо и другие. Дженнер высказывался по поводу действий подрывных групп и предательской политики верхушки демократов нередко ещё более резко, чем Маккарти. Мундт, до избрания в сенат в 1950 году, был заместителем председателя Комитета по расследованию антиамериканской деятельности. Союзником Маккарти был сенатор от Калифорнии, с 1952 года вице-президент США Ричард Никсон.

Деятельность сенатора от Висконсина поддерживал и ряд демократов, особенно представлявших штаты юга. А Патрик Энтони Маккарэн из Невады вообще стал ближайшим соратником Маккарти.

Маккарти пользовался единодушной поддержкой многочисленных патриотических общественных организаций США: Американского легиона, Дочерей американской революции, Американского действия и других.

Однажды Морис Тобин, министр труда в правительстве Трумэна, выступая на собрании ветеранов иностранных войн, упомянул "лиц, которые занимаются клеветой под прикрытием иммунитета Сената". Едва он закончил, как Джеймс Дэвис, командир Пенсильванского отделения ветеранов, схватил микрофон и выразил протест против "лживых инсинуаций в адрес нашего товарища". "Я настаиваю, чтобы мы пригласили камрада Маккарти и получили возможность выслушать и другую сторону", ― сказал он. Маккарти было направлено приглашение и тот немедленно прибыл. Его часовая речь то и дело прерывалась аплодисментами.

Разумеется, Маккарти был героем ветеранов морской пехоты.

Среди религиозных групп сильную поддержку Маккарти оказывали католики. Католичество вообще во всём мире наиболее активно сопротивлялось различным подрывным идеологиям и движениям.

Джозеф Маккарти естественным образом пользовался большой популярностью у ирландцев. Тем более, что американцы ирландского происхождения были одной из самых лояльных к базовым ценностям традиционного американского общества этнических групп. Том Мэрфи, прокурор на обоих процессах Хисса, по происхождению ирландец, в день святого Патрика заметил: "не могу припомнить ни одного ирландца среди многих тысяч лиц, вызывавшихся в Комитет по расследованию антиамериканской деятельности".

Близкие отношения сложились у Маккарти с кланом Кеннеди, также ирландцами и католиками. Джозеф Кеннеди (старший) делал взносы в избирательную кампанию Маккарти. Роберт Кеннеди состоял в штате следователей его комитета. Вначале он был в подчинении у Р. Кона, но их отношения не сложились и он ушёл в отставку. Позже он стал советником демократического меньшинства комитета. Маккарти был крёстным отцом Катлин, дочери Роберта Кеннеди.

В средствах массовой информации Маккарти безусловно поддерживали газеты полковника Маккормика, Хёрста; патриотически настроенные обозреватели и комментаторы: Фултон Льюис, Уильям Бакли и другие. Активным сторонником сенатора от Висконсина был Джеральд Смит, издатель журнала "Крест и флаг", ранее помощник Хью Лонга; он называл Маккарти "бесстрашным государственным деятелем"; организовал кампанию в его защиту осенью 1954 года.

Подрывная деятельность. Наряду с производительной частью общества в Америке, как и в других странах, существовали группы (точнее, организованные преступные группировки), специализировавшиеся на разнообразных видах паразитирования ― от простейшего воровства до сложных финансовых спекуляций. Сюда же включались и группы, предлагавшие-навязывавшие ненужные нормальным людям услуги, типа дегенеративного искусства. Шкалы ценностей паразитических ОПГ и традиционных производительных обществ сильно различались. Если, например, для первых спекуляции являлись удачными коммерческими сделками, то для вторых это были мошенничества. Если для первых лица, составившие себе крупные состояния путём неэквивалентного обмена, были одарёнными финансистами, то, с точки зрения вторых, это были воры, жулики и проходимцы.

В процессе своего развития и взаимодействия с производительной частью социума организованные преступные группировки усложнялись, а также стремились преобразовывать общество ― его политические структуры, экономические отношения, этику и мораль ― таким образом, чтобы обеспечить себе наилучшие условия для паразитирования. Они называли это социальным прогрессом. В него входило и распространение дегенеративного искусства, поскольку оно, помимо принесения высокой прибыли от продажи дешевых фальсификатов, разрушало мораль традиционного общества. Такой социальный прогресс нередко являлся для членов этих групп аналогом религиозного культа и многие из них видели в содействии ему свою цель, даже миссию. С точки зрения же представителей традиционного общества это была подрывная деятельность.

В процессе усложнения-эволюции отдельные ОПГ вырабатывали также специальные идеологии, иногда даже религии, обосновывавшие, или оправдывавшие (поскольку, всё-таки, их деятельность противоречила исходным нормальным стремлениям людей) свой образ жизни, паразитирование. Пример такой идеологии доставляют бытующие среди профессиональных уголовников представления, что "люди" ― это только члены их банды, воры, а остальные ― это лохи, фраера и т. д. Соответственно, в их среде существует два резко разделённых вида морали ― одна для отношений "людей", т. е. воров, между собой, другая ― для их отношений с остальным миром. В подобных идеологиях обычные слова нередко приобретали искажённый смысл ― что, по сути, представляет собой семантическую подрывную деятельность.

Идеологии разных ОПГ, будучи нацеленными на разрушение базовых ценностей традиционных производительных обществ, положительно взаимодействуют между собой; являются социально близкими. Либерально-космополитическое мировоззрение, отрицающее, либо минимизирующее значение всех внеэкономических связей между людьми ― родственных, национальных, религиозных, … ― и, таким образом, атомизирующее общество, ослабляющее его способности к объединению для борьбы против паразитических ОПГ ― является попутчиком (fellowtraveler) всех подрывных идеологий.

Выступления сенатора Маккарти, хотя и направленные, в основном, против агентов международного коммунизма, задевали интересы и других подрывных групп, имевших общие цели, а нередко и общие личные связи с ними.

Из двух главных политических партий США к концу 1940-началу 1950-х гг. интересы крупных организованных преступных группировок, в частности и в особенности международных финансовых кругов, в большей степени представляли демократы, главным образом из восточных штатов, Новой Англии. Соответственно, против Маккарти выступала, в основном, верхушка демократов в Конгрессе и, до 1953 года, администрация Трумэна. С самого начала его противниками стали сенаторы Герберт Леман из Нью-Йорка, Уильям Бентон из Коннектикута, Миллард Тайдинг из Мэриленда, Скотт Люкас из Иллинойса и другие.

Против сенатора от Висконсина выступала либерально-космополитическая группировка и СМИ, находившиеся под её влиянием. Постоянно нападали на Маккарти газеты "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост". Агнес Мейер, жена издателя "Вашингтон пост" Юджина Мейера, лично ненавидела Маккарти. При этом, что любопытно, "Нью-Йорк таймс" и "Вашингтон пост" критиковали Маккарти в тех же выражениях, что и "Дейли уоркер" ― хотя две первых выражали мнение финансовой олигархии, а последняя ― компартии США и Коминтерна. Маккарти даже как-то назвал "Вашингтон пост" "вашингтонским изданием "Дейли уоркер"". Против Маккарти выступали Э. Рузвельт, обозреватели Э. Мурроу, У. Липпман и другие либералы.

Маккартизм подвергался единодушной критике со стороны общественных слоёв, экономически или идеологически связанных с либерально-космополитической группировкой, в первую очередь ― "творческой интеллигенции" (alias создателей дегенеративного искусства) и недалеко от неё ушедшей "научной общественности" Такие группы критиковали Маккарти как "реакционного политического деятеля", "препятствующего прогрессу".

Прогресс и реакция . Употребляя термины "прогресс" или "реакция", следует помнить, что прогрессируют нередко всевозможные злокачественные образования, у людей или в социуме; а реакция часто является реакцией на таковые. Например, борьба здоровой части общества против паразитирующих на нём религиозно-фашистских банд является именно реакцией.

Кроме того, понятие прогресс для паразитических групп/ их клиентов и для производительных обществ ― вещи весьма различные. Например, для первых нынешнее массовое производство в России колбас из гормонального мяса с добавками из трангсгенной сои является несомненным прогрессом; они с гордостью демонстрируют это своё достижение, называя его противников реакционерами, мракобесами, фашистами, антисемитами и т. д. Для вторых это ― деградация.

Выступления Маккарти вызывали тем большее негодование его оппонентов, что применявшийся им метод, "называние имён", наносил им серьёзный ущерб.

Демократы и либералы в США реагировали на называние Маккарти конкретных имён лиц, занимающихся подрывной деятельностью в стране так же истерически нервно, как их коллеги в СССР ― на раскрытие псевдонимов, называние истинных фамилий и национальности представителей "ленинской гвардии". Одно дело было обвинять в создании ГУЛАГа, Голодоморе, раскулачивании, расказачивании и т. д. неких абстрактных "большевиков" и несколько иное ― называть поименно: кто руководил ГУЛАГом; кто применял отравляющие газы против восставших крестьян и т. д. Хотя этих лиц, в большинстве, ликвидировали как врагов народа в 37 году, но у них были родственники, продвинутые ими на важные посты, у их детей оставалось награбленное имущество ― квартиры расстрелянных, куда они вселились, дачи, драгоценности, да хотя бы и высшее образование, которое они получили вместо детей выселенных и лишённых прав. Поэтому "называние имён" ― раскрытие псевдонимов "ленинской гвардии старых большевиков"-вызывало у прогрессивной демократической общественности России настоящую истерику.

Аналогично в Америке прогрессивная общественность слабо реагировала на критику подрывной деятельности вообще; её можно было списать на "расхождение в идеологических вопросах". Но конкретное "называние имён" влекло за собой и внимание к конкретным людям, предпочитавшим делать свои дела в темноте. Связи от этих конкретных людей вели к другим людям, иногда на самый верх. Так, например, "название имени" Элджера Хисса и затем его разоблачение затронуло целую группу высокопоставленных ― продвинутых командой Ф. Рузвельта на самый верх американского истэблишмента ― чиновников: госсекретаря Ачесона, свидетеля репутации Хисса; члена Верховного суда Франкфуртера, покровительствовавшего Хиссу на раннем этапе его карьеры и, несомненно, оказавшего влияние на формирование его убеждений, и других.

Таким образом, "называние конкретных имён" влекло разоблачение ― показ связей и сущности гораздо более широкого круга лиц. Вот почему называние сенатором Маккарти имён лиц, занимавшихся подрывной деятельностью, вызывало в либерально-космополитических кругах США столь истерическую реакцию ― вполне аналогичную истерической реакции их коллег в СССР на называние настоящих имён, скрытых за псевдонимами "ленинской гвардии старых большевиков".

Называние сенатором Маккарти конкретных имён лиц или организаций влияло также на их спонсоров. Например, после расследования, предпринятого в результате обвинений Маккарти, Института тихоокеанских отношений, эта организация стала испытывать недостаток финансовых средств; в 1955 г. потеряла налоговые льготы; в 1960 г. закрылась. Дрю Пирсон, в результате выступлений против него Маккарти, также лишился спонсоров и части аудитории.

Противники у Маккарти имелись и среди лидеров республиканцев, особенно таких, как губернатор Нью-Йорка Т. Дьюи и ему подобных, которые мало чем отличались от своих "оппонентов" из партии демократов ― разница была только в том, что, как говорил Хью Лонг, "одни (демократы) обслуживали Бернарда Баруха, а другие (республиканцы) ― Юджина Мейера".

С приходом в республиканскую партию Эйзенхауэра, "политического генерала" Рузвельта, и избранием его президентом США влияние либерально-космополитической группировки на верхушку республиканцев заметно возросло.

Эйзенхауэр отрицательно относился к кампании по разоблачению подрывной деятельности в стране, предпринятой сенатором Маккарти, и к нему лично. Ещё когда он был президентом прогрессивного Колумбийского университета (1948 ― декабрь 1950 гг.), Эйзенхауэр неоднократно выступал против "публичного называния имён". Став президентом США, Эйзенхауэр отзывался о Маккарти о его единомышленниках так: "в республиканской партии есть некая реакционная группа, которая ненавидит и презирает всё то, за что стою я". Повторяя ярлыки либеральной прессы, он называл его "сжигателем книг", "демагогом, жаждущим личной власти" и так далее. Его брат не стеснялся сравнивать Маккарти с Гитлером. Эйзенхауэр особенно возмущался тем, что СМИ, в том числе либеральные, в погоне за сенсациями, в сущности, создали Маккарти популярность, помещая сообщения о его обвинениях на первых страницах своих газет.

Эдлай Стивенсон, демократический кандидат на пост президента США в 1952 году, говорил: "Республиканская партия состоит из двух частей: одна ― Эйзенхауэра, другая ― Маккарти". Впрочем, более или менее равное соотношение "за" и "против" Маккарти было только в верхушке республиканцев. Среди американского народа, независимо от партийной принадлежности, сенатор от Висконсина пользовался массовой поддержкой.

После выступления Маккарти в феврале 1950 года и его конфликта с комитетом Тайдинга, когда он получил общенациональную известность, в офис сенатора потоком пошли одобрявшие его деятельность письма. С 1950 года он получал порядка 1 тыс. писем в день. Иногда в них был вложен чек на небольшую сумму ― один или несколько долларов.

Патриоты в федеральных структурах ― госдепартаменте, министерстве юстиции, ФБР, армии ― а также журналисты, репортёры и т. д. направляли в комитет Маккарти оказавшуюся в их распоряжении информацию о подрывной деятельности лиц и организаций.

Пик популярности Маккарти пришёлся на январь 1954 года ― по опросу Гэллапа в это время его поддерживали, несмотря на яростную "борьбу против маккартизма" либерально-космополитических СМИ, 50 % американцев против 29 %. Это была как бы оценка годичной работы его комитета.

Отношение народа к Маккарти выразилось и в соответствующем изменении популярности изданий, писавших про сенатора от Висконсина. Так, тираж либерального журнала Nation упал в 1950-57 гг. с 38 тыс. до 22 тыс. экземпляров; тираж такого же New Republic упал с 52 тыс. до 24 тыс. Зато тираж US News and World report, поддерживавшего сенатора, вырос за эти годы в 2, 5 раза ― с 373 до 820 тыс. экземпляров.

Реальное отношение широких масс американского народа к сенатору от Висконсина проявилось во время кампании против него в сентябре ― ноябре 1954 года, когда письма "за" и "против" Маккарти приходили в Конгресс в соотношении 35 к 1, а за месяц в поддержку Маккарти было собрано более двух миллионов подписей.

 

Цензура

Деятельность Маккарти с самого начала стала предметом ожесточённых нападок его противников в Конгрессе, администрации демократов и либерально-космополитических СМИ. Его упрекали в том, что публичным "называнием имён" он, "основываясь на непроверенных данных и недостоверных слухах", разрушает репутации и служебные карьеры лояльных американцев. Эти обвинения повторялись регулярно, начиная со времени работы комитета Тайдинга. Однако, поскольку заявления Маккарти постепенно подтверждались ― как общие ― об инфильтрации агентов Коминтерна в федеральные службы ― так и конкретные, в отношении сомнительной лояльности (loyaltyrisk) названных им лиц (например, Латтимора) ― критики Маккарти получали всё меньше доверия у американцев.

Тогда противники сенатора предприняли попытки скомпрометировать его. Уже после произнесённой им 20 февраля 1950 года речи в сенате, демократы Люкас, Тайдинг и Бентон обвинили Маккарти в "лжесвидетельстве" ― в одном месте (в Вилинге) он, якобы, говорил про "205 коммунистов", в другом ― про "57". Предъявлялись и другие обвинения, в том числе одно из обязательных при нападках на неугодного политического деятеля ― "неуплата налогов".

Комитет Джиллета-Хеннингса. 6 августа 1951 года, вскоре после выступления Маккарти против министра обороны США Дж. Маршалла, сенатор-демократ от Коннектикута Бентон, и раньше резко нападавший на Маккарти, обвинил его в клевете, лжи, коррупции, применении недопустимых методов в предвыборной кампании против Тайдинга и прочем подобном. Он внёс резолюцию, предлагавшую Маккарти либо добровольно покинуть сенат, либо подвергнуться расследованию этих обвинений. Сенатор-демократ от Нью-Йорка Леман поблагодарил Бентона, а Маккарти заявил, что все латтиморы, хиссы и ремингтоны, ещё находящиеся в правительстве, одобрят эту резолюцию. Он добавил, что обвинения Бентона можно ежедневно прочитать в "Дейли уоркер", сам же Бентон вскоре убедится, что жители Коннектикута желают видеть мошенников и международных коммунистов в правительстве не в большей степени, чем жители Мэриленда. (И, действительно, сенатор от Коннектикута через год проиграл перевыборы в своём штате, точно так же как год назад избиратели забаллотировали сенатора от Мэриленда ― Тайдинга).

Резолюция Бентона была направлена в сенатский комитет по выборам и привилегиям. Для проверки его обвинений был образован подкомитет из трёх человек, который возглавил сенатор-демократ от Айовы Гай Джиллет.

Комитет Джиллета пригласил Маккарти выступить перед ним с ответом на обвинения Бентона. Тот отказался, заявив, что он не только отвечать, но и читать клеветнические инсинуации Бентона не будет. Впрочем, письменные ответы на заданные ему комитетом вопросы Маккарти прислал.

Для выяснения, что именно сказал Маккарти в Вилинге, туда был направлен следователь комитета Дэниэл Бакли. Он опросил многих свидетелей и все, кроме одного, подтвердили версию Маккарти. Бакли сделал доклад об этом в подкомитете. Однако вскоре он был отстранён от расследования, а потом и вовсе уволен.

Вопрос о налогах также разбирался в подкомитете Джиллета. Никаких нарушений налогового законодательства со стороны Маккарти обнаружено не было, хотя, как заметил сам сенатор, "при проверке его доходов считали каждый доллар".

Через несколько месяцев Маккарти в письме Джиллету обвинил того в расходовании денег налогоплательщиков на заказную политическую кампанию против него. Подкомитет, по словам Маккарти, "виновен в воровстве так же верно, как если бы он прямо залез в карман налогоплательщикам".

8 сентября 1952 года следователь подкомитета ушёл в отставку, заявив, что демократы-члены подкомитета стремятся оклеветать Маккарти. Тогда же из подкомитета в знак протеста вышел сенатор-республиканец Герман Уолкер.

После выборов 1952 года и победы на них республиканской партии подкомитет был реорганизован. Его председателем стал сенатор Томас Хеннингс. 21 ноября 1952 года он, не посылая повестки, предложил Маккарти прибыть в подкомитет и дать ответы на имеющиеся к нему вопросы. Появиться Маккарти вновь отказался ― ссылаясь на отсутствие повестки. Однако письменные ответы на вопросы он прислал.

2 января 1953 года подкомитет Хеннингса-Джиллета представил отчёт о проделанной работе. Каких-либо выводов по отношению к Маккарти в отчёте не делалось. Поскольку председателем комитета по выборам и привилегиям стал ближайший союзник Маккарти Дженнер, было ясно, что обвинения Бентона (уже покинувшего сенат в результате поражения на выборах 1952 г.) тем более канут в небытие. А в сентябре 1953 года и генеральный прокурор Броунелл, после изучения отчёта подкомитета, заявил, что он не содержит никаких данных о нарушении закона со стороны Маккарти.

Слушания "армия ― Маккарти". Весной 1954 года армейские юристы обвинили советника комитета Кона и самого Маккарти в попытках оказать давление на должностных лиц министерства обороны с целью получения привилегий.

Р. Кон, заняв место главного следователя в комитете Маккарти, пригласил туда своего друга, также еврея Д. Шайна, сына богатого предпринимателя. Шайн в деньгах не нуждался, но участие в работе комитета Маккарти давало ему определённый юридический опыт и влияние. Он работал помощником Кона бесплатно. В июле 1953 года Шайн получил повестку и 3 ноября был призван в армию. Он попытался, с помощью Кона, получить льготы по службе. Кон заявил Маккарти, что Шайн ему нужен как помощник, и, если сенатор не окажет ему содействия, он уйдет в отставку. Сам Кон несколько раз звонил армейскому юристу Адамсу и другим представителям министерства обороны, требуя, чтобы Шайна направили служить в Нью-Йорк и дали ему привилегии, угрожая в противном случае начать расследование дел в армии. Военный министр Стивенс заявил, что с июля 1953 г. до марта 1954 г. от комитета Маккарти было 62 телефонных звонка и 14 встреч между аппаратом сенатора и представителями армии. "За всю мою службу в Пентагоне я не помню другого такого примера беспрестанных усилий получить специальные привилегии для призывника", ― сказал он. В конечном счёте, Кону было сказано, что "Шайн ничем не отличается от 300 тысяч других новобранцев, призванных в этом году". Действия Кона нанесли существенный ущерб репутации комитета.

В марте 1954 года юрист армии Дж. Адамс направил жалобу в сенат. Р. Кон обвинялся в использовании своего служебного положения и оказании давления на должностных лиц с целью получения привилегий для Д. Шайна.

Обвинение было предложено рассмотреть комитету по правительственным операциям под председательством К. Мундта. Республиканцы и демократы потребовали отставки Кона, если обвинение подтвердится. Сам Маккарти заявил, что это дело начато представителями армии "в отместку" за его расследование положения дел на базе Форт Монмут и за вызов на слушания генерала Цвикера.

Слушания, получившие названия "армия против Маккарти", проходили с 22 апреля по 16 июня 1954 года. Они транслировались по телевидению и привлекли большое внимание зрителей.

По заключению комитета, Маккарти не был виновен в "неподобающем поведении", но его помощник Кон "применял незаконные методы". 19 июля 1954 года Кон ушёл в отставку.

Вместе с тем, комитет, в своём заключении отметил, что военный министр Стивенс, вместе с юристом армии Адамсом, предпринимали усилия, чтобы помешать вызову свидетелей в комитет.

Слушания по делу "армия ― Маккарти" нанесли ущерб авторитету комитета по правительственным операциям. Этому способствовало их тенденциозное освещение либеральными радио и телекомментаторами. По опросам Гэллапа, популярность Маккарти падала в эти месяцы, пока не достигла своей низшей точки в августе 1954 года: 36 % "за", 51 % "против". Далее она снова начала повышаться.

Сам Маккарти отмечал искусственную раздутость этого дела, которое, по его словам, "не стоило выеденного яйца". Его союзник Патрик Маккарэн заявил в сенате: "Эти слушания ни на йоту не меняют факта, что в мире есть заговор, что это заговор направлен против нашего конституционного строя, что этот заговор действует сегодня в нашей стране, что одна из важнейших вещей, которых этот заговор боится ― это его выявление, и что главнейшая часть выявления коммунистического заговора за последние годы была проделана комитетами Конгресса. Суть дела заключается в том, преуспеют ли коммунисты, с помощью своих фронтов, попутчиков и невежественных глупцов, в стремлении заставить замолчать комитеты Конгресса, начавших срывать маски с действующих в нашей стране агентов мирового коммунистического заговора".

Цензура. По-видимому, в определённый момент верхушка либералов и демократов пришла к выводу, что деятельность Маккарти на посту председателя комитета по правительственным операциям наносит им неприемлемый ущерб и решила предпринять все возможные меры, чтобы добиться его дискредитации. Слушания "армия против Маккарти" были некоторой "артподготовкой" для этого.

14 июля 1954 года сенатор Фландерс из Вермонта внёс резолюцию № 310, осуждающую, от имени сената, поведение Маккарти. Предлогом на этот раз был избран отказ Маккарти появиться лично перед расследовавшим его дело комитетом Джиллета-Хеннингса.

К Фландерсу немедленно присоединились сенаторы-демократы Фулбрайт, Морзе и другие. Они добавили ещё ряд обвинений (общим числом 46) против Маккарти, в том числе "открытые призывы и подстрекательство федеральных служащих к нарушению закона и лояльности в отношении своего руководства, нарушение принципа разделения властей" (имелся в виду призыв Маккарти к федеральным служащим "сообщать <в Конгресс> о случаях взяточничества, воровства, коррупции, шпионажа", сделанный им в ответ на указание президента Эйзенхауэра "не давать информации комитету Маккарти").

Резолюция Фландерса была направлена в комитет по выборам и привилегиям, не так давно уже разбиравший резолюцию, внесённую Бентоном. Затем для её рассмотрения был создан специальный сенатский комитет.

Комитет для рассмотрения обвинений против сенатора Маккарти был создан формально объективно. В него вошли трое республиканцев и трое демократов, притом таких, которые не являлись в прошлом ни активными противниками, ни друзьями сенатора от Висконсина. Они были назначены вице-президентом (Никсоном) по рекомендации лидеров республиканского большинства и демократического меньшинства сената ― Уильяма Ноуленда и Линдона Джонсона. Это были: А. Уоткинс (Р, Юта), Ф. Кейс (Р, Южная Дакота), Ф. Карлсон (Р, Канзас), Э. Джонсон (Д, Колородо), Дж. Стенниус (Д, Миссисипи), С. Эрвин (Д, Северная Каролина). Председателем комитета был назначен Артур Уоткинс.

Вместе с тем, отсутствие в комитете сторонников Маккарти, которые могли бы защищать его точку зрения или, во всяком случае, приложить особое мнение к решению комитета, обеспечивало, при условии достаточно сильного давления со стороны партийного руководства, его осуждение под любым предлогом. Демократов-членов комитета не нужно было долго убеждать в необходимости такого решения ― как заметил сенатор-демократ Э. Джонсон из Колорадо "не было демократа, который бы не ненавидел Маккарти". Республиканцы-члены комитета, в свою очередь, находились под давлением лидера партии, президента Эйзенхауэра, который, на словах заявив "это ― дело сената", в действительности стремился дискредитировать Маккарти. По мнению ряда обозревателей, председатель комитета Уоткинс заключил политическую сделку с Эйзенхауэром ― осуждение Маккарти в обмен на поддержку президентом проекта создания водохранилища на реке Колорадо.

Слушания по "делу Маккарти" начались в комитете Уоткниса сразу после сенатских каникул, 31 августа 1954 года. Постепенно одно за другим обвинения, выдвинутые против него (общим числом сорок шесть), отпадали. В конце концов, их осталось два ― обвинение в игнорировании вызова от комитета Джиллета-Хеннингса и обвинение в оскорблении генерала Цвикера. Маккарти возражал против первого ― он не появлялся перед комитетом Джиллета-Хеннингса потому, что ему не была послана повестка, как полагается при вызове свидетеля. Но он дал ответы на вопросы в письменной форме. С этим трудно было спорить ― если комитет Джиллета-Хеннингса действительно хотел заслушать его ответы, он всегда мог послать повестку. Но комитету Уоткинса нужен был любой предлог, чтобы осудить Маккарти. И 27 сентября 1954 года единогласным решением всех шести членов специального комитета было рекомендовано сенату осудить поведение Маккарти по двум пунктам ― за неуважение к комитету Джиллета-Хеннингса и за оскорбление генерала Цвикера.

Второй пункт обвинения тоже через некоторое время отпал. Четырнадцать сенаторов-демократов известили Линдона Джонсона, продвигавшего резолюцию со стороны демократов, что они откажутся за неё голосовать, если в ней будет пункт насчёт оскорбления Цвикера, поскольку он является необоснованным. Из окончательной резолюции он был исключён.

Теперь решение по "делу Маккарти" должен был принять сенат.

За время слушаний в комитете Уоткинса в Конгресс шёл поток, даже шквал писем в поддержку Маккарти. Встречались и письма, осуждавшие его, но соотношение "за" и "против" Маккарти составляло 35 к 1. Сторонники сенатора от Висконсина проводили митинги и собирали подписи в его поддержку.

12 ноября 1954 года состоялся митинг в Вашингтоне, в котором приняли участие Маккарти, Карл Мундт, Бэртон Уилер, Гамильтон Фиш. Под аплодисменты присутствующих Маккарти заявил: "независимо от решения сената, моя борьба против тех, кто решил уничтожить наш народ, будет продолжаться".

14 ноября 1954 года началась общенациональная кампания по сбору подписей в поддержку Маккарти. Её возглавил отставной генерал Джордж Стратемейер, бывший командующий ВВС США в Корее.

29 ноября, накануне голосования в сенате по "делу Маккарти", в Madisonsquaregarden состоялся митинг в поддержку сенатора, в котором участвовало 22 тысячи человек.

1 декабря 1954 года в Вашингтон была доставлена на грузовике и выгружена перед Капитолием петиция с подписями более миллиона человек в поддержку Маккарти. Её принял Никсон, как вице-президент.

В тот же день, перед голосованием в сенате, Эверетт Дирксен и Барри Голдуотер несколько часов убеждали Маккарти согласиться со смягчённым вариантом сенатской резолюции, выражавшей неодобрение его поведению, но без формального осуждения, при условии, что он со своей стороны принесёт некоторое полуизвинение.

Джозеф Маккарти выслушал все их доводы и сказал: "нет". "Это было бы", сказал он, "предательством по отношению к тем, кто боролся на моей стороне, тех миллионов, что поверили мне".

2 декабря 1954 года 67 голосами против 22 сенат принял резолюцию, осуждающую поведение сенатора Маккарти по отношению к подкомитету по выборам и привилегиям, как "противоречащее традициям и этике сената".

За резолюцию голосовали все присутствовавшие демократы, в том числе даже представители южных штатов, которые ранее неоднократно солидаризировались с критикой со стороны Маккарти администрации Трумэна. Это означало, что лидеры демократической партии приняли достаточно серьёзные меры для убеждения своих коллег. Сенатора Маккарэна, единственного демократа, который не поддался бы никакому давлению в этом вопросе, уже не было в живых. Сенатор-демократ Джон Кеннеди, фактически обязанный своим местом Маккарти, на время голосования лёг в больницу. Позже он так и не сказал, каким образом он бы проголосовал в деле Маккарти.

Голоса сенаторов-республиканцев "за" и "против" Маккарти разделились ровно пополам: 22:22. Это, в принципе, отражало степень влияния в верхушке республиканской партии патриотической и либерально-космополитической компонент. "За" Маккарти голосовали его верные сторонники Стайлс Бриджс, Карл Мундт, Уильям Дженнер, Борк Хикенлупер, Уильям Лангер, Джордж Мэйлон и другие.

После принятия сенатом резолюции, осуждавшей Маккарти, отношение американского народа к сенатору от Висконсина практически не изменилось. Уже после голосования 2 декабря в его поддержку было собрано ещё больше миллиона подписей ― их общее число составило 2, 287, 443. Почта сенатора по-прежнему получала тысячи писем в неделю. Запомнили американцы и поведение А. Уоткинса ― в 1958 году он проиграл перевыборы в сенат.

Зато либералам и демократам осуждающая Маккарти резолюция сената дала предлог игнорировать его выступления, замалчивать в своей прессе, не приглашать на проводимые ими мероприятия и так далее. Однако, с другой стороны, следует заметить, что: 1) нормальным людям общение с либерально-космополитической группировкой нужно не в большей степени, чем фальсифицированная еда или дегенеративное искусство; 2) негативное отношение к какому-либо политику или общественному деятелю со стороны либерально-космополитической группировки является верным признаком того, что он принёс много пользы своему народу.

* * *

" Победы и поражения ― обычное дело для полководца "

Китайская пословица

В новом Конгрессе Маккарти покинул пост председателя комитета по правительственным операциям и его возможности продолжать свои расследования существенно уменьшились.

Ричард Никсон считал, что Маккарти выбрал уязвимую тактику: "…для борьбы против этого <коммунистического> заговора требуется не только почти бесконечная искусность, но также терпение, взвешенность суждений, хладнокровие, а также преданность идее, решимость и тяжёлый труд. Последними тремя качествами Маккарти обладал в избытке. Но в других отношениях ему многого недоставало. Важно помнить, что, воюя с коммунизмом в США, недостаточно быть правым в отношении фактов… те, кто противостоит вам, достаточно умны, чтобы не нападать на ваши аргументы прямо. Они, в таких случаях, критикуют не то, что вы делаете, а то, как вы это делаете…". Однако гораздо более важным недостатком позиции Маккарти была ограниченность его подхода к событиям мировой истории ― прежде всего, рассмотрение международного коммунизма в отрыве от глобалистских проектов международных финансовых кругов и от либерально-космополитической пропаганды ― что не позволяло определить наиболее правильное направление борьбы против врагов американского народа. Пример доставлял тот же Китай, где поражение националистов предопределила далеко не одна лишь деятельность международных коммунистов, на которой сосредоточился Маккарти. Ошибочной была акцентация сенатором внимания на противопоставлении капитализма и коммунизма, "двух дорог к одному обрыву" (И. Шафаревич). Во многом неправильно расценивал он и политику Сталина. Главные враги американского народа находились не в Кремле. И не сталинское руководство СССР, против которого так активно выступал Маккарти, несло основную ответственность за развитие событий в США, приведшее к положению, которое современный публицист Патрик Бьюкенен назвал "смертью Запада".

Вместе с тем, в лице сенатора Маккарти американский народ получил пример принципиального политика, не боящегося принимать "политически неблагоразумные" решения в интересах своей страны. В "народной мифологии" к его заслугам относили и разоблачение Хисса, и борьбу против распространения дегенеративного искусства, и многое другое, к чему сенатор от Висконсина не имел прямого отношения. Позже само его имя стало символом бескомпромиссного сопротивления патриотов Америки подрывной антигосударственной и антинациональной деятельности внешних и внутренних врагов страны.

 

Из высказываний Джозефа Маккарти

● Я слежу за тем, чтобы вещи назывались их собственными именами: яд ― ядом, измена ― изменой, правда ― правдой, ложь ― ложью.

● Перед встречей с Джимом Форрестолом я думал, что мы теряем свои позиции на международной арене из-за некомпетентности или глупости нашего руководства. Я сказал об этом Форрестолу. Я навсегда запомнил его ответ. Он сказал: "Маккарти, постоянство не может быть признаком глупости. Если бы они были просто глупцами, они бы хоть раз ошиблись в нашу пользу". Я часто вспоминал эту фразу.

● Как хорошо покинуть Вашингтон и снова оказаться в Америке!

● Всякий раз, когда вы пытаетесь изгнать международный коммунизм из колледжей и университетов, поднимается крик о "нарушении академической свободы". Однако следует помнить, что там, где власть захвачена международным коммунизмом, нет вообще никаких академических свобод.

● Я не могу согласиться с теми, кто считает, что можно изобличать лжеца, только если он не владеет газетой или журналом. Наоборот, я полагаю, что гораздо важнее выявить лжецов, мошенников, предателей, которые имеют возможность отравлять поток информации, текущий во множество американских домов.

● Я буду продолжать разоблачать каждый случай бесчестности или измены, который я сочту угрозой нашему народу. Богатство, с помощью которого некто может контролировать газеты, журналы или радио не даст ему иммунитета от разоблачения.

● Неопровержимым фактом является то, что слово демократ несёт на себе позорное пятно исторического предательства.

● (о любви демократов к клевете) Чем больше вы гоняете скунсов, которые крадут ваших цыплят, тем больше они издают вони.

● В прошлом году я проехал по всей стране, от Атлантического до Тихого океана. Американский народ отчаянно и с надеждой ищет лидера. Он не ищет тех, которые делают только то, что "политически разумно" или соизмеряют каждое свое действие с количеством поданных голосов.

На последней странице обложки фотография конгрессмена Мартина Дайэса (Техас), председателя Комитета по расследованию антиамериканской деятельности.