ПСЫ И ВОЛКИ
Локсли тихо выругался, Вилл Скарлет и Дик кинулись к оружию, Вилл Статли, разводивший костер, схватился за толстый сук.
А я только сжал кулаки, когда из зарослей лещины стали выскальзывать люди с натянутыми луками — один, второй, третий, четвертый... Последним показался высокий чернобородый тип, прижимающий к плечу ложе охотничьего арбалета.
Сандерс Харпер, главный лесник Папплвика.
Только Харпер мог перезарядить арбалет так быстро, только он один мог так метко выстрелить с расстояния в сто шагов — именно столько отделяло нашу мишень от кустов на краю поляны.
Значит, удача наконец-то решила отправиться на поиски других, более рассудительных любимцев.
Я так и знал! Я так и знал, что все закончится чем-нибудь в этом роде!
— Опусти лук, Локсли, — с поганой ухмылочкой бросил Харпер. — Ты мне нужен живым, я не хочу портить твою шкуру!
Краем глаза я видел, как его товарищи медленно движутся вокруг поляны, держа лесных стрелков под прицелом, как Кеннет Беспалый отчаянно пытается просунуть искалеченную руку в привязанную к стержню лука петлю, как отрезанные от своих луков Скарлет и Дик берутся за ножи, а сидящий на поваленном дереве Аллан-э-Дэйл заслоняется арфой, словно щитом. Застывший рядом с Алланом смертельно бледный Дикон Барсук молча шевелил губами, должно быть, творя молитву.
Сколько раз я говорил: нужно оставлять кого-нибудь на стреме!!! Так ведь нет, Локсли должен был разыгрывать из себя самого крутого волка в здешнем лесу! Дескать, у меня две мокрухи, три побега, я три года на зоне миской брился, собаки мой след не берут — боятся...
Я невольно попятился, пытаясь уйти с линии прицела Рябого Руперта, лучшего папплвикского лучника. Но наконечник стрелы изуродованного оспой лесника был словно намагничен — если представить, что магнитом было мое сердце.
Кажется, скоро все мои проблемы разрешатся сами собой...
Если бы только Руперт стоял чуть ближе!.. Если бы он только отвлекся на пару секунд!..
Но на это нечего было надеяться, и я продолжал с бессильной яростью смотреть, как шестеро лесников медленно берут нас в кольцо.
Думаю, только слухи о невероятной меткости вожака разбойников удерживали королевских псов от немедленных действий. Робин по-прежнему натягивал тетиву, и все знали, что, даже смертельно раненный, он успеет выстрелить и почти наверняка попадет. Поэтому лесные смотрители ступали очень осторожно, старательно избегая резких движений.
Харпер, наконец, поравнялся с Великим Дубом и снова ухмыльнулся. Ухмылка получилась не слишком убедительной — наверное, потому, что Робин Гуд продолжал целиться ему в лицо.
— Пришел позавтракать с нами, Харпер? — любезно осведомился Локсли.
Вот улыбка Робина вышла такой широкой и добродушной, что я невольно почувствовал гордость за этого мерзавца, чье безрассудство наверняка будет стоить нам головы.
— Позавтракать? — фыркнул Харпер. — Я не ем тварей, принадлежащих королю!
— Несколько дней назад на этой самой поляне ты болтал совсем по-другому! — прошипел Статли.
Главный лесник опять ухмыльнулся, блеснув зубами сквозь курчавую бороду.
— С тех пор цена за ваши шкуры здорово выросла, волчары! Шериф пообещал по тридцать шиллингов за каждого живого аутло и по двадцать за мертвого. А за йоркширца он сулит пятьдесят шиллингов, если мы притащим его живьем. Опусти лук, Локсли, или я всажу тебе болт в колено и отволоку в Ноттингем, привязав к конскому хвосту!
— Шевельни пальцем — и получишь стрелу между глаз, — все с той же обаятельной улыбкой откликнулся Робин.
Он продолжал удерживать тугую тетиву, и руки его не дрожали, зато приклад арбалета все сильнее вдавливался в плечо лесника, показывая, что тот начинает уставать — как от тяжести оружия, так и от затянувшихся переговоров.
— В последний раз предлагаю, Локсли,— прорычал Харпер. — Сдайся, и я...
Никто так и не узнал, чем собирался прельстить главный лесник вожака аутло, чтобы тот добровольно сунул шею в петлю. Может, щедрыми заупокойными службами?
В поднебесье вдруг раздался душераздирающий вопль, и на голову Сандерсу Харперу свалился брат Тук.
Главный лесник, его оружие, доблестный фриар — все смешалось в одну живописную кучу, и Рябой Руперт невольно направил туда свой лук и взгляд. Именно такого подарка судьбы я и ждал!
Рванувшись вперед, я ударил ногой с разворотом, послав Руперта в сторону Статли. То, что в полете лесник принял в бок стрелу, которую его товарищ выпустил в Вилла, было чистейшей случайностью, а вовсе не моим хладнокровным расчетом.
Свистнувшая сбоку стрела царапнула мое плечо, но мне было некогда выяснять, кто ее пустил. Откуда ни возьмись у меня в руках оказался лук Рябого Руперта, и я врезал длинным тисовым стержнем по голове лесника, который прицелился в борющихся на земле Харпера и монаха.
Кто там говорил, будто я никогда не научусь пользоваться луком? Правда, он удара лопнула тетива, зато лесник упал, не вскрикнув!
Все произошло буквально в течение пяти-шести секунд. Едва Тук прыгнул на Харпера, как на поляне словно закрутился стремительный ураган, и, когда я развернулся на крик слева, готовый бить или защищаться, оказалось, что бить больше некого, да и защищаться не от кого.
Два лесника лежали навзничь в разных концах поляны, у одного стрела с серым оперением торчала из груди, у другого — из левого глаза.
Вилл Статли наклонился над третьим лесником, который с хрипом скреб ногами траву, обеими руками сжимая древко торчащей из кадыка стрелы. Вилл резко рванул раненого за волосы, отклонив его голову влево, и полоснул ножом по горлу под щетинистым подбородком.
Я отвернулся, борясь с тошнотой.
— Bene venebatur![12] — прокомментировал брат Тук.
Фриар уже стоял на ногах, сжимая охотничий арбалет: тяжелый болт так и остался в желобе, но с дуги капала кровь, а вместо затылка у растянувшегося на животе Сандерса Харпера было кровавое месиво.
— Пощадите!.. Богородицей молю... смилуйтесь!..
Скарлет и Дик с треском выломились из кустов, волоча последнего оставшегося в живых папплвикского лесника. Белобрысый парнишка, чем-то напоминающий Мача из Руттерфорда, с прискуливанием взывал то к Пресвятой Деве, то к своим конвоирам. Парня швырнули на колени рядом с поваленным буком, на который успел уже снова усесться Аллан-э-Дэйл, озабоченно осматривающий арфу. По лицу менестреля текла кровь, но его явно больше волновала целость инструмента, чем целость его кожи. Убедившись, что арфа не пострадала, Аллан подкрутил колки и принялся аккомпанировать молящему нытью лесника:
— Харпер сказал — дескать, чего ждать, пока награда уйдет к другим... Он сказал — все равно ваши головы скоро будут торчать на палисаде Ноттингема... Это он так сказал! А я, напротив...
— А ты, напротив, явился сюда, чтобы тоже стать вольным стрелком, так?
Парень, похоже, совсем спятил от страха, если принял злобную издевку Вилла Статли за чистую монету.
— Да, так! — с готовностью воскликнул он. — Я всегда хотел!.. Я всегда мечтал стать вольным стрелком, я ж говорил вам... Помните?
Вот теперь я вспомнил, как зовут сопляка, — Алек. Правильно, во время братания «волков» и «псов» мальчишка надрался вусмерть и начал кричать, что желает остаться с нами, чтобы тоже каждый день охотиться на «черного зверя»!
Алек продолжал ныть, и Аллан, наконец, подстроился под тональность его причитаний. Некоторое время они выступали вместе, но скоро менестрель прижал ладонью стонущие струны, а Алек вытянул шею, словно аист при виде коршуна.
Робин Локсли закончил срывать с трупов колчаны и направился к центру поляны, проверяя на ходу лук, прежде принадлежавший одному из стражей леса. Он не смотрел на стоящего на коленях лесника, но Алек весь подался к вожаку аутло и взял тоном выше:
— Господин! Клянусь небесами... Клянусь всеми святыми... Я буду служить вам верой-правдой!.. Клянусь Иоанном, Петром и Павлом...
— Ты уже клялся этими тремя апостолами. — Локсли пробежал пальцами по вощеной тетиве, осматривая ее так же придирчиво, как Аллан — струны своей арфы. — Всего два дня назад, на этой самой поляне. Помнишь?
— Я... Да, я... — парень съежился, осев на пятки. — Так ведь я же...
Робин Гуд оттянул и снова отпустил тетиву, которая пропела громче басовой струны потрепанной арфы менестреля. Алек умолк и затрясся, и я вдруг понял, что с меня хватит.
— Робин! Пускай он...
Слово «убирается» застряло у меня в глотке.
Робина Локсли отделяло от папплвикского лесника всего три шага — и ясеневая стрела пробила грудь мальчишки почти навылет, на полфута выйдя у него из-под лопатки. Тело медленно осело на траву, опустившись на бок так неторопливо, как будто парень прилег отдохнуть. Аллан слегка отодвинулся, когда голова мертвеца уткнулась ему в ногу.
Недолгое молчание первым нарушил фриар Тук.
— Vae victis![13] — пробормотал он, поднимая перед собой окровавленный арбалет, словно крест, и возводя глаза к небу.
К сожалению, я не знал по-латыни ничего, кроме «пуэр, соцер, веспер, генер», — поэтому нашел спасение в шестиэтажной русской брани.