Сперва это сочли случайностью.

Когда грузовоз «Холкас», стартовав с главного и единственного космодрома планеты Сакраменто, через двадцать минут после старта не отозвался на контрольный вызов диспетчера… И не отозвался на повторный вызов… И его не смог засечь ни один пеленгатор — на планете решили, что «Холкасу» фатально не повезло. Катастрофы, в результате которых судно погибает мгновенно, случаются очень редко, но все же могут произойти. Сбой в защитной системе корабля, например, и одновременно — очень плотный метеоритный поток… В конце концов, околопланетное пространство никто еще толком не исследовал — до сих пор всех куда больше интересовала сама планета.

Но стартовавший вслед за «Холкасом» звездолет «Эра» постигла та же участь — он просто исчез, растворился в небытии… А вскоре случилось вообще немыслимое: автоматы двух орбитальных станций перестали отвечать на запросы, как будто эти станции прекратили существовать, разделив судьбу «Холкаса» и «Эры». Больше того — прервалась связь со всеми ближними и дальними космическими и планетарными базами системы, прервалась связь с подлетавшими к планете кораблями, прервалась вообще вся связь, кроме внутрипланетной! Сакраменто словно поместили в непроницаемую сферу, сквозь которую не мог прорваться ни один космический корабль и ни один сигнал.

Вот тут-то все население Сакраменто от начальника космодрома до последнего рабочего на приисках встало на уши (или на дыбы, в зависимости от темперамента и характера).

Население Сакраменто к тому времени составляло шесть тысяч семьсот восемьдесят пять человек, из них — ни единого постоянного колониста. И ни единого аборигена. На планете вообще не было аборигенов. Не было на ней и воздуха, и воды, и флоры с фауной, не было на ней и многого другого — зато имелась прорва скиолита, самого драгоценного кристалла в исследованной человечеством части Вселенной. Скиолит мог послужить почти неисчерпаемым источником энергии; эти кристаллы в зависимости от величины использовались в качестве источника питания как в сверхдорогих смиеловизорах и видеофонах, так и в двигателях звездолетов… Хотя иметь звездолет на скиолитовых двигателях могли позволить себе всего несколько сотен человек из шастающих по космосу миллионов. Скиолит встречался всего на трех планетах, и тамошние его запасы были скупее мужских слез главного героя крутого блокбастера.

Сакраменто оказалась четвертой по счету планетой, на которой был обнаружен скиолит. Причем в отличие от предыдущих трех планет на этой он имелся в таких количествах, что первые сообщения о находке показались всем шуткой, розыгрышем, дезинформацией. Какой там Клондайк! Какая пещера Али-Бабы! Какая Голконда! На крошечной планетке, вращавшейся вокруг захудалого желтого карлика, только для приличия получившего в придачу к реестровому номеру еще и имя — Крез — залегали сокровища, по сравнению с которыми богатства всех вместе взятых сказочных и реальных земных «эльдорадо» могли показаться скромными юношескими мечтами о наследстве богатого дядюшки.

Если бы Сакраменто не находилась в космосе на расстоянии двух световых лет от Земли, к ней наверняка ринулись бы толпы искателей счастья — как в старые добрые времена… «Как аргонавты в старину, покинув отчий дом» — только не на собачьих упряжках, а на любой посудине, способной ковылять меж звезд. Но два световых года пути и стоимость лицензии на добычу скиолита сузили потенциальный поток искателей удачи до узенького ручейка.

Тем больше надежд питали те, кому удавалось-таки добраться до вожделенной планеты. И добытчики скиолита, и торговцы, доставлявшие на планету все необходимое — от генераторов искусственной гравитации до обедов быстрого приготовления, и экипажи звездолетов — все они считали себя богачами, едва опускались на космодроме Сакраменто. И они впрямь улетали отсюда богачами — все до единого. В отличие от старинных земных златоносных приисков Клондайка или серебряных рудников Невады неудачников тут не встречалось.

Скиолита хватало на всех, рейсы космолетов окупались такой сторицей, что любой пилот грузовоза мог позволить себе по возвращении с Сакраменто приобрести недвижимость на любой самой дорогой планете, даже на матушке-Земле.

И длилось это блаженство чуть больше полутора лет.

Может, здешние сокровища были эдаким сыром в мышеловеке, призванным заманить сюда побольше предприимчивых людей, а потом захлопнуть дверцу ловушки?..

Дьявол, какие только бредни не полезут в голову после пары бессонных ночей!

Начальник космодрома Питер Данлеп потряс головой и яростно потер глаза, смыкающиеся даже после лошадиной дозы антиспамина. Мысли разбегались, играли в чехарду, и сон сейчас казался Питеру настолько же драгоценнее бодрствования, насколько кристалл скиолита был дороже равного ему по весу бриллианта…

К дьяволу скиолит и бриллианты!!!

Если они не придумают, как выбраться из этой западни, через полтора месяца самым дорогим здесь станет не скиолит, а воздух. Они как раз ждали транспортник с новыми кислородными генераторами, когда началась эта чертовщина, но вот уже две недели, как на космодром Сакраменто не опустился ни один корабль.

Если бы только знать, КТО и КАК перехватывает все корабли, стартующие с планеты и направляющиеся сюда?! КТО и КАК перехватывает все сигналы?! И почему до сих пор никто не смог прорвать непостижимую блокаду снаружи?!

Питер снова потер глаза и посмотрел на взлетное поле за прозрачной стеной своего кабинета.

Вслед за «Эрой» с Сакраменто стартовало еще восемь кораблей — сперва три корабля добывающих скиолит компаний и один грузовоз; капитаны этих судов решили, что им сам черт не брат. Однако они явно плохо знали свою родню, потому что их корабли сгинули так же беззвучно и бесследно, как и первые два.

Потом стартовали два корабля Галактической Службы Безопасности. Этим парням следовало бы сняться с места первыми, как только стало ясно, что орбитальные станции накрылась, — но они слишком долго копались в своих уставах, выискивая указания насчет действий в такой внештатной ситуации. Запросить начальство они не могли: до начальства было теперь не докричаться. Наконец их корабли все же отбыли, чтобы «разобраться в ситуации на месте». Питер до сих пор не знал, до какого именно места им удалось добраться, потому что на этот раз связь прервалась почти сразу же после старта.

И все-таки после Данлеп дал разрешение на взлет еще трех кораблей, в том числе звездолета, принадлежавшего хозяину трех скиолитовых приисков на Сакраменто. Формально капитаны этих судов были правы: Данлеп не имел права удерживать их на планете, поскольку опасность взлета не была доказана Галактической Службой Безопасности и упомянутая ГСБ не наложила официального запрета на взлет и посадку. Начальник же космодрома Сакраменто не обладал достаточными полномочиями, чтобы задерживать полностью укомплектованные и исправные звездолеты… Опасность взлета не доказана, ха! А слово «статистика» вам что-нибудь говорит, господа?

Словом, Питер выпустил с планеты еще три корабля, немедля разделившие загадочную судьбу остальных — и теперь не знал, чувствовать себя убийцей или спасителем. На последних судах было в общей сложности двенадцать членов экипажа — значит, он сэкономил кислород для двенадцати человек из оставшихся, хотя бы ненадолго отсрочив их смерть…

А на что еще им оставалось теперь надеяться, кроме как на отсрочку и на то, что за время этой отсрочки загадочная блокада Сакраменто будет прорвана или изнутри, или снаружи? А может, случится чудо и непроницаемая сфера исчезнет сама… Надежда на чудо — извечная надежда всех приговоренных к смерти.

«Слава богу, что на планете нет детей», — подумал Питер, вглядываясь в размытый светом двух фиолетовых лун космодром за окном, где застыли сто пятьдесят два космолета: от громадных грузовых «МК-12» до похожих на устремленные в небо кристаллы скиолита небольших «драконов», обычно использовавшихся как поисковые и разведочные суда. Среди стартовавших за последнюю неделю судов был и один «дракон». Черта с два ему помогла его хваленая маневренность и скорость!

Слава богу, что на планете нет детей…

Больше всего Питеру сейчас хотелось лечь, заснуть, а проснувшись, посмеяться над привидевшимся ему кошмаром. И пусть, когда он проснется, за окном будет не залитая фиолетовым светом равнина, а зеленое поле с рощей вдалеке, а за распахнутыми дверями — знакомый тополь, на котором по утрам верещит оголтелый скворец…

…Оголтелое верещание подбросило Питера на полметра над креслом. Данлеп потряс головой и яростно заморгал.

Сигнал смолк, зато кто-то принялся барабанить в дверь его кабинета.

— Мистер Данлеп, все уже собрались!!!

Питер протер глаза — и обнаружил, что проснулся в прежнем фиолетовом кошмаре и что в дверь его кабинета заглядывает помощник главного координатора планеты Ян Лазур.

— Все уже собрались, мистер Данлеп! — крикнул Ян. — Вы идете?

— Да… Иду-иду… — пробормотал Питер.

Выбрался из кресла и, шаркая тяжелыми ботинками, поплелся в бывшие апартаменты ныне отсутствующих на планете блюстителей порядка.

Обитатели Сакраменто не утруждали себя постройкой множества разноцелевых зданий, и вся администрация планеты умещалась в одном-единственном корпусе с более чем скромными помещениями. Галактическая Служба Безопасности занимала самую просторную из этих комнат, поэтому именно здесь проводились «мозговые штурмы», или, как называл их некий дерзкий рыжий поганец, «посиделки».

Питер очень сильно подозревал, что именно из-за упомянутого поганца собрания физиков, астрофизиков, матерых космогаторов и других головастых людей, пытающихся найти выход из отчаянной ситуации, и вправду превратились в шумные беспорядочные посиделки. У кого еще, кроме проклятущего поганца и шипа-в-заднице, хватило бы наглости взломать и обработать программу автоматического вахтера административного здания?! После «обработки» придирчиво-чопорный вахтер превратился в ярого демократа и вместо того, чтобы тщательно проверять ID входящих, восторженно приветствовал всех и каждого, широко распахивая двери перед любым визитером, а в честь некоторых даже исполнял гимны их родных планет. Наверное, в аудиотеке доморощенного хакера не нашлось гимнов всех родных миров нынешних обитателей Сакраменто, и все равно вот уже шестой день вестибюль то и дело содрогался от самой разной, чаще всего безвкусно-помпезной, музыки. Вахтера никак не удавалось привести в чувство; впрочем, никто сейчас особо этим и не занимался.

Эх, если бы проблему блокады Сакраменто было так же просто решить, как проблему одемократившегося вахтера! Покамест «посиделки» не дали никакого толку, но уж лучше биться головой о стену сообща, чем в тоскливом одиночестве.

Питер шагнул в просторную комнату и окунулся в привычный шум и гам. На каждом новом совещании шума становилось все больше, и Данлеп не сомневался — когда до часа «икс» останется всего пара недель, он пожалеет, что на Сакраменто больше нет стражей закона.

Зато как все-таки хорошо, что на планете нет детей…

Хотя насчет детей он ошибся!

Едва Питер переступил через порог, его встретил негодующий вопль доморощенного хакера, наглого поганца и шипа-в-заднице — капитана корабля «Приватир» Роберта Дрейка:

— Я требую разрешения на взлет, мистер Данлеп!!!

Питер со вздохом плюхнулся в свободное кресло за овальным столом и устало потер виски.

Дрейк был самым молодым капитаном на Сакраменто, ему едва исполнилось двадцать. А еще он был самым самоуверенным, самым горластым, самым наглым, самым беспардонным из здешних капитанов… Питер не сомневался, что именно Дрейк превратил автоматического Цербера в вестибюле в ручную болонку, но начальник космопорта вовсе не собирался в отместку отправлять мальчишку на верную смерть.

Это в системе Данглар, откуда явился Дрейк, таких мальчишек считают взрослыми и даже доверяют им суда с бесценным грузом. На Земле же, родине Питера, Дрейку не позволили бы водить и скоростной скуттер — не позволили бы еще целый год, до совершеннолетия. И правильно бы сделали!

Повысив голос, чтобы заглушить речитатив Кима Сагански, вдохновенно излагающего свою новую теорию «свернутого пространства-времени», Данлеп ответил Дрейку тремя давно уже навязшими в зубах фразами:

— Я не могу дать вам разрешение на взлет, Дрейк. У вас на корабле нет пилота. Космолеты класса «дракон» требуют как минимум двух членов экипажа.

Пилот Дрейка ухитрился завербоваться на один из отлетающих с Сакраменто грузовозов еще до того, как началась вся эта заварушка. То ли, как корабельная крыса, почуял надвигающуюся беду, то ли не желал больше летать с чокнутым мальчишкой, утверждавшим, будто он отпрыск старинного земного пирата Френсиса Дрейка. А теперь никто бы не пожелал занять пустующее место в рубке «Приватира» даже за весь скиолит, погруженный на этот корабль.

Дрейк воткнулся в Данлепа яростным взглядом и глухо зарычал, запустив обе руки в рыжую шевелюру. Членораздельного обоснованного ответа на отказ начальника космопорта у капитана «Приватира» явно не нашлось. А найти второго пилота у него тем более не было никаких шансов.

— Да я могу вести свое судно в одиночку, левой рукой, хоть с завязанными глазами! — отрычав, воскликнул Дрейк. — Я водил такие корабли в одиночку с тех пор, как мне выдали взрослое ID!

— И сколько месяцев назад это было? — поинтересовался кто-то, и Дрейк круто развернулся к шутнику.

Но шутник — невозмутимый Стив Свенсон, капитан грузовоза «Тор» — ответил на гневный взгляд Дрейка снисходительной улыбкой.

— Робби, мальчик мой, — пробасил он, — на твоем месте я бы смирно сидел на заднице и ждал, когда ребята из ГСБ или здешние умники придумают, как прорвать проклятущую блокаду!

— Пока я буду смирно сидеть на заднице, плата за место в космопорту сожрет все, что мне причитается за этот рейс! — гаркнул Дрейк.

— У меня те же проблемы, мальчик, те же самые проблемы, — благодушно сообщил Свенсон. — Но, по-моему, лучше расстаться с платой за рейс, чем с жизнью. Неужели тебе так не терпится отправиться в тартарары вслед за…

— А кто вообще сказал, что экипажи стартовавших кораблей не сидят сейчас в своих рубках и каютах — живые и здоровые? — Дрейк уже нависал над капитаном «Тора». Непонятно, почему Дрейк называл «мозговые штурмы» посиделками, если сам во время них почти никогда не сидел — он или расхаживал взад-вперед, или бегал вокруг стола или хотя бы покачивался с носка на пятку. — Но даже если с теми кораблями и вправду что-то стряслось — я предпочитаю рискнуть, вместо того чтобы смирно ждать, когда мне выдадут билетик в преисподнюю!

— Вот-вот, то же самое говорил капитан «Медузы», — мрачно буркнул начальник одного из приисков. — Да будет ему пухом Млечный Путь…

— Мне плевать, что говорил капитан «Медузы»! — отчалив от кресла Свенсона, Дрейк зашагал к безмолвствующему главному координатору Сакраменто. — И я прошу разрешения на старт не для того, чтобы аннигилироваться и не для того, чтобы — как там выражается мистер Сагански? — свернуться в точку икс по пространственно-временному континууму! Пусть другие аннигилируются или сворачиваются в точки, а я — везучий! Всегда был везучим, слышите?! И чем выше были ставки, тем больше я загребал! — Дрейк раскинул руки, словно показывая, сколько он загребал — этот жест явно охватывал половину Галактики.

— Вот чего вы загребаете больше всех, Дрейк, так это кислорода, — устало пробормотал Данлеп.

— А еще от тебя шуму больше, чем от всех остальных в этой комнате, вместе взятых, — пробасил Свенсон. — Что касается везения — Робби, малыш, сегодня оно есть, а завтра…

— Сами вы малыш! — рявкнул Дрейк на необъятного капитана «Тора».

Его рявк прозвучал так громко, что даже оторвал от самозабвенного спора двух начальников приисков, каждый из которых обвинял другого в том, что рабочие оппонента крадут у него баллоны со сжиженным кислородом.

Но следующий крик Дрейка прозвучал еще громче:

— Да во мне везения больше, чем энергии в самом громадном из найденных здесь скиолитов!!! И, может, я ваш единственный шанс, слышите?! Слышите?!

Услышали его все, но ответить никто не успел — створки дверей стремительно разъехались, и в комнату ввалились четверо в сине-красной рабочей одежде. Трое чуть ли не волоком втащили четвертого и, сделав несколько шагов, с силой швырнули его вперед. Тот не удержался на ногах, упал и покатился по матовому гравигенному покрытию.

— Вот! — шумно дыша, заявил один из рабочих. — Вот ублюдок, из-за которого мы все влипли!

В комнате наступила полная тишина, которая длилась три или четыре секунды.

Потом гвалт вспыхнул с новой силой и с куда более широкой шкалой эмоций.

— В чем дело?! — поднимаясь с места, воскликнул Питер Данлеп.

Парень, упавший рядом со столом, тоже встал и сквозь зубы произнес несколько очень нехороших слов. Его конвоиры не остались в долгу, осыпав его выражениями, по сравнению с которыми слово «ублюдок» казалось почти ласкательным.

— В чем дело? — повторил Данлеп. — Кто вы такие?!

Он помнил в лицо многих временных обитателей Сакраменто, но, конечно, не мог знать всех рабочих здешних приисков. Этих парней он не знал… Хотя, пожалуй, тот, кого они так бесцеремонно сюда приволокли — высокий человек с прямыми светлыми волосами и со шрамом на щетинистом подбородке — ему уже где-то встречался…

Данлеп бросил вопросительный взгляд на главного координатора планеты Сакраменто Айво Вийрлайда.

Айво безмолвствовал.

От Вийрлайда всегда было немного толку, но с тех пор, как началась «осада», главный координатор и вовсе впал в ступор («свернулся по пространственно-временному континууму» — охарактеризовал его состояние Робби Дрейк). Так что теперь от главного координатора планеты было даже меньше пользы, чем от автоматического вахтера внизу.

Вместо Айво Вийрлайда начальника космопорта неожиданно просвятил капитан «Тора».

— Да это же Дэниел Олбрайт! — взревел Свенсон. — Какого дьявола вы делаете на Сакраменто, Олбрайт? Три недели назад я видел вашу «Аккабу» на орбитальной базе Кайены!

Олбрайт молча ощерился, откинув волосы с глаз. На лбу его виднелся свежий синяк, костяшки пальцев были в крови.

Данлеп медленно вышел из-за стола, чувствуя, что багровеет.

Он и вправду давал разрешение на старт грузовозу «Аккаба» два месяца назад. В космосе не так уж часто встретишь земляка, и Питеру отлично запомнился капитан звездолета, пожилой ворчливый бородач Эдвард Васин. Перед отлетом «Аккабы» Питер с Васиным душевно посидели за бокалом глинтвейна: неделя у Данлепа выдалась сумасшедшая, и он был рад поводу хоть немного расслабиться и отвлечься. Помнится, вдвоем с Васиным они составили неплохую парочку ворчунов. Питер все время брюзжал, как его достал здешний безумный траффик, а капитан утешал его по принципу: «бывает и хуже». В качестве примера того, что бывает ку-уда хуже, Васин приводил свой рейс на Сакраменто, и его рассказ выглядел отличной космической байкой. Одиннадцать аварийных ситуаций за один рейс при полностью исправной технике и пилотах высшего класса — кто в такое поверит даже после четырех бокалов глинтвейна! К тому же Васин во всем винил одного из членов экипажа, Дэниела Олбрайта, которого взял чуть ли в последний миг перед вылетом вместо заболевшего пилота.

«Из-за этого распроклятого неудачника мы, чего доброго, кончим тем, что прибудем на Солнце вместо Земли! Клянусь могилой прабабушки, Данлеп, это не пилот, а ходячая катастрофа! Само собой, я и сам виноват, что не потрудился порыться в его послужном списке, просто времени не хватило, но когда порылся — у меня волосы встали дыбом!»

Да, они с капитаном отлично тогда посидели, но когда Данлеп начал от души веселиться над описанием того, как Олбрайт провалился в мусоропровод грузовоза, учинив на корабле очередной аврал, Васин вдруг вспылил.

«Знаете, Питер, если бы этот субъект сидел на вашей шее, вы бы так не радовались! — заявил он. — Лучше иметь дело с сотней ядовитых венерианских ящериц, чем с одним-единственным неудачником. И вот что я вам скажу: если перед отлетом у меня на пульте мигнет хоть один сигнал тревоги, я оставлю Олбрайта здесь, и да помогут тогда небеса и вам, и всей этой планетке!»

Васин ушел, шваркнув на стол недопитый бокал и не слушая извинений Питера, слегка ошарашенного таким поворотом событий. Но впереди у Питера был долгожданный уикенд, и он выпил достаточно, чтобы не ломать голову над внезапным превращением космической байки в повод для личных обид. А потом «Аккаба» стартовала, и Данлеп благополучно забыл и о ней, и о капитане Васине, и о Даниэле Олбрате, и не вспоминал о них до сегодняшнего дня…

— Ваш корабль стартовал, а вы остались?! — вопросил Питер Олбрайта.

Он ухитрился задать вопрос нормальным тоном, хотя у него аж в глотке запершило от желания заорать во все горло.

Олбрайт облизнул разбитые костяшки пальцев и сунул руки в карманы.

— А то у меня был выбор, — огрызнулся он.

У Данлепа ослабели колени.

Капитан Васин и в самом деле бросил тут своего пилота, а он, начальник космопорта, ничего об этом не знал?!

— Но… Черт побери, ведь «Аккаба» стартовала два месяца назад! Где же вы болтались все это время? И почему, дьявольщина, сразу не явились ко мне?!

Тем более что Сакраменто не относилась к тем планетам, где можно было выжить в одиночку. На планете без кислорода и без воды одиночкам просто нет места, как нет места и бездельникам, неспособным отработать свой кислород, воду и паек. И если Олбрайт в самом деле являлся таким патологическим неудачником, как утверждал капитан Васин, как же он сумел протянуть тут не день, не два — а два с лишним месяца? И где он все это время болтался, сукин сын?!

Данлеп невольно снова кинул взгляд на Айво Вийрлайда.

Главный координатор безмолвствовал.

Олбрайт безмолствовал тоже, уставившись в пол — зато на вопрос Питера вдруг начали отвечать со всех концов комнаты. Громче всех старался один из вновь прибывших рабочих, и Данлеп сосредоточился на его выкриках:

— Он приперся к нам на прииск неделю назад! Сказал, что раньше работал у Кирмунта на «Счастливом», но не поладил с тамошними парнями! А у нас, на «Сивере», как раз пустили в разработку новый штрек, и даже все автоматы были в мыле — вот босс его и взял. И с тех пор началось…

— Что началось?! — невольно вырвалось у Питера.

— Что началось? — почти взвизгнул рабочий. — Невезуха началась, вот что! Невезуха на невезухе! Сперва рухнул свод в одной каверне! Потом…

— А я предупреждал — надо лучше ставить крепеж! — сквозь зубы проговорил Олбрайт. — Но вам же хотелось как побыстрее, жадные курдольи…

Данлепу показалось, что все трое рабочих с «Сивера» сейчас набросятся на Олбрайта с кулаками. Питер поспешно шагнул вперед, кое-кто из сидевших рядом начал подниматься с кресел, но дело обошлось без мордобоя. Рабочие с «Сивера» пустили в ход не кулаки, а глотки, перечисляя все, что случилось на их прииске со времени появления там Олбрайта. Список неудач, неприятностей и чрезвычайных происшествий, прокатившихся по прииску «Сивер», и впрямь выглядел впечатляюще. Какое там — «впечатляюще», просто невероятно!

Общий послужной список Олбрайта за два месяца, проведенных бывшим пилотом «Аккабы» на Сакраменто, выглядел еще невероятней.

Питер не сумел как следует вникнуть во все звучащие в комнате страстные монологи, но расслышанного ему вполне хватило, чтобы понять, как крупно он ошибался, полагая, что на Сакраменто нет ни единого неудачника. Неудачник тут имелся, да еще какой! За пару месяцев Олбрайт успел превратиться в эдакую местную полулегенду, в которую далеко не все верили, но о которой слышали все… Или почти все — кроме разве что таких неосведомленных личностей, как начальник здешнего космопорта.

Питер как раз внимал жуткой истории о судьбе, постигшей бар «Дикая ящерица» вскоре после того, как Олбрайт устроился туда на работу (бар уже восстановили, но то было первое и пока единственное замлетрясение, зарегестрированное в данном регионе планеты), когда начальника космопорта вдруг бесцеремонно оттолкнули в сторону. Данлеп обернулся — и оказался почти нос к носу с рыжим наглецом, капитаном «Приватира».

Роберт Дрейк взирал на Олбрайта с недоверчивым восторгом, как на неожиданно найденный в общественной уборной громадный кристалл скиолита.

— Ты — пилот? — не сводя с Олбрайта жадных глаз, выпалил Дрейк.

— А?

Единственный неудачник на Сакраменто вскинул голову, встретился взглядом с Дрейком — и попятился. Должно быть, Дэниел Олбрайт совершенно не привык, чтобы на него смотрели с таким обожанием.

— На моем звездолете нужен пилот, — Дрейк торопливо шагнул вслед за Олбрайтом. — Тебе приходилось летать на кораблях класса «дракон»?

— А?!

Питеру показалось — Олбрайт с трудом удержался от желания себя ущипнуть; но Дэниел быстро справился с замешательством и так же быстро ответил:

— Да, конечно. Я — пилот класса «А» и, само собой, не раз летал на…

— Отлично! — Роберт Дрейк хлопнул его по плечу. — Десять тысяч интеркредиток за рейс до планеты Эрмина в системе Данглара, страховой полис за счет компании «Астра» — идет?

— Робби, ты в своем уме?! — взревел капитан «Тора», почти заглушив быстрый хриплый ответ Олбрайта: «Согласен!». — Стартовать сейчас может только сумасшедший! Но стартовать в компании с паталогическим неудачником — я уж даже не знаю, как назвать такую распродьявольскую глупость, малыш!

В кои-то веки Роберт Дрейк не огрызнулся на слово «малыш». Наоборот — он одарил Свенсона улыбкой в тридцать два здоровых белых зуба.

— Я же сказал — во мне везенья больше, чем энергии в самом огромном найденном здесь кристалле скиолита. Моей удачи с лихвой хватит на двоих!

Продолжая широко улыбаться, Роберт Дрейк повернулся к начальнику космопорта и с удовольствием отчеканил:

— Разрешите вам представить моего пилота, мистер Данлеп. А теперь — я требую разрешения на взлет!

Питер Данлеп перевел взгляд с Дрейка на его нового пилота (у Олбрайта все еще был слегка ошарашенный вид); потом посмотрел на хмурых рабочих, явно готовых вышвырнуть Олбрайта с планеты любым способом, даже если придется запихнуть его в автоматический поисковый зонд; и, наконец, с отчаянием воззрился на главного координатора Айво Вийрлайда.

Вийрлайд безмолвствовал.