Введение

Завершается десятилетие «грязных» войн. Американские войска покинули Ирак. Усама бин Ладен мертв. Конфликт в Афганистане вступил в новую фазу. Большинство американцев, включая даже членов Конгресса, поверили, что американское правительство завершило эпоху крупномасштабных войн.

В подготовленном Б. Обамой стратегическом руководстве для Министерства обороны отмечается, что «главное внимание будет отныне сосредоточено на обеспечении безопасности и процветании в Азии и на Тихом океане».

Б. Обама подчеркнул: «После завершения войны в Ираке и сокращающегося присутствия в Афганистане, главным для Соединенных Штатов становится использование не военных средств, а организация военно-технического сотрудничества и помощь партнерам и союзникам для обеспечения стабильности и безопасности. Однако даже в этих условиях американские вооруженные силы могут по-прежнему быть вовлечены в ограниченные воздушные и наземные операции против террористических сетей, негосударственных военных образований и других сил, угрожающих миру и стабильности. Соответственно, вооруженные силы США должны и далее усиливать свою боеспособность, в том числе на основе извлечения уроков, усвоения опыта и наращивания возможностей, приобретенных в течение последних 10 лет в ходе осуществления операций в Ираке и Афганистане. Тем не менее, впредь американские войска не будут вовлекаться в длительные, масштабные, комплексные операции по поддержанию стабильности, требующие использования значительных воинских соединений» Не касаясь очевидного факта, что афганская война по-прежнему далека от завершения, директивы Б. Обамы Министерству обороны базируются на ошибочном понимании реальности, когда желаемое выдается за действительное. Возможно, это происходит из-за того, что американцы не хотят реально оценивать опыт проведения операций в Ираке и в Афганистане, понимая, что они там потерпели неудачу. Вместо этого они, судя по выступлениям Б. Обамы, решили просто не участвовать в таких конфликтах, а точнее — не готовить свои вооруженные силы и не осуществлять планомерную подготовку к такого типа конфликтам. Это видной из различного рода документов, изданных Министерством обороны в последнее время. Там мало говорится о существе конфликтов, но каждая страница пестрит такими штампами, как «наши подразделения будут меньше и компактнее, но станут более подвижными, гибкими и технологичными», «подразделения будут оснащены самыми передовыми средствами связи, разведки, будут реализовывать совместные операции и управляться сетецентрическим образом». Эти термины для профессионалов не являются новыми. Они вошли в американский обиход после войны в Персидском заливе в 1991 году, которая, несмотря на оценки американцев, была хотя и победой, но не полной. Более того, все эти эффекты не позволили американцам одержать верх в иррегулярной стадии войны в Ираке и в Афганском конфликте. Более того, те люди, кто побывал на поле боя, знают, что попытки сверхсложными техническими новациями заменить высокое качество подготовки подразделений и адекватное понимание изменившегося характера конфликтов в современных условиях обернулись потерями сотен и сотен жизней солдат и офицеров и напрасно потраченными сотнями миллионов долларов.

Понятно, что на высказывания Б. Обамы большое влияние оказывают нынешние экономические проблемы США. Но они полностью игнорируют исторические закономерности, которые четко прослеживаются в течение последнего столетия. За последние 112 лет Соединенные Штаты в среднем раз в 25 лет были вовлечены в крупный военный конфликт и один раз в течение от 5 до 10 лет принимали участие в военных действиях в конфликтах среднего размера. Нет оснований полагать, что в будущем что-либо изменится. Более того, если изменения произойдут, то скорее в сторону более частого, а не менее частого вовлечения вооруженных сил США в конфликты.

Касаясь высказываний нынешнего американского президента, нельзя не подчеркнуть, что он делает типичную для американских руководителей ошибку. В момент прихода к власти Л. Джонсона он заявил, что Южный Вьетнам не является американским приоритетом, и он не будет отвлекать военные ресурсы на решение этой задачи. Однако в течение срока его президентства Джонсон направил туда почти 600 тыс. американских военных. Б. Клинтон вступил в должность, провозгласив, что Америка сосредотачивается после крушения Советского Союза исключительно на решении внутренних задач. Однако в период его президентства американские вооруженные силы участвовали в войне на Балканах, потерпели неудачу в Сомали, превратив эту страну в несостоявшееся государство, и достаточно неудачно проявили себя в Руанде. Президент США Д. Буш — младший во время своей предвыборной гонки с демократическим кандидатом А. Гором подчеркивал, что в отличие от администрации Б. Клинтона — А. Гора, он не будет посылать войска в Боснию, Косово, Македонию, Гаити, Сомали, Либерию и другие страны, а сосредоточится на задачах национально-государственного строительства. В итоге он привел не только США, но и союзников к крупнейшим со времен Вьетнама сухопутным операциям в Ираке и Афганистане, которые не решили, ни военных, ни политических, ни экономических задач.

Этот короткий обзор понадобился для того, чтобы убедиться, что американское политическое руководство постоянно недооценивает риски будущих конфликтов, а соответственно не готовится к ним. В итоге вооруженные силы, не имеющие готовности к конфликтам совершенно иного типа, чем раньше, в иной среде, чем раньше, и в иных условиях, чем раньше, несмотря на свое технологическое, организационное, кадровое и ресурсное превосходство, оказываются бессильными выполнить поставленные перед ними задачи. Поэтому сегодня нет важнее задачи, чем понять среду будущих конфликтов, которые неизбежно будут происходить, также как происходили всегда в человеческой истории.

Среда будущих конфликтов: урбанистическая, литоральная и сложная

Как мы знаем, долгосрочные и среднесрочные климатические прогнозы мало что могут сказать о погоде на завтра. Соответственно, прогнозы относительно конфликтной среды будущих войн не могут обеспечить победу в них. Но непонимание этой среды наверняка приведет либо к бессмысленному, затяжному конфликту, какой мы имеем сегодня в Афганистане, либо к поражению. Поэтому необходимо определить набор наиболее вероятных, устойчивых системных параметров среды будущих конфликтов. Получив их, мы сможем составить более обоснованное мнение о характере военных действий, о необходимом вооружении, тактике и т. п. Имеющиеся в нашем распоряжении данные позволяют выделить три основных драйвера, или как их еще называют мегатрендами, которые будут формировать будущую конфликтную среду. Этими мегатрендами являются:

• урбанизация (экспоненциальный рост городского населения и прежде всего населения мегаполисов, либо агломераций, слившихся в единый город многочисленных средних и мелких поселений);

• литоризация (все усиливающаяся предрасположенность формирования мегаполисов и агломераций вокруг либо гигантских транспортных узлов, либо в прибрежной зоне, имеющей удобные портовые гавани);

• сетевизация (постоянно увеличивающаяся зависимость населения, бизнеса и органов государственного управления от различного рода сетевых структур, охватывающих не только городскую инфраструктуру и экономику, но и организацию повседневной жизни, досуга и т. п.).

Было бы ошибочно утверждать, что эти мегатренды проявились только в десятые годы нынешнего века, или даже с его начала. Они действуют уже несколько десятилетий. Однако, лишь в последние годы стали развиваться по экспоненте, кумулятивно воздействуя друг на друга, превращаясь в один паттерн или единый мегатренд. Он не только полностью определит среду будущих конфликтов, но и переформатирует среду обитания людей во всех странах мира. Поэтому война будущего — это не война в горах, пустынях или лесах, а война в мегаполисах и городских агломерациях.

Рост населения и урбанизация

В 1750 году, в начале промышленной революции в мире жило 700 млн. человек. В 1900 году, в начале второй промышленной революции население составило уже полтора миллиарда человек. В 1960 году, несмотря на последствия двух мировых войн, аналогов которым не было в истории человечества, население достигло уже трех миллиардов. Несмотря на то, что в последние десятилетия темпы прироста несколько снизились, общая численность населения планеты продолжает неуклонно расти. По оценкам ООН к 2050 году население составит порядка девяти миллиардов человек.

Еще более быстрыми темпами, чем население растет уровень урбанизации. В 1800 году только 3 % населения планеты жило в городах, насчитывающих более одного миллиона человек. К 2000 году эта цифра возросла до 47 %. В 1950 году на планете было только 83 города-миллионника. В 2007 году их было уже 468. В апреле 2008 года мир миновал рубеж 50 % урбанизации, т. е. людей, живущих в городах и агломерациях с населением более одного миллиона. Р. Вурмар считает, что «городское население будет удваиваться каждые 38 лет… Примерно 1,4 млн. человек во всем мире еженедельно мигрирует в города-миллионники. В общем, к 2050 году в мегаполисах будет жить две трети населения земли».

Наиболее быстро урбанизация идет в Китае, других азиатских странах, Латинской Америке, России, некоторых странах Африки. ООН в 2009 году отметила: «Весь прирост населения в последующие четыре десятилетия придется на города. Подавляющая часть из него — на мегаполисы. Они же поглотят значительную часть и сельского населения. При этом наиболее быстро будет расти население в менее развитых регионах.

В Азии население в мегаполисах вырастет на 1,7 млрд, человек, в Африке — почти на миллиард»

Иными словами, мегаполисы вберут в себя весь прирост населения, а также дополнительно мигрантов из средних и малых городов, и потоки мигрантов из сельской местности. Это неизбежно приведет к росту неравенства внутри мегаполисов, выделению в них оазисов богатства, обособленных районов для среднего класса и огромных городских зон для небогатого и нищего в Европе и Америке и откровенно бедного в Азии, Африке и больше части Латинской Америке населения. Именно в этих городах будут базироваться как государственные вооруженные силы, так и силы различного рода негосударственных вооруженных сетей самого различного толка и вида. Мегаполисы станут джунглями XXI века.

Литоризация

Города-миллионники распределены неравномерно по поверхности земли. Практически все они локализованы либо в прибрежных областях (не более чем в 25 милях от моря или океана), либо в районе крупнейших транспортных узлов, что характерно для континентальных стран. В 2012 году 80 % населения планеты живет на удалении не более 60 миль от побережья того или иного моря, океана или гигантской реки. При этом 75 % этого населения из них живет в мегаполисах. Например, в бассейне Средиземного моря городское прибрежное население за период между 1970 и 2000 годами увеличилось на 40 млн. человек. Причем три четверти пришлось на жителей или выходцев из Северной Африки и Ближнего Востока. В итоге в разряд мегаполисов или агломераций перешли такие города, как Барселона, Марсель, Рим, Неаполь. Но их оставили далеко позади Каир с его 16-миллионным населением и Стамбул с 14 миллионами жителей.

О. Крамш описал этот процесс таким образом: «Характерной особенностью средиземноморского региона является непрерывное возрастание концентрации городов и населения на узкой полоске прибрежной зоны, в том числе за счет вымывания населения из глубинных районов стран. Например, в Ливии на побережье приходится 85 % населения, в Тунисе — 70, в Марокко — 54, в Турции — 52».

Нельзя не отметить, что две наиболее урбанизированных зоны, а именно Ливия и Тунис стали ключевыми районами так называемой «арабской весны». Что же до Египта, то и в этой стране основные революционные события развернулись в прибрежной зоне. Если же мы будем говорить о континентальных странах, то там опять же все ключевые события, включая гражданские волнения или вооруженные столкновения, происходят, либо в мегаполисах, либо в урбанизированных зонах.

Грядущая эра военных действий в литоральных, урбанизированных зонах получает дополнительное измерение благодаря использованию новых средств коммуникации, социальных медиа и с каждым годом усиливающегося переплетения онлайн и оффлайн взаимодействий. Это измерение выводит нас на третий драйвер будущей среды конфликтов.

Связанность

Если лететь на вертолете над любым большим городом в развивающемся мире — Могадишо, Лагосом, Карачи, Басрой или Триполи, можно увидеть лес спутниковых и телевизионных антенн, радиомачт и т. п. даже в районах трущоб. Это наиболее визуально определимый индикатор все повышающейся связности городской среды.

В последние годы жители сельской местности и небольших городов, переезжающие в мегаполисы с дешевым интернетом, оказываются под воздействием непривычных, беспрецедентных по насыщенности и масштабу информационных потоков. Как ни парадоксально, интернет и телекоммуникации распространяются даже там, где нет правительств. Например, исследование 2011 года показало, что Сомали, страна, где в течение 20 лет нет нормальной власти и администрирования, имеет примерно такие же показатели развития телекоммуникаций, спутниковой связи, мобильных телефонов и т. п., как ее вполне нормально управляемые соседи, а также вполне благополучные африканские страны, типа Кении. «Как нам удалось выяснить, в Сомали, несмотря на экономическую разруху и отсутствие управления, телекоммуникационные компании продолжают действовать. На рынках продаются мобильные телефоны, а необходимые для обеспечения сотовой связи вышки охраняются вооруженными формированиями противоборствующих групп, банд и группировок. Даже во время военных действий они не разрушают их, а передают друг другу вместе с районом. Это связано с тем, что все вместе они используют сети мобильной связи и интернета. Т. е., воюя не на жизнь, а на смерть за ресурсы и территорию, они совместно охраняют, и как мы выяснили, гаже развивают телекоммуникационную инфраструктуру. Отчасти это им надо для войны. Отчасти — для гого, чтобы продолжала функционировать индустрия денежных переводов, ибо остановив эту индустрию, они лишатся денежных поступлений от диаспор извне. В общем, как это ни удивительно, мы столкнулись с феноменом, когда при разрушении экономики и управления, телекоммуникационные и отчасти городские инфраструктуры действуют на основе добровольного сотрудничества не только враждебных, но и воюющих группировок».

На примере Сомали исследователи впервые столкнулись с новым типом структур. Применительно к несостоявшемуся государству уже не действуют такие понятия, как «законные» или «незаконные» сети. Они не являются теми или другими. Наиболее точно назвать их самоорганизующимися гибридными сетями, в которых соединены законное и незаконное поведение. Существует гипотеза, которая получает все больше аргументов в пользу своего подтверждения. Суть ее в том, что в ближайшем будущем в агломерациях и мегаполисах не только неблагополучных стран, но и вполне развитых государств, будут возрастать властный вес и функциональное значение теневых самоорганизующихся сетей. Они будут существовать поверх государства. И даже в мирное время никакая полиция с ними ничего не сможет поделать, отчасти из-за их замаскированное™, но главным образом потому, что их разрушение приведет к коллапсу мегаполиса. Уже сегодня даже в развитых странах крупные транспортные узлы (аэропорты, логистические хабы, терминалы, порты, зоны свободной торговли и т. п.) расположены в мегаполисах, либо в агломерациях, сформировавшихся вокруг них. Основная рабочая сила, занятая на этих узлах, — это мигранты из сельских районов, и маленьких и средних городов. В подавляющем большинстве, это — малообразованные люди, тесно связанные семейными, родовыми и этническими общностями. Соответственно, помимо и поверх официальных отношений, все эти транспортные и логистические узлы функционируют благодаря неформальным сетям и связям. Если их разрушить, то либо нарушится нормальная международная торговля и товаропроизводящие сети внутри страны, либо сети тут же восстановятся и обеспечат неформальное дополнение к официальному руководству транспортными узлами.

Из этих соображений следует неожиданный вывод. Маргинальные городские группы, по сути, не являются маргиналами, а занимают ключевое место в функционировании городской, а то и страновой инфраструктур. Они выполняют в основном ручную, неприятную, не престижную работу, без которой невозможно функционирование города. Кроме того, во всех мегаполисах мира именно мигранты абсолютно преобладают среди работников общественного транспорта, системы общественного питания, обслуживающего персонала медицины, связи и даже полиции. Иными словами, именно мигранты, по сути, представляют собой социальную соединительную ткань мегаполисов.

Например, в Карачи в Пакистане мигранты в указанных отраслях составляют 90 % от общей численности их работников. Иными словами, на глобальном уровне именно мигранты мегаполисов обеспечивают связность в сфере транспорта, торговли, коммунального и городского хозяйства.

Понятно, что мигранты являются городскими париями. Их эксплуатируют. Они вызывают недовольство коренных жителей городов. К этому добавляются во многих мегаполисах их этническая и религиозная чуждость. Поэтому ни у кого не должен вызывать удивление тот факт, что именно мигранты будут рекрутироваться в различного рода воинские формирования, террористические сети, неправительственные структуры и т. п. Отсюда остается сделать один шаг, чтобы понять: еще в будущих конфликтах в мегаполисах силы стабильности и правопорядка сразу же оказываются в невыигрышном положении, на шаг позади. Неформальные сети и гибридные самоорганизующиеся структуры, обеспечивающие функционирование систем городской, транспортной и социальной инфраструктур мегаполисов, с началом конфликта могут их взять под контроль, либо в худшем для себя случае, выборочно или полностью парализовать.

Города как системы

Экспоненциальная урбанизация создает многочисленные экономические, социальные, управленческие и иные проблемы. Темп роста населения городов, мегаполисов и агломераций опережает наращивание возможностей городских инфраструктур всех типов, начиная от простейших коммунальных, заканчивая инфраструктурой безопасности. С каждым годом города становятся все более уязвимыми для атак изнутри. Одновременно они становятся все более приемлемой средой для новых рассредоточенных, взаимосвязанных между собой самоорганизованными теневыми сетями в оффлайне и совершенными коммуникациями в онлайне повстанческими, террористическими иными подобными структурами. Все это создает принципиально новую конфликтную среду. Она буквально «беременна» конфликтами и источниками угроз, как для властей самих стран, так и для всего западного мира.

Существуют и дополнительные факторы, связанные с деградацией среды человеческого обитания, особенно в так называемых быстроразвивающихся государствах Азии, Африки и Латинской Америки. Например, в военной практике совершенно не учитывается взаимосвязь между изменением климата, нарастанием дефицита воды, ухудшением почвы и темпами урбанизации. В результате все более ухудшающихся условий жизни в сельской местности и небольших городах, на которые государственные власти и бизнес перестают обращать внимание, их жители устремляются в агломерации, и в большинстве стран — в прибрежные мегаполисы. В свою очередь сами эти города из-за прихотливой морской стихии время от времени оказываются под угрозой наводнений, ураганов, цунами и т. п. Это еще более увеличивает факторы риска. Например, согласно выводам Азиатского банка развития, в текущем десятилетии в результате засух, опустынивания и засоленности почв десятки миллионов сельских жителей по всему азиатско-тихоокеанскому региону, включая Китай, мигрируют в мегаполисы.

«Азиатско-тихоокеанский регион вследствие своих географических особенностей, чрезвычайно высокой плотности населения и значительной доли людей, проживающих в бедности или нищете, оказался особенно уязвимым к происходящим климатическим изменениям. Регион является домом более чем для четырех миллиардов человек. К 2020 году из 25 крупнейших мировых мегаполисов, 13 будут располагаться в азиатско-тихоокеанском регионе. Причем, большинство из них — в прибрежных районах. Климатические изменения и деградация природной среды еще более усилят давление на дефицит ключевых ресурсов, и вызовут рост урбанизации и индустриализации в этих приморских перенасыщенных населением регионах.

Не меньшее влияние на ухудшение ситуации в мегаполисах оказывает продолжающийся уже длительное время рост цен на продовольствие. В прибрежных мегаполисах ситуация усугубляется загрязнением морей и океанов, ставящим под угрозу рыбные запасы, а также оказывающим дополнительную нагрузку на очистные сооружения мегаполиса. Это особо ощущают люди, которые еще недавно жили в сельской местности, и при всей бедности и неустроенности могли сами производить продукты питания. Теперь же они оказываются в зависимости от логистических и товаропроизводящих сетей. При этом, в мегаполисах, как правило, они не имеют возможностей приобретать продовольствие в нормальных городских магазинах, и покупают продукты на рынках и в маленьких лавочках, где никто не контролирует качество продуктов и санитарную безопасность. И дело здесь не только в болезнях. Дело в том, что они видят нормальную жизнь, а в реальности принуждены существовать в условиях, зачастую объективно худших, чем в сельской местности и небольших городах. Это делает людей потенциальным «пушечным мясом» в войнах иррегулярных формирований за ресурсы и политическую власть. Еще более тяжелая, чем с пищей, во многих мегаполисах складывается ситуация с водой. Средний класс даже в Европе не пьет воду из систем городского водопровода, предпочитая покупать ее в магазинах. В мегаполисах же с гигантским населением в Азии, Африке и Латинской Америке ситуация с водой уже сегодня носит катастрофический характер.

Все возрастающий приток населения в условиях мировой экономической напряженности не позволяет городским бюджетам мегаполисов увеличивать расходы на полицию, системы безопасности, структуры правосудия, органы городского и районного управления. Все в более плачевном состоянии по всему миру оказываются в мегаполисах медицина и образование. Государственные больницы и школы с каждым годом деградируют. Все это создает питательную почву для повсеместного создания в мегаполисах убежищ для преступных групп или негосударственных вооруженных формирований. Молодежь просто выталкивается в неформальную криминальную среду, которая является своего рода хабом для рекрутирования в экстремистские радикалистские организации по всему миру. Об этом свидетельствует не только опыт азиатских мегаполисов, но и массовые беспорядки, которые прошли в последние годы, казалось бы, в таких благополучных городах, как Париж и Лондон. Практически повсеместно в мегаполисах преступность нарастает даже в тех случаях, когда по официальным отчетам все выглядит благополучно. Еще более активно нарастает стремление не только парий, но и казалось бы благополучных жителей мегаполисов, поучаствовать где-либо в вооруженных конфликтах. Это связано с тягой к новой жизни, к стремлению вырваться из оков бесперспективной среды мегаполиса. Особенно остро эта проблема стоит в Азии, на Ближнем Востоке, в Северной Африке и в большинстве районов Латинской Америки.

Пора не только городским планировщикам и государственным политикам, но и военным задуматься о кумулятивном нарастании неблагополучия, связанным с деградацией среды обитания вне городов, с углубляющимися проблемами внутри мегаполиса. Они должны понять, что миграционные потоки, или антропотоки, становятся своего рода насосом, который закачивает в города потенциал для преступности, насилия, недовольства, и в конечном счете, создают условия для формирования вооруженных банд и военизированных группировок. В свою очередь мегаполисы, являясь нервными узлами нынешней глобальной системы хозяйствования, переносят внутреннее напряжение на всю мировую политику, экономику, социальную среду. Нынешние мегаполисы исполняют роль мультипликаторов, умножающих нарастающие конфликты, связанные с самыми различными проблемами — от климата до углубления социального неравенства.

Можно построить достаточно простую модель нарастания опасности и рисков, делающих неизбежной грядущую войну в мегаполисах. Агломерации или прибрежные мегаполисы являются центрами больших систем. Мегаполис окружен экологически деградировавшей природной средой и множеством средних и небольших населенных пунктов со слабой, а зачастую разрушающейся инфраструктурой. Эти населенные пункты в первую очередь принимают мигрантов, поскольку позволяют им работать в городе, а жить — в наиболее недорогих, а то и вовсе бесплатных условиях. Расползание этих трущоб поглощает землю, которая ранее использовалась для рекреационных услуг или сельского хозяйства. В результате город полностью оказывается в зависимости от логистических инфраструктур и доставки товаров и услуг из отдаленных районов государства или из-за границы. Неконтролируемый рост городов приводит не только к образованию трущоб, но и постепенной деградации старого городского ядра — оплота наиболее богатых слоев населения, которые стараются себе создать островки безопасности и комфортной жизни. Но это, в конечном счете, невозможно, поскольку внутри города пока никто не сумел соорудить ограждения или стены. Возрастающая внутренняя несвязность города снижает эффективность деятельности управления, правоохранительных структур и структур безопасности, создает условиях для повсеместной самоорганизации теневых незаконных структур. Даже если исходно эти структуры не носят насильственного характера и не являются активно преступными, то при малейшем ухудшении ситуации они стремительно криминализуются и от радикализма слов переходят к радикализму вооруженных действий. Наличие таких самоорганизующихся структур еще более усугубляется деятельностью диаспор. Этнические или религиозные диаспоры организуют, подталкивают или направляют процесс формирования теневых сетей и сращивания их с глобальными преступными сетями. Такое сращивание неизбежно ведет к появлению местных конфликтов и быстро превращает их в международные.

Вот основные характеристики среды, в которой будут происходить будущие конфликты. Это не футуристический прогноз, а проекции тенденций, с каждым днем набирающие все большую силу. Безусловно, в будущем сохранятся войны в пустыне и горной местности. Однако становится все более ясным, что привычные виды военных действий уходят в прошлое. Будущие войны — это, прежде всего, войны и конфликты в мегаполисах, агломерациях, высокоурбанизированных зонах, в литеральной среде, где все связано со всем.

Будущие угрозы: иррегулярные, гибридные и запутанные

В условиях все возрастающего значения мегаполисов и агломераций в комбинации с их внутренней неустойчивостью меняется и характер угроз национальной и международной безопасности. Новую природу угроз можно понять через три характеристики: непостоянство участников и изменчивость методов конфликтов; гибридность, размытость угроз и запуганность; сложность и вложенность причин и следствий в конфликтах нового типа и сетей, которые в них участвуют.

Иррегулярные участники и методы

Как правило, термин «иррегулярные» используется для обозначения негосударственных вооруженных групп, включая комбатантов, которые не принадлежат к регулярным вооруженным силам национальных государств, а представляют собой военные формирования террористических сетей, неформализованные вооруженные группы, создаваемые теми или иными общинами и т. п. В последнее время термин «иррегулярные» стал применяться не только к акторам военных действий, но и к их методам, включая терроризм, партизанскую войну, кибервойны и другие нетрадиционные виды войн. Эти методы, как правило, применяются для того, чтобы избежать прямой военной конфронтации с мощью государственных вооруженных сил. Они базируются на использовании конкурентных преимуществ, связанных с малыми размерами формирований, кратковременным характером прямых военных столкновений, с постоянной сменой локальных точек конфронтации и т. п. В общем и целом, они используют стратегию Давида против Голиафа, обусловленную преимуществом в оперативности, гибкости и знании местных условий.

Как правило, иррегулярные войны ведут повстанческие группировки, неформализованные образования различных социальных и политических структур, террористические сети, корпоративные вооруженные подразделения сетей организованной преступности. Причем, в последнее время во все возрастающем числе случаев негосударственные иррегулярные подразделения пользуются поддержкой государственных структур тех или иных стран, вплоть до включения в состав негосударственных иррегулярных формирований небольших подразделений специальных сил и разведывательных групп вооруженных сил этих государств-спонсоров.

Иррегулярные угрозы станут неотъемлемой чертой будущих конфликтов. Надо отметить, что в этом нет ничего нового. С 1815 года иррегулярные войны, включая гражданские войны, являются наиболее распространенной формой конфликта и составляют примерно 83 % всех войн за это время. И нет никаких оснований полагать, что эта модель изменится в будущем. Новой чертой скорее станет все более широкое распространение комбинированных конфликтов, когда в рамках одного конфликта будут происходить действия вооруженных сил различных государств и одновременно действия иррегулярных военных формирований, использующих иррегулярные методы, как против государственных вооруженных сил, так и друг против друга. Кроме того, гораздо большее развитие получат прокси войны, когда против государств будут действовать иррегулярные вооруженные формирования, финансируемые, подготавливаемые и поддерживаемые государствами. Эти государства будут до последнего отрицать свое участие в такого рода конфликтах. В этих конфликтах все стороны будут максимально использовать асимметричные методы достижения своих интересов. Обычно применение асимметричных методов связывается с действиями более слабого участника конфликта. Однако в будущем их использование станет повсеместным.

Одним из наиболее ярких примеров таких новых иррегулярных конфликтов в мегаполисах стала террористическая атака в Мумбай. В ходе скоординированной террористической атаки организации Лашкар-э-Тайба, за которой стояли пакистанские военные и спецслужбы, было убито 164 человека. Для террористической атаки были использованы рыболовные суда, которые причалили к морскому порту Мумбай. Далее террористы использовали связи в общине города для своего передвижения и рассредоточения. Все планирование и подготовку террористического акта осуществляла пакистанская межведомственная разведка ISI. Сегодня известно, что для планирования и координации действий террористов использовались закрытые спутниковые каналы связи. При этом, реакцию индийских вооруженных сил, полиции и сил безопасности пакистанская разведка отслеживала, мониторя Twitter, новостные каналы радио, телевидения и интернета, а также перехватывая переговоры полицейских по незащищенным каналам связи. Такая координация действий со стороны пакистанских спецслужб позволила точно синхронизировать во времени одновременную атаку в нескольких районах города. Это привело к тому, что индийские подразделения оказались неподготовленными, потеряли много времени и с опозданием среагировали на угрозу. При этом была достигнута главная цель террористов. Весь мир увидел неэффективность индийских сил безопасности и силу маленьких подразделений террористов. Главным в этой атаке был именно медийный эффект.

Мумбай стал первым предвестником иррегулярных гибридных войн в городах, где одновременно участвуют негосударственные и государственные субъекты и действия на локальном уровне имеют международное значение и управляются извне. В Мумбай мы увидели будущее лицо конфликтов, где гибкие, беспредельно жестокие иерархо-сетевые структуры будут раз за разом выигрывать у неповоротливых забюрократизированных государственных структур управления вооруженными силами, безопасностью и правопорядком.

Даже в условиях традиционных межгосударственных войн можно прогнозировать возрастание в их структуре значимости иррегулярных, прокси конфликтов, в которых будут задействованы негосударственные акторы. Вполне очевидно, что в случае войны с Ираном эта страна использует иррегулярные силы для прокси войны, как в рамках своего региона, так и в мегаполисах на территории противников. Нельзя недооценивать угрозу прокси войн и со стороны Северной Кореи. Вполне очевидно, в том числе и для самих корейцев, что они мгновенно потерпят поражение в обычных вооруженных действиях. Однако с учетом исторического опыта ведения партизанских войн и применения иррегулярных методов, в том числе с использованием оружия массового уничтожения, необходимо ждать быстрого переноса действий на территорию стран, вступивших с корейцами войну. Причем, эти действия будут вестись в мегаполисах.

Рассматривая сценарий возможных локальных войн с Китаем, надо иметь в виду, что китайцы уже 15 лет готовятся именно к такого рода военным действиям. С одной стороны они учитывают, что 51 % городского населения Китая проживает в мегаполисах, расположенных вдоль береговой линии морей, омывающих Южный Китай. Соответственно они понимают, что противник навяжет им войну в городах. С другой стороны, китайцы сами готовы действовать иррегулярно, прежде всего, с точки зрения методов ведения войны, по максимуму используя наступательные кибервооружения, финансовое оружие и проч. Об этом написали еще в 1998 году высокопоставленные офицеры китайской армии Цяо Лян и Ван Хиан Дзу в своей классической книге «Неограниченная война».

В будущем негосударственные вооруженные подразделения будут в значительной степени опираться, растворяться и организовываться из гражданского населения, обладающего все возрастающим доступом к передовым технологиям. При этом надо иметь в виду, что сегодня практически любая гражданская технология может иметь и военное применение. Например, устройства дистанционного управления различного рода электроникой или доступом в автомобиль могут быть легко переделано в триггеры для придорожных бомб. Промышленные и бытовые химические вещества без труда превращаются в основу для производства химического оружия. Во время войны на Балканах выяснилось, что при небольшой технической смекалке электронная начинка даже простейших СВЧ печей может использоваться для блокировки систем наведения ракет. Кроме того наличие в городе огромного числа различного рода ремонтных мастерских, связанных с обслуживанием автомобилей, бытовой техники и т. п. позволяет быстро превращать их в мини оружейные заводы. Например, в Ливии в начале 2011 года в Мисурате и прибрежных городских районах Бенгази небольшие мастерские и ремонтные предприятия были приспособлены для производства стрелкового оружия и переделки гражданских транспортных средств в подвижные боевые машины. Это примеры из вчерашнего дня. Завтра же в городах будут производиться ежедневно новые типы сначала кибер-, а потом биовооружений целенаправленного секторного действия. Мегаполисы позволяют даже в развитых странах скрыть все, что угодно. Даже в Лондоне, Сиднее, Нью-Йорке мощнейшие системы видеонаблюдения охватывают благополучные районы, торговые центры, деловые и административные кварталы. Никакого видеонаблюдения в бедных районах, на рынках, в маленьких лавочках и мастерских нет, и в обозримом будущем не будет. А угроза исходит именно оттуда. Как было отмечено в прошлом разделе, поскольку крупные державы и в будущем будут в основном полагаться на свое технологическое превосходство, их противники станут все более широко и эффективно использовать иррегулярные, неконвенциональные и ассиметричные методы борьбы против государственных вооруженных формирований.

Однако нельзя не отметить, что государства тоже достаточно быстро обучаются. Поэтому в будущем угрозы вряд ли будут делиться на четкие категории. В будущем не будет происходить конфликтов, когда с одной стороны в них участвуют исключительно регулярные, а с другой — иррегулярные формирования. Одни будут использовать конвенциональные, а другие — неконвенциональные методы ведения войны. Одни будут опираться на традиционные вооруженные силы, а другие — на использование кибероружия или ударов по финансовой инфраструктуре. Пример Мумбай показал, что будущее принадлежит гибридным войнам, где государства будут стараться спрятаться за боевые прокси структуры с тем, чтобы избежать международного осуждения или возмездия со стороны других государств. В этом опять же нет ничего нового. Уже сегодня пакистанские военные и разведка используют афганских талибов и террористические группировки типа Лашкар-э-Тайба. Иран пестует свои прокси формирования «Хизбалла» и «Аль-Кудс». Такой же практики придерживался в течение десятилетий Со ветский Союз, используя по всему миру повстанческие и партизанские движения и формирования. Однако в будущем резко повысится степень связности, скоординированности и применения распределенного функционала между базисным государством и его прокси военными формированиями.

Наряду с все более плотным сращиванием государственных и негосударственных вооруженных формирований и групп, участвующих в конфликтах, будущее гибридных угроз связано со все более тесными связями между собственно военными структурами и преступными сетями. Примером этого являются тесные связи между пиратскими синдикатами, сетями организованной преступности в Европе и повстанцами Аль-Шабааб в Сомали. Эта сложная международная преступная сеть, базирующаяся на быстро урбанизирующихся сомалийских прибрежных районах, представляет собой структуру, одновременно ведущую военную, политическую и бизнес деятельность. Вообще сращивание вооруженных в широком смысле этого слова, преступных и бизнес структур является набирающей силу тенденцией. В будущем можно ожидать формирования негосударственных контролирующих значительные районы структур, в рамках которых будут осуществляться все виды деятельности, включая военную, которые мы сегодня приписываем государству. Собственно сегодня, на территории Сомали в районе Могадишо мы и имеем дело с созданием такого преступного квазигосударственного образования, имеющего к тому же и мощнейшие международные связи.

Надо прямо сказать, что эти квази государственные структуры с точки зрения эффективности военных действий, по крайней мере, в локальном масштабе могут иметь преимущество перед традиционными государствами. Вполне понятно, что Соединенные Штаты с четким правовым регулированием, регламентированием и неписаными правилами, связанными с распределением функций и полномочий между различными структурами, процедурами, связанными с ведением военной правоохранительной деятельности, проигрывают в темпе, гибкости и гамме возможностей использования средств таким преступным квазигосударственным образованиям. Вооруженные силы, системы безопасности и полиция современных государств сложились в догибридную эпоху и заточены под необходимость ведения борьбы с конкретными, определенными внешними и внутренними врагами. Если не изменить этот подход, не перейти от функционального к целевому построению подразделений по устранению угроз, государства будут раз за разом проигрывать своим негосударственным противникам. На практике, для борьбы с такого рода противниками нужно создавать комплексные единые группы, в которых будут участвовать вооруженные подразделения, разведывательные отряды, внутренние войска, знающие как действовать против повстанцев, манифестантов и т. п., различного рода структуры береговой охраны и проч. и частные военные компании, которые не так скованы различного рода государственными предписаниями.

Вложенные запутанные сети

Дополнительные сложности создаст кумулятивное взаимодействие между иррегулярным характером формирований и боевых действий, гибридным типом военных конфликтов и их урбанистической средой. Будущие конфликты будут в преобладающем числе происходить в мегаполисах. Городская среда создаст серьезные ограничения для применения обычных вооруженных сил. Более того, серьезные и широкомасштабные действия в мегаполисах могут быстро создать непредсказуемые угрозы для всего мирового хозяйства, поскольку все мегаполисы планеты связаны незримыми финансовыми, информационными, логистическими, хозяйственными связями. Война в мегаполисах с одной стороны потребует мгновенной реакции и локализации, а с другой — будет иметь огромный внутренний потенциал эскалации и распространения сначала на другие районы мегаполиса, потом на иные районы страны, а затем и на самые различные регионы мира. Одним из последних примеров такого рода городской войны стали столкновения в 2010 году в столице Ямайки Кингстоне. Там осуществлялась полномасштабная военная операция против транснациональной банды во главе с Кристофером Дудусом. Эта банда занималась поставкой наркотиков, оружия и торговлей людьми в Нью-Йорке, Нью-Джерси и Торонто. В соответствии с решением правительства США глава банды и большинство ее членов были объявлены в розыск. Первоначально решить эту задачу взялись правоохранительные органы и правительство Ямайки. Однако сделать ничего не удалось из-за поддержки местным населением банды, которая обеспечивала его своего рода социальными пособиями. В результате, после прохождения специальной подготовки в Соединенных Штатах, объединенные военные и полицейские подразделения Ямайки под руководством канадских и американских специалистов, с использованием американских беспилотников и спутниковых группировок в мае 2010 года начали полномасштабные боевые действия в ряде районов Кингстона. В результате этих действий было убито 73 человека, более 500 арестовано, часть членов банды во главе с руководителем была захвачена, а часть ушла в подполье. После завершения армейско-полицейской операции в районы вернулись оставшиеся члены банды и начали воссоздание сети заново.

Проведенные исследования и практика разведывательных и правоохранительных сил различных стран показывает, что в настоящее время международные террористические, повстанческие и преступные сети теснейшим образом взаимодействуют с известными логистическими и транспортными компаниями, банками и неправительственными организациями по оказанию гуманитарной помощи. Например, известный журналист-расследователь Мэт Поттер выяснил, что крупные чартерные авиакомпании, выполняющие по подрядам ООН и целого ряда неправительственных организаций, авиарейсы по доставке грузов гуманитарной помощи в различные районы Африки и Азии также активно задействованы в контрабанде оружия, наркотиков, переброске рекрутеров для незаконных вооруженных формирований. Причем, зачастую, все это происходило в рамках одних и тех же авиарейсов. Т. е. под прикрытием гуманитарного груза доставляется оружие, наркотики, будущие террористы и т. п. Применительно к оказанию помощи населению в районе Африканского Рога, где одновременно базируются сом&тайские пираты, журналист выяснил, что сотрудники гуманитарных и международных организаций, и даже правительства, направляющие помощь, осведомлены об этом.

Последствия

Анализ тенденций, определяющих природу, характер и обстановку будущих конфликтов, показывает, что Соединенным Штатам не суждено в ближайшее время избежать длительных, масштабных конфликтов с участием сухопутных формирований и ограничиться лишь упреждающими мерами по предотвращению конфликтов. Нет никаких оснований полагать, что в будущем мире не будут действовать исторические закономерности, которые предусматривают втягивание США, по меньшей мере, в один крупномасштабный конфликт в течение четвери века, и одну среднюю операцию в течение каждых пяти-семи лет. При этом чтобы понять, что такое крупномасштабная операция, следует взять за образец Ирак, Афганистан или даже Вьетнам. Что же до средних и небольших операций, то здесь аналогами являются операции в Боснии, Косово, Гренаде, Никарагуа и т. п.

Скорее всего, частота американской вовлеченности в конфликты и в XXI веке останется как минимум прежней. Однако среда конфликтов заметно изменится под воздействием описанных выше трех мегатрендов. Одновременно можно с уверенностью сказать, что войны будут становиться все более «неправильными», все шире будут использоваться асимметричные методы, неконвенциональные типы вооружений, а в войнах все чаще будут участвовать негосударственные вооруженные структуры. Будущее войн — это война в мегаполисах, которую будут вести иррегулярные вооруженные группы, включенные в первоначально созданные, но затем самоорганизующиеся, «теневые», квазигосударственные структуры.

Будущие конфликты все сложнее будет классифицировать в соответствии с национальными и международными правовыми системами. Они во все возрастающей степени будут носить характер гибридных войн, а точнее конфликтов, в которых будут одновременно соперничать государственные и негосударственные, внутренние и международные, добровольческие и наемные, военные и уголовные формирования.

Эти изменения приведут к вполне очевидным последствиям для вооруженных сил США. Тем не менее, перестройка американских вооруженных сил в соответствии с новыми требованиями является весьма проблематичной исходя из текущей финансовой ситуации, бюрократизма государственных чиновников и популизма политиков. Вполне очевидно, что от традиционных типов военных соединений необходимо переходить к экспедиционным, специально подготовленным небольшим группам, способным действовать в урбанизированной среде, при поддержке вертолетов и новых модификаций самолетов, используя преимущества высокоточного и нелетального оружия. При этом эти соединения и небольшие группы должны обладать не только адаптационными навыками, но и способностью быстро в соответствии с обстановкой собираться в мощные единые подразделения, наносящие удар по крупной цели. При этом вооруженным силам необходимо придать инженеров, строителей, городских администраторов, профессионалов в сфере информационных технологий. Наконец, армейские подразделения должны быть способны в кратчайшее время налаживать не просто сотрудничество, а взаимодействие на уровне проведения совместных операций с местными силами безопасности, полиции и береговой охраны. Плюс ко всему этому в состав подобных подразделений должны войти группы специалистов, способных не только обеспечить инфраструктурную поддержку операций, но и при необходимости восстановление топливной, энергетической и коммунальной инфраструктур городов, где будут происходить события.

Понятно, что усилиями военных все эти задачи не решить. Необходима поддержка правительств Соединенных Штатов, других стран НАТО, а также стран, где возможно возникновение мятежей, восстаний и т. п. В результате совместной работы государственных служб в мегаполисах должны быть созданы, во-первых, системы оперативного реагирования на инфраструктурные кризисы, а, во-вторых, запасные системы восстановления жизнеобеспечения города, включая не только вопросы инфраструктуры, но и поставки продуктов питания и воды. Также необходимо, чтобы уже сегодня полицейские силы и силы береговой охраны в повседневном режиме отрабатывали проведение внутри городов совместных операций с контртеррористическими и военными подразделениями национального и интернационального состава. Наконец, необходимо как можно скорее разработать схемы управления, как на уровне мегаполисов, так и отдельных их районов, которые позволили бы сохранить гражданское руководство функционированием всех жизненно важных для населения и жизнеспособности города систем в условиях военных действий в городах или определенных районах этих городов.

Последствия переноса военных действий из малонаселенных районов мегаполиса для правительств, бизнеса и гражданского общества выходит далеко за пределы изложенных выше соображений. Едва ли не главным последствием является необходимость заблаговременной подготовки населения к грамотным действиям в экстремальных ситуациях будущих конфликтов. Население должно знать, как можно в наибольшей степени минимизировать риски, связанные с войной в городах. Это предполагает практическое получение не отдельными спецназовцами или правительственными чиновниками, а широкими слоями населения, навыков выживания в городской среде в условиях насильственных конфликтов самой различной интенсивности.

В этом плане можно только приветствовать два проекта, направленных на разработку всеобъемлющей системы мер по подготовке населения и городской администрации к выживанию в экстремальных условиях и вооруженных городских конфликтах. Речь идет о проектах Caerus Associates связанным с разработкой конфликтных городских карт и проекте «Умный адаптивный город» компании IBM. Оба проекта исходят из понимания городов, как систем, которые должны выживать в любых, в том числе самых неблагоприятных условиях.

Подход к городу, как к системе одинаково важен и для развития городов в нормальных условиях и для борьбы с различного рода негативными тенденциями, сопровождающими увеличение численности населения, площади застройки и сложности связей в городской среде. Этот подход является единственно верным и для прогнозирования войны в городах, и планирования действий вооруженных сил по подавлению различного рода мятежей, террористических сетей и устранения угроз, проистекающих из городской среды.

Выводы

В заключении отметим, что, несмотря на вполне понятное желание американских политиков, военных и общественности избегать в будущем долгосрочных изнурительных операций, связанных с крупномасштабной борьбой с повстанцами, на практике этого осуществить не удастся. Америке не удастся вернуться к концу XIX века с ее доктриной Монро. Связано это с тем, что повстанцы в различных районах мира неизбежно будут затрагивать американские интересы, приносить ущерб американскому бизнесу и вполне вероятно угрожать жизни американцев, рассеянных по свету. В этих условиях США обречены участвовать в конфликтах, в которых их конвенциональным действиям противник противопоставит иррегулярные, гибридные, неконвенциональные и асимметричные методы ведения войны.

Очевидно, что потенциальные противники будут стараться перенести войну в городскую среду. Мегатренды связанные с урбанизацией, ростом населения и повышением связанности, являются лишь одним из объяснений такого стремления. Другое состоит в том, что мегаполис дает гораздо больше возможности раствориться и спрятаться, а затем оперативно собраться в единый кулак и нанести удар по правительственным силам, либо международным силам поддержки. Более того, перенос войны в города для повстанцев желателен еще и тем, что противоборствующие им силы будут вынуждены вести военные действия в городах, а соответственно выглядеть в глазах мирового общественного мнения жестокими, бессердечными интервентами, разрушающими города, уничтожающими мирное население, среди которого будут растворены повстанцы. С каждым годом повстанцы все большее значение будут придавать информационно-медийнопсихологической войне, стараясь выиграть не только на поле боя, но и в мировом медийном пространстве. В этой связи для правильного планирования контрповстанческой деятельности особое значение имеет учет психологии и привычек террористов и повстанцев, а также заблаговременное создание в городах систем, которые могут показывать всему миру, что реальное насилие в города принесли именно повстанцы и террористы.

Детальнейшим образом разбирая войну в городах, мы по-прежнему склонны считать весьма вероятными в будущем конфликты в отдаленных районах и сложных ландшафтах, таких как горы, джунгли и пустыни. Однако, доля, значение, а главное влияние на мировую среду конфликтов в таких ландшафтах будет непрерывно падать. Главные конфликты будущего развернутся в мегаполисах и агломерациях с их огромными массами населения, вопиющим социальным неравенством, плотной застройкой, в большинстве случаев отстающей от потребностей инфраструктурой и не всегда эффективной системой управления. Эти конфликты будут иметь характер асимметричных, гибридных, иррегулярных столкновений, сочетающих в себе преступную деятельность, городские мятежи, вызванные безысходностью, хорошо подготовленные восстания, террористические акты и инспирированные из-за рубежа теневые войны. Теракты в Мумбай, городская война в Могадишо, бунты в Париже и Лондоне — это первые предвестники будущей войны в городах. И чем скорее мы начнем готовиться к этой войне, тем будет лучше не только для правительств и вооруженных сил, но и для населения городов, где развернутся военные действия.