Дружина ропщет, – угрюмо поведал Горм. – Они шепчутся, что ярл ввязался в соратники к троллям.

– Осаживай болтунов, хэрсир, – с раздражением ответил ярл Торкель. – Кого они ожидали увидеть на страже сокровищ в Полночных землях? О финских троллях было сказано ещё в Бирке. Я предвижу, что разгадка тайны чудесной мельницы Гротти уже близка. Недостойно воина отступать, будучи у цели.

– Это так, – согласился Горм.

– Подумай о том, какие почести воздаст нам конунг, когда мы привезём ему Гротти, – продолжил ярл. – Сколько золота, резвых коней и драгоценного оружия получим мы из его рук! Или в первый раз нашим хирдманам воевать за чужеземных владык? Помнится мне, они были веселее, когда служили руссам!

– Это так, – кивнул хэрсир. – Но руссы – люди…

Торкель Ворон и Горм Полутролль как могли поднимали дух своим воинам, но при этом сами держались из последних сил, чтобы не пасть духом. От соседства с похъёланами делалось не по себе даже самым отважным. Герои, воспетые в сагах, побеждали троллей в единоборстве, подчас даже голыми руками, но такой человек родится один на сотню. Простой же викинг, неустрашимый в бою, перед нечистой силой робеет.

А воины Лоухи смотрелись нечистой силой! Похъёлане не походили ни на один знакомый Торкелю народ. Каждый день и каждую ночь похода эти диковинного и страшного вида люди – да и люди ли? – окружали викингов. Облачённые в одежды из шкур мехом наружу, с гривами спутанных волос, торчащими во все стороны усами и бородами, северные финны казались зверьём, вставшим на задние лапы. Иные носили на головах шапки из выпотрошенных птичьих шкурок – как будто в нечёсанных волосах гнездились тетерева. Оружие похъёлан не уступало оружию викингов; не у всех были железные шлемы и кольчуги – попадались на глаза бронзовые и даже кожаные брони, но такие толстые, что не спасли бы разве что от тяжёлой секиры.

Хуже звериного вида северян было то, как они держались с чужеземными соратниками. Похъёлане не затевали разговоров, не проявляли дружелюбия и не задирались, но от них веяло угрозой. Злобно звучали речи на непонятном языке, хищно зыркали на шведов рыбьи глаза. Часто во время ночёвок перед кострами викингов из темноты бесшумно появлялось по нескольку финнов. Они молча таращились на чужаков – словно примерялись сдирать одежду, оружие и украшения, или же указывали пальцами и урчали что-то между собой, да точили здесь же свои длинные ножи. Когда кто-нибудь из шведов терял терпение и бросался на наглецов, те лишь злорадно щерились и исчезали в ночи подобно наваждению, чтобы вскоре вернуться и начать всё сначала.

К ярлу часто наведывался финский хэрсир – жутковатый вилобородый человек с серыми волосами, очень похожий на волка. Его даже звали Варгом, хотя по-фински это имя звучало иначе. Он толково говорил о делах ратных, осматривал шведскую дружину, проявлял недюжинную любознательность. Варг неплохо изъяснялся на шведском языке и, похоже, уважал наёмников. Простые викинги и даже Горм Полутролль одобрительно кивали, глядя на него. Один Торкель Ворон чувствовал, что от военачальника Эстерботтена исходит угроза едва ли не большая, чем от всех его людей вместе взятых.

Боевой флот похъёлан, усиленный четырьмя шведскими драккарами, держал путь на запад, и через два дня по приказу Варкаса повернул к югу. Ни похъёльские воины, ни тем более викинги не знали, куда идут; им лишь было известно, что эманта посылает их на войну. Лоухи разумно рассудила, что весть о пропаже Сампо не пойдет на пользу ее войску, поэтому цель похода оставалась тайной для всех, кроме Варкаса и тех людей, что шли в Лаппи вместе с ним; все они поклялись страшной клятвой, что не выдадут правды.

Стоя на носу ладьи, Варкас осторожно поставил на ладонь остриё путеводного пера. Перо закачалось, но не от ветра – серебристому чуду ветер был нипочём. Оно жило собственной жизнью, да ещё желание владельца могло наклонить его в ту или иную сторону.

Попутный ветер наполнял паруса ладей и драккаров. Острова и шхеры Туманного моря проплывали по обе стороны; флот шёл, нигде не задерживаясь – путеводное перо неизменно указывало вперёд, где серое море сходилось с серым небом. Вечером седьмого дня погода испортилась, к ночи налетела буря. Мореходы пережидали её на нескольких небольших островах, разбросанных невдалеке друг от друга. В тишине наступившего утра перо на ладони Варкаса вдруг легло плашмя, указав кончиком в сторону заката.

Военачальник Похъёлы хищно усмехнулся – цель похода была близка!

Где-то поблизости отсиживаются похитители Сампо. Они не ждут погони, радуются своей удаче, думают, что их след потерялся в открытом море! Так бы и вышло с кем угодно, но не с похъёланами – сынами Хийси, сильнейшими чародеями Севера! Как-то запоёт проклятый сувантолайнен, когда море перед ним почернеет от кораблей, несущих возмездие? Варкас сам изрубит его в куски, а голову заберёт себе в награду.

Гребцы не жалели сил. Вдалеке показался остров…

* * *

– Мы совершим обряд на вершине этой сопки, – сказал Вяйнямёйнен. – Она самая высокая в наших владениях, ближе к небу места не сыскать.

Чародеи, легко подняв вдвоём чудесный осколок, осторожно взошли на вершину, пятеро странников поднялись вслед за ними.

Сверху открывался вид на остров – справа на большой поляне, окружённой лесом, виднелось жилище хозяев, ещё дальше за тёмно-зелёным ковром ельника – каменистая коса, на которую выбросило лодку странников. Обширный остров с лесами, лугами и небольшим озером давно стал бы владением людей, не будь он зачарован. Вокруг простиралась пустынная гладь моря – ни берега, ни мысочка, ни паруса…

Братья-волшебники поставили осколок Сампо на камни так, что получилось некое подобие сейда, затем встали по бокам.

– Становись с нами, дочь сумерек и ночи! – обратился Вяйнямёйнен к Велламо. – Вам же, друзья, довольно будет лишь постоять здесь при начале заклинания. После ступайте вниз по склону и ждите нас там. Назад не поднимайтесь, ибо свет звезды вблизи нестерпим для простого человека – лишь нойта выдержит его.

По знаку чародея все разом вскинули руки к небу:

– Лес нам свидетель, море свидетель, небо бескрайнее, Укко – Отец небесный, Рауни – Земная Матерь! – звонко произнёс Вяйнямёйнен. – Что взято для всех – всеми принято, от всех и возвратится! Навеки, пока сияют на небосводе месяц и солнце!

И чародей затянул песню – древнее песнопение на неясном языке. Так, должно быть, пели дети воздуха и моря на заре сотворения мира. Звуки переливались, сплетались вместе, рождая новые, всё более и более сильные. Уши не слышали слов, но в сердцах являлись образы – удивительные и прекрасные. Свет, рождаясь из глубины, озарял темноту, рассыпал по ней яркие огоньки звёзд, набираясь силы, становился днём и кружил вековечный хоровод с синевой ночи.

Осколок Сампо вдруг засиял ослепительным белым сиянием, качнулся и медленно поднялся над землёй, закачался в воздухе на высоте человеческого роста.

– Нам пора, – кивнул Антеро товарищам.

Вчетвером друзья торопливо шагали вниз по склону.

– Смотрите! – воскликнул Тойво, указывая рукой на море. – Там, на севере!

Тёмные пятнышки в море появились точно из ниоткуда; их число становилось всё больше и достигло двадцати. Они быстро приближались, увеличиваясь в размере.

– Это не птичья стая, – проворчал Кауко, присматриваясь. – Тойво, ты глазастый?

– Корабли? – неуверенно произнёс Тойво. – Откуда?

– Завесы острова пропускают носителей волшебных вещей, – задумчиво проговорил Антеро, и вдруг воскликнул: – Лоухи! Похъёлане напали на наш след! Они направляются прямо сюда!

– Что будем делать? – спросил Тойво.

– Бегом в дом за оружием, – сказал рунопевец. – Если они нападут, защищать Сампо будем мы. Больше некому.

* * *

Варкас остался верен клятве, данной Лоухи – он не обмолвился ни перед одним из простых воинов об истинной цели похода. Военачальник поступил иначе: во главе каждого похъёльского корабля он поставил по старому воину из тех, что знали о пропаже Сампо и, подобно Варкасу, были связаны клятвой. Таким способом он добился того, что всё немалое войско Сариолы, оставаясь в неведении, шло нужным путем, и смогло бы захватить осколок Пёстрой крышки даже вслепую. Варкас велел своим людям выстроить корабли так, чтобы каждым третьим был драккар викингов, а собственная ладья Варкаса шла бок о бок с «Драконом» – кораблём ярла Торкеля. Так получилось, что все драккары шли порознь друг от друга, и на каждый приходилось три похъёльских ладьи. «Ваши корабли мощны, воины могучи. Они укрепят строй равномерно», – пояснил он накануне викингам. Ярл хотел было спорить, ему не хотелось рассеивать своих людей. «Мы – пальцы одного кулака, – напомнил Варкас. – К тому же вы не знаете здешних вод. Без нас вы пересчитаете днищами все рифы Похъянмери».

Впрочем, встреч в море не приключилось. Остров казался необитаемым, хотя викинги уже по собственному опыту знали, что безлюдье полночных берегов обманчиво. Флот прошёл вдоль побережья острова и направился к пологому берегу у подножия приметной сопки. Здесь совсем не было леса, и внезапного нападения ждать не приходилось. Один за другим корабли пристали, воины сошли на сушу, причём похъёлане сохранили тот же порядок, в котором шли по морю.

Варкас снова взглянул на путеводное перо. Оно встало на ладони неподвижно, указывая кончиком на вершину горы. Военачальник взошёл на откос, что возвышался над берегом.

– Братья! – обратился он к своему воинству. – Знайте, что нынче мы достигли цели, и скоро вернёмся домой с победой и славой! К этому острову лежал наш путь. Следуйте за своими вождями, повинуйтесь им во всём! Здесь мы добудем сокровище, что желает получить эманта Лоухи Ловитар! Тому, кто первым отыщет сокровище и приведёт ко мне живыми его стражей, я насыплю полную шапку золота! Слово моё крепко.

Сказано было на похъёльском наречии, и Торкель Ворон не сумел разобрать ни слова. Ярл оглянулся на звероподобное воинство Эстерботтена – изготовившиеся к бою финны смотрелись ещё чудовищнее обычного. Их было вчетверо больше, чем викингов; строй северяне держали отменно, а двигались безмолвно – лишь топот ног да лязг оружия. Многие накрыли шлемы капюшонами из волчьих шкур, а лица измазали чёрной и красной краской. Торкель словно воочию увидел войско Рагнарёка.

– Так что мы ищем? – обратился он к Варкасу. – С кем нам предстоит сражаться?

– Ищем большую глыбу сияющего льда, – на ходу ответил финн. – Она будет нашей добычей.

Не знай Торкель, что имеет дело с колдовским народом, он бы решил, что чужеземец издевается над ним. Однако по строгому виду Варкаса было понятно, что он не шутит.

* * *

Друзья взяли всё своё оружие, прихватив вдобавок три хозяйских лука и несколько колчанов со стрелами – сколько смогли унести. Среди похъёльских ладей Антеро приметил шведские драккары, и обеспокоился ещё сильнее – о том, чтобы выстоять против такой силы вчетвером в открытом бою, не могло быть и речи. Мелькнула слабая надежда, что враги пройдут мимо острова, но тут же угасла – те, похоже, просто выбирали причал получше. Антеро, Тойво, Кауко и Уно крались вдоль берега, следя за вражескими кораблями, а те приближались к горе, на вершине которой ворожили чародеи!

Небо затянуло тучами, сделалось темно, словно среди дня наступили сумерки.

Друзья взобрались вверх по склону на то самое место, откуда Тойво приметил корабли, и укрылись за валунами. От подножия горы похъёлан отделяло менее одной версты, и с высоты склона их войско было видно как на ладони. Тойво попробовал было считать воинов, но вскоре сбился – издалека отряды казались сплошными серо-чёрными сгустками.

– Что будем делать? – вполголоса спросил Уно, глядя, как похъёлане и шведы сходят на берег.

– Посмотрим, что будут делать они, – так же тихо ответил Антеро.

Между тем войско Лоухи построилось в боевой порядок и стремительно двинулись вглубь острова. Небольшая часть людей осталась при кораблях – защитить их, если понадобится. Становилось ясно, что похъёлане пристали к берегу не ради привала. Враги подходили всё ближе – уже можно было различить фигуры людей, шкуры похъёлан и кольчуги викингов.

– Помёт барсучий! – выбранился Кауко. – Сейчас начнут прочёсывать остров! И на нашу гору наверняка полезут – отсюда видно лучше всего.

Откуда-то сверху доносились звуки песни. У Антеро защемило сердце – вместе с двумя зычными голосами волшебников он услышал звонкое пение Велламо. Нойты так поглощены своим колдовским обрядом, что в упор не замечают приближения опасности! Величайшие чародеи мира сейчас показались карелу беззащитными, словно дети. И Велламо беззащитна больше прочих!

– Здесь мы их не удержим, – сказал рунопевец товарищам. – Их слишком много. Нужно отходить в лес и заманивать их за собой. Пускай растянутся.

– Увлечь тысячу за четверыми – много надобно труда, – ответил Кауко. – Но мы не из ленивых! В речке много валуно-ов… – пропел он, натягивая тетиву самострела.

И в этот миг над вершиной сопки полыхнул свет, да такой яркий, что все четверо невольно зажмурили глаза. Сполохи снова и снова озаряли склоны и побережье, плясали на низко нависших тучах…

* * *

– Оно здесь! – воскликнул Варкас, не скрывая ликования. – Сампо здесь!

– Сампо? – изумлённо переспросил Торкель.

Отряды финнов и шведов шли, перемежаясь друг с другом. Военачальник Лоухи и ярл оказались рядом.

– Что ты знаешь о нём? – Варкас задержал шаг.

– Тот самый волшебный жёрнов, что сам мелет муку, соль и золото, – ответил Торкель. – О нём немало говорят в Ингрии.

– А ты сведущ, руотсалайнен, – глухо промолвил Варкас, отступая на шаг. – ПОХЪЯНМАА!!! – финн с криком рванул из ножен меч, и Торкель едва успел отвести удар щитом.

Тут же юноша, шагавший рядом с военачальником, вскинул бычий рог и оглушительно затрубил; рога отозвались во всех финских отрядах. Похъёлане молча набросились на шведов…

…Варкас помнил веление Лоухи прикрыться наёмниками как щитом, но в душе не принял его – эманта не открыла, от кого придётся прикрываться, а сам военачальник считал, что его превосходным воинам щит не нужен. Он заранее условился с вождями отрядов, а те в свой черёд донесли до простых ратников, что, не будь на пути опасного врага, они первым делом перебьют викингов. Варкас нипочём не поделился бы с чужеземцами честью возвращения Сампо в Похъёлу. И вот миг настал. Сампо отыскалось, и его, как видно, никто не стережёт – разве что злосчастная четвёрка похитителей. Щит был не нужен.

Викинги привыкли сражаться малым числом – победа никогда не давалась им за счёт перевеса в людях. Но северяне напали вероломно, и вся смертоносная сила первого удара оказалась в их руках. Только тут шведы поняли, для чего их рассеяли среди похъёльских ватаг – увы, поздно! Четыре небольших отряда вмиг обернулись островками, и бурое море вражеского войска стало размывать их с пугающей быстротой. Многие викинги, ошеломлённые нападением союзников, пали на месте, не успев оправиться.

Ярл Торкель Ворон оказался окружён, при нём осталось не более десятка ближайших хирдманов – прочие увязли в наседающих оравах похъёлан, которых становилось всё больше и больше.

– Он мой! – крикнул Варкас, указывая на ярла. – И убранство его моё!

Финн бросился вперёд, хищно оскалив длинные зубы. Железный панцирь и тяжёлый щит не мешали ему двигаться со звериным проворством, длинный меч засвистел, выцеливая слабые места в броне викинга. Про себя Торкель признал, что его противник отменно владеет оружием.

* * *

Тойво впервые увидел битву. Она разгорелась на расстоянии полёта стрелы от укрытия друзей – страшное бурление, ревущее на разные голоса, гремящее железом, плюющее кровью. В тот день Тойво понял, отчего Антеро не любил рассказывать о своих похождениях в шведской дружине, отчего велеречивые рунопевцы становились скупы на слова, если пели о войне. То, что предстало перед глазами юноши, не воодушевляло – скорее, заставляло вздрагивать от отвращения.

Разгорячённые боем похъёлане рычали и лаяли, как звери. Вот один, схватившись с викингом голыми руками, поверг противника наземь и рвёт зубами; вот другой в тесноте пустил в ход леуку и не может остановиться, кромсая уже убитого врага; вот великан-швед с рёвом отбивается, а похъёлане повисают у него на руках и ногах, точно собаки на медведе, и на место одного убитого приходят двое живых. Замшелые камни покраснели от крови и покрылись телами павших, обломками оружия, отсечёнными руками и ногами…

* * *

– Слава Одину!!! – сквозь гущу врагов на выручку Торкелю прорывался хэрсир Горм во главе дюжины воинов. Полутролль возвышался над всеми, его исполинский меч описывал сокрушительные дуги, разбрасывая в стороны руки и головы, обрубки палиц и копий.

Изловчившись, ярл опустил меч на голову финна, покрытую волчьей шкурой. Клинок соскользнул – шкура скрывала железный шлем, но Варкас отпрянул, замотав головой.

– Горм, на гору! – крикнул Торкель. – Там Гротти! Бери его!

– А ты?

– Выстою!

Ответный удар Варкаса не заставил себя ждать: щит ярла разлетелся надвое. Похъёланин тут же бросил свой щит на землю, но выхватил свободной рукой длинный нож с чернёным клинком. Глаза военачальника пылали яростным безумием…

* * *

– Они идут сюда! – Антеро указал вниз. Без малого десяток викингов вырвался из тесноты боя и затопал вверх по склону горы. Их вёл страшный великан в забрызганных кровью доспехах и плаще из медвежьей шкуры.

– Так чего же мы ждём? – Кауко вскинул самострел. Прочие натянули луки.

Горма сильно ударило по шлему, двое его хирдманов повалились замертво, третий, бранясь, рвал стрелу из бедра. Полутролль с проклятьем уставился вверх – склон только что был пуст, – и пришёл в ярость, заметив среди камней четырех стрелков.

– Щиты в стену! – прорычал хэрсир.

Дружинники разом сомкнули строй, выставив щиты так, что один заходил за край другого, стоящие сзади прикрывали щитами головы идущих первыми. В щиты застучали стрелы, но уже безвредно. Викинги двинулись вперёд.

– Перестаньте тратить стрелы! – Антеро поднял рогатину. – Не пробьём!

– А вдруг? – прищурился саво, прицеливаясь из самострела.

Звук спущенной тетивы, глухой удар вдалеке – и из строя викингов раздался растерянный крик. Из середины стены вдруг ничком выпал человек, намертво приколотый к собственному щиту.

– Не зевайте! – крикнул саво, поспешно натягивая тетиву. – Сыпьте в брешь, пока не сомкнулась!

Викинги не успели опомниться, как потеряли ещё троих. Однако они уже успели приблизиться к лучникам и с воплями бросились в атаку.

– Эй вы, тухлые рыбины! – Кауко выскочил вперёд с самострелом в левой руке и копьём в правой. – Куда спешите? У меня стрел хватит на всех, зайчатина вы двуногая! Тойво, стреляй, когда растянутся! – крикнул он, удирая, – четверо викингов погнались за ним. Тойво, держась чуть в стороне, натягивал лук.

Долговязый молодой швед осыпал Уно частыми ударами; хяме с трудом отводил их древком своей длинной секиры. Разойдясь, викинг уже совсем навис над кузнецом – тот был на пару голов ниже шведа – но Уно вдруг резко взмахнул секирой перед собой. Тяжёлый топор пролетел между мечом и щитом викинга и развалил его голову вместе со шлемом.

– Не торопи-ись, – пробасил Уно, выдёргивая секиру.

Больше всех досталось Антеро – на него свирепой горой обрушился шведский вожак. Рунопевцу пришлось бы худо, но викинги не зря обучали его владению копьём. Длинная рогатина с перекрестьем и широким наконечником в локоть длиной, способным рубить и колоть, удерживала грозного великана на расстоянии и не давала ему достать вертлявого противника мечом…

Звук, разнёсшийся над битвой и заглушивший её шум, нельзя было сравнить ни с одним другим – сходств не нашлось бы. Было в нём что-то от воя ветра-хвоедёра, и от серебряного звона, и от торжественного многоголосого пения. Земля под ногами дрогнула, с вершины сопки к небу столбом рванулось разноцветное сияние. Оно пронзило плотные тучи и умчалось ввысь, вихрем закрутив воздух. Ослеплённые внезапным светом люди роняли оружие и закрывали лица руками; те, что оказались ближе к вершине, валились с ног. Бой утих в одно мгновение, и в тишине над полем битвы разнёсся голос Вяйнямёйнена:

– Внемлите мне, о люди! Внемлите мне, сыны Калевы, внемлите, дети Сариолы, внемлите и вы, чужестранцы! Истинно – чудо свершилось! Ныне священное Сампо вернулось на круги своя: морское – в море, земное – в почву, небесное – к звёздам! Бросьте сражаться, ибо делить вам нечего! Ступайте восвояси и передайте всем, что ни единому человеку и ни единому народу ныне и впредь не дано присвоить всех земных богатств! Мир создан для многих, и сокровища его – тоже!

У похъёлан опустились руки. «Вяйнямёйнен! Это Вяйнямёйнен!» – прокатилось по рядам.

Варкас и Торкель, только что исступлённо рубившиеся, уставились на вершину горы, забыв друг о друге.

– Исанто, – к Варкасу приблизился молодой трубач. – Мы не будем биться с вещим Вяйнямёйненом.

– Никто не будет, – кивнул в ответ военачальник. – Труби сбор, Гирвас. Мы возвращаемся домой.

– Кто там? – спросил у Варкаса ярл.

– Бог, – Варкас убрал в ножны оба клинка, поднял щит и медленно зашагал к берегу.

Колдовской вихрь сбил с ног и столкнул вниз по склону Антеро и Горма. Поднявшись на ноги, хэрсир обнаружил, что потерял меч, а карел стоит рядом, и остриё его рогатины едва не упирается викингу в горло. Зарычав, Горм рванулся в сторону и потянул из ножен скрамасакс, но Антеро метко стукнул его железным перекрестьем копья по руке, выбив последнее оружие.

– Битва окончена, – сказал он по-шведски. – Убирайтесь с нашей земли. Вам здесь не место.

* * *

Исход пришлого воинства с острова вышел молчаливым и скорым. Похъёлане не задевали шведов; они поспешно собрали своих убитых и раненых, столкнули ладьи на воду и направились в сторону полуночи – к неприветливым берегам Сариолы.

Растерянные викинги ещё долгое время бродили по побережью – ярл и хэрсир немало потрудились, собирая их вместе.

– Мы должны отомстить! – Горм осматривал хирдманов, оставшихся на ногах. Шестая часть дружины полегла, треть получила раны.

– Кому? – Торкель стоял здесь же. – Чужеземным богам? Полно, Горм, с нас чудес хватит. Нашим людям и так придётся грести до Бирки бессменно. Из похода в Гардарику мы шли довольными, а погнавшись за… – ярл покосился на вершину сопки, – … за небывалым, заплатили несоразмерную цену. Готовь людей к отплытию.

– Но Торкель!..

– Ты слышал мой приказ, хэрсир, – устало произнёс ярл.