Я быстро поправлялась… Точнее, особых отклонений в здоровье не было, разве что требовалось время прийти в себя и смириться с новой реальностью. Я человек… Обычный человек… И мне не нужно больше выслеживать спиритов, бродить у озера, настраиваться на вспышки. Это дело мортэлей, а мое… Сама еще не знала. Не хотелось пока думать о будущем, а хотелось просто наслаждаться новым ощущением. Теперь даже озером не полюбоваться, но я готова была пожертвовать этим ради новой жизни.

Поначалу я чувствовала странную пустоту внутри, словно потеряла что-то… А вскоре поняла, что не потеряла, а избавилась. Ощущение пустоты быстро сменилось чувством освобождения. Я прощалась с прежней сущностью без сожаления. Прощалась с отцом, с детскими воспоминаниями, с кошмарами про серую воронку. Это все я оставляла в прошлом и чувствовала приятную легкость.

Джонни еще пару дней не выпускал меня из медицинского корпуса, пока полностью не обследовал. Оказалось, я в полном порядке. Я начала улыбаться… Не смотря на то, сколько раз я воскресала прежде, только сейчас, кажется, чувствовала себя по-настоящему живой. А еще я очень ждала Саймона Дэшнера… И не только потому, что он должен был отправиться в подземный город на поиски тайника отца. Я безумно соскучилась по этому мужчине, и мне не нужно было больше скрывать чувства от самой себя.

Саймон приехал в день выписки. Я почему-то боялась спросить его, получилось ли отыскать записи. Я сама еще до конца не разобралась, хочу ли я знать, что в них… Мне было страшно. В последнее время правда приносила одну лишь боль. Дэшнер тоже молчал, но по его глазам я поняла, что ему есть, что мне рассказать. А еще я старалась не обращать внимания на грустный взгляд Джонни.

Мы с Саймоном пришли в мою комнату, и меня уже колотило от нетерпения. Нужно собрать все мужество и принять правду, какой бы она ни была! Я смогу, справлюсь! Ведь после путешествий в мир спиритов мне уже ничего не страшно.

— Мне так не хватало тебя, — прошептал Саймон, ласково проводя пальцами по моей щеке.

— И мне тебя… очень, — призналась я, сцепив дрожащие пальцы.

— Надеюсь, не только из-за ожидания ценной находки? — с улыбкой спросил мужчина.

— А ты… нашел?

— Нашел… Там, где ты указала — в стене под устройством.

Как же много он сделал для меня. Я, кажется, только сейчас осознала это до конца. Саймон ведь одним своим присутствием делал мою унылую жизнь ярче, радостнее. Он всегда был рядом.

— Ты покажешь мне? — спросила, затаив дыхание.

Еще один осколок прошлого… Недостающая деталь, которая вот-вот позволила бы сложиться полной картине.

Вместо ответа Дэшнер зачем-то принялся собирать мои вещи. Я несколько секунд бездумно следила за его действиями, а потом все же спросила, что происходит.

— Эсми, прости, но я вынужден применить шантаж. Ты отправишься в мой дом, и там получишь все, что пожелаешь. На первое время этого хватит, а потом заберем остальное…

— Саймон, ты серьезно?

— Абсолютно… Послушай, я всегда делал все, что хочешь ты. Уходил, когда отталкивала, принимал все твои оправдания и объяснения. Позволь мне хоть раз сделать так, как хочу я.

Я в растерянности смотрела на него, еще не зная, как реагировать на происходящее. Я очень хотела быть с ним, правда, но все происходило так быстро. Отношения между мортэлем и начальником полиции были хоть и сложными и запутанными, но привычными мне. А что теперь? Саймон прекратил торопливые сборы, подошел ко мне и обнял. По телу разлилось приятное тепло.

— Эсми, признай, что у тебя нет больше поводов отказывать мне. Ты не можешь больше оправдываться тем, что вокруг тебя творится ужас, что все в твоей жизни сложно, что мортэли — неподходящая пара… Все это в прошлом. Давай просто попробуем быть вместе. Я не стану тебя торопить, обещаю, ведь знаю, как ты относишься к таким отношениям. Начнем все с чистого листа. Ну, зачем тебе быть одной в этой крошечной комнате?

— Не за чем… — прошептала я. — Диана сказала, что оставит меня на службе секретарем.

— Это замечательно. Не волнуйся, я каждое утро обязуюсь доставлять тебя в гарнизон. Ну что, возражений больше нет?

Я лишь крепче обняла Саймона. Он ведь прав во всем. У меня нет больше сущности, за которой можно скрываться. Я человек… Я взрослая женщина, в конце концов, и должна вести себя соответствующе. Он ведь так нужен мне, очень нужен!

— Саймон, а я знаю твой секрет…

— Какой же, интересно?

— Ты рисуешь мои портреты. Я видела однажды твою мастерскую, а Сью стащила один из рисунков. Он теперь всегда со мной…

— Разве я могу рисовать что-то другое, если все время думаю только о тебе?

И вот я снова в полицейском городке и очень рада этому. С этим местом у меня связано много хороших воспоминаний. Даже день, когда я впервые оказалась здесь, вспоминать приятно, ведь тогда я увидела Саймона Дэшнера. Мне очень нравилось думать об этом моменте, а еще о наших первых поцелуях. От этих мыслей внутри все сжималось, и со временем эмоции не потускнели. Как же приятно иметь место, с которым связано лишь хорошее.

Тина была в восторге от новости, что я поселюсь в их с Саймоном доме. Да и я была в восторге, к чему отрицать. Мужчина перенес мои вещи в ту самую комнату, в которой я жила во время пространственной бури, но уточнил, что это временно. Я же решила, что непременно возьму на себя обязанности по хозяйству. Кулинарными талантами, конечно, не блистала, но была готова учиться всему. Учиться простой человеческой жизни…

Мы с Саймоном сидели рядом на диване в гостиной. Он держал в руках потрепанную тетрадь в обложке с фиалками. Я все рассматривала цветы, но все никак не решалась взять ее в руки. Саймон открыл тетрадь, быстро пролистал страницы. Они оказались исписаны крупным размашистым почерком, очень похожим на мой собственный. Вновь открыл первую страницу… «Дорогая моя доченька Барбара…»

Я отвернулась, чувствуя, как накатили слезы. Саймон прижал меня к себе, ободряюще погладил по спине.

— Ты сможешь… — прошептал он. — Давай вместе…

И мы стали читать. Обрывки моей жизни… А перед глазами образ отца — тот, что мне привиделся последним — он на берегу моря, улыбающийся и счастливый. Таким я хотела его запомнить: человеком, а не мутантом. Любящим отцом, а не расчетливым ученым.

Почти сразу после моего рождения родители узнали, что я больна — тяжелый порок сердца. Сделали операцию, назначили лечение, но время шло, и ситуация становилась все хуже. Традиционные методы лечения уже не помогали. Отец был в отчаянии. Он уже однажды потерял всю свою семью — жену и маленькую дочь. Это было очень давно, когда он был совсем молодым ученым, подающим большие надежды. Уехал из родного города на очередную учебу, и случился прорыв. Его близкие погибли, и он, кажется, так и не смог оправиться от этой трагедии. А еще в нем поселился страх перед порождениями другого мира, которые, казалось, в любой момент могут прорвать ткань пространства и оставить на своем пути лишь мертвых. Он безумно боялся спиритов.

А теперь снова его дочь, его маленькая Барбара, могла умереть, оставить его. Гордон сходил с ума и не понимал, за что ему такое наказание. И тогда он согласился на работу в Даймон-Лэйке. Военные финансировали секретные эксперименты с чужеродным пространством. Гордон решил, что это его шанс: спасти дочь, навсегда избавиться от страха перед спиритами. Никто ведь не застрахован от нового прорыва… Отец хотел раз и навсегда избавиться от угрозы из иного мира для своих родных, а еще победить мою болезнь. Жене сказал, что будет испытывать новый препарат для меня, почти выкрал собственную дочь, привез в бункер.

Гордон сам согласился на эксперимент, сам создал эликсир смерти — препарат, искусственно повышающий уровень энергии смерти у живого человека. По замыслу этот препарат должен был излечить меня и превратить в мортэля. Отец считал, что делает все во благо — избавляет меня от болезни и делает неуязвимой для спиритов. Он больше не мог потерять собственного ребенка и был готов на все ради этого. Гордон помнил, как вернулся в родной город после прорыва, помнил множество трупов, и эта картина постоянно преследовала его. Помнил мертвые тела жены и дочери… Это было невыносимо. Он тоже хотел стать мортэлем, но на взрослого человека, как оказалось, эликсир смерти действовал совсем иначе. Из ребенка он делал мортэля, постепенно пробуждая энергию смерти… Я тут же вспомнила, что мне Рик рассказывал об этом — о теоретических исследованиях, в которых говорилось, что искусственных мортэлей лучше создавать из детей.

У Гордона же начались совсем другие изменения. В конце он писал, что самочувствие его ухудшается, что он стал многое забывать, что часто теряет сознание… Отец понял, что его трансформация не прошла, как нужно. Теперь-то я знала, что он так и остался на грани между человеком и спиритом. Стал тем, кого так боялся. Стал живым и мертвым одновременно… А в записях Гордон прощался со мной, просил прощения, что вынужден оставить. Он спас меня от смерти, но не смог от одиночества. Писал про устройство управления мортэлями, о том, что оно работает не так, как нужно, но военные не разрешают прекращать эксперименты и требуют все новых результатов… Отец писал, что грядет новая катастрофа, и винил себя, что уже ничего не сможет для меня сделать. Просил, чтобы я за него вымолила прощение у матери, когда ее найду… Писал, что очень меня любит… Только показать не может, ведь столько боли внутри. Главное, спас от смерти…

Я плакала и читала, снова и снова перечитывала его слова, а Саймон обнимал меня, шептал что-то успокаивающее.

— Он любил тебя, Эсми… Он все это сделал, чтобы спасти тебя, и не смей больше думать, будто никому не нужна, что тебя использовали. Знаешь, что я думаю? Все началось с той вспышки, когда ты впервые оказалась в озере и потеряла память. Тогда устройство управления спиритами заработало. Его излучение делало их умнее, и у твоего отца, вероятно, стала доминировать его человеческая часть. Поэтому он и стремился помочь тебе, подбрасывал подсказки, чтобы не допустить новой катастрофы.

— А потом хотел, чтобы я осталась с ним в том мире…

— Хотел избавиться от одиночества… Но он отпустил тебя, чтобы ты жила. Жила настоящей жизнью.

— Я оставила его там… в серой воронке…

— Ты не могла помочь отцу, Эсми. Теперь его место в том мире, и ты тоже должна его отпустить. Просто пойми, что ты больше не одна. У тебя есть я… А еще мы обязательно найдем твою мать.