Вдали от берега, На одиноком рейде, На фоне неба — строен и красив — Стоит корабль, Морским ветрам не внемлет, В покое гордом парус опустив. Когда-то плавал он. За горизонтом дальним Немало видел и осилил дел. Он заплатил морям Довольно дани, Их алчный нрав в борьбе преодолев. В забытой пристани, Где стаи сизых чаек Полощут воздух, Ветер штормовой Под ним волну прибрежную качает. Стоит, окутан сном, корабль мой.

И то сказать: всему есть свой предел, Но к кораблю пришел он слишком рано. Мой парусник покоя не хотел, Еще бы бороздил он океаны. Прости, команда… Капитан лихой, Все знающий, в походах верный спутник, Прости меня — не бьются за кормой С шипением неистовые будни. А значит, нет и праздников побед, Нет праздников признания и славы. Покой, покой… И пропадает след На водной глади в отблеске кровавом.

Выйти в плаванье — вот пустяки, Запах брызг все еще вожделенен! Но померкли мои маяки, Лишь мелькают голодные тени. Невидны теперь курсом моим: То ли светят они очень мало, То ли я, в ослеплении одним, Видеть свет всех других перестала. Может, жизнь повернулась не так И другим раздарила подарки? Только самый могучий маяк Светит мне недостаточно ярко. А маршруты тогда лишь легки В единении с картой и датой, Когда светят в пути маяки Те, что мы зажигали когда-то.

Ой, стоят, стоят на море близ земли На приколе, не на воле Корабли. Так зачем соленым водам глубина? Кораблям теперь она ведь Не нужна. Темнота в подлунном мире залегла, Воют, плачут, пляшут, скачут Лишь ветра. И кричит слепой от страха малый птах, Заметавшись, распластавшись На ветрах. Испарились от ненужности моря, Заросла чертополохами земля, Смрад и ад, гром и град! Завертелось, как попало, Право-лево, лево-право, И во вьюгах калиюг Замелькали север, юг. На востоке дикий запад Греет проклятые лапы. Поскакали, понеслись Низ и верх, верх и низ. Во всю ширь — круговерть, И унять не успеть: Смерть, смерть, смерть…

Кабы волюшка была тем кораблям Вновь помчаться по покинутым морям. Кабы воля… Да лучи б опять легли, Чтоб не сбились с курса Чудо-корабли. Где ты, где В пути светившая всегда, Полыхавшая над теменью звезда? Почему вы не горите, маяки? Вы погасли или стали далеки? Что случилось-приключилось И на гнев сменилась милость? Тяжко-тошно без тепла и без любви… И стоят на рейде долго корабли. Если б сняться они с якоря могли…

Капитан, ни о чем не жалей… Но походов недавних роман — тика тихо жила, как в гостях. И во снах голубой океан Распевал на скрипучих снастях Бороздящих миры кораблей. Капитан, где наш выцветший стяг? А под килем бушует простран — ство зеленой безоблачной жиз — ни. И право, прекрасно и стран — но делить двух миров рубежи На отважных таких кораблях. Капитан, может, мне поделом? Океаны, миры, океа — ны, такие подобные нра — вом, в растреске, в разломе смея — лись на временем рваных ветрах. Не прощайтесь с моим кораблем! Где-то скрип, где-то свист… Голоса Будто высекли искру огня, Растревожили в тучах дожди. Я прошу: разбудите меня, Путь неблизкий еще впереди! Капитан, поднимай паруса… Капитан, поднимай паруса, Да стряхни запыленные румбы! И корабль на волне заплясал, Убирая швартовые с тумбы.

А вдалеке, в сиянье густо-розовом, Слепя пространство ликом одноглазым, Вставало солнце. Многогорлым голосом Его приветствовали все стихии разом. Земля вздыхала. Над степными реками, Просеяв мглу туманов поределых, Неслась заря. И где-то кукарекали, Глуша окрестности и дальние пределы, Простые петухи в дозоре времени. Поля в ответ на труд и скорби наши Разжались в неге, подставляя семени Распаханное лоно пашен. Устали вихри в гонках и сражениях, Утихомирились от высоты до впадин. Лишь легкие порывы вожделения Плели средь трав интриги новых свадеб. Явился мир, как миг, — обидно короток, Но паруса вздымались все смелей. Закончился победой долгий обморок Уставших от ненастья кораблей. Какие бездны разверзались бурями И разбивался сущий мир на брызги! Спешил рассвет… Притихли ли, минули ли Безумства жизни?

Стихи мои! Вы — гимны и молитвы, Признания и исповеди, плач. По воле рифм с благословенья ритма Несетесь вскачь. Гривастые шальные жеребята! Вы мне — все о любви да о любви, Не ведая осеннего заката, Стихи мои. Цок-цок, цок-цок — веселые копытца, А впереди — и брустверы, и рвы, Но вы резвитесь. Только пыль клубится — Несетесь вы! Ах, несмотря на бури и ненастье, Что мрак вокруг и не видать ни зги, Вы для меня — раскатистое счастье, Стихи мои.

Ах, цветочки, цветы на лугу, Вздохи-охи над первыми травами… Но я, правда, забыть не могу И глаза, и улыбку лукавую. Я лугам, может, мало нужна, Да они меня все еще радуют, И пришедшая в пору весна Все тревожит цветами и травами. И резвятся в словах падежи, Рифмы катятся пенными волнами, Вновь алмазные кубки души Чем-то очень родным переполнены. Желтый лютик, сиреневый сон Да фиалка в полях не измятая… Вновь весна, и звучит баритон, Разлетаются строки крылатые. Хочешь — смейся, но только не злись И не вянь, как капризная примула, Но любовь и прошедшая жизнь Представляются горем, что минуло. Эта грусть мне не в тягость. Она Словно свет над летящими буднями. Хорошо, что приходит весна В эту память немую и трудную.

Конечно, да! Смывает лист озябшая вода Из зажелтённых лесом берегов, Из горькой тьмы Растут дымы Печально полыхающих костров. И даль светла без зелени листа. Что впереди — тоска, сиротство, грусть? Пусть! Зато у той неведомой черты Меня ждешь ты. И я твержу в неясное туда: Да!

Шатры лесов затаптывает в землю Безжалостный и мрачный листопад. Боюсь его, но все-таки приемлю: Вновь мягко стелет, ветрами богат! А он колышет сорванные листья И мне ссыпает на балкон под дверь. Была ли жизнь? Иль то мне только снится Печаль потерь? Я протестую против всех забвений, Умышленных или идущих к нам Спонтанными потоками стремлений Не поддаваться избранным богам, Не растворяться в искушенной воле, Не таять в искусительном уме. Я понимаю — не уйти от боли, Живя в огне.

Смежаю вежды… Еще зима. Молчит продрогший сквер, На голых ветках — времени излуки. И где-то там рождаются разлуки — Недобрые предвестницы потерь. Снег потемнел В последних днях зимы, И скоро вовсе изойдет водою… Как нам поспорить С горестной судьбою, Как повторить Творящий круг весны? И мнится мне Разбуженность сердец, Что зреет в них тревожная попытка, И терпкая и ноющая пытка Весной начала. А зиме конец… О, боль надежды…

Дыхание небытия… Есть где-то все И есть отдельно я. Хотя преград меж нами вовсе нет, Но чьи-то зло застывшие глаза, Глаза из тех, что не сулят побед, Не позволяют повернуть назад. Настал, как ночь, Последний час… Не вовремя, еще бы не сейчас! Ведь я еще в плену своих надежд, Еще мне мнится новая стезя. Но в прорези бесформенных одежд Пустые все преследуют глаза. День не взойдет И меркнет свет… Глаза в глаза — спасенья больше нет. Ты без меня остался где-то там, Куда мне путь заказан и закрыт. Как хочется живым моим глазам Вернуться к тем, Кто мною не забыт! Дыхание небытия… Причем здесь я?

Пейзаж все тот — зима, сугробы, сквер, И ночь по-прежнему глотает звуки. К приходу я безрадостной разлуки Открою дверь, открою дверь… В огромных хлопьях, скучен и безлик, Наполнив воздух, оседает долго, Тяжел и сир, как неизбежность долга, Последний снег сверкает и летит… Последний снег в последних днях зимы Растает днем и отшумит водою, И унесет куда-то вдаль с собою, Чем жили мы, о чем мечтали мы.

И слова, что не созданы болью, Умирают в холодной дали. Мы вдвоем меж зимой и судьбою, Победить только их не смогли.

Затихли струны, отдалились звуки, Забылись пылкие слова. Мои слова… Померк в тот час разлуки Свет торжества. Запеленал безвременным туманом, Мой день неспешно обволок И спрятал истину, иллюзии, обманы Разлуки срок. Не властна я над былью и над прошлым, Оставшимся за той чертой, Где шли дожди и сеяли пороши, Томился зной. Иду вперед под бременем наитий Куда-то вдаль и наугад, Минуя даты, сроки и события, Гляжу назад. Я, словно Будда в хмурой ипостаси, От мира отрешила взгляд, И все потери и находки наши Болят, болят.

Еще одет, еще в шелках мой бор: Пылают клены и рябины, И продолжает тихий разговор Листва берез на веточках вершинных. Еще шумит кудрями старый бор, С оттенком яркой позолоты: Охра, багрянец, желтизны убор. И листопад! Как будто плачет кто-то. В дожде лучей еще уютен он, Стал реже лишь неяркой тенью. Поет там ветер про грядущий сон, Приветствуя мое умалишенье.

Опровергаю Скуку утверждений, Что вот пришла, Пришла пора разлук, Что нам не повторить Томящий перестук Сердцебиений.

Шумят дожди… Все лето — только дождь, Спешащие, настойчивые нити И лужи, и ручьи… Какая мощь — Стихия всех моих наитий! Почти как мощь упрямости воды, Где неба и земли соединенность. И что-то есть от краха, от беды В том, что зовется «осторожность». Есть что-то от Трусливости греха В ее уклончивой повадке. И путаность в поступках и словах, Как дисгармония в устроенном порядке.

Поклялась на мятежной крови, Что тебя насовсем позабуду. Не звони, не пиши, не зови, Не являйся опять отовсюду. Не пиши, не зови, не звони… Не унять мне упрямые губы: Только сохнут и просят они — Прикоснуться, прижаться, прильнуть бы. Не зови, не звони, не пиши… Но все помнят безумные руки, И ловлю я твои миражи Да обманного голоса звуки. Истомили меня, извели Твои очи. И тает остуда. Я напрасно клялась на крови, Что тебя насовсем позабуду.

Нанизались на травы росинки, Замохнатилась гулкая даль — Листопад после долгой разминки, Оседлавши ветра, проскакал. Растревожил глухие поверья, Сбросил наземь последний листок, А потом, все смеясь и хмелея, Замурлыкал и мягко прилег. И, свернувшись продрогшим клубочком, Успокоился, словно устал. По размокшим дорогам и кочкам Он туманы свои распластал. Разорву, разметаю, развею Этот плен — листопадовый сон! Почему, окаянный, он смеет Диктовать мне осенний закон? Я живу на других измереньях, По другим я заветам живу… Оголились кусты и деревья, Облака все плывут и плывут… Ах, органные груди планеты, Облака, очертившие высь… Безудержная молодость, где ты? Беспричинное счастье, вернись!

Спустился откуда-то свыше, Огромный, всевластный, седой, Подкрался незримо, неслышно И лег на густой сухостой, На землю, открытую небу, Навис над пространством ее. О где отогреть бы мне, где бы Озябшее сердце мое? Туман, Листопадовы дали… И вот серебрится весь мир. Нашла ли я счастье, нашла ли, Иль поиски бог запретил? Болею забытой строкою… И нет исцеления, нет. Глубокой осенней порою Она мне и радость, и свет, Лишь слово — тепло, и отрада, Моя горевая звезда. Не надо, конечно, не надо Манить меня сладостным «да». Пускай отболят все печали И боль отойдет в забытье. Туман, Листопадовы дали, Озябшее сердце мое…

Когда зимы последние деньки Еще и снегом дарят и морозцем, Уже играют наперегонки Стада небесные с младенцем-солнцем. Весь мир пропитан талостью снегов, И в воздухе — надежды вкус щемящий, Кого-то жаль, не знаю я кого… И прошлое милее настоящих Ночей и дней. Мне не дано понять: Ну почему, приветствуя рожденье, Так грустно и прощаться и встречать? И так болит земли круговращенье…

Разлука тогда, когда ты еще рядом, Но сроки торопят идти, И щелкает счетчик движений и взглядов, Напутствуют боги пути. Слова мои, жесты… Глаза твои, руки… Галоп быстротечных минут, И ближе, все ближе агенты разлуки Кресты нам на плечи несут. И все — торжествуют канун и предтеча. Ну как же, ну как же нам быть? Распяты крестами сердца, а не плечи И с этим приходится жить. Но тропами теми, что насквозь продуты, Где черный залег неуют, На тоненьких ножках лихие минуты К нам новую встречу ведут.

Снятся степи коням быстрым, Травы при луне, Только, желчен и неистов, Ты не снишься мне. Пьют ли воду в море рыбы, Где летует снег? Милый взял да позвонил бы Ненапрасной мне. Небо звездами клубится В прорези окна. Вьются строки по странице, Ночь и тишина.

Размыли дороги дожди и дожди, К тебе ни пройти, ни проехать. Но верится в чудо… «Ты жди, только жди» — Доносится дальнее эхо. Надрывно, призывно гудят поезда, Их эхо — надежды примета. Кому и зачем, почему и когда — Холодное мокрое лето? Колышется в воздухе влага опять, А воздух — из ласковой сини… Встречать и прощаться, Просить и прощать, И плакать по сказке России.