1

Этим летом жара в Москве стояла просто невыносимая. Слепяще-белое солнце палило, как в пустыне Сахара, листья на деревьях желтели и сохли от зноя. Счастливчики отпускники проводили время на дачах, а остальные передвигались по городу, словно сонные мухи. Вообще-то Лена жару любила и переносила ее легко, но сегодня вид пыльного Нового Арбата и плавящийся под каблуками асфальт раздражали безмерно.

Она шла к метро «Арбатская», не задерживаясь даже взглядом на палатках с мороженым и водой — конечно, в нормальном состоянии она соблазнилась бы чем-нибудь холодненьким, но сейчас… Пусть уж совсем все будет плохо, чем хуже, тем лучше! У «Праги» за столиком пила пиво компания «крутых» подростков: один из них скользнул взглядом по Лене и что-то сказал остальным. Парни обернулись и провожали ее глазами до тех пор, пока она не скрылась в переходе. Лена недовольно передернула плечами. Что толку в том, что на улицах на нее оглядываются! Вообще что толку быть красивой, если все равно это не помогает получить то, что хочешь!

Еще не доходя до вестибюля метро, она заметила одинокую фигуру Славика — спрятался в тень, бедный, но все равно жарко. Она опоздала почти на час, и все это время он проторчал здесь как привязанный. Но и Славика сейчас не было жалко. Он увидел Лену, но не двинулся с места, а просто стоял и смотрел, как она идет к нему, девушка-подарок, девушка из сказки, непостижимая грация в каждом движении, светлые тонкие волосы разлетаются при каждом шаге… У Славика перехватило дыхание. Он никогда не привыкнет к тому, что это его девушка, что сейчас он запросто поцелует ее и спросит: «Ну, как дела?»

— Привет. — Славик наклонился и поцеловал Лену в щеку. — Ну как дела?

— Хуже не бывает. — Лена хмуро взглянула на него и отбросила со лба светлую прядь.

— Неужели не прошла?

— Нет.

— Но тебе же обещали…

— Что мне обещали? Взять, если останется место. Ну так вот, его не осталось. Раскланялись и велели приходить через год.

— Ну и дураки! Если уж тебя не брать в театральный, то я не знаю, кто им там нужен! Ты же любой голливудской красотке сто очков вперед дашь!

— Видишь ли, миленький, для того чтобы быть актрисой, красоты мало. Еще и талант нужен. Банально, но факт. А с талантом у меня, видно, не так хорошо, как с внешними данными.

Лена закусила губу, чтобы не расплакаться. Прошла же ведь, прошла все три тура! И именно в Щукинское — мечта всей жизни! На амплуа инженю было две претендентки — она и еще одна девушка. Взяли ту, другую. Как же, дочь известного режиссера! «Приходите в следующем году». Можно подумать, что в следующем году ничьи дети поступать не будут. Славик дотронулся до ее плеча.

— Подожди минуточку, я сейчас!

Метнулся в сторону и тут же появился с букетом роскошных темно-красных роз:

— Держи!

— Спасибо, конечно, но этим ничего не исправишь. — Лена наклонилась к крупным головкам цветов — в такую жару даже розы почти не пахли.

— Хочешь, пойдем куда-нибудь?

— Нет. — Лена глубоко вздохнула. — Только домой. К маме.

Славика это предложение не восхитило, но спорить он не стал. Ленину маму он побаивался и старался попадаться ей на глаза как можно реже. Вообще с тех пор, как он мальчишкой-пятиклассником в первый раз попал в квартиру Трофимовых, он не мог побороть чувство собственной ущербности. Не то чтобы это была богатая квартира — нет, там не было никаких западных прибамбасов, даже элементарного видео и то не было. Простая светлая мебель, много книг, несколько картин… Славику очень понравилась одна — маленький мальчик и пони. «Эскиз Брюллова», — мимоходом сказала тогда Лена. Конечно, в этом доме на стене мог висеть только Брюллов. Ну, или Рокотов, или Венецианов. И было непонятно, что именно создавало атмосферу неуловимого, но несомненного аристократизма: то ли эти картины, то ли громадное старинное трюмо в прихожей, то ли слабый аромат цветов…

Во всех комнатах и на кухне даже зимой стояли цветы в изящных вазах. Одно только странно — в этом доме не жаловали белый цвет. Даже хризантемы, которым по определению полагается быть белыми, в соответствии со вкусом Лениной мамы покупались либо желтые, либо лиловато-розоватые. Лена как-то мимоходом сказала, что мама не любит белый цвет. Ну что ж, не любит так не любит — Славик принял к сведению и больше над этим не задумывался.

Но вообще-то мальчику из обычной московской семьи — папа-врач, мама-инженер — было неуютно в этом доме, особенно в присутствии Лениной мамы.

Ольга Васильевна вообще была непохожа на маму. Мало того, что она была неправдоподобно молода — она была неправдоподобно красива. Теперь-то Славик понял, от кого Лена унаследовала свою сногсшибательную внешность. Светлые прямые волосы, голубые глаза, правильные черты лица, потрясающая кожа. Стиль Катрин Денев и у матери, и у дочери, только в Лене, слава Богу, нет этой внутренней холодноватости и отстраненности. Славик никогда не видел Ольгу Васильевну неприбранной, в домашнем халате и в бигуди, как ходила дома его мама. Создавалось впечатление, что Ольга Васильевна либо сейчас отправится на торжественный прием, либо только что с такого приема вернулась. Работала она в каком-то Центре по культурным связям и часто уезжала в командировки — Лондон, Париж, Рим… Лена мать обожала — жили они вдвоем. О своем отце девушка никогда не рассказывала.

Всю дорогу до Маросейки Лена молчала — Славик никак не мог понять, слышала ли она хоть слово из того, что он говорил. В подъезде он приостановился:

— Знаешь…

— Что? — Лена вскинула на него глаза, и у него снова комок подступил к горлу — таких девушек не бывает!

— Лена… — Славик привлек ее к себе и робко коснулся губами ее волос. Она отстранилась:

— Ну что ты, нашел время! Пойдем?

— А Ольга Васильевна точно дома?

— Да. У нее творческий день.

— Знаешь, я, пожалуй, не пойду. Я вам буду только мешать.

Он надеялся, что она скажет: «Нет, ну что ты», но Лена равнодушно пожала плечами:

— Как хочешь.

Она шагнула в раскрытую дверь лифта. Славик еще немного постоял внизу: услышал, как лифт остановился на шестом этаже. Легкие Ленины шаги, хлопнула дверь — вот и все. Он повернулся и вышел из прохлады подъезда на раскаленную солнцем улицу.

Лена наполнила ванну водой и бросила туда розы. Неосторожное движение — головка одного цветка отломилась от стебля. Лена задумчиво покрутила розу в пальцах, потом поставила ее в полный стакан и с ним в руке направилась в комнату матери.

Ольга Васильевна лежала на кушетке лицом к стене. Несмотря на жару, ноги ее были укутаны шотландским пледом. На шаги дочери она обернулась и попыталась улыбнуться — у нее это плохо получилось. Не улыбка — тень улыбки. Лена поставила стакан на изящный инкрустированный столик и опустилась на колени рядом с кушеткой:

— Вот, мамочка, Славка розы подарил, одна сломалась — пусть стоит у тебя.

— Пусть. — Ольга Васильевна посмотрела дочери в лицо: — Все плохо?

— Ну, в общем, да. Не приняли. — Лена прижалась лбом к ее руке и шмыгнула носом. — Взяли дочь Комиссарова. А мне велели приходить в следующем году.

— Пойдешь?

— Не знаю. Еще не решила.

Ольга Васильевна погладила Лену по волосам, потом притянула к себе и поцеловала:

— Не слишком убивайся. Ничего особенно страшного не произошло — подумаешь, не прошла в театральный с первого раза! И потом…

— Да, я знаю, ты не слишком одобряла мою идею стать актрисой. Но мне так хотелось попробовать! А теперь я уверена, что могу, только…

— Только что?

— Да противно все это! Дочка Комиссарова, внучка Станиславского, правнучка Комиссаржевской! Лезут во все щели, как паразиты! — Лена стукнула кулачком по кушетке. — Туда идти — все равно что биться лбом об стенку!

— Ну ладно, ладно! До следующего года что-нибудь придумаем. А пока… — Ольга Васильевна сделала многозначительную паузу.

— Что?

— Есть одна идея. Через неделю у меня командировка в Венецию — открытие выставки современной фотографии и показ работ некоторых наших молодых модельеров. Поедешь со мной?

— Ты серьезно?

— Как нельзя более. Мало того, я уже в принципе обо всем договорилась. Пусть это будет для тебя чем-то вроде утешительного приза.

— Ой, мамочка, как здорово! И именно Венеция! — Лена и не думала, что ее похоронное настроение можно так быстро исправить. Она вскочила и закружилась по комнате, а потом плюхнулась к матери на кушетку. — Гондолы, каналы, дожи — что там еще? Как здорово!

— Я знала, что тебе понравится.

— Ой, мамочка! — Лена бросилась целовать мать. По лицу Ольги Васильевны прошла какая-то тень — мимолетная, но Лена заметила и отстранилась: — Прости, пожалуйста. Я так раскричалась, а тебе, наверное, плохо. Мигрень не проходит?

— Да нет, милая, нет. Ты же знаешь, мигрень — почти нормальное для меня состояние. Я рада твоей радости. И знаешь еще что? Давай отметим будущую поездку и отплачем твое непоступление за обедом с шампанским. У нас еще осталась бутылка «Дом Периньон». Идет?

— Идет!

Вечером позвонил Славик — поинтересоваться, как Лена себя чувствует. От утреннего транса не осталось и следа. Лена сообщила о предстоящей поездке в Венецию. Однако у Славика, похоже, эта новость восторга не вызвала. Он долго молчал — Лена даже забеспокоилась, не случилось ли с ним чего на том конце провода, потом сказал:

— Ты не могла бы через полчасика выйти ко мне во двор? Я хочу с тобой поговорить.

— А завтра нельзя?

— Пожалуйста, выйди.

— Ну хорошо. — Лена пожала плечами. Что это на него наехало?

Впрочем, настроение Славика ее мало заботило: она так привыкла, что он всегда подчиняется ее капризам и желаниям, привыкла, что он смотрит на нее с вечным обожанием, — и это Лену вполне устраивало. В глубине души она была убеждена, что Славик существует для того, чтобы утешать ее, Лену, в печали и радоваться ее, Лениным, радостям. Ну, еще дарить цветы и чинить поломавшийся замок на сумке.

Славик ждал ее у подъезда непривычно серьезный. Она подставила щеку для поцелуя и тут же спросила:

— Ну? Зачем ты меня позвал?

Он опять обнял ее, как тогда днем у лифта, и заглянул в лицо:

— Ты выйдешь за меня замуж?

Лена в изумлении широко раскрыла глаза:

— Что?

— Я хочу, чтобы ты стала моей женой. А ты этого хочешь?

Он еще крепче обнял ее, и Лена не отстранилась — так она была ошарашена неожиданным его предложением. Он провел рукой по ее волосам и повторил:

— Хочешь?

— Я как-то об этом еще не думала… А почему ты именно сейчас об этом заговорил?

— Я давно собирался… Хотел дождаться, пока у тебя все решится с институтом. А сейчас… Я так не хочу, чтобы ты уезжала!

— Славик, глупенький! — Лена рассмеялась. — Это же ненадолго, всего на недельку!

— Все равно! Я боюсь всего, что может нас разлучить.

— Ну куда я от тебя денусь! Я же знаю — лучше тебя мне никого не найти!

— Правда?

— Конечно! А замуж… Давай подождем немного, хорошо? Нам по восемнадцать — куда спешить? И что это за семья — муж первокурсник, а жена вообще неизвестно кто!

— Я пойду работать!

— Глупости! Подождем хотя бы года три, а потом и поженимся. И вообще, там видно будет.

Заметив тень, набежавшую на лицо Славика, Лена быстро поцеловала его в глаза и в нос, а потом подставила ему губы. «А целоваться все-таки он совсем не умеет», — подумала она.

 

2

Водное такси прибыло точно в назначенное время к подъезду их роскошного отеля, выходившего фасадом на Большой канал. Лене сначала удивительно было пользоваться таким непривычным видом транспорта, но скоро она освоилась и теперь с восторгом разглядывала проплывавшие мимо церкви и дворцы Венеции.

Вода пенилась от сновавших по каналам всех видов судов: тут были и вапоретти — лодки-такси, обычный транспорт венецианцев, спешащих по своим делам, — такие же, в котором ехала и она сама — любопытствующая бездельница. Были и гондолы с туристами, искусно управляемые гондольерами, были баржи — баржи здесь выполняли функции грузовиков в обычном городе. В кафе у самой воды под яркими тентами хорошо одетые люди пили кофе. Все было именно так, как она себе это представляла и видела во множестве фильмов. О, Венеция, город влюбленных! Но пока романтика не слишком чувствовалась в прогретом летним солнцем воздухе. Правда, жара здесь переносилась гораздо легче, чем в Москве, но запах стоялой воды был не самым романтичным ощущением. Впрочем, Лена решила не делать скоропалительных выводов и подождать сумерек. Мама освободится, и они отправятся гулять вдвоем.

Вчера вечером, когда их привезли в отель, Лена еще не успела прочувствовать и осознать — она в красивейшем городе Европы! В аэропорту Марко Поло их встретила сама Паола Дениэлли — организатор выставки и показа моделей с итальянской стороны. Паола была владелицей Дома моделей Дениэлли — не такого известного, как Валентино или Версаче, но вполне респектабельного. Сама Паола когда-то была манекенщицей, потом вышла замуж за модельера Анжело Дениэлли и после смерти мужа встала во главе семейного предприятия.

Очевидно, владелица фирмы Дениэлли была уже немолода. «Но, — подумала Лена, — хотела бы я так выглядеть в ее возрасте!» Изящная, высокая, в светло-зеленом элегантном костюме и туфлях на высокой шпильке — со спины она вообще смотрелась как молоденькая девушка. Только морщинки у глаз и рта и особенно взгляд — цепкий, всезнающий, даже циничный — выдавали ее возраст. Впрочем, все равно больше сорока синьоре Паоле никто бы не дал.

Паола Дениэлли по-деловому пожала руку Ольге Васильевне и приветливо улыбнулась Лене, при этом глаза ее оценивающе скользнули по лицу и фигуре девушки. Повернувшись к сопровождавшему ее молодому служащему, синьора Дениэлли по-итальянски отдала какие-то распоряжения и повела Ольгу Васильевну и Лену к машине.

Блестящий «альфа-ромео» вырулил на автостраду и влился в бешеный поток машин. По дороге Паола с Ольгой Васильевной обсуждали детали вернисажа — выставка открывалась послезавтра. Лена сначала вслушивалась в разговор — слишком мягкий мамин английский резко контрастировал с манерой говорить темпераментной итальянки. Потом ее укачало, и она, к стыду своему, продремала всю дорогу. В отеле уснула как убитая, едва голова коснулась подушки.

Утром, когда она проснулась, Ольги Васильевны уже в номере не было. Лена вскочила с широкой, низкой, но такой удобной постели и подбежала к окну. Ее взгляду открылся вид на неширокую улицу между высокими домами. Она смутно помнила, что вчера ее впечатлил фасад отеля, выходящий на Большой канал, — дом показался ей узким и каким-то летящим. Неплохо будет посмотреть на него при свете дня! Лена оглядела комнату — отделка в серебристо-серых тонах, мебель красного дерева и две картины на стене тоже в тяжелых деревянных рамах. Она прошлась танцующей походкой по комнате, представляя себя графиней де Бельфлор в ожидании очередного жениха, протянула руку для поцелуя воображаемому кавалеру, рассмеялась и побежала в ванную. О, умываться в такой роскошной ванной ей еще не приходилось. Чего стоили одни изразцы! Когда она вышла из ванной, уселась в кресло и стала составлять план дня, в дверь постучали.

— Завтрак для синьорины. — Молоденькая горничная вкатила сервировочный столик. — Синьора велела подать вам ровно в десять. И еще просила передать вам вот это.

Девушка протянула Лене незапечатанный конверт. Сообразив, что «синьора» — это ее мама, Лена поблагодарила горничную: «спасибо» по-итальянски она уже выучила. Завтрак состоял из традиционного апельсинового сока, кофе, булочки и джема. В конверте Лена нашла записку: «Дорогая, на одиннадцать заказано водное такси — осмотри город. Перекуси в каком-нибудь из близлежащих кафе — только не заблудись. Я приду в четыре. Мама». Итак, план на день составился сам собой.

После путешествия на водном такси Лена решила прогуляться пешком и заодно где-нибудь перекусить. Сначала она направилась к Сан-Марко, но вспомнила, что мама ее предупреждала относительно тамошних цен. В кафе с видом на колоннаду все обходилось раз в десять дороже, чем то же самое в другом месте. Нет уж, на Сан-Марко она не пойдет.

Поскольку она опасалась в незнакомом городе отдаляться далеко от отеля — как и многие женщины, Лена плохо ориентировалась, — она решила просто пройтись по одной из боковых улочек взад-вперед. Улочка называлась Калле Валарезо и сбегала вниз к Большому каналу. Дойдя до пристани, где причаливали гондолы и вапоретти, высаживающие пассажиров, она увидела вывеску «У Гарри». Бар точно с таким же названием любил Хемингуэй — неужели это тот самый? Снаружи не было столиков, как перед другими заведениями такого рода, а стекла в окнах были наполовину зеркальными — не увидишь, что там за ними. Лена остановилась в нерешительности, а затем толкнула тяжелую дверь и вошла. Внутри было прохладно и красиво: стены отделаны дубовыми панелями, элегантные официанты в белых куртках… Пока Лена с любопытством оглядывалась по сторонам, перед ней возник официант:

— Синьорина?

От неожиданности Лена растерялась:

— Я хотела перекусить. — Она говорила по-английски, но официант понял и улыбнулся:

— Пожалуйста, вон тот столик. — Он проводил ее к угловому столику возле окна. — Рекомендую аперитив «Гарри» и макароны с соусом из ветчины и сыра.

— Превосходно. — Она улыбнулась в ответ.

Аперитив подали сразу. Она отхлебнула и чуть не поперхнулась — коктейль оказался достаточно крепким. Народу в баре было немного: пара пожилых итальянцев за соседним столиком, девушка с парнем у стойки, еще две девушки… В противоположном от Лены углу о чем-то оживленно спорили пожилой человек — по виду американец — и молодой светловолосый парень. Эти двое привлекли Ленино внимание потому, что, по ее мнению, совершенно не подходили друг другу — о чем парню в потертых джинсах и линялой футболке говорить с сорокалетним мужчиной в элегантнейшем светлом костюме от Кардена? Однако было похоже на то, что парень не просто спорит на равных — даже отчитывает своего визави, а тот согласно кивает, не выражая протеста.

Через некоторое время мужчина встал и вышел из бара. Парень устало вздохнул, откинулся на стуле, скользнул глазами вокруг. Лена не успела отвести взгляд — их глаза встретились, и несколько секунд они смотрели друг на друга. Лена смутилась и опустила голову.

— Ваш заказ, синьорина. — Официант поставил перед ней тарелку.

Лена обрадовалась возможности переключиться на другой объект и вплотную занялась макаронами. В то же время она постоянно чувствовала, что парень из своего угла наблюдает за ней с таким же интересом, с каким недавно она наблюдала за ним. Интересно, кто он по национальности? На итальянца вроде не похож, не похож ни на англичанина, ни на француза…

«Американец», — решила наконец Лена.

— Синьорина, вы позволите?

Лена подняла глаза и увидела, что парень уже стоит перед ее столиком. Вблизи он оказался еще более «богемистым», чем издалека: светлые волосы слегка взлохмачены, на щеках и подбородке трехдневная щетина, которую, правда, еще нельзя назвать бородой. Она пожала плечами — этот жест можно было расценить и как отказ, и как одобрение. Парень предпочел последнее. Он опустился на стул рядом с ней и что-то сказал по-итальянски. Лена ответила по-английски:

— Извините, я не понимаю.

— О, вы не итальянка, — обрадовался парень. — Я мог бы сразу догадаться — у вас северная красота. Вы англичанка?

— Я русская.

Парень аж присвистнул.

— Вот это да! — воскликнул он. — Кто бы мог подумать, что именно здесь я встречу соотечественницу! Девушка, это судьба. Я ведь из Москвы.

— И я. Вчера только приехала!

— А я здесь уже неделю, и, как ни странно, вы первая русская девушка, встреченная мной в Венеции, — девушки, со мной работающие, не в счет.

— Вы здесь в командировке?

— В общем, да. А вы?

— А я приехала с мамой.

— Отдыхать?

— Мама — работать, а я — отдыхать.

— Надолго?

— На неделю.

— О! Так давайте познакомимся — меня зовут Игорь, а вас?

— Лена.

— Красивое имя.

— Обыкновенное.

— Красивое. Елена Прекрасная, из-за которой разрушили Трою. Вы верите в то, что мы живем не один раз?

Лена недоумевающе посмотрела на Игоря:

— Не знаю.

— А я верю. И сейчас, увидев вас, поверил еще больше. Когда-то вы были Еленой Прекрасной. Потом — Беатриче или Лаурой. А может быть, возлюбленной Шекспира? Хотя нет, ее же назвали смуглой леди сонетов. Смуглая — это не о вас. Но все равно — вы удивительная.

Лена, утонув в потоке его красноречия, смогла лишь неопределенно усмехнуться в ответ. По правде говоря, она была сбита с толку столь цветистыми комплиментами и не знала как себя вести. Этот парень не был похож на ее знакомых, вообще ни на кого не был похож. Она подняла голову и снова встретилась с ним взглядом. Глаза у него были темно-зелеными, как… Как море на глубине. На мгновение у нее закружилась голова, словно она попала в воздушную яму.

Игорь подозвал официанта и заказал белого вина, предварительно спросив Лениного разрешения. Принесли запотевший от холода графин. Игорь посмотрел на Лену:

— Вы не хотите попробовать бродетти?

— А что это такое?

— Солянка из креветок, устриц и разных видов рыбы.

— Благодарю. Я сыта.

— Хорошо, отложим бродетти до другого раза.

Лена удивленно подняла брови — ее слегка возмутило это самоуверенное «до другого раза», другого раза не будет, — но ничего не сказала. Игорь пристально посмотрел на нее и вдруг спросил:

— Какие у вас планы на сегодняшний день? Вы свободны?

— В общем, нет. — Лена решила притормозить столь стремительный напор. — Мне нужно вернуться в отель, скоро придет мама.

Она поднялась и открыла сумочку, чтобы достать деньги. Однако Игорь опередил ее — он положил на столик несколько купюр и поднялся тоже:

— Я провожу вас.

Это было сказано тоном, не допускающим возражений, и Лена опять внутренне возмутилась — да как он смеет!

— Спасибо, я смогу найти дорогу сама.

— И все-таки я вас провожу.

Они вышли на Калле Валарезо и направились в сторону отеля. Какое-то время они шли молча, и Лена подумала — странный он все-таки, этот Игорь. То говорит без умолку, а то словно язык проглотил! Она искоса посмотрела на него. Он заметил ее взгляд:

— Вас удивляет, что я молчу?

Лена пожала плечами:

— Да нет, молчите, если хотите.

— Просто я не знаю, с чего начать. Я ведь к вам подсел не просто потому, что вы мне понравились — а вы мне ужасно понравились. У меня к вам есть предложение. Если хотите — деловое.

— Да?

— Я фотограф.

— Да?

— И неплохой фотограф, смею вас уверить.

— Да?

— Вы умеете говорить еще что-нибудь, кроме «да»? — не выдержал он.

Лена зловредно улыбнулась:

— Да.

Он искоса посмотрел на нее, но воздержался от ответной язвительности и продолжил:

— Так вот. Я хотел бы поснимать вас на фоне Венеции. У вас удивительное лицо. И здешний антураж — как раз то, что нужно. Что скажете? Вот теперь вы можете снова сказать «да».

— Нет.

Игорь удивился:

— Позвольте узнать, почему?

Лена улыбнулась и посмотрела на часы:

— Впрочем, может быть, и «да». Но совсем маленькое «да», просто во-от такое крошечное, с мизинчик. У вас есть полчаса. В четыре я должна быть в отеле. Справитесь?

— Это несерьезно! Что можно сделать за полчаса? Несколько пробных снимков! Что, если нам встретиться завтра? Хотя нет — завтра я весь день буду занят. Послезавтра?

— Посмотрим. А пока — на ближайшие полчаса я в вашем распоряжении.

Войдя в свой номер, Лена на ходу скинула платье и отправилась под душ — все-таки жара есть жара. В комнате, правда, было прохладно — работали кондиционеры. Но на улице уже пекло нещадно. Теперь Лена понимала, почему труд фотомодели считается нелегким, — за эти полчаса съемок она устала так, как не уставала от двух часов занятий аэробикой. Игорь поворачивал ее то в полупрофиль, то в профиль, заставлял застывать в самых неудобных позах — например, на цыпочках с закинутыми за голову руками — ну и так далее. Нет уж, дудки, больше она с ним встречаться не будет! Ну и что, что у него зеленые глаза — обращается он с ней, как с восточной рабыней!

 

3

Чуть тронув широкой кисточкой с румянами скулы, Лена отстранилась и вгляделась в свое отражение. Она сидела перед зеркалом уже почти час, а нужного эффекта добиться не могла — лицо казалось ей то слишком бледным, то излишне ярким. Она перепробовала с десяток вариантов макияжа — все не то.

Сегодня на четыре часа в «Гритти Пэлас» был назначен показ моделей русской коллекции, а затем — большой прием. Манекенщицы будут присутствовать среди гостей в эксклюзивных платьях, чтобы потенциальные заказчицы могли поближе разглядеть приглянувшуюся модель — такая практика давно принята на Западе. Для Лены это был первый выход в свет — и еще какой! Венеция, роскошный отель, множество красивых женщин и мужчин. Лена чувствовала себя Золушкой перед королевским балом. Слава Богу, мама будет рядом! Было бы совсем здорово, если бы она и сейчас была здесь, но Ольга Васильевна еще с утра уехала в «Гритти Пэлас» — она была организатором этого действа с русской стороны.

Ленин туалет они подробно обсудили вчера вечером. По такому случаю совершенно разорились — было куплено вечернее платье у Валентино: элегантно-простое белое платье на тоненьких бретельках и белые туфли на высочайшей шпильке.

Переговоры с невероятно вежливыми продавщицами в роскошном магазине взяла на себя Ольга Васильевна, а притихшая Лена только послушно выполняла мамины указания. Зато потом, когда они вернулись в отель и покупки доставили к ним в номер, Лена немедленно облачилась во все новоприобретенное. Ольга Васильевна с улыбкой наблюдала, как дочь крутится перед зеркалом, с восторгом оглядывая себя со всех сторон, а потом достала из сумки небольшую бархатную коробочку и протянула Лене:

— Думаю, что это замечательно дополнит твой туалет. Эта вещица принадлежала твоей бабушке.

Лена с любопытством открыла коробочку — на белом шелке лежала нитка великолепного жемчуга.

— Ой, мамочка! Как красиво! — Лена немедленно надела ожерелье и бросилась целовать мать. Ольга Васильевна немного отстранила ее от себя и с любовью вгляделась в сияющее лицо дочери.

— Я хотела подарить его тебе на восемнадцатилетие, но, поскольку завтра тебе предстоит что-то вроде первого бала, можно не ждать месяц.

— Пусть это и считается подарком на восемнадцатилетие!

Ольга Васильевна улыбнулась:

— Ладно, там видно будет.

Сейчас платье висело на плечиках, коробочка с жемчугом стояла на подзеркальнике, а Лена безуспешно пыталась понравиться себе в зеркале. Наконец, поняв, что времени остается совсем немного, она остановилась на самом простом варианте макияжа: чуть тронутые прозрачно-розовыми румянами скулы, бледно-розовая помада на губах. Волосы после долгих попыток сделать прическу Лена в конце концов оставила распущенными — волной белого золота они струились по плечам и сбегали по открытой спине. Ровно в половине четвертого она стояла на ступеньках отеля — водное такси, как карета феи, должно было доставить ее на бал в «Гритти Пэлас».

Как прошел показ моделей, Лена впоследствии вспомнить не могла — великолепие окружающей обстановки совершенно подавило ее, все было как в тумане. Вспышки блицев, музыка, подиум, недоступные, как мечта, манекенщицы, блеск украшений и множество народу — женщины в открытых вечерних платьях и мужчины в смокингах. Ольга Васильевна усадила Лену в кресло и вернулась к своим обязанностям хозяйки — к ней все время подходили какие-то люди, она улыбалась, что-то рассказывала по-английски и по-итальянски.

Только-только Лена начала приходить в себя и более-менее осмысленно воспринимать окружающее, как кто-то тронул ее за плечо.

— Не ожидал вас здесь встретить. Опять судьба.

Она стремительно обернулась и увидела своего вчерашнего знакомого. Выглядел он весьма импозантно: вместо футболки и линялых джинсов на нем был смокинг, светлые волосы аккуратно приглажены, от вчерашней небрежной щетины не осталось и следа — побрит безупречно. Светский лев, покоритель девичьих сердец! А зеленые глаза смотрят все так же пристально. Почему ее так смущает этот взгляд?

— Можно узнать, какой счастливой случайности я обязан встречей здесь с вами? — спросил Игорь.

— Это не случайность. Я здесь с мамой.

— А можно узнать, кто же наша мама?

«Говорит со мной, как с младенцем: гули-гули, мы совсем большие», — с раздражением подумала Лена, но сдержалась и ответила:

— Можно. Ольга Васильевна Трофимова.

На лице Игоря промелькнуло удивление, однако он быстро справился с ним и посмотрел в сторону Лениной мамы, занятой беседой с каким-то важным итальянцем.

— Вообще-то я мог бы и сам догадаться. А я-то думал, кого вы мне напоминаете? Вы с мамой очень похожи. Та же северная красота.

Лена через силу вежливо улыбнулась:

— Спасибо за комплимент.

— Это не комплимент, а чистая правда.

Ольга Васильевна, оставив толстого итальянского бизнесмена, направлялась к ним. Подойдя, она приветливо улыбнулась Игорю:

— Я вижу, вы уже познакомились. Очень рада. Игорь, я могу поручить тебе свою дочь на сегодняшний вечер? Если ты, конечно, свободен.

— Разумеется. Все деловые вопросы уже улажены. Я с удовольствием присмотрю за Еленой… — Он сделал многозначительную паузу.

— Григорьевной, — продолжила Лена. — Но если вы будете хорошо себя вести, я разрешу вам называть меня просто по имени.

— Я ваш верный раб. — Игорь склонился в шутливом поклоне. — На сегодняшний вечер и на всю жизнь.

Ольга Васильевна посмотрела на них и усмехнулась:

— Ну, я вижу, что скучно вам не будет. Леночка, Игорь отвезет тебя домой, когда ты захочешь, а я, вероятно, вынуждена буду пробыть здесь до утра.

— Не волнуйтесь, — Игорь придал своему голосу солидность, — ваша дочь в надежных руках.

Он проводил глазами Ольгу Васильевну и повернулся к Лене. В глазах у него плясали смешинки.

— Ну что, прекрасная Елена, не желаете ли пройти в банкетный зал? Бродетти на этот раз вам не обещаю, но будет шампанское и икра.

Лена лежала в своей роскошной постели под легким покрывалом. Четыре утра — сна ни в одном глазу. И мама все еще не вернулась. В памяти всплывали подробности сегодняшнего вечера: сверкающий зал, множество людей… Но все заслоняли зеленые глаза ее нового знакомого. Странно — такое чувство в ней еще не вызывал ни один человек. Чувство постоянного раздражения и в то же время ощущение какой-то неодолимо-притягательной силы. Очень часто в течение этого вечера ей хотелось убежать от него, наговорить ему гадостей — так ее злила неизменная ласковая насмешка, звучавшая в его голосе. Но стоило ей встретиться с ним взглядом, и она чувствовала себя укрощенной. И то, что произошло потом… Ох нет, лучше сейчас об этом не думать!

Манящая, зовущая глубина его зеленых глаз опять напомнила ей море. Когда она была маленькой, мама возила ее кататься на морском пароходике. Лена любила, перегнувшись через перила, смотреть на тяжелые темные волны и с трудом боролась с искушением прыгнуть им навстречу. Многие испытывают то же завораживающее чувство, когда смотрят с высоты, — сочетание ощущения смертельной опасности и неодолимого желания пренебречь ею. То же самое чувствовала Лена, когда смотрела Игорю в глаза. Сегодняшний вечер действительно был бы сказочным, если бы не… Лена почувствовала, как к глазам подступили непрошеные слезы. Глупости! Надо отнестись к этому как к романтическому эпизоду и поскорее забыть!

Они ушли с приема рано — в двенадцатом часу. Ночь была теплой, даже душной. Игорь повел Лену к пристани. Она думала, что сейчас они возьмут вапоретти, но Игорь слегка развернул ее за плечи и направил в другую сторону. Над каналом стояла полная луна. Ее отражение образовывало на темной плещущейся воде сверкающую дорожку.

— Как красиво! — выдохнула Лена.

— Я знал, что тебе понравится. — В первый раз он сказал ей «ты». — Жалко в такой вечер отправляться сразу в отель.

— Может быть, прогуляемся? — предложила девушка.

— Именно это я и хотел предложить. — Игорь сделал жест рукой в направлении причала. Лена увидела выгнуто-элегантный силуэт гондолы и в ней гондольера, опирающегося на весло.

— Но ведь… — Лена хотела сказать, что гондолы очень дороги, ей говорила об этом Ольга Васильевна. Однако Игорь уже усаживал ее в лодку:

— Леночка, это Венеция. Вы должны хоть раз проплыть на гондоле по ночному городу. И пусть я буду тем человеком, который подарит вам это незабываемое впечатление. Кроме того, вы же предложили прогуляться, а в Венеции единственный достойный способ прогулки — плавание.

Лодка тихо качалась на воде, и Лене не оставалось ничего другого, как повиноваться. Игорь усадил ее на мягкое сиденье рядом с собой под навесом. Перед ними на маленьком столике стояла бутылка шампанского в ведерке со льдом и два бокала. Гондольер обернулся, посмотрел на них. Игорь что-то сказал по-итальянски. Лодка отчалила от пристани и направилась на середину канала.

Лене казалось, что все это происходит не с ней. Где та девочка, которой еще неделю назад не хотелось жить из-за того, что она не поступила в театральный институт? Будущее ей представлялось тогда в самых мрачных тонах. Теперь же она сидит здесь, в гондоле, скользящей мимо освещенных палаццо и кафе, где веселятся беспечные люди. В небе сияет луна, рядом с ней — самый замечательный мужчина, которого только можно вообразить. И он смотрит на нее — она кожей чувствовала его пристальный взгляд. Она набралась храбрости и тоже посмотрела ему в лицо:

— Что?

— Ты сейчас так красива. — Его голос звучал тихо и вкрадчиво, как музыка. — В этом белом платье ты — как принцесса из сказки.

Они плыли по Большому каналу по направлению к Риальто. Игорь откупорил шампанское и наполнил бокалы. Они выпили, по-прежнему не в силах оторвать глаз друг от друга. Игорь тихо рассмеялся, поставил бокал на столик, притянул Лену к себе и обнял. Она подчинилась — у нее не осталось никакой воли. То ли это было действие шампанского, то ли магия Венеции окутала ее — но Лене хотелось, чтобы эта поездка никогда не кончалась. Они продолжали плыть, и она подумала — вот сейчас они вдвоем, только вдвоем в целом мире.

Гондола свернула в маленький тихий канал, где высокие здания затемняли свет луны. Смутно различались силуэты мостов. Игорь крепче обнял Лену, другой рукой он приподнял ей голову и поцеловал. Лена перестала дышать. У нее сладко закружилась голова — такого с ней никогда еще не было. Поцелуй продолжался бесконечно. Его губы на ее губах — такие ласковые и требовательные… Она словно раскрылась для него и растворилась в нем, покорная и счастливая этой покорностью. Необычайные ощущения пронизывали ее тело, но они находились в плывущей лодке, в незнакомом городе, под открытым небом, и широкая спина гондольера была так близко от них…

— Не надо, — выдохнула она, пытаясь освободиться из ласкового плена его сильных рук. — Так нельзя… Здесь кругом люди…

— Ну и что? В гондолах происходят и не такие вещи, — прошептал Игорь.

Эти слова подействовали на Лену как ушат холодной воды. Так вот, значит, как! Он решил, что можно воспользоваться случаем и соблазнить глупую девчонку, прокатив ее по романтической ночной Венеции!

Она с усилием оторвала его руки от своих плеч и отстранилась. Игорь с удивлением посмотрел на нее:

— Я что-то не то сказал?

— Я хочу домой. — Голос у Лены чуть не сорвался.

— Что с тобой?

— Ты думаешь, что все так просто — понравилась девочка и сразу получил ее? Ты всегда так поступаешь?

— А что в этом плохого? Сдерживать чувства глупо. — Игорь снова взял свой насмешливый тон, который так бесил ее. — Можно подумать, что это твой первый поцелуй.

— А вот это не твое дело! Первый или сто первый — тебя это совершенно не касается!

— Однако всего минуту назад ты ничего не имела против моих прикосновений.

— Тебе показалось!

— Да?

— Да. Отвези меня домой.

— Как хочешь. — Игорь тронул гондольера за плечо и что-то сказал по-итальянски. Гондола развернулась и поплыла опять к Большому каналу. Весь остаток пути Лена просидела, забившись в угол скамьи, чтобы даже случайно не прикасаться к Игорю. Оба молчали.

Когда они пристали к причалу перед отелем, Игорь вышел первым и протянул руку, чтобы помочь Лене выйти из гондолы. Она оттолкнула его, выпрыгнула из лодки сама и взбежала вверх по ступенькам.

— До свидания, — прозвучало ей вслед.

Она обернулась и бросила через плечо:

— Надеюсь, что свиданий больше не будет.

И сейчас, когда она лежала в своей постели, память вновь и вновь возвращала ей вкус его поцелуя. Лена не была опытной в том, что касается отношений мужчины и женщины. До сих пор она целовалась только со Славиком, но это напоминало игру — для Славика ее поцелуи были как подарок, как милость. Чувства же, которые разбудили в Лене губы Игоря, были ей совершенно неведомы. А он отнесся к ней как к очередной игрушке! И вообще, кто он такой? Фотограф — вот и все, что она о нем знает. Можно сказать, повисла на шее у первого встречного!

Тихо отворилась дверь номера. Лена включила бра. Ольга Васильевна с удивлением спросила:

— Ты еще не спишь? Поздно вернулась?

— Да нет, просто не спится. Как прошел вечер?

— Все в порядке, только очень устала.

Она сняла платье и потянулась за халатом. Лена в который раз невольно восхитилась матерью — фигура у Ольги Васильевны была как у молодой девушки, ничуть не хуже Лениной.

После ванной Ольга Васильевна улеглась в постель. Некоторое время они лежали молча — Лена не спала и чувствовала, что мать тоже не спит.

— Мама…

— Что, котенок?

— Да нет, ничего. Я просто хотела спросить… Про этого Игоря…

— Он тебе понравился?

— Мы катались на гондоле. Это нехорошо? Ты говорила, что гондола — очень дорогое удовольствие.

— Ну, Игорь может это себе позволить. — Ольга Васильевна улыбнулась в темноте. — Может быть, с кем-нибудь другим и не стоило кататься, но с Игорем — ничего страшного.

Ну да, «ничего страшного»! Знала бы мама, как он с ней поступил!

— А кто он вообще, этот Игорь? Подпольный миллионер?

— Он замечательный фотограф. Даже не фотограф — художник. По-моему, лучше его никто не может сейчас снять модель — по крайней мере в нашей стране. Ему удается передать настроение, ауру… Не знаю, как это объяснить. Поэтому он в свои двадцать пять уже публиковался почти во всех западных престижных журналах.

«Ага, значит, ему двадцать пять», — отметила про себя Лена, а вслух спросила:

— И в «Плейбое»?

— Нет, насколько я знаю. А вот в «Воге» он работал. И недавно у него блестяще прошла выставка в Париже. И я очень рада, что мне удалось уговорить его приехать сюда. Он поснимает наших манекенщиц. Кроме того, его работы украсили наш вернисаж. Впрочем, ты их увидишь — через два дня мы откроем выставку. Я рассказала все, что тебя интересовало?

Лена рассмеялась:

— Исчерпывающая информация! Он женат?

— Котенок, позволила бы я сопровождать тебя женатому мужчине? Нет, конечно. И не был. А теперь давай спать.

 

4

Серый вязкий туман окутывал ее как вата. Она пыталась идти, побежать, раздвинуть его руками — ни руки, ни ноги ей не повиновались. Туман словно сжимался — спазмы перехватывали горло, дышать становилось все труднее и труднее. Внезапно туман исчез — она оказалась в стеклянной будке наподобие телефонной, а вокруг шел дождь. Плотная стена дождя отделяла ее от мира, грязно-серые струи сбегали по стеклу. Она хотела найти выход, но двери в стеклянной будке не было. И опять — спазмы и духота. Ей хотелось крикнуть: «Выпустите меня отсюда!» — но язык не слушался. Вдруг за стеной дождя смутно возникли очертания чьей-то фигуры. Кто-то двигался по направлению к ней — ближе, ближе… Ее охватил панический ужас. Она сжалась в комочек и присела на корточки, чтобы стать как можно незаметнее. Кто-то уже подошел вплотную и приблизил свое лицо к стеклу будки.

И сразу — чувство невыразимого облегчения: «Боже мой, это он! Он сейчас выпустит меня!» Она протянула к нему руки — но его лицо исказила жуткая гримаса. Он смеялся — смеялся беззвучно, и от этого его смех был страшен. Потом его лицо стало таять и расплываться, и на его месте возникло другое — знакомое, родное лицо. «Мама, мамочка!» Но мать смотрела на нее отстраненно, как на незнакомку. «Выпусти меня!» Лицо матери тоже растаяло. Вдруг стеклянная будка исчезла — она шла по какой-то улице, под дождем. Чьи-то руки подхватили ее — все вокруг закружилось, быстрее, быстрее — и темнота…

Ольга Васильевна проснулась и поняла, что она не в состоянии не то что встать — просто пошевелиться. Голова раскалывалась от боли. На кровати рядом безмятежно спала Лена. Ольга Васильевна подняла руку и пошарила наугад на прикроватном столике — да, вот упаковка. Она достала две маленькие таблетки, проглотила их, не запивая, и через пятнадцать минут забылась в тяжелом сне без сновидений.

Яркое утреннее солнце заливало комнату. Лена открыла глаза, и почти сразу раздался осторожный стук в дверь: горничная принесла завтрак. На часах было одиннадцать — значит, мама вчера велела разбудить их в это время. Однако Ольга Васильевна спала — лицо у нее было белым, как у мраморной статуи, а рядом с постелью валялась упаковка ее обычных таблеток. «Так, ночью опять был приступ, — подумала Лена. — Бедная мамочка, она старается, чтобы я не замечала, когда ей плохо».

Осторожно, чтобы не потревожить спящую, Лена прошла в ванную, приняла душ. Потом позавтракала и задумалась, что же ей делать дальше. У мамы явно есть на сегодня какие-то планы — у нее выходной после вчерашнего приема, и этот день она хотела провести вместе с Леной. Но будить Ольгу Васильевну нельзя — после приступа мать должна спать чем дольше, тем лучше. Лена решила пока пойти пройтись на полчасика-часик.

Надев белый топ и шорты и собрав волосы в хвост, Лена сунула ноги в босоножки, взяла шляпу и сумочку и, не удосужившись посмотреть на себя в зеркало, вышла из номера.

В холле она остановилась у киоска посмотреть сувениры.

— О, синьорина Трофимова! — окликнул ее женский голос.

Она обернулась. У стойки администратора стояли Паола Дениэлли и мужчина средних лет. В мужчине Лена узнала того самого «американца», который беседовал с Игорем в баре «У Гарри», правда, сегодня на нем были светлые джинсы и легкая белая рубашка. В руках он держал изящно упакованный букет белых лилий. Паола же, как всегда, была ослепительна: светло-серый летний костюм с яркой отделкой в греческом стиле. Туалет дополняли ярко-красная широкополая шляпа из итальянской соломки, красные туфли и сумка в тон. Лена улыбнулась и подошла к ним.

— Рада вас видеть, — приветствовала ее Паола. — Как вам понравился вчерашний показ?

— Все было великолепно!

— Вы не устали? Впрочем, вы, кажется, рано ушли.

— Да, для меня все это так необычно! Я действительно немного устала. — Лена изо всех сил старалась вести себя светски непринужденно.

— Надеюсь, вы хорошо отдохнули и готовы к новым впечатлениям. А как себя чувствует ваша мама?

— Неважно. У мамы болит голова. Она еще не вставала и вряд ли сегодня куда-нибудь выйдет.

На лице Паолы отразилось сочувствие:

— О, как жаль! А я хотела предложить вам прогулку на острова Венецианской лагуны — это незабываемое зрелище! Кстати, познакомьтесь — синьор Артуро Джаннини. Он любезно согласился быть вашим гидом в путешествии на Бурано.

«Американец», оказавшийся стопроцентным итальянцем, галантно раскланялся и вручил Лене букет.

— Прелестные цветы для прелестной синьорины.

Лена с улыбкой приняла букет, хотя совершенно не знала, что с ним делать: одной из многих странностей Ольги Васильевны была неприязнь к белым цветам — она их просто не выносила. А уж белые лилии вообще были под запретом в их доме — Ольга Васильевна называла их вестниками несчастья.

Паола между тем произнесла огорченно:

— Как я понимаю, путешествие сегодня не состоится.

— Извините, но я думаю, что мама вряд ли сможет сейчас куда-нибудь поехать.

— Я мог бы показать Бурано синьорине, если у нее нет других планов, — вмешался в разговор Артуро Джаннини. — А с синьорой Трофимовой мы осмотрим потом другие достопримечательности, когда ей станет лучше. Нравится синьорине такой проект?

Лена в задумчивости прикусила губу. Конечно, поехать ей очень хотелось, но без маминого разрешения она не могла решиться. А мама, если приняла таблетки, проспит еще часа два… Заметив ее колебания, Паола сказала:

— Советую вам согласиться. А Ольге вы можете оставить записку. Я зайду справиться о ее здоровье после обеда и все ей объясню.

Лена решилась:

— Хорошо. Я поднимусь к себе и через пять минут буду готова.

— Жду вас здесь, — поклонился Артуро.

Цветы Лена после некоторого колебания оставила у горничной.

…Было приятно сидеть на открытой верхней палубе небольшого парохода, подставив лицо легкому ветерку, и наблюдать, как постепенно приближается остров Бурано: сначала показалась высокая колокольня церкви, потом нагромождение домов и наконец пристань.

— Прибыли, синьорина. — Артуро галантно подал ей руку и помог сойти на берег.

Всю дорогу он старался развлекать ее разговором — спрашивал о ее московской жизни, рассказывал о Венеции. Он отлично говорил по-английски, во всяком случае, проблемы языкового барьера у Лены не возникло. Как она поняла, Артуро работал у Паолы Дениэлли — был менеджером в том самом Доме моделей, совместно с которым устраивался вчерашний показ.

Они пошли по узким улочкам, останавливаясь у витрин, за которыми женщины неутомимо плели кружева. Артуро сказал, что остров Бурано славится своими кружевами.

Все было невероятно интересно, живописно, и у Лены возникло чувство нереальности происходящего — как будто какой-то художник или режиссер с чересчур богатым воображением хватил через край, придумывая эту картину. Как и Венецию, Бурано во всех направлениях пересекали каналы, но, несмотря на множество людей, гуляющих по узким улицам, мостам и дорожкам вдоль каналов, здесь царило дремотно-спокойное настроение. Дома здесь были окрашены не в приглушенно-пастельные, как в Венеции, а в глубокие яркие тона — синий, алый, темно-оливковый. Почти у каждого дома на причале стояла лодка — похоже, единственный вид транспорта на острове.

На большой рыночной площади вовсю шла торговля. Лена и Артуро прошли по рядам — чего здесь только не было! Их окутал аромат овощей и фруктов, смешанный с запахом пиццы, соленых крендельков и жареных сосисок. Вокруг толпилось множество людей, их громкие голоса сливались в нестройный хор. Лене почему-то все это напомнило зоопарк — и было здорово ощущать себя в такой гуще жизни.

— Синьорина не проголодалась? — осведомился Артуро. — Я знаю неподалеку замечательный ресторан, там прекрасная кухня.

Лена почувствовала, что действительно голодна — поесть она всегда любила, а стандартный континентальный завтрак только возбудил ее аппетит.

— Спасибо. С удовольствием.

Артуро взял ее под руку и повел через мост вниз по переулку. Переулок был тих и пустынен, и Лене не верилось, что где-то здесь может быть ресторан. Они свернули под арку и оказались на крошечном дворике.

Во дворике стояло не больше полудюжины столов, покрытых традиционными итальянскими скатертями в красно-белую клетку. Толстые плети вьющихся растений оплетали стены, пчелы лениво жужжали над яркими алыми цветами в кадках, и над всем этим великолепием сияло безоблачное синее небо. Народу в ресторанчике не было.

Навстречу им вышла улыбающаяся пожилая итальянка и подвела их к одному из столиков. Лена ждала, что сейчас им предложат меню, но итальянка снова скрылась в дверях кухни.

Заметив Ленин недоумевающий взгляд, Артуро пояснил:

— Здесь не заказывают. Едят то, что подадут. Но готовят здесь очень вкусно, смею вас уверить.

Им принесли жареные пирожки со шпинатом и сыром «рикотта», потом подали блюдо с чем-то непонятным.

— Это фиори ди уккини, обжаренные в масле цветы тыквы. Попробуйте — вам понравится.

Фиори ди уккини оказались восхитительными. Артуро с улыбкой наблюдал, с каким удовольствием она ела. Как бы между прочим, он спросил:

— А чем синьорина Лена сейчас занимается в Москве?

— Пока ничем, — ответила Лена. — Я не поступила в институт, и теперь надо искать работу.

Итальянец поцокал языком:

— Какая жалость! А в какой институт синьорина поступала?

— В театральный.

— Правильный выбор. Такая красивая девушка должна быть актрисой или…

— Или кем? — Лена с любопытством взглянула на собеседника.

— А вы никогда не пробовали себя в качестве фотомодели? При таких данных вы быстро сделаете карьеру.

Лена вспомнила позавчерашние полчаса под объективом Игоря. Только вот можно ли назвать это пробой? Так, баловство. Воспоминание об Игоре кольнуло сердце, но она постаралась поскорее переключиться.

— Можно сказать, что не пробовала.

— И вам еще не делали никаких серьезных предложений?

Опять же, считать ли позавчерашний разговор предложением? Если да, то оно было явно несерьезным. Особенно после вчерашнего…

Лена пожала плечами:

— Да нет.

Артуро опять прицокнул языком. То ли от огорчения, что карьера модели до сих пор проходила мимо такой очаровательной девушки, то ли от радости, что он первый открыл ее.

— Считайте, что вам делают предложение сейчас. Я не только менеджер в Доме Дениэлли. Я еще сотрудничаю с американской издательской компанией. Как раз сейчас они подыскивают модель для обложки своего нового журнала. Вы идеально подходите. А в рекламном бизнесе удачное начало — почти все. Вы сможете иметь миллионные гонорары и мировую славу. Правда, для этого придется немного поучиться…

Лена растерялась:

— Вы серьезно?

— Совершенно серьезно. И я не понимаю, почему никто до сих пор не заметил такую жемчужину.

— Не знаю… Все это так неожиданно. Я, право, об этом не думала.

Артуро от возбуждения даже подскочил на стуле:

— Я подумал за вас. Как только я вчера увидел вас в «Гритти Пэлас», то сразу понял — эта девушка просто находка! Не отказывайтесь от своего шанса!

Лена заинтересованно посмотрела на Артуро:

— Можно задать вам один вопрос?

— Почему один? Десять вопросов, двадцать вопросов, сто вопросов!

— Вы поэтому вызвались поработать сегодня гидом?

Артуро рассмеялся:

— Синьорина очень догадлива.

Лена задумчиво посмотрела на него:

— Даже не знаю, что вам сказать.

Лена колебалась. Она в первый раз видит этого пожилого итальянца, и вдруг сразу — такое… Неизвестно еще, что скажет мама. Ольга Васильевна вряд ли одобрит такую авантюру. В самом деле — ну какая из нее, Лены, фотомодель? И потом, она всегда с легким презрением относилась к этой профессии — тоже мне занятие, томно смотреть в объектив камеры! Хотя позавчерашний опыт доказал ей, что она не совсем права…

Разговор прервала пожилая итальянка — она принесла второе: холодное вино в глиняном кувшине, корзинку с булочками и еще нечто в большом блюде под крышкой. Когда Артуро открыл его, восхитительный аромат разлился в нагретом солнцем воздухе.

— Как пахнет! — воскликнула Лена.

— Это бродетти — солянка из креветок, рыбы и устриц, приправленная шафраном и томатами.

Лена помрачнела. Позавчера Игорь уже объяснил ей, что такое бродетти, а вот теперь у нее есть возможность это попробовать. Только не с Игорем. Возможно, именно обида на него — на то, как он с ней вчера поступил, — и заставила ее проговорить:

— Ну что ж, можно рискнуть.

— Вы о бродетти или о моем предложении? — поинтересовался Артуро, игриво глядя на нее. — Если о бродетти — никакого риска. Если о моем предложении, впрочем — тоже.

Лена рассмеялась:

— И о том, и о другом.

— Значит, вы согласны попробовать свои силы?

Лена вздохнула:

— Почему нет?

— Согласны? — Артуро был настойчив.

Лена сказала твердо:

— Да. Согласна.

Лена вдруг загорелась этой идеей. Она докажет этому несчастному фотографу, что тоже кое-чего стоит! Если все получится так, как говорит Артуро, Игорь не посмеет больше отнестись к ней с таким пренебрежением. И никто не посмеет! Она не позволит считать себя девочкой на вечер! Но как быть с мамой? Мама почти наверняка ей не разрешит. Она и на театральный-то смотрела как на пустую забаву, а уж на такое… Лена испытующе посмотрела на Артуро:

— Только у меня одно условие.

— Да?

— Мама пока ничего не должна знать. Я не хочу…

Артуро заулыбался:

— Полная тайна! Все, как вы пожелаете. Вы хотите приготовить вашей маме сюрприз — пожалуйста! Порадуете ее уже успехами.

Конечно, Артуро неверно понял ее побуждения, но Лена не стала ничего объяснять. Пусть думает, что Ольга Васильевна спит и видит свою дочь манекенщицей.

Тон Артуро сразу стал деловым:

— Тестированную съемку назначить лучше поскорее. Завтрашнее утро вас устроит?

Лена прикинула — завтра с утра мама снова занята на выставке. Значит, можно будет незаметно улизнуть. Она вздохнула и сказала:

— Вполне.

Этим же вечером, часов в десять, в бар «У Гарри» зашел американец средних лет и невыразительной наружности: сухощавый, лысоватый — вот и все, что о нем можно было сказать. Он сел у стойки и попросил виски без содовой. Потом повторил. Этот бар любили иностранцы, поэтому он повышенного интереса ни у кого не вызвал. Правда, этот тип каждый раз оборачивался на звук открывающейся двери. Наконец тот, кого он ждал, появился. Американец выразительно взглянул на часы:

— Ты опоздал на десять минут.

— Извини, Пол. Задержали дела.

Артуро Джаннини (это был он) сел рядом с американцем у стойки и заказал кофе. Пол усмехнулся:

— Все еще сухой закон?

— Держусь из последних сил. Ты же знаешь, я во время важных дел не пью.

— Ты просто суеверен, как все итальянцы.

— Лучше быть суеверным, чем неудачником. Знаешь, как у нас говорят…

— Знаю, знаю. Ты лучше скажи, у тебя с этой девчонкой выгорело?

— Пока да. Крошка придет завтра в студию на пробы.

— Что ты ей сказал?

— Что нужно лицо для обложки нового журнала. Она идеально подходит.

— А про все остальное?

— За кого ты меня принимаешь! Девочка невинна, как ангел, и так же глупа. Кстати, она сама просила ничего не рассказывать ее матери — видишь, как удачно все сложилось! А ты смеешься над моими суевериями.

— Да… Ну, поздравляю, дружище!

— Тьфу, тьфу! Сглазишь!

— Девочка, что и говорить, миллионная! Ноги лучше, чем у Линды, а бюст! Мадонна ей в подметки не годится! И глаза при всем этом богатстве невинные, как у младенца. Сочетание обворожительной невинности и потрясающей сексуальности — крошка сама еще про себя ничего не знает.

— Вот и пусть не знает подольше. Такой товар дороже можно продать.

— Не жадничай. Если все пойдет как задумано — через год наша фирма на этой русской заработает миллионы.

Американец плотоядно причмокнул. Артуро насмешливо посмотрел на него:

— Ты, я вижу, и сам ее поиметь не дурак.

— А ты нет?

— Для меня бизнес прежде всего, хоть я и итальянец. Ну ладно, мне пора. — Артуро бросил на стойку несколько монет. — Где копия контракта?

Американец раскрыл кейс и достал оттуда объемистый пакет:

— Держи. Тут несколько вариантов. Главное — забери у нее паспорт.

— Знаю, не в первый раз. — Артуро положил пакет в сумку и протянул собеседнику руку на прощание. — Ну ладно, увидимся!

Американец хлопнул по протянутой руке:

— Держи меня в курсе.

 

5

— Ну же, улыбнись! Предполагается, что ты веселишься, а не присутствуешь на похоронах любимой болонки!

Девушка с короткими черными волосами откинула голову и одарила всех лучезарной улыбкой.

— Так, хорошо! Еще раз. Повернись немного вправо.

— Так? — Красавица чуть повела плечами и застыла.

— Замечательно! Можешь, если хочешь.

Легкий ветерок развевал длинное платье девушки, стоявшей на ступеньках палаццо. Одной рукой она придерживала широкую юбку, в другой держала очаровательную соломенную шляпку.

Утреннее солнце золотило воду канала, высвечивало рыжие искорки в черных волосах манекенщицы, путалось в складках темно-красного шелкового платья в мелкий цветочек. Девушка подставила лицо солнечным лучам и снова застыла.

— Хорошо! Молодец, Надя. Думаю, что здесь мы сняли достаточно. — Игорь оторвался от камеры.

Надя легко сбежала по ступенькам к воде, наклонилась и попробовала ее рукой. Игорь снова приник к объективу:

— Постой так чуть-чуть! Замечательный кадр!

— Ты меня сегодня совсем замучил! — Девушка наконец распрямилась и потянулась, как кошка. — Тиран.

— Золотце, это твоя работа.

— Знаю, знаю. Теперь куда?

— Теперь? — Игорь слегка нахмурился. — Подожди, дай прикинуть. Ага! Ко Дворцу дожей. Мы снимем тебя на фоне дворца прямо с канала. В голубом шифоновом. Так что переоденься.

Они сошли в ожидавший их катер. Надя скрылась в каюте, а Игорь уселся на носу и стал смотреть вперед. Они плыли по Большому каналу, вокруг кипела обычная дневная жизнь — сновали туда-сюда вапоретти, речные трамваи, медленно проплывали гондолы, открытые кафе были полны народу. Обычно Игорь любил наблюдать за жизнью Венеции, но сегодня он не замечал ничего, что творилось вокруг.

Та девушка! Что-то в ней было такое, что затронуло в его душе доселе неведомые ему самому струны. Когда он увидел ее в первый раз в баре «У Гарри», его поразило в ней какое-то внутреннее противоречие. Безусловно, она очень красива и невероятно, вызывающе сексуальна: все ее жесты были словно рассчитаны на то, чтобы пленить мужчину. Но… Но сама она об этом и не догадывалась. То, что произошло между ними вчера, только подтвердило его впечатление: эта Лена невинна, как младенец. Дурочка зеленая.

Он улыбнулся. Обычно он старательно избегал невинных девушек — черт ее знает, как себя с ней вести, еще влипнешь в какую-нибудь историю! Правда, с манекенщицами он тоже романов не крутил — работа есть работа, а Игорь разграничивал деловые и личные связи. Нормальные потребности здорового мужчины он привык удовлетворять с помощью девочек из кафе или с дискотеки. С ними, по крайней мере, все ясно. А вчера — и что на него нашло? Он вспомнил, каким взглядом его одарила Лена, уходя, и сердце странно защемило от нежности. Дурочка, маленькая дурочка! Старалась не показать, что смертельно разочарована. Ну ладно, что прошло, то прошло. Если бы он не свалял такого дурака, можно было бы уговорить ее с ним поработать — он нутром чувствовал, что пробные снимки, которые он сделал с Леной позавчера, окажутся стоящими. А теперь она, конечно, откажется. Решит, что это еще один способ ее соблазнить. И не объяснишь ведь, что для него работа — это все.

— Эй, художник! Что-то ты сегодня слишком задумчивый.

Надя неслышно возникла рядом и тронула его за плечо.

— Прибыли. Дворец дожей. Куда мне встать?

Полдня провозившись с натурными съемками, Игорь еще часа два поработал в студии с Лолитой — одной из лучших манекенщиц Паолы Дениэлли, и сейчас чувствовал себя совершенно вымотанным. Тщательно укладывая в металлический ящик камеру и линзы, он мечтал только о том, как доберется до ближайшего кафе и выпьет — нет, не виски и не вина — крепкого черного кофе.

Он сбежал по лестнице и только взялся за ручку двери, как его окликнули. Это была Надя.

— Подожди, художник. Не хочешь ли захватить с собой усталую натурщицу?

— Ты разве не ушла в отель?

— Нет. Собиралась, но Макс попросил меня поработать с ним, так сказать, сверхурочно. Дополнительные деньги мне всегда нужны.

Они вышли на улицу, Надя взяла Игоря под руку:

— Куда пойдем?

Игорь был не в восторге от неожиданно свалившейся на его голову спутницы, но — что делать?

— Вот неплохое заведение. — Он шагнул в распахнутые двери первого попавшегося кафе.

Заведение явно было не первоклассным. Здесь ели пиццу и сосиски, пили пиво и что покрепче. В прокуренном воздухе стоял гул голосов — итальянцы и не стремились унять свой знаменитый темперамент. Игорь понял, что дал маху, и уже взял свою спутницу под локоть, чтобы вывести из этого вертепа, но Надя неожиданно засопротивлялась:

— Нет уж, пришли так пришли. Давай сядем у стойки.

Они уселись на высокие круглые табуретки.

— Что тебе заказать? Пиво ты, разумеется, не пьешь.

Надя кивнула головой:

— Разумеется, не пью. Виски с содовой.

Игорь изумленно поднял брови:

— Ого!

— Только чтобы снять напряжение, — пояснила она.

Толстый усатый бармен подал Наде стакан с виски, а Игорю чашку кофе. Надя сделала большой глоток и принялась щебетать:

— Вы меня сегодня совсем замучили. Ты, конечно, садист, но Макс еще покруче будет. Я у него разве что через себя не прыгала. То стояла на одной ноге полчаса, как цапля, то висела на лодочном канате, как мартышка на лиане. А ему все не так, вечно всем недоволен.

— Макс прекрасный фотограф.

— Но ведь ты лучше? — Надя с лукавой улыбкой взглянула на Игоря. — Макса в «Вог» не зовут.

— Откуда ты знаешь про «Вог»?

— Миленький, это все знают. Ты уже подписал контракт?

Игорь хотел сказать, что это никого не касается, но сдержался. В конце концов она тоже устала и болтает просто так, чтобы расслабиться.

— Так подписал? — На Надю явно начало действовать выпитое.

— Это еще дело до конца не решенное. А о нерешенных делах я не говорю.

— Чтобы не сглазить? Вот не думала, что ты суеверный!

Надя положила руку Игорю на плечо и придвинулась поближе. Ее глаза и губы оказались рядом с его глазами и губами.

— А ты не бойся, все будет в порядке. — Фраза прозвучала несколько двусмысленно. — Какой ты пугливый, Игорек! Сколько мы с тобой знакомы — полгода?

— Меньше. — Игорь постарался незаметно отодвинуться.

— Ну, все равно. — Надя печально вздохнула. — А ты ведь в первый раз меня куда-то пригласил. Чего же ждал так долго?

Игорь про себя усмехнулся. Вот ничему его жизнь не научила! Он ведь подозревал, что нравится этой манекенщице, но Надя до сих пор вела себя корректно. И на тебе — расслабилась так не вовремя! Он отодвинулся от Нади решительнее.

— Надюша, я устал. Допивай свое виски с содовой, и пойдем.

— Пойдем?

— У меня одна мечта — добраться до своего номера и лечь спать. Одному.

Надя криво улыбнулась и отставила стакан.

— Ну что ж, пойдем спать… в разных номерах.

Войдя к себе, Игорь включил телевизор и, не раздеваясь, повалился на кровать. Как глупо все получилось! От этого эпизода осталось какое-то гадкое ощущение. Ну зачем, скажите пожалуйста, молодая красивая баба сама навязчиво предлагается мужику? Он ведь не давал ей никакого повода. Ради того, чтобы попасть в «Вог»? Это понятно, но все равно противно. Вообще Игорь был весьма невысокого мнения о прекрасной половине человечества. За время своей работы в рекламе он навидался такого, что можно было вообще стать импотентом. За хороший снимок в престижном журнале были готовы на все. А уж переспать — да будь ты хоть Квазимодо, им все равно — лишь бы карьеру мог двинуть.

Спать расхотелось. Игорь принял душ и решил прогуляться по городу.

Несмотря на свои двадцать пять лет, Игорь уже успел пожить и в Париже, и в Вене, и в Риме, а объездил так почти всю Европу. Но к Венеции он был особенно привязан. Этот город пленял своей романтической красотой. До бесконечности он мог бродить по его улицам, пока ноги не начинали гореть от жара раскаленных мостовых. Вот и сейчас он шел через мосты, по узким улочкам, пересекал площади в далеких районах, куда обычно не заглядывают туристы. Даже такой — жаркой и пыльной — Венеция нравилась ему. Внезапно он подумал, что девушка, с которой он вчера катался в гондоле по Большому каналу, похожа на этот город — такая же невероятно красивая и не подозревающая о своей красоте.

Ему страшно захотелось увидеть ее еще раз — сегодня, сейчас. «Глупости, — сказал он себе. — Ни к чему. Да ее, наверное, и дома сейчас нет — Паола Дениэлли организовала им мощную культурную программу». Но ноги сами уже несли его по направлению к Большому каналу — к отелю, где жила Лена Трофимова.

Справившись у портье, в каком номере остановилась синьора Трофимова с дочерью, он поднялся на пятый этаж и остановился перед дверью. Странно, но он испытывал робость от предстоящей встречи. В какой-то момент даже захотелось повернуться и уйти. Игорь усмехнулся тому, что ведет себя как школьник перед экзаменом, и постучал. Услышав «войдите», он распахнул дверь и сразу увидел Ольгу Васильевну, которая сидела у окна в глубоком кресле.

Лены в комнате не было, зато здесь была Паола Дениэлли.

— О, синьор Болотов, — приветливо заговорила она. — Пришли навестить нашу больную?

Игорь недоумевающе уставился на нее. Паола пояснила:

— Ольге стало плохо после вчерашнего приема. Вероятно, сказалось перенапряжение. Я предлагала пригласить врача, но она отказывается наотрез.

Только сейчас Игорь заметил, что Ольга Васильевна очень бледна. В ответ на темпераментную речь Паолы она улыбнулась:

— Да уже все прошло. Просто голова разболелась, очевидно, действительно от усталости. Завтра все будет в порядке.

— А может быть, все-таки стоит обратиться к врачу? — поддержал Паолу Игорь.

Ольга Васильевна покачала головой:

— Игорь, Игорь, и ты туда же. Хватит уже о моем здоровье. Садись. Наливай себе кофе или, если хочешь, что-нибудь покрепче.

Она указала рукой на сервировочный столик. Игорь налил себе кофе и устроился в кресле, ломая голову, где же может быть Лена, если мама ее здесь и плохо себя чувствует. На его незаданный вопрос ответила Паола, продолжив прерванный приходом Игоря разговор:

— Если сегодня вашей очаровательной дочери понравится на Бурано, можно будет продолжить путешествие по островам Венецианской лагуны.

— Спасибо, Паола, но послезавтра мы улетаем обратно в Москву. Боюсь, что на путешествие не хватит времени.

Послезавтра! Игорь не ожидал, что она уедет так скоро. Ну что ж, значит, не судьба. Игорь был фаталистом. Внезапно он разозлился на себя. Зачем он сюда пришел! И уйти неудобно — так сразу. Ладно, посидит минут пятнадцать, а потом откланяется. Ну и дурь на него нашла! Романтика Венеции, что ли, на мозги так действует? Если в каждой девушке, встреченной в Венеции, он будет искать Беатриче, то прощай карьера. Он попытался снова включиться в разговор — и тут до него дошло, что Паола говорит о Лене:

— …Совершенно изумительна! Карьера ей будет обеспечена, могу поручиться. Она идеально подходит для демонстрации моей новой свадебной коллекции.

Что такое? Паола предлагает Лене остаться у нее манекенщицей? Но эта профессия совсем не для такой девушки! Игорь, напрягшись, ждал, что скажет Ольга Васильевна. Та улыбнулась:

— Спасибо, конечно, но вы переоцениваете возможности моей дочери. Работа манекенщицы требует не только красивой внешности и подходящих данных, но и жесткого характера. А это не для Лены, уж я-то знаю свою дочь.

— Понимаю, — задумчиво протянула Паола. — Вы хотите сказать, что она не справится с соблазнами…

— И это тоже. Во всяком случае, мне не хотелось бы подвергать ее тем испытаниям, которые неизбежны при такой карьере.

— Ну что ж… — Паола повернулась к Игорю. А как вам понравилась синьорина Трофимова? Впрочем, что я спрашиваю — раз вы здесь…

— Я зашел узнать у Ольги, как обстоят дела со сроками выставки. — Игорь попытался отвести от себя подозрения. — А что касается ее дочери — очень интересное лицо. Я хотел бы ее поснимать. Но раз они скоро уезжают, ничего не поделаешь. Как-нибудь в другой раз. — Игорь поднялся. — Извините, мне пора. Очень жаль, что вы себя плохо чувствуете, надеюсь, что завтра все пройдет. — Он направился к двери.

Ольга Васильевна окликнула его:

— Игорь!

Он обернулся.

— Ты же хотел уточнить сроки выставки. — В голосе Ольги Васильевны слышалась легкая насмешка. — Так вот, администрация согласна на две недели.

Конечно, женщины прекрасно поняли, зачем он приходил, думал Игорь, спускаясь в лифте. Ну да ладно переживать: больше он с этой Леной никогда не встретится!

Однако, спустившись в холл, он сразу увидел ее. Она входила в отель в сопровождении пожилого мужчины. Игорь пригляделся — Боже, это же Артуро Джаннини! Игорь отступил назад и спрятался за колонну. Лена остановилась и что-то сказала Артуро. Он поклонился, но не ушел: они о чем-то договаривались.

Наконец Лена кивнула и протянула Артуро руку. Тот поцеловал ее и опять поклонился, затем вышел на улицу. Лена, опустив голову, побрела к лифту. Игорь заступил ей дорогу.

— О чем ты с ним говорила?

Лена подняла на него изумленные глаза:

— Ты?! Откуда?

— О чем ты с ним говорила? — повторил Игорь.

— Тебя это не касается! — Она дернула плечом и хотела обойти его.

— Скажи, что он от тебя хочет?

— Не твое дело. Катайся со своими девушками в дурацких гондолах, а меня оставь в покое! — В ее голосе звенела обида. На них стали обращать внимание. Игорь взял Лену за руку и решительно отвел в сторону. Она попыталась вырваться, но Игорь держал крепко.

— Отпусти! Что тебе, в конце концов, от меня надо? Я тебя ненавижу!

— Ответь мне всего на один вопрос — чего от тебя хочет этот тип? Чтобы ты попробовала сниматься?

— Повторяю: не твое дело. По-твоему, я недостаточно хороша для того, чтобы стать моделью? Те, с кем ты катаешься в гондолах, лучше?

Ее обвинения были настолько нелепы, что Игорь потерял над собой контроль:

— Дура! Не лучше и не хуже — они просто другие. Ну посмотри сама — ты еще сопливая девчонка! Какая из тебя фотомодель?

— Между прочим, эту карьеру начинают и в пятнадцать!

— Так он все-таки предлагал тебе сниматься!

— Ну а если и так, что в этом плохого?

— Ничего, кроме того, что все его посулы — чистый блеф. Манекенщиц в фирму Дениэлли набирает сама Паола. Артуро здесь только спица в колесе.

— А если не в фирму Дениэлли?

— Насколько я знаю, он больше ни на кого не работает.

— Ах, насколько ты знаешь! А все ли ты знаешь? Синьор Всезнайка! И отпусти наконец мою руку!

Игорь разжал пальцы. Лена подула на запястье:

— Ну вот, теперь останутся синяки!

— Извини.

— Не извиню. — Она шагнула к лифту и обернулась: — Не ходи за мной больше!

— И не собираюсь.

Двери лифта открылись. Она быстро вошла в кабину.

Игорь побрел вдоль канала. На душе было муторно. Что хочет этот Джаннини от Лены? У Артуро в их кругу была скверная репутация. До Игоря доходили какие-то слухи, но наверняка он ничего не знал. Стоп… Игоря осенило — Марчелло! Вот кто ему сейчас нужен! Марчелло знает все про всех. И в эту пору… Игорь посмотрел на часы. В эту пору Марчелло точно можно застать у Анне-Луизы. Игорь резко развернулся и направился в квартал, где жили студенты.

 

6

Лена вошла в номер, просто кипя от негодования, но ей пришлось взять себя в руки — мама была не одна. У окна стояла синьора Дениэлли.

— А вот и наша путешественница, — приветствовала ее Паола. — Как вам понравился Бурано?

— Спасибо, все было прекрасно. — Лена заставила себя вежливо улыбнуться.

Паола поняла, что Лене хочется поговорить с Ольгой Васильевной наедине, и стала прощаться, взяв с Ольги Васильевны слово перед отъездом вместе с дочерью навестить ее. Как только за Паолой закрылась дверь, Ольга Васильевна с ласковой усмешкой посмотрела на Лену.

— Ну что, котенок? Что случилось?

Лена подошла к креслу сзади, чтобы мать не могла видеть ее расстроенного лица, и обвила руками мамину шею:

— Ничего. Как ты себя чувствуешь?

— Уже лучше. Не обманывай, я же вижу, что-то случилось. Кстати, здесь только что был Игорь Болотов.

— Кто? — Ленин голос прозвучал до отвращения фальшиво. — Ах да! Игорь — фотограф или художник…

— Не притворяйся. Игорь, который вчера провожал тебя домой.

— А зачем он приходил?

— Не знаю, но полагаю, что ты знаешь зачем.

— Ничего я не знаю! Он отвратительный тип, и давай больше не будем о нем говорить!

— Как хочешь.

Лена не видела лица матери, но по ее голосу поняла, что та улыбается. Лена разжала руки и отошла к окну. Ольга Васильевна сказала примиряюще:

— Ну-ну, не сердись. Игорь хороший молодой человек, и я вижу, что он тебе нравится.

— Ошибаешься!

— И ты ему нравишься, — не обращая внимания на Ленину вспышку, продолжила Ольга Васильевна. — Так не лучше ли вести себя соответственно, чтобы не накалять обстановку?

— Не лучше!

Даже мама ее не понимает! Ей нравится этот отвратительный развратник? Да никогда и ни за что на свете! Лена взяла свой халат, лежавший на постели, и прошествовала в ванную. Через минуту Ольга Васильевна услышала шум воды и голос дочери: Лена распевала старую песню «Битлз» о желтой подводной лодке.

На лестнице было темно и пахло кошками. Из-за дверей доносились разные звуки. На одном этаже темпераментная итальянка отчитывала мужа, на другом — смотрели по телевизору футбольный матч. Где-то соседи переругивались через балкон… Лишь на этаже, где жила Анне-Луиза, было тихо.

По национальности Анне-Луиза была голландкой. А может быть, фламандкой. Этого никто не знал. Она появилась в Венеции года три назад — приехала изучать архитектуру и так и застряла на неопределенное время. Сколько лет Анне-Луизе, тоже было неведомо. С одинаковым успехом ей могло быть и восемнадцать, и сорок пять — она была, что называется, женщиной без возраста. Маленькая худенькая сероглазая блондинка с морщинами на лбу. К возрасту эти морщины не имели никакого отношения, а носили, как сказал приятель Игоря Макс, скорее эмоциональный характер — Анне-Луиза все время чему-то удивлялась. Впрочем, Игорь полагал, что ей где-то около тридцати.

Однако знаменита Анне-Луиза была не из-за своей внешности и не из-за пристрастия к архитектуре. У Анне-Луизы все три года тянулся роман с Марчелло, и она была единственной женщиной в Венеции — а может быть, и во всей Италии, — которая вытерпела Марчелло больше недели.

Толкнув деревянную дверь — как всегда, незапертую, — Игорь оказался в узком коридорчике, ведущем в единственную — правда, очень большую — комнату. И коридорчик, и комната были ему до боли знакомы. Год назад Марчелло привел его к Анне-Луизе, и так случилось, что Игорь провел здесь одну из самых безумных недель своей жизни. Русская водка, американское виски, шотландский джин лились рекой. Один раз на столе возникла даже неизвестно откуда взявшаяся самогонка. Народ приходил и уходил — студенты, художники, поэты, цыгане, негры… Кажется, заходил даже потомок какого-то классика итальянской литературы. Но апогеем всего этого безобразия был момент, когда Игорь обнаружил себя в постели с индианкой из племени ирокезов. Впрочем, насчет ирокезов он был не совсем уверен. И виновником этой кутерьмы был, конечно, Марчелло — он получил бешеный гонорар за дизайнерское решение то ли дворца какого-то вельможи, то ли банка, то ли правительственного учреждения и гулял. Гулял так, что об этом знала вся Венеция. Вернее, артистическая богема. Потом у Марчелло закончились деньги, и публику как ветром сдуло — большая комната Анне-Луизы снова обрела тишину и покой, а сам Марчелло опять стал без зазрения совести занимать лиры у своей безропотной подружки.

Марчелло — худой, вечно небритый и лохматый гений чуть за сорок, с длинными нескладными руками и ногами и нервным подвижным лицом — был, несмотря на свою нелепую внешность, превосходным дизайнером и великолепным фотографом. Если бы он только захотел, то имел бы мировую славу и кучу денег. Но Марчелло всем этим глупостям предпочитал свободу художника — свободу от всего, в том числе и от капитала.

Разумеется, Марчелло был у Анне-Луизы — он сидел в дальнем углу комнаты на продавленном сотнями задов диванчике и бренчал на гитаре. Игорь обрадовался — похоже, что Марчелло еще не успел добрать свою привычную норму. Анне-Луизы что-то не было видно: вероятно, Марчелло отправил ее за выпивкой. Увидев Игоря, он отбросил гитару:

— О, бамбино! Какими судьбами? Соскучился по старому другу?

— И это тоже. — Игорь пожал протянутую руку и опустился рядом на диван. — Но в общем — по делу.

Марчелло усмехнулся:

— Вот все вы, нынешняя молодежь, такие. Нет чтобы просто посидеть, выпить, поговорить о высоком — у вас все дела, дела… Все равно всех дел не переделаешь, так что не старайся.

— О высоком мы с тобой говорили всего неделю назад. С тех пор в мировой культуре мало что изменилось. Это ты, гений, можешь позволить себе ежедневные медитации, а нам, простым смертным, приходится крутиться.

Игорь достал из сумки купленную по дороге бутылку «Бефитера». Взгляд Марчелло сразу потеплел, глаза заблестели. Он поспешно открутил пробку и сделал большой глоток. Потом протянул бутылку Игорю:

— Хлебни.

Игорь приложился к квадратной бутылке. Марчелло удовлетворенно улыбнулся и отобрал у него «Бефитер»:

— Ну, что там у тебя за дела?

— Ты знаешь такого типа — Артуро Джаннини?

— Джаннини? Погоди-погоди… А на фиг тебе он нужен? Грязный тип, занимается темными делишками. Мой тебе совет — не вяжись с ним.

— Мне интересно — какими именно делишками он занимается.

— А тебе зачем?

— Видишь ли, он крутится вокруг одной девушки…

— Твоей новой подружки? — понимающе хмыкнул Марчелло.

— Да нет, просто знакомой.

— Да брось! Стал бы ты из-за какой-то просто знакомой тащиться к старому Марчелло! Глаз небось на нее положил?

— Ну… В общем, да. — Игорь понял, что отпираться бесполезно, Марчелло все равно не поверит.

Марчелло присвистнул:

— Ну все, пропала твоя девушка.

— В смысле?

Марчелло помолчал, потом сказал нехотя:

— Джаннини поставляет товар для одной американской кинофирмы. Они делают всякие штучки для холостяков.

— Порнуху?

— И это тоже. Ну, еще всякие клипы, ролики. Сомнительного качества. И фотографии для специальных изданий.

Игорь обалдело уставился на него. Лена — и вся эта грязь? Нет, это невозможно! Марчелло продолжал сочувственно:

— В том-то и пакость, что обычно девушки, когда подписывают контракт, совершенно не представляют, чем им придется заниматься. Артуро им, конечно, сулит золотые горы и Голливуд. Потом забирает у них документы, вывозит якобы для съемок в отдаленное место где-нибудь в Неваде — и привет. Пропала птичка.

— А как же розыск, гражданские права?..

Марчелло рассмеялся:

— Ну ты словно вчера родился! Они что, американок или итальянок так обрабатывают? Да фиг! Они работают с девчонками из «третьего мира» или из Восточной Европы. Ваши русские дурочки очень охотно клюют на всякую западную приманку. Слава Софи Лорен им спать не дает. А вместо Софи Лорен получается Чиччолина. В лучшем случае. Так что, — Марчелло похлопал Игоря по плечу, — если твоя новая красотка еще не влипла окончательно, попробуй раскрыть ей глаза. Не поверит — пусть пеняет на собственную глупость.

— Ты уверен в том, что говоришь?

Марчелло пожал плечами:

— Как в том, что я допью эту бутылку.

Он снова приник к горлышку «Бефитера». Игорь поднялся и направился к двери. Марчелло крикнул вслед — язык у него уже слегка заплетался:

— Бамбино! Посидел бы еще!

— В другой раз, — махнул рукой Игорь.

Игорь опять шел вдоль канала, но на этот раз красоты вечерней Венеции его не волновали. В голове стучала только одна мысль — он должен любым способом помешать Артуро. У него уже начал складываться некий план…

 

7

Утром, когда Лена проснулась, Ольги Васильевны уже не было — ей сегодня предстоял тяжелый день с массой нудных встреч и деловых переговоров. Бедная мамочка, так они и не побродили вдвоем по Венеции! Но загруженность Ольги Васильевны была Лене на руку. Сегодня, возможно, решалась ее судьба.

Как все-таки странно складывается человеческая жизнь! Если бы двумя неделями раньше Лене сказали, что она больше всего на свете захочет стать манекенщицей, Лена бы рассмеялась такому человеку в лицо. Манекенщицей? Ходить с глупой рожей по подиуму, виляя задом, под сальными взглядами старых мужиков! Извините, это не для нее.

Теперь же ей ужасно хотелось, чтобы пробы прошли удачно и ее фотография появилась на обложке американского журнала. Вот тогда сразу все поймут, что она… А что, собственно, она? То, что она красива, — в этом никто и не сомневается. Нет, тут дело не в этом…

Лена вздохнула. Если уж быть с собой до конца честной, плевать ей на то, что скажут все. Ей до смерти хотелось доказать этому зеленоглазому идиоту, что все его роскошные девки, которых он катает в гондолах по Большому каналу, не стоят ее, Лениного, мизинца! И снова ее захлестнуло возмущение — как он посмел так с ней поступить! «В гондолах занимаются и не такими вещами»! И так же, как он обнимал и целовал ее, он обнимал и целовал многих таких же дур!

Однако при воспоминании о поцелуе в гондоле Лена почувствовала, что у нее словно земля из-под ног уходит, в животе похолодело и сердце странно прыгнуло куда-то вбок. Что с ней творится? Какое странное, потрясающее чувство охватывало ее при его прикосновениях, заставляло чувствовать себя, свое тело, свою женственность так, как никогда раньше? Вместо того чтобы со спокойным достоинством отвести от себя его руки, она всем своим существом отвечала ему. Ленино тело не сопротивлялось Игорю, как бессознательно сопротивлялось прикосновениям Славика. Нет, она прильнула к его телу, почему-то такому бесконечно родному, ее губы вернули ему поцелуй с пылом, которого Лена никогда в себе не подозревала!

Лена помотала головой, отгоняя наваждение. Нет, так нельзя. Это все произошло случайно. На самом деле она его ненавидит, ненавидит! Взгляд ее упал на запястье — от крепких пальцев Игоря действительно остались синяки. Вот вам и доказательство! Он просто животное, и думать о нем не стоит. С этой мыслью Лена принялась выбирать туалет для первой пробы. После долгих колебаний она остановилась на модном длинном платье с застежкой сверху донизу, из натурального шелка бирюзового цвета. Этот цвет прекрасно подчеркивал нежность Лениной кожи и гармонировал со светлыми волосами, а покрой в талию изумительно обрисовывал фигуру, не скрывая тонкой талии, высокой груди и округлых бедер. Умышленно не застегнутые нижние пуговички позволяли скромно продемонстрировать длинные стройные ноги.

Придирчиво оглядев в зеркале свое отражение, Лена осталась в общем довольна. Вот только рост… Манекенщицы все такие длинные, а у нее всего метр семьдесят! И опять-таки — лишь две недели назад она считала себя слишком высокой, а теперь не отказалась бы подрасти еще на пять-шесть сантиметров. Но, с другой стороны, рост ведь не скроешь — если Артуро Джаннини предложил ей попробоваться, значит, его вполне устроили ее метр семьдесят. На всякий случай она решила надеть те самые туфли на головокружительной шпильке, в которых была на показе в «Гритти Пэлас». Сантиметров пять они ей как раз и прибавят.

За этими приятными женскими заботами время пролетело незаметно. Лена взглянула на часы и ужаснулась — уже без пятнадцати одиннадцать, а в четверть двенадцатого Артуро Джаннини будет ждать ее на Сан-Марко у колоннады. Она бросила последний взгляд в зеркало, откинула за спину волосы, взяла сумочку и вышла из номера.

В холле ее окликнул знакомый голос:

— Лена!

К ней направлялся Игорь. В ее глазах мелькнуло торжество — вот так-то, а то «я и не собираюсь за тобой ходить»! Пришел все-таки, ну и ладно, а ей сейчас некогда!

— Что вам нужно? — Лена старалась говорить со спокойным достоинством, соблюдая дистанцию. — Я же просила вас больше не приходить.

— Мне необходимо поговорить с тобой. — Лицо Игоря было серьезным.

— Мне некогда. У меня деловая встреча. Она сделала шаг по направлению к выходу.

Он удержал ее за руку. Его прикосновение подействовало как разряд тока — Лена снова ощутила предательский холодок внизу живота и поспешно отстранилась.

— Именно об этой твоей «деловой встрече» мы и должны поговорить.

Ого! Откуда он знает? Впрочем, он же видел ее вчера с Артуро… Конечно, лучше всего было бы сейчас гордо развернуться и уйти, но любопытство пересилило. Лена сбавила тон:

— А после нельзя? Я и так уже опаздываю.

— Нельзя.

Игорь отвел ее в глубину холла и усадил в кресло. Лена насмешливо взглянула на него:

— Ну? У тебя есть пять минут.

— Ты знаешь, чем занимается Артуро Джаннини в свободное от работы у Паолы время?

— Представь себе, знаю. Он ищет модели для одной американской издательской фирмы.

— Это он тебе так сказал? И посулил тебе блестящую карьеру в качестве фотодевочки?

— Они делают новый журнал, и им нужно лицо для обложки первого номера. Нетипичное. — Лена выделила голосом последнее слово — пусть знает, что о ней думают понимающие мужчины. — Он сказал, что я — как раз то, что нужно.

— Но, конечно, проба необходима?

— Именно на пробу я сейчас и иду. Так что, — Лена поднялась, — пока! Твое время истекло.

Игорь чуть ли не силой усадил ее обратно:

— Послушай меня внимательно. Эта американская фирма, в которой ты собираешься делать карьеру, выпускает всякую порнуху — специальные журналы, порнофильмы и прочую продукцию для импотентов.

Лена в изумлении уставилась на него:

— Неправда!

— Правда. Я навел справки.

— Ты просто не хочешь, чтобы я…

— Правильно, не хочу, но это уже отдельный разговор. И, поскольку твоя мать не в курсе твоих намерений, придется мне пойти на эту встречу с тобой.

— Ни за что! Я не маленькая. И вообще я тебе не верю. Ты специально наговариваешь на Артуро!

— Хочешь, я тебе предскажу, как он будет себя дальше вести. Вы с ним встретитесь, он поведет тебя в студию, сделает десяток пробных снимков — так, для вида. Потом попросит часик подождать, предложив выпить кофе. Потом скажет, что все прекрасно и нужно прийти завтра, чтобы подписать бумаги. Паспорт, разумеется, он велел тебе захватить с собой?

— Да…

— Паспорт он заберет у тебя, объяснив, что сегодня же займется оформлением визы. Потом назначит тебе встречу с представителем фирмы на сегодняшний вечер. Сам Артуро на этой встрече присутствовать не будет — ему нужно обеспечить себе алиби, и он отправится с компанией в людное место. Ты с этой встречи к маме уже не вернешься. Возможно, что через годик ты действительно станешь звездой порнокино. А если нет — есть много заведений, где делают деньги на красивых молодых дурочках.

Лена в ужасе смотрела на Игоря.

— Я тебе не верю!

Игорь невесело усмехнулся:

— Такой оборот я предвидел. Тогда сделаем так: если события будут развиваться по моему сценарию — жду тебя здесь же в холле через три часа.

— Зачем?

— Поговорим на эту тему еще раз. Пока не поздно. А сейчас я тебя больше не держу.

Лена пожала плечами, встала и пошла к выходу. Игорь смотрел ей вслед, пока она не скрылась за дверью.

Добравшись до Сан-Марко, Лена почувствовала, что руки у нее повлажнели и на лбу выступили бисеринки пота. Она украдкой провела по лицу платком и достала пудреницу. Сказанное Игорем взволновало. Что, если он говорил правду? Может быть, не ходить на эту встречу? Еще чего не хватало! Нет, она убедится во всем сама. Лена защелкнула сумочку, ослепительно улыбнулась и направилась к заметившему ее Артуро.

Через три часа она сидела в холле, дожидаясь Игоря. Все произошло именно так, как он предсказал. Боже мой, в какую же историю она влипла! Хотя…

— Ну что, убедилась? — Игорь смотрел на нее сверху вниз. Глаза его были непроницаемы.

— Это еще ничего не доказывает! Наверное, все первые пробы проходят одинаково.

— Хорошо. Тогда пойдем со мной.

— Куда?

— Здесь недалеко. Ты выяснила название фирмы, с которой собираешься работать?

— «Голдинг стар продакшн». Но мне это ничего не говорит — я же плохо знаю американский кинорынок. Но Артуро показал мне один их журнал и рекламный ролик. Ничего недозволенного.

— Ага. А я тебе сейчас еще кое-что покажу. Паспорт, надеюсь, ты им не оставила?

— Сказала, что забыла и принесу вечером.

— Молодец.

Игорь вел ее маленькими улочками — направо, налево. Потом они оказались на берегу одного из каналов:

— Пришли. Это отель, в котором я живу.

Лена слегка попятилась:

— Я не пойду к тебе в номер.

— Дурочка! К Артуро Джаннини она пошла, а ко мне боится. — Игорь ласково усмехнулся и подтолкнул ее в спину: — Меня-то как раз бояться нечего. Я просто хочу показать тебе парочку кассет.

Войдя, Лена с любопытством огляделась. Номер был уютным, но совсем не таким роскошным, как у них с мамой. Здесь в отделке преобладали красные тона — красное покрывало на кровати, красно-коричневый ковер, бра в тон… В углу она заметила видео. Игорь показал рукой на кресло:

— Садись поудобнее и смотри.

Он вставил кассету и направился к двери.

— Ты куда? — вскинулась Лена.

Игорь улыбнулся:

— То она боится идти ко мне в номер, то пугается, что я ее оставляю в этом номере одну. Успокойся. Просто я не хочу вгонять тебя в краску. Скоро вернусь.

На экране пошли титры «Голдинг стар продакшн». Действие начиналось в самолете. Обворожительная молоденькая стюардесса разносила напитки. Вот она остановилась у кресла молодого мужика в темно-синем костюме. Его рука скользнула по стройной ноге стюардессы — выше, еще выше… Камера не пропускала ни одной интимной подробности ее туалета. Через несколько минут партнеры решили сменить позу — стюардесса оседлала крепкий член мужика и постанывала от наслаждения. А еще минут через пять Лену чуть не вырвало от отвращения: камера пристально наблюдала, как мужик пытался выдавить из себя сперму — ну прямо как зубную пасту из тюбика… Она нажала на пульт и выключила изображение.

Игорь застал ее сидящей в кресле в полной прострации.

— Ну как, насладилась?

— Какая гадость!

— Ну что ты! У меня еще припасены кое-какие журнальчики — хочешь посмотреть?

— Нет! — Лена судорожно вздохнула. По ее щекам побежали слезы. Игорь присел на ручку кресла и осторожно погладил ее по голове:

— Ну, будет, будет! Ничего страшного еще не произошло.

Лена уткнулась головой ему в колени и заплакала уже навзрыд:

— Как они могли! Я же…

— Ну что ты! Ну успокойся…

Ласковые руки Игоря гладили ее волосы. Он соскользнул в кресло и обнял Лену за плечи, как маленькую. Она спрятала лицо у него на груди и зарыдала еще сильнее. Игорь растерялся. Он крепче прижал ее к себе — ее пушистые волосы щекотали ему подбородок, и он осторожно коснулся их губами:

— Ну что ты, что ты… Ничего же не случилось.

Сначала он целовал ее легко и нежно, просто чтобы успокоить, но потом почувствовал, что в нем поднимается та знакомая неодолимая сила, которая заставляет мужчин терять голову. Его поцелуи стали настойчивыми, и она бессознательно откликнулась на его невыговоренный призыв. Он обнял ее, притянул к себе, приподнял и посадил на колени.

Слезы у Лены высохли. Она почувствовала, как жаркая волна захлестнула ее. Какое-то глубинное первобытное чувство заставило ее мучительно содрогнуться, адским пламенем охватило низ живота и медленной сладкой истомой разлилось по всему телу. Она положила руки ему на грудь, пальцами теребя шелковистую ткань его рубашки. Под своими ладонями она чувствовала, как гулко стучит его сердце, сливаясь с бешеными ударами в ее груди. Губы его приникли к ее губам, обследуя, пробуя их на вкус, полностью подчиняя ее себе, делая его хозяином всех ее ответных реакций. Такие поцелуи со Славиком она не любила, чувствуя, что задыхается от них. Но Игорь делал это настолько умело, что Лена сдалась в плен его чувственности.

Казалось, что воздух вокруг них раскален от страсти — дикой, безудержной, требующей немедленного удовлетворения. Ее ресницы взметнулись вверх. В его глазах горел такой огонь желания, что она, словно обжегшись, вскрикнула. Этот короткий звук лишил его последней капли самообладания. Он снова приник к ней губами.

Теперь его рот был не так ненасытен, как в первый раз. Он слегка коснулся ямочки на ее шее, там, где лихорадочно бился пульс. Она задыхалась. Ей хотелось сделать глубокий вдох, но вместо этого она лишь вобрала в слабеющие легкие чуть-чуть воздуха — ровно столько, чтобы не потерять сознания и продлить эту сладостную пытку.

Он не делал ей больно. Он даже не так уж крепко сжимал ее в объятиях. Она еще раз попыталась перевести дыхание, потом беззвучно застонала, когда кончик его языка коснулся ее шеи. Спазмы сладчайшей муки опять пронзили ее тело от макушки до кончиков пальцев, зарождаясь там, где ею рот нежно терзал ее кожу.

— Девочка моя, — выдохнул Игорь, — моя девочка…

Она посмотрела на него затуманившимся взглядом — неодолимая страсть, написанная на его лице, повергла ее в шок, мгновенно вырвав из адского пламени сводящей с ума, головокружительной чувственности. В ее голове промелькнула трезвая мысль: «Господи, что я делаю?» Она вдруг словно увидела себя со стороны: растерзанная, зареванная, дрожащая, с влажным, полуоткрытым ртом, готовая уступить любым его желаниям…

— Нет, — с трудом произнесла она, вырываясь из его объятий, — нет.

— Нет? — Он все еще не мог прийти в себя. — Почему?

— Я не могу. — Лена лихорадочно застегивала пуговички на груди. — Нет. Пожалуйста. Чем это отличается от того, что хотел со мной сделать Артуро?

— Отличается, и очень. Ты сама это знаешь.

Игорь больше не удерживал ее. Он тоже встал с кресла и потянулся за сигаретой. Он и не думал приводить себя в порядок. Рубашка его была расстегнута почти до пояса, и Лена не могла отвести глаз от завитков светлых волос на его груди. Игорь щелкнул зажигалкой, прикурил и глубоко затянулся. На Лену он больше не смотрел.

Она взяла свою сумочку и медленно пошла к двери.

— Подожди, я тебя провожу, — сказал Игорь. Она обернулась — он по-прежнему избегал смотреть ей в глаза.

— Не надо, я найду дорогу. — В ее голосе уже не было прежнего запала.

— Как хочешь. Но ты не пойдешь на вечернюю встречу?

— Нет, конечно. Спасибо тебе.

— Наконец дождался. — Игорь невесело усмехнулся.

Уже взявшись за ручку двери, Лена остановилась:

— Только, пожалуйста… не рассказывай ничего маме об этой истории, хорошо?

— Как хочешь. Но…

— Не рассказывай!

— Хорошо.

Внезапно Лена подошла к нему, быстро и неловко поцеловала куда-то в висок и выбежала из комнаты. Когда Игорь опомнился, о том, что только что здесь была Лена, напоминал лишь слабый аромат духов.

 

8

На этот раз она увидела себя в громадном полуразрушенном замке. Нескончаемая анфилада полутемных залов тянулась до бесконечности. От покрытых плесенью каменных стен тянуло могильным холодом. Она брела по залам, пытаясь найти выход. Над головой проносились какие-то твари наподобие летучих мышей, и она все время боялась, что одна из них вцепится ей в волосы. Она хотела побежать — ноги не слушались. Казалось, что в замке она одна — эхо гулко разносило звук шагов. Она шла, шла, шла, пока не оказалась перед огромными дверями. Двери сами собой распахнулись перед ней. Она не хотела входить, но какая-то неведомая сила буквально втянула ее внутрь. Перед ней была библиотека или кабинет — вдоль стен стояли высокие шкафы с книгами. Где-то в глубине комнаты был зажжен камин — она видела отблески огня.

— Долго же ты заставляешь себя ждать.

Она стремительно обернулась — там, где только что были двери, теперь стоял громадный письменный стол, покрытый зеленым сукном. За столом сидел он — на его лицо падали отблески огня. Странно — ведь камин был в противоположном углу комнаты, но она не удивилась и не испугалась. Он встал из-за стола, подошел к ней. Она почувствовала прикосновение его руки — живой и теплой — и обрадовалась.

— Выведи меня отсюда.

— Не сейчас.

Откуда-то появился кожаный диван — точно такой, какой стоял когда-то в кабинете ее отца. Он сказал:

— Садись.

Она повиновалась. Он сел рядом и обнял ее. Она прижалась к нему, спрятала лицо у него на груди.

— Что ты чувствуешь?

Ей было хорошо. Его руки надежно защищали ее от сырости и холода.

— Не уходи от меня.

— Нет. Мы всегда будем вместе. — Его голос прозвучал как-то безразлично. Она подняла голову и посмотрела ему в лицо. Лицо напоминало каменную маску. Ей снова стало страшно. Его рука, обнимающая ее за плечи, медленно переместилась — ниже, еще ниже, пока не коснулась ее живота. — У нас будет ребенок. Ты рада?

Радости она не ощущала, скорее удивление. А потом вдруг накатила волна липкого страха.

— Ты рада? — снова спросил ровный безжизненный голос.

— Ты же не хотел детей… — начала она и умолкла: ей почудилось, что голос принадлежит не ему.

— Так надо. У нас будет ребенок, и ты от него уже не сможешь избавиться.

Она почувствовала, что рука становится тяжелее, тяжелее — будто на ее животе лежит холодный могильный камень. Она сделала усилие, чтобы сбросить эту тяжесть, но не смогла.

— Что ты делаешь? — прошептала она в ужасе и вдруг поняла, что сидит в мертвых объятиях надгробной статуи и каменные руки сжимают ее все сильнее и сильнее… Она хотела закричать — язык не повиновался. Пошел дождь — серая стена дождя пеленой окутала ее и ее страшного мертвого любовника…

Сон отступил. Ольга Васильевна лежала, уставившись в потолок невидящими глазами — ощущение ужаса пронзило каждую клеточку ее тела. Рука привычно потянулась за таблетками и отдернулась — нет, нельзя. Завтра трудный день, а если она примет успокоительное, то проспит до вечера. Она лежала почти до рассвета, стараясь не заснуть, — она знала, что сон этот будет повторяться, пока не сведет ее с ума.

Такси свернуло с Большого канала на более тихий, по обеим сторонам которого возвышались дома, и остановилось у частной пристани. Небольшая мраморная лестница поднималась к двери из темного дерева, украшенной инкрустацией. Ольга Васильевна и Лена еще не успели к ней приблизиться, как дверь открылась, словно по мановению волшебной палочки.

— Добрый вечер. Синьора Дениэлли ждет вас.

Вслед за важным слугой они прошли через роскошный холл с высокими стрельчатыми окнами и мраморным полом в великолепную гостиную, обставленную в барочном стиле. В дальнем конце зала раздвижные стеклянные двери были открыты в маленький сад. Посреди сада бил фонтан, а вокруг стояли невысокие деревья в кадках и росли цветы. Все это Лена заметила в одно мгновение — ей никогда еще не приходилось бывать в таких роскошных домах — не дом, а замок, и она впитывала впечатления, как губка.

Они пришли не первыми — в гостиной уже было человек десять. Среди них Лена сразу заметила Игоря — он разговаривал у фонтана с высокой темноволосой девушкой в красном вечернем платье. Лене вдруг захотелось убежать — как она посмотрит ему в глаза после вчерашней истории? И почти сразу вслед за этой мыслью явилась другая — как он смеет смеяться и шутить с другой после того, что произошло между ними? Нет уж, никуда она не уйдет! Да даже если бы и хотела, она не может этого сделать — Паола уже шла им навстречу:

— Ольга, Елена, я рада, что наконец-то могу приветствовать вас в своем доме. Вас следует поздравить — выставка действительно великолепна. Такой успех!

— Ну, в основном это заслуга не моя, а фотографов, — улыбнулась Ольга Васильевна. — Я вижу, многие из них сегодня тоже у вас в гостях.

— Кстати, я хотела вам представить, — Паола подвела их к высокому темноволосому красавцу лет тридцати, — Максимилиано Ричетти, один из лучших наших фотографов.

— О, так это вы автор «Утра на Бурано»? — оживилась Ольга Васильевна.

Максимилиано с улыбкой поклонился. Лена сразу вспомнила эту работу — тоненькая светловолосая девушка на фоне уже знакомой ей церкви в подвенечном кружевном платье. Девушка обернулась к молодому человеку, стоящему на ступеньках собора, так что лицо ее видно только в профиль. Фигурка девушки излучала такое счастье, что дух захватывало. Очевидно, юную пару только что обвенчали. «Может быть, даже, — подумала Лена, — он вынес ее из церкви на руках и опустил на землю». Интересно, а в Италии тоже принято невесту носить на руках?

— Такое же платье мы сделали для младшей дочери Чезаре ди Джанни, когда она выходила замуж за Филиппа де Реца. — В голосе Паолы слышались горделивые нотки. — Очень редкие венецианские кружева. Уникальная модель. Я всегда говорила — крайне важно донести настроение вещи. У Макса это получается великолепно. Ему нет равных — кроме разве что синьора Болотова.

— Ты преувеличиваешь, — улыбнулся Макс. — Впрочем, спасибо на добром слове.

— А сейчас, — Паола взяла Ольгу Васильевну под руку, — мы попросим Макса позаботиться об очаровательной синьорине. Я украду у вас Ольгу для нудного разговора.

— Надеюсь, синьорина не соскучится в моем обществе. — Макс слегка поклонился Лене. — По крайней мере я приложу к этому все усилия.

Он остановил слугу, разносившего напитки, и взял у него с подноса два высоких фужера на тонких ножках:

— Не откажетесь от шампанского?

— Не откажусь. — Лена взяла фужер.

По правде говоря, с тех пор как она заметила среди приглашенных Игоря, ей просто необходимо было чем-нибудь взбодриться. Шампанское было сухим и холодным и приятно покалывало нёбо. Лена пила его маленькими глотками. Она плохо слышала, что ей говорил собеседник, — все силы ее уходили на то, чтобы заставить себя не смотреть в сторону фонтана. Пока ей это удавалось.

— Я не видел вас сегодня утром на вернисаже. Вы не присутствовали на открытии?

— Что? Нет, не была, но я видела выставку вчера вечером.

Вчера, уйдя от Игоря, Лена поняла, что не в состоянии вернуться в отель и сидеть в одиночестве. Ольга Васильевна занималась экспозицией — наводила блеск перед открытием. Лена побродила немного по городу, настроение не улучшалось. Тогда она отправилась к матери в «Гритти Пэлас». Выставка была совсем готова. Два зала фотографий — не так уж много, но здесь были представлены работы только высокого класса. Лена прошлась вдоль стен, бессознательно выискивая среди подписей под фотографиями знакомую фамилию. Ага, вот — И. Болотов. Надо же — ему посвятили целый раздел!

Как ни сопротивлялась этому, она не могла не признать — да, это рука мастера. В каждом портретном снимке Игорь умел выбрать такой ракурс, что видна была индивидуальность модели, чувствовалось настроение, «аура», как сказала бы ее мама. Особенно ей понравилась девушка в роскошном бальном платье на фоне скучной серой кирпичной стены. То ли контраст между платьем и фоном, то ли поза модели — девушка стояла, бессильно опустив руки и как-то растерянно улыбаясь, — вызывали ощущение легкой грусти. Лена подумала, что этот снимок особенно должен нравиться мужчинам — девушка казалась такой хрупкой и трогательной, хотелось ее оберегать и защищать… А рядом — та же модель, только в бикини, на раскаленном от солнца морском берегу. Да она, оказывается, совсем не хрупкая и трогательная — с фотографии смотрела уверенная в себе хищница, каждый изгиб тела которой был рассчитан на вожделение.

— Что, нравится? — услышала Лена за спиной голос Ольги Васильевны. — Я же говорила, что Игорь художник в своем деле.

— Нравится… — растерянно протянула Лена. — Но я бы так не хотела. — Она кивнула в сторону этих двух фотографий. — Он что, со всеми может проделать такую штуку? Эта девушка — какая она на самом деле? Неужели ей приятно, что фотограф вертит ею как хочет?

— Ленок, я же тебе как-то говорила — работа модели требует не только красоты, но и соответствующего склада характера. Приятно ей это или нет — в этой профессии таких категорий не существует. А сейчас извини — у меня еще масса дел. Подождешь меня?

— Конечно.

Ольга Васильевна отошла к пожилой даме и стала ей что-то объяснять по-английски. Лена взяла с маленького столика у входа только что привезенный каталог и уселась его рассматривать. Именно сейчас она решила — ноги ее на вернисаже завтра не будет! От этого Игоря все-таки нужно держаться подальше. Кто она для него — просто смешная маленькая дурочка! Если он даже из такой роскошной женщины, как та манекенщица на снимке, может вылепить все, что пожелает, вряд ли Лена способна заинтересовать его всерьез. Кроме того, ей совсем не хочется, чтобы из нее что-то лепили… Послезавтра она вернется в Москву, где ее ждет верный Славик, и все венецианские приключения забудутся, как сон. Однако забудутся ли? Она постарается, чтобы забылись. А пока главное — избежать новой встречи с этим зеленоглазым суперменом.

Ее благим намерениям суждено было рассыпаться в прах: Игорь со своей спутницей уже подходил к ним. Лена чуть не поперхнулась шампанским — в девушке она признала ту самую модель с поразивших ее фотографий. Только в жизни она выглядела еще великолепней — безупречно гладкая смуглая кожа, дивная шея, прямые узкие плечи… Темно-красное шелковое платье облегало фигуру как перчатка, а высокий разрез при каждом шаге открывал длинные ноги. Подойдя к Лене с Максом, девушка ослепительно улыбнулась — блеснули ровные белые зубы. «Нет, все-таки настоящая она такая, как там, на берегу», — подумала Лена. Опасная красивая хищница. Лена заметила, что самоуверенный Макс вдруг смутился. Почему бы? А Игорь небрежно вел ее под руку — как свою собственность.

— Здравствуйте, синьорина, — насмешливо поприветствовал он Лену. — Надеялся увидеть вас еще на вернисаже.

— Я не смогла прийти. Но работы ваши я посмотрела еще вчера вечером, когда заходила за мамой. — Лена улыбнулась ему холодно, но вежливо, как полузнакомому человеку.

— Вы знакомы? — удивилась красивая манекенщица. — Так представь меня.

— Представляю. Это Надя Радова, восходящая звезда России. А это Лена Трофимова.

— Дочь Ольги Васильевны? Похожа. — Надя одобрительно улыбнулась Лене. И с чего она взяла, что Надя хищница? Сейчас ее улыбка была нежной и обаятельной. Нет, все-таки снимок, что на фоне стены, вернее!

— Очень рада. — Лена пожала протянутые ей длинные прохладные пальцы и улыбнулась в ответ.

— С Максом вас уже познакомили без моей помощи, так что будем считать формальную часть закрытой. — Игорь вел себя непринужденно-весело. — А теперь не отправиться ли нам вон на ту замечательную античную скамейку в итальянском дворике?

И Лене ничего не оставалось, как присоединиться к компании.

Разговором завладела Надя. Откинувшись на спинку скамейки и пригубив шампанское, принесенное Максом, она принялась рассуждать о перспективах сотрудничества с Домом Дениэлли. Лена из этого профессионального разговора была начисто выключена, хотя Надя периодически поворачивалась к ней, словно ожидая одобрения своим словам. Лена в таких случаях натянуто улыбалась и кивала головой, чувствуя себя крайне глупо. Макс в присутствии Нади сразу как-то сник, а Игорь явно наслаждался ситуацией — его забавляла Ленина растерянность. Он периодически поддакивал Наде, вставляя с умным видом слово-другое, а пару раз напрямую поинтересовался Лениным мнением, от чего она еще больше смущалась. Наконец Игорь смилостивился. Прервав поток Надиного красноречия, он заметил:

— Однако мы совсем забыли, что Леночке совсем неинтересны наши профессиональные разборки. Давайте сменим тему и поговорим о чем-нибудь другом.

— Например? — Надя подняла на Игоря влажные карие глаза.

— Не принести ли вам, девушки, пирожных? Леночка, хочешь пирожных?

Лена вспыхнула — опять он обращается с ней как с младенцем!

— Спасибо, нет, — сухо ответила она.

— А я хочу! — Надя кокетливо улыбнулась. — Мне ты пирожных не предлагаешь?

— Все, что пожелаешь!

Игорь куда-то отошел и через минуту вернулся с тарелкой корзиночек с кремом. Он шутливо склонился перед Надей:

— Что еще синьорина изволит пожелать?

Надя испытующе посмотрела на него. Что-то в ее взгляде было такое, что заставило Лену сразу почувствовать себя безнадежной простушкой. Она никогда не могла бы так смотреть на мужчину — призывно и одновременно соблюдая дистанцию.

— А ты готов исполнить все мои желания?

Игорь усмехнулся:

— В разумных пределах.

Надя недовольно повела плечами:

— Ну вот! В рыцари тебя не пожалуют. Для них слово прекрасной дамы — закон.

— Прекрасная дама, я постараюсь исправиться. Макс, мы ведь всегда готовы служить прекрасным дамам?

— Мое служение даме не требуется.

Макс Ричетти стоял, скрестив руки на груди, и исподлобья смотрел на Надю.

— Почему же? — улыбнулась она. — Сегодня вечером мы поменялись ролями. Обычно вы, фотографы, приказываете, а мы, несчастные девушки, вам подчиняемся: встань так, подойди туда, повернись, распрямись… А сейчас приказываем мы. И вот вам мой первый приказ — хочу танцевать!

В одной из комнат, двери которой тоже выходили во дворик, играла медленная музыка. Надя встала, протянула Игорю руку, и они присоединились к танцующим парам. Макс присел рядом с Леной на скамью. Его губы кривились в горькой усмешке. Лене стало его жаль — он влюблен в Надю, это видно невооруженным взглядом. А она!.. Лена посмотрела на танцующих. Безусловно, Игорь и Надя очень подходили друг другу и вообще были самой красивой парой. Лене эта мысль облегчения не принесла. Как Надя смеет так смотреть на него! Она почти обнимала Игоря за шею, его губы были возле ее уха. Кажется, он ей что-то прошептал, потому что она откинула голову и рассмеялась. Смех у нее был низкий, призывный и завораживающе-сексуальный. А губы такие яркие и полные, что мужчина просто должен сходить с ума от желания их поцеловать. Сидящий рядом Макс и сходил с ума. По лицу же Игоря невозможно было догадаться о его чувствах. Лене захотелось поскорее уйти отсюда. Она встала, пробормотала какие-то невнятные извинения и, прежде чем Макс успел ее удержать, быстро вышла в гостиную. Не может она сидеть и спокойно смотреть на эту парочку! Пусть развлекаются без нее. Ольга Васильевна разговаривала с двумя итальянскими бизнесменами. Лена подошла к матери, извинилась перед ее собеседниками и отозвала ее на минутку.

— Что с тобой, котенок? Плохо себя чувствуешь?

— Да, — обрадовалась Лена подсказанному предлогу. — Голова ужасно болит. Можно мне незаметно уйти?

— Это неудобно. Мы же только что приехали.

— Ну мам… Я же не говорю — с тобой, понимаю, что у тебя дела. Я одна потихоньку улизну, никто и не заметит, а ты потом извинишься перед Паолой.

— Что, так плохо?

— Ужасно! Меня сейчас вырвет!

Ольга Васильевна не на шутку встревожилась.

— Ты до отеля доберешься?

— Конечно, не волнуйся. Приду и сразу лягу.

— Ну хорошо. Я тоже постараюсь вернуться пораньше.

Выбравшись из роскошного дома Паолы Дениэлли, Лена с облегчением перевела дух. Жаль, конечно, что пришлось соврать и испортить маме вечер, но она просто не могла больше там находиться!

— И куда это синьорина так поспешно удалилась?

Услышав за спиной знакомый насмешливый голос, Лена вздрогнула и обернулась. Игорь прикрыл за собой дверь и продолжил:

— Вечерами по Венеции прекрасные синьорины не гуляют без сопровождающего. Вот я и решил составить вам компанию.

— Не нуждаюсь я в вашей компании! — огрызнулась Лена. Злость так и клокотала в ней.

— Синьорина, вы забываете об элементарной вежливости, — предостерегающе сказал Игорь. — В Италии это не принято.

— У вас уже есть прекрасная дама, — произнесла она с ехидцей.

— Есть.

— А разве вежливо было оставить ее одну?

— Вот поэтому я и здесь. Свою прекрасную даму я буду сопровождать повсюду, ей не удастся от меня так легко отделаться. — Лена не успела прийти в себя, как он шагнул к ней и обнял за плечи. — Так куда ты хочешь пойти? Домой? А может быть, немного погуляем по вечерней Венеции?

Он говорил вкрадчиво-ласково и смотрел ей прямо в глаза. Лена не успела опомниться, как он повел ее к причалу:

— Будем считать, что мое предложение принято. Мы едем гулять.

 

9

Ласковое темное море плескалось у самых ног. Пляж был совершенно пуст — что делать ночью на морском берегу? Лена сидела на песке, обхватив руками колени, и смотрела на огонь. Игорь ухитрился развести небольшой костерок и сейчас ушел в темноту на поиски подходящего топлива, велев ей «хранить очаг». Маленькое робкое пламя, казалось, никак не могло решить — погаснуть сразу или все-таки немножко побороться за существование. Лена решила ему помочь и стала дуть на угольки. Благодарный огонек оживился и повеселел — загорелась даже полусырая деревяшка, от которой до этого только дым шел. Лена тоже повеселела. Она загадала — если костерок не погаснет, то все у нее будет хорошо.

Море, теплая южная ночь, бесконечное побережье — только где-то там, далеко, светятся огни города. Игорь привез ее в Лидо и попросил лодочника высадить их не на причале, а на песчаном берегу. «Здесь мы будем только вдвоем, как на необитаемом острове», — сказал он. И правда, вокруг ни души.

— Заскучала? — Игорь подошел откуда-то сбоку и вывалил на песок кучу сухих прутьев.

— Не заскучала, а задумалась, — отозвалась Лена.

— О чем, если не секрет?

— Ты, конечно, ждешь, что я отвечу — «о тебе». Так вот ошибаешься. Я думала о Мите.

Игорь усмехнулся:

— У меня, оказывается, есть соперник?

— Митя — это наш кот. Он умер три года назад. Вернее, его усыпили… Он подхватил на даче лишай, мы повезли его в лечебницу, чтобы узнать, как лечить, а там нам сказали, что это не лечится. Соврали, разумеется, просто возиться не хотелось. Убить всегда проще. А мама поверила, только настояла, чтобы укол сделали при нас.

— Сделали?

— Да. Мама гладила его по спинке, а врач ввел усыпляющее. Я до сих пор помню, какими преданными глазами он на нас смотрел. Он так доверял нам и думал, что, раз мы рядом, ничего плохого не случится. А мы его… убили.

Игорь опустился на песок рядом с Леной и обнял ее за плечи:

— Ну-ну, не надо. Дело прошлое, теперь уже не поправишь. По крайней мере вы знаете, что он не мучился. В некоторых клиниках животные неделями ждут укола — нет лекарств.

— Если бы его вылечили, он мог еще лет десять прожить — ему было всего пять! Как ты не понимаешь!..

— Отлично понимаю. Когда мне было четырнадцать, я принес домой щенка. Дворняжка, забавный был такой. Потом у него стали резаться зубки, и он грыз все подряд. Маме это, конечно, не нравилось, но она терпела. До тех пор, пока он не сгрыз ее любимые туфли, какие-то жутко дорогие, из крокодиловой кожи. Тогда она взяла щенка, села в троллейбус, довезла щенка до конечной остановки и там оставила.

Лена в ужасе посмотрела на Игоря:

— Как она…

— Как она могла? Моя мама — железная женщина и всегда делает только то, что целесообразно. Кстати, «целесообразно» — ее любимое слово. Потом мы с отчимом с неделю вечерами ездили на эту остановку, обошли весь район — и ничего.

— Не нашли?

— Нет. Я матери того щенка до сих пор простить не могу. И отчим тогда с ней так поругался — чуть из дома не ушел. Она плакала, прощения у него просила…

— Почему у него? Твой же щенок был. — Лена недоумевающе подняла глаза. Но, взглянув на Игоря, поняла, что не стоило задавать этот вопрос. Даже при слабом свете костра было видно, как изменилось его лицо.

— Почему? Потому что, собственно, на меня тогда ей было наплевать. — Голос его вразрез с жестоким смыслом сказанных слов прозвучал неожиданно мягко и грустно. — Я не осуждаю ее — сейчас. Просто есть такой тип женщин, которые одержимы единственной страстью. Эта страсть бывает так сильна, что для других чувств не остается ни сил, ни места в сердце. Моя мать обожает отчима. Она готова целовать его следы.

— А как же ты? Ты же ее сын!

— Вот так. — Игорь замолчал. На Лену он не смотрел — он смотрел на огонь, и лицо у него было какое-то трогательное, детски-беззащитное. Уверенный в себе супермен и победитель женщин исчез. У костра сидел обиженный мальчишка-подросток.

Лена придвинулась к нему и робко погладила его по руке. Он виновато улыбнулся:

— Да нет, все не так страшно, как тебе показалось. Моя мать замечательная женщина — умная, красивая, сильная. С родным моим отцом они разошлись сто лет назад — мне и года еще не было. Причем она сама от него ушла — чем-то там он ее не устраивал. Потом сделала отличную карьеру — она доктор биологических наук, преподает в МГУ, ну и так далее. Меня воспитывала в строгости, но вниманием я отнюдь не был обделен. Понимаешь, она не выбирала между мной и работой, как другие женщины, а делила между нами свое время поровну. Конечно, она любила меня, но не слепо, как любят одинокие женщины единственного отпрыска, а разумно. Тем, что я говорю на четырех языках, учился музыке и играю в теннис, я обязан ей. А когда у меня обнаружились художественные задатки, она немедленно определила меня в специальную школу при Суриковском.

Игорь замолчал. Лена через некоторое время тронула его за плечо, напоминая о своем присутствии:

— А дальше?

Он пожал плечами:

— Да нечего особенно рассказывать. Когда мне было тринадцать, она познакомилась с моим отчимом. Как пишут в романах, эта встреча разбудила в ней такие чувства, о которых она и не догадывалась. Мать словно с ума сошла. Отчим моложе ее на восемь лет, красавец. Она тут же усиленно занялась своей внешностью. Одежда, стрижка — я ее просто не узнавал. И дом наш тоже преобразился. Раньше мы ели полуфабрикаты, теперь — два первых блюда, два вторых, на выбор. Пироги научилась печь. Вся наука пошла коту под хвост. Правда, она и сейчас преподает на полставки, и звание профессора за ней по-прежнему. Но это так, неважно. А важно, что сегодня Валечка скажет на планерке у себя в редакции да как отзовется о Валечке журналист имярек в конкурирующем издании. И это моя мать, которая сроду газет не читала — ей все время некогда было!

— А твой отчим журналист?

— Ну да. Пишет статьи по экономике. Кстати, он экономист со степенью и вообще клевый мужик. Я люблю его.

— И ты совсем не ревновал маму к нему?

— Поначалу ревновал. Но он сумел так себя со мной повести, что очень быстро заменил мне отца, которого у меня никогда не было. Собственно, я и считаю Валентина отцом. Только вот видимся мы сейчас редко. В последний раз — полгода назад, когда он приезжал в Париж на какую-то конференцию.

— А ты постоянно живешь в Париже?

— Сейчас живу, а дальше — видно будет. Дальше… — Игорь неожиданно оборвал сам себя и продолжил другим тоном: — Ладно, на сегодня хватит семейных воспоминаний, не очень-то это все интересно. И вообще, не слишком ли вы много вопросов задаете, мадемуазель?

Он легко вскочил на ноги и стряхнул песок с колен. Мальчишка-подросток исчез. Перед девушкой стоял роскошный мужик, широкоплечий и длинноногий. Только что они сидели и мирно трепались, как приятели, а сейчас он смотрел на нее, как знатоки смотрят на породистых лошадей — ласково и оценивающе.

Лена уловила эту перемену и, чтобы скрыть смущение, насмешливым взглядом окинула его смокинг:

— Да-а, а костюмчик для пикника у тебя неподходящий.

— Твое платье тоже пляжным не назовешь, — не остался в долгу он. — И тем не менее ничто не мешает нам устроить настоящий ночной пикник.

— А где деликатесы, которые положены в таком случае? — спросила Лена. — Похоже, все осталось в особняке Дениэлли!

— Девушка, вы меня обижаете. — Игорь раскрыл сумку, в которой по идее должен был быть фотоаппарат, и достал оттуда два объемистых пакета и бутылку вина. — «Шато Марго» урожая 1975 года.

Лена укоризненно покачала головой.

— Как нехорошо тащить со стола! Бедная синьора Дениэлли, кого она пригласила в свой дом…

— Между прочим, вино подарено мне на вернисаже французом-виноделом, поклонником моего таланта. Даже в особняке Дениэлли такие вина нечасто подают.

Поскольку в марках вина Лена совсем не разбиралась, особого впечатления бутылка на нее не произвела. Зато она очень заинтересовалась провизией.

— Ого! — Засунув в пакеты свой красивый носик, она осталась довольна содержимым. — Икра, ветчина, сыр… И виноград! Обожаю виноград!

— Я рад, что тебе угодил.

Пока Лена раскладывала фрукты и бутерброды на пластиковые тарелочки, извлеченные из той же волшебной сумки, Игорь налил вино в бумажные стаканчики.

— За что будем пить? — весело поинтересовалась она, глядя на него поверх стаканчика так, словно держала в руке сверкающий хрустальный фужер. Он прищурился:

— Ты меня ставишь в тупик. Сказать «за нас» — банально и пошло. За встречу мы уже пили. «За тебя» — приятно, но тоже не оригинально.

— Не думала, что ты такой… ненаходчивый. Что же, мне самой придумать тост?

— Ну нет, эту привилегию я тебе не уступлю. — Игорь обвел глазами пустынный пляж. — Давай выпьем за тот миг между прошлым и будущим, в котором мы сейчас находимся. Помнишь песню из старого фильма: «Есть только миг между прошлым и будущим, именно он называется жизнь»?

— Помню. Олег Даль пел это лучше — ты слегка фальшивишь.

— Я не Паваротти и даже не Хулио Иглесиас. Пою как умею. Но тост принят?

— Принят!

— Тогда за миг — и целую жизнь!

Они чокнулись бумажными стаканчиками и выпили оба сразу до дна. Лена слегка поперхнулась, а Игорь засмеялся:

— Так вот, залпом, пьют только русские. И обычно водку. Здесь принято пить любую жидкость мелкими глоточками, медленно и смакуя. Запомни это, если захочешь кого-нибудь обмануть насчет национальности.

— Зачем мне кого-либо обманывать? — Лена пожала плечами. — И потом, я водку не пью.

— Пока.

— Вообще. И никогда в жизни.

— Не зарекайся. В жизни много приходится делать такого, чего не собирался.

— Например?

— Подрастешь — узнаешь.

Ну вот, опять этот взросло-покровительственный тон! Лена хотела было промолчать, но выпитое вино ударило в голову и придало храбрости. Она подняла на него глаза и сказала:

— Вчера вечером я казалась тебе достаточно взрослой.

— Увы, только казалась.

Тон легкий и беспечный, но какие-то еле уловимые нотки заставили ее насторожиться. Выражения его глаз в темноте было не разобрать, а так хотелось! Не совсем понимая, что она делает, подчиняясь поднимавшемуся откуда-то изнутри острому желанию, Лена придвинулась к нему почти вплотную и заглянула в глаза.

— Почему ты все время разговариваешь со мной, как с маленькой?

Он слегка отстранился:

— А ты и есть маленькая. Маленькая Русалочка-Дюймовочка.

Господи, что с ней творится? Внезапно все благоразумие куда-то улетучилось. Чувство накатило, как волна цунами, без предупреждения, и этой волной смыло все здравые мысли. Хотелось только одного — снова почувствовать его губы, вдохнуть ставший знакомым запах его кожи… Все, все неважно, кроме того, что может и должно произойти между ними сейчас на этом пустом пляже. Она сделала приглашающее движение ему навстречу. Совсем незаметное движение, но он понял и немедленно откликнулся на ее призыв.

Повинуясь ее взгляду, он медленно притянул ее к себе и поцеловал. Поцелуй его был горячим и жадным, и у нее закружилась голова. Силы вдруг как-то сразу покинули ее, и она покорно замерла у него на груди. А он все сильнее и сильнее сжимал ее в своих объятиях, и поцелуи его становились все более частыми и ласковыми.

Он уже целовал ее шею и плечи, спускаясь все ниже и ниже. Тихий стон вырвался у нее, когда его губы коснулись ее соска. Совершенно новое, неизведанное ощущение… Она с радостным изумлением ощутила, как горячие волны разливаются по всему телу, когда его губы и руки стали ласкать ее грудь.

— Ты сводишь меня с ума, — прошептал он.

Его взгляд скользнул по ее лицу, полуприкрытым глазам, губам, припухшим от его поцелуев, и остановился на разметавшихся светлых волосах. Он нежно коснулся их, пропуская пряди через пальцы. Но, несмотря на эту нежную ласку, в глазах его горел огонь неудержимого желания. Лена, заметив это, опустила ресницы, словно желая защититься.

Внезапно он быстрым движением потянул бретельки платья вниз и совсем освободил от одежды ее грудь и плечи. Она попыталась сопротивляться, но его поцелуи, жадные и страстные, подавили это сопротивление в зародыше. Краска стыда залила Ленино лицо. А он, слегка отстранившись от нее, с восторгом взирал на совершенные линии этой округлой груди, на бархатистую кожу, казавшуюся такой нежной в отблесках огня, на нежные розовые соски — как розовые бутоны.

— Пожалуйста, не надо… — слабо прошептала Лена, стараясь прикрыть свою наготу. — Не надо…

— Господи, какая же ты красивая! — Игорь видел красивых женщин, но ни в одной из них не было этого невероятного сочетания совершенной красоты и стыдливого неведения. Лена в его руках была такой хрупкой и беззащитной и такой от него зависимой, что он почувствовал, как комок подступает к горлу от невыносимой нежности к этой девочке.

Таких чувств он не то что ни к кому не испытывал — он не знал, что вообще на них способен. Но мгновение это прошло. Мужчина в нем взял верх над рыцарем. Он снова, чуть касаясь, провел кончиками пальцев по этой восхитительной коже, осторожно коснулся соска.

— Какое счастье ласкать тебя… — прошептал он и вдруг снова резко притянул ее к себе…

Его горячие ласки разбудили ее плоть, и она жаждала еще и еще этих сильных и нежных рук, этих горячих ласковых губ. Лене хотелось кричать от счастья, от желания утолить тот ненасытный голод, который она внезапно в себе ощутила… Она провела руками по его плечам, ощутив твердость мускулов. Он поднял голову и посмотрел ей в глаза, уловив и ее нетерпение, и лихорадочный блеск ее глаз. Нежными дразнящими движениями он опять начал ласкать ее грудь, и она вдруг сама прильнула к нему, дрожа от возбуждения, отбросив сомнения и стыд. Каждое его прикосновение рождало все новые и новые приливы желания. Его руки и губы с такой страстью ласкали ее, что, неожиданно для себя самой, она застонала:

— Я хочу тебя…

И вдруг после этих слов он отстранился. Оставшись без защитного кольца его сильных рук, Лена сразу почувствовала себя брошенной и одинокой. Она провела рукой по лицу, чтобы хоть немного прийти в себя, и жалобно спросила:

— Что?

Он отодвинулся еще дальше. Теперь его лицо оказалось в темноте.

— Я потерял голову. Извини. Не надо было этого делать.

— Почему? — спросила Лена и вдруг поняла: он испугался того, что между ними могло произойти! Испугался, что это привяжет его к ней, а он этой привязанности совсем не хочет. Он вообще не хочет никаких обязательств… А ее считает несамостоятельной девочкой, не способной отвечать за свои поступки.

Жгучий стыд охватил все ее существо. Она поспешно поправила на себе платье.

— Если ты этого не хотел… Если я для тебя еще маленькая, зачем ты вообще поехал со мной сюда?

Голос его прозвучал неожиданно насмешливо:

— Запрещенный вопрос.

— Зачем?

— Ты не понимаешь?

Он опять придвинулся в круг света и взглянул ей прямо в глаза. Во взгляде его было такое жгучее желание, что Лена почувствовала, как ее опять захлестывает поток его страсти. Ну и пусть! Пусть он думает о ней что хочет, лишь бы сейчас не оставлял ее!

Почти не отдавая себе отчета в том, что делает, она порывисто придвинулась к нему, обняла его за шею и почти коснулась губами его губ. И тут он опять не выдержал. Резко притянув ее к себе, он нашел ее полуоткрытые губы и прижался к ним, лаская ее рот языком и распаляя желание. Его язык проникал все глубже и глубже. Поглощенная его неожиданным возбуждением и переполненная своим, Лена задрожала, еще крепче прижалась к нему и, забыв обо всем, отвечала поцелуем на поцелуй, лаской на ласку, пока вдруг не почувствовала, что его пальцы проникли сквозь разрез на платье и скользят по ее бедру все выше и выше. Его движения вместо нежных стали резкими и грубыми, и от этого вдруг пришло отрезвление — она напряглась, инстинктивно сжала ноги и оттолкнула его руку.

— Что-то не так? Я слишком спешу? — прошептал он, не отпуская ее из своих объятий. — Я хотел остановиться, но ты сама…

— Не надо. — Лена с усилием освободилась из плена его рук и отодвинулась.

— Почему? Ты же сама этого хочешь. В конце концов, на этот раз не я первый начал. — В его голосе снова слышалась ласковая насмешка.

— Кто я для тебя? — Если бы не выпитое вино, у нее никогда не хватило бы храбрости задать этот вопрос.

— В каком смысле?

— Ну, за кого ты меня принимаешь? За девочку для однодневного развлечения?

— А тебе бы хотелось сначала долгих ухаживаний, потом официального предложения и помолвки с родительским благословением? — Насмешка теперь граничила с издевкой. — Девочка моя, это девятнадцатый век. В наше время все происходит не так.

— А как это происходит в наше время? Торопливые спаривания с любой приглянувшейся сучкой?

— Ого, какие слова ты, оказывается, знаешь!

— Так как это у тебя происходит?

Голос Лены зазвенел. Игорь пожал плечами:

— Я мог бы сейчас сказать, что до сих пор еще просто не встретил своей половины, и при этом многозначительно посмотреть на тебя. В конце концов, в каждой женщине, даже в такой юной, как ты, живет Дона Анна, мечтающая покорить Дон Жуана. Но я этого не скажу. Просто не хочу сейчас ничего обещать. И вообще у меня правило — надолго не загадывать. У нас с тобой есть сегодняшняя ночь — поверь мне, это немало.

Он накрыл своей ладонью Ленину руку. Она потихоньку высвободила пальцы.

— Завтра мы возвращаемся в Москву.

— Я знаю. Поэтому я и привез тебя сегодня в Лидо.

— А ты? — Лена затаила дыхание, ожидая ответа.

Игорь пожал плечами:

— Что?

— Ты останешься в Венеции?

— Нет. Через два дня я должен быть в Париже.

Лена невесело усмехнулась:

— Значит, эта ночь — все, что у нас есть?

Он усмехнулся и сказал слегка раздраженно:

— Я же говорил — о будущем не гадаю.

Лена поднялась и отряхнула с платья песок.

— Ты куда-то собралась?

— Проводи меня на причал.

Он удивленно посмотрел на нее снизу вверх:

— Зачем? Ты еще даже виноград не попробовала. И потом… Мне кажется, тебе со мной тоже было хорошо…

— Знаешь, у меня как-то пропал аппетит. — Это прозвучало довольно двусмысленно, но Лене сейчас было наплевать на оттенки. — Я хочу домой.

Игорь поднялся и стал молча запихивать пакеты обратно в сумку. Лена подошла к нему и коснулась кончиками пальцев его волос. Он вопросительно посмотрел на нее:

— Передумала?

— Нет. Не обижайся, но я не могу так… Как бабочка-однодневка.

Игорь снова пожал плечами:

— Как знаешь.

Всю обратную дорогу они молчали. Доставив Лену к отелю, Игорь повернулся и, бросив через плечо сухое «до свидания», быстро пошел прочь. Она смотрела ему вслед — он не оглянулся.

Лена вздохнула и поднялась по ступенькам. Сказка закончилась не по-сказочному. Она, наверное, его больше никогда не увидит.