В первые секунды она даже не поняла, что её разбудило, только радовалась, что проснулась: уж очень неприятный, тяжёлый сон ей снился. В нём странные огромные тени медленно планировали высоко в небе, выбирая места, чтобы сесть на землю. Что будет потом – Шуша не знала, но чувствовала, что после их приземления ничего хорошего её не ждёт…
Она лежала с бьющимся сердцем, приходя в себя, когда услышала, наконец, двойной звонок вызова: это значило, что Лиля вызывает её уже во второй раз. «Да?» – отозвалась она. Вместо ответа секретарь директора просто бросила ей мыслеобраз: Гришнак Углукович, багровый от волнения, требует, чтобы Шуша включила телевизор, любой канал.
Подскочив с кровати, она, конечно, разбудила Юлечку, которая сонно заворочалась. «Сказать ей?» – подумала Шуша мимолётно, уже подходя к старенькому телику в гостиной, покрытому кружевной салфеточкой. В темноте она долго не могла найти пульт, не сразу догадавшись применить свои способности. «Тьфу!» – конечно же, он обнаружился тут же, на столике, прямо под экраном.
– Ты чего? – спросила Юля, появляясь в дверях.
Шуша только прошептала: «Тесс!» – и нажала кнопку. Подаренный, как успела рассказать баба Тоня, внуком на Новый год полтора десятилетия назад телевизор прогревался, казалось, невыносимо медленно, хотя Шуша понимала, что ощущение это чисто субъективное, аппарат был в порядке и уступал современным во времени прогрева разве что секунду-полторы.
Наконец, экран вспыхнул. Шуша ахнула и, услышав такой же Юдин вскрик, рухнула на колени перед ним, чуть ли не влезая в телевизор.
– Что такое? – спросила сзади Календула.
– Тихо! – не отрываясь от телевизора, синхронно ответили обе.
Серая, без малейших украшений, студия, огромный овальный стол… Корабль?!
– …Мы отдаём себе отчёт, что у вашей цивилизации имеются неизвестные нам пока технологии, – говорил сидящий за столом техноориентал в серебристом обтягивающем костюме. – Но мы за это время достаточно изучили вашу планету для того, чтобы с полной уверенностью заявить вам: не надейтесь, у вас не найдётся средств, чтобы нанести нам существенный вред. Повторяю, вы вправе рассматривать это объявление как ультиматум, но только на пользу дальнейшему нашему сотрудничеству пойдёт, если вы расцените его как взаимовыгодное предложение. Спасибо за внимание!
Экран мигнул, и по нему побежали полосы помех. Затем, видимо, кто-то в студии спохватился, и помехи сменились заставкой Первого канала.
– Что это? – потрясённым шёпотом спросила Календула.
– Ты же слышала! – крикнула Шуша, кидаясь в комнату, чтобы одеться. – Это ультиматум! Он же – взаимовыгодное предложение!
– Ты куда? – спросила Юлечка.
– В администрацию! К директору! – крикнула в ответ Шуша.
– Пошли тоже! Собирайся быстрее! – сказала Юлечка Календуле, как-то обречённо притулившейся к косяку двери, и сама побежала в комнату.
Шуша лихорадочно искала свой телефон: вчера она послала Гарасфальту свой отчёт по GPRS, и ноутбук теперь лежал на тумбочке, а сотовый куда-то запропастился. Юля, тоже быстро одевшись, схватила свой и набрала Шушин номер. Мобильник зазвонил откуда-то из-под кровати, Шуша нагнулась, чтобы его достать.
– Девочки, вы куда? – появилась на пороге комнаты баба Тоня. Они с Юлей переглянулись.
– Пора, – просто сказала Шуша, поднимаясь с колен с телефоном в руках.
– Вот оно как… – как-то очень спокойно ответила та, и Шуша поверила наконец, что она была снайпером в Последнюю Войну. И, видимо, очень хорошим снайпером…
– Ну, мы пойдём… – после небольшой паузы произнесла Юлечка.
– Что ж, идите…
Шуше почему-то казалось, что бабе Тоне очень трудно говорить сейчас.
Они прошли мимо неё в гостиную. Календула, уже одетая, стояла перед телевизором, там что-то бубнил ведущий. Заметно было, что в эфир его выпустили второпях, даже без особой гримировки.
– Сейчас, минуточку, я послушаю! – попросила исконная земледелица.
– Какая минуточка?! – неожиданно сердито рявкнула Юлечка. – Там всё узнаешь, Гришнак Углукович скажет!
Календула, соглашаясь, махнула рукой на телик, и они вместе пошли к выходу.
– Подождите, девочки, – так же странно-спокойно произнесла им вслед баба Тоня. – Я вот что вам скажу. Я теперь никуда отсюда не уеду. Я вас буду ждать.
Они стояли у двери, не зная, что сказать. Баба Тоня поочерёдно твёрдо посмотрела им в глаза.
– Вы только возвращайтесь, – очень тихо и, как показалось Шуше, жалобно попросила она. – А напоследок…
Она вздохнула, глядя на Юлечку и Календулу.
– Вы, конечно, не нашей веры. Но я всё-таки и вас тоже перекрещу напоследок, ладно?
Исконная земледелица и болотноориенталка кивнули.
Они сразу пошли очень быстро, и Шуше пришлось притормозить Юлечку метров через сто: она заметила, что Календула в силу своего роста поспевает за ними с трудом, скользя босыми ступнями по тротуару.
– Ничего, всё, что может случиться, уже случилось, – сказала она подругам. – Тем более, сам директор пока не зв…
И осеклась на полуслове: в голове раздался знакомый звонок. «Уже идём, идём!» – сказала она Лиле, не дожидаясь приветствия. «Ага», – удовлетворённо отозвалась та.
В ясном небе блестели яркие звёзды, пахло морозом, но Шуша, на секунду прислушавшись, почувствовала, что с утра начнёт теплеть. Это её немного обрадовало: надоело носить под формой два свитера, зимняя военная куртка сама по себе была довольно тяжёлой.
– А можно тебе один вопрос? – спросила Юлечка, видимо, считая, что Шушины мысли заняты ультиматумом.
– Только не пошлый, – ответила она шутливой банальностью и почувствовала, что подруга успокоилась.
– Я просто заметила, что ты редко пользуешься своими способностями для себя. Верно?
Шуша кивнула, понимая, что подруга спросила совсем о другом, и задумалась, что ответить. Существовало как минимум три причины для того, чтобы геоманты избегали пользоваться даром в быту, и какая была главной для неё – она сама ещё не поняла.
– Ну, на самом деле тут вот что… – начала она. – Есть кодекс геомантов, который мы подписываем ещё во время обучения. Там есть пункт, запрещающий использовать способности в личных корыстных целях. Причём корыстным может быть признан и невинный мотив, совершенно не касающийся денег или другой материальной выгоды. Например, облегчить жизнь близкому человеку… Впрочем, там всё сложнее, сейчас вряд ли успею объяснить… Вкратце так: главное, чтобы при внесении изменений в мир с личными корыстными мотивами не было ущерба никакого…
Шуша заметила, что Календула, хоть и запыхалась немного, тоже внимательно прислушивается к ней. И подумала с горечью, как же, должно быть, разочаровано теперь, после всего происшедшего, обычное население в геомантах.
– Во-вторых, у нас самих и без кодекса полно профессиональных легенд о том, что бывает с геомантами, которые слишком поддались соблазну. Это же власть, понимаешь? А у геомантов регионального и мирового уровня, которых в бюро на работу берут – на Земле власть почти безграничная… Достаточно разумное самоограничение, в общем. Ну и третья причина…
Она вздохнула, пытаясь яснее сформулировать, в чём дело: сама только недавно догадалась, что в отказе воспользоваться своими способностями в обычной жизни немалую роль играл и личный фактор.
– Понимаешь… Это, наверное, смешным покажется… Да и случаев таких, вроде, никто никогда не рассказывал… Ну, в общем, я боюсь, что они пропадут. Исчезнут от частого использования. Способности, в смысле… В общем, наверное, бред, – совсем смутилась Шуша.
– И ничего не бред, – уверенно заявила Календула. – Не знаю, были или нет у вас такие случаи, но у нас поговорка такая есть: легко далось – легко пропало. А если что-то обычное может легко пропасть, то уж такие способности – точно!
Шуша едва сдержалась, чтобы не рассмеяться: уж очень забавной показалась ей прямолинейность мышления исконной земледелицы. И тут же замерла на полушаге, присвистнув.
Они вышли на площадь перед зданием администрации. У входа в него собралась немаленькая толпа. Издалека было видно, что здесь и сотрудники бюро, и оставшиеся после эвакуации добровольцы из гражданского населения. Последние явно желали покинуть Тотьму как можно быстрее: почти у всех за плечами красовались рюкзаки, кое-кто держал на привязи нервно лающих собак, у кого-то из переносок в руках доносилось надрывное мяуканье.
У стволов деревьев перед фасадом мэрии маялись, стеная на басовых нотах, привязанные коровы, несколько коз блуждало по площади, поддевая на рога мелкий мусор и взбалмошно взмемекивая.
Но не это изумило Шушу.
– Вот топь твою! – выразилась обычно не ругавшаяся Юлечка, обнаружив, что вместо уже ставших привычными эмчеэсовских автобусов и машин всю площадь заняли тяжёлые танки. – То-то мне казалось, рёв какой-то поздно ночью…
– Это что, генерал вызвал этот? – удивлённо спросила Календула. – Может, нам не надо туда? Вдруг опасно?
– Не похоже, что Гришнак Углукович в заложниках! – усмехнулась Юлечка. – Не звал бы. Думаю, танки здесь по делу. Я удивляюсь, где они их надыбали… Они же не производятся, кажется, лет тридцать…
– Пошли, там узнаем, – махнула рукой Шуша.
Кабинет мэра хорошо проветрили, но противный тяжёлый запах махорки нативных кочевников въелся в мебель. Помещение было уже почти полно: здесь собрались и ведущие сотрудники бюро, и генерал с адъютантом, и какой-то маскулинодендрофил со смутно знакомым Шуше лицом… Гришнак Углукович поднял мутные от усталости глаза на вошедших и, узнав, кивнул.
– Ждём только наших аналитиков, – сипло сказал он, и Шуша поняла, что Гарасфальт с кем-то ещё из отдела пока не доехал с наблюдательного пункта.
В кабинете повисло тяжёлое молчание. По одному голосу директора становилось понятно, что совещание начнётся, только когда соберётся весь состав: повторять ещё раз никто не имел ни времени, ни сил. Но и поддерживать разговор ни о чём тоже не хотелось. Шуша, как она часто делала в подобных ситуациях, начала развлекать себя подсчётом деталей интерьера и довольно быстро обнаружила, что в кабинете имелись две люстры по двенадцать лампочек, из которых перегорели три; тридцать четыре потолочные плитки без узора, восемь – с узором, изображавшим венки из колосьев; один селектор, три стационарных телефона (два чёрных и один белый); два портрета генсека Вильриэль Нарквеллиэн – один – поясной, за спиной у Гришнака Углуковича, второй – на полке шкафа, маленький, в полный рост, вместе с каким-то маскулинопредставителем, которому она пожимала руку… И в этот момент дверь открылась, и в кабинет вошли Гарасфальт с Мишей. Оба выглядели крайне измученными, в длинной шевелюре остроухого, похоже, пыталась свить гнездо на зиму целая семья полевых мышей.
– Ну, все в сборе, – просипел Гришнак Углукович. – Вы садитесь, а я пока начну. В общем, представляю вам заместителя министра МЧС Ослябю Ясеневича Сосновского. Дальше говорить будет он, простите, не могу больше.
Сотрудники сочувственно покивали: директор серьёзно сорвал голос.
Маскулинодендрофил встал, пригладил необъятную, но очень ухоженную бороду, и начал. Весьма неожиданно, надо сказать.
– Ну а чего говорить-то… – пробасил он. – Мы того-этого… Я-то, собственно…
Снова повисло молчание. Шуше показалось, что генерал недобро ухмыльнулся.
– Эх, ладно… – махнул огромной ладонью Ослябя Ясеневич. – В общем, летел я сюда по обстановке разбираться и порядок наводить, а получилось вот что. Только вот звонили мне из министерства… После выступления-то их… Вот. Ну и, собственно, сюда, говорят, летит все высшее руководство OOP. Кроме генсека самой, да. Я им выводы свои доложу, а уж решать окончательно они будут. Плохо получилось-то: руководитель-то профильного нашего отдела-то… Сами, чай, знаете… Не пришёл ещё в себя, в общем…
Он горестно вздохнул и снова взял паузу.
– В общем, выводы мои такие: операцию проводить совместно, координируя силы воинских частей и бюро. Вот, командующий региональным округом МЧС танки предложил ввести, – мы ввели… Только толку-то… А, в общем, решать им теперь… Я, собственно, всё сказал… Вот. Есть вопросы?
Поднялся лес рук. Первому замминистра предложил слово Гарасфальту.
– Послушайте, кто-нибудь может сказать, что в ультиматуме-то?
Сотрудники заголосили: оказалось, действительно никто не успел увидеть передачу с самого начала.
– Мы заказали полную запись с эфира телестудии в Вологде, через полчаса будет, – просипел Гришнак Углукович. – А вкратце скажу так: вышли они в эфир почти ровно в два часа ночи по местному времени. Аналитики наши не смогли перехватить: они транслировали сигнал на свои спутники, а уж оттуда – по всей Земле. Прервали эфир всех каналов… Кроме кабельных, естественно. В каждом регионе трансляция велась на основном языке, видимо, запись. Ну и объявили, что выхода у нас два: либо вступить в их империю, либо… В общем, не мытьем, так катаньем, сами понимаете. Угрожали оружием на делящихся материалах. Такие дела. Ну и срок дали неделю. На этом-то я сам после звонка министра телевизор и включил. Ещё издевательски так выразились, мол, раз в вашей культуре так важно число «семь», то вот – нате вам неделю эту…
Последние слова Гришнак Углукович говорил всё тише, и, наконец, его голос окончательно пресёкся. Он помотал головой и потянулся рукой к бутылке с водой на столе.
– Там ещё хуже было, – сказал генерал. – Дать официальный ответ они потребовали генсека. Чтобы она по истечении срока ультиматума вошла одна в корабль без всяких средств связи. Это их принципиальное требование. Ну, и подписала сдачу или отказалась бы…
– Заложницей возьмут?! – ахнул кто-то.
– Не думаю, – громко ответил генерал. – Скорее, это просто способ унижения… Мне они не показались поклонниками… гм… политкорректности. Может, им особое удовольствие над феминопредставителем поизмываться доставляет. Не знаю.
Все опять помолчали. Шуша почувствовала укол страха: потерпят ли земные порядки такие существа, как визитёры? Такие, какими они оказались, или всё-таки казались пока что? Не начнут ли перекраивать мир по-своему?
– Ладно, чего гадать… – снова просипел Гришнак Углукович. – Запись привезут – посмотрим. Всё равно ещё почти никто, кроме телевизионщиков, не слышал текст этот целиком…
Шуша не ошиблась: к утру небо над Тотьмой заволокло. Потеплело ощутимо, даже без талантов геоманта было ясно, что скоро пойдёт снег.
Они с Юлечкой сидели на лавочке в скверике. После бессонной ночи обе чувствовали себя не очень, но возвращаться домой, к бабе Тоне, почему-то не хотелось. Впрочем, обе понимали, что придётся: после приезда чиновников из OOP Гришнак Углукович распустил всех сотрудников до шести вечера или до получения иных приказов. Только Календулу задержал Рональд Дональдович, пообещав, что ненадолго. Шуша была особенно рада за Гарасфальта и его отдел: ооровцы догадались, наконец, притащить с собой собственных аналитиков на смену. Остроухого прямо-таки шатало от усталости под конец.
– Ты как хочешь, а я по пиву, – сказала Юлечка.
– Может, не стоит? – лениво проговорила Шуша, глядя, как медленно-медленно начинает сереть небо на востоке. – Ты же вчера уже пила…
Как ни странно, она угрелась здесь, на лавочке. Пройтись и посидеть после ночного совещания предложила болотноориенталка, Шуша сначала была против, но, подумав о том, что иначе придётся возвращаться и долго объяснять всё произошедшее бабе Тоне, согласилась. Разговор с квартирной хозяйкой наверняка будет тяжёлым, и пусть он подождёт.
– Да ладно… Я лучше засну… Да и как-то… Отвлечься хочется.
Юлечка встала и пошла к магазинчику через дорогу со светящейся вывеской «Нива. 25 часов». Шуша подумала, что, похоже, это единственный круглосуточный магазин в Тотьме: множество рабочих столовых вполне справлялись с функцией снабжения жителей едой и напитками в ночное время.
Кое в чём Юля была права: отвлечься действительно стоило. Но Шуша знала, что пиво ей в этом вряд ли поможет, по крайней мере, сегодня. Лучше было просто посидеть вот так, глядя на пасмурный рассвет и стараясь ни о чём не думать.
Визитёры выдвинули прямолинейные и жёсткие требования. Либо сдаётесь и вступаете в Межзвёздную Федерацию (именно так, а вовсе не империей, как сказал Гришнак Углукович, они назвали свой союз), либо мы подвергаем бомбардировке крупные центры. Если земляне не согласятся даже и после этого, – планета зачищается полностью оружием на делящихся материалах. Они не особо скрывали, зачем им это нужно: в космосе шла война с неведомой цивилизацией, которую пришельцы называли в ультиматуме Сегментом. Война шла пока что очень далеко от Земли, но федератам нужна была новая база и здесь, на окраинах. Понятно было, что для этих целей им подойдёт как населённая планета, так и стерилизованная. В первом случае у них появлялось множество новых рекрутов, во втором… В чём проблемы – просто завезти на базу своих солдат?
У Объединённых Рас, похоже, вовсе не было выбора: сдаться или погибнуть. И Шуша понимала, что ровно через неделю, в два часа ночи по местному времени, генсек войдёт одна, без любых устройств связи, в корабль и подпишет капитуляцию. Или выполнит ещё какой-то ритуал, в традициях визитёров обозначающий переход Земли под протекторат их Федерации. Под иго.
Но самым ужасным было даже не это. Да, эти техноориенталы не допустили ни одного бранного слова в своей речи, ничем не выказали своего отношения к другим расам… Но Шуша помнила то ошеломлённое молчание, которое повисло в кабинете сразу, как только запись на диске закончилась: каким-то невероятным образом все сотрудники почувствовали отвратительную неполиткорректность в их заявлении. Что-то в самом поведении того техноориентала, сходу и безапелляционно представившегося «исполняющим обязанности губернатора» Земли, говорило о том, что долго они сложившиеся в обществе порядки не потерпят.
– Неужели с этим ничего нельзя сделать? – спросила вернувшаяся Юлечка, прихлёбывая пиво из банки.
Вопрос явно был риторическим.
– Ну вот ты бы что предложила? – переспросила с лёгкой иронией Шуша.
– Как аэропроектник? Или вообще?
– Как аэропроектник. И вообще – тоже.
– Ну… – протянула Юлечка. – Как аэропроектник я уже думала. Всю дорогу думала, ещё как они приземлились. И поняла, что ничего. Можно, конечно, какой-нибудь ураган поднять, чтобы он опрокинул этот корабль. Ну и результат? Ущерб от ветра такой силы и для нас будет очень большим. И, по-моему, они всё равно смогут нас уничтожить… Только разозлятся больше, наверное.
– Он же сказал, что на спутниках тоже есть оружие, – кивнула Шуша, имея в виду техноориентала с корабля. – Да и смысл? Другие прилетят.
– Ты всерьёз веришь, что это правда? – спросила Юлечка. – Что и впрямь через месяц прилетят, если они на связь не выйдут, как он пообещал?
Шуша пожала плечами.
– Пока в их словах у нас нет повода сомневаться, – ответила она.
– Да я имею в виду, что так быстро? – уточнила подруга.
– Откуда я знаю? Заявили же, что их техника гораздо лучше, чем наша.
– Ну неужели всё-таки нельзя от них избавиться?
– Юль, прекрати! Ты уже сама как аэропроектник всё сказала.
– А теперь хочу знать вообще… – мрачно протянула Юлечка. – Неужели у магов способа нет? Или оружие какое-нибудь…
Шуша помолчала, раздумывая. Действительно, было ведь оружие. Было. На делящихся материалах. И была когда-то техника. По крайней мере, проектировалась такая техника, которая сделала бы саму постановку вопроса о сдаче или уничтожении Земли трудной, если не невозможной. Собирались же в космос разумного послать. Собирались, да замотались что-то, забыли. А сейчас, может быть, уже бы сами в свою федерацию другим бы вступить предлагали. Но не ультиматумами, как визитёры, а только политкорректными методами…
– Было и оружие такое, Юль. Была и техника. Были – да сплыли. Пошли, – вставая со скамейки, позвала она подругу. – Хватит, спать уже надо.
На этот раз заседание вёл замминистра. Совершенно потерявший голос Гришнак Углукович сидел рядом и лишь кивал головой. Генерал отсутствовал, и Шуша была рада этому.
– Значит так, – начал Ослябя Ясеневич. – За прошедшее с момента ультиматума время мы эвакуировали почти всех оставшихся в городе и районе добровольцев из гражданских. Разрешили остаться только тем, без кого действительно сложно обойтись. Ну и тех, кто категорически отказался.
Ослябя Ясеневич поморщился. Теперь он выглядел совсем не таким растерянным, как ночью: было видно, что на самом деле он получил должность замминистра по праву, просто неожиданное и радикальное изменение ситуации выбило его из колеи.
– Среди отказавшихся, конечно, большинство – хронологически одарённые. Их желания понятны, но мы продолжаем работу с этой частью населения. Обсуждался вариант привлечь к ней и сотрудников бюро, но…
Шуша знала, что к бабе Тоне военные приходили дважды, и ночью, и днём, уговаривали вывезти вместе с коровой и даже разрешили забрать с собой банки домашних консервов, но она отказалась. У неё на всё был один ответ: «Здесь родилась, отсюда первого мужа на Последнюю Войну проводила, отсюда и сама на неё ушла, сюда после вернулась, здесь жила, здесь и помру. Но до этого вот девочек дождусь. Чем бы ни кончилось, лишь бы живые вернулись».
– В общем, появилось такое решение. В Тотьме остаются только ведущие специалисты и начальники отделов, чья работа непосредственно связана с кораблём… и визитёрами. Экоконтроль, аэропроекты, пиромантия. И ведущий геомант. Все остальные – в Москву, частично продолжают работать над поступающими от оставшихся здесь материалами, частично – переходят на обычный режим работы бюро. Смежные регионы поддержат.
По кабинету мэра пронёсся общий облегчённый вздох. Многие действительно ничем не занимались с момента посадки корабля. Например, тот же отдел особо охраняемых природных территорий: во время работы по ликвидации последствий загрязнения Несс и его подчинённые очень помогли и экоконтролю, и аэропроектникам, но с тех пор откровенно маялись бездельем.
– Исключение составляют только два отдела: аналитики остаются в полном составе и работают посменно с аналитиками OOP, из отдела компьютерного обеспечения обязательно остаётся начальник и выбирает себе в помощь четверых самых надёжных.
Хард, только что мрачно хмурившийся, улыбнулся во весь рот и беззвучно изобразил аплодисменты: ему откровенно нравились воцарившиеся в Тотьме порядки, когда можно было спокойно и с чистой совестью плевать на требование приходить на работу в трезвом виде. Все нативные горцы, особенно родом из Кремниевой долины, были твёрдо уверены в том, что работать со сложной техникой, тем более с компьютерами, можно только будучи вооружённым полной пивной тарой. Как ни странно, результаты их работы свидетельствовали, что это действительно так.
Кто-то из сотрудников поднял руку Замминистра её не заметил, листая бумажки с заметками, и Гришнак Углукович одобряюще кивнул.
– Я прошу разрешения остаться добровольно! – Шуша с удивлением услышала голос Лоринн.
– Зачем? – поднял глаза Ослябя Ясеневич.
– Ну… – смутилась Лоринн. – Ну все же видели, что мне удобней всех с термосами на наблюдательный пункт… Вот…
Гришнак Углукович, похоже, стараясь не рассмеяться, бросил короткий взгляд на Гарасфальта, который усиленно изображал подлинный интерес к сонной, последней, наверное, осенней мухе, бившейся в абажур люстры. Ослябя Ясеневич вопросительно посмотрел на директора, и Гришнак Углукович кивнул с преувеличенной серьёзностью.
– Хорошо. Напишите заявление в частном порядке, – разрешил замминистра. – Остальные сотрудники выезжают в двадцать ноль-ноль, так что приступим к последнему. Прошу аналитиков доложить выводы, чтобы отъезжающие были в курсе.
По-хорошему, Гарасфальту после почти трёх суток работы надо было спать гораздо больше, чем одиннадцать часов. Но он и сейчас уже выглядел весьма неплохо, успел даже помыться и красиво уложить волосы. Шуша видела, какими глазами смотрит на него Лоринн…
Впрочем, сказать ему, по большому счёту, было нечего. По крайней мере, нового для Шуши, хотя большинство сотрудников, конечно, с удивлением восприняли новость о том, что визитёры, судя по всему, были абсолютно незнакомы с магией. Об этом, по мнению аналитиков, говорило и полное отсутствие реакции на защитные заклинания, и странная фраза о неизвестных инопланетянам технологиях землян в ультиматуме. Гришнак Углукович одобрительно покачал головой, а вот Ослябя Ясеневич с сомнением поджал губы: видимо, для него эти аргументы были сомнительными. Сейчас, когда Шуша слушала этот вывод в форме скупого безэмоционального доклада, ей это опять показалось натяжкой: мало ли, почему визитёры сообщили о неизвестных технологиях, может быть, до вертолётов не додумались в своё время.
Важным было кое-что другое. Впервые стало хоть что-то известно о возможностях будущих хозяев Земли в области оружия.
– За последние сутки мы совместно с аналитиками OOP провели большую работу по выяснению способа, которым, как вы знаете, были убиты двое представителей Земли и один ранен, – сказал Гарасфальт под конец. – Кстати, утром он пришёл в сознание и уже выздоравливает, нормальная работа организма практически восстановлена. К сожалению, он практически ничего не смог добавить к уже полученным нами выводам, рассказал только, что ощутил резкий удар в области сердца… В общем, одним из направлений наших исследований был глубинный анализ фонограммы: у нас вызвал удивление факт существования абсолютно беззвучного оружия. Оказалось, секрет как раз в этом. И оружие вовсе не беззвучное… Учёные уже давно знают, что инфразвук определённых частот вызывает остановку сердца. Так вот, основная запись велась, увы, в слышимом всеми разумными спектре, – мы не додумались использовать широкополосную аппаратуру. Но определённые исследования, проведённые нами, с уверенностью указывают на сильнейшее инфразвуковое воздействие в момент смерти. Как видите, очень удобное оружие…
«Да уж…» – растерянно подумала Шуша. Удобнее некуда. Они, выходит, способны почти полностью уничтожить население планеты даже без использования бомб на делящихся материалах…
– Слушай, но если Гарасфальт прав, у нас есть перед визитёрами огромное преимущество! – прошептала в темноте Юля.
Ослябя Ясеневич после окончания собрания приказал отъезжавшим сотрудникам срочно собираться, а остававшимся – ложиться спать до новых приказаний. Гришнак Углукович веско покачал головой и, напечатав что-то на клавиатуре своего ноутбука, развернул его монитором к сотрудникам. «Сам буду проверять!» – гласила крупная надпись.
Шуша понимала, что в такой обстановке лучше всего действительно пойти и лечь спать: неизвестно, когда и как понадобится действовать, лучше на всякий случай выспаться. Бабы Тони дома не было: она оставила записку, что пошла к подружке. Юлечка предлагала погулять немного, но Шуша с Календулой настояли на выполнении приказа. Однако ожидание сна явно затягивалось: возможно, дело было в том, что они и так проспали почти весь день после ночного совещания, возможно, в том, что так рано, в восемь вечера, они почти никогда не ложились.
Шуша, ругнувшись, встала с кровати и ощупью полезла в сумку – искать снотворное. Таблетки, которые прописал врач, уже заканчивались, но зато где-то в глубине должны были валяться эльфийские успокоительные, которые сунула перед поездкой свекровь.
– Будешь? – нащупав блистер, спросила она Юлечку.
– Давай, – согласила та и зажгла свет. – Так ты меня слышишь? У нас же есть преимущество перед ними!
– Чего вы тут шаритесь? – сердито спросила Календула, появляясь в дверях в тёплой байковой ночной рубашке. – Я уже засыпала!
– Будешь? – показала ей блистер Шуша.
– Теперь да, спасибо вам! – немного сварливо отозвалась исконная земледелица.
– А я вот тут Шушу спрашиваю – правда ведь, у нас есть преимущество перед визитёрами? Раз они магии не знают? – настойчиво переспросила Юлечка.
– С чего это ты так думаешь? – сказала Календула. – Ты же говорила сама, что с утра с Шушей думала уже над этим… Ничего не получалось.
– Юль, честно слово, – произнесла Шуша, снова забираясь в кровать. – Ну перестань ты над этим голову ломать! Какие у нас преимущества? Единственное, по-моему, – до сих пор есть шанс, что не заметили они ни наблюдательного пункта, ни оцепления. Если только их зонды действительно сквозь заклинания не проникли. А я в этом сомневаюсь.
– Нет, ну посмотри сама! – загоревшись любимой темой, заговорила Юлечка. – Они ведь не стреляли по наблюдательному пункту? Против нашего оцепления ничего не предприняли? Значит, не видят! Значит, хоть одно преимущество есть!
– Даже если так, то что? – переспросила Календула, притулившись плечом к косяку двери. – Только и выгода – все аналитики живы и спокойно наблюдают за кораблём. Да результатов, правда, что-то маловато. И вообще, может, они просто позволяют нам наблюдать. Смотрите, мол, ничего не скрываем: не победить вам нас…
Она махнула рукой и скрылась в своей комнате.
– Выключай свет, – невнятно проговорила Шуша, рассасывая таблетку «Сказок Галадриэли». – Спать пора.
Юлечка лениво потянулась, нащупывая выключатель в изголовье, затем щёлкнула им.
– Нет, ну вот ты подумай! – прошептала она чуть позже. – Мы же можем им предложить такое, чего они никогда не видели! Это, конечно, преимущество!
– Юля! – сердитым полушёпотом оборвала подругу Шуша. – Ты о чём вообще? Во время церемонии… сдачи… подороже себя продать? Это всё преимущество? Ты чего, не видишь, что это за существа? Да это наше «преимущество» через считанные недели против нас обернётся.
– Как? – спросила Юля с лёгкой насмешкой.
– Тебе понравится работать на каком-нибудь их таком же корабле аэропроектником?! Наводить ураганы и тайфуны на какие-нибудь непокорные планетки вроде нашей?!
Юлечка замерла.
– Ты думаешь, такое возможно? – чуть растерянно произнесла она, помолчав.
– А ты думала? Вот тебе и всё преимущество. Лучше подумай, какое у них ещё оружие есть, кроме бомб на делящихся материалах и инфразвука. Больше знаешь о враге – будет легче с ним бороться…
В темноте комнаты Шуша почувствовала, как Юля, разочарованно вздохнув, откинулась на подушки. Затем тоже положила успокоительное под язык и свернулась клубочком.
– Очень жалко, но выхода нет… – прошептала Шуша еле слышно.
– Мы всё равно что-нибудь придумаем… – как-то неуверенно, очень печально, ответила болотноориенталка.