В кабинете мэра её ждал сюрприз. Кроме Гарасфальта и мистера Брауни, по-прежнему погружённого в какие-то заметки, за столом маялся, поминутно зевая, незнакомый молоденький темноволосый техноориентал.

Гарасфальт, увидев входящую Шушу, подскочил и кинулся к ней, расставив руки для горячих объятий. Шуша, не любившая неожиданных проявлений чувств, уклонилась, вежливой улыбкой превратив отказ принять восторги аналитика в игру. Тогда остроухий, усмехнувшись, ограничился лёгким похлопыванием по спине.

– Мы их порвали! Мы их порвали! – гордо заявил он, подразумевая проигрыш генерала. – Мы с тобой не кто-нибудь!

Шуша торопливо кивнула головой, соглашаясь, и тихонько спросила, только глазами указав на незнакомца:

– Кто?

Гарасфальт выразительно двинул бровями и, взяв её за кончики пальцев, потянул к техноориенталу.

– Знакомьтесь. Дмитрий, телепат. Шу… Ээээ… Александра, геомант, – представил он их.

Техноориентал встал, протягивая руку, и поклонился. Машинально ответив на пожатие, Шуша лихорадочно размышляла, где же могла его видеть, – оказавшись перед ним, она сообразила, что лицо его очень знакомо. В принципе, такие лица, тонкие и нервные, трудно забыть… Она читала когда-то о телепатах-техноориенталах: в отличие от телепатов других рас, для них дар часто становится фактором, крайне негативно влияющим на психику. Даже сейчас у них нередки случаи тяжёлых нервных срывов, а в прежние времена многие заканчивали короткую жизнь в психиатрических лечебницах…

Телепат улыбнулся, глядя на неё. Шуша понимала, что сейчас он не может читать её мысли из-за заклинаний секретности, но, похоже, ему и так всё было ясно по её лицу.

– «Дело трёх министерств», – напомнил он, и Шушу, наконец, осенило, перед кем она стоит.

«Да, Гришнак Углукович, и впрямь, постарался, нашёл лучшего!» – с уважением подумала она о директоре. Дмитрий был непревзойдённым телепатом, как никто другой подходившим для выполнения плана. В «деле трёх министерств» он показал себя с наилучшей стороны. Когда правоохранительные органы заподозрили, что кто-то из сотрудников крупной корпорации сумел снять защитные заклятия с высоких чиновников отраслевых министерств и активно пользуется инсайдерской информацией, расследование быстро зашло в тупик: неизвестный преступник работал мастерски. Но, когда обратились к этому техноориенталу, он расщёлкал всю цепочку за час, – начиная от мага, работавшего над заклятиями для корпорации, и заканчивая собственно заказчиком преступления.

Однако…

– Простите, но вы… Один… – пробормотала Шуша.

– Знаю, вам нужны трое. Всё-таки с такой задачей, которую вы ставите в целом, мне одному невозможно будет… Остальных уже отобрали, подвезут завтра к вечеру. А нам предстоят тренировки, дело всё-таки совершенно новое. Так что… Вот и пригнали меня, – улыбнулся Дмитрий. – Может, обговорим детали?

– Сейчас? – удивилась Шуша. – А вы разместились?

Она глянула на Гарасфальта и брауни, вполголоса обсуждавших что-то над разложенными по столу графиками и записками. В том, что увлечённые делом аналитики смогут проявить гостеприимство, она очень сомневалась.

– Не беспокойтесь, – махнул рукой Дмитрий. – Я уже даже поесть успел, не то что разместиться. Давайте обговорим детали сейчас, а досыпать потом пойдём.

– Как угодно, – пробормотала Шуша и спохватилась. – Ой, а что же мы стоим, давайте сядем.

– И, пожалуйста, называйте меня на «ты», – попросил телепат, придвигая свой стул к столу. – Знаете… Нервирует очень…

– Ну, а вы меня тогда Шушей зовите, – улыбнулась она, садясь напротив. – А что нервирует?

– Ты удивишься, но большинство разумных… любых рас… на самом деле думает о собеседнике… скажем так, исключительно в единственном числе, – объяснил Дмитрий. – Не поверишь, но для меня это составляет… гм… очень неприятный диссонанс с обращением на «вы» вслух.

Шуша кивнула, понимая. Действительно, она сама ко многим обращалась вслух уважительно, хотя мысленно, совершенно не испытывая угрызений совести, именовала их уменьшительными именами, а то и кличками. «Да, жизнь телепата не сахар», – подумала она.

– Ну, во-первых. Я должен вас… тебя предупредить, – начал Дима. – Сегодня утром с тебя снимут заклятие секретности.

Конечно, только для меня. Но будем реалистами. Опасность внезапной перегрузки и… моего срыва… всегда была очень велика.

Шуша протянула руку собираясь сказать что-то утешительное, но он спокойным быстрым жестом остановил её.

– Ничего, я привык. Так вот… Чтобы я не начал внезапно вещать твои мысли направо и налево, прошу тебя до самого начала операции… стараться думать о ней как-нибудь отвлечённо. Ну, эвфемизмами какими-нибудь заменять названия… На случай срыва, конечно, директор нашёл мне сменщика. Он будет обо всём подробно проинформирован. Так что не волнуйся, помешать ничего не должно.

Шуша покивала, размышляя о том, что даже с лучшими исполнителями всё равно способна найтись какая-нибудь закавыка, которая может испортить весь план. В данном случае эта закавыка была вполне очевидна, а она и не задумывалась о ней до сих пор…

– Во-вторых. У телепата, который будет работать с тобой и генсеком, будет очень мало времени на тренировки, – он вздохнул. – Очень мало. Потому что ты – не генсек, с неё заклятие будет снято прямо перед проведением… операции. Это, сама понимаешь, дополнительный риск. Поэтому, когда… вы будете тренироваться, придётся приложить для налаживания контакта гораздо больше усилий, чем со мной. Так вот, если в пятницу устанешь от меня, сразу предупреди. Лучше уж сберечь силы. Так… Что ещё?..

Он задумался, лениво водя ладонью по поверхности стола. Шуше было неприятно смотреть на его лицо, слишком подвижное для обычного техноориентала, – он то нервно хмурился, то поджимал губы, то начинал часто смаргивать… Она отвела взгляд и уставилась на шебуршившихся в бумагах аналитиков. Те, видимо, всё-таки нашли каких-то подходящих физиков, но никак не могли остановиться на одной кандидатуре: со стороны стола слышалось невнятное, но яростное бормотание: «Он получить доктор оф сайенс по мюон!», «И что теперь? Селидзе в двадцать три года доктор наук, и диссертация по трекам в нелинейном пространстве!», «Юный! Вундеркинд – нет! Они глюп!»…

– Ах, вот что! – вспомнил телепат. – Гришнак Углукович говорил мне, что вы… ты, извини… не чувствуешь этих инопланетян?

Шуша покачала головой.

– Понимаешь, мне, в принципе, достаточно увидеть разумного глазами существа, с которым я нахожусь в контакте, чтобы войти в контакт и с ним. Или чтобы существо и тот, с кем я должен контактировать, соприкоснулись. Иногда, при достаточной эмоциональной связи, довольно и голос услышать. Но если они настолько чужды нам… Я не уверен, получится ли…

Она устало пожала плечами. Ну вот и ещё одна преграда. Ладно, получится хоть что-то, – и то хлеб…

– Кстати, а почему бы тебе не попробовать напроситься на наблюдательный пункт и самому посмотреть на них? Может… О Боже, тогда и вообще не надо будет выполнять эту часть плана! – пришла ей в голову спасительная мысль.

Дима печально покачал головой.

– Наверняка так и поступлю днём. Но учти: нам нужен контакт, а не простое наблюдение. Телепату, прежде чем работать с реципиентом, надо хотя бы слово услышать, прикоснуться… Эмоцию почувствовать. Контакт, понимаешь? Как настройка. Даже через другое лицо, но контакт. Что я получу от этих… Которые стоят там в своих скафандрах вдалеке, и даже лиц не видно?

Они помолчали.

– Ладно, – махнул рукой он. – Как видишь, надежда у меня… Только на генсека. На её контакт с ними. Чтобы мне было, на что опереться. Пойдём спать, короче. Да, кстати… Подписку о неразглашении с меня уже взяли, но тебе сообщить могу: я знаю план во всех деталях. Во всех, понимаешь?

Шуша невесело улыбнулась, вставая.

– Тем опаснее для нас возможность твоей перегрузки, верно? – спросила она.

Телепат, уже накидывая на плечи куртку («И его в камуфляж уже обрядили…», – с неудовольствием подумала Шуша), кивнул. По его постоянно менявшемуся лицу невозможно было понять, как он относится к плану.

– А ты куда? – окликнул её Гарасфальт. – Погоди, тут обсудить кое-что надо. И обращение их… Посмотреть…

Она сердито передёрнула плечами и с неприкрытой завистью оглянулась на Диму. Тот сочувственно развёл руками и, помахав на прощание, скрылся за дверью.

– Шуш, а Шуша. Шууш! Ну давай, просыпайся, а? Ну давай! Ночь не принесла отдыха. Хотя она легла спать рано и заснула сразу, вчерашние тренировки с телепатом не прошли даром. Голова раскалывалась от бесплодных попыток наладить сотрудничество с Димой.

– Мммм… Юль, ну подожди…

– Какое подожди, директор тебя к десяти требует!

Шуша рывком вскочила и тут же схватилась за лоб.

– Болит? – сочувственно спросила Юлечка.

– Сколько времени? – Шуша не собиралась тратить силы на очевидный ответ.

– Девять уже!

– Ужас, – констатировала Шуша и, помолчав, добавила: – Директору скажи, что у меня важное дело и приду не раньше двенадцати. Если надо, пусть Лиля пришлёт вызов. Обезболивающее есть? А то у меня все таблетки закончились.

– Шуш… Ты чего? – Юлечка, нерешительно протянув руку, пощупала её лоб. – Не заболела? Ты меня слышишь, а? Тебя Гришнак требует к десяти!

– А у меня важное дело! – сварливо заявила Шуша. – Нет обезболивающих? Значит, у бабы Тони спроси!

Юлечка вопросительно подняла бровь, но не решилась возразить. Шуша уже надевала куртку, когда та вернулась от хозяйки со стаканом воды и двумя таблетками на ладони – баралгином и ацеласом, как оказалось.

– Не хочешь объяснить, в чём дело? – спросила она, наблюдая за тем, как Шуша жадно глотает воду.

– Погоди, Юль, а? – ответила та, продышавшись. – Несколько часов погоди.

Шуша выскочила из дома. Утро было прекрасное: похолодало и прояснилось, низкое солнышко освещало Тотьму. Покрытые инеем деревья и крыши домов серебрились в его свете.

На свежем воздухе ей стало легче. Теперь, на бегу в столовую, она размышляла о вчерашних попытках наладить контакт с телепатом и всё больше убеждалась, что её мысль о причинах неудачи верна. Оставалось только поесть и найти его самого, чтобы поделиться открытием и попытаться избавиться от проблемы.

В первую минуту у них всё получилось. Шуша вспомнила, как из кабинета в здании администрации, который они выбрали в качестве тренировочного полигона, вышел низенький, плотненький маг из Службы собственной безопасности бюро, снявший защитное заклинание, и Дима, улыбнувшись, спросил:

– Ну как, попробуем?

Она неуверенно кивнула, ожидая, что перед контактом услышит привычный звонок телепатического вызова, а затем просто услышит какую-нибудь мысль, которую он ей пошлёт, но всё вышло иначе. Буквально на мгновение её голову будто обхватили мягкие ладони, и вдруг Дима истерически закричал и, упав на пол, забился в судорогах.

Шуша в панике вскочила и заметалась по комнате, пытаясь понять, что произошло и как ей поступить. Врача?! Воды?! Позвать аналитиков из соседнего кабинета?! Только через несколько секунд ей пришла в голову спасительная мысль, и она замерла на полшаге, прислушиваясь к миру. И тотчас поняла свою главную ошибку!

Открыв глаза, она уже спокойно наблюдала, как приходит в себя телепат. Она успела ощутить, что помощи он не хочет, даже обидится, если попытаться ему помочь, и, в принципе, ему ничего не грозит: к счастью, контакт был мимолётным, он с самого начала собирался лишь слегка «прощупать» её. Но даже это лёгкое прикосновение породило приступ.

Телепат, лёжа на полу, тяжело дышал, приходя в себя. Наконец, он устало потёр лицо, рывком поднялся, брезгливо отряхивая одежду, и устало сел на стул.

– Забавно вы, геоманты, мир ощущаете… – пробормотал он. Его голос ощутимо дрожал.

– Я не прислушивалась… – ощущая вину перед ним, тихо ответила Шуша.

– Ну да? – видимо, он хотел вопросительно поднять бровь, но лицо искривилось в тике.

Он раздражённо помотал головой и снова потёр лоб и щёки. И вздрогнул: дверь распахнулась, на пороге стоял Гарасфальт.

– Что у вас тут происходит? – встревоженно спросил остроухий.

– Ничего страшного, – перебивая Шушу, едва раскрывшую рот, ответил телепат. – Трудности первого контакта. Если можно, принеси чего-нибудь… успокоительного. И водички.

Гарасфальт с подозрением оглядел их и, видимо, уверившись, что всё более-менее в порядке, кивнул и закрыл дверь.

– Я не прислушивалась, – твёрдо повторила Шуша, возвращаясь к теме.

– Ну да, – кивнул Дима. – Ты просто в этом живёшь. Даже представить страшно, что будет, если ты прислушаешься.

Шуша вздохнула и села, ощущая себя абсолютно разбитой. План трещал по швам.

– Ты действительно не замечаешь, что постоянно живёшь… во всём этом? – поинтересовался Дима. – В тебе же всё… Деревья, трава, здания… Направление ветра, атмосферное давление, количество осадков… «Ледяной дождь» на Лабрадоре… И ещё Бог знает что…

Он усмехнулся. Шуша пожала плечами.

– Наверное, я просто привыкла.

– Привыкла… Да я… Я чуть с ума не сошёл. Я раньше думал, нам тяжело. Но это… И главное – адова тьмища… всего живого на Земле. Они все – в тебе, ты всех их… видишь постоянно! Видишь, чувствуешь, пробуешь на вкус, слышишь, осязаешь… Весь мир! Как же вы-то в здравом уме и твёрдой памяти остаётесь, а?!

– Наверное, потому, что большая часть мира не думает… – неловко попыталась сострить Шуша.

Дима молчал, глядя в пространство и потирая лоб. Дверь распахнулась: Гарасфальт принёс бутылку воды и блистер каких-то таблеток.

– У вас всё нормально? – поинтересовался он, пристально рассматривая мрачно ссутулившуюся Шушу и ушедшего в себя Дмитрия.

– Да хреново у нас всё, – безразлично махнула рукой она.

– Ничего не хреново! – резко заявил телепат, выходя из задумчивости. – Будем работать с тобой, как с умалишённой!

– Э, э! Поосторожнее, так и схлопотать можно! – серьёзно предупредил остроухий. – Вы мне её…

– Слушай, Гарик, ну подожди, а? – взмолилась Шуша, поняв, что за предложением телепата скрывается какая-то реальная методика. – У нас сложности, но всё хорошо будет, не мешай только!

Аналитик с неудовольствием и подозрением оглядел телепата и пошёл к выходу. Уже закрывая за собой дверь, он бросил многозначительный взгляд на Шушу: мол, если что… Но та лишь нетерпеливо махнула рукой и снова повернулась к Диме.

– В общем, есть такой способ. Для работы с сумасшедшими, – пояснил в ответ на её нетерпеливый взгляд телепат. – Я буду наводить контакт очень медленно и очень осторожно. Ты уйдёшь в другую комнату, я останусь здесь. Сначала попытаюсь считать эмоции, потом – твои физические ощущения… Когда пойму, как мне проникнуть в твоё сознание, минуя… твоё чувство мира, тогда и… попытаюсь снова.

Шуша ковырялась в столовской перловой каше. Удивительно, как можно приготовить одно из любимых её блюд так отвратительно? У поваров МЧС, теперь готовивших в двух оставшихся работать тотемских столовых, качество еды, похоже, падало день ото дня. Баба Тоня, как сказала Юлечка, сразу после своего возвращения предложила ей и Календуле питаться в доме, но никто из квартиранток по-прежнему не хотел обременять её. Отказалась от предложения хронологически одарённой техноориенталки и сама Шуша.

Теперь она мрачно жевала жёсткую недоваренную крупу снова размышляя о причинах и возможных последствиях их с телепатом неудачи. День прошёл впустую: Дима прекрасно считывал эмоции, которые Шуша испытывала, но, сколько она ни пыталась по его просьбе сконцентрироваться на элементарных физических ощущениях, например, шершавости столешницы, по которой она проводила рукой, тепла от огонька зажигалки, сладости конфеты (которой Шушу любезно угостил мистер Брауни), ничего не выходило. Вернее, она-то концентрировалась вполне успешно, временами ей даже казалось, что ей удается полностью отрешиться от своего чувства мира, хотя бы на минуту стать обычным техноориенталом, лишённым магических способностей и вынужденным опираться в жизни исключительно на свои пять чувств… Но вот телепат совершенно не мог понять, что же она делает в соседнем кабинете.

Утешало одно: перед ней и Димой стояла сверхзадача, с остальными телепатами всё должно быть гораздо проще. Если только, конечно, они не сойдут с ума сразу, только соприкоснувшись с её Даром.

Дожевав кашу, она развалилась на стуле, задумавшись. Запал, который она ощущала полчаса назад, прошёл, теперь ей уже не хотелось торопиться. Если она права в своих предположениях, то сегодня же всё пойдёт на лад. «Может, и впрямь пойти к директору? Вызывал же…» – подумала она лениво и мысленно отмахнулась: даже поверхностно прислушавшись, она ощутила, что дело действительно не к спеху.

Вчерашние тренировки, несмотря на неудачу в целом, всё же кое-чему научили её. Бесчисленные попытки концентрации на обыкновенных физических ощущениях заставили её гораздо лучше контролировать свои мысли и чувства. Это было для неё ново и неожиданно – выделять из всего объёма данных ей от рождения ощущений только свои собственные, простейшие. Чувствовать мягкость комочка ваты в руках отдельно от мягкости всего хлопка на всех полях мира, холод снежка – от холода всего снега в мире, запах дыма собственной сигареты – от запаха дыма всех сигарет… У неё появилась надежда, что сегодня всё получится.

Неожиданным было другое. Ещё со вчерашнего дня, пока они с Димой не наладили контакт, она решила последовать его совету и начать думать о предстоящей операции в подменяющих истинные названия терминах. Поначалу она боялась, что в соответствии с известной притчей об обезьянах, о которых думать нельзя, ей это будет очень трудно. Но помеха пришла с неожиданной стороны: злую шутку решило сыграть подсознание. Шуша в очередной раз помотала головой, отгоняя навязчивую ассоциацию: корабль почему-то упорно превращался в её мыслях в фаллос, и если вчера поначалу это было забавно, то сегодня она начинала потихоньку злиться на себя…

Внезапно от размышлений её отвлёк появившийся в столовой Хард. Нативный горец, похоже, еле волочил ноги от усталости и поминутно протирал красные глаза, но, заметив Шушу, приосанился и подмигнул. Шуша приветственно кивнула. Вопреки ожиданиям, взяв тарелку и стакан, сисадмин не подошёл к ней, а отправился в дальний угол зала. Усевшись, он убедился, что Шуша смотрит на него, скорчил страшную рожу и показал ей какой-то знак, хитро сложив пальцы.

Недоумевая, она решила подойти.

– Ты чего? – поинтересовалась она, присаживаясь за его столик. Хард вопросительно глянул на неё, затем вдруг махнул ручкой и хихикнул.

– Тьфу, дерь… Экскременты горноориенталов! Всё время забываю, что ты хоть и друг гно… нативных горцев, но знакам тайным нашим не обучена ещё. Показал я тебе кое-что, неважно…

– Ты сделал? – высказала предположение Шуша.

– Тссс! – схватил он её за руку. – Договорились же, ни слова!

– Молчу, – кивнула Шуша. – Ты только скажи – да или нет?

– Не могу, – прошептал Хард. – Ни слова об этом!

Шуша поцокала языком. Сисадмин вёл себя, как минимум, нелогично.

– Знак-то ты мне показал? Показал. Кроме нас, как видишь, – она обернулась, оглядывая зал, – тут не меньше полутора десятков разумных, и вон даже пара твоих сородичей… Думаешь, не привлёк чьего-нибудь внимания?

Хард насупился.

– Я допустил ошибку. Не вытерпел, – признался он.

– Ну так скажи теперь, чего уж? – попросила Шуша. – Я ж не требую от тебя… названия разные произносить.

Нативный горец долго молчал, уставившись в свою тарелку, где остывала неизменная перловка с кусочком мяса.

– И как это можно есть… – тоскливо пробормотал он, очевидно, скучая по домашней гномьей кухне. – Закончится это всё – так наемся…

– Ну так? – не отставала Шуша.

Хард поднял на неё красные глазки и тихонько, на границе слышимости, пробормотал:

– В процессе…

– Молодец. Закончишь?

– Слушай, ну давай не сейчас, не при всех, а? – взмолился нативный горец. – Дай поесть спокойно, иди по своим делам, найду я тебя и расскажу, что могу!

– Ладно-ладно!

Шуша кивнула, вставая, но всё же не удержалась от ещё одного вопроса, уж очень её забавляла способность Харда «хранить тайну» настолько демонстративно, а главное – икренне и непосредственно верить, что от пары слов действительно что-то зависит:

– Знак-то я поняла теперь, что значил, а вот рожа, которую ты скорчил – это что?

Хард молча возвёл очи горе.

– Всё, всё, ухожу! – она рассмеялась и пошла к выходу.