Представительский шатёр генсека правильнее было назвать дворцом. Здесь было всё. От собственного вычислительно-аналитического центра до…

…До бани. В вопросах обеспечения холодного и горячего водоснабжения абсолютно независимой от внешних условий. Преимущества такого устройства Шуша оценить успела: остроухий стилист со странным именем или псевдонимом Миланчик сходу сказал, что работать не будет, пока Шуша не соизволит помыться. Сама она была отнюдь не против, некоторое раздражение вызвал лишь сам факт: Миланчик, длинноволосый, с подведёнными глазами, в серебристой рубашке в облипочку и в узких чёрных штанах, явно представления не имел об условиях, в которых оказалась Шуша. Он производил впечатление существа, только что вышедшего из модного бутика в Париже, и лишь строгий взгляд генсека остановил её от резких слов…

Теперь она сидела в предбаннике, закутавшись в полотенце, и пыталась навести порядок в мыслях.

Она была более чем благодарна Диме за его совет взять для связи с генсеком не Анатолия, а Эльриэнн. Та действительно была вне конкуренции. Шуша знала, что телепаты других рас не подвержены нервным срывам, в отличие от техноориенталовских, но всё же, всё же… Хронологически одарённая феминодендрофил лишь слегка покачнулась, поднеся руку ко лбу, когда впервые проникла к ней в разум:

– Да… Сочувствую… Извини, не работала ни разу с геомантами… – пробормотала она. – Впрочем, даже завидую во многом…

Эльриэнн улыбнулась, как Шуша поняла, – через силу. Однако на её глазах феминодендрофил, несколько раз вздохнув и потерев лоб, будто бы возродилась.

В кабинете генсека было душновато, Шуша и сама потёрла лоб и тут же улыбнулась: получилось, будто она дублирует жесты телепата.

– Ну как, попробуем вместе? – спросила Эльриэнн.

Генсек кивнула, и внезапно Шуша услышала в своей голове монотонный голос:

«Дай… Дай… Дай… Есть!»

Она вздрогнула от неожиданности, инстинктивно схватившись руками за угол стола, но тут же услышала:

«Госпожа генеральный секретарь, говорите. Контакт налажен. Она вас слышит», – тут же монотонный голос Эльриэнн сменился на иронический тон Вильриэль: «Алло, алло? Как дела?»

«Нормально… Пять секунд, полёт нормальный… – пробормотала в ответ Шуша и, чтобы поработать над контактом, мысленно спросила феминодендрофила: – Эльриэнн, я вас по-другому чувствую… Чем Дмитрия».

«Очень хорошо, так всегда и бывает», – услышала она голос генсека.

Шуша подняла глаза. Генсек, сидя напротив, улыбалась, не раскрывая губ.

«Просто голос? Или вроде искорок в голове?» – так же странно монотонно прозвучал в голове голос Эльриэнн.

«Просто голос. Без интонаций…» – мысленно произнесла в ответ Шуша.

«Достаточно. Теперь повторяй за генсеком: «Уважаемые гости, приглашаем вас посетить удивительный заповедник… Съешьте ещё этих мягких французских булочек да выпейте же чаю… Тридцать три корабля лавировали-лавировали, да не вылавировали…»

Шуша, ни разу не сбившись, произнесла несколько предложений, надиктованных Вильриэль и переданных Эльриэнн. Голова не болела, никаких особых усилий попытки прислушаться не вызывали.

– Хватит, – кивнула генсек, вставая. – Теперь так. Анатолий с тобой тренироваться не будет. Связь между… Юлианной и тобой он будет держать только через Эльриэнн. Он слишком боится…

Она прошлась по кабинету и остановилась у полочки с книгами.

– А замена? – спросила Шуша, поднимая глаза. – Нам обещали замену… На всякий случай…

– Замена есть, – спокойно произнесла Вильриэль, рассматривая корешки книг и не оборачиваясь к ней. – Но мы подобрали лучших, понимаешь? Действительно лучших. Так что замена… не очень поможет, если что. Ладно. Давай ещё раз. Важная ошибка, постарайся её избежать: ты слишком сосредоточена, опускаешь глаза и хмуришься, когда слушаешь. Тебе надо держать лицо, поняла?

– Поняла, – кивнула Шуша. – Только вопрос… Я увижу тех, кто… заменит?

Она обращалась к генсеку, но ответила ей Эльриэнн. Телепатически.

«Нет. Потому что надеяться надо только на тех, кто есть. На нас. А теперь выпрями спинку, улыбнись, смотри на меня и повторяй…»

Шуша услышала голос генсека и принялась усердно повторять за ней:

«Тридцать три корабля… Увереннее, увереннее! Тридцать три корабля лавировали-лавировали, да не вылавировали. Вот, молодец! Спокойнее чуть-чуть… Уважаемые гости, я, генеральный секретарь Организации Объединенных Рас, действуя от имени и по поручительству… Глаза подними!!! Соглашаюсь капитулировать… Держись, спокойнее! В глаза, в глаза, говорю… Быстрее, мне ещё с Юлианной поговорить надо…»

В предбаннике было тепло и тихо. Шуша не стала включать свет, сквозь расшитые занавески его проникало достаточно. Шатёр под защитой заклинаний разместили в лесу, на полянке в полутора километрах от выжженной инопланетянами полосы, примерно там, где чуть больше недели (или целую вечность!) назад они с Хардом услышали телепатический вызов, призывающий вернуться на наблюдательный пункт. Казавшийся маленьким, но внутри, как успела она убедиться, огромный шатёр теперь был освещен прожекторами и оцеплен огромными охранниками-горноориенталами не хуже самого корабля…

Десять вечера. Четыре часа до… До сдачи. До операции. До… Шуша пожала плечами. Фору они взяли немаленькую, сейчас она жалела, что ей оставили столько свободного времени. Стилист справится максимум за пару часов, всё остальное время ей предстоит… Да, маяться. Но даже теперь, когда она понимала, что стремление подстраховаться сыграло со всеми ними, а в первую очередь с ней, злую шутку, она не ощущала ни малейшего желания встать, одеться и выйти из тепла и темноты, пахнущей дорогим мылом, травами, водой, чистым бельём…

Оставалось надеяться, что Юлечка проводит время с тем же удовольствием. Впрочем, неизвестно ещё, доставляла ли ей наслаждение обещанная генсеком беседа…

Она не видела подругу с той минуты, как ушла гулять днём. Уже почти семь часов… Несчастная прогулка, закончившаяся ударом по голове, из-за которого чуть не сорвалась операция… Она бы не выдержала позора, даже если бы в итоге доказали, что Рональд Дональдович накачал её наркотиком… Но сама мысль о том, что за часы, когда она лежала бы без сознания в халупе, все бы считали, что она струсила, была невыносимой…

Шуша помотала головой. К счастью, все кончилось благополучно. Она испытывала жалость к Календуле, которую начальник использовал без малейших сантиментов, но вместе с этим ощущала и злость на исконную земледелицу, с которой так долго работала бок о бок и которой доверяла. Она могла бы, могла бы и имела право поинтересоваться, зачем её заставляют просиживать часами за магическим кристаллом… Должна была сообразить, что слежку по приказу директора поручили бы кому-нибудь из Службы собственной безопасности, а не отделу экоконтроля!

Она осторожно потрогала болячку на голове. Засохшая кровь смылась, теперь было понятно, что ранка действительно небольшая, кожа всего лишь рассечена слегка…

– Болит?

Шуша подскочила, кутаясь в полотенце.

– Нет… – прошептала она. – Гарик… ты, что ли?

Он молча шагнул в полосу света, падавшую из щели в занавесках.

– Уйди, пожалуйста, – попросила она, отворачиваясь и подбирая разбросанную на диванчике одежду. – Выйди. Погоди, я оденусь.

– Правда, не болит? – переспросил он.

– Правда! Уйди! – схватив одежду в охапку, она собиралась нырнуть обратно в баню, чтобы одеться там, если он не уйдёт…

Но вдруг почувствовала, что он слегка коснулся её волос. Она резко мотнула головой. Мокрые ещё пряди хлестнули по лицу и прилипли к щекам.

– Уйди!

Разумеется, из кармана скомканных брюк выскочила мелочь и заскакала, звеня, по полу. Не к месту вспомнилось, что это сдача за пиво, которое они с Юлечкой купили неделю назад, в субботу утром, после объявления ультиматума… Монетки, кружась и подскакивая, складывали свой блестящий узор на полу. Шуша следила за ними, пока они не улеглись, а потом зажмурила глаза.

Остроухий коснулся её шеи подушечками пальцев.

– Уйди. Пожалуйста… – она не узнала собственный голос и слегка откашлялась. – Уходи.

– Немного любви… – в предбаннике было тепло, но она даже сквозь махровое полотенце чувствовала жар его ладоней, скользнувших с плеч на талию. – Один раз. Сегодня.

Он, мягко поглаживая её судорожно сжатые руки, отобрал и отбросил комок одежды, который она прижимала к груди, и повернул её к себе.

– Шуша… Шушенька…

– Отпусти, пожалуйста…

Она осмелилась поднять глаза, пытаясь сбивчиво объяснить что-то…

– Только один раз. Сегодня, – прошептал он.

Его дыхание коснулось её губ.

Движения его рук были более чем убедительны.

– Пора… – пробормотала Шуша.

Гарасфальт помолчал, потом, касаясь едва-едва, провёл кончиком пальца по её груди. Она еле сдержала стон, но всё же взяла себя в руки.

– Пора, – она осторожно перехватила его ладонь, отвела в сторону и села на диванчике.

Часики на металлическом браслетике вертелись на запястье, не давая поймать и разглядеть циферблат. Но она и без этого знала – пора.

Нелепая и запутанная кучка их одежды на полу никак не желала разделиться на отдельные предметы. Она кое-как сумела распределить её по видам и теперь на ощупь пыталась натянуть колготки.

– Всё в порядке? – она почувствовала, что остроухий снова обнимает её за талию, и замерла.

– Да… Мне пора, Гарик…

Почему-то они и сейчас шептались, то ли пытаясь сохранить интимность, то ли боясь, что их подслушают… Хотя кто мог подслушать их здесь, в защищенном от всего шатре генсека?

– Знаю…

Она услышала, что его дыхание снова сбивается, и, борясь с воспоминанием об остром наслаждении, только что подаренном ей, вывернулась из объятий остроухого.

– Не надо…

– Не буду…

Он забрался на диван с ногами и подтянул колени, уперевшись в них подбородком.

В темноте Шуша не видела выражение его лица.

– Спасибо тебе…

– Это тебе спасибо! – она протянула ладонь, чтобы благодарно погладить его по волосам, но в последний момент не рискнула прикоснуться, отдёрнув руку.

Он поднял голову, и теперь она ясно видела улыбку на его лице. Сама улыбнулась в ответ, хотела поцеловать его напоследок, но удержалась, принявшись торопливо одеваться.

– Ну… Я пойду… – пробормотала она пару минут спустя.

Аналитик кивнул, волосы упали на лицо.

– Я сейчас, иди… – прошептал он.

На улице резко похолодало. Свет прожекторов ударил по глазам. Шуша, прикрываясь ладонью от него, нащупала в кармане пачку сигарет и вытянула одну. Потом, зажмурившись, достала зажигалку и прикурила. Глаза постепенно привыкали, она разглядела двух охранников-горноориенталов, молча стоящих перед входом в баню – в тёмных костюмах и тёмных очках, несмотря на мороз и прожекторное освещение, конечно, не сравнимое с солнечным светом. Впрочем, кто их знает, может, у них стекла какие-нибудь магические… Во всяком случае, как ей показалось, оба чуть склонили головы, наблюдая за ней.

Ладно. Она торопливо зашагала, огибая шатёр, ко входу в его представительскую часть. И сбилась с ритма, услышав знакомые голоса…

– А у меня полномочия теперь есть! Вот, видите! – вопил Хард. – Мне батя дал, я могу теперь…

– Да уймись! – басил директор. – Оставь её в покое, наконец!

– Полномочия! Я сам теперь наградить её могу! Она друг гно… тьфу, нативных горцев! Нагрудно-наспинный знак! Видите, видите?

– Пошёл вон!

Шуша сразу поняла, о чём речь. Видимо, «батя» Харда, поняв, что вряд ли сумеет в ближайшее время заполучить её в Кремниевую долину, написал какую-то бумажку, разрешающую Харду с подчинёнными самостоятельно наградить виновницу золотого водопада обещанным нагрудно-наспинным знаком. Приезжавшие неделю назад его братья имели право только вручить ей удостоверение о награде, а теперь…

Она представила себе, как кипятится, подпрыгивая от нетерпения, сисадмин, уверенный в том, что Шуша сидит у генсека, как утомлённо отмахивается от него директор, и не смогла сдержать хихиканье. Пошутить, что ли?

Несколько шагов за пределы освещенного прожекторами круга (действительно, стоящие в оцеплении горноориенталы внимательно проводили её взглядами из-за тёмных очков, но, видимо, решив, что с её стороны опасность не грозит, не стали задерживать), тактический обход за деревьями, скрытыми в темноте…

– Ну подумайте, там инопланетяне! А она придёт, в золотых доспехах! И сразу будет видно: нативные горцы за неё!

Хард действительно топал короткими ножками и размахивал бородой, кипятясь. На усталом лице директора медленно появлялось выражение ярости.

– Ну-ка, ну-ка… С этого момента поподробнее! Ты откуда знаешь, что в корабль…

Сисадмин замер, поняв, что проговорился. Ни Шуша, ни Гарасфальт не сообщали ему секретных деталей операции. Значит, покопался-таки в компьютерах руководства?

– Хард! – Шуша выступила из тени.

Директор схватился за лоб и застонал, видимо, предчувствуя новый шквал воплей сисадмина.

– Наконец-то, наконец-то! Я знал, знал… – лихорадочно забормотал Хард, хватая её за руку и явно радуясь, что получил шанс уйти от обсуждения опасной темы. – Пойдём, я получил право, я сам тебя награжу! Такой красивый знак! Я так давно…

– Хард… Оставь её в покое… – внезапно появившийся за спиной нативного горца аналитик положил ему руки на плечи – мягко, но очень уверенно, так, что сисадмин запнулся и присел. – Оставь в покое, понял? А теперь иди на НП. Чтобы гремлины боялись, ясно? И тихо! О том, что узнал – ни слова!

Гарасфальт, не глядя на Шушу, слегка подтолкнул ошеломлённого рыжего за пределы освещенного круга и, пройдя мимо директора, устало и сердито потирающего лицо, открыл дверь в шатёр. Обернулся на пороге и одним кивком пригласил её внутрь.

Шуша мимолётно порадовалась, что теперь директор не успеет предпринять никаких мер в отношении нарушившего режим секретности сисадмина. В том, что Хард будет молчать, она была уверена.