– Ну-с, начнём… – директор отодвинул стул, стоявший во главе огромного стола заседаний, и пригласил генсека занять место.
Та в ответ слегка повела руками, отказываясь:
– Нет-нет, Гришнак Углукович, это ваша операция. Я всего лишь скромный участник, играющий не самую важную роль! Так что прошу, садитесь вы!
Директор кивнул без улыбки и молча сел на председательское место.
– Ну-с, начнём… – повторил он, оглядев собравшихся. – На утреннем собрании я обещал, что это будет наше последнее совместное заседание. Но всё же снова собираю всех вместе. Дело в том, что по причинам секретности до сих пор не все знали наш план в подробностях. Я прошу прощения за это, и всё же не могу не признать, что события этого дня…
Эльриэнн несколько возмущённо подняла бровь, собираясь что-то сказать, но генсек остановила её спокойным жестом.
– …Что события этого дня с очевидностью показали: мы были в высшей степени правы, обеспечивая операции такую степень безопасности. Мы едва не… не потеряли ключевую фигуру всего плана, – директор коротко глянул на Шушу. – И страшно даже представить себе, сколько ещё… скрытых маньяков, мечтающих о… звёздах, были бы счастливы сорвать наши действия… просочись хоть малейшая информация наружу. Поэтому я могу только от всего сердца поблагодарить за умение хранить… тайны всех, кто был в курсе от начала и до конца. Они сумели сберечь их даже в самые… даже в моменты максимального волнения и… не скрою – паники.
Гришнак Углукович обвёл глазами присутствующих, поочерёдно задержав взгляд на Дмитрии, Гарасфальте и генсеке. Шуша заметила, что на неё и сидящую рядом, непривычно серьёзную Юлечку он смотреть не хочет: то ли боится, что выдаст своё волнение, то ли в некоторой степени стыдится… Она была рада, что в команду аналитиков, которые будут работать в шатре генерального секретаря, отобрали только знакомых им с Юлей по бюро сотрудников: скептицизм мистера Брауни мог помешать ей, сбить настрой на успех…
– Итак. До окончания операции… – директор помолчал и как-то обречённо махнул рукой. – Каким бы оно ни было, это окончание… Никто из вас не имеет права выходить отсюда… Кроме самих участников операции. Ну, или как-то связываться с теми, кто снаружи… Исключая, разумеется, НП. Наблюдательный пункт, в смысле. Ясно?
– С ним связь уже налажена, высшая степень защиты обеспечена, – пробормотал остроухий аналитик, глядя на экран раскрытого ноутбука, стоящего прямо на столе заседаний, – на шатёр и НП сейчас накладываются дополнительные заклинания… Обе команды – наши безопасники и ооровские…
– Всем ясно? – переспросил директор.
Собравшиеся нестройно кивнули.
– Тогда о плане. Собственно, детали в отношении нашей сотрудницы Юлианны О'Нили остаются практически теми же. Проникнув на корабль, она занимается выведением из строя реактора. Единственный нюанс… Юля, физики сообщили, что вряд ли сумеют разобраться в устройстве реактора…
Шуша с лёгким ужасом глянула на четвёрку учёных, сидевших в дальнем конце стола. Один молодой доктор наук виновато опустил взгляд, а хронологически одарённый мэтр, тот, что в своё время успел поработать над созданием бомбы на делящихся материалах, с печальной улыбкой развёл руками, глядя на неё.
– Мы предлагаем упирать на разрушение или хотя бы нарушение системы охлаждения реактора, – негромко произнёс второй мэтр. – Лезть в систему управления самим распадом делящихся веществ… Вспомните, мы меньше двух недель назад узнали, что эти чёртовы частицы, пусть и предсказанные давным-давно Ландау… Мы меньше двух недель назад узнали, что они действительно существуют! Это слишком рискованно – пытаться разладить что-то… А охлаждение…
– Понятно, понятно! – прервал его директор. – Полностью согласен! Однако, хотел бы продолжить… Есть ценное дополнение. Может быть, наш геомант сам… Сама постарается прислушаться к реактору…
– Гришнак Углукович… – изумлённо пробормотала Шуша. – Это же реактор…
– А вдруг, что поймёшь? – пробормотал директор, опустив глаза и почёсывая лоб, – как-то виновато, как показалось ей. – Ладно. Поэтому Эльриэнн и Анатолий должны постоянно поддерживать связь…
– Стойте! – властно прервала его феминодендрофил. – Подождите. Мне кажется, мы опять забалтываемся. Это что, все изменения в плане? Нет? Тогда что мы выясняем какие-то детали, которые можно уточнить потом… Давайте о деле.
– Верно, – кивнул директор. – Самым главным пунктом плана…
Из-за которого мы и хранили такую секретность… Является то, что в корабль пойдёт не… генеральный секретарь…
Он сделал паузу, и Шуша, прежде никогда не замечавшая за директором склонности к театральным эффектам, подняла глаза. Нет, дело не в театральности, – он действительно боялся произнести окончание фразы. Гришнак Углукович теперь не просто отводил глаза в сторону, он, похоже, хотел разглядеть что-то у себя за спиной… На скулах играли тяжёлые желваки.
– В корабль пойдёт… – еле слышно пробормотал Гарасфальт, видимо, пытаясь прервать затянувшуюся паузу.
– Наш… Наша геомант… – справившись с собой, проговорил директор, артикулируя слова несколько чётче, чем обычно.
Бессмысленно водя ладонью по заботливо отполированной столешнице красного дерева и ощущая на себе взгляды почти полутора десятков пар глаз, Шуша размышляла, почему Гришнак Углукович настойчиво избегает называть её по имени. Хочет следовать официальному стилю собрания? Боится, что другие сочтут это проявлением каких-то чувств?… Мог бы, хотя бы, полным именем и фамилией назвать, как Юлечку…
– Я почти догадалась… – пробормотала Эльриэнн, слегка хлопнув ладонью по столу. – Но я не могла себе представить… Такого безумия…
– Разве ты не узнала это на тренировках? – как-то лениво, с лёгкой улыбочкой, что никак не соответствовало его нахмурившимся бровям, спросил Дима.
– Нет, Дмитрий… Я занималась связью, а не… подслушивала мысли… – раздражённо отмахнулась она. – Дважды безумие… Дважды!
– Я хотел бы отказаться… – вдруг пробормотал Анатолий. Все взгляды обратились к нему. Почти постоянно молчавший, ещё со вчерашнего дня, со времени их знакомства, телепат вдруг осмелел.
– Я хотел бы отказаться… – повторил он громче, нервно потирая руки, и вдруг встал, опершись ладонями о стол. – Я думал, мне придётся работать с болотноориенталом и физиками. И, может, передавать им устно то, что почувствует геомант через генсека… Теперь выходит, что чувства геоманта тоже будут проходить через меня… Я не выдержу!
– А я что буду делать?! – подскочила Юлечка. – Мы с вами тренировались четыре часа! Насмарку?! Вы не выдержите, а я?! А Шуша выдержит?! Там, в корабле?! Да что за…
– Спокойно! – с нажимом, но не повышая голос, остановила её Эльриэнн. – Это я беру на себя! Буду… фильтровать ощущения… геоманта… Если она, конечно, что-то почувствует… Передавать их тебе… уже дистиллированными.
Она с откровенным презрением глянула на Анатолия. Пухлый блондинчик нервно улыбнулся в ответ и как-то неуверенно, бочком, сел. Шуша благодарно кивнула феминодендрофилу, Эльриэнн махнула рукой в ответ, мол, не стоит благодарности.
– А я-то ещё ломала голову… Думала, не сходится что-то в плане, как ни крути… – пробормотала она. – Ладно, теперь понятно. Ну а третий-то телепат вам зачем?
Дмитрий, снова ушедший в себя, будто не расслышал, что говорят о нём.
– А это… – вздохнул Гришнак Углукович. – Это ещё один шанс. Дмитрий Моисеевич – мастер по наведению контакта через реципиента. Если… Если что-то пойдёт не так, можно хотя бы попытаться…
– Разрушить что-то важное?! Их же… Их же руками?! – догадавшись, потрясённо прошептал один из физиков, самый молоденький.
– Нууу… – протянула Шуша. – Как-то так…
Наступившую тишину прервал голос директора.
– Слабое место – знание языков. Крайне слабое место. Вам, Эльриэнн, придётся постоянно быть на связи. А нашему геоманту – по возможности настаивать на проведении переговоров на русском. Если не получится – придётся через геоманта транслировать все слова пришельцев генеральному секретарю, чтобы она перевела.
Вильриэль кивнула.
– Ну, какой-то из наших основных они выберут… А то, что за церемония, во время которой одна сторона вообще ничего не понимает… – генеральный секретарь улыбнулась.
У Гришнака Углуковича дёрнулась щека.
– Не надо так спокойно… Трансляция и перевод – это как минимум полторы секунды…
Он хотел сказать что-то ещё, но в дальнем углу кто-то сдавленно прыснул, затем откровенно хихикнул, а вслед за тем, уже ничуть не сдерживаясь, захохотал.
– Проц… – негромко окликнула Вильриэль, молчавшая всё заседание. – Проц, прекратите немедленно!
Сидевшие за столом заулыбались, оглядываясь. Шуша не удержалась, привстала, и через головы собравшихся разглядела личного программиста генсека, который должен был обеспечивать бесперебойную работу компьютеров аналитического отдела и команды физиков. Тот скорчился за монитором, закрыв лицо ладонями и колотя коротенькими ножками по ножкам стула. Его плечи неудержимо тряслись.
– Проц! – начиная сердиться, повторила генсек.
– Оооой, не могу! Ой, мать моя гном! Ой, дерь… Экскременты горноориенталов! – подвывал сисадмин. – Вот это будет игруха! Вот это будет стратегия! Всем стратегиям стратегия! На сплошных допущениях! Геомант, языки, телепаты, реактор! Ох, не могу больше!!! Триста очков из ста возможных – и ты чемпион Вселенной!..
– Так, посмотрим-ка… – бормотал стилист, обходя Шушу. Она сидела перед зеркалом в маленьком закутке, который в шатре генсека был предназначен под парикмахерскую и косметический салон одновременно. На косяк двери опиралась сама Вильриэль, наблюдая за началом процесса, через её плечо в закуток уже несколько раз просовывал голову Гришнак Углукович, грозным шёпотом интересуясь, чего ждёт мэтр ножниц, пудры и духов.
– Ну невозможно же так работать! – швыряя расчёску на гримировальный столик и заламывая руки, истерично-кокетливо протянул Миланчик. – Ну никаких же нервов не хватит, чтобы такое выдержать!
– Милан… – успокаивающе пробормотала генсек, гладя мэтра по обтянутому серебристой материей плечу. – Сосредоточься, прошу тебя! Да, придётся потерпеть немного…
– Ну хорошо… – растягивая гласные, пробормотал мэтр и снова принялся расхаживать вокруг Шуши, временами прикасаясь к её волосам и то наматывая прядку-другую на палец, то натягивая их вокруг её лица. – Ах, чудненько, чудненько! Прекрасные скулки, мы их чуть-чуть только подправим… А вот губки неправильные… Но – пусть, мы их слегка вот так…
Он коснулся длинным розовым ноготком её верхней губы, показывая, как именно подкрасит её.
– И будет изумительно! Ну-ка, скажи: изумительно!
Шуша, пытаясь скрыть улыбку, протянула вслед за ним по слогам:
– И-зу-ми…
– Вот-вот, так и будет! Чудненько, просто чудненько! Ну-ка, головку подними…
Миланчик одним пальцем прикоснулся к её подбородку и поднял лицо к себе. От него пахло духами и почему-то сладкой выпечкой.
– Я всегда говорил: самое главное – это хорошая баня! Ну только посмотри на себя: насколько лучше выглядеть стала! Спинка распрямилась, плечики опустились… Личико расслабилось…
Он, продолжая придерживать её за подбородок, ловко обошёл вокруг кресла и, выглянув из-за плеча со сладкой улыбкой, пригладил свободной рукой волосы. По Шушиному мнению, в зеркале это выглядело не очень. Внезапно знакомое ощущение отвлекло её от созерцания собственного лица:
«Баня… Спинка распрямилась, личико расслабилось…» – хихикнул в голове знакомый голос.
«Дима!» – она почувствовала, что краснеет.
Шуша была уверена, что он не подслушивал, что происходило в бане, но, видимо, какие-то свои мысли скрыть от него не сумела…
«Извини-извини, ничего не имел в виду! Я имею в виду, ничего не имел в виду такого! – пробормотал телепат. – Больше не буду. И никому не скажу».
Шуша начала злиться, но Дима лишь снова хихикнул в ответ и исчез.
– Чудненько, чудненько! Какой прелестный румянец! – бормотал стилист над ухом. – Какой же это у нас тончик…
Он лихорадочно закопошился в коробочках с пудрой и румянами, разбрасывая их по столику и невнятно бормоча: «Этот? Нет, лучше… Вот, пожалуй… Не то!..»
– Ну скоро там? – хрипло прошептал Гришнак Углукович, снова просовывая голову в закуток.
– Хам! – взвизгнул Миланчик, истерично подскакивая и бросая в директора пушистую кисточку, которую держал в руке.
Тот мгновенно исчез.
– Ну невозможно же работать! Что за обстановка?! – завопил стилист, воздевая руки к небу, по пути не забыв аккуратно отбросить со лба мелированную чёлку. – Никакого уважения, никакой свободы творческой личности!
– Милан… – генсек вновь положила ладонь ему на плечо, на этот раз более жёстко. – Приступай.
Стилист вздохнул, подвигал бровями, как бы говоря: «Ради вас, только ради вас, госпожа генеральный секретарь!» – и, вдохновенно взмахнув рукой, склонился над Шушей.
– Так… Ну что же… Сперва глаза… Они у нас очень выразительные!
– Стой, – одёрнула его Вильриэль.
Стилист замер, а генсек, вздохнув, обошла кресло и села рядом с зеркалом на внушительный сундучок с косметическими принадлежностями.
– Милан. Смотри на меня. Нет-нет, не отворачивайся. Скажи ещё раз, ты правильно понял стоящую перед тобой задачу? Или пропустил всё мимо ушей?
Стилист непонимающе моргал подведёнными глазами, глядя на Вильриэль.
– Алло! Я слушаю! Ты понял, что надо сделать?
Внезапно тот передёрнул плечами, снова театрально воздел руки к небу (и Шуша заметила, что успел коротко глянуть на себя в зеркало) и трагическим шёпотом произнёс:
– Я до последнего надеялся… До последнего! На то, что это шутка, пусть и бестактная… Но это! Меня, меня, творческую личность! Ах, это политкорректное общество! Одно название, право слово! Меня, творческую личность, использовать как обычного…
Он опустил руки и, прищурив укоризненно глаза, посмотрел на генсека, драматически покачивая головой.
– …Гримёра! – Милан буквально выплюнул это слово. – Нет, нет, я не могу! Простите, я… Удаляюсь!
Стилист подхватил несессер и принялся торопливо запихивать туда бесконечные пудреницы, кисточки, баночки румян…
– Милан… Приди в себя! – по интонации Шуша поняла, что генсек еле сдерживает смех. – Кончай это дурацкое представление! Ты – лучший. Ты – непревзойдённый! Поэтому я и обратилась к тебе, а не к обычному… гримёру. Заканчивай. У тебя ещё уйма творческого простора в жизни будет. А сейчас тебе надо сотворить… Уникальное, то, чего ещё никогда не создавал никто в мире!
– Никто в мире? – руки Миланчика замерли над недрами несессера.
– Никто-никто, уверяю тебя, – замахала руками генсек. – Это тебе не театр и не кино, сделать надо так, чтобы… моя родная мама, окажись она здесь, не отличила бы её от меня.
Выщипанные в ниточку и окрашенные брови стилиста поднялись, словно бы в раздумьях.
– Хм… Пожалуй, такого… Действительно никто не делал… – пробормотал он.
– Полное сходство! Полное! – генсек, привстав с сундука, заговорщицки приблизила губы к уху Миланчика. – Абсолютное!
– Что ж… Задача… Оригинальная… Хм… – видно было, что остроухий лихорадочно соображает, какие выгоды в профессиональном плане может принести такая постановка проблемы.
Шуша молча ждала, когда под этой пышной, крашеной и мелированной, тщательно уложенной гривой вызреют и раздуются мыльные пузыри решения. Внезапно Миланчик вздохнул и, изящно поддёрнув чёрные брюки в облипочку, упал на одно колено перед генсеком.
– Ах, госпожа! Вы как всегда не ошиблись, вы выбрали лучшего! Конечно, конечно, для вас я сотворю это! Полное сходство, вы будете не просто, как близнецы! Вы будете, как зеркальное отражение друг друга!
Он так же изящно подскочил и, схватив широкую щётку со сложным серебряным и золотым узором на оборотной стороне, принялся аккуратными взмахами расчёсывать Шушины волосы, бормоча и напевая какие-то заклинания. Пряди на глазах светлели.
Вильриэль еле слышно вздохнула облегчённо, села обратно на чемоданчик и, устало подперев голову рукой, принялась наблюдать.
– Ну как… – Шуша едва успела узнать знакомый хриплый шепот, как в директора полетела щёточка для бровей.
Метко пущенная генсеком. Дверь хлопнула.
– Ну, как? – срывающимся шёпотом спросил стилист спустя полчаса. – Может, волосики чуть прижать?
Нервно переводя взгляд с генсека на Шушино отражение в зеркале, он показал ладонями, как стоит прижать волосики.
– Не стоит, погоди, – генсек встала и посмотрела на себя в зеркало. – Ну-ка…
Повинуясь её жесту, Шуша тоже поднялась с кресла и вгляделась в своё отражение.
По ее мнению, работа была идеальна. Она разглядела на лице даже маленький едва заметный шрамик над левой бровью, который, как она слышала, появился на лице Вильриэль после весьма ожесточённой стычки случайно встретившихся отрядов нативных горцев и остроухих во время Первой Мировой. Шуша лизнула палец и потерла пятнышко. На ощупь это действительно был просто шрам.
– Великолепно, Милан! – пробормотала генсек. – Просто чудненько, как ты говоришь! Даже… Изумительно!
Стилист расцвёл:
– Госпожа генеральный секретарь…
– Только ты главное забыл, – безжалостно продолжила та. – Ну-ка, сравни…
Отвернувшись от зеркала, она провела ладонью по телу и кинула красноречивый взгляд на Шушу.
– Ах, ну это… – взмахнул рукой мэтр. – Такие мелочи! Сейчас. Ммм, ты не можешь снять свитер?
Шуша оглянулась на генсека, та кивнула.
– А причёску? – пробормотала она, опасаясь, что разрушит все труды Миланчика.
– Нет проблем! – взмахнул рукой стилист, кидаясь к ней. – Дай-ка я сам.
Он, аккуратно поддерживая её волосы, помог снять свитер.
– Брючки… Наверное, тоже, – он ещё раз окинул взглядом фигуру генсека. – Осторожненько! Чудненько! Ну вот.
– Ай! – вскрикнула Шуша: Миланчик принялся энергично растирать её тело, напевая какие-то заклинания. – Больно, ну правда!
– Верю… – пробормотал тот. – Но мы потерпим, правда? И будет просто изумительно…
– Ты хотел сказать – чудненько, – сложив руки на груди и улыбнувшись, сказала генсек.
– Да, чудненько! Нам повезло, очень повезло, – надо всего лишь зрительно уменьшить плечики и увеличить бедрышки… – невнятно ответил тот. – Ну вот, готово!
Генсек и Шуша снова склонились над зеркалом. Молчание было долгим.
– Это не просто… чудненько… Это… гениально… – произнесла наконец Вильриэль. – И какая гарантия?
Стилист замялся.
– Ну… Заклинания на лицо и причёску – часа три… А на тело…
– Понятно, в полночь карета превратится в тыкву – пробормотала генсек. – Сейчас у нас без пятнадцати час. Будем надеяться, что процесс… капитуляции будет недолгим. Ладно. Достаточно, Милан. Идите, вы знаете, где отдохнуть.
По мнению Шуши, стилист заслуживал гораздо большей похвалы. Но хозяин – барин, как говорится.
– Спасибо, Ми…
Остроухий мэтр, не обращая на нее никакого внимания, расплылся в улыбке и, буквально порхая, ускакал в тёмный коридорчик, за которым, как уже сообразила Шуша, скрывался вход в помещения сопровождающего генерального секретаря OOP персонала.
– Ну что… Сейчас приодену тебя. И пойдём, представимся им, – генсек потянула её за руку и вдруг с улыбкой обернулась, – сестрица.
В покоях генсека было жарко и душно. Шуша не смогла удержаться от улыбки, увидев огромную кровать, на которой, по её мнению, могли поместиться и пятеро: одеяла были скомканы, кроме богато вышитой ночной рубашки Вильриэли на смятом белье красовалась также разбросанная пара носков, явно мужских. Мужской пижамы при этом видно нигде не было.
– Не обращай внимания, – пробормотала генсек, роясь в ящиках гардероба. – Люблю, когда тепло.
Шуша отвела взгляд от разобранной постели. Намёк был достаточно прямолинеен: раз ей положено думать только о том, что в спальне слишком прохладно для госпожи генсека, она и будет думать только об этом. А личная жизнь Вильриэли пусть останется при ней…
– Ну вот, смотри.
Через десять минут Шуша была обряжена очень элегантно: в шёлковую бежево-золотистую блузку с широкими рукавами, шёлковую же чёрную юбку и вышитый чёрный жакет.
– Так… Теперь очочки… Пожалуй, вот эта оправа лучше всего! Значит так… Хочешь отвлечь внимание – снимай и верти и в руке, держа вот так, – генсек показала, как надо держаться за дужку. – Хочешь привлечь внимание – надень. Можно поводить пальцем по дужке, тогда будет казаться, что ты прислушиваешься к собеседнику…
– Вот так? – переспросила Шуша, глядя в зеркало и повторяя жест Вильриэль.
– Сойдёт, – махнула та рукой. – Наука не великая, получится. Ну как, пошли? Нет, погоди.
Генсек склонилась к её уху и зашептала, улыбаясь. Шуша хихикнула.
Пройдя по коридорчику, она уверенно толкнула дверь в кабинет заседаний, но, вдруг увидев направленные на неё взгляды, слегка смутилась.
– Эээ… Ну как вам, посмотрите… – пробормотала она.
Следом в зал вошла сама генсек, ступая, понурив голову, якобы сама не своя от смущения.
Истомившийся от ожидания Гришнак Углукович первым ринулся осматривать «Шушу». Присутствующие замерли, переводя взгляд с одной на другую. Следя за их реакцией, Шуша наткнулась на Димину рассеянную улыбочку и еле заметно подмигнула ему. Тот в ответ слегка кивнул головой.
– Великолепно, – прокашлявшись, произнёс директор. – Действительно, нет слов! Поразительное сходство! Это же надо, какое мастерство!
Первым заржал аналитик Мишенька, вслед за ним не выдержала и захохотала Юлечка.
– Ну это же очевидно! – выдавил подчинённый Гарасфальта, захлебываясь смехом. – Ну это же… И ежу понятно, что именно так они и должны были выйти!
Остроухий кинул на него один-единственный взгляд, и Мишенькин смех пресёкся: негоже выставлять напоказ промах начальства. Тем не менее, Шуша, покачав головой, мысленно согласилась со словами остроухого аналитика, которые тот произнёс неделю назад на наблюдательном пункте: у Мишеньки был неординарный аналитический дар, раз он мгновенно догадался о подвохе. Впрочем, Юлечкины способности тоже обращали на себя внимание…
Директор побагровел и невнятно хмыкнув, прошёл к своему месту во главе стола.
– М-да… – протянул он. – Развлеклись… И всё равно сходство поразительное. И мастерство великолепное. Закончили?
Сотрудники, кто уже отсмеявшись, кто всё ещё подавляя усилием воли улыбочки, нестройно кивнули.
– Гарасфальт, приступай, – кивнув головой, директор пригласил остроухого к делу.
Тот, повозившись, достал из огромной коробки обшитую мягкой материей шкатулочку и подошёл к Шуше.
– Садись, – указал он ей головой на стул рядом.
Генсек, сложив руки на груди и присев на подлокотник дивана, с интересом наблюдала за происходящим.
– Сначала так. Смотри внимательно.
Аналитик пристроил коробку на стол, подальше от края, затем встряхнул руками и показал растопыренные пятерни Шуше:
– Жест активации.
Он демонстративно медленно потёр пальцами правой руки основание среднего пальца левой, тут же щёлкнул пальцами правой, погладил правой тыльную сторону запястья левой кисти, снова щелкнул пальцами, переплёл пальцы обеих рук и сложил на коленях. Затем снова щёлкнул пальцами.
– Поняла?
Шуша кивнула. Для активации гремлина надо было только потереть основание среднего пальца левой руки, погладить тыльную сторону её запястья и переплести пальцы рук, сложив на коленях. Щелчки же были обычным средством магов, прерывавшим действие заклинания – так было удобно объяснять пассы ученикам, не беспокоясь о том, что кто-то может натворить необратимое.
– Повтори.
Потереть правой основание среднего пальца левой – щёлк – погладить запястье – щёлк – переплести пальцы и сложить на коленях – щёлк… Так просто…
– Молодец. Сейчас жест активации настроен только на тебя. Если что-то случится… Переведём на кого-то другого. Хард говорил уже – радиус действия три километра.
Шуша автоматически покивала, пытаясь поймать взгляд остроухого аналитика. «Если что-то случится»…
– Ладно, давай я надену тебе…
Он осторожно нажал на скрытую пружинку и аккуратно извлёк из шкатулки тонкий золотой браслет-цепочку с переливающимся под ярким светом всеми цветами радуги «опалом» – яйцом гремлина. Затем подошёл к Шуше и, едва прикасаясь к её протянутой правой руке, застегнул. Пружинка щёлкнула еле слышно.
Его волосы свисали, загораживая глаза.
– Всё будет хорошо… – пробормотал он одними губами. Но Шуша услышала и благодарно улыбнулась в ответ.
– Гхм… Так… Ну что… Час двадцать три… – в тишине неожиданно громко прозвучал голос директора. – Пойдёмте, что ли… а то пока дойдём, пока то, да се…
Сотрудники молча обернулись на него.
– Ааа… А что? – переспросил директор. – Долгие проводы – долгие слёзы, говорю…