С утра все шло чин чином. Из магазина Марцин принес хлеб и молоко, прихватив банку консервов на обед. А овощи и ягоды — из сада.

Уборкой он себя не слишком утруждал — махнул щеткой раз-другой — и готово!

«Жить можно!» — радовался Марцин.

Побегал с Бобиком, который прямо-таки от радости ошалел, когда его спустили с цепи. Покачался на качелях, поел немного крыжовника — он уже поспевал.

Стемнеет, дедушка покажет, как подвязывать помидоры, какие грядки прополоть.

— Запомни только: работа в огороде — дело добровольное! Хочешь работай, не хочешь — не надо, — сказал дедушка. — Для меня большая радость, что ты остался. Очень уж я не люблю жить один.

Марцин взял с полки книжку, собираясь растянуться на травке перед палаткой и почитать, как вдруг скрипнула калитка. И в саду появился… Костик.

Марцин глазам не поверил: Костик?! Как он здесь очутился? Ведь он с ребятами уже несколько часов как едет на поезде в лагерь, в Оленью Горку.

Костик в нерешительности остановился у калитки, опустив на землю большой чемодан. Не двигаясь с места, он делал Марцину отчаянные знаки подойти поближе.

— Костик, ты?!

— Собственной персоной со всеми своими манатками.

— Что, отложили отъезд?

— Как бы не так! Едут, как миленькие, небось уже к месту назначения подъезжают. А я тут!

— А как же мама твоя?

— Нормально. На вокзал проводила и думает, я в лагерь еду. А я не поехал. Раздумал.

— В последнюю минуту?

— Нет. Еще вчера, когда увидел объявление по дороге на станцию.

— Какое еще объявление? Говори, не темни!

— Какое? Нормальное! Ты сам видел: «Садоводческому хозяйству срочно требуются сборщики клубники, крыжовника и малины». Я и подумал: хорошо бы подработать. Спать в палатке. Приготовить обед для меня — пара пустяков. И ты не будешь здесь один торчать, как флюгер на крыше. И ежа поищем вместе. Скажешь, плохо придумано?

— Да… но как же Скочелёва?..

— Я сказал ей: мама получила вчера вечером письмо от бабушки, она пишет, что хочет повидать меня перед смертью.

— А куда ты девал чемодан? Не с чемоданом же ты ей это говорил.

— В камеру хранения сдал. А деньги мама не внесла, — я сам должен был сегодня отдать.

— А письма? Мама ждать будет.

— И это предусмотрено. Заранее написал открытку, отдал Собираю; через недельку он ее опустит. Мама знает, я не люблю письма писать, так что все в порядке. А в открытке написано: жив-здоров, все хорошо, до скорой встречи.

— Костик, ты гений! Все продумал до мелочей — комар носа не подточит!

— Радоваться рано еще, неизвестно, как дедушка к этому отнесется.

— Уверен, что он не будет возражать.

— Если мама велела ехать в лагерь, скажет он, значит, нечего самовольничать. Мы вчера ведь говорили, что я еду в лагерь, верно?

— Верно. И дернул нас черт болтать! — сокрушался Марцин.

— Надо что-нибудь сочинить поправдоподобней.

— У меня на радостях башка кругом идет. В самом деле, что же мы скажем дедушке?

— Придумал! — перебил Костик. — Скажу: на поезд опоздал, мама уехала, и я не знал, куда деваться.

— Хорошо. Только сначала я сам расскажу дедушке, а ты пока на террасе подожди.

Разговор с дедушкой продолжался недолго. Он сразу согласился.

— Места даже на четверых хватит, — сказал он. — Костик может спать на диване в проходной комнате. По крайней мере, тебе веселей будет. Но непременно и без промедления надо матери сообщить и в лагерь, чтобы они не волновались.

Костик взял лист бумаги, конверт, и дедушка из другой комнаты продиктовал письмо. Костик сказал, что напишет только маме — адреса лагеря он не знает. Знает, что Оленья Горка, но этого недостаточно: там лагерь не один.

— В лагере не будут волноваться, я денег не внес, и они решат, что мы в последнюю минуту передумали.

Делать нечего, пришлось для отвода глаз идти на почту. Но отправлять письмо они, конечно, и не подумали. Как же, поверит она, что он опоздал, когда сама его на вокзал проводила за полчаса до отхода поезда! Вот в чем загвоздка!

Как ни в чем не бывало вернулись они домой, поели клубники, посмотрели, поспели ли орехи. Вроде все в порядке. Но, странное дело, первый день каникул был почему-то испорчен.

* * *

Оплата в садоводческом хозяйстве была почасовая. Клубники в этом году уродилось столько, что не успевали собирать, и она портилась. Мальчики по совету дедушки решили ходить на работу через день и по очереди.

У Костика от возбуждения красные пятна выступили на щеках, когда он подсчитал, сколько можно заработать, если ходить на работу ежедневно и даже по воскресеньям — и работать по шесть, восемь, десять часов в день! Работа легкая.

Но дедушка — ни в какую. Через день, по очереди — пожалуйста! Они приехали отдыхать и должны его слушаться. А легкой работы вообще не бывает.

Дедушка оказался прав. Три часа гнуться или сидеть на корточках — еще куда ни шло! Но дольше выдержать без привычки было трудновато. Собирать ягоды надо внимательно, укладывать в лукошко аккуратно. Даром денег не платят!

Оставшийся дома ходил в магазин, занимался хозяйством, следил, чтобы дедушка вовремя капал в глаза. А по вечерам с помощью соседкиного сына ребята поливали огород.

После захода солнца в сад выходил дедушка. Ужинали все вместе на террасе. А завтрак и обед приносили дедушке в затемненную комнату.

Вторая половина дня была у них свободна. Они разгуливали по поселку и через заборы глазели на дачи разных знаменитостей. Дедушка сказал им, где живет известный писатель, художник с мировым именем, карикатурист, чьи смешные рисунки видели они в журналах, популярный киноактер.

Интересно! Будет что порассказать ребятам.

Однажды они забрели на окраину поселка. Дома здесь стояли редко, кусты и деревья буйно разрослись, улиц в полном смысле слова не было, хотя они имели названия.

Забрели не случайно: они уже побывали здесь со Стефаном, когда приезжали за цветами для директора.

На небольшой, окруженной соснами полянке стояла крытая повозка, на таких в старину разъезжали бродячие циркачи. Как она сюда попала, Стефан не знал. Может, в войну кто-то добирался на ней в родные края, а может, это был трофейный фургон, брошенный за ненадобностью. Во всяком случае, жестяная труба на крыше говорила о том, что повозка служила кому-то жилищем.

Большие колеса до половины ушли в землю, в дощатых трухлявых стенках зияли щели. Два узких оконца вверху издали были похожи на два открытых глаза. Сорванная с петель дверь лежала внутри на щербатом полу. На приставленной к повозке лесенке не хватало нескольких ступенек, остальные настолько обветшали, что, казалось, ступишь — и обломятся. Да и подниматься ни к чему, в пустое нутро повозки и так можно заглянуть.

«Вот где здорово играть!» — еще тогда подумали приятели. Повозка могла быть крепостью, штабом, Голубым экспрессом или «Баторием», бороздящим волны Атлантического океана, словом, чем угодно.

Старую повозку они отыскали без труда.

Но что это? Выломанная дверь вставлена и заперта на замок. Одно оконце забито фанерой. Лестница починена. Кто-то их опередил.

— Здесь живут, — заметил Марцин.

— Эта колымага непригодна для жилья, — возразил Костик. — Крыша наверняка дырявая, и в дождь льет прямо на голову. А петли и замок в трухлявых досках?.. Пни ногой и — заходи, пожалуйста!

— Жалко, — огорчился Марцин. — Здесь так хорошо, и ручей рядом. Слышишь, журчит? На солнце жарко, пошли посидим в тени за повозкой.

— Откуда она здесь взялась? — размышлял Костик вслух. — Чтобы приволочь этакую колымагу, здоровенные коняги нужны! А дедушка не знает?

— Нет, я спрашивал. Владельцам окрестных дач и подавно ничего не известно — они тут совсем недавно поселились. Дедушке самому любопытно: кто на ней приехал и что привез? Может, дрессированных зверей, которые сдохли по дороге? Или повозка застряла тут, потому что реквизировали лошадей? Что угодно можно предположить. А ты небось подумал, сокровища? Да, Костик?

— Скажешь тоже! — скривился Костик презрительно. — Сокровища в повозке, запряженной двумя клячами, да еще в двадцатом веке! Меня интересуют сокровища еще не найденные.

— Которые, может, никогда и не найдутся…

— Найдутся. Все время про разные экспедиции читаешь. Раскопки, находки. Города целые откапывают, храмы, статуи, дух захватывает, до чего интересно.

— Вот школу кончишь, засядешь в яме и будешь там ковыряться.

— Не смейся. Это моя мечта. Но на археолога надо долго учиться, а у меня отца нет, одна мама работает… Как ты думаешь, послал ей Собирай из лагеря открытку?

— Вот будет номер, если не послал или вообще потерял!

— Я ему пообещал две трубочки с кремом купить в сентябре. Знаешь что? Напишу-ка я ему и напомню.

— Напиши на всякий случай. Придется и мне матери черкнуть пару слов, хотя страсть до чего неохота!

— Давай к ручейку спустимся. — Костик встал. — Посмотрим, рыба там водится?

— Ладно. Только сначала подсади, я внутрь загляну, вон в то открытое оконце.

— Любопытной Варваре нос оторвали! По шее захотели заработать?

Они быстро обернулись на звук голоса. У лесенки стоял загорелый мальчик, одного с ними роста, пожалуй, их ровесник. Тот самый, в голубой рубашке, который Бобика дразнил в день их приезда.

— Это ты? — сразу узнал его Марцин. — Ты мимо нашего дома проходил и дразнил собаку?

— Я! Ну и что? — ответил мальчик задиристо.

— Ты здесь живешь? А откуда ты?

— Много будешь знать, скоро состаришься. Сами-то вы откуда?

— Из Варшавы, — ответил Марцин. — А сейчас у дедушки, на Центральной улице живем.

— Что же, у вас один дедушка?

— Нет, дедушка мой, Костик просто так, со мной живет…

— Значит, дружок твой из лагеря удрал?

Костик с опаской огляделся, как бы кто не услышал, но поблизости никого не было.

— Тебе что, во сне приснилось? — разыграл Марцин удивление. — Ниоткуда он не сбегал…

— Я здесь стоял и все слышал. Так что нечего отпираться. Удрал — значит, была причина. Без причины не удирают.

— Ты угадал. — Костик оправился от страха. — Мы давно уже решили вместе каникулы провести. У нас с ним разные дела есть. И когда выяснилось, что Марцин не едет в лагерь, мне тоже расхотелось.

— Вместе хотите сокровища искать? — усмехнулся мальчик.

— Про сокровища это так просто… Тебя как зовут?

— Альба.

— Ты правда тут живешь?

— Правда.

— А что же ты ешь? Кто тебе готовит?

— Сам. — Альба протянул руку, и, посмотрев в том направлении, они увидели небольшую, обложенную камнями ямку, а по бокам две рогульки. — Хотите, покажу?

Он положил в ямку хворост, достал откуда-то припрятанную смолистую лучину, поджег и сунул под хворост. Дымя и потрескивая, вспыхнуло пламя.

Альба подбросил несколько пригоршней шишек: возле костра лежала их целая куча. Видно, хозяин запасливый.

Марцин и Костик присели у костра на бревно; подтащенное сюда специально, оно служило скамейкой. С любопытством стали они следить за действиями Альбы.

А тот вынул из кармашка голубой рубахи ключик и отпер замок. Потом вынес из повозки железный прут и котелок с продетой в ушко проволокой. Положил прут на рогульки, налил в котелок воды, принес старую корзину с продавленным дном и быстро, ловко стал чистить картошку.

— Хотите картофельного супа с грибами? Вкуснота! Хлеба только маловато.

— Нет, спасибо, — отказались они, хотя у них слюнки текли — так аппетитно пахло грибами.

— Ну, нам пора, — сказал Марцин. — Мы тоже готовим ужин сами. Дедушка почти не видит после операции.

— Приходи клубнику есть. Каждая ягода с помидорину величиной, честное слово, не вру! У нас палатка есть, качели. Приходи!

— Посмотрим. Может, и приду, — ответил Альба, внимательно оглядывая ребят. — Но чур, не проболтайтесь, что я живу здесь. Понятно? В случае чего, я тоже на каникулы к дедушке приехал.

На другой день, подметая террасу, Костик услышал яростный лай Бобика. Выглянул в сад, и ему показалось, что за оградой мелькнула голубая рубашка.

Новый знакомец пришел лишь на третий день.

— Привет! — поздоровался он и сразу спросил, где Костик.

— К огородникам пошел.

— Что? — удивился Альба. — У самих такой большой огород — и овощи покупаете?

Марцин объяснил: в садоводческий кооператив они ходят подрабатывать. Не хочется на дедушкиной шее сидеть. Да и самим лишние деньги не помешают.

— Вот так дед! С внука деньги берет?

— Во-первых, он мне не родной, а во-вторых…

— Так он тебе не родной? — не дослушав, разочарованно протянул Альба.

Что именно его разочаровало, Марцин не понял и, чтобы поставить точку, предложил Альбе поесть клубники. Тот не заставил себя просить и с жадностью накинулся на ягоды. Точь-в-точь как они с Костиком в первые дни. Теперь она им уже надоела: ешь сколько влезет и дома, и в кооперативе.

Альба с первого взгляда приметил, что где посажено. Чувствовалось, он знает в этом толк.

— Помидоры хороши! Краснеть уже начали. Но на окне они быстрее дойдут, — говорил он. — И огурцы большие. Продал бы их тому типу в будке, глядишь, и деньжат выручил!

— Это все дедушкино. Мы их будем есть, сказал дедушка, когда они поспеют, — ответил Марцин.

— А цинии-то какие, сколько оттенков! (Марцин и не знал, что эти красивые цветы на клумбах — цинии.) Одна другой краше! По два злотых за штуку — с руками оторвут.

— Мы ничего не продаем, — терпеливо объяснял Марцин.

Они покачались на качелях, поиграли с Бобиком, который все еще рычал на Альбу, но не так свирепо. Время близилось к обеду, и Марцин принялся чистить картошку на террасе.

— Приходи пораньше, — сказал он Альбе, — у нас больше времени будет. Ты что, так долго спишь?

— Сам ты спишь! — фыркнул Альба. — Ты еще глаза не продрал, когда я из лесу возвращался с полным лукошком грибов.

— Каждый день — грибы? Ведь это надоесть может.

— Не надоест… Какие получше, я продаю, а похуже для себя сушу.

— На солнце? У тебя ведь нет плиты?

— На проволоке над костром еще лучше, чем на плите. А на солнце черви заводятся. Ну, я пошел. Приходите вечером, ладно? Пока!