“Ах ты!” – крик вослед.
Маленький мальчик двенадцати или тринадцати лет – еще совсем подросток – сорвался с места и побежал прочь. Они, конечно, побегут за ним – побегут за вором…
Надо было оторваться – во что бы то ни стало. Пара кварталов – а там спасительный подъезд… спасительный подвал, где можно залечь и затаиться, затаиться до тех пор, пока организм снова не потребует доли – доли еды и… и того, что помогало ему скоротать эти мучительные дни одиночества. Жизни без крова, без родителей, без всего – жизни наедине с самим собой и тем, что он купит на сворованные деньги. На ходу он открыл сумку… бумажник… так… две… три купюры… две тысячи рублей! Эти люди определенно собирались купить что-то сегодня. Какая досада – им это не удастся… но зато удастся ему!
Он обернулся на бегу и чуть было не вскрикнул от испуга. Мужчина догонял его – расстояние медленно, но все же верно сокращалось. Ему в его тринадцать лет было не тягаться со взрослым и здоровым человеком.
Два квартала, всего лишь два квартала, и он спасен! Он резко свернул в боковой проход между домами. Надо запутать следы – и тогда он сможет уйти… и тогда он должен уйти.
Вперед, вперед, вперед! Ноги, выручайте, вы уже ни единожды спасали меня в уличных столкновениях – помогите же и на этот раз!
Быстрый-быстрый бег вприпрыжку по переулкам, вертящаяся в голове одинокая мысль “Доберусь…” Да, доберусь!
Резкий взмах и поворот головы – бежавший за ним мужчина вынырнул из-за угла.
Не удалось, не удалось обмануть… преследователь видимо заметил, куда я свернул! Сейчас догонит… сто метров… девяносто… восемьдесят… семьдесят…
Вот он, здесь. Здесь его дом. Дом… вернее то, что с очень-очень большой долей сомнения можно было бы назвать домом. Здесь его спасение.
Нельзя, чтобы это место было раскрыто – надо увести догонявшего. Недавний воришка побежал прочь от дома в соседний переулок, мужчина – за ним.
Так… вверх по лестницам, потом съедем на лифте. Вверх, вверх! Топот шагов за спиной…
Только бы успеть, только бы добраться! Все… последний этаж… хоть бы хватило времени, чтобы оторваться! Вдавленная до упора кнопка лифта… открывающиеся и закрывающиеся обитые железом дверцы. Он заскочил внутрь.
Успел? Не заметили?
Первый этаж. Выскочивший из лифта задыхающийся подросток – еще совсем ребенок… И снова – бег, отчаянный, на последнем дыхании – бег. Бег во спасение.
Вот оно – его убежище, что ни раз уже спасало его от невзгод, от напастей и гнева других – спасало от чего угодно, но только не от самого себя…
Он вбежал в дом, открыл и прикрыл дверь подвала. Сейчас у него нет времени ее баррикадировать. Надо затаиться, надо не подавать признаков жизни! Тогда удастся обмануть… должно удаться.
Капающие с потолка капли. Запах горелого, идущий откуда-то из глубины. Зажавшийся в угол подросток – еще совсем ребенок. Тихое-тихое дыхание в ладошки – чтобы не было слышно. Десять секунд, двадцать, тридцать… Спасен?
Медленно открывающаяся дверь… лучи света, ударившие в лицо и осветившие фигуру на пороге… устремленный к нему взгляд.
Улыбка? Он улыбается? Он все-таки нашел его – и теперь улыбается?! Наверное, предвкушает предстоящую расправу…
Спокойный и исполненный внутреннего достоинства голос…
«Ну, не прячься. Всю жизнь прятаться – ведь ты не намерен так жить, да? Иди же сюда. Да не бойся ты, что же ты еще сильнее зажимаешься в этот грязный угол, как будто он может служить тебе спасением в твоей жизни? Не буду я тебя ругать и бить – ты итак уже страдаешь, зачем я буду добавлять страданий тебе? Ну, давай. Я даже оставлю тебе часть тех денег, что ты своровал. Может быть, даже все – если ты потратишь их разумно».
Зовет к себе… Ловушка? Возможно. Почти наверняка.
Но уж как-то слишком тепло и убедительно звучит его голос. Другие люди говорили не так… да! – они говорили совсем не так, если им все же удавалось его настигнуть… Да и… что ему сейчас стоит просто подойти к нему и отобрать украденное? Но ведь не подходит же… что-то говорит там… Отдаст все деньги? Ну-ну, так я тебе и поверил… такого не бывает.
«Что же ты боишься? Ведь я пообещал не причинять тебе вреда. Не веришь… да, ты пока еще слишком напуган и ожесточен, чтобы начать доверять людям… но ты преодолеешь это – вот увидишь! Ладно, не выходишь… Тогда я сам спущусь к тебе».
Подходит… спускается! Все, конец! Он совсем вжался в угол…
«Что же это у тебя за дом то такой… А это что? Клей? Глупыш, ну разве может эта гадость заменить реальную жизнь! Ладно, вставай. Не стоит жаться в этот грязный угол. Вставай, я помогу тебе».
Сильные руки, сейчас совсем аккуратно взявшие его. Он робко поднял на человека глаза и невольно залюбовался. Мужественное и смелое лицо… улыбка на губах… внимательный и – участливый? – взгляд, как будто просматривающий тебя насквозь и видящий каждое твое побуждение, каждую твою мечту…
«Пошли, воришка», – человек вновь улыбнулся. «Пойдем, тебе не место здесь – у тебя есть другие пути. Ты это очень скоро поймешь. Да не стоит возвращать мне эти деньги, оставь себе – оставь, что называется, на карманные расходы. Но смотри – я проверю, как ты потратил их.
Куда мы идем? Ко мне домой – он лучше твоего затхлого подвала. Ты будешь жить со мной. Ведь ты всегда мечтал иметь отца, да? Я стану для тебя им – до тех пор, пока твой путь не позовет тебя.
У тебя впереди – жизнь. Пусть она будет достойной – ты сам сможешь сделать ее такой, ты заслужил это. А я – я лишь помогу тебе на твоем пути, помогу сделать первые шаги… Дальше ты будешь идти – сам. Я помогу тебе, я хочу помочь тебе – хочу, чтобы ты увидел – жизнь. Жизнь, говорю тебе, а не ее потемки! Возьмись крепче за руку. Следуй за мной».
* * *
Две медленно удаляющиеся фигуры – мужчина и маленький мальчик.
У обоих подняты лица, и взгляд устремлен куда-то высоко в небеса… Оживленный веселый разговор о чем-то. Смех и улыбки.
Впереди – жизнь.
28.12.2004