– И что он вообще сможет сделать в таких условиях?
– Это ему решать. Пускай работает, – ответили мне из-за Стены.
– Понимаете ли вы, что это невозможно? – возразил я невидимому собеседнику. – Как он должен будет все это реализовать?
– Как сможет.
– Ну и где же тут логика?!
– У каждого своя логика. Тебе не понять, – пришел ответ.
* * *
«В этот горький и траурный день все мы собрались здесь, чтобы почтить светлую память человека, которого мы искренне и горячо любили. Человека, чей жизненный путь оборвался столь внезапно. Человека, давшего нам надежду на то, что со смертью жизнь не кончается. Человека, успевшего прожить в этом мире так немного – краткие двадцать семь лет, каждый год из которых был годом отчаянной и дерзкой борьбы за жизнь, годом самоотдачи и годом подвига. Человека, чей молодой возраст как будто бы скрывал за собой многие годы опыта и мудрости. И пусть в эти минуты его самого уже нет с нами, но память о нем будет жить вечно в наших сердцах. Мы – те, кто знал его – уже никогда не сможем забыть. Мы не сможем забыть его слов, его вечно молодых светящихся оптимизмом глаз, дававших нам надежду в дни нашей скорби. Мы не сможем забыть его – и мы не забудем. Пусть земля ему будет пухом, и светлым будет его путь в мир вечной жизни. Аминь».
* * *
– Ну что, доктор, как наш малыш? Все в порядке?
– Боюсь, что у меня для вас плохие новости.
– Что? Что с ним? Да не тяните же, ради Бога!
– В сыворотке крови вашего новорожденного был обнаружен вирус СПИДа.
* * *
– И каковы мои перспективы? Операция не поможет?
– Нет. Она только отсрочит болезнь на год-два.
– А потом?
– А потом вам придется найти трость и собаку – если, конечно, вы еще захотите жить.
– Сколько у меня осталось времени?
– Около пяти лет.
* * *
– Скажите, скажите же, мой мальчик, мой Паша жив?!
– Из пятнадцати человек Павел Волков и Александр Громов не вернулись из разведоперации. У нас есть все основания считать их погибшими в бою. Сожалею, мэм.
* * *
– Отец бросил их, когда ему было около двух лет.
– А мать?
– А мать умерла от чахотки еще через три года. Мальчик скончался через неделю после этого.
– Его отец знает об этом?
– Нет, мы не стали ему сообщать. Он эмигрировал в другое государство почти сразу после развода, и мы не стали заниматься его поисками.
* * *
«Да, они врезались друг в друга прямо на моих глазах! Легковая машина попала точно под колеса этого грузовика. Я даже почти не успел заметить, как ее завертело – увидел ее вышвырнутую в бок, когда у нее уже снесло крышу. К тому времени, как я понимаю, все пассажиры были уже мертвы. Господи, это было так ужасно!»
* * *
– Ну, а другие как? Как устроились, как живут?
– Елена теперь работает бухгалтером в банке. Наташа стала репортером. Женя журналисткой. Про парней ты итак почти все знаешь.
– А Мария как? Смирнова Мария, помнишь? Такая веселая, жизнерадостная всегда была?
– Ты не знаешь?
– Что? Что я должен знать?
– Она погибла в ДТП год назад. Я думал, ты знаешь.
– Погибла?
– Да… От жизни иногда умирают. Сочувствую. Ты любил ее?
– Любил…
* * *
– Да, быть может, мне пока не понять этой логики. Да, быть может, что я глуп и слеп, но какого же черта вы спокойно даете умирать лучшим представителям нашей расы – тем, кто помогает вам же?! Почему не оставляете жить их, почему оставляете паразитов и убийц? Почему они живут, когда те, кто действительно должен был жить, давно гниют в своих могилах?! Что же это за нечеловеческая логика?! – кричал я моему невидимому за этой Стеной собеседнику.
Собеседник печально вздохнул.
– Видимо, тебе не понять. Это Эксперимент.
– Что еще за чертов эксперимент?! Куда, кому, для чего? Не нужны нам ваши эксперименты!
– Мы отберем души лучших. Нам нужны только они. Это отбор. Вы должны примириться с его формами.
– Мы не смиримся! Ты слышишь меня? Кто бы ты ни был, мы не смиримся! Не смиримся! – из последних сил кричал я, стараясь перекричать шум непонятно откуда нахлынувшего ветра.
А потом стена из черного хрусталя внезапно пошла трещинами, небо озарилось огнем, а в глаза мне ударил идущий с неба ярчайший свет, ослепляя. Последнее, что я успел увидеть до того, как этот неистовый свет лишил меня зрения, был облаченный в ослепительно-белые одежды высокий человек со светящимися этим же светом глазами, промолвивший мне словами моего недавнего собеседника:
«Смертный! Отныне ты в течение нескольких тысяч лет будешь вести других людей, помогая им понять красоту нашего Эксперимента, но сам не будешь способен этого сделать. Ты будешь учить и вдохновлять их – и видеть, как мы постепенно отбираем их у тебя. Ты будешь любить их – и наблюдать, как их смерть уносит твою любовь вместе с собой. Ты будешь бессмертным так, как ты этого захотел, – и ты проклянешь это бессмертие. Быть может тогда, спустя эти несколько тысяч лет, ты поймешь свою ошибку. Поймешь, что мы неподвластны вашей логике… И только тогда тебе откроется путь для постижения истины. Теперь иди и живи, бессмертный Ангел-Хранитель! Твоя новая жизнь только началась…»
27.01.2006