Я разбудила его, тряся за плечи, я задыхалась.

— Здесь призраки, я их чувствую, — прошептала я, чтобы они меня не слышали.

Сон, ответил он, кошмарный сон, расслабься, сказал он.

Нет, я не могла. Одной рукой я чувствовала, как кто-то бьется в стену рядом с кроватью. И стук превращается в нежную мелодию. Полуоткрытыми глазами я видела черную высокую женскую фигуру.

Спи, спи, не бойся. Спи, спи, не бойся. Не бойся.

Утром воспоминания ночи уже в прошлом, но сохраняется странная притягательность, которая снова заставляет меня желать оказаться во тьме, во мраке. Я слышу странное эхо, пью беспечное молоко моих мыслей, сижу с голыми ногами — нога на ногу — и нетерпеливо ищу сигареты, потому что шесть часов без курения — это слишком.

Вонь от грязных тарелок в раковине все хуже день ото дня, сегодня я решаю сделать уборку в доме, клянусь, я это сделаю. Я спокойна, хотя это эхо, как тибетская песня, не оставляет меня, но и не мучает.

Он говорит мне:

— Иди посмотри.

Я с улыбкой иду по узкому коридору и чувствую, что сегодня утром я действительно хочу заняться любовью. Думаю, что, когда войду в комнату, брошу его на постель и поимею, даже не взглянув на него.

Он только что принял душ, он еще мокрый, я ощущаю кожу его женственной спины, она скользит под моими пальцами.

— Иди посмотри, — повторяет он.

Я не вхожу, а останавливаюсь у входа в комнату, опершись ногой о стену, с улыбкой, которая прекрасно выдает мои намерения.

Он этого не замечает, показывает на стену пальцем.

Черная рука. Нет, не рука, три пальца. Три черных пальца отпечатались на стене, как будто кто-то опалил пламенем ладонь, а потом прижал ее к штукатурке.

Я только произношу: «Я же тебе говорила» — и чувствую два укуса изнутри. Кто-то говорит мне, что я должна спрятаться, потому что никто не сумеет расслышать это эхо.