Ночь оказалась довольно прохладной, но дождя не ожидалось — на небе ни тучки. Возможно, в противном случае, ребята бы и пожалели о сэкономленных деньгах, но сейчас они разлеглись на крыше дилижанса как единственные пассажиры эконом класса и чувствовали себя гораздо лучше, чем та купа сельдей в карете под ними. Звезды яркой россыпью освещали им небо. Луна с месяцем, шли на убыль и превратились в тонкие серпы. Было похоже, будто два огромных прищуренных глаза неведомого чудовища с известной ленцой наблюдают за потенциальной добычей. Чудовище нынче сыто и не собирается срываться в погоню. Оно просто напоминает дичи о том, что наглеть не стоит, как и терять уважение к естественному порядку вещей.

— Такая же ночь была, когда де Арле встретил Графа-бродягу. — Вспомнил Лиам описание из книги.

— Как человек столь люто ненавидящий магию, может настолько любить запрещенную литературу?

— Брось, Волчонок, я люблю литературу, а не запрещенную литературу.

— Назови любимого героя, — потребовал Волчонок.

— Тибо де Арле, — нехотя признал Лиам.

— Хотя вся академия знает, что нужно говорить: Джек Майнер — охотник на ведьм.

— В жопу Майнера, он тупой!

— Потише, не дай бог тебя услышит кучер, или кто из пассажиров.

— Извини, скажем, что говорили об артиллеристе со второго курса, — исправился Лиам.

— Это о том, что мел жрал?

— О нем самом.

— Так почему же Майнер тупой?

— Он весь такой честный, хороший и образцовый, что аж тошно, — уже намного тише продолжил Лиам. — При этом всем, он крошит могучих ведьмаков направо и налево. А самое главное, что конкретно ему маги не сделали ровным счетом ничего. Он, видите ли, руководствуется высокими моральными мотивами.

— Все еще не понимаю, — покачал головой Волчонок.

— Где ты видел шахтера-трезвенника, руководствующегося высокими мотивами?

— Согласен. Здесь мистер Томпсон допустил оплошность.

— Издеваешься? Майнер отдает последние гроши сиротам, а потом покупает себе тарелку отрубей в таверне — это оплошность. А «Святой поход Джека Майнера» — сплошное недоразумение.

— Зато образами колдунов ты должен быть доволен.

— Господи, Волчонок, меня от них тошнит. Они настолько же плохие, насколько Джек хороший. Кроме того, они тупые до крика. И это люди, которые с детства учились читать и писать, а так же разным наукам!

— Удивил, — признал Волчонок, но Лиам его не слушал.

— Туссейнт — вот настоящий антигерой. Он умен, он коварен, и заметь, при этом он далеко не трус. Как ловко он сблизился с Тибо только чтобы добраться до его наставника. А сам де Арле? В своем стремлении отомстить, он готов не просто убивать, а наслаждаться муками своих врагов. И так до тех пор, пока не убивает невиновную девушку.

— В этом отношении Майнер мне намного симпатичней.

— Майнер тоже наслаждается болью своих жертв, — возразил Лиам.

— Он не убивает невиновных, — поправил его Волчонок.

— Он не раскаивается!

— Твой Тибо тоже не рыдает над трупами врагов.

— Я знал, что ты не устоишь и дочитаешь ее, — улыбнулся Лиам.

— Ты бы от меня не отстал.

— Ты прав, но после смерти девушки…

— Убийства девушки, — поправил его Волчонок.

— После убийства он всегда старался поступать справедливо. Прежде всего, де Арле хотел быть уверенным, что человек заслуживает смерти. И он никогда больше не мучил своих врагов. Даже Туссейнта он убил быстро, хотя уж кто, а этот колдун заслужил помучиться напоследок.

— Ты восхищаешься им, — не то спрашивая, не то утверждая сказал Волчонок.

— Я твердо понимаю, что де Арле всего лишь выдуманный персонаж. Но какой! Возможно, Рукийские дворяне и были близки к этому образу, но там восстание вспыхнуло еще раньше, чем у нас, а это о чем-то да говорит.

— И о чем?

— О том, что таких дворян, как Тибо на самом деле не было.

— Ха-ха-ха. — Звонкий смех Волчонка взвился к звездам. — Только ты мог прочитать книгу о благородном герое и придти к заключению, что придумавшие его были негодяями.

Слова Волчонка заставили Лиама задуматься, каким был автор его любимой книги — Фабрис де Брюссар. Ведь до этого он думал о дворянстве целиком и не сомневался, что все эти лорды и джентльмены — «болезненная сыпь на теле общества», — как говорил Майнер. Но разве человек чуждый морали и твердым жизненным убеждениям смог бы придумать настолько живого персонажа?

— Никто не вернет мне матери и отца. Кроме того, я имею право на собственное мнение. — Сказал в голос Лиам. — И сейчас оно подсказывает мне поспать. Дилижанс в Кирби может оказаться более загруженным, чем этот. — В подтверждение своих намерений, Лиам пододвинулся к бортику и расстегнул пояс. Высвободив его из нескольких петель, парень просунул свободный язык меж крышей и бортиком, после чего вновь застегнулся. Немного подергав за пряжку и поерзав задом, Лиам убедился, что не свалится с дилижанса на полном ходу. Волчонок поступил умнее и привязал к поясу толстый кусок пеньковой веревки, предварительно закрепив второй конец на бортике. — Умный, да? — завистливо спросил Лиам.

— Ну, мне не придется всю ночь спать в обнимку с металлической трубой. — Уклончиво, но не без ехидства ответил Волчонок.

— А больше веревки нет? — Обычно они все делали вместе и делили на двоих, поэтому, если Джон приготовил веревку себе, то и для Лиама должна была быть еще одна.

— Нет, — соврал Джон. Второй кусок веревки был действительно припасен, но Волчонок еще сердился на друга за его поведение на казни.

— Чтоб тебе ведьмы всю ночь снились! — с чувством оценил такую подлость Лиам.

— И тебе спокойной ночи! А главное, удобной.