— Зверь был котом?

— Мы звали его Убийцей.

— Но Зверь…

— Ему нужно менять тела, когда те стареют. Тот щенок был при смерти, а дух подарил ему несколько лет жизни. Когда пришла пора умирать, он переселился в пса. Кстати, теперь, когда ты в курсе, он хочет оставить имя Зверь.

— А кем он должен был стать?

— Монстром.

— Имя, небось, ты придумывал.

— Ну, а кто же.

— А как быть с тем куском серебра у меня в голове?

— То серебро я получил у одного священника, что не покинул Бримию. Вместе мы создали амулет, что подавляет магию. Мне пришлось вынуть его, чтобы вылечить тебя от бешенства, ведь он и зелья подавлял.

— Что пошло не так?

— Зрение. Ты слишком долго пользовался этой магией, сам того не осознавая.

— Так тот раз, когда я видел тебя в образе горца.

— Мой духовный облик. Только это другая магия. Думаю то у тебя вышло случайно.

— Что случайно? — спросил уставшим голосом Зверь.

— О, оклемался?

— Ага, ты был прав, жить буду.

— Так что, уходим? — спросил Лиам. Финли критически осмотрел вязанки дров нагроможденные поверх оружия и бочек.

— Палаш не берешь?

— Думаю, если дойдет до клинков, мы проиграли.

— Как пожелаешь. Тогда тащи керосин, будем поливать.

— А твои настойки?

— Их можно просто открыть.

— А что делать с демонами?

— Они не демоны. Скорее всего — подчинители.

— А толком объяснить?

— Они подчиняют мелких бесов и заставляют работать на себя. В зависимости от вида беса, у них проявляются те или иные способности. Дело сложное, поэтому я думаю, что их не люди контролируют а демон.

— То есть он создал свою личную гвардию?

— Да.

— А они не смогут войти внутрь?

— Нет, барьер не пустит бесов, но они могут подорвать частокол. Я уверен, что один из них уже наверняка скачет по порох или какое-нибудь гремучее зелье. Бери бутыль.

Дрова были обильно политы керосином, а от бочки к бочке еще и дорожка из пороха была проложена. Лиам открыл все бутылки с настойками, а Финли достал бухту фитиля. Его примотали к гвоздю, вбитому в пол в месте перекрещения пороховых дорожек. Финли отмотал шнура, на две минуты, и поджег всю бухту. А толку экономить?

Когда тяжелая каменная плита в погребе была отодвинута, зашипел порох. Ко времени, пока ее закрыли, занялись дрова. Ни Финли, ни Лиам, и уж тем более Зверь, не вспомнили о лампе. Все трое шагали по подземному коридору со смешанными чувствами. Они оставляли за собой добрый кусок своей жизни, и сжигали мосты. Хотя если рассудить, мосты были сожжены в тот миг, когда Лиам выстрелил в Ратлера. И будь оно все проклято, парень не жалел об этом. Пускай горит, пускай все сгорит.

Дым уже валил из окон, столбом. Все, что могло, уже полыхало. Только тяжелые просмоленные бочки сопротивлялись. Финли намеренно не оставил в них дыр. Бутылки с настойками начали кипеть, лопаться в пламени и добавили еще жару. Загорелась крыша, огонь перебрался на конюшню и навесы. Стюарт был в ярости. Можно было предположить, что врага уже нет в форте, но с другой стороны, как только он бросится их искать в близлежащий лес, маги могли спокойно выйти из форта. Частокол стоял нетронутым. Демон решил ждать.

Мощный взрыв оповестил его о том, что он был не прав. Камни и кирпичи, как пушечные ядра разворотили частокол. Одному из прихвостней, каменным осколком срезало ухо, а самому Энтони щепка пробила человеческую руку. Для него это было, что слону дробина, но осознание того, что он вновь упустил их, выводило его из равновесия. Демон едва не накинулся на подчиненных, как любой его менее цивилизованный собрат.

— По коням!

— Мое ухо…

— Найдем тебе другое, не такое уродливое.

— А Фрэнк?

— Я позову его беса, как видите, порох нам не понадобится.