Грязный портовый кабак, в котором любят отдыхать грузчики, венчает затейливый флюгер в виде кораблика. Он настолько старый, ржавый и загаженный птичьим пометом, что давно не поддается ветрам. Обычно на нем восседает пара пронырливых ворон, но сегодня место занял их более крупный и гордый родственник — ворон. Даже среди собратьев этот экземпляр отличался бы крупным сложением, а уж средняя ворона была за него меньше раза в два-три. Впрочем, в порту хватало работы и люди не особо поднимали головы, чтобы поглазеть на пернатых. А если кто и увидел, то не заметил ничего необычного. А необычное было — вместо того, чтобы приглядываться к голубям, или воронам, копошащимся в грудах мусора, выискивая наименее слабую особь, ворон смотрел на другую сторону причала.

Там, на другой стороне, было чище, опрятней, там швартовались пассажирские суда и копошились букашки-человечки. Впрочем, со своим зрением, ворон мог легко сосчитать полосы на рукавах мундиров моряков. Да что там, он мог легко рассмотреть лицо человека. Сейчас он рассматривал Финли с Лиамом. Те уже предъявили билеты и поочередно коснулись большого, неправильной формы шара.

Когда те направились в след за стюардом, ворон лениво проводил их взглядом и стал осматривать остальных пассажиров. Их было не много. Молодая семья, богатенький старик, важная леди со служанкой и взрослым сыном, двое пехотных офицеров и скучающий тип в черном фраке. Последний пошатывался, будто был не трезв.

Семья миновала контроль тоже без проблем, а вот старику пришлось помогать. Сам он не мог взойти по трапу, пришлось стюарду подставить свое плече. И не будь дежурный офицер столь строг, он бы разбогател на серебряную монету, что предлагал старик. Но офицер извинился и вежливо объяснил, что это на «Кортесе» запрещено. Старик спрятал монету в карман, похлопал стюарда по плечу и втихаря подмигнул ему единственным глазом. После этого попросил того стянуть перчатку с его левой руки, поскольку правой он опирался на трость.

Кристалл не среагировал на деда, но больше наблюдать ворон не мог. Вороны, осмелев, начали кружить все ближе и ближе к его насесту, еще и нападут. Двух-трех он еще положит, но справиться с целой стаей ему не под силу. Взмахнув своими едва ли не метровыми крыльями, ворон скользнул в воздух, чтобы приземлиться возле черной от угольного дыма трубы «Кортеса».

В отличие от трубы, все остальные части корабля были выкрашены белой краской и черный ворон выглядел на ней заметной фигурой. Усевшись на крыше капитанской рубки, он наблюдал за стариком. Тот ступал тяжело, влача за собой нерабочую правую, он царапал каблуком палубу. И так до самой каюты. Когда он скрылся с виду, ворон переключил свое внимание на других пассажиров. И наблюдал он за ними до самого отправления, а после, соскребав немного краски на крыше, ворон устроился на отдых. Лучшего места, чем продуваемая всеми ветрами самая высокая точка парохода, он, увы, не нашел.