— Хозя-аин, — тихонько протянул Шон. Ему не ответили. Тогда денщик уселся на корягу и стал ждать. За спиной хлопнуло, порыв ветра поднял с земли пыль, и Шон резко вскочил, изготовившись удирать. Раньше он никогда не был трусом, но сейчас ему и в голову не пришло бы драться, когда можно просто слинять. — Это вы хозяин, — вздохнул Шон.

— Ты рано, — сказал вампир. Во время приземления пришлось согнуть колени и широко расставить гигантские крылья, поэтому сейчас он был похож на распластавшуюся летучую мышь. Вампир выпрямился, тряхнул крыльями и от них внезапно отделились руки, а черная кожа упала полами длинного дорожного плаща. — Что нового?

— Ничего хозяин.

— Совсем? А как же тот подполковник?

— Не дает солдатам расслабиться, муштрует.

— А легионеры?

— Те держатся особняком.

— И не видно никаких приготовлений?

— Нет, хозяин. В бригаде бытует мнение, что скоро вернется старик ОКиф.

— Это плохо… Как мне показалось, Рикман, да и тот легионер как там его…

— Нэн?

— Он. Мне казалось они люди действия.

— Слышал, они вечерами в вист играют.

— Вдвоем?

— Нет, с двумя лейтенантами.

— Тогда они не станут дожидаться генерала. Расскажи о лейтенантах.

— Брукс был ординарцем старика.

— В боях учувствовал?

— Нет, он штабная крыса. Бумажки, карты, планы.

— Я не о том, он был с бригадой во время боевых действий?

— Да, в двух заварушках.

— Второй?

— Второй Гринвуд. Молодой, да зеленый. Еще и года не прослужил, а уже лейтенант — наверняка по связям. — Вампир хмыкнул. Он сталкивался с легионерами, а потому имел свое мнение на этот счет, но Шону его знать было не обязательно. Командир разведотряда и это, рейнджер он.

— Что о нем говорят?

— Да не много. Наши с легионерами не особо общаются.

— Что слышал?

— Будто бы в Старой Бримии вырос, а в Новую попал совсем недавно. Врут наверное. Но то, что он револьвер носит — правда. Их там четверо таких, с револьверами.

— Очень интересно…

— Нужно поставить твоего Кловза на ноги. Держи, — Вампир бросил Шону пузырек. — Это мощное зелье. Будешь капать по капле рано днем и вечером в питье, на еду, не важно, да хоть в глаз, нос или ухо. Главное, чтобы оно попало внутрь. Только долго пузырек открытым не держи.

— Понял, хозяин.

— Прекрасно. Присмотрись к Рикману, возможно ему нужно будет пару других капель капнуть. Об легионерах тоже разузнай, только ненавязчиво, чтобы ничего не заподозрили.

— Да хозяин.

— Иди.

Едва Шон обернулся в сторону лагеря, как за спиной хлопнула кожа. Порыв ветра ударил в спину пылью и мелким мусором. Шон обернулся, но хозяина уже не было.

Подойдя к границе лагеря, Шон засел за кустиком какой-то сухой, похожей на веник травы, и начал высматривать часовых. Вот зевает один, вот второй раскурил трубку. Для прицельного выстрела из жезла далековато… Шон пополз, стараясь, держатся самых высоких трав. А целится лучше всего в ярко-красный огонек трубки. Он замер, когда часовой, казалось, посмотрел в его сторону. Ночью, пускай и звездной, ни в чем нельзя быть уверенным.

Шон так засмотрелся на часового, что и не заметил, как под руку попался сухой лист бодяка. Острые иголки впились в руку, и он едва удержался, чтобы не вскрикнуть. Со злости он выхватил жезл, направил на часового и прошептал "замри!". Из-за тряпичной обмотки камня у основания жезла, вырвалось пару лучиков. Часовой почувствовал неладное, повернул голову, как раз в тот момент, когда меленькая искорка, какие обычно взлетают над костром, врезалась в грудь. Солдат остолбенел, покачнулся по набранной инерции, но устоял. Шон быстро проскочил мимо живой статуи. Меньше чем, через минуту после этого, часовой сделал шаг, всмотрелся во тьму и, пожав плечами, сделал затяжку из почти погасшей трубки.