Зимней ночью вышел горностай на охоту. Он под снег нырнул, вынырнул, на задние лапы встал, шею вытянул, прислушался, головой повертел, принюхался… И вдруг словно гора свалилась ему на спину. А горностай хоть ростом мал, да отважен – обернулся, зубами вцепился – не мешай охоте!
– А-а-а-а! – раздался крик, плач, стон, и с горностаевой спины свалился заяц.
Задняя нога у зайца до кости прокушена, чёрная кровь на белый снег течёт. Плачет заяц, рыдает:
– О-о-о-о! Я от совы бежал, свою жизнь спасти хотел, я нечаянно тебе на спину свалился, а ты меня укуси-и-и-ил…
– Ой, заяц, простите, я тоже нечаянно…
– Слушать не хочу, а-а-а!! Никогда не прощу, а-а-а-а!! Пойду на тебя медведю пожалуюсь! О-о-о-о!
Ещё солнце не взошло, а горностай уже получил от медведя строгий указ:
«В мой аил на суд сейчас же явитесь!
Старейшина здешнего леса Тёмно-бурый медведь».
Круглое сердце горностаево стукнуло, тонкие косточки со страху гнутся… Ох и рад бы горностай не идти, да медведя ослушаться никак нельзя…
Робко-робко вошёл он в медвежье жилище.
Медведь на почётном месте сидит, трубку курит, а рядом с хозяином, по правую сторону, – заяц. Он на костыль опирается, хромую ногу вперёд выставил.
Медведь пушистые ресницы поднял и красно-жёлтыми глазами на горностая смотрит:
– Ты как смеешь кусаться?
Горностай, будто немой, только губами шевелит, сердце в груди не помещается.
– Я… я… охотился, – чуть слышно шепчет.
– На кого охотился?
– Хотел мышь поймать, ночную птицу подстеречь.
– Да, мыши и птицы – твоя пища. А зачем зайца укусил?
– Заяц первый меня обидел, он мне на спину свалился…
Обернулся медведь к зайцу, да как рявкнет:
– Ты для чего это горностаю на спину прыгнул?
Задрожал заяц, слёзы из глаз водопадом хлещут:
– Кланяюсь вам до земли, великий медведь. У горностая зимой спина белая… Я его со спины не узнал… ошибся…
– Я тоже ошибся, – крикнул горностай, – заяц зимой тоже весь белый!
Долго молчал мудрый медведь. Перед ним жарко трещал большой костёр, над огнём на чугунных цепях висел золотой котёл с семью бронзовыми ушками. Этот свой любимый котёл медведь никогда не чистил, боялся, что вместе с грязью счастье уйдёт, и золотой котёл был всегда ста слоями сажи, как бархатом, покрыт.
Протянул медведь к котлу правую лапу, чуть дотронулся, а лапа уже черным-черна. Этой лапой медведь зайца слегка за уши потрепал, и вычернились у зайца кончики ушей!
– Ну вот, теперь ты, горностай, всегда узнаешь зайца по ушам.
Горностай, радуясь, что дело так счастливо обошлось, кинулся бежать, да медведь его за хвост поймал. Вычернился у горностая хвост!
– Теперь ты, заяц, всегда узнаешь горностая по хвосту.
Говорят, что с той поры и до наших дней горностай и заяц друг на друга не жалуются.
Литературная обработка А. Гарф и П. Кучияка.