Супружеские измены у птиц – отнюдь не повод к разводам. Развод возникает в первую очередь по причинам сугубо утилитарным – перестаёт удовлетворять качество партнёра в отношении возможности иметь здоровое и многочисленное потомство. Наиболее часто орнитологи отмечают разводы среди тех помеченных кольцами птиц, которые после зимовки прилетают на свою прежнюю территорию. Вот тут и оказывается, что далеко не все бывшие супруги вновь гнездятся в том же составе.

 

Ежегодная смертность и стратегия размножения

Конечно, возвращаются на место бывшего гнездования не все птицы и в первую очередь из-за большого уровня смертности. Именно выживаемость определяет продолжительность участия каждой птицы в воспроизводстве популяции и всю стратегию размножения какого-либо вида. Если для животных в неволе создать оптимальные условия существования, которые хотя бы в отношении пищи и психического равновесия соответствуют потребностям организма, то в таких условиях животное проживет гораздо дольше, чем в природе. Как это ни покажется странным, но правильное содержание в просторной вольере – наилучший способ продления жизни. Многие птицы и звери, воспитанные с рождения в клетке и затем выпущенные на свободу, неминуемо погибают. Более того, даже взрослые птицы, например, обычные чижики, прожившие в клетке более года, уже с большим трудом могут приспособиться к вновь полученной свободе.

Как выглядит та или иная птица в глубокой старости, мы можем увидеть только в зоопарках или в частных домах. В природной обстановке старых особей встретить невозможно. Стоит ослабнуть лишь на один день, и тут же неумолимый естественный отбор, будь он в виде хищника или инфекции, исключает больное существо из дальнейшего воспроизводства вида. Средняя продолжительность жизни птиц после достижения годовалого возраста чрезвычайно различается у разных групп – от восьми месяцев у некоторых певчих птиц, уток и куропаток до нескольких десятков лет у альбатросов.

Очень низкие величины средней продолжительности жизни самых обычных, известных человеку птиц и зверей часто вызывают недоумение даже у специалистов. Известный английский орнитолог Дэвид Лэк писал в 1954 году: «Я доложил Британскому орнитологическому клубу, что средний возраст зарянки можно считать равным примерно одному году. Моё сообщение было встречено с откровенным скептицизмом. Мне возражали, что если ежегодно умирает 60 процентов зарянок, то численность вида должна быстро сократиться. Однако на самом деле без этой огромной ежегодной гибели зарянки должны были бы скоро стать бедствием».

Казалось бы, совершенно очевидно, что смертность и плодовитость в природе в общем сбалансированы, и именно нарушение этого баланса ведёт к резким изменениям численности. Для того, чтобы не было никаких резких вспышек численности, в течение года должно погибать столько же животных, сколько их было в начале периода размножения. На этом фоне даже случаи массовой гибели птиц кажутся незначительными. Во время сезонных миграций возле маяков и телевизионных вышек гибнут сотни тысяч птиц, однако в общем целом смертность по этим причинам составляет не более двух сотых долей процента от численности всех птиц в природе.

 

Ежегодное изменение численности

Уровень численности популяций в естественной среде обитания и понимание причин его колебаний – одна из основных задач экологии животных. Изучение популяций птиц привело к появлению многих гипотез о закономерностях изменения численности животных и внесло важный вклад в популяционную экологию. Ежегодные колебания численности птиц существуют всегда, но на их фоне орнитологами отмечались и весьма многолетние долговременные снижение или увеличение численности, а иногда и её периодические колебания. По-видимому, в годы снижения численности и в периоды повышенной смертности резко уменьшается и возможность сохранения из года в год постоянных супружеских пар птиц.

Один из видов славок Евразии, ястребиная славка, зимует в той части Восточной Африки, которая подвержена очень продолжительным и сильным засухам. Именно поэтому некоторые европейские популяции ястребиной славки, несмотря на нормальное успешное размножение, находятся на грани исчезновения из-за высокой смертности в периоды зимовок.

Королевский белоклювый дятел – очень редкая теперь птица, когда-то во большом количестве обитавшая в Северной Америке, по всей пойме Миссисипи и в болотах Флориды. Резкое снижение численности этого вида, одного из самых крупных и известных дятлов мира, началось после безжалостной вырубки высокоствольных лесов – исконных мест его обитания, и в настоящее время он почти полностью исчез. Для благополучного существования одной супружеской пары белоклювых дятлов (а брачные связи у этого строгого моногама постоянны на протяжении многих лет) требуется не менее 15 квадратных километров девственного леса, где эти птицы собирают личинок жуков-короедов и древоточцев. Помимо разрушения естественной среды обитания, на судьбу белоклювого дятла повлияла и низкая продуктивность его популяций. В полной кладке – всего лишь одно, очень редко – два яйца. У других американских дятлов, например, муравьиного и кокардового, размножение кооперативное. Они живут большими семейными группами, и старшие дети помогают выкармливать птенцов. В результате в семьях с помощниками, даже при нарушенных внешних условиях жизни, выращивают больше молодых птиц, чем в обычных парах.

Особый тип резких увеличений численности проявляют так называемые инвазионные виды птиц. Настоящие инвазионные передвижения имеют характер массовых выселений очень далеко за пределы обычного местообитания, как это иногда наблюдается у сибирских кедровок и азиатских саджей. Ранее считали, что эти птицы обречены на гибель, они не возвращаются в свою гнездовую область, и их смерть – цена за слишком высокий уровень интенсивности размножения. В последнее время, однако, выяснилось, что далеко не все птицы у инвазионных видов погибают, очень многие возвращаются на свои обычные территории и успешно размножаются.

Наиболее часто орнитологи отмечают инвазии на путях пролёта и кочёвок птиц, когда вдруг обнаруживается резкое увеличение осенней численности тех птиц, которые в другие годы появляются в обычном или же незначительном количестве. Это бывает характерным для клестов, поползней, дятлов, щуров, длиннохвостых синиц, синиц-московок. В годы инвазии осенняя численность пролётных птиц превышает обычную численность в несколько сотен, а иногда и тысяч раз. Например, на Куршской косе в Калининградской области, где работают орнитологи петербургского Зоологического института Академии наук, минимальное количество пойманных для кольцевания за одну осень синиц-московок – 6 птичек, а максимальное – 16 тысяч.

Иногда явные признаки инвазионных вспышек численности отмечают у таких птиц, которые никогда ранее инвазионными не считались, например, у мохноногих сычей. Этот сычик – забавное желтоглазое существо с весьма выразительным округлым лицом, обитатель старых хвойных лесов. Гнездится он в дуплах, занимая чаще всего старые обиталища крупных дятлов. В кладке, которую насиживает только самка, бывает от четырёх до десяти яиц. Вполне возможно, что при хороших внешних условиях, то есть при обилии мышевидных грызунов – основной пищи этого сыча, размножение проходит гораздо более успешно, чем обычно, что и вызывает массовую откочёвку молодых птиц из мест рождения. Хотя мохноногий сыч – моногам, но и у него тоже отмечали факультативную полигинию, когда у одного самца было по две самки, занятых выращиванием птенцов.

 

Верность месту или верность супругу?

Можно предположить, что при невысоком уровне ежегодной смертности, большой продолжительности жизни и ежегодном возвращении для размножения в одно и то же место, выжившие супруги вновь образуют брачную пару, даже если во время зимовки они никак не были связаны друг с другом. И действительно, результаты популяционных исследований птиц, относящихся к самым разным систематическим группам, показали почти одинаковую верность и месту предыдущего гнездования, и бывшему партнёру, а часто даже свидетельствовали о большей верности месту, нежели партнёру. Это свойственно и сизой чайке, и северной качурке, и полевому жаворонку, и американскому пересмешнику, и буревестникам.

Буревестники – самые широко распространённые океанские птицы. Часть видов из этого семейства носит русские названия тайфунники и глупыши. И если название глупыш легко объяснимо, поскольку эти птицы очень доверчивы и их можно поймать чуть ли не рукой, когда они следуют за рыболовным судном в ожидании рыбных отходов, то происхождение названий тайфунник и буревестник не находит должного объяснения. Разумеется, они, как писал Максим Горький, «гордо реют над пучиной моря», но никаких тайфунов и бурь не предвещают. Наоборот, как и все морские птицы, при усиливающемся шторме они пытаются дольше находиться в более тихом пространстве между волнами. А зрелище ковыляющего и даже ползущего по земле буревестника – именно так большинство их передвигаются по суше, никак не согласуется с гордой птицей, бросающей вызов всем погодным катаклизмам. Гнездятся буревестники большими колониями в норах и разного рода пустотах и ежегодно возвращаются на свои острова, как и альбатросы. Поддержание стабильности супружеских пар естественным образом вытекает из привязанности к одним и тем же местам и норам. У снежного буревестника, гнездящегося в Антарктиде, доля распавшихся пар не более семнадцати процентов.

Некоторые буревестники формируют будущие брачные пары ещё в молодом возрасте; такие «помолвленные» птицы живут вместе не один год. Разводов у таких пар почти не бывает. Таков, например, средиземноморский буревестник, гнездящийся в субтропиках Северной Атлантики. Орнитологи выяснили, что и верность месту, и степень поддержания постоянных супружеских пар у этого буревестника почти стопроцентные.

Похожим образом ведёт себя и буревестник Пайкрофта, размножающийся на небольшом острове у берегов Новой Зеландии. Самец и самка попеременно насиживают единственное яйцо, причём начинает насиживание самец, непрерывно сидящий на гнезде две недели. Когда вес его тела снижается до критического, самца сменяет на гнезде самка, а последний ковыляет к морю в надежде восстановить силы. Популяция этого буревестника более чем наполовину состоит из негнездящихся птиц, которые, однако, стараются проводить время вне кормёжки возле свободных нор, к которым и возвращаются в последующие годы, уже в возрасте половозрелости. Таким образом, любовь к родине явно приводит и к любви супружеской.

 

Стабильнее жизнь – сильнее верность

Надо заметить, что наибольшая верность родному и привычному месту гнездования отмечена у тех птиц, которые обитают в постоянных из года в год условиях, при неизменных ландшафтах. Чем стабильнее места обитания птиц, тем ярче проявляется верность месту; иногда это касается отдельных деревьев, кустов и даже строений. На Биологической станции Зоологического института в Калининградской области был зарегистрирован один забавный в этом отношении факт. Группа молодых зябликов, использовавшаяся орнитологом Марком Шумаковым для изучения вопросов пространственной ориентации, содержалась вне периодов опытов в специальном павильоне среди молодых сосновых посадок. После окончания опытов все птицы были окольцованы и выпущены. Ранней весной следующего года сотрудники Биостанции заметили залетевшую внутрь павильона птицу. Поймав ее, они убедились, что это был один из прошлогодних опытных зябликов. Перезимовав где-то в Юго-Западной Европе, где находятся в зимние месяцы зяблики этой популяции, годовалый самец вернулся на свою, не просто малую родину, а, можно сказать, в свою родную квартиру. Такова была сила запоминания территории, которое осуществляется у птиц в молодом возрасте. Можно предположить, что у взрослых птиц, находящихся в более или менее стабильной среде, верность прежнему, хорошо проверенному партнёру, столь же естественна, как и верность родному месту.

Верность перелётных птиц родине и дому, так называемая «филопатрия» – одно из самых интересных, а во многом ещё и загадочных явлений в жизни птиц. Ведь верность дому может означать не только верность месту рождения или своего гнездования, но и верность тому месту на зимовке, в которое птица тоже возвращается каждый год. Это свойство присуще очень разным птицам, принадлежащим разным систематическим группам, ведущим разный образ жизни, совершающим разные по протяжённости миграции и имеющим очень разную продолжительность жизни. Исследования орнитолога Леонида Соколова по становлению филопатрии у певчих птиц в Прибалтике показали, что привязанность к району будущего гнездования образуется в особый чувствительный период жизни птиц, в возрасте примерно 30–50 суток после вылупления из яйца. Если в этом возрасте птица ещё находится в районе своего рождения, то следующей весной она туда вернётся. Если же в этот период птица переместилась в другой район, то она проявит верность именно тому, другому месту, в котором находилась в этом возрасте.

Ежегодное постоянство занимаемой территории может иметь и далеко идущие эволюционные последствия. Это свойство птиц приводит к образованию таких поселений, которые очень тонко приспособлены к определённым местным условиям, а поэтому и более успешны в размножении и выживании. А это в свою очередь ограничивает генный обмен между отдельными популяциями и в какой-то степени ведет к усилению эволюционного процесса, т. е. процесса видообразования.

 

Самки более склонны к переменам

Однако верность привычному месту размножения может быть разной у самцов и самок. У зарянки, уже упоминавшейся выше небольшой птички с красно-рыжей грудкой и глубокими чёрными глазами, постоянно как бы кланяющейся и нервно подергивающей хвостом, самки в значительно меньшей степени, чем самцы, привязаны к какой-либо территории и к своему партнёру, особенно при неудачах в размножении. По данным петрозаводского орнитолога Владимира Зимина, много лет изучавшего жизнь зарянок, в случае гибели яиц или птенцов самки всегда покидали своего супруга и бесследно исчезали со своего участка. Только в одном случае такая самка была найдена повторно гнездящейся на расстоянии километра от разорённого гнезда. Самцы же, как правило, оставались на своих прежних участках и опять начинали супружескую жизнь с новой самкой.

У кулика-чернозобика (которого можно было бы назвать не чернозобиком, а чернобрюшкой, поскольку именно брюхо у него с большим чёрным пятном) также отмечена весьма разная степень постоянства супружеских связей. В одной популяции на юге Финляндии помеченных самцов наблюдали на одной и той же гнездовой территории в течение нескольких лет подряд, а самок обнаруживали чаще в других местах, на расстоянии от одного до трёх километров от места прошлого размножения. Тем не менее, одни и те же пары нередко сохранялись на протяжении ряда лет. В другой изученной популяции, в Германии, было обнаружено, что только две неизменные пары гнездились вместе подряд четыре года, а семь пар – в течение трёх лет. Более 80 помеченных птиц спаривались в разные годы с разными партнёрами.

Орнитолог Ральф Ионас в течение десяти лет изучал на севере Германии популяцию другого кулика – большого веретенника. Этот крупный кулик с длинным прямым клювом, обитатель сырых лугов и зарастающих болот, обычно гнездится небольшими колониями, часто по соседству с другими видами куликов. В изучаемом поселении в течение нескольких сезонов размножения было очень разное количество пар птиц – от тридцати до ста пятидесяти, что объяснялось ежегодными вариациями местных условий. Каждую весну на свои территории возвращалось более 70 из каждых ста птиц, размножавшихся в прошлом году. Было установлено, что супружеские пары, несмотря на изменение условий жизни, сохранялись из года в год и разрушались только вследствие гибели одного члена из пары. Максимальная продолжительность жизни большого веретенника достигает, по данным кольцевания, шестнадцати лет, и поэтому вполне вероятно, что в поддержании стабильности супружеских пар, как и у других птиц, большую роль играло точное возвращение на свою знакомую территорию.

Возможно, что тенденция к более прочным связям брачных пар в более старшем возрасте в значительной степени тоже зависит от усиления с возрастом личной привязанности к какому-то одному месту на своей малой родине. Кулик-сорока, птица, живущая на морских побережьях, относится к птицам-долгожителям. Этот кулик впервые приступает к размножению в возрасте 3 или 4 лет, а отдельные долгожители достигают максимального возраста – 36 лет. Каждая птица в среднем появляется на своих гнездовых территориях в течение 10–13 последовательных летних сезонов. В популяции этого вида, обитающего на острове Меллум, в устье реки Везер в Германии, индивидуально было помечено 110 птиц. Из них 24 супружеские пары размножались вместе в течение двух лет, 10 пар – в течение трёх лет, 3 пары – в течение четырёх лет и одна пара – в течение шести лет. Развод произошел в четырнадцати парах.

 

Ветреные скворцы

К семейству скворцов относится более ста видов, и наиболее велико их разнообразие в Африке. Все они прекрасные певцы, а оперение некоторых видов очень яркое, с сильным металлическим блеском.

У обыкновенного скворца во многих местах были отмечены как случаи вульгарного адюльтера, т. е. супружеской измены, так и случаи смены супруги в течение одного сезона размножения. Следует заметить, что в разных местах скворцы по-разному приступают ко второму размножению в течение того же самого лета. Иногда это предпринимают лишь отдельные птицы, но в других популяциях внешние условия настолько хороши, что почти все пытаются загнездиться второй раз. В Северной Америке, например, куда первые скворцы были завезены в 1890 году, а теперь их там много миллионов, почти все размножаются дважды за лето.

Точные сведения о разводах у скворцов были получены в английском графстве Суррей. Сначала выяснилось, что из специальным образом помеченных птиц треть всех самцов и четверть всех самок во второй раз в течение лета загнездились в других скворечниках, и только в двух скворечниках из 18 состав брачных пар не изменился. Из шести самцов, предпринявших второе гнездование после успешного вылета птенцов из первых выводков, лишь двое загнездились с теми же супругами, а остальные четверо обзавелись для этого новой женой, хотя прежние были живы и здоровы. Причины разводов в каждом случае установить не удалось, однако расчёты показали, что успешность гнездования в первом выводке была выше у тех пар, которые при последующем гнездовании остались в том же составе. Эти наблюдения поставили под сомнение более ранние сведения о полигамии скворцов. Вполне возможно, что у скворцов нет ни многоженства, ни многомужия, а просто довольно часты разводы – чаще, чем постоянство брачных союзов.

 

Уникальность брачной жизни фрегатов

Весьма своеобразны брачные связи у фрегатов, уже упоминавшихся морских птиц, обитающих в тропических частях океанов. Они гнездятся колониями на морских островах, сооружая свои гнезда на кустах, деревьях или на скалах. Сезон размножения фрегатов очень долгий – более года. Они откладывают всего лишь одно крупное белое яйцо. Всю деятельность по строительству гнезда, насиживанию яйца и выкармливанию птенца самец и самка делят поровну, однако в конце периода гнездования, когда птенцам уже восемь месяцев и они давно покинули гнезда, но ещё требуют родительской опеки, самцы улетают из колонии на период своей линьки. Самки остаются одни со своими птенцами, и им требуется ещё не один месяц, чтобы окончательно вырастить молодых, а после этого и самим улететь на линьку. Такая длительная задержка приводит к тому, что самки не готовы начать следующий сезон размножения вместе со своими самцами и прилетают в колонию только через год. В результате получается, что самцы размножаются ежегодно, а самки – только один раз в два года. Существуют, следовательно, две группы самок, размножающихся поочерёдно, и их общее количество должно быть значительно больше, чем самцов. И действительно, анализ соотношения самцов и самок среди молодых фрегатов показал, что самок было примерно в два раза больше. Такая необычная система размножения неминуемо отвергает какие-либо постоянные супружеские связи у этих птиц.

Несмотря на такую особую жизнь фрегатов, именно у многих тропических птиц отмечается поддержание постоянных брачных уз на протяжении года или же на протяжении всей жизни – у более чем ста восьмидесяти видов из самых разных семейств. Считается, что такое поведение объясняется прежде всего необходимостью компенсировать отсутствие чётко выраженной сезонности климата в тропиках. Давно уже доказано влияние внешних факторов и, прежде всего, освещённости, т. е. продолжительности светлой части суток, на сроки прихода птиц в состояние готовности к миграциям и к размножению. Зимующие вблизи экватора северные птицы обладают особым внутренним ритмом, позволяющим им в нужное время подготовить свой организм к очередному сезонному состоянию. А вот у оседло живущих там местных птиц такого ритма нет, и для них очень важно поддерживать постоянные связи самцов и самок для того, чтобы приступить к размножению при удобных для этого условиях.