Пересмотр истории Иисуса (с. 379) Евангелие от Марка (с. 381) • Евангелие от Матфея (с. 383) • Евангелие от Луки (с. 385) • Евангелие от Иоанна (с. 387) • В поисках имени для Иисуса (с. 391) • Встреча с живым Иисусом Христом (с. 399)

Нелегко представить себе то ошеломляющее впечатление, которое произвело на учеников воскресение Иисуса. Его распятие на кресте погрузило их в состояние замешательства. Кто был прав? Тот любимый пророк, своим присутствием, словами и действиями на их глазах проводивший в жизнь Царство Божье, или те, кто во имя Божье и ради спасения Его чести предали Иисуса смерти? Воскресение утвердило в них убежденность в том, что и сам Иисус все больше ощущал в своем сердце, странствуя по дорогам Галилеи: Бог находится с ним. Все покинули его в момент распятия. Все, кроме Бога. Бог, к Которому он взывал с таким доверием, показал, что правда на его стороне, и идентифицировался с ним.

Кто такой этот Иисус, при жизни которого они так сильно ощущали спасительное присутствие Бога и в чьей смерти и воскресении они могли почувствовать Его полную общность с ним? В основе зарождения веры в Иисуса Христа лежит вопрос, на который, как ощущают первые ученики Иисуса, им срочно необходимо ответить. С кем они жили в Галилее? Кто такой Иисус, чья жизнь зародила в их сердцах надежду и чья смерть, увенчанная воскресением, побуждает их теперь ожидать вечной жизни Божьей? Какая тайна сокрыта в этом человеке, которого не смогла одолеть даже смерть? Какова истинная сущность этого распятого, воскрешенного Богом, вдохнувшим в него Свою собственную жизнь? Как они должны его называть? Как о нем рассказывать людям?

Трудно вообразить себе все множество вопросов, надежд и ожиданий, пробужденных Иисусом в тех, кто примкнул к нему и ходил вместе с ним по Галилее. С их стороны это не было простым любопытством или преходящим воодушевлением. Это была искренняя и сердечная преданность. Им не удается глубоко осознать ни его проповедь, ни действия их Учителя, и Иисус часто критикует их за «маловерие». Но для них Иисус — это не вернувшийся к жизни Иоанн Креститель, не Илия, не Иеремия и не очередной пророк, как, похоже, считали в некоторых слоях иудейского общества1. Но кто же он на самом деле? Как он может обращаться к Богу с таким глубоким и сыновним доверием, называя его Отцом, что предполагает уникальные и ни с чем не сравнимые отношения с Ним? Почему они так явственно ощущают спасительную близость Бога в производимых им исцелениях? Какая тайна скрывается в этом пророке, изгоняющем дьявола силой Святого Духа? Откуда у него такая уверенность, чтобы возвещать, что Бог — это Бог бедных, голодных, обездоленных и беззащитных? Как он осмеливается не только проповедовать о Боге как о милосердном и сострадательном ко всем Отце, но и прощать от Его имени? Что толкает его открывать другим истинную волю Бога, не ставя при этом на первое место закон Моисеев и не возводя его в абсолютную и непререкаемую истину, как это делает иудейский народ? Как Иисус отваживается устроить всем очную ставку с Богом, называя себя проповедником и проводником Его окончательного спасения?

Переживая опыт воскресения Иисуса, его последователи начинают пересматривать всю свою жизнь2. Та удивительная и пленяющая жизнь, которую они узнали близко и память о которой жива в их сердцах, обретает теперь новое значение. В свете воскресения их знание об Иисусе, почерпнутое из близкого общения с ним, приобретает сейчас неожиданную глубину. Образ Иисуса, столь ярко запечатленный в их памяти, становится все понятнее в своей аутентичной истине по мере того, как в кругу первых свидетелей христианские общины обнаруживают свет, который проливает пасхальный опыт на то, во что раньше им было сложно проникнуть.

 

Пересмотр истории Иисуса

Согласно самому древнему евангельскому рассказу, «облеченный в белую одежду» юноша, возвещающий женщинам о воскресении Иисуса, дает им такое поручение: «Идите, скажите ученикам Его и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам»’. Вполне возможно, что цель этих слов — предложить читателю вернуться в Галилею, чтобы «увидеть» там Воскресшего. Вернуться к началу, чтобы рассмотреть через призму воскресения все воспоминания об Иисусе, его служение и его проповедь. Истинная сущность Иисуса и глубокий смысл его проповеди и служения раскрывается именно благодаря переживанию воскресения4.

Фактически на это евангелисты и рассчитывают. Они стремятся по-новому прочесть историю Иисуса. Оживить то, что ощущали рядом с ним, но на сей раз — в свете воскресения. Движимые верой в Иисуса воскресшего, они начинают вспоминать его слова, но не так, как если бы они были заветами умершего учителя, навсегда оставшегося в прошлом, а как речь того, кто «жив» и продолжает говорить с ними в силе своего Духа. В их текстах нет высказываний, произнесенных в другое время каким-либо известным раввином, а есть проповедь того, кто воскрешен Богом и кто прямо сейчас сообщает следующим за ним общинам верующих свой дух и свою жизнь5. Приводимые в их рассказе слова должны быть услышаны как «дух и жизнь», «глаголы вечной жизни»6, передающие радость и умиротворенность Воскресшего.

В евангелиях переданы не только слова Иисуса. Они также повествуют о его жизни и деяниях. Но евангелия не биография великого персонажа прошлого и не его исторический или психологический портрет. Их предназначение не в этом7. В евангелиях показано спасительное присутствие воскресившего Иисуса Бога, Который при этом уже действовал в его жизни. Когда Иисус исцелял больных, он сообщал им свою силу, здоровье и жизнь Бога, явившего всю Свою мощь, воскресив его. Защищая честь бедняков, жертв стольких злоупотреблений, он молил о справедливости Божьей. И Бог предстал его первым Защитником, воскресив Иисуса из мертвых. Когда Иисус принимал «мытарей и грешников» за своим столом, он предлагал им прощение и мир Божий, что с радостью ощущают также и ученики при встрече с Воскресшим.

Этот новый взгляд на Иисуса, порожденный верой в Бога, Который отождествлял Себя с Иисусом вплоть до того, что воскресил его из мертвых, открывает неведомые горизонты перед его последователями из Галилеи. В жизни и смерти Иисуса они видят пришествие Бога8. События, о которых они рассказывают, это история, прожитая Богом, воплощенным в Его Сыне. История, полная конфликтов и вызовов, но, прежде всего, исполненная обетовании и надежд. Евангелисты рассказывают о жизни Иисуса как о «центральном событии в истории человечества». Впредь прошлое и будущее будут привязаны к этому фрагменту истории, в котором перед нами ясно предстало лицо Бога, воплощенного в Иисусе9.

 

Евангелие от Марка

Описывая «жизнь Иисуса», Марк не уподобляется стилю Тацита или Светония, излагавших историю императоров. Как говорится в заголовке к его небольшому тексту, его задачей было рассказать о «Радостной Вести об Иисусе Христе, Сыне Бога»10. С первых же страниц поведение Иисуса вызывает «напряженное ожидание». Его действия вызывают вопросы: «Что это такое?», «Кто же Сей?»11 Ученики не могут точно это определить. Его противники требуют «знамения свыше», вместо того чтобы обнаружить его в самом Иисусе. Злые духи знают его секрет, но Иисус приказывает им молчать, потому что они не способны испытывать благоговение ни перед его тайной, ни перед его спасительным служением. Марк покажет путь, который сможет привести к исповеданию Иисуса как истинного Мессии и Сына Бога.

Тайна Иисуса, Мессии, или Христа, начинает проявляться в области Кесарии Филипповой. В народе бытуют различные мнения: одни говорят, что это оживший Иоанн Креститель, другие думают — Илия, кто-то полагает, что это очередной пророк. Когда Иисус задает конкретный вопрос своим ученикам: «А вы за кого почитаете Меня?», Петр, выступающий в качестве всеобщего рупора, отвечает ему: «Ты Христос»12. Петр имеет в виду Мессию, который вывел бы Израиль к свободе, уничтожив всех его противников. Тогда Иисус начинает терпеливо объяснять им, что ему суждено пережить позорную смерть и затем воскреснуть. Он не могущественный и легендарный Мессия, о котором они думают. Он Мессия, который пойдет путем креста, он станет последним и слугой всех, поскольку он «не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих»13. Его ученики поймут его истинную мессианскую сущность, когда возьмут крест, научатся быть последними, слугами всех, и последуют за ним вплоть до распятия. На кресте им откроется его тайна14.

Тайна Иисуса, Сына Бога, открывается читателю с самого начала. Бог сам представляет его как Своего Сына. По выходе Иисуса из вод Иордана, где он только что был крещен, разверзаются небеса и раздается голос: «Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение»15. Похоже, при этом никто не присутствовал. Необходимо подождать решительного действия Бога, чтобы это исповедовать, однако Иисус действует «секретно» как любимый Сын Бога. И снова слышен голос с неба. Это происходит на вершине горы, где Иисус «преображается». На сей раз здесь присутствует самый близкий круг его учеников. И они тоже слышат этот голос: «Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте»16. Бог сам призывает их увидеть в Иисусе Своего Сына и прислушаться к тому, что он говорит им о крестном пути и воскресении. Однако во время спуска с горы Иисус наказывает ученикам никому не говорить о том, что они видели, до тех пор пока он не «не воскреснет из мертвых»17. Тогда они смогут уловить его тайну и провозглашать ее. И лишь в самом конце центурион-язычник, смотрящий на умирающего, всеми оставленного Иисуса, признает: «Истинно Человек Сей был Сын Божий»18. Как раз в этой покинутости распятия и можно исповедовать Иисуса не как могучего Сына всесильного Бога, а как распятого Сына, отданного его Отцом ради любви к человечеству.

Это тяжело, и Марк это знает. Когда приблизился момент распятия, ученики, проследовавшие за Иисусом до Иерусалима, «оставив Его, все бежали»19. И тогда женщины занимают место мужчин. Они идут за Иисусом до креста. Однако после его смерти, когда им возвещается о том, что распятый «воскрес», они выбегают из пещеры, так как «их объял трепет и ужас, и никому ничего не сказали, потому что боялись…»20. Страшно проникнуть в тайну смерти и воскресения Иисуса. Проще убежать и покинуть его… Но все же, чтобы пробудить веру в него, Марк предлагает своим читателям предстать перед «воскресшим Иисусом» и его «пустым гробом». Именно здесь Бог может открыть нам Своего Сына.

Жизнь Мессии Иисуса, Сына Бога, который был возведен его противниками на крест, но воскрешен Богом, является торжественным провозглашением «Благой вести Бога». В заключение своего повествования Марк говорит, что Иисус проповедовал: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие»21. В тексте показано, что Иисус, скорее, своими действиями, чем словами, приближал к людям Царство Божье: «Исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие»22. Исполненная Духа Божьего, его жизнь становится источником жизни и исцеления. По мере того как он все дальше следует по дорогам Галилеи, злые духи мгновенно выходят из людей23. Наделенный властью Сына, он дарит прощение от Бога: «Чадо! Прощаются тебе грехи твои»24. Его спасительная сила очищает прокаженных, излечивает слепых, возвращает к жизни дочь Иаира25. Иисус — Сын Бога, несущий с собой спасение от Бога не как римский император, которого называют «сыном Бога» (divi filius), хотя он и не может спасать. Иисус, Мессия и любимый Сын, это Благая весть от Бога, поскольку он приносит от Бога спасение.

 

Евангелие от Матфея

После падения Иерусалима в 70 году и разрушения римлянами Храма фарисейские раввины пытаются восстановить иудаизм по закону Моисея. Между тем последователи Иисуса образуют христианские общины в иудейской диаспоре. Нередкими становятся конфликты, и растет напряжение. И в этот критический момент Матфей хочет провозгласить то, что последователи находят в Иисусе в свете воскресения. Убежденный в полной идентичности того Иисуса, о котором помнили его ученики, Иисусу воскресшему, присутствующему в христианских общинах, Матфей заявляет, что Иисус — не распятый на кресте лжепророк, а истинный «Мессия», в котором история Израиля достигает своей кульминации. Он не потерпевший поражение раввин, а «новый Моисей», проводник нового закона жизни. От него рождается «новый Израиль», Церковь, собираемая Воскресшим. Храм разрушен, и теперь Иисус, возлюбленный Сын Бога, является новым присутствием Бога в жизни. Рассмотрим самые важные аспекты Евангелия от Матфея.

Иисус — это Мессия (Христос), в котором исполнилась история Израиля. Его воскресение тому явное свидетельство. Не стоит больше никого ждать. Воскресив Иисуса, Бог отождествил Себя с его жизнью и учением, развеяв потенциальные сомнения благоволивших к нему или отвергавших его иудеев. Иисус — это воплощение надежд Израиля. Только он достоин мессианских титулов иудейской традиции: Сын Давида, Мессия, Сын Человеческий. Матфей будет представлять мессианскую сущность Иисуса исходя из менталитета своих иудейских читателей: он покажет, что Иисус принадлежит роду Давида26; он родился в Вифлееме — там, где, по иудейским Писаниям, должен был родиться Мессия27, и в его жизни исполнятся пророчества, известные в Израиле28.

В тот момент, когда после разрушения Храма фарисеи старались восстановить иудаизм на основании Закона, Матфей представляет Иисуса как единственного «Учителя»29, не только толкователя закона Моисеева, но и «нового Моисея», проводника нового и окончательного Закона Бога30. Поэтому Матфей выделяет пять больших проповедей, отражающих суть послания Иисуса и составляющих пять столпов, придающих его Евангелию оригинальную структуру31. Здесь содержится «новый Закон», засвидетельствованный Богом, воскресившим Иисуса; весть, которую воскресший Господь просит учеников передать народу на сохранение, то есть это то, что он завещал32. Матфей рассказывает

об этом законе Иисуса Христа не только тем общинам, к которым он обращает свое повествование, но и всем народам. Суть Закона можно подытожить тремя формулировками. 1) Так называемое «золотое правило»: «Во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними, ибо в этом закон и пророки»33. 2) «Двойная заповедь любви»: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки»34. 3) «Важнейшее в законе»: «суд, милость и вера»35.

Матфей представляет Иисуса как Мессию, Сына Бога, который созывает «новый Израиль». В его тексте внимание в первую очередь заостряется на непонимании и отвержении Мессии его собственным народом. Когда Иисус рождается в Вифлееме, «Ирод царь встревожился, и весь Иерусалим с ним»36. Когда уже в конце жизни Иисус приходит в Иерусалим, храмовые власти хватают его, а жители Святого города требуют его распятия37. В Евангелии от Матфея совершенно четко говорится о «Церкви»38 — это слово означает «созыв», «собрание», «ассамблея». Это общность, состоящая из тех, кто слышит призыв Иисуса следовать за ним; это не новая раввинская школа; это не религия конкретного народа или рода, как Израиль. Это община, открытая для вселенской миссии39. Это Церковь Христа. Он строит ее на «камне», или фундаменте, каковым является Петр. В этой Церкви — все «ученики», так как Иисус — единственный Учитель, от которого все должны научиться. Все «братья», поскольку все являются сыновьями и дочерями одного Отца, Который на небесах40. И в ней прежде всего надо заботиться о «малых», ведь они больше остальных нуждаются в защите41. Церковь — это община, где необходима «братская участливость» и «безусловное прощение»42.

Для Матфея Иисус не только пророк или посланник Бога. Он Его Сын. Он выражает это в типично иудейской форме. Иисус больше Давида и больше Соломона. Он больше пророков и известных мудрецов: «Здесь больше Ионы»43; «Здесь больше Соломона»44. Иисус — это «Сын», который как никто другой знает Отца и как никто другой может открыть Его тому, кому захочет45. Однако, вероятно, наиболее присущая Матфею черта — стремление представить Иисуса «новым присутствием Бога» в мире. Согласно библейской традиции, Бог находится со Своим избранным народом и обитает среди него. Его присутствие в Храме — это центр религиозного переживания Израиля. Сейчас, по разрушении Храма, Матфей объявляет, что воскрешенный Богом Иисус пришел занять место Храма. Иисус — это новое присутствие Бога в мире. Как гласит пророчество Исайи о сыне Марии: «Нарекут имя Ему Еммануил, что значит: с нами Бог»46. В воскресении Бог настолько отождествляет Себя с Иисусом, что только его можно назвать Еммануил, «с нами Бог». Матфей хочет, чтобы, читая его Евангелие, мы ощущали в Иисусе и во всех его действиях присутствие Бога посреди нас: в его речи мы слышим Слово Божье, в его поступках мы можем прочувствовать Его спасительную Любовь. Поэтому Матфей рассказывает об обещании Иисуса, которое осуществляется в общине его последователей: «Где двое или трое собраны во имя Мое, там Я посреди них»47. Евангелие от Матфея заканчивается незабываемым обещанием Воскресшего: «Я с вами во все дни до скончания века»48. Начинается новое время: Иисус навсегда становится спасительным присутствием Бога в мире.

 

Евангелие от Луки

Главным героем повествования Луки является «Мессия» или «Господь», которого исповедуют последователи Иисуса, но прежде всего он предстает в Евангелии как «Спаситель». Вот как возвещает ангел Господень о его рождении: «Ныне родился вам в городе Давидовом Спаситель,

Который есть Христос Господь»49. Когда Симеон берет на руки младенца, он поет Богу хвалебную песнь: «Ныне отпускаешь раба Твоего, Владыко, по слову Твоему, с миром, ибо видели очи мои спасение Твое»50. Иисус — «спасение от Бога». В нем мы можем увидеть, потрогать, пощупать спасение, которое предлагает нам Бог51. Это «спасение от Бога», приходящее с Иисусом, приносит в мир «радость». Еще до рождения его присутствие действует на Иоанна так, что «взыграл младенец радостно» в утробе своей матери52. Объявляя о его рождении, ангел восклицает: «Я возвещаю вам великую радость, которая будет всем людям»53. Жизнь Иисуса-спасителя проливает радость повсюду, где он проходит. Производимые им исцеления побуждают к восхвалению: «Бог посетил народ Свой»54. Когда он пришел в Иерусалим в последний раз, «все множество учеников начало в радости велегласно славить Бога за все чудеса, какие видели они»55. Лука особо выделяет также и другой аспект, крайне свойственный его теологии: Иисус

— это «сегодняшнее спасение». В нем Бог всегда, сегодня, сейчас предлагает спасение Божие. «Ныне родился вам… Спаситель»56. Писание, где говорится о Мессии-спасителе, «ныне исполнилось»57 в его спасительном присутствии, принесшем Благую весть беднякам, освобождение пленникам, зрение слепым, свободу угнетаемым и милость Господа несчастным. И потому в доме Закхея Иисус может произнести: «Ныне пришло спасение дому сему»58, а на кресте сказать благоразумному разбойнику: «Ныне же будешь со Мною в раю»59. В Иисусе, воскрешенном Богом, нам всегда предлагается спасение.

Это спасение — плод любви Бога. Лука представляет Иисуса как «воплощение милосердия Бога». Уже в гимне благословения Захарии нам возвещается, что «по благоутробному милосердию Бога нашего, которым посетил нас Восток свыше, просветить сидящих во тьме и тени смертной, направить ноги наши на путь мира»60. Это милосердие Бога, воплощенное в Иисусе, проявляется в разнообразной форме. В первую очередь, в предлагаемом грешникам прощении: «Сын Человеческий пришел взыскать и спасти погибшее»61. Иисус, подобно отцу из притчи, радушно принимает заблудших детей и устраивает вместе с ними праздничное застолье. Он похож на пастуха, искавшего потерявшихся овец, а найдя их, устроившего с друзьями праздник. Подобно бедной женщине, искавшей и с радостью нашедшей свою потерянную монетку62, он предлагает свою дружбу и прощение грешникам и мытарям63; потом, уже с креста, он просит Бога простить тех, кто его распинает: «Отче! Прости им, ибо не знают, что делают»64. Иисус также являет милосердие в «исцелениях», одновременно представляющих собой знаки спасительного могущества Бога и Его сострадания. Иисус похож на «самарянина», который, встретив на своем пути потерпевшего от разбойников, «сжалился», и движимый милосердием, «подойдя» к нему, исцелил его раны65. Лука более чем кто бы то ни было, подчеркивает сострадательное отношение Иисуса к женщинам: он «освободил» от злых духов Марию Магдалину66 и других; «сжалился» над вдовой из Наина67; он «утешал» женщин, пришедших поплакать о нем тогда, когда его вели на крест68.

Народ не мог полностью воспринять это в Галилее, но теперь, когда Иисус живет, воскрешенный Духом Божьим, Лука призывает всех осознать, что этот же самый Дух жил в нем всегда. Иисус — это «Носитель Духа Божьего». Через него в мире присутствует Дух Святой, податель жизни. Иоанн Креститель «Духа Святаго исполнится еще от чрева матери своей»69. Но Иисус оказывается даже зачат им. Вот что ангел возвещает Деве Марии: «Дух Святый найдет на Тебя, и сила Всевышнего осенит Тебя; посему и рождаемое Святое наречется Сыном Божиим»70. Спаситель появляется в человеческой истории не как плод любящих друг друга супругов, а как плод любви Бога к человечеству. Мессия, Сын Божий, рождается не как выражение и подтверждение человеческой любви между Марией и Иосифом, а как выражение и подтверждение любви, которой исполнен Бог71. Дух — основа присутствия Иисуса в этом мире, есть тот, кто осязаемо «нисшел на Него» во время молитвы после крещения72. Этот Дух ведет его в пустыню и сопровождает его в странствиях по Галилее73. Помазанник Духа, он провозглашает бедным, угнетаемым и несчастным Благую весть их освобождения74. В свете воскресения Иисуса Лука приводит воспоминание, оставшееся после него среди его последователей: «Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, обладаемых диаволом, потому что Бог был с Ним»75.

 

Евангелие от Иоанна

Евангелие от Иоанна освещает жизнь Иисуса с небывалой прежде глубиной, и стиль его описания не похож ни на одного другого евангелиста. Согласно его автору, это происходит благодаря тому, что здесь ученики «вспоминают» слова и поступки Иисуса «в свете его воскресения». Так происходит, например, с его пророческим выступлением в Храме: только «Когда же воскрес Он из мертвых, то ученики Его вспомнили, что Он говорил это, и поверили Писанию и слову, которое сказал Иисус»76. То же самое можно сказать и о его торжественном приеме при входе в Иерусалим: «Ученики Его сперва не поняли этого; но когда прославился Иисус, тогда вспомнили, что так было о Нем написано, и это сделали Ему»77. Это «воспоминание» об Иисусе всплыло в их памяти не только благодаря их усилию. Это плод труда, который производит в них Дух Воскресшего. Иоанн называет этот Святой Дух «Утешителем», «Защитником». Отец посылает его ученикам, «чтобы напомнить им все, о чем говорил им Иисус»78. Это «Дух истины», который «будет свидетельствовать» об Иисусе как верный свидетель79. Этот Дух «приведет их к полной истине»80. Таким образом, евангелист хочет, чтобы мы воспринимали его рассказ об Иисусе как результат ретроспективного взгляда его учеников в свете его воскресения. Взгляд, направляемый Духом Воскресшего, позволяющий им проникнуть в «полную истину», сокрытую в Иисусе.

Иисус — это Слово Божье, ставшее плотью. Как сказано в прологе, именно под таким углом зрения и надо читать этот текст. В описываемой в Четвертом евангелии истории речь не идет об очередном пророке, который говорит и действует во имя Бога. Здесь говорится о Слове Божьем, воплощенном в Иисусе. Это Слово всегда пребывало рядом с Богом. Это Слово есть Бог. В этом Слове, таящемся в Боге, состоит суть всех вещей. Вся действительность была создана им. Восхитительно, что «Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы видели славу Его»81. Бог взял плоть Иисуса. В его словах, действиях, в его жизни и смерти мы встречаемся с Богом. В этой конкретной истории об Иисусе, которая будет нам рассказана, мы должны услышать, как Бог говорит с нами через хрупкую и уязвимую жизнь человеческого существа82. С этой вершины Евангелие от Иоанна будет знакомить нас с Иисусом как с Сыном Бога, посланного Отцом для спасения мира; как истинного свидетеля, который может поведать нам тайну Бога, никогда никем не видимого; как спасителя, исполняющего и одновременно превосходящего все надежды человеческого существа.

Иисус — посланник Отца. Это Сын, который существовал всегда в лоне Отца и которого Бог в знак любви посылает в мир83. Будучи посланным Отцом, Иисус являет Его миру, он Его «представляет». Он произносит не свои собственные слова, а те, которые слышит от Отца84; он делает не свою работу, а работу Отца85; исполняет не свою волю, а волю Отца86. Иисус не больше чем «голос» и «руки» Отца. Словами Иисуса с нами говорит Бог; в его действиях Он протягивает нам Свою руку. Бог посылает Своего Сына в мир, и этот подарок Он делает исключительно из любви: «Так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него»87. Таким образом, Иисус «исшел от Бога»88. Бог настолько в нем представлен, что Иисус говорит Филиппу: «Видевший Меня видел Отца»89.

Этот Иисус, исходящий прямо из сердца Бога, тот единственный, кто может о Нем свидетельствовать. Это великий Свидетеле. «Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил»90. Когда он стал плотью, «мы видели славу Его, славу, как Единородного от Отца»91. Эта «слава», которую Иисус приемлет от Бога в качестве Его Сына, проявляется в чудесах, которые он совершает. Иоанн называет их «знаками» и рассказывает о них для того, чтобы читатели «уверовали, что Иисус есть Христос, Сын Божий, и, веруя, имели жизнь во имя Его»92. Эти «знаки» свидетельствуют о власти Иисуса как Сына Бога, в них проявляется Его сострадание. Иисус совершает их, чтобы зародить веру93. Вероятно, с позиции евангелиста Иоанна, Иисус действительно открывает нам все, что он должен поведать от Отца, когда говорит о заповеди любви. По крайней мере, только в этот момент ясно подчеркивается, что Иисус сказал своим ученикам «все», что он слышал от своего Отца. «Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас. Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих. Вы друзья Мои, если исполняете то, что Я заповедую вам. Я уже не называю вас рабами, ибо раб не знает, что делает господин его; но Я назвал вас друзьями, потому что сказал вам все, что слышал от Отца Моего»94. В этой заповеди любви действительно говорится обо всем, что нам должен рассказать Иисус, исходя из своих близких отношений с Отцом. От Отца Иисус приносит на землю заповедь любви. И она превосходит все предыдущие откровения, поскольку «закон дан чрез Моисея; благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа»95. Вплоть до этого момента ученики были «слугами» Бога и Иисуса. А теперь они стали «друзьями».

Кроме как Свидетеля, Евангелие от Иоанна представляет Иисуса как Спасителя, исполняющего и одновременно превосходящего все надежды человечества на спасение. С самого начала повествования ученики говорят, что нашли «Мессию», и Нафанаил признает Иисуса «Сыном Божиим»96. Однако это лишь первое исповедание. Иисус говорит Нафанаилу: «Увидишь больше сего»97. Иисус еще не полностью открывается нам, когда его личность называют одними традиционными титулами. Очень важно услышать, как Иисус определяет сам себя, когда произносит: «Я есмь». Вложенные в его уста образы позволяют нам увидеть всю спасительную силу Иисуса Христа, который, посланный Отцом, отвечает самым фундаментальным потребностям человеческого существования98. Излагая эти образы, Евангелие, похоже, следует определенному порядку. Заявляя о себе как о «хлебе жизни», Иисус предлагает идти за ним: «Я есмь хлеб жизни; приходящий ко Мне не будет алкать»99: люди ищут различные виды хлеба, чтобы утолить свой сильный голод; только в Иисусе находится хлеб жизни, который полностью их удовлетворит. Представляя себя как «свет миру», Иисус призывает следовать за ним: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни»100: человеческому существу необходим свет, чтобы не ошибаться на своем пути; только в Иисусе можно найти свет, который выведет к жизни. Кто действительно следует за ним, тот пересечет порог, ведущий в новую жизнь; именно поэтому Иисус называет себя «дверью»: «Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется»101: перед человеком открывается много дверей и дорог; и только если он проходит через Иисуса, он обретает свое спасение. И тогда он вступает в новое пространство существования, где он защищен и питаем Иисусом, предлагающим ему себя в качестве «доброго пастыря»: «Я есмь пастырь добрый… Я пришел для того, чтобы [овцы мои] имели жизнь и имели с избытком»102: человек хрупок, беззащитен, он жертва плохих пастухов; только в Иисусе он находит «доброго пастыря», дающего ему жизнь, которой он так жаждет. В Иисусе, «добром пастыре», человеческое существо обретает воскресение и жизнь: «Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек»103: кто верит в Иисуса, у того есть жизнь, и не как будущая жизнь, а как существующая в настоящий момент реальность. В своей прощальной речи Иисус произносит еще два высказывания, которые в определенной степени обобщают и придают большую глубину его представлению о себе, связанную с Отцом. «Я есмь путь и истина и жизнь; никто не приходит к Отцу, как только через Меня»104; Иисус, предлагая свою жизнь и свою истину, открывает нам путь к Отцу. После смерти и воскресения Иисуса, самым главным будет «пребывание» на этом пути, в этой истине и в этой жизни. Поэтому он говорит своим ученикам: «Я есмь истинная виноградная лоза, а Отец Мой — виноградарь»105. Ученики не должны забывать об этом: они должны пребывать в Иисусе, как виноградные лозы на винограднике. «Пребудьте во Мне… Пребудьте в любви Моей. Если заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, как и Я соблюл заповеди Отца Моего и пребываю в Его любви… Сия есть заповедь Моя, да любите друг друга, как Я возлюбил вас»106.

 

В поисках имени для Иисуса

Еще даже до того как были написаны евангельские тексты, замечательно излагающие жизнь Иисуса в свете пасхального опыта, в среде последователей Иисуса произошло выдающееся событие. Испытанное после его воскресения потрясение толкает их на поиски «имен» и «титулов», чтобы попытаться выразить «тайну», которую они ощущают в этом пророке, за которым они следовали по дорогам Галилеи. Какова его истинная сущность? Как они должны его называть? Какое имя им использовать, чтобы возвещать о нем? В семитском менталитете «имя» наделено исключительной значимостью. Это не просто любое внешнее обозначение, которое дают кому-то. «Имя» указывает на сущность личности, ее миссию, ее судьбу107.

«Тайна», которую интуитивно ощущают в Иисусе, не может быть выражена только этим именем. Матфей, правда, обнаруживает глубокий смысл в имени «Иисус»: его отец дает ему такое имя по вдохновению «Ангела Господня», потому что ребенок родился, чтобы спасти «людей Своих от грехов их»108. Но его недостаточно, чтобы выразить все, что им открывается в Воскресшем. Вскоре в христианских общинах появятся и распространятся различные титулы и имена, взятые из мира иудейской культуры и эллинизированных кругов109. Несмотря на их многообразие, не наблюдается никакой разрозненности или смешения. Все имена относятся к Иисусу, выдающемуся пророку, с которым они познакомились в Галилее, и все они истолкованы в свете его личности и его служения: Иисус — это Господь, но Господь, умеющий лишь служить, а не властвовать; он «Мессия», но Мессия распятый, а не царь-победитель, уничтожающий своих противников.

Мессия

С самого начала христиане называют Иисуса Мессией, или Христом110. Это основной его титул. Он используется чаще всего. Так его активно стали называть уже первые проповедники: «Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса»111. Мессия, которого так ждали в некоторых кругах общества, был распят. Это кажется невероятным, но это так. Не нужно больше никого ждать. Иисус — Мессия. Поэтому последователи Иисуса совершенно спонтанно стали называться «христианами» или «мессианами». Впервые они получили это имя в Антиохии112. Воскресение Иисуса должно было произвести сильнейшее впечатление, ведь у учеников хранилось воспоминание, что Иисус настаивал на том, чтобы его считали Мессией, или Христом. Образ Мессии, кстати, был довольно расплывчатым и даже сомнительным. Большинство видело в нем потомка из царского рода Давида. Некоторые считали, что это священническая фигура. В любом случае почти все представляли Мессию как бойца-освободителя: он покончил бы с римским владычеством, очистил бы Израиль от присутствия язычников, собрал бы воедино избранный народ и установил мир. Вполне вероятно, личность Иисуса породила ожидания, связанные с мыслями о Мессии: не он ли тот освободитель, которого так ждали? По-видимому, Иисус этому сопротивлялся113. Он не хотел, чтобы его путали с Мессией-националистом. Его замысел о Царстве Божьем был чем-то гораздо большим.

Распятие положило конец всем недопониманиям. Уже невозможно представить Иисуса как партизана-националиста наподобие Иуды, сына Иезекии, Симона из Переи или Атронга. Павел говорит об этом вполне ясно: «Я рассудил быть у вас не знающим ничего, кроме Иисуса Христа, и притом распятого»114. Иисус — истинный Мессия, однако он приносит спасение не путем уничтожения римлян, а путем поиска Царства Божьего и его справедливости для всех. Это не Мессия-победитель, а «распятый» за то, что он стремился освободить людей от угнетений и несправедливости. Таким его знали все. Постепенно, под влиянием Павла, слово «Христос» стало превращаться в собственное имя Иисуса. Христиане говорят об «Иисусе», о «Христе» или об «Иисусе

Христе», не делая различий. К сожалению, вследствие привычного использования имя «Христос» утратило свою исконную силу. Вскоре забылось его истинное значение115.

Новый человек

Похоже, Иисус никогда не называл себя «Мессией» или «Христом». Наоборот, говоря о себе и о своем служении, он часто употреблял довольно странное выражение типично семитского стиля: «Сын Человеческий»116. Это словосочетание было непонятно и таинственно для греческого уха, но даже тем, кто говорил на арамейском, было удивительно слышать, что кто-то обращался так к самому себе117. «Сын Человеческий» — это не собственно имя, приписываемое Иисусу. В христианской общине никто его так не исповедует и не называет. Это лишь образ речи, который евангелисты вкладывают в уста Иисуса и который прежде всего подчеркивает его человеческую сущность: Иисус — уязвимое человеческое существо, «сын человеческий», не имеющий места, куда приклонить голову, пришедший не для того, чтобы ему служили, а послужить и отдать жизнь в качестве выкупа; он всегда идет позади отверженных и грешников, желая спасти то, что потеряно, «Сын Человеческий», который в конце-концов будет распят, чтобы воскреснуть на третий день.

Но в то же время Иисус говорит также и о «Сыне Человеческом, сидящем одесную силы и грядущем на облаках небесных»118. Так говорил Иисус в течение своей жизни или это члены христианской общины в свете воскресения вообразили его как Сына Человеческого, который предстает во впечатляющем видении в Книге пророка Даниила?119 Согласно многим исследователям, именно первые христиане, наверняка отталкиваясь от привычки Иисуса определять себя как «сына человеческого», увидели в нем «Сына Человеческого», который теперь восхваляем и прославляем по правую сторону от Бога и придет как последний Судья мира. В любом случае Иисуса воспринимают как истинного человека, до самой смерти боровшегося за достойную жизнь для всех. Уполномоченный Богом быть судьей на Последнем суде, он придет однажды установить справедливость в мире. Его суд не будет произвольным; Иисус знает, из чего состоит человеческое существо. Поэтому он будет судить человечество изнутри. Все будет сопоставлено с правдой Божьей, воплощенной в человеческом облике Иисуса. Тогда и выявится истинно человеческое. Наконец-то можно будет увидеть, где правда, а где ложь, кто действовал по справедливости, а кто был несправедлив и бесчеловечен.

В начале 58 года Павел из Тарса пишет из Греции письмо христианской общине Рима. Он также видит в Иисусе Человека, в котором проявилось все истинно человеческое. Однако его богословские размышления протекают в другом оригинальном русле. Павел считает Иисуса «новым Адамом», новым Человеком, положившим начало новому человечеству120. В его религиозном видении первый Адам своей «непокорностью» Богу дал начало истории греха, неизбежно ведущей к разрушению и смерти. Но Иисус, «новый Адам», своим верным и преданным «послушанием» Богу породил новую эпоху справедливости, которая приведет к спасению. С первым Адамом в историю человечества все глубже проникали несправедливость, страдание и смерть. С Иисусом стали всем доступны прощение и спасение. Павел не скрывает своей радости и воодушевления. Действительно, начиная с Адама изобилуют грех и зло, но начиная с Иисуса «как грех царствовал к смерти, так и благодать воцарилась через праведность к жизни вечной»121.

Первосвященник

Несмотря на свою емкость, название «Сын Человеческий» вскоре кануло в Лету. Оно едва о чем-либо говорило новым христианам Империи. Нечто похожее произошло и с другим именем, предложенным в одном тексте, где Иисуса называют Первосвященником122. Оно не получило распространения. Однако это странное и даже скандальное звание отражает посредническую роль Иисуса между Богом и людьми. Во времена Иисуса первосвященники были сильно дискредитированы. Первосвященник продолжал оставаться великим «посредником» между Богом и Его народом, однако многие ощущали, что он больше защищал интересы Империи и свои собственные, чем защищал бедняков Божьих. Как можно было отнести этот титул к Иисусу? Что общего у него было с Анной и Каиафой?

Христианский автор проявил смелую и завораживающую интуицию. Назвать Иисуса первосвященником было лучшим способом перестать мифологизировать храмовую религию и впечатляюще презентовать иудейскому миру личность Иисуса. Какой образ мог произвести большее воздействие на иудеев, совершавших паломничество в Иерусалим, чтобы принести жертву Богу Завета? Первосвященник был человеком, имеющим отношение к святому, отделенным от нечистых, с тем чтобы иметь возможность приносить угодные Богу жертвы за грехи123. Иисус же, наоборот, принимал грешников и проституток, прикасался к прокаженным и больным, исключенным из Храма. Он не отделяется ни от кого, чтобы быть с Богом; он живет среди людей и близок ко всем, чтобы иметь возможность явить Своего любимого Отца тем, кто забыт и унижен. К тому же первосвященник предлагал жертвы, не способные искупить грехи: «Невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи»124. Иисус же не предлагает никакой ритуальной жертвы; ведь не это радует Бога; он пришел «исполнить волю Отца»: его жертва — это «принесение его жизни»125.

Иисус замечательно описывается как «посредник» между Богом и людьми. С одной стороны, он «сияние славы» и «образ ипостаси Его»126; он его «Первородный Сын»; он восседает на троне по правую сторону от Него, а не как ангелы, находящиеся у Его ног или вокруг Него127. С другой стороны, Иисус, разделяющий жизнь Отца, является человеком в полном смысле этого слова; его солидарность с другими людьми абсолютна. «Он не стыдится называть их братиями»128; он не похож на тех первосвященников, за которыми народ наблюдал издали, когда они осуществляли торжественный вход в самое святое и недоступное место в храме. «Он должен был во всем уподобиться братиям, чтобы быть милостивым и верным первосвященником пред Богом»129, и не быть похожим на семью Анны, на протяжении нескольких лет безжалостно эксплуатировавшей людей, утрачивая доверие в глазах бедняков. Более того, Иисус отождествляет себя со всеми, кто страдает, и «как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь»130. Автор не находит слов, чтобы выразить эту удивительную солидарность: Иисус «не такой первосвященник, который не может сострадать нам в немощах наших, но который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха»131. Он такой же, как мы. Он тоже, «хотя Он и Сын, однако страданиями навык послушанию»132. Он тоже должен жить верой, и поэтому нам нужно идти, «взирая на начальника и совершителя веры Иисуса»133.

Господь

Иисус с самого начала был назван Господом. И это не только уважительное обращение. Оно содержит в себе глубокий смысл. Согласно первым проповедникам, Сам «Бог соделал Господом и Христом Сего Иисуса»134. У христиан нет никаких сомнений. Начиная с воскресения «Иисус — Господь». Для Павла это исповедание — синтез христианской веры: «Если устами твоими будешь исповедовать Иисуса Господом и сердцем твоим веровать, что Бог воскресил Его из мертвых, то спасешься»135. И это исповедание настолько важно, что «никто не может назвать Иисуса Господом, как только Духом Святым»136. Чем определяется такая его значимость? Почему титул «Господь» превращается в центральное утверждение для последователей Иисуса?137 Христиане знают, что в Сирии, Греции, Малой Азии или Египте богам присваивают имя Kyrios («Господь»). Они также обращают внимание на то, как в Империи зарождается культ императора. Когда в конце 54 года Клавдий соглашается называться Kyrios, у этого титула, возможно, еще нет явного божественного оттенка, но вскоре Калигула, Нерон и, особенно, Домициан (81–96) будут требовать, чтобы их превозносили как «Божественных Господ». В частности, Домициана называли «Господом и Богом» (Kyrios kai Theos). У последователей Иисуса на это свой ответ. Годами раньше Павел уже писал: действительно, сейчас многим присваиваются такие имена, как «боги» или «господа», но «у нас один Бог Отец, из Которого все… и один Господь Иисус Христос»138. Лука вкладывает в уста Петра базовое для веры первых поколений христиан утверждение как противопоставление имперской теологии, согласно которой именно императоры являются «господами», несущими свет. Это не так. Это Бог «послал сынам Израилевым Слово, благовествуя мир чрез Иисуса Христа; Сей есть Господь всех»139. В свою очередь, в Евангелии от Иоанна представлена одна волнующая сцена, смело и явственно бросающая вызов поползновениям Домициана: Фома, присмирев перед воскресшим Иисусом, произносит как раз те слова, которые требовал произносить император по отношению к нему самому: «Господь мой и Бог мой!»140 Только Иисус — Господь. И не потому, что он сам самодовольно приписал себе это имя, как это сделали Калигула или Домициан, а потому, что, «будучи образом Божиим», «он уничижил Себя Самого», «приняв образ раба», подчинился Богу вплоть до того, что был распят, и потому «Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени», чтобы «всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца». Так поется в первом христианском гимне141.

Это господство Иисуса не представляет собой апофеоз власти. Иисус является Господом не для того, чтобы доминировать, угнетать, управлять или контролировать. Всю свою жизнь он провел в служении самым бедным и нуждающимся. Его господство не деспотично, не авторитарно и исполнено доброты. Оно дает силу, чтобы вернуть к жизни, и энергию, чтобы подарить жизнь. Римские императоры правят как «абсолютные господа», и великие подавляют народы своей властью. Но с Иисусом этого не происходит, как и не должно происходить с его последователями142. Этот Иисус, прославленный Богом, единственный Господь для общины. И именно он должен сформировать жизнь своих последователей. «Живем ли — для Господа живем; умираем ли — для Господа умираем: и потому, живем ли или умираем, — всегда Господни. Ибо Христос для того и умер, и воскрес, и ожил, чтобы владычествовать и над мертвыми и над живыми»143. Вот как жили первые поколения христиан: слушая «Слово Господа», вкушая «Трапезу Господню», ожидая «Дня Господня». Вот как призывали его в этих общинах: Marana tha, «Приди, Господь Иисус»144.

Воплощенное Слово Бога

Так называют Иисуса в своеобразном «прологе», которым открывается Евангелие от Иоанна. Затем это выражение исчезает, в том числе и со страниц этого же евангелия. Никто больше не будет говорить так среди первых поколений христиан. Однако позднее это выражение поможет глубже проникнуть с позиции христианской веры в самое ядро тайны, скрытой в Иисусе145.

В языке, используемом в прологе, перекликаются греческое понятие Логос, иудейская вера в «Слово» Божье и глубокомысленные размышления о Мудрости. Как известно, согласно традициям греческой культуры действительность подчинена разуму и сознанию; реальность — это не нечто хаотичное и беспорядочное; в ней есть Логос; у вещей есть их внутренняя «логика». Опять же, по иудейской вере, Бог не имеет видимого образа, его нельзя ни нарисовать, ни изваять, но у Него есть голос; силой Своего «Слова» Он создает Вселенную и спасает Свой народ. Поэтому, согласно мудрой традиции Израиля, мир и история человечества не являются абсурдной реальностью, поскольку все поддерживается и направляется Мудростью Бога.

Этот прекрасный гимн Иоанна прежде всего отражает иудейскую веру. Слово уже «в начале» всего. Мы не должны воспринимать это Слово как нечто созданное. Это Слово — Сам Бог, говорящий, проявляющий

Себя в творении и в захватывающей истории человечества. Все создается и управляется Словом. Мы можем заметить его следы повсюду. В этом Слове — «жизнь» и «истинный свет», озаряющий всех людей, приходящих в этот мир. В мире есть также и тьма, но «свет во тьме светит».

Во все это верят иудеи, да и многие народы с языческой культурой вполне могут это понять. Необычно приведенное здесь же смелое заявление: «Слово стало плотию, и обитало с нами»146. И теперь мы можем воспринять это воплощенное Слово Бога в галилейском пророке по имени Иисус. Это непросто. Фактически оказалось, что он пришел в мир, а мир не признал его; и даже свои не приняли его. Но в Иисусе Христе нам предлагаются «благодать» и «истина». Никто не может говорить с нами так, как он. В нем Бог стал плотью. В его словах, движениях и всей его жизни мы встречаемся с Богом. Бог именно Таков, как о Нем говорит Иисус; Он смотрит на людей так, как смотрит он; Он тепло принимает, лечит, защищает, любит, прощает так же, как это делает он. Бог похож на Иисуса. Более того. Иисус — это Бог, говорящий с нами изнутри хрупкой и уязвимой жизни человеческого существа.

Сын Бога

Было еще одно имя, которое помогло христианам значительно глубже ощутить отношения Иисуса с Богом. Это не отдельно взятое из какого-нибудь текста выражение. Очень скоро практически во всех общинах Иисуса стали называть «Сыном Бога». Наверняка это имя сохранилось в памяти людей вместе с воспоминанием об Иисусе, человеке, которого видели живущим в послушании, преданности и близком доверии Богу, Которого он называл Авва. В то же время это было имя, открытое невыразимой тайне Бога, позволявшее им связывать Иисуса с Отцом, который воскресил Иисуса, вдохнув в него Свою собственную жизнь.

Опасность идолопоклонничества велика. Мир восточных богов и богинь соблазнял многих. Приятно было ощущать оберегающую близость Артемиды, Кибелы, Диониса или любого другого бога, предлагавшего «спасение» своим поклонникам. Вдобавок к этому все большую популярность приобретал божественный культ императора: в 40 году Калигула пожелал установить в Иерусалимском храме статую бога Зевса, вылепленную с него самого. Между тем христиане, потрясенные Божественным актом воскресения Иисуса, захотели укрепить максимальную с Ним связь, но как они могли сделать это, не погрязнув в идолопоклонничестве? Как им выразить свою связь с Богом, не делая из Иисуса еще одного «бога» среди стольких богов и богинь?

Имя «сын Бога» ласкало слух иудеев. Так в библейской традиции называют Израиль, столь любимый и оберегаемый Богом народ; «сыном Бога» также считается и царь, представитель народа. И даже некоторых праведников, особо выделяющихся своей преданностью Богу, называют Его сыновьями. Как же не называть так и Иисуса? К тому же ученикам хорошо запомнилось удивительное отношение Иисуса к Богу: он воспринимал и ощущал Его как любимого Отца; он звал Его Авва; его вера в Него была непоколебимой; его покорность и преданность — абсолютными. Иисус не очередной «сын» Бога. Он — «единственный Сын». Самое дорогое у Бога. Отец Сам «послал» его в мир из Своего собственного лона147. Иисус «исходит» от Бога. Он в Нем коренится. Связь Иисуса с Богом не такая, как наша. Бог является Отцом для Иисуса не так же, как для нас. Первые христиане всегда обозначают эту разницу. Они никогда не вкладывают в уста Иисуса выражение «Отец наш»; Иисус говорит «Отец Мой» и «Отец ваш»148.

Вероятно, в I веке не считалось чем-то необычным называть человека «сыном Бога». Но вот поистине абсурдным и ужасным было провозглашать «сыном Бога» кого-то безвестного, распятого на кресте римскими властями. Христиане это знают. Однако Марк все же осмеливается приписать римскому центуриону слова, которые могли быть обращены только к императору, хотя он обращает их к распятому: «Истинно Человек Сей был Сын Божий»149. Для христиан Иисус не «греческий бог». Провозглашение его «Сыном Бога» не обожествление, культивировавшееся в отношении к императору. Это ощущение и исповедание тайны Бога, воплощенной в этом человеке, отданном на смерть из любви150. Иисус — истинный человек; в нем предстает истинный Бог, Бог жертв и распинаемых, Бог-Любовь, Отец, жаждущий лишь жизни и полного счастья для всех Своих сыновей и дочерей, начиная с распинаемых151.

 

Встреча с живым Иисусом Христом

После казни Иисуса в его последователях происходил процесс, приведший их к «вере» в воскресшего Иисуса, — тут преодолевались сомнения, неясности, неуверенность и замешательство. В свете этой веры они, правда не без трудностей, все глубже проникали в тайну, скрытую в Иисусе, вплоть до того, что в различных формах стали исповедовать его как воплощение тайны Бога в хрупком человеческом существе. Какими путями можем следовать мы, современные мужчины и женщины, чтобы и в нас происходил подобный процесс? Уже первые христиане стали задумываться об этом. Верующие второго и третьего поколений думают о тех, кто начнет верить, не являясь при этом прямым свидетелем событий, происходивших с Иисусом и его окружением152. Они даже предлагают пути, которые могут помочь в обретении веры в Иисуса Христа. Каким опытом мы располагаем, чтобы проникнуться той же верой в Иисуса, что и его первые ученики?

Рассказ учеников из Эммауса

В этом рассказе содержатся очень важные мысли153. Два ученика покидают группу, собравшуюся в Иерусалиме. Они идут «печальные». После распятия Иисуса они пребывают в удрученном состоянии духа, ощущая грусть, опустошенность и отчаяние. Их вера в Иисуса угасла. Они больше ничего от него не ждут. Кажется, у них есть все, что могло бы привести их к вере в Иисуса Христа. Они знают Писания Израиля, они жили с Иисусом, слушали его проповедь, видели, что он действует как «сильный пророк», слышали пасхальную весть от женщин, которые сказали, что распятый «жив», и уверения своих товарищей в том, что гроб пуст. Все бесполезно. Их вера остается мертвой. Им не хватает самого главного: признать присутствие Воскресшего в своих жизнях, лично встретиться с живым Христом.

Хотя эти двое идут грустные, потерявшие присутствие духа, они продолжают вспоминать Иисуса, «разговаривать и рассуждать» о нем. Пока они идут, Воскресший «приблизившись» к ним, становится участником их беседы, и они продолжают путь уже втроем. Иисус предлагает им вспомнить «о происшедшем». Оба ученика обращаются к воспоминаниям, и в их памяти оживает все произошедшее. Они рассказывают незнакомцу об Иисусе из Назарета: это был «пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом»; однако религиозные власти распяли его; в них было проснулась надежда, что он «есть Тот, Который должен избавить Израиля», но его казнь положила конец всем их ожиданиям; и даже весть о том, что Иисус жив не смогла воскресить их веру в него. Именно тогда Иисус начинает излагать им в свете Писаний истинный смысл событий и значение страстей и воскресения Мессии.

То, о чем пишет Лука, очень важно. Там, где люди, шагая по жизни, пытаются открыть смысл слов и трудов пророка Иисуса из Назарета, там, где вспоминают о его страстях и слушают весть о его Воскресении… — там предстает сам Воскресший. Это реальное присутствие кого-то, кто сопровождает нас на пути; присутствие, которое трудно уловить из-за того, что наши глаза могут оказаться неспособными к его восприятию; присутствие, вынуждающее нас признать, что мы «медлительные сердцем». Но это присутствие порождает в них все большую надежду. Позднее они признаются, что когда Иисус говорил с ними по дороге, у них «горело сердце». Один из путей, ведущих к встрече с воскресшим Христом и пробуждению в нас ощущения горящего от его присутствия сердца, собираться вместе во имя его, читать евангелия, стремясь открыть глубокий смысл его слов и поступков, помнить о его распятии и слушать из глубины души, с доверием в сердце, весть о его воскресении.

Но этого еще не достаточно. Также необходим опыт евхаристической трапезы, чтобы признать присутствие воскресшего Господа не только в качестве Того, Кто озаряет нашу жизнь Своим Словом, но и Того, Кто питает нас на Своей Вечери. Это то, на что намекает рассказ Луки, настраивая на эту мысль. Ученики просят незнакомого странника не покидать их. И Иисус «вошел и остался с ними». Все три путника садятся за стол поужинать вместе как друзья и братья. Когда Иисус берет хлеб, произносит благословение, делит его и раздает им, «открылись у них глаза, и они узнали Его». Достаточно ощутить его присутствие, пусть даже это ощущение длится всего несколько мгновений. Пережитое чувство того, что они питаемы им, меняет их жизнь. Теперь они понимают, что их надежды, связанные с Иисусом, были не большими, а слишком маленькими и ограниченными. Смысл их жизни восстановлен. Они возвращаются в общину учеников и там «рассказывали о происшедшем по пути, и как Он был узнан ими в преломлении хлеба»154.

Наша вера в Иисуса Христа не одно только следствие пустой гробницы и свидетельств тех, кто пережил опыт встречи с Иисусом. Также необходимо почувствовать присутствие Христа в нашей собственной жизни. Лука предлагает нам два опыта, принадлежащие сугубо христианской общине: личное слушание Слова, объясняемого Христом и во Христе, и опыт братской евхаристической трапезы.

Встреча Марии с Воскресшим

В этом рассказе также изложены важные мысли для обретения веры в Иисуса Христа155. Мария из Магдалы полна скорби и отчаяния. Ее сердце плачет. В тексте особенно подчеркивается, что Мария — это женщина, ищущая Иисуса. Она не соглашается жить без него. Ведь иначе ее жизнь бессмысленна. Она вновь и вновь повторяет причину своего плача: «Унесли Господа моего, и не знаю, где положили Его». В том ответе, который она получает, есть тайный замысел благоприятного развития ситуации. Симон Петр и любимый ученик отвечают ей молчанием: они тоже не знают, где Господь. «Два Ангела», находящиеся у гроба, задают ей вопрос, побуждая ее начать внутренний поиск: «Жена! Что ты плачешь?» Тогда Мария обращается к тому, кого она приняла за «садовника». На самом деле, это Иисус. Он здесь, перед ней, но Мария «не узнала, что это Иисус». Он задает ей вопрос полностью: «Жена! Что ты плачешь? Кого ищешь?» Рассказ Иоанна подводит к той мысли, что для встречия с воскресшим Христом недостаточно только каких-то исследований. Необходим внутренний поиск ответов на решающие вопросы существования.

Этого внутреннего поиска может оказаться достаточно. Мария узнает Иисуса, только когда понимает, что он обращается к ней лично: «Иисус говорит ей: Мария! Она, обратившись, говорит Ему: Раввуни! — что значит: Учитель!» Чтобы встретиться с воскресшим Иисусом Христом, нам нужно услышать наше собственное имя из его уст. Почувствовать, что он позвал нас лично. И в таком случае наша жизнь в корне изменится. Мария еще должна будет осознать, что Иисус не только Учитель, которого она знала. Он Сын Бога, который идет к Своему Отцу и нашему Отцу. Ей нужно будет научиться жить с Господом воскресшим, физическому присутствию которого она уже не сможет радоваться, как когда-то в Галилее. Она будет обнимать его в своих братьях. К ним и пошлет ее Воскресший, чтобы сообщить им Благую весть: все мы братья. У нас у всех, с Иисусом, есть единый Бог и Отец. Иисус — это единородный Сын, наш старший брат. Мы все образуем семью Бога. Иисус Христос — наша надежда. С ним и через него мы однажды прибудем в лоно Отца.

 

Литература

 

1. История Иисуса в свете Пасхи

GUIJARRO, Santiago, Jesús у el origen de los evangelios. Estella, Verbo Divino, 2007. THEISSEN, Gerd, El Nuevo Testamento. Historia, literatura, religion. Santander. Sal Terrae, 2003, sobre todo pp. 137–176.

MARGUERAT, Daniel, LeDieu des premiers chretiens. Ginebra, Labor et Fides, 1997, sobre todo pp. 147–163.

— (ed.), Introducciön al Nuevo Testamento. Su historia, su escritura, su teologia. Bilbao, Desclee de Brouwer, 2008.

* * *

GNILKA, Joachim, El evangelio segun san Marcos. Salamanca, Sígueme, 1986. LßGASSE, Simon, Uevangile de Marc. Paris, Cerf, 1997.

MICHIE, Donald, Marcos сото relato. Introducciön a la narrativa de un evangelio. Salamanca, Sígueme, 2002.

* * *

LUZ, Ulrich, El evangelio segun Mateo. Salamanca, Sígueme, 1993–2003.

BONNARD, Pierre, El evangelio segun san Mateo. Madrid, Cristiandad, 1976. TRILLING, Wolfgang, El verdadero Israel. La teologia de Mateo. Madrid, Fax, 1972. STIEWE, Martin/VOUGA, Francois, Le Sermon sur la Montagne. Un abrege de VEvangile dans le miroitement de ses interpretations. Ginebra, Labor et Fides, 2002 BOVON, Francois, L’Evangile selon saint Luc, 3 vols. Ginebra, Labor et Fides, 1991–2001.

FITZMYER, Joséph A., Luke the Theologian. Aspects of his Teaching. Nueva York, Pau-list Press, 1989.

ALETTI, Jean-Noäl, El arte de contar a Jesucristo. Salamanca, Sígueme, 1992. CONZELMANN, Hans, El centro del tiempo. La teologia de Lucas. Madrid, Fax, 1974.

* * *

BROWN, Raymond E., El Evangelio segun Juan. Madrid, Cristiandad, 21999.

— La comunidad del discipulo amado. Estudio de la eclesiologia juänica. Sígueme, Salamanca, 21987.

LÉON-DUFOUR, Xavier, Lectura del evangelio de Juan. Salamanca, Sígueme, 1989–1998.

MATEOS, Juan/BARRETO, Juan, El Evangelio de Juan. Madrid, Cristiandad, 1979.

MOLONEY, Francis J., El Evangelio de Juan. Estella, Verbo Divino, 2005.

 

2. Для изучения титулов, относящихся к Иисусу

SABOURIN, Leopold, Los nombresy titulos de Cristo. Salamanca, San Esteban, 1966.

CULLMANN, Oscar, Cristologia del Nuevo Testamento. Salamanca, Sígueme, 1998.

PERROT, Charles, Jesús, Christ et Seigneur des premiers chretiens. Une christologie exege-tique. Paris, Desclee, 1997.

PIKAZA, Xabier, El evangelio. Vida у pascua de Jesús. Salamanca, Sígueme, 1990, pp. 287–428.

SOBRINO, Jon, Lafe en Jesucristo. Ensayo desde las victimas. Madrid, Trotta, 1999, pp. 169–313.

MARTINEZ, Felicisimo, Creer en Jesucristo. Vivir en cristiano. Cristologia у seguimiento. Estella, Verbo Divino, 2005, pp. 195–273.

HAIGHT, Roger, Jesús, Symbol of God. Maryknoll, NY, Orbis Books, 2002, pp. 152–184.

SCHIERSE, Franz Joséph, Cristologia. Brescia, Queriniana, 1990, pp. 59-114.

QUESNEL, Michel, Jesús, Vhomme et le Fils de Dieu. Paris, Flammarion, 2004, pp. 125–193.

DUQUOC, Christian, Mesianismo de Jesús у discreciön de Dios. Ensayo sobre los limites

de la cristologia. Madrid, Cristiandad, 1985, pp. 117–193.

HENGEL, Martin, El Hijo de Dios. El origen de la cristologia у la historia de la religion judeohelenista. Salamanca, Sígueme, 1977.

DUNN, James D. G., Christology in the Making. A New Testament Inquiry into the Origins of the Doctrine of the Incarnation. Londres, Michael Glazier, 1980.

POKORNY, Petr, The Genesis of Christology. Foundations for a Theology of the New Testament. Edimburgo, T. & T. Clark, 1987.

FREDRIKSEN, Paula, From Jesús to Christ. Yale, University Press, 2000.