Сырчат лёд, половинчат апрель… Нострадамус – ночное страданье: Иногда завывает метель, словно поезд идёт с опозданьем. Обожаю последний вагон: нет вестей от друзей, от подруги, Обижаются створки окон – только блики бегут по округе. Нерыдальное время моё, рыба мрёт по реке от замора, Ощетинилось волком жнивьё на мерцание глаз семафора. Молвил в гости зашедший сосед: «Я молюсь умереть без мучений…», Но у времени времени нет для тщедушных его песнопений. «На Прилепкино», – здесь говорят, разумея погост поселковый… Раболепно губёшки дрожат, за похмелье целуя целковый. Страх: во сне хорошо умирать, будто не было жизни в помине, Я не стану земельку копать да кропать богомерзкое имя На дощечке. Жил-умер… цифирь, что размоется снегом, дождями… Взял бы, что ли, убожец, псалтырь да сходил, крестик выправил маме. Сдохнешь быстро, раз грезишь о том! Плесневеют дороги, как яства… И супругу пригробишь колом на такую же раннюю Пасху.