Мой одуванчиковый луг, как будто пепел папиросы, осыпался, едва подул вечерний ветер. Слёзы-росы… Сирени призрачный абсент пролился на руки просёлка, и запах, влажный, как брезент, образовался (палки-ёлки). Туч нерасплавленный свинец лежал в консервной банке лужи, где – крышкой – солнечный венец золотошвеил (шире… уже), Как лужу переходишь вброд, чтоб детства оттолкнуть кораблик, поля – не с маслом бутерброд, а с колбасою (крибле-крабле)… Тянулся палисадный клён (зевал от фаустовской скуки) туда, где небо – под уклон… И надломился (руки-крюки). Я, мокрый, сосчитав ворон посредством подаянья хлеба, курил и слушал перезвон кузнечиков, как быль и небыль.