Мне снилось, что в сердце осталась страна из пяти повилик, Когда хоронили, казалось: бренчал бесполезный язык — Серебряной ложкой в стакане пустом. Транссибирский экспресс Вихлялся, как лещ на кукане, зиял, как холодный обрез Ночного убийцы… Зубами язык я слегка прикусил. И тени, как шпалы на БАМе, привстали из отчих могил. «Что, новопреставленный, скажешь?» – спросила умолчная тьма, Чернее пожарищной сажи, удушливее, чем тюрьма. Я загодя речь приготовил живую, как пять повилик, В крови, поперхнувшись на слове, гремел – камнепадом – язык. Так в детстве, не зная урока, у школьной доски я молчал, И тучные лавры пророка, как черви, ползли по плечам.