Новый день – это слишком условно, морщит осень надбровья полей, Гнётся крыша сарая неровно, мох на ней с каждым днём тяжелей: Он пропитан обильною влагой и сочится, как губка в горсти… Я заклеил окошко бумагой, ноет сердце (трава не расти). Жёлудь в шляпе, капуста в тулупе, приосанился лес-мокроступ, На соловой копне, как на трупе – две вороны, клюющие круп. Мой приятель-охотник в запое. Межсезонье, отсюда – запой. Я зашёл и увидел такое, что не каждый поймёт головой… В чугунке, что дымился на плитке, белки парились вместе с овсом, Плесневели в стаканах опитки, дым вращался седым колесом. «Может, хватит?» – вопрос по приколу… Тишина. Я взглянул на кровать. «Скоро дети вернутся из школы – им привычно в аду ночевать…» — Что за баба в привычливой коме? Это ж Валька-учительша, днесь… Я открыл «Красной шапочки» бомик и чуть, с горя, не выхлебал весь.