Я строил терем подсознанья, гнул гидру вечности в дугу, Грыз древо жизни, как пиранья, варился в собственном соку. Теперь я славен и увенчан какой-то колкой лабудой — Пасу безропотных овечек совместно с Буддой… Бородой Тряся, от гордости, помятой, я поливаю деревца Из лейки, взятой из «проката», по мановению Творца. И всё мне ехало-болело, холоднокровная душа Однажды покидает тело, прогуливаясь не спеша Местами, где бывал при жизни… Особенно приятен бор, Где пни отечества на тризне плетут пеньковый разговор. Отмечу речку, под обрывом касатки-ласточки снуют, Разнокалиберные ивы наивно создают уют. Как будто в яме оркестровой без дирижера скрипачи, Вслед за пасущейся коровой межою следуют грачи. Однако выходной закончен, мой светодень – за ратный труд… Звенит призывно колокольчик, к вечерне грешников зовут.