Суббота. 7.05

Клэнси вышел из здания полицейского участка. От него не отставал Капроски. Они сели в машину и помчались к «Аптаун прайвит хоспитэл». Их задержали ранние пробки на улицах «В этом городе с лучшей в мире системой общественного транспорта, — подумал Клэнси, — всегда создается впечатление, что с каждым днем тут все больше и больше людей пользуются личными автомобилями. Или грузовиками. Или велосипедами, или мотоциклами. И где же они все паркуют транспортные средства, если даже я со своим полицейским значком не всегда могу найти место для парковки».

Капроски глянул на худое лицо лейтенанта.

— Похоже, тебе так и не удалось поспать, лейтенант.

— Не удалось, — коротко отозвался Клэнси. — Я из больницы вышел только в половине пятого. Потом вернулся в участок и попытался подремать у себя в кабинете, да в этом проклятом кресле я не могу заснуть.

— Я тоже. — Капроски сменил тему, осторожно переводя разговор в новое русло. — Как там Росси, лейтенант?

Клэнси зевнул.

— Да что с ним сделается? Во всяком случае, мне никто не звонил.

— Как думаешь, он оклемается?

— Лучше бы ему оклематься. В любом случае, сейчас мы это выясним. — Клэнси подождал, пока загорится зеленый свет, и пристроился в хвост здоровенному грузовику. — Я только заскочу на минутку, посмотрим, как там дела в больнице, а потом рванем в «Фарнсуорт» и тщательно допросим менеджера. — Он взглянул на рослого детектива. — Тебе что-нибудь удалось обнаружить вчера?

Капроски покачал головой.

— Ничего. Я опечатал его номер, обошел все бельевые комнаты и чуланы, прошел по служебной лестнице и через заднюю дверь спустился в подвал. Я даже покопался в их мусорных баках, которые стоят в том вонючем лифте. И ничего.

— А как насчет других постояльцев?

— Никто не заселялся туда в течение недели. Черт, да у них пол-отеля пустует. А в тех номерах, что заняты, люди живут уже целую вечность.

— С менеджером встречался?

— Конечно. — Капроски смущенно заерзал. — Лейтенант, по-моему, он тут ни при чем.

— Ни при чем? — Клэнси с любопытством поглядел на него. — Если Чалмерс не врет, менеджер отеля — единственный, кто мог видеть Росси и опознать его. А я не думаю, что Чалмерс врет. Беда его не в собственной тупости — если ты туп, тебе никогда не видать кресла заместителя окружного прокурора. Его беда в личных амбициях. К тому же менеджер — единственный, кто знал, в каком номере остановился Росси. Так почему ты считаешь, что он ни при чем?

Капроски выглянул в окно.

— Тебе надо увидеть его своими глазами — сразу поймешь, что я имею в виду.

— Ну что ж, через несколько минут увижу.

Клэнси притормозил перед больницей, припарковал машину слева от «седана» и выключил зажигание. Он внимательно осмотрел две бесконечные вереницы припаркованных машин по обе стороны улицы.

— Наличие знака «Стоянка запрещена», видимо, производит неотразимое впечатление на обитателей этого фешенебельного района, — сказал он, поморщившись. — Оставайся в машине. Если кто-нибудь отъедет, займи свободное место. Я вернусь через минуту. Только узнаю, как себя чувствует Росси.

— Конечно, лейтенант. — Капроски сел за руль. Клэнси кивнул и направился к дверям больницы. Он прошел по кафельному полу и приблизился к столу. Дежурила все та же симпатичная медсестра. Клэнси удивленно поднял брови.

— Как же так, сестра? У вас что, смена длится двадцать четыре часа?

— Доброе утро, лейтенант. Нет, моя смена длится с полуночи до восьми утра. — Она приветливо улыбнулась. — Прошло всего только четыре часа с… с тех пор, как вы к нам заходили ночью.

Клэнси усмехнулся и провел ладонью по лицу.

— Я уже путаюсь во времени. — Он двинулся к лифту и остановился. — Этот молодой практикант… доктор Уиллард тоже еще на дежурстве?

— Да. Кабинеты врачей на пятом этаже. Хотите, я его вызову?

— Спасибо, не надо. Сначала я посмотрю, как там наш малыш, а уж потом поговорю с ним. В какую палату его поместили, не знаете?

— Знаю. В шестьсот четырнадцатую.

Он зашел в лифт, улыбаясь в знак благодарности сестре, нажал на кнопку, и лифт мягко вознес его на шестой этаж. Двери лифта автоматически раскрылись. Он шагнул из лифта, прошел по освещенному коридору и свернул за угол. Барнет сидел не шелохнувшись на стуле перед дверью палаты, изо всех сил делая вид, что просто отдыхает. Он бросил на приближающегося Клэнси несчастный взгляд и поднялся.

— Привет, лейтенант! — Здоровенный патрульный огляделся по сторонам. — Господи, ну и дежурство!

Клэнси сурово посмотрел на него.

— А что? Какие-нибудь неприятности?

— Не-а. Просто это далеко не «Белльвю». Можно подумать, что в этом заведении раньше ни разу не видели полицейского. Они смотрят на меня так, словно я какой-то дебил.

— Ну, Фрэнк, задание есть задание. Нам надо присматривать за этим типом. Скоро его переведут в другое место — как только найдут самое подходящее. Возможно, уже сегодня утром. Надеюсь, где-нибудь за пределами нашего участка.

— Я тоже надеюсь! — с жаром сказал Барнет и, опомнившись, добавил: — …лейтенант.

Клэнси улыбнулся.

— Ну и как он?

Барнет пожал плечами.

— Не имею ни малейшего понятия. Его приходил проведать только доктор — пару раз заходил.

— И?

Барнет опять пожал плечами.

— Он мне не докладывал.

— Я сам поговорю с врачом.

Он тихо отворил дверь и, войдя в палату, так же тихо закрыл. Жалюзи были опущены, и в палате стоял полумрак. В дальнем углу на кровати под простыней угадывалась человеческая фигура. Клэнси бесшумно подошел к кровати и заглянул. Забинтованное лицо было чуть повернуто к стене, рот неестественно раскрыт. Клэнси уставился в подушку, потом его лицо помрачнело, и он поспешно приложил два пальца к раскрытым толстым губам. Он похолодел. «О Господи! — подумал он. — О Господи!»

Лейтенант подскочил к окну и рванул за шнур жалюзи. В комнату ворвался утренний свет. Он вернулся к кровати и стал осматривать накинутую на тело сбитую простыню. Выругавшись, он откинул простыню. Комната купалась в ярких солнечных лучах, которые заиграли на рукоятке большого кухонного ножа, торчащего из груди. Солнечные блики сверкали на медных кольцах деревянной рукоятки ножа, отражаясь от коротенькой полоски стали между телом и рукояткой. С проклятием Клэнси бросился к двери и распахнул ее.

— Барнет!

— Да, лейтенант? — Патрульный вскочил, и стул под ним с грохотом упал на пол. Барнет сунул голову в дверной проем. Не спуская глаз со скрючившегося на кровати тела, он вошел в палату. Глаза его расширились и ошалело уставились на торчащий из груди нож.

— Да кто…

Клэнси свирепо захлопнул дверь.

— Вот именно! Кто заходил в палату?

— Никто, лейтенант! Клянусь — никто!

Клэнси подбежал к окну и стал рассматривать изогнутый шпингалет: окно было заперто изнутри. Он вернулся к кровати и понизил голос.

— Барнет, — сказал он угрожающим тоном. — Чем ты тут занимался? Ходил пить кофе?

— Клянусь Богом, лейтенант! — Лицо гиганта-патрульного посерело. — Я клянусь. Могилой матери. Я даже в сортир не отлучался.

— Барнет, — сказал Клэнси жестоко. — Кто-то вошел в эту палату и саданул Росси ножом. Кто?

— Я же говорю, лейтенант. Никто, кроме доктора — пару раз он приходил. И вы.

Клэнси скрипнул зубами.

— А откуда тебе известно, что это был доктор?

— Он был в белой одежде, — сказал Барнет жалобно. — В маске, в резиновых перчатках — ну, точь-в-точь как в телесериалах.

— Да, похоже на доктора, — сказал Клэнси ехидно, Он испепелял пылающим взглядом перепуганного патрульного. — И оба раза приходил один и тот же доктор? Так?

Барнет опешил. Он уставился в пол, пряча глаза.

— Черт, ну вроде да, лейтенант. Трудно сказать. В этих белых одеждах их разве различишь!

— А когда в последний раз к нему приходил врач?

— Да не очень давно, — ответил Барнет, пытаясь вспомнить поточнее. — Ну, может, с полчаса. Я не смотрел на часы.

Клэнси глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.

— Оставайся здесь. Он мертв, и ты его не уберег. Ты уж смотри, чтобы кто-нибудь не спер его труп, пока я не вернусь.

Он быстро зашагал по коридору. Его каблуки выстукивали быструю дробь по мраморным в прожилках ступеням лестницы. Он спустился на пятый этаж. На лестничной площадке нервно скользнул взглядом по стене влево и вправо и увидел маленькую, но яркую даже на фоне ослепительной белизны больничного коридора электрическую лампочку со стрелкой, которая указывала расположение врачебных кабинетов. Он подошел к нужной двери и решительно толкнул дверь. Доктор Уиллард сидел, задрав ноги на стол, и держал в руке стаканчик с кофе. Он взглянул на вошедшего.

— Привет, лейтенант. Вы что-то рано. Хотите кофе? — Его рука потянулась к стоящему на столе термосу.

— Нет, спасибо. — Клэнси оглядел кабинет. Его бесстрастный взгляд вернулся к лицу практиканта. — Как ваш пациент?

— Нормально. Можно даже сказать, состояние хорошее. Последний раз, когда я его осматривал, он уже приходил в себя. Пульс, дыхание — лучшего и желать нельзя.

— И давно вы его видели?

Молодой хирург взглянул на часы.

— Ну, что-то около часа назад. — Он отпил кофе. — Хотите, поднимемся и вместе посмотрим на него?

— Если вам не трудно.

— Нет, конечно. — Молодой врач допил кофе, поставил картонный стаканчик на стол и опустил ноги на пол. Он взял с полки стетоскоп, повесил себе на шею и поднялся.

— Он быстро идет на поправку, особенно если учесть, в каком состоянии его к нам доставили, но, между нами, я жду не дождусь, когда его от нас заберут.

Клэнси не ответил. Он пошел с доктором по пустому коридору. Они поднялись по лестнице на шестой этаж. Молодой практикант молчал. Оказавшись на площадке шестого этажа, они повернули к палате шестьсот четырнадцать. Когда они свернули за угол и увидели вдали дверь палаты, врач удивленно спросил:

— А где же охранник?

— В палате.

Доктор Уиллард посмотрел на своего спутника с недоумением. Он ускорил шаг и, распахнув дверь, вошел. Клэнси за ним. Врач шумно охнул, увидев представшее его глазам зрелище, и бросился к кровати. Его пальцы машинально потянулись к лицу и подняли одно веко. Потом он стал щупать пульс. Доктор выронил безжизненную руку и взялся было за нож, но отдернул ладонь и вытер ее о белую штанину.

— Он мертв…

— Это точно.

— Но он же себя прекрасно чувствовал. Он же… — Хирург не сводил глаз с рукоятки кухонного ножа, чуть приоткрыв рот.

— Да. — Клэнси наклонился и медленным движением прикрыл убитого. Он отступил на шаг назад и бессознательно потер кончики пальцев друг о друга, словно стирал невидимую грязь.

— В вашей больнице много врачей?

— Врачей? Много ли? — Наконец молодой практикант оторвал взгляд от торчащего под простыней ножа. Вопрос его, похоже, удивил.

— Ну, да! Пусть вас не удивляют мои вопросы и не пытайтесь их анализировать. Просто отвечайте.

Уиллард рассеянно кивнул.

— В штате шесть врачей. Я единственный практикант. И единственный, у кого сегодня ночное дежурство. Понимаете, это скорее санаторий, чем обычная больница.

— Я знаю, — оборвал его Клэнси нетерпеливо. — Если я еще раз услышу об этом, меня стошнит. А как насчет сестер?

— Что насчет сестер? — не понял Уиллард.

— Сколько их?

— А… Не знаю. В ночную смену восемь или девять, наверное. Если это важно, я могу узнать.

— Это неважно. — Клэнси бросил взгляд на патрульного, с виноватым видом стоящего рядом с кроватью. — Барнет, спустись вниз и позови Капроски. Он в моей машине — она должна стоять либо перед входом в больницу, либо где-то поблизости. Проводи его на пятый этаж к кабинетам врачей. — Он обернулся к практиканту. — Пойдемте, доктор. У нас сейчас состоится небольшая конференция. — Он кивнул на дверь. — Эти палаты запираются?

Молодой практикант полез в карман, вытащил связку ключей, выбрал один.

— Запираются, но…

— Дайте-ка мне ключ от этой.

Клэнси ждал, пока доктор снимет нужный ключ с кольца. Он взял ключ, вышел в коридор, запер дверь и сунул ключ себе в карман. Барнет ни слова не говоря пошел к лифту, а лейтенант и врач двинулись к лестнице. Войдя в крохотный кабинет, Клэнси стал озираться по сторонам, доктор бессильно опустился на стул. Потом Клэнси взгромоздился на край стола, его лицо приняло задумчивое выражение. Оба сидели и молчали. Наконец в дальнем конце коридора послышались торопливые шаги, дверь распахнулась, и на пороге появились Барнет и возбужденный Капроски.

— Слушай, лейтенант! Барнет мне все рассказал!

Клэнси поднял руку и пресек взрыв красноречия сержанта.

— Да.

— Боже ты мой, лейтенант! Что теперь Чалмерс скажет?

— К черту Чалмерса! — Худощавый лейтенант оглядел всех троих и устало насупился. Он заставил себя сосредоточиться на возникшей проблеме. — Примерно час назад некто в костюме врача вошел в палату и зарезал нашего клиента. Обычным кухонным ножом. И либо его никто не заметил, либо — как и Барнет — никто не обратил на него особого внимания. Для такого фокуса требуется хорошая подготовка, или же тот фокусник просто рисковый малый. Но даже и в этом случае он, должно быть, большой везунчик. — Клэнси обвел собеседников взглядом. — Он точно знал, кто такой Росси, куда его поместили и как к нему можно подобраться. Все произошло за очень короткий промежуток времени. — Он глубоко вздохнул. — Вот что мы имеем… Вот на чем должны основываться наши дальнейшие действия.

— Дальнейшие действия? — в недоумении переспросил Капроски. — Черт, лейтенант, да какие тут могут быть дальнейшие действия! Как только отдел убийств доложит о случившемся Чалмерсу, его кондрашка хватит. Он такой шум поднимет! Он же с тебя три шкуры спустит.

— Вот именно по этой причине мы и не будем сообщать в отдел убийств о случившемся, — сказал невозмутимо Клэнси. — Пока не будем.

Три пары удивленных глаз уставились на него. Он кивнул и достал сигарету, всем своим видом выражая спокойствие, которого не испытывал. Медленно прикурил. Капроски нервно сглотнул слюну, все еще не веря своим ушам.

— Ты не будешь сообщать об убийстве в отдел? Ты что, лейтенант?

— Пока не буду, — повторил Клэнси.

— Но как ты собираешься скрыть такое дело, лейтенант? — Капроски чуть не хныкал. — Ты же сам сказал, что Чалмерс сегодня утром пришлет другого врача для присмотра за ним.

— Да, верно… — Клэнси затянулся сигаретой и задумчиво уставился на выпущенное изо рта облачко дыма. Он повернулся к побледневшему практиканту. — Доктор, у вас тут есть морг или холодильник, где можно будет подержать тело… сутки?

Доктор Уиллард облизал губы.

— У нас нет… нет морга как такового, но есть складское помещение, которым мы иногда пользуемся в таких целях. Там стоит кондиционер…

— Ну и хорошо. — Клэнси затушил сигарету в пепельнице. — Туда он сейчас и отправится. В этот склад заходят?

— Почти никогда, но… — Молодой практикант оглядел присутствующих удивленным взглядом. — Мне это совсем не нравится. Я не хочу рисковать головой. А что я скажу врачу, которого пришлет Чалмерс, если тот попросит показать пациента?

— Вы просто скажете ему, что сегодня утром лейтенант Клэнси пригнал частный санитарный фургон и забрал вашего пациента. А поскольку лейтенант Клэнси полицейский, вы ничего не могли ему возразить… — Он помолчал, раздумывая. — …И разумеется, вы понятия не имеете, куда его отвезли.

Молодой врач изумился такому предложению.

— Но почему? Почему я должен ему лгать?

— Слушайте, доктор, — сказал Клэнси. — Я Чалмерса знаю очень хорошо. Он изжарит заживо меня, вас, весь персонал этой больницы и всякого встречного, если узнает, что тут у вас приключилось. — Он устремил взгляд на врача. — Если бы этим занимался кто угодно, но не Чалмерс, я бы сам первый доложил ему о случившемся. Кстати, для вашего сведения, раньше я ничем подобным не занимался. Лейтенанты полиции так себя не ведут. Но вот теперь наша единственная надежда на спасение — это попытаться во всем разобраться прежде, чем у Чалмерса появится шанс взять свое замшелое весло и взбаламутить воду. В этом случае нам только останется отбрехиваться от его обвинений, и ни у кого не будет времени искать убийцу. — Он замолчал и добавил: — А меня как раз это и интересует.

Капроски торжественно покачал головой.

— Право слово, лейтенант. Ты лезешь на рожон.

Клэнси взглянул на него. Он уже принял решение.

— Ну, это же я лезу. Ты мне лучше скажи: разве сейчас я уже не вылез на такой рожон, какого свет не видывал?

Врач все еще недовольно хмурился.

— Не нравится мне все это…

— Послушайте, доктор, — обратился к нему Клэнси. — Я беру на себя всю ответственность, если что. И должен вам заметить, что это единственная возможность отвадить беду от вас и от этой больницы. Вы Чалмерса не знаете. — Он помолчал и передернул плечами. — Вы же его видели. Он возложил на вас ответственность за жизнь Росси. Если он сейчас сюда заявится, нам всем не поздоровится. Этот прокуроришка такой мстительный тип…

— Только на одни сутки?

— И ни часом больше. Максимум — сутки. Мне памятник можно будет поставить, если я так долго сумею скрываться от него. А если поднимется буря, обещаю вам: я помогу вам остаться в стороне.

— Ну ладно! — Голос молодого практиканта звучал без всякого энтузиазма. — Надеюсь, вы сами знаете, что делаете, лейтенант.

Клэнси изобразил торжествующую усмешку.

— Ну, значит, нас двое, доктор.

— Трое, — сказал Капроски.

Клэнси задумчиво окинул взглядом рослую фигуру детектива.

— И ты со мной, Кап?

— С тобой, лейтенант. Это же все из-за меня. Если бы я не опростоволосился в «Фарнсуорте», ничего бы такого не случилось. — Он мотнул головой в сторону молчащего полицейского в форме. — А как Фрэнк?

— Наш Орлиный Глаз? — кисло улыбнулся Клэнси. — Фрэнк позволил убийце проникнуть в палату, которую охранял. Он будет с нами — это уж наверняка. Не правда ли, Фрэнк?

Барнет вымученно улыбнулся.

— Кто, я? Конечно, я с вами, лейтенант. — Он нервно кашлянул. — Черт, я же всегда выполняю ваши приказы. Разве нет?

Клэнси не ответил. Он уже лихорадочно обдумывал свой план. Затем повернулся, решительно стиснув зубы.

— Ладно, вот наша программа, доктор. Вы постарайтесь перенести труп в складское…

— Ключ…

Клэнси залез в карман, достал ключ и продолжил:

— …и смотрите, чтобы вас никто не видел. Ребята вам помогут. Силушка-то у них есть. И не прикасайтесь к трупу руками. Вам ясно? Ничего не трогайте — только перенесите. А потом ты, Капроски, перетряхни эту лечебницу вверх дном.

— А что искать, лейтенант?

Клэнси фыркнул.

— Белый халат, марлевую маску, перчатки, конечно. Неужели не ясно? И еще — каким путем убийца мог сюда проникнуть и выйти? Разузнай также, не заметили ли ночные сестры кого-нибудь незнакомого. И откуда мог взяться этот нож! — Он обернулся к патрульному. — Барнет, когда закончишь помогать доктору, доложишь в участок. Скажи сержанту, что я перевел Росси в другую больницу и снял тебя с дежурства. Свяжись со Стэнтоном и попроси его подскочить ко мне в отель «Фарнсуорт». Хотя нет. На углу Бродвея и Девяносто третьей, в паре кварталов к востоку от отеля, есть кафешка. Скажи, пусть ждет меня там. Я пошел завтракать. Он взглянул на часы.

— Пусть будет там через полчаса. — Потом повернулся к практиканту. — Когда придет человек из окружной прокуратуры, доктор, вы знаете, что ему сказать. — Он нахмурился. — А что это за сестра, которая дежурит сегодня внизу?

— Я с ней поговорю, — сказал молодой врач. — Она… ну, мы с ней как бы обручены…

— Хорошо. — Клэнси задумался, анализируя свои действия, потом взглянул на практиканта. — А, доктор? Где мы сможем вас найти, если вы понадобитесь?

— Меня? Да я живу здесь. Когда не сплю, то работаю. И наоборот.

— Ну и славно. — Клэнси встал. — Поехали, ребята.

— Право слово, лейтенант, — сказал озабоченно Капроски. — Я надеюсь, что ты…

— Я знаю, что делаю, — закончил его мысль Клэнси и улыбнулся. — Ну, тогда нас девять.

Суббота. 8.45

Клэнси отодвинул тарелку, отпил кофе и поставил чашку на столик. Он вынул из кармана сигарету, закурил, глубоко затянувшись, и выпустил струю дыма над грязным прилавком. Потом обернулся к сидящему рядом Стэнтону.

— Ну, вот такая ситуация. Только не говори мне: «Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь».

— Ну, тут ты прав, — сказал Стэнтон. — Я очень надеюсь, что ты знаешь, что делаешь. Вот и все. — Он взял свою чашку и уставился в нее, точно разгадка какой-то величайшей тайны покоилась в кофейной гуще на дне. — Значит, наш «голубок» откинул лапки.

— Наш «голубок»? — переспросил Клэнси.

— Ну да. Он мне в джин продул шестьдесят с мелочью. Играли под честное слово. Во всяком случае, мы собирались уладить финансовые отношения до вторника. — Стэнтон допил кофе и поставил чашку, едва не грохнув ею об прилавок. — Надо было раньше понять, что слишком уж все хорошо складывается, чтобы так вот закончиться.

Клэнси горестно покачал головой.

— У каждого свои печали, — саркастически заметил он.

— Да-а. — Стэнтон отнесся к своей неудаче философски. — У тебя есть какие-нибудь мысли по этому поводу, лейтенант?

— Ни одной ясной, — нахмурился Клэнси.

— Кто бы ни стрелял в него в отеле, он или они знали, что не промазали и что его забрали в больницу. Если, конечно, они крутились там все это время. Тогда они могли узнать, в какую больницу его увезли, прочитав название на санитарном фургоне. Вопрос же в том: кто знал, что он находится именно в этом отеле? Только менеджер. — Он задумчиво взглянул на сержанта. — Вчера звонил кто-нибудь?

— При мне никто. И без меня никто.

Клэнси передернул плечами. Он допил кофе, бросил окурок в кофейную гущу и соскочил с табурета.

— Ну, поехали в отель — запустим маховик.

Они вышли из кафе, погруженные в собственные мысли, свернули на Девяносто третью и быстро зашагали по людному тротуару, торопясь приступить к работе. Светофор на углу Вест-Энд-авеню задержал их на несколько секунд. На зеленый они перешли улицу и подошли к отелю. На этот раз они вошли через главный вход и оказались в полутемном вестибюле. Здесь они на мгновение замедлили шаг, давая глазам возможность привыкнуть к полумраку, потом прошли по вытоптанному ковру к стойке портье. Старик с копной снежно-белых волос улыбнулся им. Он сидел в кресле-качалке за стойкой. Он кивнул в знак приветствия и попытался было выбраться из качалки. Наконец ему это удалось, и он воззрился на них, положив руки на обшарпанный деревянный прилавок.

— Артрит, — объяснил он извиняющимся тоном и вздохнул. — Где моя молодость? Было время…

— Да, — грубовато оборвал его Клэнси. — Мы бы хотели видеть менеджера.

— Да я и есть менеджер, — сказал старик улыбаясь и подмигнул голубым глазом, точно сморозил удачную шутку. — Я еще и коридорный, и телефонист, и кассир. — Его голос окреп. — Разумеется, у нас есть лифтер. Увы, мне не справиться ни с лифтом, ни с багажом.

Клэнси удивленно воззрился на него. Ветхий костюм старика был потерт до блеска, и Клэнси давно уже не видел галстука такого фасона, что свисал с его тощей шеи. Впрочем, и пиджак, и галстук были чистенькие и отглаженные. Тут он понял, что имел в виду Капроски.

— Ясно. Мы можем куда-нибудь зайти и потолковать? Мы оба из полиции.

— А, это происшествие! — Старик повернул снежную голову и оглядел вестибюль с несчастно-виноватым видом. — А не можем мы потолковать прямо здесь? Понимаете, я послал лифтера с поручением и…

— Хорошо, — сказал Клэнси спокойно. Он сдвинул шляпу на затылок. — Прежде всего я бы хотел узнать подробнее, кто и когда бронировал номер четыреста пятьдесят шесть. Если вам нужно свериться с книгой, — пожалуйста.

— Да я и так помню, — поспешно ответил старик. — Я стар, но с памятью у меня все в порядке. Только иногда, знаете, артрит меня беспокоит — особенно в сырую погоду. Так, номер? Мне позвонил некий мистер Чалмерс и забронировал номер. Он сказал, что звонит из приемной окружного прокурора и ему нужен номер для мистера Рэнделла — Джеймса Рэнделла. Он оставил свой номер телефона — служебный и домашний, на тот случай, если мне нужно будет с ним связаться по поводу брони. Но, конечно, у нас в отеле много свободных номеров… — он откашлялся, — в это время года.

— Ясно, — сказал Клэнси.

— А когда сегодня ночью случилось это несчастье, конечно, я ему позвонил, — добавил старик.

— Ясно. Но ведь вы сразу поняли, как только увидели этого Рэнделла, что он — Джонни Росси?

— Прошу прощения? — В голубых глазах старика было написано удивление.

— Вы же меня прекрасно слышали. И вам не показалось странным, почему это Джонни Росси под вымышленным именем заселяется именно к вам в отель?

Голубые глаза приняли скорбное выражение.

— А чем вам не нравится этот отель? Он, конечно, не новый, с этим я спорить не буду, но у нас тут чисто. Это наша политика! Мы каждый день меняем в номерах белье. Знаете, многие постояльцы живут у нас годами! — Голубые глаза изучали Клэнси. — Я владелец этого отеля, сэр. Уже почти пятьдесят лет. Я и сам здесь живу.

Клэнси взглянул на тщедушную фигурку за стойкой и почувствовал себя неуютно под осуждающим взглядом голубых стариковских глаз.

— Я не имею ничего против вашего отеля. Я просто спрашиваю: вас разве не удивило, что такому человеку, как Джонни Росси, захотелось вдруг остановиться именно здесь?

— Вот вы все твердите: Росси, Росси. Для меня он Рэнделл. А чего мне удивляться? Я не знал этого мистера Рэнделла, или Росси, если вам угодно, но у нас и раньше останавливалось немало важных персон. Очень важных. Так почему бы мистеру Росси у нас не остановиться? У нас тут чисто, у нас приличное место… — Голубые глаза несколько затуманились при воспоминании о ночном происшествии. — А то, что случилось прошлой ночью, сэр, так это первая такая неприятность — за все время.

Клэнси бросил на него недоверчивый взгляд.

— Вы не знаете, кто такой Джонни Росси? И никогда о нем не слышали? Вы что, газет не читаете?

Снежная голова медленно качнулась.

— Боюсь, не очень часто. Знаете, там такие неприятные вещи печатают. Войны, перестрелки, бомбы… — Морщинистые руки переплелись. — А теперь вот еще эту атомную бомбу придумали…

Стэнтон склонился над стойкой и взглянул на старика.

— Вы и радио не слушаете?

Голубые глаза просветлели.

— О, да! Музыкальные передачи и радиопостановки. Я-то знаю: многие считают эти постановки… ну, надуманными — так, кажется, говорят, но мне они нравятся. В них так много житейских проблем. Я люблю радиосериалы. Очень люблю. И знаете, большинство из них исполнено надежды — надо только уметь слушать.

Клэнси вздохнул и горестно взглянул на Стэнтона.

— Да. У людей есть немало житейских проблем, это точно. — Он поглядел на старика. — Мы хотим осмотреть этот номер. Один из моих людей, Капроски, ночью опечатал дверь.

— Да-да, я его помню. Мы с ним виделись. — Голубые глаза улыбались. — Он показался мне очень приятным человеком.

— Он прелесть! — сказал Стэнтон. — Пошли, лейтенант.

— Погоди-ка! — Клэнси снова обернулся к старику. — А не было ли звонков в номер, или из номера четыреста пятьдесят шесть?

— Когда вы вошли, я как раз проверял ночные звонки, — с готовностью сказал старик. Он потянулся к небольшому столику у кресла-качалки и, подхватив записную книжку, начал ее листать. — Четыреста пятьдесят шестой… Так, да. Было два звонка…

— Два? — Клэнси протянул руку и выхватил книжку из трясущихся пальцев. — Мюррей-Хилл — семь. Черт, это я звонил… Так, а этот из «Аптаун прайвит хоспитэл»… — Он бросил книжку на стойку. — Вчера в четыреста пятьдесят шестой было только два звонка?

Старик взял книжку и стал разглядывать листы. Он важно кивнул.

— Да, вчера вечером было только два этих звонка. Паренек, который дежурит тут ночью, очень аккуратный работник. Вчера был и еще один, утром, я как раз уже сидел здесь. Мистер Рэнделл, или мистер Росси, звонил сразу же после того, как к нам въехал.

У Клэнси загорелись глаза.

— У вас зафиксирован номер, куда он звонил?

— Должен быть зафиксирован. — Старик в раздумье наморщил лоб, повернулся к столику и, выдвинув ящичек, вытащил несколько одинаковых записных книжек. Он внимательно их осмотрел и бросил обратно в ящик за исключением одной, с которой обернулся к стойке и стал ее листать. Наконец он остановился и кивнул.

— Вот. Университет — 6-7887.

Клэнси взял книжку у него из рук и уставился на записанный номер. Мрачная улыбка тронула его губы. С него мигом слетела усталость.

— Если не возражаете, я запишу себе этот номер. И будьте добры, соедините меня с телефонной компанией.

— Пожалуйста.

Старик проковылял к коммутатору в углу. Он улыбнулся про себя, неуклюже садясь на единственный стул перед панелью. Узловатым пальцем он стал крутить телефонный диск и потом подключил провод в одно из гнезд. Он приложил трубку к уху и вежливо кивнул двум посетителям.

— Можете снять там трубку…

Клэнси в знак благодарности склонил голову и схватил трубку.

— Алло? Пожалуйста, соедините меня с мистером Джонсоном — приемная инспектора. Спасибо. — Он сунул руку в нагрудный карман, нащупал там шариковую ручку, нажал на кнопочку. Ожидая ответа, он придвинул к себе записную книжку.

— Алло, Джонсон? Это лейтенант Клэнси из 52-го участка. Все отлично, а у вас? Ну и славно. Вы не могли бы дать мне кое-какую информацию? Мне нужно узнать адрес по номеру телефона. Да. — Он взглянул на нацарапанные на листке цифры. — Университет — 6-7887. Да, правильно. Ну, конечно, подожду.

Он не сводил глаз с телефона. Стэнтон молча стоял рядом и ждал. Старик так и остался сидеть за коммутатором, сложив руки на коленях и глядя на полицейских.

— Алло? Еще раз… Да, записал. Западная Восемьдесят шестая улица, дом 1210. Квартира какая? — Он быстро писал. — Двенадцать? Один — два, да записал. Огромное спасибо! Да, как-нибудь надо обязательно собраться. Непременно. Спасибо! — Клэнси положил трубку, не сводя глаз с клочка бумаги, потом сложил его и сунул к себе в карман. Он повернулся к Стэнтону. Глаза его сияли.

— Стэн, тебе придется осмотреть номер одному. Я хочу проверить сейчас эту квартиру. Обследуй там все по полной программе: метки, вещи, одежда, чемоданы! Пошарь под подкладками. Выверни карманы и все, что найдешь, принеси с собой в участок.

Стэнтон кивнул. Возможный след, на который их вывел телефонный номер, и ему улучшил настроение.

— Конечно, лейтенант. Я ничего не упущу. Где потом встречаемся?

— Я буду либо в участке, либо позвоню тебе туда и оставлю записку. А ты жди меня там.

— О'кей. — Стэнтон задумался. — Если ты вернешься в участок, лейтенант, Чалмерс тебя там тотчас перехватит.

Клэнси похлопал себя по карману, где лежал листок с адресом.

— Может, у меня к тому времени что-нибудь для него будет. — Он обернулся к сгорбившемуся за коммутатором старику. — Огромное вам спасибо за помощь. И если вдруг сюда нагрянут репортеры или еще кто и начнут задавать вам вопросы… — Он заметил, как голубые глаза помрачнели.

— Я вовсе не прошу вас лгать, — успокоил его Клэнси. — Просто говорите, что полиция просила вас никому ничего не рассказывать.

Старик кивнул, и его голубые глаза просветлели. Клэнси двинулся к двери, отсалютовал менеджеру на прощанье и выбежал на улицу. Старик посмотрел на Стэнтона.

— По-моему, он тоже очень приятный человек.

— Да, — сказал Стэнтон, идя к лифту. — Он довольно приятный. Надеюсь, что он также и не менее везучий…