Когда в понедельник утром я вошла в офис Джеральдины, та выбежала из-за стола, осмотрела меня с головы до ног и сказала:

— Слава Богу! Доброе утро, Карен.

— Неужели вы думали, что я не приду?

Джеральдина нетерпеливо помотала головой:

— В том, что ты придешь, я не сомневалась. Я волновалась из-за одежды. Ты явилась на собеседование в двойке, — напомнила она. Мое лицо запылало; заикаясь, я попыталась объяснить, что так было принято на моей прежней работе. Джеральдина неопределенно кивнула и предложила начать с быстрой экскурсии по офису — слово «быстрый» оказалось весьма уместным.

Здание, в котором раньше размещалась прядильно-ниточная фабрика, выглядело гораздо более унылым, чем то, где находился офис Си-эн-эн. До этого такие строения из красного кирпича, по внешнему виду которых сразу было понятно, что когда-то они были промышленными постройками, я видела только в архитектурных журналах. Джеральдина, мчавшаяся сломя голову, протащила меня через чертову уйму временных рабочих площадок, мимоходом указав на апартаменты Фила и Тони; через участки, где складировалась продукция, где занимались развитием и маркетингом, а также показала кое-какие другие интересные места, включая туалеты и грузовые лифты. Я почти бежала за ней, стараясь не отставать, и когда Джеральдина обогнула угол, отделявший складское помещение от двери, которая вела в отдел общественных связей, я споткнулась и меня занесло так, что я ободрала костяшки пальцев о кирпичную стену. Я инстинктивно лизнула ранку и ощутила во рту вкус крови.

Едва мы очутились в лабиринте из отгороженных кабинок и рабочих столов, Джеральдина, чуть сбавив темп, описала рукой дугу.

— Помощники бухгалтера, практиканты и временные работники; здесь каждый день сидит сорок пять человек или около того, — сообщила она.

Как только удается переделать столько дел на таком крохотном пятачке пространства? Не знаю, о чем я подумала, но мысль о курятнике мне в голову не пришла. В каждом закутке стояло по два-три стула, сдвинутых вплотную, некоторые перегородки кренились под опасным углом, по другую сторону прохода выстроилась гигантская картотека, из-за чего означенный проход неимоверно сужался. Всюду змеились провода удлинителей и адаптеров. Из-за количества людей отдел напоминал фабрику какой-нибудь страны третьего мира, где дети работают за гроши. Единственным, что отличало это место, были телефоны.

Джеральдина резко остановилась перед молодой женщиной, сидевшей за L-образным столом, который приютился между картотекой и книжным шкафом, забитым видеопленками. Стол загромождали два компьютера, надрывавшийся факс, принтер, несколько заряжающихся аккумуляторов для сотовых телефонов и беспорядочно выстроенная башня, составленная, похоже, из всех газет и журналов, какие только выходили в Соединенных Штатах. Бумаги, которым не хватило места на столе, перекочевали на пол. Он был усеян памятными записками, письмами, газетными вырезками и снова — журналами и газетами. Джеральдина кивнула хаосу, как будто ей его только что представили на официальном приеме.

— Пришли, — объявила она.

— Карен Джейкобс — Дагни Блум, номер один при Аллегре. Знакомьтесь, леди, я свое дело сделала, — закончила она и исчезла в коридоре.

Дагни протянула руку, но я указала на мои кровоточившие костяшки.

— Поцеловалась со стенкой, — сказала я, вымученно улыбаясь.

— Чертов кирпич, — заметила Дагни, выдвигая ящик стола и подавая мне пару салфеток.

Высокая и стройная, как модель, Дагни была полностью облачена в наряд от Дольче и Габбана: черная кружевная блузка, кожаная мини-юбка и шнурованные сапоги выше колен. Блестящие темно-русые волосы, доходившие до талии, были стянуты в пучок и обрамляли лицо с исключительно чистой кожей и тонкими приятными чертами. Рядом с ней я почувствовала себя хоббитом: Дагни была так безупречна, что хотелось проверить, не прилипла ли к моей туфле туалетная бумага.

— Начинать работу сейчас — чистое безумие. Мы занимаемся «Оскарами» и ничем больше. Аллегра старается обеспечить выдвижение по всем номинациям, а тут еще звезды новых фильмов, — нам нужно поскорее разобраться с их отелями, самолетами и машинами. И вдобавок звонки в Академию — мы просто завалены ими. Рада, что ты наконец с нами. У меня уже работал кое-кто из практикантов и временных, — сказала она сухо, — да что с них возьмешь. Это вообще было… — Она замолчала и безнадежно махнула в сторону хлама, загромоздившего стол. — Главное, включить тебя в работу. Вот твой стул, будешь сидеть слева от меня. Аллегра вон там, — добавила она, кивая на запертую дверь позади нас. Я отметила, что только офис Аллегры был отгорожен стенами до потолка и дверью. Затем Дагни протянула мне головной телефон, который был подключен к обычному стационарному. Я видела такой по телевизору и в кино, где это был обязательный предмет экипировки ассистентов, работающих в индустрии развлечений.

— Нам понадобится Системный Алехандро, чтобы настроить тебе компьютер и установить почтовый ящик, — сказала Дагни.

— Системный Алехандро?

— Алехандро Салазара. Набери ноль, вызови коммутатор и попроси его. Где-то здесь была адресная книга… — Дагни посмотрела на бумажные залежи под столом. — Но люди так часто меняются, что она постоянно устаревает.

Я надела головной телефон, набрала номер и попросила соединить.

— Системы, Алехандро, — ответил приятный мужской голос, и я прикусила язык, чтобы не засмеяться.

— Привет, это Карен Джейкобс, новый ассистент Аллегры Ореччи. Вы не поможете мне подключиться к серверу?

— Конечно, через пять минут буду.

Пока я разговаривала, раздался звонок Аллегре, и Дагни сразу сняла трубку:

— Офис Аллегры Ореччи. Да, она на месте. Можно узнать, кто спрашивает? — Она перевела звонок в режим ожидания, подождала немного и произнесла: — Мне жаль, но Аллегра на совещании. Она вам перезвонит.

Дагни показала мне перечень телефонов, объяснив, что, как только мой компьютер будет подключен и защищен паролем, я тоже получу доступ. Я наблюдала, как она набирает ответ на последнее сообщение: продюсер из «Экстра» интересовался, сможет ли его команда попасть в помещение, где будет проходить вечеринка «Глориос» по случаю награждения. Печатая, Дагни качала головой.

— Ни за что, — сказала она. — Мы не пускаем прессу внутрь, но пока я ему об этом не скажу. Аллегра велела мне обзвонить все масс-медиа накануне праздника и известить, что все они останутся снаружи. Тогда они не будут терзать нас все следующие пять недель.

— Ты пойдешь на церемонию?

Дагни кивнула, пытаясь казаться бесстрастной, но я видела, что она волнуется.

— Да, это же моя работа.

Я чуть не спросила, будет ли это и моей работой, но решила не выказывать излишнего рвения.

Рядом со мной нарисовался неописуемо симпатичный парень.

— Карен?

— Да. — Я сглотнула.

— Алехандро, — представился он и протянул мне руку. — Дайте мне пару минут, и я вас подключу.

Я уступила Системному Алехандро свой стул и встала между ним и Дагни.

Пока Алехандро возился с моим компьютером, Дагни спросила, не хочу ли я есть, и объяснила, что компания оплачивает нам завтраки и ленчи, если питаешься на рабочем месте. А если остаешься после семи, «Глориос» оплачивает и обед. Приятный сюрприз.

— Что Бог ни делает — все к лучшему. А когда я познакомлюсь с Аллегрой? — спросила я нервно, бросая взгляд на запертую дверь позади нас.

Дагни пожала плечами:

— Наверное, когда ты ей понадобишься. На твоем месте я бы по этому поводу не переживала.

К десяти часам прибыла большая часть сотрудников отдела, и помещение наполнилось телефонными трелями, жужжанием факсовых аппаратов, из которых то и дело ползли сообщения, и постоянным треньканьем, оповещавшим о поступлении электронных писем. Дагни представляла меня всем, кто проходил мимо стола, как «номер два при Аллегре», из-за чего я чувствовала себя выщербленной вазой в комиссионке.

— Конечно, тебе со всеми надо будет познакомиться, — сказала Дагни. — Но запомни — никогда, ни при каких обстоятельствах не уходить от телефона. Если бы я устроила тебе экскурсию, нам обеим пришел бы конец. — Она продолжила объяснения, сказав, что нам придется согласовывать даже походы в туалет. Я подивилась, гадая, как же она обходилась без меня.

— Но ведь есть автоответчики? — спросила я.

— Есть, по Аллегра их не выносит. Смотри, ты должна подождать четыре звонка, а потом… — Она провела ребром ладони по горлу.

Дагни ответила еще на три звонка, неизменно переводя абонента в режим ожидания, затем сообщала ему, что Аллегра на совещании, после чего записывала звонок.

— Порядок, Карен, — сказал Системный Алехандро. — Мне нужно, чтобы вы ввели пароль.

Я подумала, что Абби, несомненно, оценила бы Системного Алехандро. В честь начала ее медицинской карьеры я набрала «ЛЛОЙД» и нажала ввод.

— Должно быть шесть букв или больше.

Я ввела: «ЛЛОЙДУМЕР».

— Все в порядке, — объявил он. — Звоните, если что-то сломается.

Он обернулся, чтобы послать мне ободряющую улыбку, чуть не столкнувшись с низенькой блондинкой в огромном пуховике. На плече у нее висела огромная хозяйственная сумка, набитая блокнотами, бумагами и папками. Женщина выглядела так, будто закуталась в пуховое одеяло и тащила за собой ночной столик. Не поздоровавшись с нами и не останавливаясь, она прямиком направилась в офис Аллегры. Я думала, что изнутри раздастся вопль протеста, однако Дагни вскочила, сгребла распечатку телефонных звонков и последовала за ней, крикнув через плечо:

— Я пойду посмотрю, не нужно ли ей чего. Посидишь на телефоне?

И это моя новая начальница? Я-то решила, что это какой-то измученный долгой беготней по отделам курьер. Она даже не взглянула в мою сторону и вряд ли меня заметила. Может быть, позднее Дагни меня ей представит. Пока Дагни была у Аллегры, я осмотрела свое новое обиталище. На столе не было ни дюйма свободного места — когда принесли завтрак, его было некуда поставить. Кроме того, за последний час поступило двадцать пять факсов и пришло огромное количество писем. Скоро, сказала я себе, все изменится. Я всегда гордилась своей аккуратностью и собранностью. Перво-наперво я уберу хлам со стола и с пола, переложив его так, чтобы все было на виду. Зазвонил телефон Аллегры, и я ответила, как учила меня Дагни.

— Это Марлен Макфарлейн, старший вице-президент по общественным связям. — Женщина говорила в нос, неприятным голосом. — Мне нужна Аллегра.

Я попросила ее подождать, пока я посмотрю, на месте ли Аллегра. Зазвонил другой телефон; меня спросили насчет аккредитации фотографа на праздник. Я снова попросила подождать. Раздался новый звонок, и я сняла трубку:

— Офис Аллегры Ореччи. Пожалуйста, подождите.

Мужчина вздохнул:

— Конечно-конечно.

Последовал пятый звонок, я схватила трубку лишь затем, чтобы услышать голос Марлен: «Я жду». Мне показалось, что ее голос звучал сразу отовсюду. Позже я поняла причину: ее кабинка находилась всего в десяти футах от моего стола. Я до того растерялась, что всего за две минуты потеряла все звонки и выслушала Марлен сразу по трем линиям. Я приняла ее сообщение — «Пусть Аллегра перезвонит мне» — и преисполнилась надежды, что люди, которых я нечаянно отключила, позвонят еще раз. И тут кто-то тронул меня за плечо, изрядно напугав. Это был посыльный с завтраком. Я расписалась в ведомости трясущейся рукой и стала рыться в пакете, пока не нашарила стаканчик с кофе. На первом же глотке телефон зазвонил вновь.

— Офис Аллегры Ореччи.

Грубый голос выкрикнул:

— Тони!

При мысли, что это был Тони Уоксман, я чуть не поперхнулась.

— Конечно, я сейчас соединю.

Я побежала к офису Аллегры и осторожно постучалась.

— Аллегра? Это Тони.

Она не подняла глаз и только кивнула Дагни, беря телефонную трубку. Дагни вышла из офиса вместе со мной и распаковала еду. Я затравленно прошептала:

— Ничего не понимаю. Почему ты всем говоришь, что Аллегра на совещании?

— Мы всегда отвечаем, что Аллегра на работе, где бы она ни была. Если звонит кто-то важный, мы соединяем с ее офисом или просим перезвонить ей на сотовый или домой. В остальных случаях мы отвечаем, что она на совещании или говорит по телефону. Но никогда, ни в коем случае нельзя говорить, что ее нет.

— А откуда ты знаешь, с кем соединять, а с кем не соединять? — осведомилась я, немного обеспокоенная подозрением, что уже наломала дров.

— Обычно все бывает ясно. Конечно, с Филом и Тони. С талантами, когда они звонят сами, — но никаких агентов, менеджеров и личных представителей. С репортерами из ведущих газет. — Она потянулась за очередным списком, валявшимся на полу. — Еще с теми, кто ведет светскую хронику, но только с ними лично, не с ассистентами. С Мэттом Винсентом, вице-председателем по маркетингу. С администраторами из нашего отдела, но только в экстренных случаях. Здесь главное — показать, что она всегда на месте. Однажды позвонил Тони, а она была в душе, но все равно ответила. Она просто выключила воду и стала разговаривать, как будто это само собой разумеется. Две недели назад, когда я позвонила ей в шесть утра из-за действительно наглого выпада против Фила в «Лос-Анджелес таймс», в трубке был слышен мужской голос, который умолял ее вернуться в постель, но она не обратила на него внимания. Позже я услышала, как хлопнула дверь, — думаю, у него лопнуло терпение. Сомневаюсь, что они до сих пор вместе.

— Наверное, она очень важна для компании — иначе к чему ей названивать?

— Фил и Тони могут позвонить Аллегре, чтобы узнать, который час, — лишь потому, что знают: она им всегда ответит. У Фила шесть ассистентов, а у Тони — два, так что нельзя сказать, что им без нее не обойтись. Думаю, им нравится, что она мчится по первому свистку. Ешь, не отравишься, — добавила Дагни. — Если она разговаривает с Тони, то больше не будет говорить ни с кем, разве что с Филом. Просто посматривай на телефон, чтобы знать, беседуют они или уже закончили.

Я жадно набросилась на омлет с помидорами и перцем, который весьма ненадежно лежал на клавиатуре. Потом запила все это свежевыжатым апельсиновым соком. Дагни на славу постаралась с заказом: в Си-эн-эн мой завтрак состоял обычно из кофе и подозрительного вида пирожка с лотка, мимо которого я проходила по пути от подземки до офиса. С набитым ртом я рассказала о телефонном знакомстве с Марлен. В ответ Дагни покачала головой и повращала глазами — реакция, к которой мне в ближайшие месяцы предстояло привыкнуть.

— Теперь она не отстанет и будет звонить, чтобы убедиться, что мы все передали Аллегре. Аллегру бесит постоянное нытье Марлен из-за того, что той приходится перезванивать. Тем хуже для нас, разумеется.

— Но зачем Марлен звонит по пять раз в минуту и ничего не передает?

— Потому что она не хочет говорить тебе, зачем звонит. Марлен из всего делает тайну, просто умора. — Дагни отпила глоток сока и продолжила: — Здесь ничего нельзя скрыть. — Она театральным жестом указала на регулятор громкости между наушниками и телефоном. — Вот из-за этого. Кнопка выключения звука, она же — ключ ко всему этому королевству. Можно подслушать все, что угодно. Ты не поверишь, что здесь иногда говорят. Они постоянно строят планы и козни, придумывают, что бы кому сделать и когда. На прошлой неделе я слышала, как Фил говорил Аллегре, что новый фильм Бадди Фридмана — ну, ты знаешь, о пасечнике, — полная катастрофа и что его надо отозвать месяцев на шесть, чтобы переделать от и до.

Это была новость. Бадди Фридман умел увлекательно закрутить сюжет, и все с нетерпением ждали очередной картины. Фильм стал предметом многочисленных спекуляций в прессе, особенно после того, как некоторые пчелы покинули съемочную площадку в Центральном парке, потому что им больше понравилось одно здание на Пятой авеню. Исков было столько же, сколько самих пчел. Фил Уоксман ответил тем, что послал всем пострадавшим примочки с каламином и мед, пообещав провести частное расследование. Абби переслала мне статью из «Нью-Йорк таймс», в которой говорилось, что это тут же положило конец всем судебным преследованиям.

— Я читала о фильме, но не знала, что с ним что-то не так — не считая истории с пчелами.

Дагни усмехнулась:

— Ага. Это значит, что мы свое дело знаем, правильно? Светские и коммерческие репортеры так и вьются около «Глориос», но Аллегра очень неплохо справляется с ними: то сливает какой-то материал, то говорит полуправду. Хотя рано или поздно они попытаются выйти на людей, у которых можно что-то выведать, — на практикантов, например, или на новых ассистентов, — добавила она, глядя на меня со значением.

— Я не собираюсь болтать.

— Просто будь осторожна. Особенно бойся Эллиота Солника — типа, который пишет для шестой страницы. Заговоришь с ним вроде бы ни о чем, хотя бы о погоде или о том, что ела на обед, — и готово дело! Он ухитряется соорудить из этого материал про какую-нибудь шишку. Он никогда ни о чем не спрашивает просто по-дружески. Он всегда себе на уме.

Это было интересно. Абби регулярно читала мне пикантные новости из колонки, и там было полно именно тех подробностей, о которых предупреждала Дагни: слишком мелких, чтобы вне контекста казаться существенными, но в напечатанном виде — достаточно живописных, чтобы сойти за улики. Я решила держать с этим парнем ухо востро.

— Вот еще одна вещь, которую тебе нужно знать, — сказала Дагни, допивая грейпфрутовый сок. — Джордж Хенретти. Опытный репортер, работавший в «Дейли ньюс». Поговаривают, что он пишет биографию Уоксманов — без всякого на то дозволения, конечно.

— Поговаривают?

— Слухи гуляют, но он такая пьянь, что едва ли доведет дело до конца. Да и чем мы рискуем? Он уже пытался попасть на пару премьер и несколько раз звонил Кларку, расспрашивал о Филе и Тони будто бы невзначай или желал узнать, в городе они или нет. — Она указала на крохотный, выцветший клочок газеты, налепленный на корпус монитора. — Это его фотография — еще тех времен, когда он вел колонку. Ей как минимум лет десять.

Я пригляделась, но мне удалось различить лишь два глаза, нос и рот.

— И что делать, если мы с ним столкнемся?

— Ничего не говори, но занеси звонок в список для Аллегры. Она следит, чтобы не прозевать рост его активности. До сих пор я его не видела и не слышала, но мы держим под колпаком всех в отделе, кто с ним общается.

Здесь опасны даже телефоны. Эта работа — настоящая тренировка осторожности и осмотрительности.

И тут зазвонил мой телефон. Мой первый звонок! Я ответила, пытаясь вложить в ответ максимум профессионализма.

— Связи с общественностью, Карен Джейкобс, — сказала я.

— Это Роберт Кодзима, — отозвался спокойный, уверенный голос. — Мы не знакомы, — продолжил он, прерывая мое судорожное рытье в памяти. — Я пишу для этого отдела. У вас с собой есть пепто-бисмол — я видел, — и мне он мне нужен. Я зайду и позаимствую.

Он отключился, и через три секунды передо мной стоял стройный мужчина азиатской наружности. Не говоря ни слова, он протянул руку, и я вложила в нее бутылку. Роберт налил на дюйм розовой жидкости в бумажный стаканчик, который захватил с собой, вернул мне лекарство, повернулся на каблуках и исчез в лабиринте. Всем ли моим новым коллегам нужно знать, что мои нервы замыкаются непосредственно на желудке?

— Кто он? — спросила я Дагни.

— Роберт работает здесь почти три года. Злопамятен и всюду сует свой нос. У него, если тебе интересно, есть невеста в миротворческом корпусе в Бора-Бора.

— В Паго-Паго, — донесся откуда-то голос Роберта. К этому офису, продуваемому всеми ветрами, еще придется привыкнуть.

Одна из кабинок вдруг взорвалась речью:

— Отлично, это здорово! Muy bien. Si, si. Gracias. Adios . — Чуть позже голос раздался вновь: — Просто потрясающе! Вы и представить себе не можете! — Голос звучал громко, а испанские слова особенно выделялись.

Я повернулась к Дагни за разъяснениями.

— Это Вивьен Генри, исполнительный вице-президент. Она начинала как временная работница в офисе Фила и на третий день подслушала, как он орал на журналиста, разузнавшего о некоторых трудностях, возникших при постановке фильма. Как бы то ни было, Вивьен взяла на себя труд позвонить журналисту и успокоить его. Она пообещала, что если он будет молчать, то она устроит ему эксклюзивное право на просмотр режиссерского дебюта Ларри Романа.

— Ларри Роман? — переспросила я. — Звезда детского кино? Кажется, родители отсудили у него все деньги? Я не знала, что он стал режиссером.

— Он и не стал, — отозвалась Дагни. — Но этого было достаточно, чтобы заткнуть парню рот. Фил взял Вив на постоянку, и теперь в этом отделе выше ее только Аллегра.

— Не могу поверить, что она такое провернула, — сказала я, сомневаясь, что мне удастся проявить такую инициативность за два дня.

— Это был большой риск, но она здесь уже — дай подумать — одиннадцать лет. — Прежде чем продолжить, Дагни сделала большой глоток кофе. — Что до испанского, то, я думаю, половина тех, с кем она говорит, его не знает. Просто не обращают на него внимания. И на нее тоже, по большей части.

Мне было непонятно, почему Дагни так откровенно пренебрегала Вивьен. Мне казалось, что та определенно нашла свое место.

— Выходит, мы с ней вообще не работаем?

— Вивьен очень многое делает сама. Обратиться к кому-то за помощью — признать свою слабость.

— Но исполнительный вице-президент должен быть крайне занятым человеком.

— Так оно и есть. Чаще всего она сидит здесь до полуночи — это как минимум.

— И ей никто не помогает?

— У нее есть ассистент, Кимберли, но Вивьен не доверяет ей с тех пор, как та неправильно произнесла имя Джонни Люччезе, приглашенного на премьеру «Шедевров». Ким сейчас в магазине здорового питания, покупает для Вивьен натуральную полбу. Когда вернется — займется выбором супа, а потом будет сидеть без дела, пока Вив не поручит ей еще что-нибудь.

— Выбором СУПа? — Я решила, что это какая-то аббревиатура. Список учредителей презентации? Состав управляющих процессом?

— Вивьен ест на ленч только суп. Кимберли ежедневно звонит в ресторан и узнает, какие супы имеются в меню. Она вручает Вив список, затем пересылает его электронной почтой всем остальным, то есть нам. Ты еще увидишь.

Зычный рык едва не разорвал мне барабанную перепонку:

— ГДЕ АЛЛЕГРА?

Я поняла, что это Вивьен во плоти. Она оказалась сногсшибательной женщиной — высокая и стройная, с вьющимися каштановыми волосами и ярко-зелеными глазами.

— Она разговаривает с Тони, — ответила я. — Я внесу вас в список звонков.

— УЖ ВЫ ПОСТАРАЙТЕСЬ, — прогремела она перед тем, как уйти.

Дагни вытащила из кипы журналов номер «Роллинг стоун».

— Как только выдается свободная минутка, мы роемся и выискиваем статьи, где есть упоминания о «Глориос». Потом я тебе покажу, что с ними делать. Просто выдирай все, что покажется тебе относящимся к делу. Если не знаешь точно, наш фильм или нет, — загляни в этот список. — Она нагнулась и вытянула лист бумаги из-под кресельного колесика. — Будет здорово, если ты разберешься с этой кипой, — я все забросила из-за Киноакадемии, — сказала она, вставая и беря пальто. — Я сбегаю за сигаретами. У Аллегры полно работы, а если она попросит тебя кому-нибудь позвонить, то вся информация в моем компьютере.

Большую часть дня я провела за перелистыванием журналов, сортировкой факсов и попытками ознакомиться с разнообразными списками, адресными книгами и памятками, наваленными на столе и под ним. Телефон звонил несколько раз, но никто из списка Дагни так и не вышел на связь — то были в основном представители прессы с вопросами и запросами касательно битвы «Глориос» за «Оскар», да еще пара агентов, желавших узнать, можно ли будет прийти их клиентам. Я записывала всю информацию и старательно заносила ее в журнал. Эти торжества определенно наделали шуму, хотя до них оставался еще целый месяц. Взяв из стопки сразу несколько журналов и ухитрившись при этом не развалить ее, я продолжала листать. Казалось, что о «Глориос пикчерс» пишут везде, хотя бы раз, начиная с «Ю.С. ньюс энд Уорлд рипорт» и заканчивая «Атне ридер» и «Гайдпостс». Мне приходилось быть внимательной и просматривать каждый номер целиком, так как упоминания о «Глориос» выныривали отовсюду: из писем в редакцию, из кроссвордов и даже из интервью с заправилами бизнеса, которые часто цитировали эпизоды из таких фильмов «Глориос», как «Шедевры» и «Рыбы под Манхэттеном», якобы вдохновлявшие их на принятие важных решений. Когда Дагни вернулась, у меня уже скопилась приличная кипа вырезок, а мусорная корзина была битком набита выпотрошенными журналами. Я встала, чтобы потянуться, и с удовольствием отметила, что могу теперь заглянуть поверх бумажных залежей.

Мимо нас прошла Аллегра, одетая в пальто.

— На выездное совещание, — сообщила мне Дагни, хотя я и не слышала, чтобы сама Аллегра об этом упоминала. Я извинилась и отправилась на поиски дамской комнаты, облегченно вздохнув, когда нашла ее самостоятельно. «Пока все идет неплохо», — подумала я, глядя на себя в зеркало над раковиной. Конечно, мои новые коллеги — не совсем то, что я ожидала, но думать, будто коллектив «Глориос пикчерс» окажется похожим на какой-то другой, я тоже не могла. В тот момент я еще была уверена, что через день-другой Аллегра заведет со мной какую-нибудь беседу, а когда я познакомлюсь с Вивьен и Марлен, то, несомненно, узнаю от них очень многое. Но было ясно, что мне предстоит быть начеку и тщательно следить за своими словами. Повернувшись на каблуках, я протянула руки к автомату с жидким мылом и нажала на рычаг. Ничего не произошло. Я опробовала еще три, один за другим, но они тоже не работали. Я обыскала всю комнату. Ликование, когда я обнаружила подсобку, быстро сменилось разочарованием: она была снизу доверху забита бумагой для ксероксов и содержала самую большую в мире коллекцию цветных резиновых колечек. Я подождала несколько минут, надеясь спросить совета у первого человека, кто войдет, но никто не входил. Сполоснув руки водой без мыла, я вернулась за свой стол.

— Эй! — Я обернулась и увидела Кларка. Он отвесил поклон и быстро чмокнул меня в щеку. — Классное платье. Прада?

— Нет, банановая республика, но я собираюсь обновить свой гардероб. — О чем я только думала? Он был самым настоящим геем.

— Как прошел первый день?

— Великолепно, но я пока в основном училась отвечать на звонки и при этом не делать ошибок, которые поставят на моей карьере крест.

— Уверен, ты со всем справишься. С кем-нибудь познакомилась?

— Только с Дагни и Вивьен — и, можно сказать, с Аллегрой. Да, и с Робертом, — добавила я поспешно, так как из-за угла вынырнул Роберт собственной персоной. На самом деле почти ни одно из этих знакомств нельзя было назвать таковым. — Еще я поговорила по телефону с Марлен, — сообщила я, не вдаваясь в подробности.

Кларк открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же захлопнул его, так как заговорил Роберт:

— В «Глориос» люди делятся на категории, так что здесь гораздо легче ориентироваться, если вычислить, кто в какой группе.

— На категории?

— Ну да. Две первые — большие, это Золотые Дети и Рабочие Лошади. Золотые Дети приходят поздно, уходят рано. Их хвалят за все, особенно за то, что сделали не они. Рабочие Лошади похоронены под грудами бумаг, высиживают весь рабочий день, и никто не думает дважды, когда велит им что-то сделать.

— Роберт, хватит — ты спугнешь Карен! Она же тут всего один день! — вмешался Кларк. — Пусть сама разберется.

Но Роберта невозможно было сбить с мысли. Он пристально взглянул на Кларка и продолжил:

— Странное дело, но первыми обычно сгорают Золотые Дети.

— А почему? — спросила я.

— А потому, что красть почести — весьма утомительное занятие. Кларка, знаете ли, год назад произвели в Золотые Дети, — добавил Роберт, — а я продолжаю пахать и жду, когда мне бросят кусочек сахара. — Он издал тихое ржание.

Я поинтересовалась:

— Кто же решает, кому где быть?

Роберт пожал плечами:

— Понятия не имею. Ты либо в одной категории, либо в другой. И если ты здесь, детка, то с этим ничего не поделать.

— А другие категории есть? — спросила я.

Роберт ответил:

— Ну, существует еще подкатегория Золотых Детей, которых называют Игрушками Тони, — это его бывшие подружки. Уж если он с ними встречался, то место им обеспечено на всю жизнь.

— И много таких?

— Трудно сказать. Одни все отрицают, другие твердят, будто встречались с Тони, но тут уже отрицает он, и есть еще некоторые, у которых имеются и электронный адрес, и офис, но только никто их никогда не видел.

— Как в «Пейтон-плейс» , — протянула я.

— Вообще-то в рекламном отделе есть такая Далила Биллингс, — сообщила Дагни. — Она каждый день приходит на работу.

— Мне так и не удалось выяснить, встречалась она с Тони или нет, — сказал Кларк.

— Может быть, это не твое дело, — отозвался Роберт.

— И это я слышу от человека, который только и знает, что вынюхивать, кто и с кем! — парировал Кларк, качая головой, и вновь обратился ко мне: — Как у тебя с Аллегрой?

— Не знаю. Она со мной еще не разговаривала.

Роберт вдруг стал очень серьезным.

— Ты в этом уверена?

— Что ты имеешь в виду?

— Аллегра безнадежна, ее совершенно невозможно понять, — вмешался Кларк. — Она или говорит так тихо, что ее не слышно, или мямлит что-то невнятное.

— И как же вы узнаете, что ей нужно? — спросила я голосом, от страха повысившимся на пару октав.

— Это своего рода шарады, — признал Кларк, прикладывая указательный палец к носу.

— Я читаю по губам, — самодовольно изрек Роберт.

— Я просто делаю то, что ей нужно, на мой взгляд, а если ошибаюсь, то она меня поправляет — хотя ей гораздо больше нравится, когда я понимаю с первого раза, — сказала Дагни.

— Она определенно этим пользуется, — молвил Кларк. — Когда Фил орет, она шепчет ему в ухо и он сразу успокаивается. Ее так и называют: наушница Фила.

— Что ж, похоже, мне придется полагаться на мой слух, — сказала я жизнерадостно. Я была расстроена этой путаницей с начальством, пронырливыми сослуживцами, офисом-капканом и кастовой иерархией. Я оказалась там, откуда начала. Как же я посмотрю в глаза Эллен?

— Вы, двое, — вам что, больше нечем заняться? — спросила Дагни Роберта и Кларка. — Если вы собираетесь прятаться дальше, то хоть помогите нам разгрести дела.

Перспектива работы заставила их моментально испариться. Кларк задержался лишь на секунду, чтобы прихватить новый номер «Подробностей».

Дагни взяла «Нью-Йорк».

— Интересно, они дали три с половиной звезды картине «Хорошо оттянуться в Фениксе». Это доставит Филу удовольствие. А когда Фил доволен, довольна и Аллегра, а это значит, что мы еще поживем на этом свете. — Она победно выдернула страницу.

В «Хорошо оттянуться» играли три характерных актера, которые не могли похвастаться большой востребованностью, и, судя по тому, что я читала до сих пор, в «Нью-Йорке» напечатали единственный положительный отзыв на этот фильм. Я его не смотрела, но он, похоже, был очень кровавым: «Кровь и выпущенные кишки заменяют содержание и фабулу» — так было написано в «Премьере», которую я просматривала днем.

Я продолжила раскопки, «Максим» восторженно писал о скором выходе на экраны картины под названием «Любит девочек, любит мальчиков», о которой я слышала, так как Абби была великой поклонницей режиссера. «Харперс базар» посвятил разворот костюмам в «Пилоте-иностранце», а «Мама Джонс» — непонятно зачем — включила «Гобой» в свой перечень «пятидесяти фильмов, которые надо бежать и смотреть». Чтение и потрошение журналов затянулось далеко за полдень, когда я поняла, что мне опять хочется в туалет.

— Кстати, Даг, — начала я нерешительно. — Где в туалете мыло?

— Там его нет. — Она выдвинула ящик, в котором лежала бутылка жидкого мыла «Айвори». — Можешь пока пользоваться моим.

— Как это — нет мыла? Конечно, есть, — сказал Роберт, выныривая вторично. Можно ли хоть что-то утаить от этого типа? — Мыла нет только для нас. — Он уверил меня, что когда в офис приходят важные шишки, в туалете немедленно появляется бутылка «Л'Окситан» с запахом вербены, а как только они уходят, ее немедленно убирают и запирают в шкаф. — Джеральдина носит ключ на шее на тесемке, — закончил он. — Но я отказываюсь от участия в этой дискриминации. — Он потянулся и вынул из ящика бутылку Дагни. — Мыло есть право, а не привилегия, — заявил он, потряс кулаком и быстро ушел в мужской туалет.

— Сам он этого чертова мыла в жизни не купит, — объяснила Дагни. — Скоро я сверну ему шею. — Дагни принялась пичкать меня новой порцией полезной информации: как часто подавать Аллегре обновленный список звонков (раз в час или по требованию, то есть чаще); как заказать частный самолет (набери «Самолеты: 1-800-4» и скажи: «Я из «Глориос», мне нужен самолет»); как получить в среду нужный раздел из воскресного «Нью-Йорк таймс мэгэзин» (от почтенного редактора «Таймс», который вот уже много лет был секретным агентом «Глориос»).

— А нет ли какого-нибудь справочника? — спросила я, заранее угадывая ответ.

— Справочника? — переспросила Дагни. — Я же тебе говорила — они даже не обновляют список телефонов. Пока тебя добавят, ты уже успеешь уволиться. Если у тебя есть вопрос — поспрашивай вокруг, пока тебе кто-то не ответит, — этим ответом и пользуйся.

Я с тоской подумала о Си-эн-эн, где всем выдавали том с разделами, посвященными правилам, процедурам и всему на свете — от получения медицинской страховки до действий при пищевом отравлении. Отдел кадров исправно рассылал дополнения с тремя предусмотрительно проделанными дырочками, над которыми мы без устали потешались. А теперь в «Глориос» я мечтала о чем-то подобном. В идеале — о полном справочнике с испанским разговорником, схемой помещений и пожарных выходов, да еще с каким-нибудь сектантским молитвенником в придачу.