Выстрелила пробка от шампанского. Раздались радостные крики. Вечером того дня, когда был зачитан приговор, я впервые с момента нападения пила спиртное. Холодные колючие пузырьки оставляли во рту металлический привкус. Но скоро по телу разлилось приятное тепло — зря я кривилась, когда глотала шампанское.

И хотя все было уже позади, хотя мы праздновали победу, на которую могли только надеяться, мне оказалось трудно избавиться от мыслей о Дэнни.

А на следующее утро я включила компьютер и просмотрела все новости. Мне хотелось знать, напечатаны ли статьи об этой истории. Нашла. «Два человека были приговорены к пожизненному заключению за нанесение тяжких телесных повреждений с использованием кислоты» — гласил один из заголовков. «Пожизненное заключение для насильника, облившего жертву кислотой» — гласил другой. В статьях Дэнни называли «объевшимся стероидами отморозком». Я жадно читала все, что смогла найти, словно надеясь отыскать ответ на вопрос: «ЗАЧЕМ ОН ЭТО СДЕЛАЛ?»

Поскольку я не присутствовала при оглашении приговора, Уоррен прислал нам стенографическую запись речи судьи (выдержки из обвинительной речи цитировали и в газетных статьях). «У девушки было лицо чистой красоты. А лица ваши, Дэнни Линч и Стефан Сильвестр, — воплощение зла». «Было» — это слово резануло сердце, будто острый нож. Да, у меня было красивое лицо. Теперь его не вернуть.

«Факты этого дела просто шокируют. Вы спланировали и совершили чудовищное преступление. Вы решили разрушить жизнь жертвы, облив ее лицо серной кислотой, только потому, что разгневались на нее, — читала я, глотая слезы. — Жертва получила колоссальные психологические травмы, в результате чего возник серьезный риск развития клинической депрессии, которая могла привести к необратимым изменениям в психике. Однако она, несомненно, отважная девушка. Я уверен, она еще многого добьется в жизни. Ее стремление к справедливости, ее правдивость перед лицом тяжелейшего испытания, выпавшего на ее долю, — яркий пример отваги и силы духа. Она поразила и моих коллег, и меня. Поэтому нам особенно неприятен тот факт, что вы, Дэнни Линч, не выказали ни сожаления, ни раскаяния в содеянном».

Я тоже была не в силах понять. Как мог Дэнни сотворить такое и при этом не испытывать ни жалости, ни вины?! Так жестоко поступить со мной — и не дрогнуть. Неужели у него совсем нет совести? Нет души?

Еще труднее мне было читать отчет о его криминальном прошлом. Полицейские не имели права доносить до нас эти сведения прежде. Теперь же передо мной лежали листки с описанием всех его злодеяний. Против него выдвигался целый ряд обвинений. В 1997 году его приговорили к четырем с половиной годам тюрьмы за то, что он плеснул кипятком в лицо какого-то человека. Надо же, совпадение! Только на этот раз он решил, что кипяток — слишком мало для меня.

За что, Дэнни? — думала я. — Почему кислотой? Если ты хотел испортить мою внешность, хватило бы и простого кипятка. Но ты лишил меня зрения, искалечил внутренние органы!

Однако это было не все. В 2007 году он ворвался в дом к какой-то женщине и изнасиловал ее. Значит, он не врал мне там, в номере гостиницы, когда хвастался своими прежними «подвигами»? Выходит, есть, по крайней мере, еще одна женщина, которая знает, каково это — быть полностью в его власти. Судья прав: Дэнни способен на тягчайшие преступления.

У Стефана за плечами тоже были обвинения в применении насилия.

На меня вдруг навалилась такая усталость! Мне, наверное, никогда не понять, как работает мозг таких людей. Как могли их души стать средоточием ненависти? Как можно с такой легкостью калечить жизнь другого человека?

Я выключила компьютер и решила больше никогда не читать эти статьи. Это все равно, что ковырять рану. Я должна оставить ее в покое, иначе она никогда не заживет.

Через несколько дней папа заглянул ко мне в комнату и предложил:

— Не хочешь сходить в паб?

Я посмотрела на него, как на сумасшедшего.

— Нет.

Папа, однако, так просто не сдался.

— А почему?

— На меня будут таращиться, — пробормотала я. Что за глупый вопрос! Разве и так не ясно?

— Ну и что? Это их проблемы. Решайся, Кэти, это пойдет тебе на пользу. Ведь иначе ты никогда не сможешь с этим справиться.

Пойдет мне на пользу? Это Франция идет мне на пользу — там на меня никто не обращает внимания. Но здесь, в родном городке, я… «Ну, та, дочка Пайперов, которая раньше была красоткой, а потом ее изнасиловал и изуродовал ее бывший парень. Бедняжка!»

Так что поход в местный паб точно не попадал в категорию «пойдет на пользу».

— Ты имеешь полное право прогуляться туда, — настаивал папа.

Я вздохнула. Мне действительно было невыносимо скучно торчать дома, пялясь в телевизор. Если я просмотрю еще хоть одну серию «Алана Партриджа», я взвою. Трубку из желудка мне уже удалили, я значительно лучше себя чувствовала. Может, папа прав и мне пора выйти «в свет»?

— Ну давай, — вздохнула я, решившись. Водрузила на голову огромную шляпу, на шею намотала шарф, как у Джоан Коллинз в «Династии», и спустилась вниз, где меня уже ждали папа с мамой.

— Если мне там не понравится, мы сразу же вернемся домой, — настаивала я, пока мы спускались с холма, на котором стоит наш дом. Каждый раз, когда мимо проезжала машина, я представляла себе, что люди из жалости сигналят мне: «А, это та девушка, которую облили кислотой! Какой кошмар! Она была такой хорошенькой, а теперь — только посмотрите на нее!»

Когда мы подошли к пабу, я успела накрутить себя до предела.

— Идите сначала вдвоем, найдите нам столик. Я не хочу заходить и топтаться там посреди зала, чтоб все на меня глазели.

Родители вошли внутрь, потом помахали мне рукой, и я шмыгнула следом. Папа заказал выпивку. Я потягивала водку с содовой и соком лайма и делала вид, будто я обычная девчонка, такая же, как все, просто пришла пропустить стаканчик с родителями. Конечно, мне по-прежнему не нравилось, когда кто-нибудь смотрел на меня. Но я понимала, что должна привыкнуть к этому. С этим ничего не поделать.

Может, именно потому, что все знали о происшедшем со мной, нас никто не беспокоил. И пока мы брели назад к дому, я была рада, что решилась. Поэтому, когда моя подруга Кэй предложила организовать небольшую вечеринку в честь завершения судебного процесса, я не спешила категорически отвергать эту идею.

— Я не знаю… — задумчиво протянула я. — Идея хорошая. Но Лондон… Там я чувствую себя неуютно.

— Понимаю. Но мы можем пойти в какое-нибудь хорошее местечко, в котором ты раньше не бывала. Тут, в южной части Лондона, неподалеку от моего дома, есть уютный бар. У них наверху отдельный зал, который можно снять для частной вечеринки. Это место прекрасно подойдет.

Я задумалась. Поход в местный паб в родном городке — это одно. А то, что предлагала Кэй, — совсем иное. Дэнни и Стефан оба из Лондона. Их семьи, друзья все еще живут там. Именно там меня изнасиловали и изуродовали. Этот город такой огромный, такой опасный и совершенно непредсказуемый. С другой стороны, как здорово будет увидеть всех друзей! Я смогу пригласить мистера Джавада, людей, которые мне помогали, своих бывших соседей. Я смогу поблагодарить всех, кто помог мне выжить. Конечно, будет очень страшно. Но я должна двигаться вперед, должна как-то строить свою жизнь дальше. Поэтому я с благодарностью согласилась на предложение Кэй, и та принялась за дело.

Как и на вечеринке по поводу дня рождения, мне хотелось выглядеть как можно лучше. Поэтому Сьюзи предложила отправиться на поиски платья. Я не ходила по магазинам со времени той трагедии — походы с мамой за покупками не в счет, они, скорее, были просто поводом вытянуть меня из дому, тем более что я почти всегда отказывалась. Но, заглянув к себе в душу, я почувствовала решимость, потому на этот раз согласилась. И даже отважилась снять неизменные шляпу и шарф по дороге в торговый центр вместе со съемочной группой, которая по-прежнему снимала документальный фильм обо мне.

Когда мы со Сьюзи ходили по магазину, многие обращали на меня внимание. Покупатели пялились на мое лицо, рассматривали маску и шрамы. Какие-то подростки толкали друг друга локтями, потом один из них показал на меня пальцем. «Видели ту девчонку?» — потрясенно сказал он. Это было ужасно.

— Ненавижу, когда мальчишки так себя ведут, — прошептала я Сьюзи еле слышно.

— Притворись, что их здесь нет, — ответила та. Как я благодарна своей сестре! Я была старшей и всегда присматривала за ней. Но теперь наши роли поменялись. Теперь она взрослая, и именно она заботится обо мне.

— Зайдем? — предложила сестра, указывая на магазин «Карен Миллен». Мы ходили вдоль стоек, ахая и замирая над роскошными платьями. Я прикидывала, чего бы мне хотелось. Наверное, что-нибудь стильное, но не сексуальное. Чтобы по фигуре, но не слишком облегающее. Мне хотелось чувствовать себя привлекательной, чтобы все одобрительно смотрели на меня, но при этом ни один мужчина не захотел меня изнасиловать. Также не хотелось выглядеть смешно: мерзкая образина в ультрамодном платье. Сложная задача. Меня просто раздирали противоречивые желания.

И тут я заметила великолепное черно-белое платье и восторженно взвизгнула: «Потрясающее платье! Я должна его примерить!» — и тут же кинулась за ширму.

— Идеально, — сказала Сьюзи, когда я вышла из кабинки и покрутилась перед ней. Роскошное и утонченное, с приподнятыми рукавами и овальным вырезом. Как раз то, что нужно.

Мы расплатились за платье.

— Не могу поверить, что хожу тут в маске — и без шляпы, — усмехнувшись, призналась я сестре, потом повернулась и обняла ее. Я была так ей благодарна!

Потом мы решили купить жидкость для снятия лака. И вдруг моя решимость покинула меня. Как я могу войти в один из этих шикарных отделов косметики? Там холеные, ухоженные продавщицы с их идеальными прическами. И вдруг я. Они наверняка ничего подобного в жизни не видели!

— Я не могу, Сьюзи! — Голос предательски дрожал. Я поняла, что теряю самообладание.

— Тебе никто не запрещает пользоваться косметикой! — возразила сестра.

Но я была уверена, что они только взглянут на меня и сразу подумают: «Зачем ей это? Такое лицо никакая косметика не спасет». Поэтому я осталась ждать снаружи, пока Сьюзи покупала то, что нам нужно. Меня так смутила собственная слабость, так расстроила нерешительность!

— Не дури. Ты прекрасно справилась! — настаивала Сьюзи и была права. Я выдержала встречу с внешним миром — в маске, без шляпы. И даже отважилась зайти в три магазина!

Мы вернулись домой в приподнятом настроении. Я одолела новую веху на долгом пути и не могла скрыть счастливой улыбки, когда дефилировала перед мамой, показывая платье.

— Прекрасно, — одобрительно кивнула мама, и я еще шире заулыбалась. Я уже не надеялась, что когда-нибудь это слово будет снова произнесено применительно ко мне.

А через пять дней мы все поехали в Лондон на вечеринку. Чтобы не возвращаться поздно вечером домой, мы поселились в гостинице. Когда я вошла в номер, меня охватила дрожь. Но сейчас это было предвкушение, а не страх.

— Девочки, я вас тут оставлю и спущусь в бар, — сказал папа. Он выглядел настоящим щеголем в нарядной голубой сорочке.

— Кто хочет выпить? — со смехом спросила Сьюзи, открывая бутылку вина. Весело болтая, мы начали готовиться к вечеринке, как в старые добрые времена. Накрутив волосы на бигуди, я старательно наносила маскирующий макияж. Сегодня вечером я решила устроить своей маске выходной, поэтому нанесла на кожу толстый слой основы, а сверху слой пудры, которая выровняла цвет лица и скрыла шрамы. Потом наклеила ресницы, нарисовала брови. Чуть помады, капля духов, хотя по-прежнему из-за своих искалеченных ноздрей я не чувствовала запахов. Под конец я старательно взбила волосы, чтобы они свободными волнами легли вокруг лица. Скользнула в шикарное платье и уставилась в зеркало, чтобы увидеть результат своих усилий.

Ну что ж, ты сделала все, что можно из того, что было, — подумала я, стараясь не обращать внимания на незрячий глаз, бесформенное ухо и безобразные шрамы на груди. Я вспомнила фотографии других жертв нападения с применением кислоты. У них вообще лица не было. Мне повезло — я получаю самое современное лечение. И теперь выгляжу намного лучше. И потом, есть много людей — среди них мистер Джавад, мои родные, друзья, — для которых моя внешность не имеет значения. Они любят меня не за личико — и я тоже учусь ценить свои душевные качества.

— Я чувствую себя почти как прежде, — с восторгом смеялась я, когда мы со Сьюзи спустились вниз, где нас уже ждали родители.

— Ух ты! — восхищенно восклицала мама, когда я крутилась перед ней, давая возможность рассмотреть себя со всех сторон.

Пока мы ехали в такси к тому кафе, в котором должна была состояться вечеринка, мне в голову лезли всякие ужасы: там может возникнуть драка, или кто-то случайно уронит сигарету, и начнется пожар. А вдруг на меня нападут, изобьют или изнасилуют?

Ничего такого не случится! — одернула я саму себя. — Не позволяй страху одержать над тобой верх!

Такси подъехало к кафе. Я вышла — и вздрогнула: с двух сторон от входной двери горели факелы. Оранжево-красные языки пламени взвивались вверх. Я готова была расплакаться.

— Я не могу пройти! — взвыла я. — Что, если они рухнут на меня? Или какая-нибудь искра попадет на одежду — я загорюсь! Платье моментально вспыхнет!

— Ничего не бойся, — успокоила меня мама. — Идем!

Я глубоко вдохнула и двинулась по направлению к огню — огню, который мог уничтожить весь труд мистера Джавада по восстановлению моего лица. Чем ближе я подходила, тем сильнее колотилось сердце. Я еле двигалась. И уже слышно было шипение пламени. Пожалуйста, не обожги меня! — мысленно взмолилась я. Еще несколько шагов — и я уже чувствовала жар на обнаженных руках, на лице. Но не остановилась.

— Ты сделала это! — радостно воскликнула Сьюзи, и я поняла, что уже зашла внутрь.

— И правда! — рассмеялась я, взбираясь по винтовой лестнице наверх, в зал, который арендовала Кэй.

Там уже были Марти и еще несколько моих друзей. Их лица сияли, когда они увидели меня.

— Прекрасно выглядишь! Такая нарядная! — говорили они наперебой. Мистер Джавад с супругой, мои бывшие соседи, двоюродные сестры… Все были в приподнятом настроении, и даже горящие свечи, украшавшие стол, не сильно испугали меня, хотя я все-таки задула несколько штук, пока никто не видел.

Мистер Джавад налил всем шампанского, и я произнесла речь, которую приготовила заранее.

— У меня потрясающая семья, которую я очень люблю. Родители — мои лучшие друзья, они неустанно помогают мне, а Сьюзи в это тяжелое для нас время вынуждена была стать мне старшей сестрой. Но теперь я возвращаюсь. Я хочу выразить признательность офицерам из Управления столичной полиции, благодаря которым добилась справедливого суда. Спасибо этим людям за то, что я смогу жить дальше, не опасаясь за свою жизнь. Хочу поблагодарить человека, который дал мне надежду на будущее. Во время судебного слушания его справедливо назвали гением медицины. — Голос мой дрогнул, когда я повернулась к своему герою. — Спасибо вам, мистер Джавад! Вы всегда верили в меня и заставили тоже поверить в себя.

— За Кэти! — закричали все хором. Это был невероятный момент. Год назад я была готова покончить с собой. Я думала, что выброшусь из машины по дороге из больницы домой. А в следующие месяцы я ни на шаг не продвигалась, сомневаясь, стоит ли мне вообще жить. А теперь я смеюсь, болтаю с друзьями, меня окружают любящие люди, которые мне дороги.

Дальше помню все, как в волшебном тумане: мистер Джавад фотографировал меня на камеру в телефоне, чтобы показать мои успехи хирургам, которые тоже трудились над моим лицом. Я позировала перед камерой в компании моих бывших соседей по квартире. Мама со слезами рассказывала всем, какая я замечательная дочь.

Все как-то слишком быстро закончилось, мы, взбудораженные, возвращались в отель. Остановились где-то, чтобы купить чипсов. И тот факт, что я не могла их есть, не имел никакого значения. Мы со Сьюзи вернулись в свой номер и еще долго лежали, болтая о том о сем. Вечер прошел просто восхитительно. И я знала, что он ознаменовал начало нового этапа в моей жизни. Я была готова двигаться дальше. Вперед и вверх. Будет нелегко, но теперь наконец я полностью готова.