Глава 26

Девять лет потребовалось Бонни на то, чтобы понять, что Энгус когда-нибудь убьет ее. Девять лет она жила верой и обещаниями. Узнав, что беременна, Бонни ужаснулась. Она знала, что Энгус не хочет детей. Он не хотел делить Бонни ни с кем, даже с Морганом. Когда они вернулись домой после медового месяца, на Бонни налетел Морган. Джон специально привел собаку в дом во время их отсутствия. Энгус стоял у двери и наблюдал, как Бонни обнимает и нежно треплет пса за шею.

— Он будет жить в гараже, — сказал Энгус, — я не потерплю эту слюнявую скотину у себя дома.

Через два месяца после этого Бонни поняла, что она беременна. Она пошла к доктору Энгуса в июле.

Доктор Симпсон был крепким краснощеким здоровяком, и Бонни он не понравился. Через несколько дней он позвонил и сообщил, что она беременна.

— Ребенок появится в январе, — сказал он.

— Да, спасибо. — Бонни разговаривала с ним из гостиной, было одиннадцать утра.

Когда она положила трубку, Энгус стоял за спиной.

— Кто это был? — спросил он.

У Бонни замерло сердце. Она не придумала еще, что скажет Энгусу. Сейчас ей регулярно доставалось от него, когда он был зол. Несмотря на обещания держать себя в руках, он часто срывался. Почему бы и нет? Она его жена и принадлежит ему. Он знал, что Бонни никогда не оставит его. Бонни придумывала разные способы, чтобы сохранить мир и спокойствие в доме.

— Это звонил доктор Симпсон. Знаешь, Энгус, он мне совсем не нравится, не могу ли я пойти к другому врачу?

— Нет, — Энгуса было невозможно сбить с толку. — Что он хочет?

Она глубоко вздохнула, а затем тихо прошептала:

— Я беременна.

Он тут же набросился на Бонни и ударил ее в живот.

— Ты сука! — орал он. — Ты проститутка! Ты сделала это специально! — Бонни каталась по полу, пытаясь восстановить дыхание. — Я выбью из тебя эту проклятую дрянь! — Энгус занес ногу над Бонни.

Ему помешала миссис Тернер. Услышав его голос, она выбежала из кухни и понеслась наверх. И вот стоя здесь, задыхаясь, она отчаянно придумывала, чем бы отвлечь его.

— Звонил ваш портной. Он говорит, что новые костюмы готовы к примерке.

Вены на лбу Энгуса вздулись, глаза сверкали. Когда его ярость немного улеглась, Энгус кивнул миссис Тернер:

— Спасибо. — Он повернулся и хлопнул дверью.

Миссис Тернер подошла к лежавшей на полу Бонни.

— Давайте я помогу вам. — Она подала Бонни руку и помогла сесть в кресло. — Подождите здесь. Я принесу чашку чая.

Бонни слабо кивнула.

— Я упала. Я такая неуклюжая. — Слезы катились по ее щекам.

— Бедняжка, — в сотый раз пробормотала миссис Тернер. Она принесла Бонни чай и посоветовала ей лечь в постель.

— Я так и сделаю, — сказала Бонни, держась руками за живот. — Знаете, я беременна.

— Как хорошо! — но в душе миссис Тернер содрогнулась. Все знали, что хозяин ненавидит детей.

Бонни, растроганная добротой миссис Тернер, разрыдалась. Сейчас она плакала не столько от боли, сколько от жалости к себе и еще не родившемуся ребенку.

Энгус пришел домой поздно. Бонни со страхом прислушивалась к шагам мужа. Она слышала, как закрылась дверь, как скрипели ступени, когда Энгус поднимался по лестнице. Он прошел мимо ее спальни, и Бонни облегченно вздохнула.

Бонни боялась его поздних возвращений. Когда Энгус был в бешенстве, то кричал на нее. Иногда он бил ее, даже если она соглашалась со всем, что он говорил. Бонни скоро поняла, что он ждет любого повода, чтобы ударить ее. Не согласиться с ним сначала было более мудрым решением, чем то, когда он доведет себя до бешенства и на нее обрушится целый град ударов. Жизнь Бонни превратилась в долгую пытку. Она жила в тени Энгуса. Но иногда он приезжал в хорошем настроении и тогда дарил Бонни цветы и дорогие подарки. Он носил ее на руках, был нежным и обещал измениться. Она продолжала ему верить все эти девять лет.

В январе 1969 года у Бонни родилась дочь. У Розмари были такие же черные волосы, белая кожа и огромные черные глаза, как у Энгуса. Рождение дочери не смягчило Энгуса. Наоборот, он чувствовал страшное разочарование и досаду и часто обвинял Бонни за то, что она родила девочку. Первое время он полностью игнорировал появление на свет маленького человечка; лишь когда Розмари исполнилось три месяца, в нем, казалось, начали просыпаться отцовские чувства. Когда Энгус бывал дома, что случалось крайне редко, он брал девочку из кроватки и играл с ней. Но если она плакала, старался избавиться от нее.

— Заберите ее, — кричал он. — Заберите ее к себе. Я не выношу шума.

Бонни забирала девочку и уносила наверх в детскую.

Жизнь Бонни была полна обязательств. Она разрывалась, делая попытки успокоить мужа и найти время для дочурки. Морган тоже требовал к себе внимания. Он становился непокорным и нервным взаперти. Пес успокаивался только тогда, когда у Бонни было время тайком пробраться в гараж и поиграть с ним. Иногда ей приходилось выступать в роли счастливой и радушной хозяйки дома, когда у Энгуса появлялась прихоть давать званый ужин. Будучи женой важной персоны, Бонни быстро всему научилась. Зейкервель всегда в таких случаях был и завсегдатаем и компаньоном: помогал Бонни готовиться к приемам, вел с гостями светские разговоры, никого ни к чему не обязывающие, легко гасил вспышки гнева у хозяина.

Когда ребенку исполнилось четыре месяца, Энгус приехал домой и застал там Джона с Терезой. Они сразу почувствовали, что он разозлен, и поспешили уехать.

— Боже мой, — сказал Джон, садясь в машину, — Бонни никогда не приезжает к нам, мы видимся только на этих формальных приемах. Она ужасно выглядит.

Тереза согласилась с ним:

— Бонни говорит, что Энгус — большой собственник, он не любит гостей. Но сегодня он должен был уехать во Францию пробовать какие-то вина.

Тереза вздрогнула. Был конец апреля, но ночь все еще хранила холод уходящей зимы. Тереза не поняла, отчего она вздрогнула — от холодного воздуха или от страха.

— Надеюсь, он не срывает зло на Бонни, — сказала она.

А Энгус в это время уже буйствовал.

— Ты грязная шлюха. — Он посмотрел на стол, где стоял прекрасный обед. — Ты — корова. — Он схватился за край стола.

Бонни вздрогнула. Она знала, что сейчас все полетит.

— Ты пригласила Терезу сюда только для того, чтобы потрахаться с этим ублюдком Джоном. Ты всегда хотела этого, не так ли? — Энгус перевернул стол. — Я сказал, не так ли? — Он надвигался на нее, наступая на стекло и фарфор. — Позволь тебе сказать, что никто не будет трахать тебя. Ты моя жена. Я убью каждого, кто посмеет коснуться тебя пальцем.

Бонни попятилась к двери, но он догнал ее.

— Не прячься, ты, трусишка. Получи свое, шлюха. — Он ударил ее, медленно, со всей силы, со знанием дела. Кровь потекла по ее лицу. Он бил до тех пор, пока ее голова не стукнулась о стену. Бонни упала, а он подхватил ее, как сломанную куклу, и перебросил через плечо.

Когда Бонни очнулась, Энгус насиловал ее.

— Я покажу тебе, шлюха, — орал он. Бонни притворилась, что она все еще без сознания. — Я убью тебя, сука! — Его руки сомкнулись на ее шее с такой силой, что Бонни почувствовала, как ее глаза вылезают из орбит. Когда Энгус кончил, то отодвинулся от нее и моментально уснул.

Впервые за девять лет она поняла, что живет с опасным человеком. «Я вернусь к бабушке, — пообещала она себе той ночью. — Возьму с собой ребенка, а потом напишу Энгусу, что никогда не вернусь к нему». Она торжествовала. Она нашла выход.

Наутро Энгус встал, как ни в чем ни бывало. Казалось, он не замечает разбитого лица Бонни. Бонни пошла в ванную. Ее потрясло собственное отражение: веки распухли, оба глаза налились кровью так, что она почти ничего не видела. Она благодарила Бога за то, что Энгус не сломал ей нос. Она стояла, держась за раковину. Лицо щипало от слез. Вдруг в памяти всплыло такое же избитое лицо ее матери. «Она все поймет, — думала Бонни. — Я поеду и поговорю с ней. Может, она сможет мне помочь».

Бонни включила холодную воду, намочила полотенце и осторожно приложила его к лицу, чтобы снять боль. Да, ее лицо здорово пострадало. Она сидела дома две недели, пока не сошли синяки. Бонни никого не видела и никому не звонила. А когда позвонила Тереза, Бонни сказала ей, что болеет. Бонни знала, что такой вспыльчивый человек, как Энгус, не позволит своей жене иметь друзей, несмотря на то, что сам был очень общительным.

Когда Энгус бывал дома, а Бонни играла с Розмари в его присутствии, его лицо наливалось кровью, брови хмурились. Бонни поняла, что ради безопасности девочки ей лучше быть от нее подальше. Таким способом можно было избежать сцен ревности.

Через два месяца Бонни поняла, что опять беременна. Бонни чувствовала, что это случилось в ту ночь, когда Энгус изнасиловал ее. На этот раз она решила ничего не говорить Энгусу и настоять на том, чтобы он разрешил ей взять Розмари и съездить к Августине.

Как и предсказал Зейкервель, Энгус не сделал даже попытки переехать в новый дом на набережной. Теперь он планировал избавиться от дома. Сначала, конечно, он устроит там прием, чтобы показать друзьям огромный бассейн. Сразу же после этого дом будет продан.

Бонни завела разговор о поездке накануне приема. Энгус был в отличном настроении.

— Почему бы и нет?

— Августина уже стара. Она очень хочет увидеть свою единственную внучку. — Бонни подыскивала самые веские доводы.

Энгус кивнул:

— Можешь ехать в понедельник.

Это было в пятницу вечером. Энгус составлял список приглашенных.

— Тебе придется вернуться через неделю. Мы поедем на пару недель в Драмосси. Я хочу навести там порядок в винном погребе.

— Хорошо. — Бонни посмотрела на список гостей.

— Я попрошу миссис Тернер заказать билеты, — спокойно сказала она.

Энгус мог бы заметить любую перемену в ее поведении. Наверное, он мог читать ее мысли. Сейчас Бонни знала про Энгуса намного больше. Она изучила его поведение и привычки и знала, как надо себя вести, чтобы он ни о чем не догадался.

— Что мне надеть на прием?

Он подумал:

— Надень васильковое платье, которое я купил тебе две недели назад.

Он сделал этот подарок после того, как вновь причинил ей боль.

Несмотря на то, что Бонни научилась предугадывать его действия и настроение, поведение Энгуса оставалось непредсказуемым. Всю субботу он был в хорошем настроении. Когда Энгус был счастлив, мир вокруг казался ей волшебным, как рождественская елка. Она улыбалась и пела целый день. Пока Энгус обдумывал последние детали, Бонни пошла с Розмари в парк, а потом поднялась, чтобы переодеться.

— Ты прекрасно выглядишь, дорогая, — сказал он и передал ей длинную бархатную коробочку. На белом шелке лежало ожерелье из черного жемчуга с бриллиантами в золоте.

— Какая прелесть! Просто великолепно!

Энгус улыбнулся. Давно Бонни не смотрела на него с такой любовью. Он прижался к ней.

— Я знаю, что порой бываю зверем, Бонни, но ты ведь понимаешь, что я на самом деле люблю тебя. Ты никогда не предавала меня. Ты всегда со мной. Я не могу жить без тебя.

Эти слова были ей хорошо знакомы. Теперь Бонни слышала их так часто, что могла бы даже повторять во сне. И все же эти слова имели над ней власть. Она чувствовала себя виноватой из-за того, что хочет бросить его. «Я съезжу в Бостон только в гости, — сказала она себе, — попробую еще раз все заново».

Они пошли к гостям. «Мы смотримся, как и другие богатые удачливые пары», — думала она. Бонни потрогала шею, надеясь, что никто не заметит синяков, которые еще не успели сойти. Бонни стала настоящим мастером в области грима.

Гости прибывали. Зейкервель внимательно разглядывал Бонни. Он редко видел ее с тех пор, как родилась Розмари. «Как она похудела, — подумал он. — Исчезла та пухленькая девушка. Ее место заняла холеная, элегантная женщина». Она поздоровалась с гостями, потом подошла к Маргарет Бартоломью.

Бонни знала, что это разозлит Энгуса. Он побил ее, когда она настаивала на том, чтобы пригласить Бартоломью. После многочисленных побоев ощущение боли стало притупляться. Только на следующий день она почувствовала, как сильно ноет все тело. Она приняла большую дозу аспирина и попросила, чтобы ей принесли лед. «Я опять оступилась», — сказала она миссис Тернер.

Бонни необходимо было увидеться с Маргарет, даже несмотря на риск вновь быть избитой. Ей нужна поддержка. Бонни знала, что если она будет рядом с добрыми любящими людьми, то вновь обретет чувство реальности. Живя с Энгусом, который подавлял ее мысли, слова, дела, она начинала терять над собой контроль. Энгус настаивал на том, что она больна, на том, что она сошла с ума и не знает, что делает.

Порой Бонни думала, что так оно и есть. Она почти поверила, что у него есть право бить ее. Она по какой-то непонятной для нее причине заслуживала ужасного физического наказания, потому что не обманывала его. «Скажи, что ты шлюха, — и он бил ее по лицу. — Скажи, что ты сумасшедшая. Давай, говори», — он плевал в нее. Неохотно она научилась говорить, что она шлюха, дрянь, грязная проститутка. Он бил ее до тех пор, пока у него хватало сил, или она теряла сознание. А Энгусу сил всегда хватало надолго. Жестокость только раззадоривала его. Тогда он чувствовал себя превосходно!

— У тебя очень усталый вид, — сказала Маргарет. — Уинни спрашивала про тебя. Ты съездишь к ней перед Рождеством?

— Мне очень хочется снова увидеть Уинни.

Бонни боялась, что по щекам потекут слезы. Как она хотела рассказать Маргарет обо всем, но ей было очень стыдно признаться, что она так ошиблась в Энгусе. Бонни отыскала взглядом в толпе его прекрасный профиль. Он был в своей стихии. Гости толпились вокруг него, а он с удовольствием показывал им бассейн и оранжереи с тропическими растениями, среди которых порхали разноцветные попугаи. Бонни вздрогнула, когда вспомнила про первого попугая. «Слава Богу, — подумала она, — что у Моргана хватает ума не попадаться Энгусу на глаза».

Бонни так и не смогла сказать ничего важного Маргарет. Вместо этого они мило побеседовали о доме, Бонни расспрашивала Маргарет о семье. У Маргарет осталось неприятное ощущение» что у Бонни в жизни происходит нечто ужасное. Но она не нашлась, как спросить ее об этом. Бонни, казалось, была отгорожена непроницаемой стеной вежливых улыбок.

— Почему, мое солнышко, ты такая задумчивая? — Перед Бонни появился Зейкервель.

Она улыбнулась:

— Я думала о том, сколько труда вложено в этот дом.

— Нет, ты думала не об этом. Ты не очень счастлива, Бонни. Я твой друг, девочка, и хочу знать, что кроется в твоих грустных глазах. Может, я сумею тебе помочь.

Бонни посмотрела в доброе лицо лучшего друга Энгуса. «Я не могу поступить так с Энгусом», — подумала она.

— Я ужасно скучаю по дому, — как можно беспечнее произнесла она, — и я беру Розмари с собой в Штаты, хочу навестить бабушку и съесть приличный гамбургер.

— Едешь одна?

— Да, — кивнула Бонни, — на следующей неделе Энгус идет в плавание, а я поеду домой.

«А у них все не так уж и плохо», — с облегчением подумал Зейкервель.

Играл оркестр. Бонни выскользнула из зала, зная, как Энгусу не нравится, если она танцует с кем-либо из гостей. Она пошла наверх в спальню. Когда она открыла дверь, то увидела, что Энгус лежит в кровати с женщиной, которую она никогда прежде не видела. Они были так поглощены друг другом, что Бонни и не заметили. Дрожа от злости, Бонни сбежала вниз и заперлась в маленькой столовой. Она долго рыдала, опустившись прямо на холодный кафельный пол.

Потихоньку она успокоилась. Больше чем все побои, боль предательства усилила ее желание бросить Энгуса. Потом ее начали разбирать сомнения. Она размышляла, сидя на полу. Почему же она так сильно против того, что он спит с другой женщиной, если он столько раз избивал ее до полусмерти? Наверно, привыкла к его побоям, но не к мысли, что придется его с кем-нибудь делить. Интересно, насколько важна и постоянна та женщина в его жизни? Может, он согласился отпустить Бонни к бабушке, чтобы провести время с любовницей?

Приведя себя в порядок, Бонни вернулась к гостям. Энгус был уже в зале и, что удивительно, танцевал с Терезой. Он заметил Бонни и жестом пригласил ее танцевать с ними. Когда Бонни подошла, Тереза тут же доложила ей о том, что она помолвлена и скоро будет свадьба.

— Мы с Патриком решили пожениться перед Рождеством. Вы ведь приедете?

Энгус не смог найти причину для отказа, и Бонни обрадовалась.

— Мы с удовольствием приедем, не так ли, Энгус? — На секунду она забыла о том, что собралась уйти от Энгуса…

Музыка смолкла и Энгус повел Бонни в столовую.

— Ты такая красивая сегодня. Никогда не видел тебя такой красивой.

Бонни внимательно посмотрела на него. Мог ли он себе представить, что она видела его наверху, в кровати? Или это была иллюзия? Может, она в самом деле сходит с ума. Как этот мужчина, глядевший на нее с таким восхищением, мог быть тем человеком, который поставил ей синяки и в кровь разбил нос?

— Дорогая, — сказал он с улыбкой, — нам так хорошо вместе. — Его голос дрогнул. — Мне только что предложили семьсот пятьдесят тысяч за этот дом. Как только ты вернешься от бабушки, давай поедем в Африку. Помнишь, Фрида говорила, что Дакар — прелесть. Ладно?

Бонни кивнула. Энгус не отходил от нее весь вечер.

Самолет взял курс на Бостон. Бонни была спокойна, она посмотрела на спящую в ее руках девочку. «Мы становимся дальше друг от друга», — подумала она, вспомнив о том, что почти все время избегала девочку. «Я не могу объяснить тебе сейчас, — прошептала она, — но однажды я все-все расскажу тебе. А пока у тебя будет с кем поиграть на Рождество, — и мысленно добавила: «К тому же мне не придется ничего говорить Энгусу о ребенке. Я подам на развод и знаю, что Августина позаботится о нас».

Самолет летел в Бостон, где, как ожидала Бонни, ее ждет новая жизнь.

 

Глава 27

Августина ужаснулась, какой хрупкой стала Бонни.

— Я снова беременна, — в оправдание сказала она.

— Какая прелесть! — Августина влюбилась в Розмари с первого взгляда и улыбнулась. — Да она вылитая копия отца. Тот же цвет волос. Посмотри, какие длинные ресницы…

Мора обрадовалась Бонни необычайно. Она обняла ее.

— Мне кажется, у тебя торчат кости.

Бонни нахмурилась.

— Я знаю. Не могу рассказать тебе, как много у меня дел. Быть женой Энгуса — значит устраивать бесконечное количество званых ужинов. На следующей неделе мне надо быть в Драмосси, там будет открытие охотничьего сезона.

Мора улыбнулась.

— Я могу приехать к тебе и помочь.

— Я не забуду этого.

Бонни ничего не сказала о том, что хочет бросить Энгуса. Она сначала поговорит со своей матерью.

Розмари скучала по отцу только первые два дня. Эти дни она ползала по комнатам дома в поисках Энгуса. Бонни терзали сомнения, когда она слышала, как девочка зовет отца. Но с другой стороны она чувствовала себя необычайно свободно. Она лежала в постели, зная, что Энгус не войдет в дверь и не набросится на нее. И все же, к ее удивлению, она вздрагивала при каждом звуке хлопающей двери. Она подпрыгивала, когда позади нее кто-то тихо заходил в комнату.

Как-то вечером Мора пришла в библиотеку, где Бонни читала книгу. Услышав шаги, Бонни напряглась и закрыла лицо руками.

— Бонни, — Мора была очень удивлена. — Да что с тобой? Ты выглядишь так, будто я собираюсь тебя ударить. — Мора села на колени. — Ты такая дерганая эти дни. Что случилось?

Бонни опустила руки и вздохнула.

— Я беременна и боюсь говорить об этом Энгусу. Он любит Розмари, но больше не хочет детей.

Мора посочувствовала ей.

— Да, это ужасно. Но я бы так сильно не переживала. Поначалу он будет немного расстроен, а потом привыкнет. Моя мать тоже боялась говорить, что она беременна моей сестрой. Это было после того, как отец ушел на пенсию. Боже, как он злился! Он рвал и метал. А сейчас моя сестра — его любимица. Не волнуйся так. — Мора посмотрела на Бонни, но та молчала. — Ты долго будешь у своей матери?

Бонни выглядела расстроенной.

— Ну, я опять остановлюсь у Мици. Няня с нами не поедет, так как у Мици только одна свободная комната. — Она оживилась. — Мици говорит, что устроит обед, чтобы меня откормить. Там будет Каролина с Майклом, Джек Смит и Элис Луис. Так приятно увидеть их снова. Сто лет их не видела. Я не была здесь с тех пор, как вышла замуж.

Мора кивнула:

— Да, время летит быстро. И ты от нас так далеко.

Лора обрадовалась Бонни. Она даже немного заинтересовалась девочкой. Но к чему она была не готова, так это к тому, что Бонни расплачется и расскажет ей всю ужасную историю.

Лора была напугана. Бонни не может сейчас бросить Энгуса, ведь Лора решила получить еще больше денег.

— Ну, — Лора положила руку на плечо дочери, — не плачь. Может, мы сможем чем-нибудь помочь. Давай подумаем. Ты в первый раз ушла от него?

Бонни кивнула.

— Наверное, это его отрезвит. Конечно, его надо проучить, чтобы он с тобой так больше не обращался. Но не забывай — ведь он любит тебя.

— Да, но я не могу понять такую любовь. Он ставит мне синяки, бьет меня. Иногда я даже боюсь, что он убьет меня.

Лора почти не слушала ее. Она строила свои планы.

— Многие мужчины бьют своих жен, — заверила она.

— Папа не бил тебя.

— Нет, — резко ответила Лора, — он был никудышный мужчина.

Женщины замолчали, думая о своем. Розмари начала плакать.

— Я отвезу ее к Мици, — сказала Бонни, — она немного растерялась на новом месте. — Бонни взяла девочку да руку. — Идем, моя милая. Сейчас поймаем такси.

Бонни поняла, что не может дождаться, пока уйдет из дома матери. Лора не поняла Бонни, но по крайней мере соглашалась с ней, что на время уехать от него — хоть какой-нибудь да выход.

Как только Бонни уехала, Лора позвонила отцу Джону.

— Бонни говорит, что хочет бросить Энгуса.

— Почему? — отец Джон заволновался. Ему понравился Энгус. «Он пришелся мне по душе», — сказал отец Джон Лоре, когда они летели со свадьбы домой.

— Ох, — Лора была раздосадована, — любовные ссоры и все такое прочее. Бонни всегда была сильной. Может, он чересчур строг с нею порой? Что мне делать?

У Лоры блеснули глаза. Теперь она точно знала, что делать. Эта маленькая избалованная сука больше не сможет влезть в ее жизнь.

Отец Джон серьезно обдумывал ответ.

— Твой долг католички и матери, я думаю, предупредить Энгуса. Ведь замужество — это священное таинство.

— Спасибо, отец Джон. Я последую вашему совету. — Она уже думала о том, что скажет Энгусу. — Увидимся в пятницу на службе.

— Хорошо. — Он застегнул сутану, сшитую из дорогого шелка. Он заказал ее в Риме. «Мне нужен новый дом», — подумал он, ощущая легкую тревогу. Вдруг отец Джон стал совершенно спокойным: его деньги лежали в банке, а Лора крепко сидела на его поводке.

— Она совсем потеряла голову, — нервно сказала Лора. Она всегда чувствовала себя неловко, когда разговаривала с Энгусом.

Он сидел в небольшой комнате, перед ним лежал Гарри.

— Все понятно, — сдержанно ответил он.

— Я подумала, что должна предупредить тебя. Может, все это из-за того, что она быстро забеременела после первого ребенка. Женщины в таком положении делают глупости.

— Спасибо, я благодарен, что вы мне позвонили. Кстати, вам нужно купить новый дом. У меня сейчас есть лишние деньги, и я мог бы помочь. Я хочу, чтобы вы подыскали хорошее местечко. Я позвоню, и вы мне расскажете все подробно. Попытайтесь найти что-нибудь по меньшей мере в полмиллиона, или около этого, но только чтобы налоги были не очень большими. Ладно?

— Очень любезно с твоей стороны, — спокойно сказала Лора. — Спасибо.

— Рад доставить удовольствие. Поговорим, когда вы найдете что-нибудь. До свидания.

Энгус положил трубку и повернулся к Гарри.

— Тебе нужно уйти. У меня дела.

Гарри застонал. Он только что вылез из постели Энгуса и все еще был не в состоянии двигаться.

— Энгус, я чувствую себя так, как будто меня переехал автобус. Дай мне отдохнуть.

— Нет. Иди. Мне нужно собираться.

Гарри бросил на него затуманенный взгляд.

— Кто на этот раз?

Энгус изменился в лице, его глаза горели.

— Убирайся, — прошипел он сквозь зубы.

— Ладно, ладно. Ухожу, не волнуйся. — Гарри поспешно вышел из комнаты. «Лучше я поеду в Драмосси, — подумал он. — Мне нужно отлежаться. Энгус собирается в загул».

Энгус был в смятении: «Как она могла? Как эта сука посмела бросить меня?» Он понимал, что Бонни все это спланировала заранее. Он ощутил вдруг болезненную пустоту. Энгус схватил телефон и швырнул его об стену. Не помогло. Ему стало еще хуже.

— Ты бросила меня! — крикнул он, глядя на портрет, висевший на стене. Она смеялась над ним. — Ты забрала моего ребенка! — орал он.

Он содрал портрет со стены и швырнул его в окно. Посыпались осколки. Энгус был в ярости. Он схватил кресло и швырнул его. Но, несмотря на это, боль и гнев не утихали.

— Будьте вы прокляты, женщины, — прошипел он сквозь зубы. — Вы заплатите мне за это.

Он думал. И вдруг его губы растянулись в улыбке. Он придумал наказание.

— Ты забрала моего ребенка, — громко повторил он. Бешенство прошло. Он знал, как избавиться от боли. Он пошел в свой кабинет, взял ружье и достал из ящика стола патроны. Зарядив ружье, он вышел из дома.

Морган услышал шаги. Он поднялся, увидев, что в гараж зашел Энгус. Собака была удивлена: ведь Энгус никогда не приходил к нему. Морган завилял хвостом. Энгус приставил ружье к плечу и выстрелил почти в упор. Огромный пес упал. Следующий выстрел пришелся ему в голову. Боль Энгуса утихла. Возмездие свершилось.

Он повесил ружье на плечо, и насвистывая, пошел домой. Поднявшись в спальню, он стал собирать вещи. Неубранная постель напоминала о ночи, проведенной с Гарри. На полу валялись два стакана и пустая бутылка из-под виски.

— Миссис Тернер, — он позвонил по телефону, — мне срочно нужно лететь в Бостон. Закажите билет на ближайший рейс. Пусть Зейкервель уберет здесь все до моего приезда. Меня не будет до понедельника. Приготовьте шампанское, цветы и… да, икру. Я хочу сделать приятное миссис Макфирсон. — Затем, как бы между прочим, он добавил. — Скажите Бену, пусть он сходит в гараж. Мне пришлось пристрелить собаку. Он так противно скулил целый день.

— Да, сэр, — равнодушно ответила она. В душе ей было очень жаль Моргана. Она слышала выстрел и сразу поняла, что произошло.

— Да, собака прожила дольше всех животных, — сказала она горничной.

Бонни планировала провести день в компании Мици и ее детей. Ей очень хотелось быть обычной матерью, жить на обычной улице, заботиться о своем ребенке. Когда она приехала к Мици, там уже находился Джек Смит. Он стоял, склонившись над раковиной, и открывал банку с пивом. На его плече сидел Макс.

— Заходи, Бонни, поздоровайся с Джеком.

Бонни улыбнулась ему. Он был спокойным трудолюбивым мальчиком, а теперь превратился в доброго и нежного мужчину.

Элис Луис, как всегда, самодовольная ворвалась в дом, как скорый поезд.

— Бонни! Я слышала про тебя от Мици. — Элис обняла Бонни. — Как это можно выйти замуж за лорда и жить в замке?

Бонни печально улыбнулась.

— Мне кажется, что это труднее, чем жить в уютном доме на тихой улице. — Это прозвучало так горько, что Бонни поправилась: — Я имею в виду то, что приходится содержать несколько домов сразу. У меня не остается времени на себя.

— Мне бы такие проблемы, — сказала Мици. Ее лицо просияло, когда в комнату вошел Рей. Бонни с завистью смотрела на них. Рей обнял Бонни и поздоровался с гостями. — Идемте в сад, пока еще светит солнце.

Тень коснулась маленькой зеленой лужайки, которая была рядом с кухней. Там уже жарилось мясо на вертеле. Аккуратная белая изгородь и живая ограда, оплетенная вьюнком, отделяли их дворик от соседей.

Элис улыбнулась.

— Думаю, что мясо, зажаренное на вертеле, имеет совсем другой вкус, чем приготовленное дома.

— Ты себе не представляешь, как мне всего этого не достает, — серьезно произнесла Бонни. — Хотя моя мать никогда не любила гостей, я помню как они приходили к другим. А мой отец тоже любил мясо с костра.

Бонни захлестнула волна сожаления и ностальгии. Они могли бы тоже так сидеть с отцом в их уютном дворике все эти годы. А сейчас этот дворик перед домом Лоры был в запущенном состоянии. Бонни охватила паника. Неужели ее жизнь станет похожей на тот запущенный дворик? Бонни чувствовала себя дезертиром.

— Хватит быть такой мрачной, — сказала Мици и подала Бонни тарелку. — Ешь давай.

Через некоторое время раздался звонок в дверь.

— Это, наверное, Каролина и Майкл, — сказала Мици. — Мы с ними очень подружились.

Рей пошел открывать дверь.

— У Майкла проблемы с Каролиной, — сообщила Мици, — Каролина завела роман со своим шефом.

— Как ужасно для Майкла, — посочувствовала Бонни.

— Слава Богу, мой Рей никогда так не поступит. А если попытается это сделать, я сверну ему шею, — Мици засмеялась.

— Ты счастливая, Мици.

Мици посмотрела на Бонни.

— Бонни, ты слишком серьезная. Что произошло? Может, у Энгуса с кем-нибудь роман?

Бонни сморщилась.

— Не знаю, был ли это роман. Может так, один раз. — Она чувствовала, что должна объяснить все подруге.

Мици поняла, что Бонни хочет с нею поделиться.

— Я догадываюсь, что что-то происходит. Поговорим завтра.

— Это будет здорово, — Бонни была ей благодарна. Даже если она не сможет рассказать про побои, будет большим облегчением поделиться об измене Энгуса.

— Давай, Рей, — крикнула Мици, — веди их сюда. Все остывает.

Рей и Майкл вышли в сад. Оба были хмурые. У Майкла под глазами темные круги.

— Каролина бросила меня два дня назад, — сказал он.

Все замолчали. Потом Майкл улыбнулся Бонни.

— Я сейчас не в очень хорошей форме, — сказал он, — но я пришел, чтобы повидаться с тобой. Как ты поживаешь, Бонни?

Бонни пригласила его сесть рядом. На ее коленях сидела Розмари.

— Она очень похожа на отца, — Майкл посмотрел на девочку.

— Я знаю. — Она попробовала улыбнуться Майклу.

— А ты отчего такая мрачная? Неужели у тебя тоже проблемы? — Бонни опустила голову. — У тебя тоже? Я просто не могу в это поверить.

Бонни кивнула. Вдруг ей очень захотелось поговорить с Майклом, но во время еды не было такой возможности. Все вспоминали смешные истории. Скоро и Бонни оказалась втянутой в общий разговор и забыла на время о своих проблемах.

Когда пробило десять, детей уложили спать. Элис с Джеком стали прощаться.

— Пора отправляться на боковую, — сказал Джек, — завтра рано вставать. До свидания, Бонни. Надеюсь, скоро увидимся.

Элис снова обняла Бонни.

— Когда-нибудь я постучу в дверь твоего замка.

— В любое время, Элис, — улыбнулась Бонни и пошла на кухню прощаться. Но вдруг остановилась. Во дворе за столом сидел Майкл, обхватив голову обеими руками. Бонни стало его очень жалко. Она вернулась и положила руку ему на плечо.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Она села рядом.

— Вряд ли.

— Поговори со мной. Мне кажется, что это помогает. Пожалуйста, расскажи, Майкл, что случилось?

— Не знаю. Сейчас мне кажется, что я слишком много работал. Я работаю в большой адвокатской конторе и это занимает очень много времени. Но это будет длиться недолго, меня просят стать компаньоном. Ты знаешь, какая это загруженность работой. Каролина не хотела детей, а я хотел. Может, в этом была проблема. А может и не в этом. Она говорила, что я недостаточно умный для нее. Думаю, я ей сильно надоел. Не знаю.

Бонни фыркнула.

— Когда ты учился, то был очень умным.

Майкл посмотрел на нее с благодарностью.

— Я знаю это. Мне кажется, я неудачник, — сказал он грустно.

— Тогда нас двое. Я ухожу от Энгуса.

Майкл широко открыл глаза.

— Но вы оба выглядели такими счастливыми.

— Нет, — просто сказала Бонни, — по крайней мере, я — нет.

— Что случилось? Я могу чем-то помочь? — Майкл взял ее руку.

— Нет. — Бонни смотрела в ночную темень. — Я снова беременна и завтра уезжаю в Бостон. Наверное, буду жить с Августиной. Я становлюсь старше и хочу заниматься садом. — Она улыбнулась. — По крайней мере, мои дети будут окружены любовью.

Майкл вздохнул.

— Да, Бонни. Я помню, как ты выглядела, когда мы учились с тобой в университете. Тогда каждый хотел на тебе жениться. Ты была такой красивой. Ты и сейчас красивая, — поправился он. — Но тогда ты была полна жизни. Ты бегала повсюду и волосы развевались за твоей спиной. До сих пор помню твои длинные ноги на лужайке.

Бонни усмехнулась:

— Может, это та моя половина и вернулась.

Она посмотрела в безобидное доброе лицо Майкла.

— Не могу представить, почему Каролина бросила тебя.

Майкл нахмурился.

— Она сказала, что я шут.

Бонни немного подумала. Она вспомнила Энгуса, как он одевал ее и заботился о ее косметике. Она вспомнила Зейкервеля, превосходно одетого, и посмотрела на Майкла:

— Но ты ведь настоящий мужчина, Майкл, а таких крайне мало.

Майкл покачал головой.

— Я никогда не смогу понять, что надо женщине.

— Ты выглядишь прямо как мой пес — красавец Морган. Когда я с ним прощаюсь, он такой несчастный.

Мици и Рей, обнявшись, стояли у двери.

— Эй, что вы там делаете? Уже поздно, — крикнул Рей.

— Мы успокаиваем друг друга. Но ты прав, уже поздно.

Майкл и Бонни зашли в дом, и Майкл собрался уходить.

— Бонни, можно я провожу тебя в аэропорт?

— Хорошо, Майкл. Мой самолет улетает в шесть вечера, так что мне нужно выехать отсюда около пяти.

— Я буду вовремя. — Он поцеловал в щеку Мици и крепко обнял Бонни. — Буду рад увидеть тебя снова.

— Я тоже, — с улыбкой отозвалась Бонни.

 

Глава 28

Энгус устал, он был зол и очень расстроен. Он позвонил Августине из аэропорта:

— Привет. Я приехал в Бостон по делу. Я подумал, что встречусь с Бонни. Мы провели бы время вместе. Что вы думаете о правнучке?

— Я думаю, что она просто великолепна. Похожа на тебя.

Старуха была рада. «Как мило с его стороны, что он захотел побыть с ней», — подумала она.

— Мне нужно сделать кое-что, а потом я приеду к чаю.

— Хорошо. Прислать за тобой машину?

— Как это чутко с вашей стороны, моя дорогая Августина. Это было бы чудесно. Да, кстати, насколько я знаю, Бонни сейчас у матери. Когда она вернется?

— Довольно поздно, — ответила Августина, — около десяти часов. Она прилетит шестичасовым самолетом. Она хотела повидаться с Мици.

— Понятно. Я вот что хочу сказать. Пусть мой приезд будет секретом. Вы ложитесь спать, а я подожду ее. Хорошо?

Августина была потрясена. Как это романтично.

— Хорошо, дорогой. — Старуха была довольна собой. «В нашей жизни происходит так мало интересного», — подумала она.

Когда водитель Августины подъехал к ресторану за Энгусом, у того уже была куплена целая куча подарков. По пути домой он попросил остановиться у цветочного магазина. Буквально вся машина была завалена различными цветами. Водитель не понимал, что происходит. «Этот самодовольный щеголь любит кого-то не меньше, чем себя», — подумал он.

Охота на Бонни напоминала Энгусу охоту на дичь в Африке. «Я возьму ее в Дакар, как и обещал, — думал он. — Мы проведем неделю-другую в Драмосси, а потом я поговорю с ней. Это прибавит ей ума». Энгус не верил, что Бонни на самом деле решилась оставить его. В конце концов, она ничего не сказала даже Августине. И все же неплохо будет надавить на Лору. Дать ей достаточно денег, и она предаст кого угодно, даже собственную дочь. «Я куплю Лоре дом, как и обещал, но, конечно, на свое имя».

Бонни провела с Мици целый день.

— Я должна уйти от Энгуса, — сказала она.

— Я бы ни на минуту не осталась с мужчиной, который был бы таким жестоким и неблагодарным, — сказала Мици.

— Дело не только в этом. — Бонни пыталась объяснить себе то, о чем она никогда раньше не думала. — Я обыкновенная женщина. Я думаю, что надо родиться в такой и для такой жизни, которой живет Энгус. Надо полюбить приемы, где собираются сотни гостей и ничего не делают, только смотрят друг на друга. Поначалу мне нравилось ездить с Энгусом. Он не может долго сидеть на одном месте. Мы ездим в Сан Мартин, в наш дом в Испании, на несколько дней в Европу. Мы редко бываем одни. Я не так представляла себе супружество. Совсем не так. — Она посмотрела на Мици. — Мне очень нравится у вас с Реем. Мне нравится заниматься садом, но садовников шокирует, если я начинаю что-нибудь делать. — Она вздохнула. — Я не могу даже заняться цветами, потому что обижается моя экономка. В Шотландии у нас есть девушка, которая ничего не делает, а только срывает цветы. Я ведь могу лишить ее работы.

Мици спокойно слушала ее, потом сказала:

— Растить троих детей нелегко, и Рей много работает. Но когда мы были на твоей свадьбе, я спросила Рея, сколько времени понадобится на то, чтобы слетела эта мишура. Мне кажется, если каждую ночь один человек лжет другому, которого любит, деньги перестают иметь значение.

— Да. Ты можешь обладать большими деньгами, но они не имею значения, если ты несчастен. Особенно для такого человека как я, который не может выбросить все это из головы просто так.

Тут в комнату вбежали Макс, Ребекка и Алан, а вслед за ними ползком появилась Розмари. Розмари была в восторге от своих новых друзей. Мици улыбнулась.

— Я приготовлю им что-нибудь поесть. Иди и собирайся. — Мици взяла Розмари на руки. — Какая прелестная малышка, — сказала она и поцеловала девчушку в пухлую щечку.

Майкл был пунктуален. Он выглядел намного лучше, чем накануне.

— Я спал, как убитый, — сказал он Бонни по дороге в аэропорт. — Знаешь, мы с тобой в одинаковом положении. Все, кого я знаю, замужем. Никто не поймет, что с нами творится. — Он нес ее чемодан к выходу на самолет. — Давай держаться друг друга.

— Давай. Вот мой номер телефона в Лексингтоне. Позвони, если будешь в Бостоне. Может встретимся.

— Я обязательно приеду, чтобы встретиться с тобой, — твердо сказал Майкл. — Он нежно поцеловал ее в губы. — До свидания, Бонни. — Он потрепал девочку по щеке. — До свидания, малышка.

— Па-па, па-па, — проговорила девочка.

Бонни нахмурилась, а Майкл усмехнулся.

— Все пройдет. Не переживай так.

— Я знаю, — сказала Бонни.

«Пассажиры, вылетающие в Бостон шестичасовым рейсом, приглашаются на посадку», — голос диктора прервал разговор.

— Это наш. До свидания, Майкл.

Майкл махал им вслед, пока они не скрылись из вида.

В аэропорту Бонни встретил водитель Августины. Полет утомил ее, и она задремала, уютно устроившись на мягком сиденье. Машина неслась по ярко освещенным улицам Бостона, затем выехала на скоростную дорогу. Бонни проснулась, когда машина затормозила у дома.

Бонни бережно несла спящую дочурку. В доме ее уже ждала няня.

— Девочка будет спать крепко, она очень устала, — сказала Бонни.

Бонни посмотрела по сторонам. «Как здесь все красиво, как уютно», — думала она, глядя на дерево гибискуса. На нем распустились нежно-розовые цветы. Бонни побежала к бабушке, чтобы пожелать ей спокойной ночи. Августина готовилась ко сну.

— Ты хорошо провела время, моя дорогая?

— Да, мне очень понравилось у Мици, там встретила старых друзей и… Бабуля, отчего это у тебя такой румянец на щеках?

Августина засмеялась. Она провела вечер с Энгусом. Энгус смешил ее до слез.

— Я обедала с одним старым другом.

— Это хорошо.

Августина улыбнулась:

— Иди-ка и ложись спать. Наверное, ты устала. Мора оставила тебе легкий ужин в твоей спальне.

— Как чудесно. Спасибо ей, я немного голодна. — Бонни поцеловала Августину.

Идя по длинному коридору, покрытому толстым ковром, Бонни подумала о Мици и Рее. «Однажды, — подумала она, — я найду человека, который полюбит меня и моих детей». Она остановилась у двери, думая о том, что ожидает ее в спальне, когда она войдет и включит свет. К ее изумлению, свет был включен, и вся комната была в цветах. Она остановилась. «Это Энгус», — подумала она и подошла к огромной камелии. Никакой записки. На кровати лежало несколько коробочек. Она присела и взяла в руки ту, что побольше. Ей очень не хотелось открывать ее. Сколько раз Энгус подкупал ее своими подарками?

— Ты разве не собираешься открыть ее?

Бонни вскочила, она почувствовала, как свело шею. Из ванной вышел Энгус, одетый в черное кимоно. В одной руке он держал бутылку шампанского, в другой — два стакана. Бонни сильно побледнела, ее затрясло.

Энгус был на редкость заботлив и внимателен.

— Дорогая, — сказал он, поставив стакан на стол и обнимая ее, — ты расстроена. Извини, если напугал тебя. У меня дела в Бостоне, и я очень скучал по тебе. Поэтому я решил побыть с тобой. Затем мы улетим назад вместе.

Сердце Бонни глухо билось. «Значит, — думала она, — он ничего не подозревает. Если бы он что-то узнал, то взбесился бы». Она взглянула на мужа.

— Все это очень мило, — спокойно сказала она, — Давай выпьем. Я действительно очень устала от полета.

Энгус улыбнулся.

— Конечно, дорогая. — Он вышел в ванную. — У нас сегодня праздник в ночи, — сказал он, — смотри, что я приготовил для тебя. — Он вернулся, держа в руках блюдо деликатесов: яйца, фаршированные икрой, артишоки, копченый лосось. В большом салатнике редис, морковь, сельдерей были перемешаны с соком авокадо. Он ловко откупорил шампанское и уселся на кровать.

— Давай, открывай свои подарки, — он был взволнован, как ребенок, его глаза сияли. — Сначала вот эту, плоскую коробку.

В этой коробке лежала атласная ночная сорочка кремового цвета. Лиф сорочки был расшит бабочками и нежными цветами. В большой квадратной коробке лежала сумочка из крокодиловой кожи с золотой застежкой. Бонни попыталась изобразить радость. В душе она чувствовала полное смятение. Все, что произошло с ней за последние два дня, отодвинуло прошлое на задний план. И вот сейчас она была опять загипнотизирована своим мужем.

— Эй, моя мечтательница, давай, открывай последнюю коробку.

Бонни открыла коробку и вытащила кольцо. Она села на кровать, не сводя с него глаз. Энгус засмеялся. Он взял кольцо и одел его на палец Бонни.

— Это кольцо вечное, — сказал он, обнимая и целуя Бонни.

Той ночью он любил ее так, как это было в первую брачную ночь. Бонни потом долго не спала и благодарила судьбу за то, что она ничего не сказала бабушке. Бонни улыбалась: «Бабушка знала, что Энгус здесь». Бонни потрогала кольцо. «Это навсегда», — подумала она и обняла Энгуса. «Все будет хорошо», — пообещала она себе.

Розмари обрадовалась отцу. Она бросилась к нему с криком: «Па-па, па-па».

Энгус улыбался.

— Августина сказала, что у нас будет еще один ребенок.

Бонни побледнела от страха. Они были одни за столом, Августина еще не спустилась к завтраку. Бонни стало страшно.

— Будем надеяться, что это будет девочка, — сказал Энгус, продолжая читать «Бостон Глоуб».

Бонни слушала, что он говорит. Может, она поторопилась с решением оставить Энгуса? Может на этот раз он действительно изменится? «Дам ему еще один шанс», — подумала она. И они принялись обсуждать открытие охотничьего сезона в Шотландии.

Остальное время в Лексингтоне прошло замечательно. Энгус со всеми был любезен и обходителен, даже с Морой. Отвез однажды вечером Бонни в театр. На этот раз он не встречался ни с какими друзьями. Они одни обедали в ресторане у городской ратуши. Улыбка вновь озарила лицо Бонни, глаза сияли от счастья. Они строили планы на поездку в Африку до того, как родится ребенок.

— Мне хотелось бы поехать до октября.

— Прекрасно, — согласился Энгус. — Пусть это будет сентябрь.

Всю дорогу домой Энгус старался быть нежным.

Они вернулись в Лондон в понедельник. Энгус рассказал Бонни о том, что Морган скучал без нее, удрал из гаража и на Ист Хелс-стрит попал под машину.

— Дорогая, я не хотел говорить тебе об этом, чтобы не портить праздник. Бен похоронил собаку в саду. Я закажу надгробие из мрамора. — Бонни разрыдалась, а Энгус крепко прижал ее к себе и вытер глаза жены своим платком.

Бонни решила сходить на исповедь к отцу Макбрайду. Когда она закончила свой рассказ, старик откинулся на кресло в своей исповедальне.

— Я знаю, что многие католики будут не согласны со мной, — сказал он без колебаний, — но я всегда был убежден в том, что мужчина, который плохо обращается со своей женой, нарушает брачную клятву. — Он замолчал. — В Библии четко сказано: если муж нарушает супружескую верность, он тем самым уничтожает брачную клятву.

Бонни внимательно слушала.

— Да, отец, я совершила грех. Я хотела бросить Энгуса.

— Я знаю, дитя мое, но у тебя были на то причины. Он истязал тебя физически, он не следовал своим обязательствам.

— Я знаю. Я так хочу, чтобы наш брак был счастливым. Я снова жду ребенка.

— Дитя мое, если я тебе понадоблюсь, ты всегда сможешь найти меня здесь.

— Вы не скажете Энгусу, ладно?

— Исповедь — это тайное доверение.

— Я знаю, — ей стало легче. Завтра она причастится с чистой совестью. Убегая от собственного брака, она совершила грех. Сейчас все ее грехи были отпущены. Бонни вышла из часовни и позвала Моргана. На мгновение она забыла, что его уже больше нет.

«Мне так не хватает его», — подумала она, идя к замку.

Августина читала книгу, когда зазвонил телефон.

— Да? — ответила она.

— Здравствуйте, это Майкл Эдвардз. Я давний друг Бонни из Мерилла. Я сейчас в Бостоне. Можно с ней поговорить?

— Мне очень жаль, но ее здесь нет. Она улетела в Англию в понедельник.

— В Англию? — удивленно переспросил Майкл.

— Да. Ее муж был здесь по делам, и они улетели домой вместе.

— Да, понятно.

— Если хотите, я дам номер ее телефона в Англии.

Майкл молчал. «Она с Энгусом, — думал он, — наверное, не захочет меня слышать».

— Нет, не нужно. Большое спасибо.

— Хорошо. До свидания, — вежливо ответила Августина и углубилась в чтение.

 

Глава 29

Энгус недолго соблюдал приличные манеры. Поездка в Дакар оказалась ужасной, со всеми приступами ярости и кошмарами по ночам. А когда они вернулись в Лондон, он забрал себе паспорт Бонни.

— На всякий случай, — сказал он.

Энгус также ограничил ее в деньгах.

— В конце концов, — объяснил он, — у тебя много банковских счетов и тебе не нужны наличные. Если же они тебе понадобятся, просто скажи мне.

В октябре Бонни вдруг почувствовала себя неважно. Стояло жаркое бабье лето. У Бонни болела спина и вспухла вена на левой ноге. Энгус редко бывал дома, а если появлялся, то в плохом настроении. Бонни полнела, и это бесило его. Он не хотел с ней спать, избегал смотреть на ее живот и прогонял ее, когда она пыталась нежно обнять его.

Вскоре Бонни замкнулась в себе. Розмари, казалось, понимала, что происходит с родителями. Она все так же обожала отца и теперь уже научилась привлекать к себе его внимание. Однажды вечером она притопала в столовую, чтобы пожелать спокойной ночи. Она прошла мимо Энгуса и залезла на колени Бонни.

— Мама, — застенчиво позвала она, глядя на отца.

Энгус нахмурился.

— Иди сюда, — приказал он, но Розмари покачала головой.

Она спрятала лицо на груди Бонни.

— Иди сюда, — повторил Энгус. Он уже рассердился, а Розмари прижалась к матери. Энгус подошел и схватил девочку, которая уже начала хныкать. Нянечка, стоявшая у двери, подошла и забрала у него ребенка.

— Она устала, — сказал няня, унося плачущего ребенка.

— Ты портишь ее, — сказал Энгус. — Ты специально настраиваешь ее против меня. Что ты с ней делаешь? Подкупаешь ее?

Бонни испугалась. Лицо Энгуса стало мертвенно бледным. В глазах сверкнул знакомый огонек. Он сжимал и разжимал кулаки.

— Нет, я этого не делаю. Я клянусь, что не делаю.

Энгус зловеще молчал. Он медленно налил себе большой бокал виски. Бонни трясло, и Энгус видел это, но ничего не говорил. Бонни сидела, сжавшись, и подыскивала подходящий предлог, чтобы уйти и лечь в постель. Тут зазвонил телефон.

— Мисс Бартоломью просит вас к телефону, мадам, — в дверь просунулась голова миссис Тернер.

— Хорошо, — Бонни вздохнула. Она решила поговорить в соседней комнате. Там она хотя бы могла отвлечься от грозной тишины.

Они болтали с Терезой о планах на помолвку, о погоде, о беременности. В приподнятом настроении Бонни вернулась к Энгусу в столовую. В ее отсутствие Энгус успел пропустить еще несколько бокалов. Он стоял перед пустым камином.

— Что ты говорила этой толстой корове?

Бонни попыталась успокоить его.

— Ничего, мы только говорили о ее помолвке.

— Не лги мне, Бонни. С которым из этих чертовых братьев ты любезничала?

— Я ни с кем не разговаривала, только с Терезой.

Бонни поняла, что Энгус выходит из себя. Его губы вытянулись в узкую полоску, которой она так боялась. Вены на его висках вздулись, он задыхался от ярости.

— Это был Джон, не так ли? — он подошел к Бонни. — Я убью тебя. — Он схватил ее за шею и надавил на горло.

— Нет, Энгус, — прошептала она, — ребенок…

Это еще больше вывело Энгуса из себя.

— Ты, чертова проститутка! Я убью тебя и ублюдка, которого ты носишь! Это не мой ребенок! Это выродок другого.

Он все сильнее сдавливал ее горло. Бонни теряла сознание, она упала на пол.

— Вставай, дрянь! — орал он.

Бонни попыталась встать, но он снова ударил ее.

— Вставай! — орал он. Он сам поставил ее на ноги и изо всех сил ударил в живот. Когда она упала, он продолжал избивать ее.

Бонни свернулась в комок, пытаясь закрыться от ударов, но было уже поздно. Даже Энгус ужаснулся, увидев, как кровь хлынула по ее ногам. Он позвонил.

— Пригласите доктора Симпсона, — сказал он.

Миссис Тернер покачала головой.

— Ей нужна скорая помощь.

— Ладно, вызывайте. Я ухожу.

Миссис Тернер опустилась на колени.

— Что случилось?

Бонни шептала почти что без сознания:

— Я упала… Я опять упала… — И разрыдалась.

— Ну, ну — миссис Тернер пощупала ее лоб. — Через минуту здесь будет скорая.

Бонни вздрогнула.

— Ребенок… — пробормотала она посиневшими распухшими губами, — я рожаю…

Хирург действовал быстро и умело. Эльсидер Александр Стюарт Макфирсон родился в 22.30 двенадцатого октября 1969 года. Он появился на свет двумя месяцами раньше срока и весил чуть больше пяти фунтов.

— Ей повезло, — сказал хирург одной из сиделок, — еще несколько минут, и мы потеряли бы их обоих.

Сиделка кивнула. За время работы в больнице она видела много побитых женщин.

— Не понимаю, — сказала она хирургу, — да зачем же они живут с такими мужьями? — Она вспомнила кольца на пальцах Бонни. — В деньгах она не нуждается, это я точно могу сказать. Ведь она может оставить его в любое время.

Хирург покачал головой.

— Такие женщины, как правило, заслуживают этого. Наверное, она гуляет. — Он наложил швы. — Ну все, увезите ее.

Бонни пришла в себя в простой больничной палате. Все тело ужасно ныло. Она лежала, глядя в потолок, медленно вспоминая события прошлой ночи. Она положила руки на живот. «У меня должен был быть ребенок», — подумала она и позвонила в звонок. В комнату вошла молодая рыжеволосая девушка.

— Мой ребенок… С ним все в порядке?

— Конечно, — бодро ответила сиделка. — У вас отличный сын.

Бонни улыбнулась и поморщилась: от улыбки заболели распухшие губы.

— Могу я его видеть?

— Сначала я приведу вас в порядок, — она поправила одежду на Бонни.

— Боже мой, — сказала девушка, — что произошло с вашим лицом? И у вас выбиты два верхних зуба.

— Я знаю. Просто я не видела, куда иду, и врезалась в столб.

«Все они так говорят», — подумала сиделка, наполняй таз горячей водой.

Бонни чувствовала себя униженной. Опять ей пришлось лгать. Сиделка что-то говорила, а Бонни чувствовала себя одинокой и такой несчастной. «Ничего не самом деле не изменилось, — думала она. — Энгус такой же подонок, как и был».

Энгус не показывался три дня. Когда он приехал, то не захотел даже взглянуть на ребенка.

— Пригласи дантиста и сделай что-нибудь с зубами, — сказал он. — Ты ужасно выглядишь.

С годами Бонни научилась находить спасение в алкоголе и транквилизаторах. Розмари росла симпатичной живой девочкой. Она часто слышала ссоры родителей. Она знала, что отец бьет мать, но ее не беспокоили ни синяки, ни слезы матери.

— На папином месте я бы тоже тебя била, — злобно сказала она однажды. — Ты всегда пьяна и глотаешь слова оттого, что принимаешь много таблеток.

— Я знаю, да, — сбивчиво сказала Бонни, — извини, но…

Розмари выскочила из комнаты. Эльсидер, которому исполнилось шесть, обнял руками мать.

— Не плачь, мамуля. Я ненавижу отца, я тебя люблю. Почему мы не можем убежать?

Бонни посмотрела на своего красивого сынишку.

— Он найдет нас.

— Нет, не найдет. Мы найдем, где спрятаться. — Он снова обнял мать.

Розмари была для отца принцессой. Он ненавидел Эльсидера, безжалостно травил ребенка, говорил, что он часто писается и что он слюнтяй. Когда бы они ни ездили к Августине, Энгус разыгрывал из себя любящего отца и нежного супруга. Дома он правил железным кнутом, даже Розмари не смела пикнуть.

Бонни посмотрела на себя в зеркало и вздохнула. Она все еще была красива, но сильно измождена. «Мне тридцать лет, — думала она. — Мне тридцать, и жизнь моя проходит».

В тот вечер она пошла на прием к леди Анжеле де Скейл, к давней приятельнице и компаньону Энгуса. Бонни сидела рядом с очень известным актером, который пытался очаровать ее своими ярко-голубыми глазами и светлыми волосами. Его жена, тоже знаменитая актриса, сидела напротив Бонни. Бонни, отвлекшись от домашнего ада, улыбалась и смеялась.

— Послушайте, — сказала Анжела, — вы видели всех этих женщин вчера вечером по телевизору? Все они сокрушались по поводу того, что их бьют мужья? — Она засмеялась. — Должна сказать, — она одарила взглядом Клива, своего представительного мужа, — скоро откроют клуб для побитых мужчин.

Клив вздрогнул.

В разговор вмешалась высокая нервная женщина.

— Я думаю, что говорить о таких вещах при публике — просто отвратительно. Думаю, что нельзя позволять такое. Нельзя собирать вместе столько несчастных.

Слева от Бонни заговорил мужчина.

— Ну а вы сами сможете сходить в такое место? Они там спят на полу. Я пошлю им чек.

Рядом хмыкнула худенькая женщина.

— Они, возможно, потратят эти деньги на выпивку. Вы же знаете, чем занимаются такие люди.

Бонни перестала слушать все это. Она поймала на себе взгляд женщины, сидевшей напротив. Бонни посмотрела на нее. «Я знаю этот взгляд, — подумала она. — Муж бьет ее». До того, как прием закончился, Бонни попробовала поговорить с ней.

— Вы думаете, этот приют необходим?

— Думаю, что да. Я была там.

Неожиданно пришел муж и увел ее, и Бонни так и не удалось задать вопросы.

Крошечный огонек надежды вспыхнул в сердце Бонни. «Я пойду туда», — подумала она. Всю ночь она не спала, а строила планы.

В приюте было грязно, даже несмотря на то, что женщины старались соблюдать чистоту. Там приходилось спать на полу, но впервые за эти годы Бонни не пришлось пить. Розмари здесь не понравилось.

— Фу, как омерзительно. Я не хочу здесь оставаться.

Бонни погладила ее по голове.

— Ненадолго, дорогая, — сказала она.

Эльсидер сразу же подружился с каким-то мальчиком.

Дом был очень маленький, но здесь жило девять семей в четырех комнатах. Туалет находился снаружи, в маленьком дворике. Женщины мылись над раковиной в кухне, а так как сейчас стояло лето, они купались в старой цинковой ванне.

Приют на Стикс-стрит в Северной части Лондона содержала полная женщина, носившая на шее крест. Она представилась Бонни как Валери.

Она любила всех этих женщин и их детей. Она защищала их как от работников социальной сферы, так и от безразличия закона. Она ни от кого не отворачивалась и твердо была уверена в том, что ни одну женщину нельзя принудить вернуться домой, где с ней обращаются жестоко.

Не всех нашедших здесь пристанище избивали пьяные мужья, многие дрались сами. А некоторые били собственных детей. Вэл любила их всех, находила нужные слова для каждой. Она обняла Бонни в знак приветствия и предложила чашку горячего чая. Женщины отправились с детьми в парк, а Валери внимательно слушала рассказ Бонни.

Бонни сбивчиво и путанно рассказала ей обо всем.

— Я никому не могла рассказать про это. Мне так стыдно.

— Я знаю. Тысячи женщин избивают каждый год и большинство из них никому ничего не говорят.

В комнату вошла красивая женщина с пышными волосами.

— Я жила со своим мужем шесть лет до того, как сбежала. Я никому не говорила про это, даже матери. На следующей неделе я получу квартиру, заберу детей и начну новую жизнь.

— Как долго вы здесь? — спросила Бонни.

— Почти год.

Бонни ужаснулась.

— Год?

— Да, мне пришлось пробыть здесь так долго. Те женщины, которые сюда приходят, возвращаются к родственникам или находят себе жилье и начинают самостоятельную жизнь. Бросить жестокого мужа — это означает не только уйти из его жизни.

Она взяла Бонни за руку.

— Если бы все было так просто, ты бы давно ушла от Энгуса.

Голос Бонни дрогнул.

— Я думала, что смогу изменить его.

Вошла Салли, жительница Ист-Энда. Она посмотрела на Бонни.

— Ты никого не сможешь изменить, милая, особенно мужчину.

Валери с улыбкой взглянула на Салли.

— Салли — удивительная женщина. Она и Вивьен — единственные, кто ушли из дома и никогда не стремились вернуться.

Салли засмеялась.

— Я просто умерла бы, если бы вернулась. Кроме того, что он бил меня, он просто издевался над детьми. Он заставлял Боба есть одну горчицу, смеялся над ним и называл гомосексуалистом. Однажды я попала в больницу, где мне накладывали на голове швы. Боб был в школе в специальной группе для детей с психическим расстройствами, а моя Мэри лечилась у психиатра. Все знали, что это из-за мужа, но молчали.

Валери обняла Бонни.

— Ты сегодня здесь в первый раз. Мы поможем тебе. Мы изменим твое имя, имена твоих детей, и они смогут ходить в школу под новыми именами. Таким образом, он не сможет найти их.

Бонни покачала головой.

— Он очень умный, Вэл. Он нас выследит.

— Ты абсолютно права. Они идут на все. Он однажды найдет вас, но будем надеяться, что к тому времени у тебя будет достаточно сил, чтобы противостоять.

— Я знаю, что смогу на этот раз. Обещаю. — И она посмотрела на Салли.

— Я помогу тебе, — сказала Салли.

Первая неделя прошла быстро. В веселой теплой атмосфере приюта Бонни поняла, что такое покой. Вэл приходила каждый день к матерям, которые сидели со своими малышами.

— Я не знаю, — однажды сказала Джина. — Гарри звонил ночью и упрашивал меня. Сказал, что если я не вернусь, он убьет себя.

Вэл посмотрела на нее.

— Он бы не позвонил, если бы ты не дала ему номер телефона.

Бонни сидела на полу с пухленькой шестимесячной дочкой Джины.

— Как ты можешь вернуться, если он сломал ручку твоему маленькому Саймону? — спросила она.

Джина заерзала на стуле.

— Я люблю его. Я не знаю, почему он так ужасно относится ко мне, но не могу выбросить его из головы.

— Это потому, что ты сильно увлеклась им, — вступила в разговор Салли. — Мне кажется, что есть два типа женщин. Одни приходят сюда на несколько дней, чтобы проучить своих мужей, а другие, как я, действительно хотят уйти. Я жила с Джо четыре года. Он в точности, как мой отец. Мой отец избивал нас до полусмерти. — Салли посмотрела на Валери. — Мы с Вэл нарисовали генеалогическое дерево для нас с Джо. Эта жестокость наблюдается в пяти поколениях.

— Да, — сказала Бонни, — в истории семьи Энгуса тоже полно жестокости. Такой же была моя мать, но она изменилась. — Бонни замолчала, запутавшись в своих собственных мыслях. Затем сказала: — Вэл, помнишь, вчера ты спросила, что меня держит, почему я с Энгусом, и я ответила, что чувствую иногда, как будто бросаю его — маленького ребенка в толпе? Тогда, возможно, мне надо научиться не относиться к Энгусу, как к обиженному ребенку.

Вэл согласилась с этим.

— Мой друг Сэм говорит, что тот мальчик, которого ты должна лелеять, уже мертв. Все, что сможешь сделать — похоронить его и никогда о нем не вспоминать.

Бонни вздохнула.

— Да, может, он и прав.

Бледная высохшая женщина печально посмотрела на Бонни.

— Как же быть, если я никогда никому не могу показать даже синяки. Кто мне поверит? Мой муж работает в Верховном суде. Какие у меня шансы? Он никогда ко мне даже пальцем не прикасается. Когда он видит, что мне нужны деньги, то приходит в ярость и запирает меня в спальне на несколько дней. Мне нечего есть, я не могу даже сходить в туалет. — Ее худенькие плечи затряслись.

Салли обняла ее.

— Ты права. Синяки и кости заживают, но слова… Они разбивают сердце.

— Он говорит, что я сумасшедшая. — Она подняла лицо и посмотрела на Салли. — Я — сумасшедшая?

— Нет, — засмеялась Салли. — Ты абсолютно здорова.

— Ты решила бросить его, это значит, что ты не сумасшедшая.

— Да, — лицо маленькой женщины прояснилось. — Но мне уже шестьдесят. Раньше я жила ради детей. Все они ходили в престижные школы. Николас учился в Итоне, близняшки — в Эстоне. — Она вздрогнула. — Никому это не нужно. Сейчас они и знать не хотят ни одного из нас.

Бонни почувствовала, как сжалось ее сердце. Лет через тридцать она, может, станет такой же, как эта женщина.

Вэл обратилась к Памелле, симпатичной невысокой девушке:

— У тебя совсем другая история, правда?

Памелла хихикнула.

— Мой Майкл так всегда злится. А сегодня вечером хочет пригласить меня в ресторан.

Вэл вздохнула.

— И, снова, Памелла, дело кончится дракой, затем поедете домой и помирит вас постель.

— Я знаю, — она сморщила нос. — Захватывающе, правда?

Вэл покачала головой.

— Нет. Твои дети издерганы. Не смей, не смей ходить с ним сегодня, как ты сделала в прошлый раз, когда он тут носился, как бешеный. Я хочу, чтобы окна здесь были целыми.

Памелла хмыкнула. Вэл повернулась к Бонни:

— Видишь, мужчины и женщины тоже жестоко относятся друг к другу по разным причинам. Я вижу в тебе жертву насилия. Ты живешь с Энгусом в надежде изменить его. Тебе нужно понять, что он изведет тебя и твоих детей, прежде чем сам изменится. Я вижу, что ты уже начинаешь в это верить. Памелла же — жертва собственного насилия. Не так ли Памелла?

Та невинно улыбнулась.

— Она приходит и уходит чаще, чем ты обедаешь. Но у нее было очень тяжелое детство, и она научилась вымещать свое зло.

— Я не хочу этого, — вставила Памелла.

— Я знаю, — продолжала Валери, — и никто тебя не винит. Но нужно признать, что ты связываешься с жестокими людьми оттого, что привыкла к их обращению. Я здесь для того, чтобы помочь избавиться от этой привычки. Тогда ты сможешь думать о нормальных отношениях, о любви, а не о жестокости.

После бешеных поисков и допросов друзей, Энгус потерпел неудачу. Он позвонил Августине и сообщил, что Бонни нелегально покинула страну.

Августина удивилась.

— Нет, дорогой. Здесь ее нет. Ты волнуешься?

— Нет, — легко ответил он. — Я знаю, что она собиралась уехать, а я не уследил. Я уверен, она на днях позвонит.

— Хорошо, — сказала Августина. — Приезжайте, я так без вас скучаю.

Мора слышала только конец разговора. Она уже давно догадывалась, что у Бонни все очень плохо. Августина почти ничего уже не видела и плохо слышала. Она не видела, как мучилась Бонни, когда приезжала в последний раз, не слышала ее сбивчивую речь. «Я должна поехать и увидеться с ней, — решила Мора. — Я должна выяснить, что же с ней происходит».

Теперь Энгус звонил Мици.

— Нет, а что случилось? — Мици была настороже.

— Ничего не случилось. Я потерял следы Бонни. Это постоянно случается. Она мотается то туда, то сюда. Думал, может, она к тебе уехала.

— Нет, я ее уже несколько лет не видела.

— Ну ладно, — Энгус был в ярости. «Где может быть эта чертова сука? У меня же ее паспорт, да и денег у нее нет».

Последней надеждой была Лора. Он старался звонить ей как можно реже. В ее голосе было что-то такое, отчего он неловко себя чувствовал — что-то самодовольное и ограниченное, дьявольское и заговорщическое.

Лора была рада услышать Энгуса. Верный своему слову, Энгус купил ей роскошный дом после того, как она помогла Энгусу пресечь первую попытку Бонни сбежать. Она теперь шикарно жила в одном из самых богатых домов Мерилла.

Когда Энгус спросил, не знает ли она, где Бонни, в сердце Лоры прокрался страх. Эта маленькая дрянь может все испортить.

— Нет, Энгус, я ее не видела. Но ведь она же не сбежала? — Лора пыталась скрыть тревогу в голосе.

— Нет, Лора, — несколько раздраженно ответил Энгус. — Уверен, что нет. Ну, не важно. Наверное, явится через несколько дней. Если она позвонит тебе, дай мне знать.

— Немедленно сообщу. — Лора положила трубку. Она была взволнована. Если Бонни ушла от Энгуса, где гарантии, что Энгус не заберет назад дом, вместе со всем, что Лора накопила?

— Черт бы ее побрал, — выругалась Лора.

Энгус пришёл в отчаяние. Он обратился к адвокату за советом.

— Я предлагаю вам заявить об ее отсутствии в полицию, как о пропавшем человеке. Та глупая женщина, ну, которая поднимает шум по телевидению об избитых женах, подбивает полицию отказываться давать информацию мужьям женщин, заявивших, что им грозит опасность. Но вы будете знать, что если она в стране, мы можем подать в суд и забрать у нее детей. Мы не можем заставить ее вернуться, если она отказывается, но, обычно, если забирают детей, женщины возвращаются.

— Спасибо, Руперт. Я люблю своих детей.

Руперт поморщился. «Лживый ублюдок», — подумал он.

— Только одна вещь, Энгус. У нее могут быть свидетельские показания. Я имею в виду свидетелей, которые могли бы подтвердить какие-либо действия с твоей стороны, и эти действия судья признает действиями человека, мягко говоря, не любящего свою жену.

Энгус подумал о слугах: «Они не посмеют».

— Нет. Нет, я образцовый муж.

— Тогда все в порядке, — резко ответил Руперт. — Как только мы узнаем, что она в Англии, я позвоню Дэну Флетчеру, и он сможет разослать своих сыщиков.

— Спасибо, Руперт.

Энгус положил трубку.

Бонни проводила время в приюте, беседуя с другими женщинами. Она очень переживала, когда приезжали новые беглянки, все в синяках. Она помогала вытирать кровь, успокаивала их, готовила чай. Она держала на руках избитых, изможденных детишек и не могла удержаться от слез. Она также очень переживала, если женщина решалась вернуться домой к своему мужу. В себе она пока подавляла это желание.

— Я боюсь сама себя, — сказала она однажды Вэл, — я лежу и скучаю по Энгусу. Мне слышится его голос. Я скучаю по тем добрым старым временам, когда все было хорошо. Я думаю о том, что могла бы изменить его. Хуже всего то, что я чувствую свою вину. Огромную вину.

Вэл положила руку на ее плечо.

— Я знаю. Ты взяла всю тяжесть ухода отца на свои плечи. Но та вина, которую ты чувствуешь, не имеет ничего общего с Энгусом. Ее корни уходят в детство. Ведь ты никогда не хотела, чтобы твой отец ушел или умер. Ты не виновна перед Энгусом. Не терзай себя.

Бонни с удивлением посмотрела на Вэл.

— Да, ты права. Откуда тебе известно все это?

Вэл засмеялась.

— Я беседовала с сотнями женщин. Мой отец тоже был жестоким человеком, а я всегда защищала мать. Знаешь, я пыталась убить отца, когда была ребенком. Но мне не повезло. И я годами обвиняла отца, пока не открыла этот маленький приют. На самом деле я хотела содержать не приют. Я просто открыла дом для женщин, которые бы приходили сюда с детьми. А когда началось женское движение, я поверила в то, что женщины должны требовать равноправия, хотя я сама никогда не принадлежала к движению, яростно выступающему против мужчин. Мне приходится с ними бороться, и они выгоняют меня. Так оно и есть. Если бы я слушала их пустую болтовню, то этого приюта никогда бы не было.

— А как он возник?

— Однажды сюда пришла женщина, вся в синяках, и я разрешила ей остаться. Затем стали приезжать женщины отовсюду. Думаю, что занялась этим всерьез, когда однажды открыла дверь молодой женщине с ребенком на руках. Еще двое цеплялись за ее юбку. У меня совершенно не было места, но я впустила ее. Мы отыскали место в коридоре, где она провела всю ночь. Теперь я полностью отдаю себя этому. — Она улыбнулась. — Кстати, Розмари становится лучше. Сара, которая занимается с детьми, много работает с ней.

— Это хорошо, — облегченно вздохнула Бонни. — Я пойду по магазинам, куплю чего-нибудь к обеду. Сегодня моя очередь дежурить.

— Спасибо, ты прекрасный человек, Бонни, и я рада тому, что ты здесь.

Бонни покраснела.

— Спасибо, Вэл. Я чувствую себя здесь, как дома.

В дверь постучали. Вэл спустилась, чтобы посмотреть, кто пришел. У входа стоял полицейский.

— Заходи, Ян. — Вэл провела его на кухню. — Выпей чашку чая.

Вокруг него столпились женщины. Он был очень популярен среди матерей и детей. Он вернул им веру в силу полиции. Многие дети сталкивались с полицией во время драк и скандалов родителей.

— Спасибо. Я ищу Бонни Макфирсон. Есть ли здесь кто-нибудь с таким именем?

Толстая женщина с ужасными зубами неприятно усмехнулась. Она лишь недавно устроилась сюда на работу, но уже успела возненавидеть обитательниц приюта.

— Это, должно быть, так называемая Бонни Тернер. Я знала, что она не такая, как все. Бонни Макфирсон! Здесь хотят тебя видеть!

Бонни парализовало от страха.

— Замолчи, Петси, — рассердилась Вэл. — Иди, Бонни, не бойся. Это Ян, он наш друг. Он не обидит тебя. — Она обняла Бонни, которую била дрожь. — Идем, — и она привела Бонни на кухню.

Ян улыбнулся Бонни.

— Не бойтесь. Я не сообщу о вашем местонахождении. Если хотите, я прослежу, чтобы вашего мужа известили о том, что вы не являетесь больше без вести пропавшей.

Бонни кивнула. Ян покачал головой и продолжил:

— Ну не знаю. Я привык к тому, что своих жен бьют только простолюдины. Но вчера меня вызвали к одному известному комику, не буду называть его имя. — Он сделал глоток чая. — Такого я никогда не видел. Он разгромил, весь дом, а что касается его жены… Я многое видел в своей жизни, но такого…

Женщины слушали, склонив головы, вспоминая то, что пережили. Затем, как обычно, заговорили о детях.

— Не могли бы вы сказать, мой Патрик перестал воровать? — спросила Яна одна из женщин.

— Нам потребуется много времени, чтобы перевоспитать его. Ведь он привык воровать вместе с отцом, а тот всегда поощрял его за это. Неспроста мы говорим Патрику, что это плохо. Придется с ним поработать.

Бонни посмотрела на Вэл.

— Меня тревожит Розмари. Она всегда была такая грубая, а сейчас совсем невыносима.

— Дай ей время. Многие дети, которые сюда приходят, презирают своих матерей. Они только и видели, как их наказывали. — Другие матери закивали. — Посмотри на себя сейчас. Ты перестала пить, поправилась и не принимаешь больше ни одной таблетки успокоительного в день. Вот увидишь, Розмари все поймет.

Бонни была счастлива. Она пообещала себе, что будет читать детям перед сном. Она теперь сожалела о потерянных годах.

Той ночью она взяла Розмари на руки.

— Обещаю тебе, дорогая, что все у нас будет хорошо.

Розмари посмотрела на мать. В ее глазах светилась доброта.

— Я знаю, мамочка. Мне здесь было плохо, но теперь у меня есть друзья, и со мной поговорила Вэл. Она рассказала, что многие матери пьют, принимают таблетки, если живут с такими мужьями, как наш отец.

Бонни обняла ее.

— Никогда больше я не буду пить и принимать транквилизаторы, что бы ни случилось. Я обещаю.

Эльсидер уже спал. Розмари поцеловала мать, впервые за последнее время чувствуя себя счастливой.

Беспокойство Лоры росло с каждым днем. Она пообещала себе, что не будет звонить Энгусу и узнавать, нашел ли он Бонни, но через неделю не выдержала.

— Энгус, я звоню узнать, все ли в порядке у вас с Бонни.

Энгус вздохнул. Он решил, что нет смысла хранить от нее тайну.

— На самом деле, Лора, Бонни сбежала с детьми. Вчера звонила полиция, говорят, что они видели ее. Она жива-здорова, но они не скажут, где она.

— Да? — Последовала долгая пауза. Лора думала. — Что ты собираешься предпринять?

— Я связался с частным детективом. Сейчас он рыскает повсюду. Я обзвонил всех, кого мог. Конечно, у нас все было далеко не так хорошо. Она последние годы пила и пристрастилась к таблеткам, но я люблю ее, и она моя жена. — Энгусу было жаль себя. Он ненавидел одиночество. — Я хочу, чтобы она вернулась.

— Не волнуйся, — посоветовала Лора. — Когда она появится, напомни ей о том, что ее бросил отец. Спроси, хочет ли она, чтобы ее детей ожидала такая же судьба. Она вернется. Бонни совершенно не способна следить за собой. Ты ей нужен.

«А мне нужны твои деньги», — подумала Лора, оглядывая свой роскошный дом.

— Как только найдешь ее, я прилечу с отцом Джоном. Он прибавит ей здравого смысла.

Пока Бонни находилась в приюте, у лорда Макфирсона случился сердечный приступ, и он умер через несколько часов, оставив Энгусу огромное наследство. Средства массовой информации усердно комментировали эту новость. Фотографии наследника были везде. Казалось, его пристальный взгляд следит за Бонни с экрана телевизора и страниц газет.

— Да, Салли, держаться в стороне от дома — труднее, чем вернуться.

Салли обняла ее.

— Я буду держать тебя, если ты попытаешься вернуться. Идем. И помни: брак — это висячий замок, если ты замужем за плохим человеком.

Бонни засмеялась.

— Ладно, ладно. Я предупрежу тебя, если захочу уйти.

Она не признавалась в том, что ее давно тянуло уйти. Жилось тяжело. Многие женщины ссорились между собой, дети дрались. Негде было уединиться и не было денег.

Прошло несколько месяцев, когда детективы Энгуса обнаружили маленьких девочку и мальчика, идущих в школу и державшихся за руки. Они выглядели абсолютно так, как и те, которых они искали. Детективы доложили о «находке». Через полчаса Энгус был у школы. Он попросил отвести его к директору, похожему на запуганную мышь.

— О, знаете, у нас столько хлопот, — сказал тот, — часто отцы детей из приюта напиваются и ругаются.

Энгус же был само очарование.

— Я только хочу спросить детей, хотят ли они пойти со мной домой.

— Хорошо, — ответил директор, сраженный манерами Энгуса. — Их сейчас приведут.

Розмари настороженно, слегка испуганно смотрела на отца.

— Папа, я очень хочу домой, но маме сейчас намного лучше. Я люблю ее и не хочу, чтобы она опять изменилась.

Эльсидер в нерешительности стоял у двери.

— Я думаю, что останусь с мамой, если ты не против, — тихо сказал он.

Энгус протянул руку.

— Пожалуйста, Эльсидер, давай поедем домой ненадолго. Я обещаю, что завтра отвезу тебя к маме, если тебе этого захочется. К тому же я попрошу ее вернуться домой. Обещаю, что я буду хорошим папочкой.

— Ты обещаешь, что больше не будешь бить ее? — серьезно спросил мальчик.

— Обещаю.

— И ты обещаешь, что маме не будет больше так плохо, как раньше? — спросила Розмари. — Она сейчас так хорошо выглядит.

— Она будет еще лучше выглядеть, когда мы вместе устроим праздник.

— Праздник? — Розмари заинтересовалась. — Куда мы едем?

— Пусть мама выберет, — сказал Энгус.

Он вывел детей из школы. Энгус видел, как Эльсидер замялся перед машиной.

— А по дороге домой мы заедем в магазин игрушек, — радостно объявил Энгус.

— Ох ты! — мальчик прыгнул в машину. — Как здорово!

Бонни была на кухне, когда дети прибежали из школы.

— Где Розмари и Эльсидер? — спросила она.

— Не знаем.

Бонни побежала к телефону. Голос директора был холоден.

— Лорд Макфирсон забрал своих детей, — сказал он.

Бонни расплакалась.

— Почему он не остановил Энгуса? — спросила она Салли.

— Мало кто сочувствует нам. Большинство думает, что мы все это заслужили. Тот, кто не знает, что такое жестокое отношение, думает, что мы жалуемся просто так… без всяких оснований. И директор такой же. Он не хочет знать, что моего Лэрри били каждый день. Он возмущается из-за того, что Лэрри теперь со всеми дерется и думает, что мы ленивые проститутки. Это все потому, что наши дети ходят в потрепанной одежде и у них бывают вши. Боже мой, он хочет, чтобы мы отсюда убрались.

Бонни трясло, она плакала. Сэл обняла ее.

— Что ты собираешься делать?

— Не знаю. Мне давно не было так хорошо, как здесь. Здесь мы с Розмари узнали друг друга. Эльсидер играл с друзьями, и только здесь он научился смеяться. Мне нужно поговорить с Валери. Она скоро вернется из суда.

Энгус в тот день тоже был в суде. Руперт хорошенько проинструктировался у верховного адвоката.

— Мой клиент хочет взять детей под свою личную опеку. Как вы видите из показаний врача, его жена пьет так много, что превратилась в алкоголичку и пристрастилась к транквилизаторам. Я не сомневаюсь, что суд согласится с тем, что она не может быть хорошей матерью.

Судья посмотрел на Энгуса. «Боже мой, — подумал он. — Это сын старого Александра. Какой же изверг был его отец!»

— Хорошо, — сказал судья, — я не люблю, когда подают прошения, но ваша жена может прийти сюда до суда или после, если ей покажется, что решение несправедливо. Суд решает вопрос в пользу истца.

— Не могу поверить, что сын Александра женился на алкоголичке, — сказал он, снимая мантию.

— Не знаю, что происходит в наши дни, — сказал клерк, — многие женщины бегут от своих мужей. Это неправильно.

Старый судья покачал головой.

— А в наши дни…

Они продолжали сетовать о том, что уже давно прошло.

Петси, вольнонаемная рабочая с ужасными зубами, радовалась слезам Бонни. «Поделом ей, — думала она. — Эта богатая сука из золотой клетки все это заслужила». Несколько дней назад Бонни посмела ей возразить. Все женщины слушали, как Петси говорила о том, что их проблемы не имеют ничего общего с насилием мужчин, а лежат в основе капиталистического общества.

— Джо бил тебя, — сказала она Салли, — потому что занимался нудной бессмысленной работой. Он терпеть не мог свою работу. Он занимал деньги и топил свои несчастья в выпивке.

Она протянула слово «несчастья». Бонни не нравилась Петси и ее политика. Она слушала, как Петси все это объясняет.

Салли была поражена услышанным.

— Да, наверное, ты права, — осторожно сказал она.

Бонни не выдержала. Она резко вступила в разговор.

— Но Энгусу не нужны деньги — он мультимиллионер. И бил он меня не потому, что не любил свою работу. Пьет он оттого, что ему нравится находить в пьянстве оправдание своим поступкам. — Она посмотрела на Петси. — Энгус такой жестокий потому, что он образцом поведения считает своего отца. Но и это не оправдание. Он должен отвечать за свои поступки, также как и Джо за то, что избивает Салли. Ты не можешь сказать, что утомительная работа или нехватка денег — причина для того, чтобы быть жестоким по отношению к жене. Если бы это было так, каждый безработный и бездомный бил бы свою жену и детей.

Все женщины согласились с Бонни. Петси покраснела и бросила злой взгляд на Бонни.

— Богатым женщинам типа тебя здесь нечего делать. Ты занимаешь место какой-нибудь несчастной, которой некуда деться.

Бонни посмотрела на нее. До прихода сюда такое замечание потрясло бы ее. Но прожив здесь несколько месяцев, она изменилась.

— Ты не понимаешь этого, — сказала она, — любая женщина, будучи замужем за жестоким человеком, нуждается в помощи. Их мужья не дают им жить. У меня не больше денег, чем у Салли или у кого-нибудь другого здесь. Мы все в одной лодке. Энгус не многим отличается от Джо. В таком приюте ты возвращаешь уважение к себе. И теперь впервые в жизни я знаю, кто я. — Она засмеялась. — И самое прекрасное — то, что мне это нравится. Спасибо Салли, Вал, всем за то, что здесь я так много узнала о себе и своих детях.

А сейчас Петси была отомщена, она смотрела, как плачет Бонни.

Вэл, вернувшись из суда, вошла в комнату. Ее лицо было напряжено: был трудный процесс. Была сделана очередная попытка упрятать ее за решетку. На этот раз из-за того, что она укрыла мать и ее троих детей, несмотря на решение суда, вопреки тому факту, что муж был приговорен за убийство.

— Виновна, — объявила всем Вэл. — Мне нужно найти пять тысяч фунтов на адвокатов, другие расходы и уплату штрафов. — Она вздохнула. — К счастью, у меня есть друзья, они помогут, а иначе — девять месяцев тюрьмы. — Она нахмурилась. — Такой приговор — ужасная несправедливость.

Она вдруг заметила Бонни, которая стояла позади всех, подошла к ней.

— Ну, Бонни, Энгус уже, наверное, подал документы на опеку и может официально держать детей у себя. А ты не сможешь забрать их у него.

— Я тоже так думаю. Мне придется уехать с ними из Англии. Я не могу больше здесь оставаться. Он найдет меня везде. Вэл, можно мне позвонить от тебя Мици? Я знаю, что это дорого, но, может быть, она что-нибудь придумает. Америка велика.

Вэл засмеялась.

— В Америке много приютов. Может, попадешь в какой-нибудь, похожий, на наш.

Бонни вытерла глаза.

— Мне нужно будет вернуться и никуда не показываться. Может, Мици поможет мне.

Вэл пожала ей руку.

— Знаешь, Бонни, ты молодец. Я никогда не думала, что ты здесь останешься. Что заставило тебя отказаться от Энгуса?

Бонни задумалась.

— Я думаю, твои слова. Когда ты сказала, что мне не стоит винить себя за уход отца. Это открыло мне глаза. Я не должна себя больше наказывать. А также врать, откуда взялись синяки, чувствовать себя виноватой из-за детей, прощать мужа, обвинять себя — сколько можно?

— Бонни, тебе звонят, — позвала Салли из кухни, — мне кажется, что это Розмари.

— Ладно, — она поднялась и посмотрела на Вэл. — Я уйду. Я решила.

— Хорошо, — одобрительно сказала Вэл.

— Она никогда не уйдет из семьи, — сказала Петси, собираясь домой, после того, как Бонни вышла. — Ее богатое прошлое слишком хорошо, чтобы вот так забыть его.

Вэл посмотрела на нее.

— Забери все свое барахло и завтра сюда не возвращайся. Играй в политику с другими.

Петси злобно заявила:

— Есть еще приюты, где люди понимают необходимость рабочей солидарности.

— Я знаю, — ответила Вэл. — Они тратят деньги на роскошные конференции, посвященные мужененавистничеству. Я знаю, как ты пыталась прикрыть свою неприязнь политической демагогией, но в глубине души у тебя ненависть, а не любовь. Неудивительно, что наше движение гибнет.

Петси замотала длинный грязный шарф вокруг шеи.

— Я донесу на вас властям.

— Давай. Таких женщин, как я, много, и на всех не донесешь.

Дверь захлопнулась. Из кухни вышла Бонни.

— Я сказала Розмари, что приеду завтра. Сегодня я хочу побыть здесь. — Она поморщилась. — Энгус затевает праздник. На этот раз с детьми.

Вэл улыбнулась:

— Медовый месяц.

— Я знаю. Энгус всегда восхитителен, когда путешествует. Но не волнуйся, Вэл. Я знаю, что за этим последует. В каком-то смысле, — она задумалась, — только женщина, которую били, может понять все это… Я предпочитаю, когда медовый месяц заканчивается, и Энгус опять кричит и безумствует; когда он нежен и предупредителен, я теряюсь. Конечно, гораздо хуже ждать, когда он сделает первый удар после периода спокойствия… все это так странно…

— Нет, — ответила Вэл. — Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в жестокости Энгуса.

— Розмари говорит, что он заставляет прилететь сюда мою мать. — В голосе Бонни слышалось удивление.

Вэл тоже удивилась.

— Воспользуйся этим, пусть она посмотрит, как он к тебе относится. И еще. Я не должна этого говорить, — сказала Вэл, — но присмотрись к ней хорошенько. Никто не знал, что ты прячешься от мужа, и твоя мать узнала это от него.

— Это так, но моя мать очень связана с церковью, и я всегда хотела верить в то, что она изменилась. Я думала, если она изменилась, Энгус тоже изменится.

Вэл засмеялась.

— Бонни, большинство жестоких людей маскируют свою сущность, прикрываясь религией. Я знаю многих по-настоящему опасных людей, которые вдруг клянутся в том, что они обрели Бога, но если к ним присмотреться, они такие же жестокие, как и были. Они становятся фанатиками и проповедуют дьявольский огонь и вечные муки в аду. Не думаю, что твоя мать изменилась. Она сменила курс, вот и все. — Вэл посмотрела на часы. — Мне нужно бежать на автобус. Позвони подруге, а завтра мы увидимся до того, как ты уйдешь.

Они пожелали друг другу спокойной ночи.

— Спасибо, Вэл, — и глаза Бонни опять наполнились слезами.

— Мне не нужна благодарность. Я хочу только знать, что ты свободна от Энгуса.

Бонни улыбнулась.

— Знай это.

Мици удивилась, услышав голос Бонни.

— Бонни, — закричала она, — сколько зим, сколько лет! Где ты? Несколько недель назад звонил Энгус. Он сказал, что ты с детьми уехала.

— Слушай, Мици. Мне нужна твоя помощь, — Бонни быстро объяснила в чем дело.

Мици была в шоке.

— Неужели все так плохо?

— Да.

— Как ты можешь к нему вернуться? Он же тебя убьет.

— Я не могу оставить с ним детей, возвращаться — тоже риск, на который мне придется пойти, чтобы потом уехать с детьми. Я хочу, чтобы ты узнала насчет приютов.

Мици подумала.

— Есть такой в Мерилле. Он открылся пару лет назад.

— Это же будет первым местом, куда заявится Энгус. А еще где-нибудь?

— Еще есть в Алекстоне, соседнем городке. Я съезжу на этой неделе и узнаю. Когда, ты думаешь, сможешь убежать?

— Не знаю. Сначала нужно вернуть свой паспорт. Это займет много времени.

— Я рассказала Майклу… ты помнишь Майкла Эдвардза? Я рассказала ему о том, что Энгус бьет тебя. Пожалуйста, не думай, что я предала тебя.

— Я так не думаю. Майкл всегда ко мне хорошо относился. — Бонни улыбнулась, вспомнив их последнюю встречу. — Мне теперь не стыдно. Я знаю, что я не отвечаю за поведение Энгуса. Это его проблемы.

— Отлично. Я поговорю с Майклом. У него хорошо идут дела в его адвокатской конторе. Может, он сможет тебе помочь.

— Спроси его, сможет ли он одолжить мне и детям денег на дорогу. Ненавижу просить, но я больше никого не знаю. Бабушка будет убита, если узнает, что я так несчастлива. Будет здорово, если Майкл поможет. — Мици понравился уверенный тон Бонни. — Я позвоню, Мици, когда смогу. До свидания и спасибо тебе.

— Береги себя. Поцелуй детей и будь осторожна.

Бонни повесила трубку. Весь остальной вечер она проговорила с Салли и другими женщинами.

Наступил рассвет, а Бонни лежала на своем матрасе. Она смотрела, как первые серебристые лучи солнца коснулись детских лиц. Ей очень не хотелось возвращаться, но она знала, что никогда не бросит Розмари и Эльсидера. Она поклялась, что спасет их от насилия и унижения. Она уснула на рассвете, мечтая о новой жизни в Америке.

 

Глава 30

Сбежать оказалось труднее, чем Бонни это представляла. Когда она вернулась, Энгус был дома. Он страстно обнял Бонни и снова пообещал, что все будет по-другому. Она смотрела в его глаза и не верила ни одному слову.

Розмари и Эльсидер очень обрадовались.

— Я скучаю по приюту, — сказал мальчик перед сном.

Розмари поцеловала мать.

— Ты не будешь пить и принимать таблетки? — озабоченно спросила она.

— Обещаю, что нет.

Энгус смотрел на жену и детей и удивлялся тому, как сильно они изменились. Бонни приобрела спокойную уверенность. Он почувствовал, что начинает злиться.

— Я хочу, чтобы ты знала. Я собираюсь предоставить тебе больше свободы.

— Очень хорошо. Я скучаю по друзьям.

— И если ты бросила пить, можешь появляться на людях.

— Да, с удовольствием.

Они были похожи на двух собак, принюхивающихся друг к другу.

— Будь осторожен, — предупреждал Руперт. — Эти приюты учат их всякому. Только тронь ее, и она пулей полетит в суд. Со знающим адвокатом она добьется хороших алиментов и твой дом отойдет к ней.

Мысль о том, что он может потерять дом, ввергла Энгуса в панику. Только здесь, в этом доме, он чувствовал себя в полной безопасности.

Весь обед он задумчиво смотрел на Бонни. Он будет выжидать.

Лора прилетела вместе с отцом Джоном.

— Дорогая, — сказала она, прижимаясь к ней щекой, пахнувшей дорогими духами. — Что ты делала?

Бонни посмотрела на мать.

— Пыталась спасти свою жизнь, — пробормотала она и вышла.

В этот момент Энгуса не было, но отец Джон видел всю эту сцену.

— Следи за собой, Лора, — сказал он. — Она изменилась.

— Да, — Лора посмотрела на отца Джона. — Нам обоим нужно быть осторожными, а то на вашем новом доме не будет крыши.

Отец Джон вспыхнул.

— А вы, моя дорогая, — сказал он со злобой в голосе, — можете вдруг стать бездомной.

— Я знаю, — нахмурилась Лора. — Вам лучше бы поговорить с ней.

— Поговорю, — твердо сказал отец Джон. Надо быть настороже и нельзя позволить этой глупой дурочке опять сбежать. Он отправился искать Энгуса.

Энгус в самом деле предоставил Бонни больше свободы. Он провел с Лорой всю неделю перед тем, как она решила улететь в Америку. Лоре недоставало ее привычных ритуалов. Постоянное присутствие отца Джона возбуждало ее, она не могла не фантазировать и не могла обходиться без плетей, которые были у нее дома. Здесь, в Лондоне, ей приходилось сдерживать себя. Через неделю ей стало невыносимо и она решила уехать домой. Она сказала Бонни о своем намерении уехать в воскресенье.

Все дни их визита Бонни держалась вежливо, но на расстоянии. Отец Джон ругал Бонни за проступок.

— Ты не исполнила свой долг перед мужем, — упрекал он. — Ты дала священную клятву перед Богом, и ничто, — говорил он, стуча кулаком по столу библиотеки, — не может вас разлучить. Ты совершила тяжкий грех. Если ты умрешь, то будешь обречена на вечное проклятие.

Бонни спокойно смотрела на отца Джона.

— Но если бы я осталась с Энгусом, он бы убил меня.

— Бонни, — нахмурился отец Джон, — что такое смерть тела? Если бы ты умерла от руки мужа, то попала бы к Богу, но убегая от него, ты подвергаешь свою душу опасности. — Он, наклонясь к ней, буравил ее глазами. — Что такое синяки по сравнению с вечным огнем ада? — Отец Джон множество раз приводил этот довод женщинам, спрашивавшим его совета.

«Я поговорю с отцом Макбрайдом», — подумала Бонни и улыбнулась отцу Джону.

— Энгус обещал измениться, — нежно сказала она.

Отец Джон прервал ее:

— Бонни, Энгус был в отчаянии из-за того, что ты пила и принимала таблетки. Он хотел выбить из тебя дурь.

Бонни не стала спорить. Она думала о Терезе. «Тереза поможет мне», — подумала она.

— Я хочу свозить мать к Уинни, — за завтраком объявила Бонни. — Я целую вечность ее не видела.

— Хорошо, поезжай, — сказал Энгус, — а я останусь с детьми.

Он знал, что без них Бонни никуда не денется.

Дети были рады.

— Отвези нас в зоопарк! — потребовал Эльсидер.

Бонни взглянула на мать.

— Мы уедем в пятницу и вернемся в воскресенье утром. У тебя будет достаточно времени собраться. Тебе понравится у Уинни.

Лора улыбнулась.

— Мне нравится эта идея.

«Может, я смогу привести ее в чувство», — подумала она. Ей не нравилась уверенность Бонни.

Маргарет очень обрадовалась, услышав голос Бонни, до нее тоже дошли слухи о том, что Бонни пьет. Она и напомнила Бонни об Уинни.

— Уинни часто спрашивает про тебя.

— Я ей позвоню. Не могла бы ты попросить Терезу туда приехать?

— Не знаю, сможет ли она, ведь Тереза ожидает второго ребенка.

— Пожалуйста, Маргарет. Скажи Терезе, что она нужна мне. Она должна мне помочь.

— Хорошо, дорогая, — Маргарет была удивлена ее настойчивостью. — Я скажу, чтобы она приехала.

Бонни положила трубку и почувствовала, что кто-то стоит у нее за спиной.

— С кем ты разговаривала? — Энгус смотрел в упор.

— Только с Маргарет. Я очень хочу увидеть Терезу. — Она надеялась, что он не все слышал и попыталась говорить спокойно и твердо. — В конце концов, мы не были на ее свадьбе, а сейчас она ждет уже второго ребенка, — Бонни говорила до тех пор, пока подозрительное выражение не исчезло с его лица.

— Ну, надеюсь, с тобой больше ничего не случится. Больше не пей.

— Не буду, — Бонни была рада тому, что сбила его с толку.

Пока Лора и Бонни добирались до фермы, то очень устали. Бонни всю дорогу непринужденно болтала. Водитель высадил их у входа в поместье. Уинни с нетерпением ждала Бонни.

— Дорогая, я так волновалась за тебя, — сказала она, обнимая Бонни.

— Я знаю. — Бонни посмотрела в доброе любящее лицо Уинни и добавила, оправдываясь: — Я не могла приехать раньше.

Лора шла сзади. Ее поразил этот древний дом и красота вокруг. Она поздоровалась с Уинни.

— Я хочу чашку чая.

— Налейте сами. Вода кипит, — вежливо отозвалась та.

«Да, — подумала Лора. — Как это грубо. Англичане не имеют понятия о том, как обслуживать». Она пошла на кухню и налила себе чай.

— Идем, — Уинни взяла чемодан Бонни. — Идем наверх. Она повернулась к Лоре. — Я скоро спущусь и покажу вам вашу комнату.

— Хорошо. — Лора села за кухонный стол.

Когда они зашли в комнату, Уинни поставила чемодан и посмотрела на Бонни.

— Как я рада тебя видеть! Скоро приедет Тереза, а чуть позже Джон.

Бонни прикусила губу.

— Нет, Уинни, Джон не приедет.

Уинни нахмурилась.

— Почему? Он всегда заботился о тебе. Он привезет с собой свою невесту. Она понравится тебе. Она такая милая и будет ему отличной женой.

Бонни мрачно посмотрела в окно.

— Уинни, всякий раз, когда Энгус сердится, он бьет меня и вспоминает Джона.

— Энгус тебя бьет?

Бонни перешла на шепот.

— Он не просто бьет. Он избивает меня. Он пытался задушить меня. Уинни, ты не представляешь, как невыносимо чувствовать себя избитой. — Она тяжело вздохнула. — Меня бьют, а я не хочу этого. Ведь я этого не заслуживаю. Всему этому я научилась в приюте. Я также поняла, что дело не в тех бедных женщинах, мужья которых не умеют сдерживать свои чувства. Там были очень разные женщины. Там была жена одного очень известного комика. Я была шокирована. Человек, который всегда производит приятное впечатление на публику… И знаешь, жена одного знаменитого артиста рассказала мне об этом приюте. — Бонни взглянула на Уинни. — Теперь, когда я поговорила с тобой, мне стало легче. Мне было так стыдно все эти годы. Я была слишком гордой, чтобы признать, что я не права. Слишком самоуверенной, чтобы понять, что я не смогу изменить его.

Уинни обняла Бонни.

— Знаешь, мы все знали, что у вас не все ладно, но никто не мог связаться с тобой. Будто Энгус держал тебя в тюрьме.

— Да, — согласилась Бонни. — Но никто мне не мог помочь, потому что в моей тюрьме не было решеток. Внешне казалось, что я могу уйти в любой момент, но изнутри меня окружали решетки. — Она горько усмехнулась. — Эти решетки были сделаны из страха, затем из таблеток и алкоголя. — Она вздохнула. — Я никогда больше не позволю себе такого.

— Что ты собираешься делать сейчас? Ты ведь не можешь оставаться с ним.

— Нет, я это знаю. Но я буду скрывать свои чувства, чтобы убежать. Он оформил опеку над детьми. Если я сбегу, то нарушу закон. В любом случае, нигде в Англии я не могу спрятаться. Его слишком хорошо знают. Слишком много людей на его стороне. Мне придется уехать в Америку.

— А бабушка поможет?

Бонни покачала головой.

— Я скорее умру, чем скажу ей. Она так несчастна из-за отца, и я не могу сказать ей, что сделала ту же самую ошибку. Нет, я уеду с детьми, а затем скажу ей все.

Уинни кивнула.

— Да, такая новость может убить ее. Я должна идти вниз к твоей матери. Ну ладно, хорошо, что ты здесь. Хоть немного отдохнешь. Мойся, и будем ужинать.

После ужина Тереза и Бонни закрылись в библиотеке.

— Рассказывай, — приказала Тереза. — Мама говорит, ты в беде.

Бонни сидела в старом кресле у камина и рассказывала Терезе все, что с ней произошло. Та внимательно слушала.

— Ублюдок, — сказала она, когда Бонни умолкла. — Бонни, почему ты раньше ничего нам не рассказывала? Чего ты ждала все это время?

Бонни покачала головой.

— Мне кажется, никто не сможет понять, что это такое, когда тебя бьет любимый человек. Какое-то время спустя побои не имеют значения. Ты превращаешься в зомби. Все последние шесть лет я жила, как во сне.

— Я знаю. Видела тебя на приемах.

Бонни покраснела.

— Много раз я напивалась и привыкла к транквилизаторам. Я знаю, что многие сочувствовали Энгусу, так как со стороны казалось, что он женат на алкоголичке и наркоманке. Но только так я могла подавлять страх перед ним.

Тереза коснулась рукой лица Бонни.

— Чем я могу помочь?

— Мне нужно позвонить Мици, но нет денег, потому что Энгус не дает мне наличные. Можно я позвоню отсюда?

Тереза кивнула.

— Конечно, дурочка.

— Мици узнает у моего старого друга Майкла, сможет ли он оплатить билеты мне и детям. Если он одолжит денег, я могу ждать. Я выберу подходящий момент и уеду. Валери, содержащая приют, говорит, что если даже адвокат Энгуса сообщит обо мне в аэропорт, он, может, не вспомнит о шотландских аэропортах. В этом случае я смогу улететь из Шотландии, пока мы будем в Драмосси.

— Хорошо, — глаза Терезы сияли.

— И еще, — продолжала Бонни, — если мы будем видеться в магазине каждую пятницу, я смогу передать Майклу твой адрес, и он будет писать мне через тебя. Извини за то, что втягиваю тебя в это. Я знаю, что это звучит драматично, но Энгус следит за каждым моим шагом.

— Не извиняйся. Я все сделаю, чтобы помочь тебе, Бонни. Боже, если бы я вас тогда не познакомила…

Бонни покачала головой.

— Все равно. Я нашла бы другого Энгуса. Теперь я знаю, что искала мужчину, чтобы спасти его, а такие всегда жестоки. Я думаю, что за весь этот тяжелый путь поняла то, что я не фея с волшебной палочкой. Я — Бонни и хочу жить спокойно со своими детьми. Ничего, если я позвоню Мици завтра?

— Отлично, — сказала Тереза, и они пошли на кухню, взявшись за руки.

— О чем это вы говорили? — капризно спросила Лора.

— Немного посплетничали, — засмеялась Тереза.

Лора почувствовала, что от нее ускользнуло нечто важное. «Я должна предупредить Энгуса», — подумала она.

Потом приехал Джон со своей невестой. Это была миловидная, полная девушка. Бонни улыбнулась.

— Рада тебя видеть.

Лора заметила симпатию в их глазах. «Мне определенно следует предупредить Энгуса», — снова подумала она.

На следующий день Бонни позвонила Мици. Мици волновалась.

— Майкл хочет поговорить с тобой. Он говорит, что даст тебе деньги, и…

— Не только деньги, — прервала ее Бонни, — я буду еще и беженкой. Не знаю, говорила ли тебе о том, что Энгус был в суде и оформил опекунство над детьми, — горько произнесла она. — Тут я ничего не могу поделать. За ним стоит доктор и адвокат.

— Неважно, — сказала Мици, — тебе лучше самой поговорить с Майклом. У тебя есть ручка?

— Да, есть. — Она записала номер, — Я позвоню ему прямо сейчас.

Голос Майкла был бодр.

— Мици мне все рассказала про Энгуса. Нам нужно ждать, пока ты сможешь убежать.

То, что Майкл сказал «нам», бесконечно обрадовало Бонни.

— Майкл, ты не представляешь, как мне было одиноко.

— Представляю. — Что-то в его голосе насторожило Бонни.

— О Боже, извини. Я так запуталась в своих проблемах, что забыла спросить. Что случилось с твоей женой?

Майкл грустно смеялся.

— Она приходит и уходит. Мы разъехались в четвертый раз. Не знаю почему, но я чувствую на себе ответственность за нее.

— Ах, Майкл, я знаю это чувство, но однажды ты поймешь, что так вести себя — глупо.

— Я знаю, но не все поддается здравому смыслу.

Они замолчали.

— Нет, — сказала Бонни, — я теперь буду руководствоваться только холодным рассудком. Майкл, ты сможешь одолжить мне деньги на билеты?

— Без проблем. Я рад помочь.

— Майкл, как ты добр! Не знаю даже, смогу ли тебя отблагодарить. Боже мой! Я спасена! Пришли, пожалуйста, деньги через мою кузину Терезу. Я дам тебе ее адрес.

Через окно библиотеки Бонни видела, что Тереза беседует с Лорой.

— Не волнуйся, — сказала Тереза Бонни. — Я отвлеку твою мать, чтобы ты смогла спокойно поговорить по телефону.

— Отлично, я вышлю деньги немедленно и буду ждать, пока ты мне не позвонишь.

— Ну, пока. Энгус предоставляет мне свободу, но ненадолго. Я буду регулярно встречаться с Терезой в магазине, так что ты можешь писать мне через нее.

— Я буду писать, Бонни, звони мне за мой счет в любое время домой или на работу. Я больше нигде не бываю.

Бонни была тронута.

— Буду звонить, когда смогу.

— Береги себя, Бонни.

— Хорошо, и ты тоже, ладно?

— Ладно, — нежно сказал он.

— Майкл, прежде чем ты положишь трубку, я хочу, чтобы ты знал, что я приеду с детьми. У Энгуса оформлена опека на них.

— Это не имеет значения. Я подумаю, что можно сделать. Пока еще есть время. До свидания, Бонни. Удачи тебе.

 

Глава 31

— Не спускай с нее глаз, — предупредила Лора Энгуса перед отлетом в Америку. — Ее друзьям я нисколько не доверяю. Эта суетливая Тереза, а что касается Джона, — фыркнула Лора, — мне не нравится, как он смотрит на Бонни.

Энгус побледнел.

— Я не знал, что там будет Джон.

— Я тоже не знала, но Бонни, кажется, совсем не удивилась, увидев его там.

— Помни свою брачную клятву, — говорил отец Джон Бонни. — Будь Энгусу хорошей женой. Я буду молиться за вас.

Бонни ничего не ответила.

Энгус с трудом сдерживал свой гнев.

— Как тебе уик-энд? — спросил он.

— Да, — с отсутствующим взглядом ответила Бонни, — понравился. Джон помолвлен и собирается жениться.

— Я не знал, что он там будет.

— Я тоже не знала. — Глаза Бонни остановились на лице Энгуса.

Он сжал кулаки. «Спокойно, не принимай это близко к сердцу, — напомнил он себе. — Помни, что сказал Руперт».

— Мы все едем в Новую Зеландию, — объявил Энгус на следующее утро за завтраком.

Дети ликовали.

— Здорово! — Эльсидер был на седьмом небе от счастья, он любил летать. — А это далеко? — спросил он отца.

— Да, — засмеялся Энгус, — это на другом конце света. — И посмотрев на Бонни, добавил: — Когда мы вернемся, я подберу хорошие частные школы для детей.

— Я не хочу в частную школу, — с негодованием заявил мальчик. — Я не хочу оставлять маму.

— Ты пойдешь в школу. Там из тебя сделают мужчину.

Бонни испугалась. Ее побег казался все более невозможным.

Поездка в Новую Зеландию была достаточно приятной. Энгус относился к Бонни с любовью и уважением. Он любил ее каждую ночь, и она стала опять чувствовать то знакомое состояние смущения.

По возвращении в Лондон Энгус однажды страшно рассердился на Бонни.

— Скажите Дэну Флетчеру, чтобы его парни следили за ней повсюду. У меня такое чувство, что она что-то затевает, — сказал он Руперту.

— Я ухожу за покупками, — сказала она за завтраком в пятницу. — Надо заказать детям новую одежду для школы.

— Желаю приятно провести время, — улыбнулся Энгус.

Бонни пыталась скрыть волнение. Она надеялась, что Тереза уже получила деньги от Майкла. Несмотря на попытки Энгуса быть добрым и заботливым, Бонни знала, что ей надо бежать. Теперь, познакомившись со многими женщинами, которые жили с жестокими мужьями, она знала, что Энгус никогда не изменится. Бонни поняла, что Энгус, мужчина, которого она любила так страстно, не был с ней даже тогда, когда они занимались с ним любовью. Тот Энгус, которым она восхищалась, вообще никогда не существовал. Она выдумала его из осколков любви к своему отцу. Визит матери только подтвердил то, что Лора не способна любить свою дочь. Бонни больше не нужно было прощать ни свою мать, ни своего отца. Более того, ей не нужно прощать саму себя. Она улыбнулась Энгусу.

— Увидимся за ленчем.

— Хорошо. — Энгус ждал Зейкервеля. — Кстати, сегодня звонила Мора. Она прилетит повидаться с тобой.

Бонни очень обрадовалась. «Только не надо ей ничего говорить», — решила Бонни.

Тереза протянула Бонни письмо от Майкла. Они зашли выпить по чашке кофе в бар магазина. За ними неотрывно следили. Бонни положила письмо в сумку. Тереза обеспокоенно посмотрела на кузину.

— У тебя все в порядке? Как поездка в Новую Зеландию?

— Хорошо. Энгус такой очаровательный, но я знаю, что это ненадолго. Он обычно держится недель шесть, а потом срывается. Боже мой, надеюсь, что я тогда и сбегу. Но он захочет мне за это отплатить.

Тереза коснулась руки Бонни.

— Если он ударит тебя, я убью его.

— Если бы у него не было опеки над детьми, я сбежала бы прямо сейчас. Но если меня поймают, он пойдет в суд, и я не смогу их даже увидеть. Такое случилось с одной женщиной из приюта. — Бонни вздрогнула. — Я помню, как она кричала и рыдала. Судья не слушал ни Вэл, ни адвоката. Даже несмотря на то, что этот мужчина совершил невероятное количество преступлений, судья настаивал на том, что мужчина изменился. Бедная женщина покончила с собой.

— Боже, как ужасно.

— Ее муж сдал детей в детский дом. Они ему были не нужны. Все это он делал для того, чтобы вернуть к себе жену.

— Извини, — сказала Тереза, — я выйду в туалет.

— Ладно. — Бонни села в низкое кресло и достала письмо. В конверте лежал чек и письмо от Майкла. «Отлично, — думала она, держа чек в руке. — Этого хватит на билеты и еще останется». Она принялась читать послание.

Письмо Майкла вселяло уверенность. У него был план. Они поедут в Мексику. Он заберет ее из приюта, который нашла Мици. Там ее ждут в любое время, и никто не узнает, где она находится. Потом Майкл отвезет ее в Нью-Мехико, где у него есть друг, который поможет нелегально перейти границу. А если Энгус пойдет по ее следу, он никогда не догадается, что Бонни пересекла границу нелегально. Они пробудут в Мексике несколько месяцев.

Бонни оторвалась от письма. Ее глаза горели.

— Он поможет, — сказала она Терезе, которая причесывалась перед зеркалом, — Я позвоню ему прямо сейчас, — Бонни увидела телефон. — Я подпишу чек на тебя, если ты дашь мне денег.

Тереза кивнула. Бонни разорвала письмо на мелкие кусочки и выбросила в корзину. Затем набрала номер Майкла.

— Бонни, я так рад тебя слышать.

— Не могу описать, как я рада слышать твой голос. Энгус мне уже не кажется всемогущим. Наконец у нас есть план, мне он нравится. А почему Мексика?

— Они не выдают беглецов. Даже если Энгус обратится в американский суд, нас не смогут вернуть.

— Понятно. — Бонни вспомнила, как боролась Бэл, чтобы укрыть матерей и их детей от насилия и жестокости. — Здесь часто для такой же цели используют Ирландию.

Вдруг ей очень захотелось домой. Бонни закончила разговор и вернулась к Терезе.

— Большое спасибо тебе за все. Мне лучше идти домой. Энгус ждет меня к ленчу.

Тереза обняла Бонни.

— Увидимся на следующей неделе.

— Замечательно. Дети уже будут в школе. Мне придется ждать Рождества.

Мора была очень рада Бонни.

— Ты намного лучше выглядишь.

— У нас были кое-какие проблемы, но сейчас все в порядке.

Бонни решила ничего не говорить до тех пор, пока она не окажется в Мексике. Чем меньше знакомых будет знать о ее планах, тем меньше шансов у Энгуса отыскать ее. К тому же Море будет трудно скрыть от Августины всю правду.

Энгус, Бонни и Мора поехали на неделю в Шотландию. На следующий же день после приезда Бонни отправилась в церковь. У нее была цель: поговорить с отцом Макбрайдом.

— Отец, — сказала она после исповеди, — вы помните, что когда я призналась в том, что хочу оставить Энгуса, вы простили мне этот грех?

— Я это хорошо помню. И я прощаю тебя за это вновь, тебе необходимо его бросить. Не то, чтобы я одобряю разводы, ведь клятва — это клятва, но она не исключает возможность раздельного проживания супругов. Энгус — опасный человек. Он опасен для тебя и детей. — Священник нежно улыбнулся Бонни. — Иди с миром, дитя мое. Мои молитвы будут с тобой.

Бонни склонила голову.

— Спасибо, отец. Мне нужно было ваше благословение.

Выйдя на солнце, она сощурилась. Здесь ее ждал Энгус.

— Откроешь мне свою тайну? — мягко спросил он.

Бонни засмеялась.

— Как от тебя можно что-то утаить?

— Это верно. Идем на прогулку.

Мора присоединилась к ним.

— Как здесь красиво, — сказала она. — Я хочу начать путешествие на севере Шотландии, в горах, и закончить в Девоне. Я слышала, что там просто шикарно.

— Да, тебе понравится. — Бонни улыбалась.

— Мы попрощаемся в воскресенье. И если мы не увидимся в Лондоне, встретимся в Лексингтоне, когда приедем туда в следующий раз, — добавил Энгус.

«Эта неделя прошла мирно. Но я чувствую, что что-то здесь не так», — думала Мора.

Они приехали в Лондон, а дома их ждали два письма. Одно — веселое — от Розмари. Другое было нацарапано рукой Эльсидера и залито слезами. «Бедный мой, — подумала Бонни. — Мой бедный мальчик». Энгус видел, что Бонни едва сдерживает слезы, читая письмо сына.

— Не будь такой сентиментальной, — резко сказал он. — Мы все прошли в свое время через это. Ты думаешь, кому-то было легче? Мальчишка — размазня. Это его проблемы.

Бонни вздохнула. Она не могла дождаться пятницы.

Снова Тереза протянула ей длинное подробное письмо от Майкла. Он закупал оборудование для кемпинга. «Если мы остановимся в кемпинге, у нас все будет с собой, и никто не сможет проверить ни имени, ни адреса». И снова Бонни позвонила ему.

— Майкл, придется ждать до Рождества. Энгус отправил детей учиться.

— Неважно, — спокойно сказал Майкл. — Когда-нибудь представится случай. Я жду.

— Майкл, ты прелесть, — голос Бонни дрожал, — не знаю, что бы я делала без тебя.

— Тебе без меня не обойтись. Но не волнуйся, все будет хорошо. Береги себя.

У Энгуса было уже несколько отчетов от детективов. Было ясно, что Бонни либо затевает что-то, либо у нее есть любовник. Мысль о том, что у нее есть любовник, была для него невыносимой. Он решил, что Тереза — почтовый голубь Джона. Детектив же предположил, что они наняли кого-нибудь из служащих магазина. Необходимо было проверить все версии.

«Я должен держать себя в руках», — внушал себе Энгус, пытаясь докопаться до истины. Но к воскресенью, после вечеров и приемов, Энгус был уже не в состоянии сдерживать свою ярость и подозрительность. Было семь вечера, и он заявился домой после того, как изрядно выпил с Зейкервелем и другими друзьями. Энгус повздорил с Кристофером, новым любовником Зейкервеля. Энгус взбесился оттого, что парень знал об отношениях Энгуса с Зейкервелем.

— Ну, Энгус, ведь это не секрет, — дразнил его Кристофер. — Не секрет и то, что ты бьешь свою жену, — ухмылялся он. — Другие могут на это не обратить внимание, но ведь мы в своем мире суперчувствительны. Ведь не играет роли и то, как Бонни удается скрывать свои синяки. У меня тоже был любовник, который меня бил. И я знаю, как накладывать пудру.

— Занимайся своими педерастическими делами и ко мне не лезь! — прорычал Энгус.

— Хорошо, утенок. Не расстраивайся, — Кристофер улыбался. — Вот однажды она выпорхнет из клетки, и что ты тогда будешь делать?

Энгус вдруг увидел себя беспомощно лежащим в комнате отца.

Бонни сидела у камина. На улице стояла хорошая погода, и окна были раскрыты. Энгус потерял над собой контроль. Он схватил Бонни за волосы и начал таскать ее по комнате, как куклу. Он кулаком ударил ее в лицо, затем, увидев хлынувшую из носа кровь, принялся душить ее. Он не слышал, как звонили в дверь. Он не слышал Мору, пока та не закричала:

— Энгус, что ты делаешь?

— Убирайся, — прорычал он.

Его свирепое, звериное лицо повернулось к Море. Он был возбужден от того, что в теле Бонни еще теплилась жизнь. Он хотел, чтобы этот акт насилия привел к блаженному оргазму. Это было его большим секретом, который знал только он и еще несколько надежных партнеров.

Энгус швырнул Бонни на пол и взял кочергу из камина.

— Это не твое дело! — орал он. — Убирайся отсюда!

Мора, охваченная ужасом, выбежала из дома. Она была одна, совсем одна в чужом городе. «Я должна лететь домой, — подумала она. — Я все расскажу Августине. Она знает, что делать».

В такси, отвозившем ее в аэропорт, Мора расплакалась: «Бедная Бонни! Если бы она только сказала нам раньше!»

— Я никогда такого не видела, — рассказывала Мора Августине. — Я ничего не могла сделать. Бонни была без сознания. — Она опять заплакала. — Никогда не смогу забыть его лицо. Он маньяк. Что нам делать? — Мора ломала руки и металась по комнате. — Он убьет ее, я знаю, что он убьет ее.

Августина почувствовала, как боль, словно тиски, сжала сердце: старая знакомая боль. Это была та самая бесконечная боль, которую она испытала, когда умер Джеймс.

— Иди наверх, — сказала она Море, — и умойся. Мы составим план действий.

Мора вышла. Старуха попыталась встать на ноги.

— Я не уберегла ее, — пробормотала она, — я не уберегла Бонни.

Тиски сжимали сильнее и сильнее. Она выкрикнула имя Бонни и повалилась на кресло. Августина умерла. Мора нашла ее в кресле, рука Августины крепко сжимала Библию.

 

Глава 32

Похороны были назначены через неделю. Бонни, все еще в синяках, расстроенная своей ужасной внешностью, понимала, что, возможно, это будет ее последний шанс. Она глубоко переживала смерть бабушки. Эта скорбь утвердила непреклонное убеждение в том, что она должна бежать.

Дети приехали из школы, чтобы поехать с родителями на похороны.

— Ты опять бил маму, — Розмари зло посмотрела на отца. — Ты обещал, что не будешь.

Энгус посмотрел на дочь.

— Она заслужила это.

— Никто не заслуживает такого, — поправила Розмари. — Мы были намного счастливее без тебя. Эльсидер перестал писаться в постель, и моя экзема прошла. Теперь ты будешь опять выходить из себя.

Лицо Энгуса передернулось.

— Не буду, — сказал он.

Ему повезло, что они летели на похороны. У Бонни просто не было времени на адвоката.

Бонни не выходила из дому неделю. Когда они приземлились в Бостоне, она сказала Энгусу, чтобы он купил детям мороженое, а сама пошла в туалет. Оттуда она позвонила Майклу. Быстро рассказала ему о том, что произошло, и что ей придется бежать сейчас. Майкл согласился.

— Как ты собираешься сделать это? — спросил он.

— Еще не знаю, но я что-нибудь придумаю.

На похоронах присутствовали члены избранных семей Бостона. Августина лежала в скромном гробу у подножия алтаря. Бонни горько плакала, и перед тем, как гроб с телом покойной опустили в могилу, где были захоронены Малкольм Фрейзер, Дункан Фрейзер — отец Августины, и Джеймс Фрейзер — ее сын, бросила печальный взгляд на бабушку. Ясное и твердое решение укрепилось в сердце Бонни. «Твоя смерть даст мне жизнь», — пообещала Бонни, когда дверь гробницы закрылась.

Невдалеке от нее, склонив голову, стояла Мора. «Я должна поговорить с Морой, — подумала Бонни, — нужно, чтобы она отвезла меня в Бостон».

— Единственный способ отделаться от Энгуса — напоить его снотворным, — Бонни рассказывала о своем плане Море. — После того, как адвокат зачитает завещание, мы должны будем лететь в Лондон. Энгус хочет поехать в Ньюпорт, а мне нужно будет везти детей в школу. Поэтому, нужно выбрать момент завтра.

— Хорошо. — Мора нахмурилась. — Но у нас в доме нет снотворного.

— У меня есть большая упаковка, спасибо доктору Симпсону. Я попрошу приготовить что-нибудь горячее с кэрри. Энгус это любит. И тогда я положу туда большую дозу лекарства.

Мора повторила план.

— Я не буду с вами обедать — не могу смотреть на него после всего, что произошло. Но будь внимательна: сама не ешь блюда с кэрри.

Все должно было сработать. Бонни очень боялась. Она и понятия не имела, сколько зелья потребуется, чтобы свалить Энгуса, но знала, что чем больше он выпьет за обедом, тем лучше. Снотворное, смешанное с алкоголем, подействует, и она сможет спокойно уехать.

— Ты можешь позвонить Майклу? — спросила Бонни. — Пусть он встретит меня в аэропорту Мерилла. Нет, в аэропорту Алекстона. Энгус не будет искать там. Я убегу с детьми около двух ночи и буду в Алекстоне к шести утра. Скажи это Майклу. — Бонни была полна решимости. — Я сделаю это. — Она сжала кулаки. — Я должна сделать это. Я не имею права все провалить.

Бонни взялась разобрать бумаги Августины, вникая во все детали. Энгус без дела шатался по дому.

— Тебе придется избавиться от Моры. Я не хочу, чтобы она жила в моем доме.

Бонни вздохнула. Теперь это был его дом. С самыми лучшими намерениями Августина оставила Бонни ни с чем. Все ее огромное наследство досталось Энгусу.

— Хорошо, — сказала она. — Августина оставила Море большую сумму. Может, она будет рада уехать к себе. — Бонни мечтала о том, что Мора будет содержать этот дом, где они будут проводить много времени вместе. Она вздохнула и оглядела гостиную. — Знаешь, Энгус, почему бы тебе не посмотреть на картины? Может, ты захочешь взять какие-нибудь с собой.

Энгус улыбался.

В тот вечер один из друзей Энгуса, торговец картинами, пришел к ним на обед. Из-за нового человека Мора не смогла подмешать лекарство. Видя, что ее план срывается, Бонни пришла в отчаяние. Энгус и Джонни весь обед спорили об одном испанском художнике.

— Скажу тебе, что он гений, — сказал Джонни.

— Дерьмо, — Энгус был в хорошем расположении духа, — он шарлатан. Ему не нужно рисовать, чтобы прокормить себя.

Оба изрядно пили.

— Я вот что скажу, — Джонни был воинственно настроен. — Спорим, ты изменишь свое мнение, когда увидишь его новые картины в моей галерее. — Он встал и подал ему руку.

— Идет, — согласился Энгус.

— Тогда едем, — Джонни похлопал его по плечу. — Едем в город, и я помогу тебе облегчить кошелек.

— Отлично, — Энгус был слишком пьян, чтобы хорошенько подумать. Он забыл, что стережет Бонни.

— Отправляйся в постель, — приказал он. — Я буду поздно.

Бонни сидела за столом, ее мозг напряженно работал.

— Сейчас. Я должна уйти сейчас, — она побежала наверх. Мора была у себя. — Он уехал в Бостон вместе с Джонни, — выдохнула Бонни. — Их не будет несколько часов. Если ты отвезешь меня на вокзал, я сяду в поезд до Бостона и сама доберусь до аэропорта. Я могу позвонить Майклу отсюда… О Боже, — вдруг она вспомнила, что у нее нет денег.

— Не волнуйся, — сказала Мора. — Я сняла деньги для тебя сегодня днем. Вот. — Она вытащила пачку двадцатидолларовых банкнот.

— Спасибо, Мора, идем, — Бонни паниковала. — Он может передумать и вернуться.

— Может, но не вернется. — Мора была спокойна. — Ты знаешь, какой он. Он пробудет с Джонни до рассвета, Джонни будет болтать всю ночь.

Они побежали в детскую.

— Розмари, вставай скорее.

— Что случилось, мама?

— Мы уезжаем, дорогая, — она обняла девочку.

— Все будет хорошо? — осторожно спросила Розмари.

— Да, хорошо.

— Ладно, — девочка села и немного подумала. — Я рада. Я буду скучать по отцу, но без него ты будешь намного счастливее. — Она обняла Бонни. — А куда мы едем? — спросила она.

— Секрет. Я скажу в самолете. А теперь быстрее одевайся.

В дверях появилась Мора с Эльсидером. Мальчик улыбался.

— Я рад, что мы уезжаем. Мне не нужно будет ходить в ту школу?

— Нет, дорогой. Никогда. — Бонни обняла его.

— Я позвоню экономке и скажу, что уехала к больной подруге, — сказала Мора, высаживая Бонни на вокзале. — Мне лучше спрятаться, пока Энгус не уедет.

— Спасибо, Мора. Спасибо за все, — Бонни поцеловала ее в щеку.

— У тебя все получится, — сказала Мора со слезами на глазах.

— Обязательно. — Бонни поспешила к поезду, а за нею дети.

— Я приеду, — сказал Майкл, когда она позвонила ему из аэропорта. — Я позвоню в приют и скажу, чтобы тебя ждали. Мы переждем несколько дней и потом поедем в Мексику. На работе знают, что я уезжаю надолго.

— Позвони Мици, Майкл.

— Ладно, но не скажу ей всего. Энгус обязательно ее проверит. Встретимся в аэропорту.

В самолете Бонни почувствовала себя спокойнее. Америка — такая большая страна, и Бонни не думала, что Энгус сможет найти ее. В Алекстоне ее встретил Майкл. Дети смотрели на него.

— Это Майкл, — представила его Бонни.

Розмари мило улыбнулась.

— Мы убегаем от папы. Если он найдет нас, то убьет, — и посмотрела на Майкла.

— Нет, этого не случится, — твердо сказал он, — я с вами. Я буду с вами и этого не случится.

Майкл повез Бонни в приют. Когда они приехали, было восемь утра. Бонни была рада тому, что окажется среди женщин, которые поймут ее состояние.

— Я оставлю тебя у дверей. Не думай, что я невежлив и не хочу проводить тебя, но говорят, что в такие места мужчин не пускают. — Он усмехнулся. — Лично я думаю, что это глупо. Я думаю, что женщинам и детям нужно знать, что в мире есть хорошие и нежные мужчины.

— Не во все приюты не пускают мужчин. — Она поцеловала Майкла и позвонила в дверь. Дверь открылась. Старая няня улыбалась Бонни.

— Входите, дорогая. Мы вас ждем. Вас привез тот мужчина, что звонил нам?

— Да, это мой друг Майкл.

— Жаль, что он не зашел на чашку кофе. Он такой приятный человек, судя по голосу.

Бонни было приятно слышать это. Дом был большой, с хорошей обстановкой.

— Да, у нас хорошо, — сказала няня. — У нас хорошая группа поддержки. Это мужчины и женщины, которые занимаются интерьером и жертвуют нам деньги. — Она шла впереди, держа детей за руки. — Это зал. — У телевизора сидели две женщины. — Садитесь, Бонни. Это Эйприл и Сью.

— Боже мой, — засмеялась Сью. — Подумать только, какие у нее могут быть глаза за этими очками.

Бонни сняла очки. Опухоль спала, но около глаз еще виднелись синяки. Розмари села рядом.

— Он всегда бьет ее, — объяснила девочка.

Эльсидер подтвердил это, кивнув головой.

— Мы дали ему шанс исправиться, но он опять делает это.

— И из-за этого Эльсидер писается, — добавила Розмари.

Сью улыбнулась детям:

— Все ясно, милые. Мои дети тоже писаются, а мой старший мальчик все время трясется.

Бонни расслабилась.

— Спасибо Богу за приюты, — сказала она.

Эйприл, пухлая розовощекая женщина, улыбнулась Бонни:

— Да, здесь особенно хорошо. Я была во многих приютах и знаю. Сестра Норман знает, что такое жестокость и насилие. Она не осуждает никого, даже лесбиянок. Некоторые ненавидят мужчин. Я не ненавижу мужчин. Я ненавижу только одного мужчину.

— Эйприл, — сестра Норман принесла кофе, — пока ты будешь ненавидеть Рэнди, ты будешь привязана к нему. Ненависть — очень сильное чувство.

— Знаете, вы правы. Я ничего не чувствую к Энгусу. Может быть, жалость, — сказала Бонни.

— Мне тоже жаль Эда. Он проиграл, а я хочу быть победителем, — поддержала разговор Сью.

— Дети! Пора в школу. — Целая стая маленьких ребятишек забежала сюда поцеловать матерей перед школой. В школу их отвозил автобус приюта.

— Боже мой, — сказала Бонни, — как их много.

— Ты мне это говоришь? — Сью обнимала и целовала их. — Ладно, ладно, дети. Счастливо всем.

Дети выбежали за дверь и направились к автобусу.

— Ладно, — сказала Сью. — Я сегодня дежурю по кухне. А ты отдыхай, потому что ты новенькая. Идем, я покажу тебе твою комнату.

В отличие от лондонского приюта, здесь было не только уютно, но и просторно. В этом милом доме хватало отдельных комнат на всех матерей с детьми. Но к своему изумлению Бонни поняла, что лучше спать на полу на матрасе среди множества других таких же несчастных. Уединение в этом приюте оставляло каждую женщину со своим страхом наедине. Без постоянного контакта с другими, без детской суеты, начинала пробуждаться знакомая паника. Страх охватил Бонни, когда она лежала в чистой удобной постели. Дети крепко спали после трудного дня.

Пытаясь избавиться от ужаса, Бонни пошла вниз. Но когда она снова улеглась, мысли вновь и вновь возвращались к тому, что же сейчас делает Энгус.

Энгус, как Мора и сказала, вернулся под утро. Он был в хорошем настроении, так как провернул выгодное дельце. Он ворвался в спальню к Бонни, чтобы сообщить ей эту приятную новость, но Бонни там не было. Он замер, потом понесся в детскую. Может, она спит с детьми? Пустая комната мгновенно отрезвила его.

Энгус взял телефон и набрал номер Руперта.

— Да? — бодро отозвался адвокат. — В чем дело?

Энгус быстро все объяснил.

— Нам нужно обратиться в суд, — сказал он.

— Нет, — запротестовал Руперт. — Я бы этого не делал. Суд в этой игре не поможет. Она в Америке, и так просто они не выдадут детей даже отцу. Кроме того, если ей придется переезжать из одного штата в другой, ты столкнешься с совершенно разными системами законов. Нет, ты можешь попасть в очень серьезное положение. Не забудь и о том, что Бонни провела несколько месяцев в приюте. Вот и будешь стоять перед каким-нибудь американским судьей и объясняться.

Энгус нетерпеливо вздохнул.

— Что мне делать? Где ее искать?

— Подожди минуту. Там есть организация, в которую я обращался раньше. Она называется СД — спасение детей. Это своего рода наемники. Солдаты фортуны. Очень бойкие. Для тебя они разыщут твоих детей. Вот их телефон. — Энгус записал номер. — Они находятся в Нью-Йорке, но у них повсюду есть филиалы. Они найдут ребенка тому, кто много заплатит. Они очень много берут за услуги и не задают вопросов. Думаю, тебе стоит туда позвонить.

— Хорошо, старик. Спасибо за помощь. — Вдруг силы покинули его. — Мне нужна Бонни, — сказал он.

Руперт засмеялся.

— Энгус, успокойся.

— Нет, я серьезно. Я люблю ее, Руперт, на самом деле люблю. — Энгус плакал. — Почему я так ужасно с ней обхожусь?

Он потерянно бродил по комнате. Затем остановился перед зеркалом: глаза опухли от слез, нос покраснел, а лицо отекло за ночь от алкоголя. Энгус смотрел на себя с ужасом. «Я становлюсь похожим на отца — подумал он. — Если это случится, я покончу с собой. В памяти всплыла простреленная голова Моргана. Энгус нахмурился. Он пошел наверх, лег в ванну и стал ждать часа, когда откроется СД.

Он позвонил в Нью-Йорк ровно в девять.

— Билли Броуди слушает вас. Чем я могу помочь? — спросили по телефону.

— Я хочу поговорить с кем-нибудь насчет работы, которую нужно выполнить.

— Да, — вежливо ответили ему.

— Мне нужно что-то объяснять?

— Будьте так любезны.

— Моя жена сбежала с двумя детьми. У меня на них оформлено опекунство.

— Для нас это не имеет никакого значения. Вы можете заплатать две тысячи долларов плюс расходы?

— Да.

— Тогда все прекрасно, — любезно ответили ему. — Давайте встретимся. Откуда вы звоните?

— Я в Лексингтоне, Массачусетс.

— Через пару часов к вам приедут двое мужчин. У нас большой офис в Бостоне.

— Спасибо. — Энгус дал свой адрес.

— Ни о чем не волнуйтесь. Мы — то, что вам нужно.

Энгус тут же успокоился. Он распорядился, чтобы ему принесли кофе и газеты.

— Мици, — сказал Майкл, торопясь. — Она в приюте, а я делаю последние приготовления. Мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за моими котами. Собаку заберу с собой. — Они сидели за кухонным столом. — Как хорошо, что Бонни вернулась.

— Ты в самом деле любишь ее, Майкл? — глаза Мици сверкнули.

— Да. Но я не буду сейчас нагружать ее этим. С нее и так пока хватит. Ее дети просто прелесть. Только их английский акцент меня смешит.

— Можно с ней поговорить?

— Боюсь, их номера телефона нет в справочнике.

Эту же информацию доложил Энгусу маленького роста, энергичный молодой человек.

— Они прячутся в каком-то приюте. И туда проникнуть мы не можем. Но у нас есть женщины с детьми, которые сидят в таких местах как осведомители. Правда, многие из них уже сдружились с теми, кто в приютах, так что это все сложно.

Энгус застонал.

— Не волнуйтесь, — сказал второй мужчина. Мы ее найдем. Единственная проблема состоит в том, что в стране сотни таких приютов. Она могла укрыться в любом из них. Но для начала проверим все здесь, поблизости. Где, вы говорите, живет ее подруга? — Он достал записную книжку. На обратной ее стороне была изображена эмблема СД: человек, похожий на эльфа с большущим мешком на плече.

— Мне нужны детали, их фото. У нее паспорт с собой?

— Нет. Он у меня.

— Хорошо. Дайте нам сорок восемь часов. — Он посмотрел на Энгуса. — Вы хотите быть там, когда мы их схватим, или чтобы мы доставили детей сами? — Энгус колебался. — За небольшую дополнительную сумму мы можем так ее отделать, что она никогда вас больше не будет беспокоить.

— Нет, — Энгус внимательно посмотрел на них. — Я не хочу, чтобы ее трогали. — Увидев то, как они оба настроены, он добавил. — Я поеду с вами.

— Хорошо. Выезжаем завтра утром.

— Ладно.

Энгус вдруг невыносимо захотелось спать. Он проводил представителей СД и рухнул в постель. Он уснул сразу же, как только его голова коснулась подушки. Ему снилось оружие и Бонни, которую он, наконец, нашел. Она улыбалась ему во сне. Энгус закричал.

 

Глава 33

В то время как два наемника постучались в дверь Мици, Майкл отъезжал вместе с Бонни и детьми от приюта в своем огромном зеленом «Вольво». Бонни сидела рядом с Майклом, а дети прыгали на заднем сиденье.

— Мы едем в кемпинг! Мы едем в Мексику на каникулы!

Майкл взглянул на Бонни.

— Ты рассказала им.

— Не волнуйся. Я им сказала про Мексику только вчера ночью.

— Тогда все в порядке. Первая остановка, — сказал он с улыбкой, — будет в Национальном парке Чероки, в Теннеси.

Бонни усмехнулась.

— Я не была в кемпинге с детства.

Дети играли с Плато, огромным псом.

— Чувствуешь себя спокойно?

— Да, — сказала Бонни. — Они никогда не найдут меня. — И улыбнулась Майклу. — Я просто наслаждаюсь поездкой.

— Это будет замечательное путешествие. Выедем из Пенсильвании в Мериленд, затем поедем по Вирджинии. Там великолепная дорога. В кемпинге в Теннеси мы будем ночью. — Он положил руку на ее колено. — Не волнуйся. Я все обдумал.

Той ночью, сидя у костра рядом с маленькой палаткой, Майкл рассказывал Бонни о том, что последняя часть их поездки будет организована с помощью Чаки, его друга, который живет в Санта Фе в Нью-Мехико.

— Он знает абсолютно все. Смешной парень. Очень умный. Он очень хорошо учился, но потом подумал, что профессия адвоката не для него, все бросил и вернулся в Санта Фе. Он содержит мастерскую по ремонту старых автомобилей. И, кажется, абсолютно счастлив. Говорят, знает свое дело. Я позвонил ему, и он ждет нас. Он нашел нам проводника до мексиканской границы, затем этот парень отгонит машину назад Чаку. Мы пешком перейдем границу, и на той стороне нас будет ждать машина с мексиканским номером. Все, что нам нужно, — пройти вместе с этим парнем через несколько полей и Рио Гранде. Чаки нашел место, где река мелкая, и на этом участке нет пограничников. Честно говоря, в Калифорнии есть одно нелегальное бюро, которое платит пограничникам, чтобы они смотрели на этот участок сквозь пальцы.

Бонни устала.

— Хорошо.

Майкл обнял ее.

— Заползай в палатку и спи крепко. Завтра мы едем в Арканзас, а потом в Оклахому.

Бонни улеглась между детьми. Она поцеловала их и улыбнулась звездам, которые глядели на нее. Заухала сова.

Мици была удивлена, увидев таких враждебно настроенных гостей.

— Нет, я не знаю, где Бонни, — с негодованием ответила она.

— Прижмем ее немного, Тони? — спросил невысокий мужчина своего рыжеволосого друга.

— Ну да, — Тони явно скучал. Дом был крошечным, детей не было, да и Бонни тоже. Мици, похоже, собиралась поднять шум, а Тони не хотелось начинать свою охоту с трупа. Только полиции им не хватает.

— Да ладно, Джерри. Оставим ее. Извините, что побеспокоили вас, — сказал Тони, и они вышли из дома.

Мици расплакалась. Ей стало очень страшно за Бонни. Рей потом долго ее успокаивал.

— С ней все будет в порядке. Майкл — хороший человек, надежный. Ничего с ними не случится.

Энгус позвонил Лоре.

— Она опять сбежала, — мрачно заявил он. — Слушай, Лора, я положу четверть миллиона долларов на твой счет, если ты наведешь меня на след Бонни. Только на след. У меня есть люди, которые ее найдут, но они уже потерпели неудачу у Мици. Там Бонни нет, и нет ни в одном из бостонских приютов. Ты можешь проверить приюты, которые поблизости от тебя?

Лора онемела. Четверть миллиона долларов! С ума можно сойти.

— Ладно, я попытаюсь, — спокойно сказала она. — Отец Джон может сходить в некоторые приюты, и я тоже. Один такой есть в Мерилле, думаю, что в соседних городах есть еще несколько.

— Спасибо.

— Не волнуйся, дорогой. Я сделаю все, что смогу. В конце концов мы ее найдем.

Лора знала, что в местном приюте у отца Джона имеются связи. Хотя лично он не одобрял идею приютов, его знакомый священник, с которым они изредка виделись, оказывал помощь матерям-католичкам в этом приюте. Отец Джон попросил проверить, нет ли там Бонни.

— Я ищу Бонни потому, что ее мать очень больна. Старая женщина перед смертью хочет увидеть свою дочь.

Тронутый этим рассказом, священник взялся помочь. Лора была разочарована, когда стало известно, что друг отца Джона пришел ни с чем.

— Может, стоит узнать в Хаддингли, — сказал отец Джон.

Лора собрала ворох старой одежды, которую берегла к церковному базару. Она положила все это в свою маленькую машину и отправилась по адресу, который вручил ей отец Джон. Она приехала в Хаддингли и пробралась в приют. Там Лора вручила одежду хозяйке, поиграла с детьми.

— Я хочу у вас поработать, — сказала она одной из матерей. — У меня много свободного времени.

— Все приюты обходятся собственными силами. Правительству наплевать, живы или умирают матери и дети, — ответила женщина.

— А может, вы знаете приюты поближе к Мериллу?

— О да, здесь. — Эта женщина была новенькой. Она подвела Лору к карте. — Смотрите.

Лора обрадовалась. Она быстро записала столько адресов, сколько смогла.

— Спасибо, дорогая, — она сунула в руку женщины десяти долларовую бумажку. — Купите что-нибудь своим детям.

— Спасибо, — обрадовалась та.

— Мне не понравилась эта женщина, — сказала хозяйка приюта, после того, как Лора ушла.

— Она просто хотела помочь, — сказала женщина, сжимая десятидолларовую бумажку.

— Не думаю, что она хотела помочь. — Зазвонил телефон и хозяйка взяла трубку. — Ага, — сказала она и что-то записала. — Понятно. Большое спасибо.

— Идите сюда, — позвала она всех. — Мне только что позвонили из приюта Эпил. Говорят, СД ищут женщину с двумя детьми. Они проверяют все приюты. Я хочу, чтобы были особенно внимательны к новеньким.

Все женщины знали о том, какой ужасной репутацией пользуется СД.

— Боже мой, — сказала одна из матерей, — я рада, что они охотятся не за мной. — И пошла разбирать белье, которое принесла Лора.

Лоре потребовалось два дня, чтобы напасть на след. Наконец, она добралась до Алекстона. Она разработала прекрасный способ выуживания информации. Он состоял в том, что она примеряла детям одежду. Таким образом она невинно спрашивала детей, играли ли с ними Розмари и Эльсидер.

— Они еще так смешно говорили? — спросил один мальчик, застегивая молнию на джинсах, которые Лора купила, как приманку.

— Да, у них был английский акцент.

— Точно, я слышал, так говорят по телевизору. Да, они ночевали здесь.

— В самом деле? И мама с ними была тоже?

— Да. И за ними приехал мужчина. У него большая машина, я себе тоже куплю такую, когда вырасту.

— Какая машина?

— Зеленая.

— Зеленая? Какой марки?

— Зеленая. А можно я возьму вон ту футболку?

Лора скрыла свое нетерпение.

— Предлагаю сделку. Ты скажешь марку машины, а я дам тебе футболку.

— Мне кажется, она называется «Вольво». Теперь можно взять футболку?

— «Вольво»? Какой же ты хороший мальчик. Вот твоя футболка. Ой, как она тебе идет.

— Эльсидер — мой друг, — сказал мальчик.

— Ты знаешь, куда они уехали?

— Нет. — Ребенок потерял интерес к разговору. — А вы старше, чем моя мама? — спросил рассеянно он.

— Смотри, — Лора вытащила кошелек. — Дам тебе целых два доллара, если вспомнишь, куда они уехали.

— Ого! Два доллара! И я смогу купить, все что захочу!

— Да, но только если скажешь, куда они уехали, — вкрадчиво сказала Лора.

Мальчик наморщил лоб.

— Мне кажется, он говорил, что у них каникулы. Он сказал — Мексика. Это там носят большие шляпы? — Лора кивнула. — Значит, он сказал Мексика. Потому что он обещал привезти мне большую шляпу.

— А когда они уехали? Ты помнишь?

— Я еще не знаю дни недели. — Мальчик потер нос. — Подождите. Вы знаете, в какой день показывают мультфильм про космических кроликов? В тот день они и уехали. Мы собирались смотреть мультфильм, но они уехали.

— Умница, — Лора поцеловала его и пошла в супермаркет. Там она купила программу. «Космические кролики», — бормотала она, пролистывая страницы. — Вот, три дня назад».

Лора была довольна собой.

— Они едут в Мексику на зеленом «Вольво», — доложила она Энгусу. — Ее забрали из приюта три дня назад.

Лицо Энгуса прояснилось.

— Спасибо, Лора. Деньги будут на твоем счете сегодня же днем.

— Ты так добр. Спасибо. — Лора торжествовала.

— Ага, — сказал Тони, когда Энгус перезвонил ему в офис в Бостоне. — Они едут к границе. Это замечательно. Так вы говорите, паспорт жены у вас?

— Да, — Энгус напрягся.

— Тогда они будут пытаться сами перейти границу. Может, они уже перешли ее где-нибудь в районе Ларедо, если выехали три дня назад, но я чую, что ещё не успели. Давайте посмотрим, скорее всего это будет где-нибудь на западе, в Калифорнии, между Тиюана и Мексикали. Там есть несколько абсолютно спокойных участков. Подождите минуту. — Тони быстро переговорил с коллегой. — Да. Нам придется подключить еще пятьсот человек, чтобы прочесать две тысячи миль границы. Это будет стоить пять тысяч в день.

— Я плачу.

— Отлично. Собирайтесь. Мы летим в Калифорнию. Я сейчас сделаю звонок и проверю, где заправлялись все зеленые «Вольво».

— Правильно, — сказал Энгус.

Тони повернулся к Джерри:

— Надо действовать. Пусть он почувствует, что платит не зря. — Тони дал распоряжение секретарю. — Позвоните в салон «Вольво» в Мерилле. Узнайте, кто покупал «Вольво» за последние пять лет. Позвоните мне в Лексингтон до ленча.

Тони и Джерри ехали к Энгусу молча.

— Я связался с продавцом «Вольво», — сообщил Тони Энгусу, когда они приехали, — если машина новая, мы найдем владельца и номер машины. Это будет легче, чем преследовать их.

Энгус был нетерпелив.

— Она могла договориться с кем угодно и где угодно.

— Нет, — серьезно ответил Тони. — Обычно для таких дел выбирают друзей. У нее есть какой-нибудь друг — мужчина?

Энгус был сбит с толку. Он подумал о Джоне.

— Нет, насколько я знаю. Есть одна семья в Англии, к которой она очень привязана. У нее есть там подруга, ее кузина по имени Тереза. Я узнал, что они встречаются тайком. Тереза передавала ей письма… — он замолчал.

— Итак, возможно у нее был друг, — предположил Джерри.

— Почему вы нам не сказали раньше? — спросил Тони.

— Я просто не подумал, — Энгус чувствовал, как у него разрывается сердце. Плохо, что Бонни сбежала, но мысль о ее побеге с другим мужчиной была вообще невыносимой.

— Эта Тереза, — спросил Джерри. — Какая она?

— Ну, — Энгус минуту подумал. — Не очень умная.

— Все понятно, — сказал Тони. — Картина ясна. Давайте позвоним ей и выясним все, что можно.

Тони взял трубку и набрал номер, который продиктовал ему Энгус.

— Миссис Терезу Фитцгиббон, пожалуйста, — попросил он, насвистывая что-то и постукивая по столу ручкой.

— Привет, — сказал он очень мягко и вежливо. — Это Тереза?

— Да, — Тереза была удивлена.

— У меня к вам сообщение от Бонни. — Тони подмигнул Энгусу.

— Как здорово.

— Да, она просила вам передать, что сбежала от мужа и теперь в безопасности.

— Слава Богу, Майкл нашел ее. Где она сейчас?

— Сейчас они путешествуют.

— Вы с ней скоро увидитесь?

— Надеюсь. — Тони улыбнулся.

— Передайте ей большой привет и спасибо, что дала знать о себе. Я рада, что она в безопасности и рядом с ней нет этой скотины. Майкл Эдвардз — замечательный человек, — продолжала она, но Тони уже не слушал. Он положил трубку, а Тереза все еще болтала.

— Ясно? — спросил он Энгуса и покачал головой. — Люди не думают. Но теперь мы знаем его имя. Вы знаете Майкла Эдвардза?

Энгус задумался.

— Да. Он учился с Бонни в университете. Я видел его один раз на хоккейном матче. Да… это так. Он из Мерилла.

Ему хотелось кричать и кататься по полу. Как могла Бонни так поступить?

Тони уже опять звонил по телефону.

— Университет Браун, пожалуйста. Здравствуйте. Я выпускник университета, пытаюсь отыскать своего старого друга Майкла Эдвардза, выпуска 1967 года. Мы потеряли друг друга, знаете, как это бывает. Нельзя ли узнать его адрес? Да, я подожду. — Он повернулся к Энгусу. — Я же говорю, люди не думают. Да, да, а его рабочий телефон? Спасибо. Черт возьми, спасибо большое. Я знаю, как обрадуется Майкл, когда услышит меня. Пока.

Он набрал офис Майкла.

— Мистер Эдвардз в отпуске, — сказал его секретарь. — Его некоторое время не будет.

— А вы не подскажете, где он? — вкрадчиво спросил Тони.

— Да. Но если это по делу…

— Нет, это по семейному вопросу, но очень срочно… Да, спасибо. — Тони записывал адрес. — Он едет в Санта Фе, — прошептал Тони. — Да, спасибо, — сказал он секретарю. — Да, послушайте, мне всегда хотелось купить его «Вольво». Знаете, зеленого цвета?

— Да, у него зеленое «Вольво», но уже не та старая модель, о которой вы говорите. Ту машину он продал и с год назад приобрел новую.

— Вот всегда так. Какой-то счастливчик сидит в той машине, а ведь им мог быть я, если бы позвонил ему. Но неважно. Будут другие машины.

Тони был великолепен. Он посмотрел на Энгуса.

— Ясно. Она убегает со своим любовником. Женщины. Как можно им доверять? — сказал Тони.

— Я стараюсь держаться от них подальше, — засмеялся Джерри. — Поедем, я всегда хотел побывать в Санта Фе. Говорят, там самые красивые мальчики.

— Звонит ваш секретарь, — сказал Энгус.

— Скажите, что мне не нужна никакая информация. Я позвоню ей завтра. — Тони был настроен по-деловому.

Они уселись в «Мерседес 300».

— Все наши сотрудники ездят на таких, — объяснил Тони Энгусу. — Очень быстрая машина.

Три дня прошли для Бонни как во сне. Рядом с Майклом она отдыхала. Дети то играли с собакой, то ужасно ссорились. Если они не были заняты ни тем, ни другим, они спали или читали, загадывали загадки. Каждый вечер Майкл устанавливал палатки и разжигал костер, на котором они жарили мясо.

— Да, — сказала она на третью ночь, когда они были у Оклахома-Сити. — Я чувствую себя воскресшей.

— Ты выглядишь намного лучше. Тебе идет на пользу такая жизнь.

— Ты прав, Майкл. Я простая женщина в душе. Мне нравятся хорошие книги. Я люблю сад. Я хочу, чтобы рядом был любимый человек. — Она замолчала.

Майкл посмотрел на нее. Она только что вышла из душа, и ее волосы были завязаны в хвост. Бонни улыбалась. Ее синие глаза блестели. Дети играли у ручья, который журчал позади палаток.

— Я буду с тобой, Бонни. — Он нежно притянул ее к себе. — Я знаю, что сейчас не время для романтики, но я хочу, чтобы ты знала: я всегда буду надеяться, что наступит день, когда ты избавишься от этого ужасного человека, приедешь в Мерилл и выйдешь за меня замуж.

Бонни было спокойно с ним. «Вот какая бывает любовь», — подумала она.

— Майкл, давай не будем говорить про это, пока не доберемся до Мексики. Я не понимаю, что сейчас чувствую.

— Ладно, — Майкл поцеловал ее в лоб. — Что сегодня на ужин?

После ужина дети улеглись спать. Бонни вытянулась на матрасе.

— Ну не божественно ли все это? — Она лежала, подложив руки под голову. — Майкл, я хочу, чтобы ты знал. Я никогда не была еще так счастлива.

Майкл лежал рядом.

— Я хочу, чтобы ты знала, — сказал он абсолютно серьезно, — я тоже никогда не был так счастлив.

— Я рада. — Она нежно поцеловала его. Они долго смотрели на звезды.

Майкл был за рулем четвертый день. Они ехали по двадцать пятому шоссе по направлению к Мексике. Пейзаж привел Бонни в восторг. Они ехали по равнине, покрытой скудной зеленью. Вдалеке виднелись цепи гор.

— Совсем не похоже на Африку, — сказала Бонни.

— Не похоже, — согласился Майкл. — Мне кажется, здесь похоже на Европу.

Тони собирал информацию по радиоприемнику.

— На заправочной станции в Оклахома-Сити видели зеленую «Вольво». Звонил один полицейский, который видел, как их машина проехала через Амарильо.

— Полиция работает на вас? — удивился Энгус.

— На нас работают все, — ответил Тони. Он посмотрел вперед. — Помните Пинкертонов? Много лет назад это была настоящая частная армия. Мы тоже что-то типа этого. Только нас больше. Мы можем найти кого угодно, когда угодно и где угодно. Вы знаете, что каждый год в США пропадает около двух тысяч детей? Большинство из них похищается одним из родителей. Знаете, сколько денег оседает в наших карманах?

Энгус удивился еще больше. Теперь, когда он знал, где Бонни, даже несмотря на то, что она предала его, он был готов дать ей еще один шанс. Сидя на заднем сиденье, он строил планы. Радио шумело. Тони и Джерри внимательно слушали и давали команды людям по всей Америке, которые были глазами и ушами СД для тех, кто хорошо платит. Энгус не вмешивался в их работу. «Я верну ее в Драмосси, — думал он. — Мы будем счастливы там». И он уснул.

Майкл решил остановиться на ночевку перед Санта Фе.

— Конечно, можно доехать эти последние мили, но честно говоря, я очень устал.

Бонни взяла его за руку.

— Давай посидим еще одну ночь у костра.

— Хорошая идея, — сказал Майкл. — Потом мы остановимся у Чака в Санта Фе, а в Мексике будем останавливаться в мотелях. Мне кажется, что кемпинги там грязные. К тому же, поселиться в мотеле не проблема. Мы будем за границей, и нам не надо прятаться.

— Интересно, вернулся ли Энгус в Англию. Знаешь, адвокат Энгуса, Руперт, может горы сдвинуть с места.

— Пусть попробует, он не сможет достать нас. Они нас не найдут. Никто не знает, что мы едем в Мексику.

— Я куплю в Мексике большую шляпу для моего друга из приюта? — спросил Эльсидер.

— Какую шляпу? — удивилась Бонни.

— Ну, знаешь, большую мексиканскую шляпу.

— Но мы не вернемся назад в приют, — ответила Бонни.

— Вот, смотрите! — Розмари показала на дорожный знак. — Я нашла кемпинг.

Они ехали, не останавливаясь. Джерри спал, пока Тони вел машину, затем они менялись.

— У нас есть адрес в Санта Фе. Должно быть, друг нашего Майкла.

— Да, мы догоним их без проблем, если они решат навестить своего друга. Это не по пути в Мексику. — Тони надул огромный шар из жвачки, которую жевал.

— Почему мы не можем взять их в Санта Фе? — спросил Энгус. — Он хотел, чтобы вся эта чепуха быстрее кончилась. Он скучал по Бонни. Он хотел обнять ее. Он хотел, чтобы она была рядом с ним.

— Потому что, — медленно, как объясняют ребенку, сказал Тони, — она может не захотеть оставить своего любимого и могут быть неприятные сцены. И мы не хотим, чтобы друг этого Майкла помогал им. — Он надул еще один шар и хлопнул его. — Нет, мы будем сторожить их на границе от Эль Пасо. Может, они будут пытаться перейти через Эль Галио. Это для них лучшее место. Когда доберемся до Санта Фе, я поговорю с проводниками. Мы их обгоним и будем ждать. — Тони засмеялся. — Могу представить себе их лица.

— Я тоже, — хмуро сказал Энгус.

«А что, если у Бонни на самом деле есть любовник? Что если она не согласится вернуться?» — Энгус схватился за голову.

— Вы хотите, чтобы мы разделались с любовником?

— Нет, — Энгус покачал головой. — Я не хочу никакого шума. Я просто хочу уехать домой со своей женой и детьми. В любом случае, он не будет ее любовником. Бонни любит только меня.

Тони искоса посмотрел на Джерри.

— Все они так думают, — сказал он, Энгус ничего не слышал из-за рева мотора.

Чаки оказался открытым дружелюбным человеком со светлыми волосами и серыми глазами.

— Заходите, — он пожал Майклу руку и похлопал его по плечу, затем повернулся к Бонни. — У меня есть для вас хорошая машина. — Он посмотрел на детей. — Идемте, я покажу вам наши новые модели.

— Смотри, мама, какая красивая машина, — воскликнул Эльсидер.

— Да, она принадлежит одной певице.

— Посмотри туда! — Эльсидер побежал в гараж, в котором было множество автомобилей старых марок. Одни стояли на полу, другие были подняты на гидравлических лифтах, а третьи даже свисали на металлических канатах с потолка.

— Идем, — сказал Чаки Майклу. Я хочу купить для вас кока-колу. — Да, Майкл, я нашел покупателя для твоей машины. Санчес проведет вас через реку. Он говорит, что лучше всего идти через Эль Галио.

— Сколько он хочет?

— Он говорит, что это стоит две тысячи долларов сразу…

— У меня они есть, — сказал Майкл, доставая толстую пачку денег. — Ты ведь говорил, что нужны наличные.

— И еще две тысячи, когда перейдете.

Майкл покачал головой.

— Боже мой, такая сумма за такой короткий переход.

— Что я могу тебе сказать? Такова такса. Но зато вы будете в безопасности.

Майкл положил руку на плечо друга.

— Не совсем в безопасности, но с женщиной, которую я люблю. Кстати, а где они все? Бонни! — позвал он.

Она не слышала его. Она рассматривала машины и отключилась от всего. Дети лазили по старинному «Кадиллаку».

Чаки усмехнулся.

— Вот, бери ключ и отдыхайте. Я приду домой после пяти. Элла, моя домохозяйка, ждет вас с нетерпением.

— Здорово. — Майкл устал от долгой дороги. — Мы можем отдохнуть пару дней.

Бонни позвала детей.

— Спасибо большое, Чаки, за помощь.

Чаки покраснел.

— Не стоит, — сказал он и скрылся в гараже. «Майкл — счастливый человек», — подумал он и положил деньги в сейф. Нахмурился. Санчес — известный пьянчужка, но и лучший проводник во всей округе.

На следующий день быстрый «Мерседес» добрался до Санта Фе. Мужчины очень устали и остановились в мотеле.

— Я не хочу, чтобы вы столкнулись с женой. Санта Фе — маленький город, — объяснил Тони Энгусу.

Энгус согласился, хотя ему до боли хотелось увидеть Бонни, прижать ее к себе.

— Вы вдвоем оставайтесь здесь, а я отправлюсь в город посмотреть что и как. Узнаю, кто здесь проводники. Так что отдыхайте, — сказал Тони и уехал.

Энгус очень устал. Он заказал омлет и бутылку калифорнийского вина, но уснул, так и не закончив ее.

В городе Тони чувствовал себя, как рыба в воде. Он любил хорошую охоту. Ему не потребовалось много времени, чтобы отыскать «глаза и уши» СД этого города — Хулио Кастилло. Хулио был огромным толстяком с бородавками на лице.

— Не мешай нам, — сказал он своей жене.

— Ну и кто есть в городе? — спросил Тони, пожав влажную руку Хулио.

— Так. Марио Феруцци переехал в северную часть города. Он заработал пять миллионов долларов на последней картине. Держу пари, что он сейчас развлекается наркотиками и девочками. Кто еще… Джоан Патрисия приехала неделю назад. Ее слуга говорит, что у Джоан с собой есть бриллианты.

— Да, интересно. Сколько он хочет за помощь, чтобы сбыть их?

— Ну, он говорит, что хочет десять процентов от продажи.

— Ну, это неразумно. Но думаю, правильно будет устроить этому предприимчивому человеку еще что-нибудь. — Он подмигнул Хулио. — Ведь с ним может случиться несчастный случай на охоте в горах. — Он похлопал старого мексиканца по спине. — Как приятно быть здесь снова. Много дел, много сделок. Люблю такие места. Есть сейчас проводники? Я хочу знать все.

— На днях я случайно видел Санчеса, — сказал Хулио. — У него должна быть работа. Он пьянствует уже целую неделю и всех угощает, хотя на него это не похоже.

— Это интересно, — сказал Тони. — Думаю, мне стоит переговорить с ним. Большие деньги… Может, мы заключим небольшое деловое соглашение?

— Я очень старый. Кроме того, у меня семья.

— Не говори о своем гареме.

— Да, но это моя семья, — улыбнулся Хулио. — Ты хочешь, чтобы я подобрал тебе компанию в честь того, что ты вернулся?

— Нет, спасибо. А ты береги себя, амиго. Я здесь по делам, но загляну к тебе через пару дней.

Тони нашел Санчеса, который, как и предсказал Хулио, был сильно пьян и очень хотел говорить о делах.

— Да, — сказал Санчес. — Я собираюсь перевести одну семью через реку Эль Галио. Мы отправляемся послезавтра утром и границу перейдем после обеда.

— Опиши, где вы оставите машину.

Санчеса шатало.

— Это просто река. Для вас ничего интересного.

— Мне интересно, — серьезно сказал Тони.

— Ладно. Это одна местность… Нам нужно идти около четверти мили до деревьев и реки. Вам нужны эти люди?

— Нам нужна женщина и дети. Мужчина не нужен.

Санчеса это заинтересовало.

— Ее хочет вернуть муж.

— Она сбежала с любовником? — Санчес был разочарован.

— Да, что-то вроде этого. Сколько они платят тебе? — Санчес нахмурился. — Три тысячи долларов сразу и три потом.

— Ладно, я дам тебе три тысячи долларов сейчас и пять тысяч потом, но никакого перехода не должно быть. Идет?

Санчес был доволен. Эти деньги ему пригодятся.

Рано утром Тони разбудил Энгуса.

— Нам пора ехать. Твоя жена и дети выедут завтра утром. Я хочу быть на месте, чтобы захватить их без шума. Там есть деревья, где мы будем ждать Санчеса. Он говорит, что поведет их завтра днем.

— Отлично, — сказал Энгус. — Вы можете вызвать транспорт?

Джерри почесал затылок.

— Да. Я вызову вертолет, на нем мы вас и отправим. Куда вы направитесь после всего?

— В Шотландию.

— Отлично. Мы скажем пилоту доставить вас в аэропорт, а оттуда вы улетите домой.

— Хорошо. — Энгусу стало легче. Завтра вечером его любимая Бонни будет в его руках.

Тони улыбнулся.

— Теперь, когда мы знаем, где они будут, нам не нужно патрулировать всю границу. Проводник хочет восемь тысяч долларов. Очень дорого.

Энгус покачал головой.

— Меня это не волнует.

— Вас, может быть, и нет, но вашего бухгалтера да. Он жаловался на нас.

— Ерунда. Пока он платит, не волнуйтесь.

Тони был серьезен.

— Он заплатит. Нам всегда платят.

— Я вам верю. — Энгус посмотрел на них. Оба были похожи на двух безжалостных животных. «У меня есть хотя бы чувства», — подумал Энгус.

«Мерседес» покатил от Санта Фе в сторону мексиканской границы.

 

Глава 34

— Вставай, дорогая, — Майкл склонился над Бонни. — Пора вставать. Пришел проводник, он хочет, чтобы мы шли сегодня.

Бонни зевнула и потянулась. Она обняла Майкла за шею и прижалась к нему.

— А в другой день нельзя?

— Нет. Надо скорее отправляться. А там искать дом и хорошую школу для детей.

— Тогда ладно, — Бонни поцеловала его. — Я встаю.

После завтрака Чаки и Элла помахали им на прощание.

— Счастливо, — сказал Чаки.

— Приезжайте, — улыбнулась Бонни.

— Приеду. — Чаки отправился в гараж. Довольный собой, он насвистывал, сидя в машине.

Санчес взял Майкла за плечо.

— Туда, — показал он на убегающую в сторону дорогу.

— Ладно, — сказал Майкл, — ну вот, дорогие мои, это Рио-Гранде, а там Мексика.

Дети были взволнованы.

— Нам нужно снимать обувь, чтобы переходить реку? — спросила Розмари.

Санчес кивнул. Он пожалел, что согласился предать этих людей. Ему понравились Бонни и Майкл. Всю дорогу от Санта Фе он играл с детьми и был в восторге от их пушистого пса.

Но он прекрасно знал, что такое СД. Если он не сдержит слово, его найдут мертвым. Может, не сегодня и не завтра. Но в какой-нибудь другой день — это точно.

Майкл щурился от солнца. Они ехали по пыльной дороге около четверти часа. Затем они подъехали к пустынной местности.

— Оставим машину здесь, — сказал Санчес. — Машина дальше не пройдет. Идем пешком.

— Ну не восхитительно ли это, — сказала Бонни. — Я чувствую себя настоящим беглецом. Знаешь, однажды я видела фильм, в котором женщину при попытке к бегству поймал мужчина.

Она продолжала рассказывать Майклу про фильм с большим энтузиазмом. Майкл вел за руку Эльсидера, в другой руке он нес чемодан.

Санчес нес Розмари. Собака носилась кругами. Они шли по направлению к большим деревьям, что росли у реки. Майкл улыбнулся Бонни.

— Мы почти пришли.

Из-за деревьев вышли двое мужчин. Майкл и Бонни остановились. В руках у незнакомцев было оружие.

— Леди Макфирсон? — спросил один из них.

Бонни побелела.

— Да, — сказала она как можно тверже.

— Здесь ваш муж, он хочет забрать вас домой.

Из-за дерева вышел Энгус.

— О Боже! — На нее смотрел Энгус.

Мухи роем вились над его головой.

— Я не хочу с тобой возвращаться, — сказала Бонни.

Дети присели на землю. Энгус протянул руки.

— Ты должна вернуться со мной в Англию, — сказал он.

Розмари принялась плакать.

— Я не хочу возвращаться. Я хочу остаться с Майклом, — всхлипнула она.

Лицо Энгуса было непроницаемым.

— Хорошо, если ты так все усложняешь… Я не могу заставить тебя вернуться со мной, но если ты сейчас не поедешь, то я заберу детей, и ты их никогда больше не увидишь.

Тони сказал что-то по радиотелефону. За деревьями взревел мотор вертолета. Майкл посмотрел на Бонни, затем заявил Энгусу:

— Ты не можешь ее так шантажировать. Ты ее чуть не убил.

Бонни сжала руку Майкла. Она знала характер Энгуса и боялась за Майкла.

— Нет, Майкл, нас обманули. Мне придется вернуться.

Тут появился Плато. Почуяв опасность, он начал выть. Вертолет поднялся над их головами и перемалывал огромными лопастями воздух. Майкл нагнулся и пристегнул Плато. Энгус подошел к детям и взял их за руки.

— Идемте, — грубо сказал он.

Вертолет опустился. Энгус забрался в вертолет. Бонни стояла с Майклом, она плакала.

— Мне придется идти, Майкл, у меня нет выбора. Но знай, что я люблю тебя.

— Я буду ждать тебя, — сказал Майкл. Он смотрел, как она идет к вертолету, садится в него. Два наемника отошли от вертолета, который медленно поднимался в облаке пыли. Они пошли к своему «Мерседесу» и быстро уехали.

Санчес, незамеченный никем, удрал в Мексику. Майкл стоял один.

«Я буду ждать ее», — пообещал он себе, идя к своей машине.