Влажный вечерний воздух был напоен тишиной, нарушаемой легким потрескиванием горящих веток и травы. Ён И жег костер во дворе дома, чтобы дымом разогнать комаров. Он сидел на корточках и покашливал от дыма, во рту у него была трубка. Одетый в изношенную льняную рубашку, мужчина выглядел усталым: весь день он провел на поле. Опустив плечи, он смотрел на огонь. Но физический труд и лишения не шли ни в какое сравнение с его душевными переживаниями, которые доставляли сущие мучения. Ежеминутно и ежесекундно он думал только о Воль Сон. Ему стоило больших усилий, чтобы удержаться и не побежать за реку, на развилку трех дорог, к таверне.

Он вытряхнул из трубки золу, набил свежего табаку. Думая о любимой, Ён И невольно вспоминал давние события, когда молоденькую девчушку Воль Сон уводил неизвестный мужчина, Ён И с тяжелым сердцем наблюдал за ней, уходящей из деревни, сам схоронившись за скирдой ячменя. Тогда он, со слезами на глазах, шептал: «Воль Сон! Пусть у тебя на чужбине всё будет хорошо!..» И когда она вернулась спустя десять лет, одна, и открыла в городе забегаловку неподалеку от рынка, в сердце Ён И вновь вспыхнули прежние чувства. В выходные он непременно отправлялся на рынок, чтобы хоть мельком видеть её, а свою тоскующую душу утешить водкой. Но после той ночи, когда бродячие музыканты устроили на площади рынка спектакль с масками, всё изменилось. Воль Сон стала его плотью и кровью. А потом они вновь встретились на окраине деревни, в доме матери Воль Сон. Воспоминания о её жарких объятиях, прикосновениях упругой, нежной кожи, запахе её тела сводили его с ума. Была потом еще встреча, он уходил в город и не ночевал дома. Жена закатила ему скандал. А что ему эти ссоры? Как бы ни бесновалась Кан Чхон Дэк, Ён И не обращал на это внимания. Крики и шум проходили стороной, как если бы совместная жизнь с женой его вовсе не касалась. Ведь он впервые ощутил грусть и любовь. Прежде ленивый и бездеятельный, Ён И теперь стал прилежным труженником, делал всё по дому, чинил, поправлял. Он словно шагал по известной только ему одному дороге жизни, где существовали любовь, самоотверженность, сострадание…

— Ён И! — позвал чей-то голос за изгородью, усыпанной белыми цветами тыквы-горлянки. Затем показалось лицо Чиль Сона. — Ты не пойдешь к Ён Пхари?

— Он, что, подстрелил зайца? — спросил Ён И.

— Точно. Айда, отведаем, наконец, мяса.

Ён И вытряхнул золу из трубки, засунул за пояс, встал.

— Моей жены нет дома.

— И моей тоже.

— Наверняка, они сидят у кого-то и чешут языками.

— Что им еще делать?.. А твоя всё ревнует?

Ён И не ответил.

— Мужчине свойственно ходить на сторону, но твоя слишком уж бурно реагирует на это. — Чиль Сону несколько дней назад приходилось их мирить, когда Кан Чхон Дэк яростно кинулась на Ён И со словами: убей меня! — Ты слишком мягок, дружище. На твоём месте я бы крепко побил её, отучив от дурной привычки скандалить.

— Чего её бить, такую пигалицу? Ударю — рассыплется… Ладно, пошли. Коли есть мясо, то и выпивка найдется.

Они вышли к плотине, со стороны рисового поля доносилось дружное кваканье лягушек, а высоко в небе ярко сияла луна, обнаруживая на траве тени двух мужчин.

В доме Ду Ман Не собрались женщины. Они недавно поужинали ячменной кашей, острым супом из соевого творога и салатом с молодой редькой. После чего уселись во дворе на соломенные циновки. Целый день они провели на берегу реки, чистили коноплю, выбирали из стеблей волокна, отбеливали их и сушили. А с наступлением вечера, накормив домочадцев, они пришли к Ду Ман Не, чтобы сообща приготовить себе еду, поболтать, обсудить новости. Конечно, они пришли не с пустыми руками, а как водится, прихватив из дома всякие вкусности.

— Это случилось перед каким-то праздником, — без всякого вступления начала свой рассказ Хам Ан Дэк, сидя на ступеньках веранды. — В господском доме не спали, до утра шили одежды. Одна служанка возьми, да и сожги утюгом край рубашки хозяйского сына. То ли насыпала много угля в утюг, то ли уснула на ходу… Хозяйка рассвирепела и ударила девицу по голове тем самым утюгом. Не подумала, старая дура, о последствиях. Служанка умерла на месте. Весь дом всполошился, в панике служанку снесли в хлев, спрятали в сене… Всё это происходит с людьми из-за кармы прошлой их жизни… — Повествование это не имело продолжения, потому что Яму Не перевела разговор на другую тему:

— Вы видели эту Ими Не, в чём она принесла ячмень? В тарелке. Не в чаше и ни в какой другой глубокой посуде, а в плоской тарелке, где ячменя — кот наплакал. А аппетит у неё, ой какой! Съела больше всех и убежала домой. Такую жадину еще поискать!.. А видели бы вы, какую скудную пищу она ставит на алтарь предков… Как так можно?.. Даже я, незамужняя, делюсь тем, что имею. Есть же пословица: если хочешь получить много, то и отдавай щедро.

— Муж у Ими Не такой же, — добавила Мак Даль Не. — Управляющий Ким однажды пошел к нему по делам. Они как раз ужинали. При виде нежданного гостя, хозяин дома спрятал под стол тарелку с мясом. Каково вам это? Не зря говорят: муж и жена — одна сатана…

— А что там дальше случилось с домом, где хозяйка убила служанку? — поинтересовалась у Хам Ан Дэк Яму Не.

— После того злосчастного происшествия прошел месяц, — продолжила рассказ Хам Ан Дэк. — Однажды к воротам дома подошли двое, парень и девушка. Парень держал в руке моток соломенной веревки, а девушка — деревянную дубинку. Они незаметно прокрались в комнату, где хозяйский сын обедал, набросились на него, связали и ударили дубинкой. Он упал без чувств. В это время в комнату вошел гость, мужчина, прибывший из города. Он увидел, как парень обернулся птицей и упорхнул в окно, а девушка побежала к черному ходу. Гость бросился догонять её. Девушка забежала в хлев и нырнула в солому. Гость приказал слугам разобрать солому. Когда слуги выполнили его приказание, то обнаружили лежащую на земле убиенную служанку, словно спящую. Гость понял, что проникшие в дом парень и девушка были духами несправедливо умерших людей. Тогда он отправился к хозяйке дома и потребовал, чтобы та всё рассказала. Хозяйке ничего не оставалось, как поведать всю историю, как это было на самом деле. После чего домашние, по совету гостя, возложили пищу на алтаре и провели обряд соединения душ служанки и того парня, её возлюбленного, проживавшего в соседней деревне и погибшего при трагических обстоятельствах. Таким образом, гость сберёг покой в господском доме.

— Дух ушедшего не может в одиночку справиться с задуманным, — сказала Хам Ан Дэк, — поэтому духу служанки вызвался помочь дух её суженного… А не напоминает ли всё это историю семьи господина Чхве Чи Су? Между прочим, прошло уже полгода, как молодая жена янбана сбежала со своим слугой… Не могу поверить, чтобы знатная и богатая семья смирилась с таким позором… Они должны предпринять какие-то меры…

— Довольно! — перебила ее Ду Ман Не. — Не начинай. Там и без тебя разберутся.

— Всё — судьба, — изрекла осторожным тихим голосом Яму Не. — Кто знает, может, то, что случилось, так и должно было случиться?.. Чему быть, того не миновать. Если бы один из них умер, то его душа металась бы в разлуке и не давала бы покоя живым…

— Помнится, в детстве я наблюдала, как совершали ритуал умиротворения душ умерших влюбленных. Это происходило на «Скале тоскующих», — вставила Ими Не, смахивая пот со лба.

— Шаман, как безумный, бьет в бубен, призывая духов убраться вон, — сказала Мак Даль Не. — Если всё заканчивается безрезультатно, то люди сбрасывают шамана вниз, не так ли?

— Что толку от такой жизни? — вздохнула Ими Не. — Лучше умереть… Есть такая легенда. Юноша, не выдержав разлуки, умирает, и его дух, переселившись в змею, обвивает тело возлюбленной девушки. И чтобы змея оставила её в покое и уползла, девушке необходимо расчесать гребенкой свои длинные волосы.

Услышав про змею, женщины оглянулись в темноту и тесней придвинулись в круг.

— Я слышала, что когда человек умирает от любовной тоски, он, прежде чем сделать последний вздох, должен надеть белье, испачканное кровью, — сказала Яму Не. — И тогда его душа не переселится в змею.

— Говорят, что персиковое дерево притягивает души ушедших, — сказала Кан Чхон Дэк. — В одном уезде жил человек по имени Ан Бом Сик…

— Знаем, знаем эту шаманскую историю! — перебила её Ими Не. — Всем известно, что не следует сажать персиковое дерево вблизи жилья.

Пора было расходиться. Но разговор перешел на другую тему, которая требовала своего развития.

— Никто не совершал таких захватывающих и интересных шаманских обрядов, как это делала Воль Сон Не, — подчеркнула Ду Ман Не. — После её смерти уже не на что смотреть. Подмастерья, а не шаманы. Чтобы взглянуть на заупокойный ритуал, я ездила аж в Хваге. Но и тамошние шаманы в подметки не годятся Воль Сон Не.

Эти слова были сказаны Ду Ман Не не намеренно, но они испортили настроение Кан Чхон Дэк и оттого, не совладав с собой, она сердито бросила:

— Эти сучки зарабатывают, продавая свои души! Они даже не могут умереть нормально. А Воль Сон Не, пьяная вздрызг, околела зимой на дороге. Разве нет?

— Может быть… — сказала, усмехнувшись, Ду Ман Не.

— Послушай, Чхон Дэк, тебе не стоит так переживать, — сказала с улыбкой Хам Ан Дэк. — Все мужчины погуливают на стороне, уж так они устроены. Мой тоже изменяет мне. Что теперь, кричать на весь мир?

— Сестрица, ваша душа широка, как небо, — сказала Кан Чхон Дэк. — Вы даже даете мужу денег на водку и на азартные игры. И ухаживаете за ним, как за божеством. Но я так не могу.

— Вот ты нервничаешь… Но взгляни на это иначе, — посоветовала Ду Ман Не. — Твой муж лупит тебя, притесняет? Нет, ведь?.. Я даже вижу, что он, в последнее время, работает более усердно, нежели раньше. Потому не волнуйся понапрасну, милая.

— Как бы не так, — возразила Кан Чхон Дэк. — С виду он работящий, а придет домой — вроде и не хозяин… А что у него за душой? Ничего, кроме штуковины, которая между ног болтается… Завел себе любовницу из низов. И не стыдно?

— Угомонись! — сказала Яму Не. — Если один из них умрет, то дух тоскующей любви будет постоянно донимать тебя. Сама не рада будешь. Так что смирись.

— Желания сердца требуют удовлетворения, — сказала Мак Даль Не. — Если этого не происходит, человек заболевает.

— К чему это говорить? — чуть ли не закричала сердитая Кан Чхон Дэк. — У моего мерзавца и той сучки совсем нет никакой совести! Если кто и страдает, то это я… Я — первая умру! И стану духом разбитой любви на тысячу лет! — На глазах её выступили слезы.

— Ты еще не повзрослела, Кан Чхон Дэк, — сказала Ду Ман Не. — Надо думать шире. Мужик перебесится и успокоится. И оставь дурные мысли, что помрешь раньше времени. Займись лучше домашними делами, и времени не будет думать о другом. Твой огород весь зарос бурьяном… А натуру твоего мужа мы знаем. Он не будет относиться к тебе бесчеловечно.

— Я ухожу, — сказала Кан Чхон Дэк, поднимаясь, и стала искать свою обувь. В это время Ими Не совсем некстати заметила:

— Ты уж следи за домом шаманки, не горит ли там окошко.

Яму Не запоздало ткнула рукой в бок Ими Не. Кан Чхон Дэк нахмурилась:

— Что ты сказала? Повтори!

— И скажу! — распетушилась Ими Не. — Тебе невдомек, что не так давно Воль Сон ночевала в доме своей матери.

— Что ты этим хочешь сказать? Что эта девица спала с моим мужем?

— Пойди и спроси её.

Кан Чхон Дэк пристально взглянув на Ими Не, поспешно вышла за плетень. Она почти бежала краем рисового поля, луна по воде в канаве следовала за женщиной. У неё внутри всё кипело. «Подлая девка! Подлая девка!» Придя домой, мужа она не обнаружила. Тогда Кан Чхон Дэк метнулась в сарай, схватила серп. «Пора покончить со всем этим! Поглядим, кто из нас умрет!..» Прежде, чем выйти на улицу, она подтянула вверх широкие полы юбки, подвязала их бечевкой. Затем, подумав секунду, бросила серп. Путь до города был не близкий, через поле, лес, вдоль извивающей реки, — женщину в ночи сопровождали звуки цикад и кваканье лягушек, которые в тишине походили на боевой клич.

Вскоре Кан Чхон Дэк подошла к калитке постоялого двора. Вокруг стояла мертвая тишина, никаких звуков, никакого лая собак. В глубине двора маячил силует таверны с покатой крышей и темными окнами. Миновав двор, женщина подошла к двери. Постучала.

— Откройте! — закричала она и забарабанила кулаками. — Откройте же!

— Кто там? — донесся изнутри испуганный голос Воль Сон.

— Открывай дверь, сучка!

— О, Боже!

В дверной щели показался свет зажженной лампы.

— Что вам нужно?

— Открывай! Или я разнесу дверь!

Послышался звук раздвигаемой щеколды и дверь отворилась. Кан Чхон Дэк ворвалась внутрь, закричав вне себя:

— Мы умрем вместе, Ён И!

Но в помещении больше никого не было. Кан Чхон Дэк обошла все комнаты.

— Где он?!

— Кого вы ищете?

— Знаешь — кого! Моего мужа!

— Почему он должен быть здесь?

— Не притворяйся, гнусная девка! Ведь он был здесь?!

— Нет.

Кан Чхон Дэк плюхнулась на пол, сердце её бешено колотилось. Она растеряно посмотрела по сторонам, взгляд остановился на испуганном бледном лице Воль Сон, освещенном светом лампы. В следующую секунду Кан Чхон Дэк вскочила, набросилась на хозяйку дома, разорвала на ней рубашку, схватила за волосы.

— Сучка! Сучка проклятая!..

— Что вы делаете?

— Я тебя так просто не оставлю!

— Прекратите!.. Давайте поговорим спокойно!..

Две женщины, вцепившишь друг в дружку, катались по полу.

— Я не успокоюсь, даже если выну из тебя печень!.. Ну-ка, покажи своё тело! Чем ты берешь мужиков?!. Давай, показывай!..

Кан Чхон Дэк разорвала на Воль Сон одежду и била её кулаками куда попало: по лицу, голове, плечам…

— Пожалуйста, не надо! Успокойтесь! Мы с ним друзья с давних пор, еще до того, как он вас встретил… — причитала Воль Сон.

— Вот ты как заговорила! Как ты смеешь, шаманское отродье, разрушать чужую семью?!.

Не находя отпора со стороны Воль Сон, Кан Чхон Дэк опустила руки. Присела, обессиленная. «Похоже, его здесь действительно не было», — подумала она. И вдруг испугалась, что своей выходкой может всё испортить, что обо всём узнав, муж может задать ей нешуточную трёпку. — «Надо поскорей вернуться домой». — Она стала лихорадочно поправлять растрепанные волосы. Воль Сон лежала, уткнувшись лицом в циновки и всхлипывала.

— Если ты вздумаешь снова прийти в деревню, пеняй на себя! — бросила Кан Чхон Дэк, направляясь к двери, но в её ослабшем голосе уже не было той прежней злобы. — Заруби это у себя на носу…

Темень и тишина тотчас поглотили женщину. Она спешила домой. Спину её обвевала прохлада, идущая со стороны полей, успевших уже поостыть от дневного зноя. Выпустив гнев, Кан Чхон Дэк не ощущала чувства удовлетворения, напротив, ей казалось, что она проиграла битву и теперь спасается бегством. Страх заставил её ускорить шаги, иначе бы она просто поплелась бы на берег реки, улеглась бы на песок, вытянула ноги и заплакала.

«Проклятая судьба!.. Если бы только у меня был ребенок… С каким воодушевлением, с какой светлой надеждой на счастье я шла под венец!.. Тогда все называли меня «Прекрасным цветком дикого абрикоса!» Как гласит пословица: Не суди по внешнему виду, наружность обманчива. Все верно… А что муж… его душа принадлежит той… а мне достаются одни ошметки. Какая радость мне от работы в поле, зачем ночами просиживаю за ткацким станком? Я — несчастная женщина! Жалкая тварь! О, Небо!..» Летя, сломя голову, вперед, она разразилась рыданиями. Летняя темная ночь, темная дорога, темный лес внушали ей страх, страх примешивался к чувству безысходности на душе. Но летняя ночь — коротка. Вскоре Кан Чхон Дэк заметила впереди, как над родной деревней небо окрасилось нефритовым блеклым цветом. Она проделала большой путь за эту короткую ночь. Приближаясь к дому, женщина обнаружила, что ноги, обутые в соломеные чипсины, мокры от росы, роса лежала повсюду, на листьях тыквы-горлянки, опутавших плетни, на траве вдоль дороги… Просто росу она, в гневе, не замечала.

Мужа она дома не застала. И не было никаких признаков, что он приходил в её отсутствие. Что это значило?.. Кан Чхон Дэк чувствовала себя опустошенной. На ее состояние сказались и дневная тяжелая работа в поле, и эта бессонная ночь со всеми сопутствующими обстоятельствами. Левая рука сильно ныла. Не расстелив постель, она улеглась на циновки. И задремала. Проснулась от шагов мужа. За окном занимался рассвет.

— Ты, что, еще не выпустила птиц из курятника? — сказал Ён И жене и посмотрел на неё недоуменно. Кан Чхон Дэк вдруг кинулась к нему, обхватила его ноги, вскричала негромко, её крик был похож на мольбу:

— Прошу, убей меня! И живи спокойно с ней!

— Что, опять?! С раннего утра?!. Обострилась болезнь?! Ты сумасшедшая?! — Ён И сердито оттолкнул жену. Та застонала, схватилась за локоть.

— Что случилось? Что с твоей рукой?

— А что тебе до моей руки? — закричала женщина.

— Дай взглянуть… — он присел, взял её руку, оглядел, стал осторожно прощупывать. — Похоже, вывих… Что на тебя нашло с утра?

«Он всё знает, но не подает виду», — подумала она, вскипая с новой силой.

— Где ты был? Отвечай, где был?!.

— Прекрати истерику! — помрачнел лицом Ён И и встал.

— Ты хочешь моей смерти?!.

— Я ходил к Ён Пхалю, а что?.. Он подстрелил на охоте зайца, мы посидели, выпили по стопочке. Было жарко, мы с Чиль Соном отправились в павильон и завалились там спать… На холме прохладно, не то что внизу.. Что вообще с тобой происходит?

Кан Чхон Дэк молчала, словно в рот воды набрала.