Пролог

Искандер, Папа и Мама.

Старичок Искандер в шляпе с огромной лупой, тростью и саквояжем ходит по комнате. Мебель — диван, тумба с телефоном, кресло — стоит таким образом, что делит сцену на два плана, передний и задний. Взрослые ходят по переднему плану комнаты. Только большой шкаф стоит на втором плане.

ИСКАНДЕР: — Мало кто из детей любит оставаться дома без родителей и без бабушек. Одному гулять по квартире или по дому не очень-то весело. Вот если у вас есть брат или сестра — то это совсем другое дело. Тогда наоборот — чем дольше не будет дома взрослых, тем больше интересных приключений вам предстоит.

— Начнем с того, что взрослые называют — НЕРЕАЛЬНЫМ. Или ЗАПРЕДЕЛЬНЫМ. Именно из этой загадочной области в наш город последнее время зачастили странные гости. Или, вернее, один гость. Он приходит, делает, что ему тут надо, и уходит. И никто ничего не видит, потому что Гость этот совсем невидим. Зато он оставляет следы. Видите? Нет? (достает из саквояжа спрей — брызгает на стену)

— А сейчас? (на том месте, куда он побрызгал, видны чьи-то следы) — Да-да. Он был и здесь. Но что ему надо? Зачем ему понадобилось приходить и шарить по всем углам? Лично я считаю, что он здесь за кем-то следит. Надеюсь, не за мной. Ведь я — обыкновенный человек, старенький, и на пенсии. Часто болею. Так что — кому я нужен? Когда я был молодой — я работал частным сыщиком. Что-то вроде Шерлока Холмса. Я умел находить потерянные вещи, пропавших зверей, произведения искусства. Но потом, увы, зрение мое ухудшилось, я оглох на одно ухо, и…

ПАПА: — Нельзя ли проводить расследование быстрее, уважаемый Искандер Гедеонович?

ИСКАНДЕР: — Что?! — Вот видите, хе-хе — этим ухом я ничего не слышу! (разворачивается другим боком) — Простите, что вы сказали?

МАМА: — Нельзя ли побыстрее, дедушка? Мы волнуемся, а вы совсем не торопитесь!

ИСКАНДЕР: — Поспешишь — людей насмешишь, дорогуша. А сыщик Искандер пришел сюда не смешить людей, а искать людей. Вернее детей. Хотя, давненько я этим не занимался.

ПАПА: — Ох! Скорее бы уже приехала полиция!

МАМА: — Раньше чем через час они не приедут — ты же сам видел, какие на шоссе пробки.

ИСКАНДЕР: — Стойте там, где стоите! В комнату ни ногой, а то вы мне следы затопчите. — В принципе я уже готов рассказать вам то, что мне удалось узнать к этому моменту. Вы оставили детей одних…

ПАПА: — Да, но они любили…

ИСКАНДЕР: — Не перебивайте! Я знаю, что вашим детям нравилось оставаться в доме без взрослых, ведь у них была своя тайна…

МАМА: — Тайна? Какая тайна?

ИСКАНДЕР: — Всему своё время, милочка. Не спешите. Итак, им нравилось оставаться в доме вдвоем. Это факт. Но сегодня, по моим наблюдениям их было не двое.

ПАПА: — Э-э, понимаете..

ИСКАНДЕР: — Молчите! Я дам вам слово позже. Итак, их было не двое, а трое! Двое ваших детей — мальчик приблизительно восьми лет и девочка, года на четыре постарше…

МАМА: — Все правильно, нашему Тимофею восемь, а Женьке двенадцать!

ИСКАНДЕР: — И с ними было еще одно маленькое существо… э… такое… немного вредное и шумное … за все цеплялось… Царапалось… — О! Может быть, обезьянка?!

ПАПА: — Нет, это их племянница. Лёля.

ИСКАНДЕР: — Ах, вон оно что. Девочка.

МАМА: — Да. Ей всего шесть лет.

ИСКАНДЕР: — Ну, теперь все понятно. Сейчас, если вы позволите мне сосредоточиться, я вам нарисую всю картину произошедших событий. Итак, было около двенадцати часов дня…

ПАПА: — Без пяти двенадцать я им как раз позвонил домой, сказать, что скоро приеду.

ИСКАНДЕР: — Замечательно — делаем поправку на пять минут. Итак, было без пяти минут двенадцать, когда вы им позвонили…

Звенит звонок. Свет с переднего план сцены убирается, а второй план высвечивается. Фигуры взрослых, папы, мамы и Искандера, видны как контуры.

 

Сцена первая. ОДНИ В ДОМЕ

Жека, Тима и Лёля.

На сцене звонит телефон. По второму плану к тумбе с телефоном подходит Жека, за ней Тима и Лёля. По сравнению с высокими фигурами взрослых на переднем плане — они гораздо ниже. Мебель, как бортик, перекрывает нижнюю половину туловища. Исполнители детей двигаются на коленях, или первый план выстроен на пандусе. Важно, чтобы в первых сценах было видно отличие между ростом детей и родителей.

ЖЕКА: (берет трубку) — Аллё! — Да, папуля! — Нет, папуля! — ага-ага-ага…

ТИМА: — Это папа звонит?

ЖЕКА: (кивает — да) — Нет, папуля! — Конечно, папуля!

ЛЁЛЯ: — Так. Тимофей. Скажите своей сестре, что я тоже хочу поговорить с телефоном.

ТИМА: — Она не с телефоном говорит, а с папой.

ЛЁЛЯ: — Это мой папуля звонит?

ТИМА: — Нет. Это наш. (сестре) — Жека, скажи папе, что Лёля нам уже надоела. Она слишком маленькая и ничего не соображает.

ЖЕКА: — Тима говорит, что мы больше не можем развлекать Лёлю. Она ничего не соображает.

ЛЁЛЯ: — Кто? Я?

ТИМА: — Ты, ты! Не соображаешь ничего!

ЛЁЛЯ: — Это что — обзывательство?

ТИМА: — Нет. Это научный факт. (сестре) — Скажи, чтобы он отвез её обратно к Кристине. Или пусть приезжает и сам с ней сидит.

ЛЁЛЯ: — Так. Я сейчас или обижусь или расплачусь.

ТИМА: — Да, пожалуйста.

ЛЕЛЯ: — Или дам тебе по голове! (замахивается и бьет Тиму плюшевой игрушкой)

ЖЕКА: (в трубку) — Что ты, папуля! Мы с ней совсем не ссоримся. Мы очень дружим.

ТИМА: — Если будешь драться — я тебе руки свяжу.

ЛЁЛЯ: — А вот это вообще нечестность.

ТИМА: — Так не говорят! Так никто не говорит. Тебе в школу через год идти. А ты разговаривать не умеешь. «Обзывательство» — такого слова нет. И слова «нечестность» тоже нет.

ЖЕКА: — О кей, папуля. — Чао-какао! (кладет трубку) — Всем привет от папы. Он сейчас заедет за мамой и они приедут через час. Если, конечно, не будет пробок.

ЛЁЛЯ: — Женя, а ваш брат хочет меня связать, и обзывается.

ЖЕКА: — Ну, вот — теперь она ябедничает. Что у тебя за характер такой!?

ЛЕЛЯ: — Так. Характер — это обзывательство?

ТИМА: — Характер, Лёля — это характер!

ЛЕЛЯ: — Я ведь могу и обидеться! Сейчас вот как начну плакать, и к приезду вашего папы как раз сорву голос, начну икать и трястись. И вам попадет за то, что вы проявляли ко мне такую невежливость.

ЖЕКА: — Ну что ж, придется тебя, видимо, с пауком познакомить.

ТИМА: — Да! Правильно.

ЖЕКА: — Мы вообще-то не хотели, но ты сама напросилась. Тимка — веди её к чулану. А я за фонариком схожу. (уходит)

ТИМА: (Лёле) — Пошли. У нас знаешь, какой паук в чулане поселился — ого-го! Не просто там паучок какой-то, а целый паучище.

ЛЕЛЯ: — Я не боюсь.

ТИМА: — Посмотрим. Иди сюда. (подводит ее к шкафу) — Видишь — шкаф?

ЛЁЛЯ: — Это чулан?

ТИМА: — Нет — это обыкновенный шкаф. Но мы с Женькой обнаружили, что за шкафом в стене есть дверь. Видишь, между стеной и шкафом щель? Видишь, там в глубине дверь?

ЛЁЛЯ: — Нет. Там темно.

ТИМА: — Вот именно — кромешная тьма. А мы с Жекой разглядели там дверь. Теперь знаешь, что надо сделать?

ЛЁЛЯ: — Сказать, спасибо.

ТИМА: — Причем тут — спасибо?!

ЛЁЛЯ: — Мама всегда говорит: «Что надо сделать, Лёлечка? — Сказать, спа-си-бо!»

ТИМА: — Я тебе не мама.

ЛЁЛЯ: — Ты мой папуля.

ТИМА: — Я не твой папуля. Твоя мама Кристина — моя троюродная сестра. Значит я твой троюродный дядя.

Возвращается Жека с фонарем.

ЖЕКА: — Лёля! Сейчас мы тебе откроем нашу тайну, но ты должна пообещать, что не расскажешь нашим родителям. А то они нам замажут эту дверь цементом, и мы не сможем туда больше заглядывать. Обещаешь?

ТИМА: — Поздно с нее клятву брать. Она и так уже все знает.

ЛЁЛЯ: — Не все. Я еще не знаю, как пролезть в эту щелочку. Даже рука не пролезает.

ЖЕКА: — Обещаешь не рассказывать?

ЛЕЛЯ: — Обещаю.

ЖЕКА: — Тимка, давай! Три — четыре!

ЛЕЛЯ: — О! Шкаф поехал.

ТИМА: — Хватит охать! Помоги лучше — знаешь, какой он тяжелый. И раз! И два! И три!

Шкаф отодвинут в сторону и за ним видна дверь.

ЛЕЛЯ: — Вот она — дверь!

ТИМА: — Да. Это уже чулан. И мы с Женькой несколько раз туда заглядывали. Там в глубине паук — вот такенный.

ЛЁЛЯ: — А вы туда заходили?

ЖЕКА: — Нет. Только заглядывали. Там темно очень.

ЛЁЛЯ: — Вы что — темноты боитесь?

ТИМА: — А ты не боишься?

ЛЁЛЯ: — Ни капельки.

ТИМА: — Ага. Так мы и поверили. Если не боишься — открой дверь первая.

ЛЕЛЯ: — Пожалуйста. (берется за ручку)

ЖЕКА: — Подожди. На вот фонарь.

ЛЁЛЯ: — Спасибочки. (берется за ручку)

ТИМА: — Подожди. Если увидишь два глаза — сразу не ори! Это паук. Поняла?

ЛЁЛЯ: — Поняла? Ну что, открывать?

ЖЕКА: — Да. Потихоньку.

Дверь со скрипом открывается. И из темноты сияют два красных глаза.

 

Сцена вторая. НА ПОРОГЕ

(Те же и Вакцинус)

ЛЁЛЯ: — Ой, глазки! … — Здравствуйте, глазки!

ТИМА: — «Глазки»! Я бы сказал «глазищи».

ЛЕЛЯ: — А где же ваш ротик, глазки?

ЖЕКА: — А тебе не интересно, где ручки, ножки и все остальное?

ЛЕЛЯ: — Да. Интересно. Глазки, глазки, а где у вас все остальное?

ЖЕКА: — Где, где — в темноте. Видимо у нас фонарь слабый. О! У меня идея, надо сфотографировать его со вспышкой! Сейчас я сбегаю за фотоаппаратом.

ТИМА: — Нет! Не уходи! Или давай сбегаем втроем, или никто не побежит.

ЛЕЛЯ: — Бегите-бегите. А я с глазками поговорю. Да, глазки? Вы поговорите со мной?

ГОЛОС: — Да-а…. Только пусть они сначала убегут и оставят нас вдвоем…. При них я разговаривать не буду…

ТИМА: — А?! Ты слышишь?

ЖЕКА: — Я даже вижу — там рот появился!

ЛЕЛЯ: — И я вижу — ротик.

ТИМА: — Эй — ты! Не подходи — а то мы сейчас папу позовем.

ЛЕЛЯ: — Это «выдумки». Никакого папы здесь нет. Он еще в телефоне. И вообще, вы хотели за чем-то там бежать — вот и бегите!

ГОЛОС: — Да-а… — Вот и бегите…

ЛЁЛЯ: — Бегите-бегите!

ГОЛОС: — Бегите-бегите!

ЖЕКА: — Ну, нет уж! Теперь мы ни за что не убежим.

ЛЕЛЯ: — Вредные! Не даете нам с паучком поговорить!

ЖЕКА: — Ты Лёля глупая. Обычные пауки не разговаривают.

ТИМА: — Да. Ты Лёля не соображаешь ничего.

ГОЛОС: — Значит, не уйдете?

ЖЕКА и ТИМА: — Нет!

ГОЛОС: — Ладно. Тогда…, может быть, вы нам поможете?

ЖЕКА: — Кому это «Вам»? Паукам?

ГОЛОС: — Не совсем. Это в вашем мире я выгляжу как паук. А в Приграничном Городе — я младший офицер полка разведчиков Вакцинус. И мне нужна ваша помощь. Точнее, нам всем там нужна ваша помощь.

ЛЕЛЯ: — Я ничего не поняла, а вы?

ТИМА: — Молчи! Все знают, что ты ничего не соображаешь. А ты, что скажешь, Жека?

ЖЕКА: — Что-то не верится, чтобы офицеру разведчику понадобилась помощь трех маленьких детей… Странно.

ТИМА: — Вообще-то, я уже не маленький!

ЛЕЛЯ: — И я не маленькая!

ГОЛОС: — Я так и знал. Вы все уже не такие маленькие, чтобы поверить в Запредельный мир. И вы сейчас, конечно, начнете искать мне научное объяснение, как все взрослые. И все опять закончится болтовней с очень серьезными лицами. Ладно — исчезаю… (Очертания паука тают, его глаза начинают гаснуть)

ЖЕКА: — Подождите, как вас там…!

ТИМА: — Офицер! Вернитесь!

ЛЕЛЯ: — Вернись, паучок!

ГОЛОС: — Что?

ЖЕКА: — А что еще за помощь вам понадобилась? Дело в том, что у нас всего один час — через час вернутся наши родители, и тогда уж точно все закончится печально. Папа возьмет спрей от тараканов и обрызгает весь чулан. Слушать он вас точно не станет.

ГОЛОС: — Значит, вы готовы помочь?

ТИМА: — Только на один час. (смотрит на часы) — Уже даже на пятьдесят минут.

ГОЛОС: — Тогда надо спешить! Давайте сюда ваши руки! Начнем с малышки!

ЖЕКА: — Зачем?

ГОЛОС: — Опять эти взрослые интонации! «Зачем? Почему?» Пока я буду объяснять — еще полчаса потеряем. Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Дайте руки. Я просто легонько ужалю вас в мизинец. Моей маскировочной слюны хватит, чтобы провести вас через границу.

ТИМА: — Тут что, потайной ход есть в чулане?

ГОЛОС: — Дай мизинец и сам все увидишь.

ЛЁЛЯ: — А у меня два мизинца!

ГОЛОС: — Второй понадобится для обратной дороги — а пока нужен один.

ЛЁЛЯ: (протягивает ему руку) — Ой!

ЖЕКА и ТИМА: — Что? Больно?

ЛЕЛЯ: — Нет — ни капельки уже не больно.

ГОЛОС: — Пошли за мной…

ЖЕКА: — Э, нет, господин офицер! А мы?! Мы ее одну не отпустим! Тимка, давай руку.

ГОЛОС: — Не волнуйтесь, мы быстро — туда и обратно…

ТИМА: — Нет! Только втроем! Во-первых, нам ее поручили. А во-вторых, Леля вам сильно не поможет, она еще даже говорить правильно не научилась. Держите мой мизинец.

ЖЕКА: — И мой.

ГОЛОС: — Ну, ладно. Сами напросились!

ТИМА: — Ой!

ЖЕКА: — Ой!

ГОЛОС: — За мной!

Затемнение.

 

Сцена третья

Папа, Мама, Искандер.

МАМА: — И вы думаете, они исчезли в чулане?

ПАПА: — Интересно, как это они могли там исчезнуть? Это же просто темная комната! Притом малюсенькая. Метр в длину, метр в ширину.

ИСКАНДЕР: — Это для вас чулан — «просто темная комната», а для тех, кто приходит из Запределья… — это, возможно, тайный ход.

ПАПА: — Но тут нет никаких потайных ходов, разве вы не видите?! И… вообще, здесь даже мыши не водятся. Разве что пауки!

ИСКАНДЕР: — Кстати, вполне вероятно — это был паук. Пауки ведь приносят письма и потом, о них часто упоминают в разных сказках.

ПАПА: — Вот именно — в сказках! А в обычной жизни письма приносят почтальоны, или они приходят прямо в компьютер. Пошли, дорогая, пока не приехала полиция, лучше поищем ребят на улице, расспросим соседей. В доме их точно нет, я все обыскал. (уходит)

ИСКАНДЕР: (в раздумье) — А может быть, это был сверчок? Сверчки тоже довольно часто упоминаются в сказках. Помните, у Буратино был Говорящий Сверчок?

МАМА: — Да. Помню. Но… Мой муж в сказки не верит. Вы уж не обижайтесь на него.

ИСКАНДЕР: — А ваши дети — они верят в сказки?

МАМА: — Не знаю. Когда я читаю им на ночь, они в них верят. А когда папа им рассказывает про научные открытия — они начинают сомневаться.

ИСКАНДЕР: — И хорошо! Пусть сомневаются и пусть все проверяют на собственном опыте.

МАМА: — Вы думаете — надо все проверить самому? А как же электричество, например? Неужели нужно самому трогать провода, чтобы понять, что они бьют током?

ИСКАНДЕР: — Нет! Но надо обязательно сравнить свои силы. Например, я пробовал донести своих родителей с первого на седьмой этаж. И сразу понял, насколько электричество, бегущее в проводах, сильнее меня. Ведь электрический лифт делает это за одну минуту. А я корячился два часа и донес свою мамочку только до четвертого этажа, а папочку вообще бросил на третьем. Зато сразу стало ясно, что с таким сильным существом как электричество надо вести себя очень осторожно. Послушайте! вы позвали меня, чтобы я искал ваших детей, а теперь отвлекаете разными вопросами.

МАМА: — Я просто не знаю, что делать. Глупо же, наверное, просто стоять и плакать.

ИСКАНДЕР: — Да уж. Глупее этого ничего и придумать нельзя. Но и по соседям бегать, — тоже не самое умное занятие.

МАМА: — А что же делать?

ИСКАНДЕР: — Приготовьте мне черный кофе, я буду генерировать идеи и анализировать их. И сахару побольше положите. (снимает шляпу и стучит по своей голове) — Для моего «компьютера» крепкий кофе с сахаром заменяет электричество.

МАМА: — Да. Я сейчас приготовлю. (уходит)

ИСКАНДЕР: (снова стучит себя по голове, и надевает шляпу) — Думай, кастрюля, думай! Вари! Компьютером это я тебя для отвода глаз назвал. Мы-то с тобой знаем, что тебя и калькулятором не назовешь — считаешь ты медленно как черепаха. А сейчас мне нужно, чтобы ты, мой котелок, варил как следует. Вари! От этого зависит жизнь троих ребят. Их надо спасти! Думай!!.. (садится) — Итак, что нам известно? — известно, что в чулане их поджидал паук или сверчок. Это ясно! Это понятно…. Но чьи же тогда следы остались тут на стенах? Следы явно другого происхождения. Думай, котелок, думай. Вари! Надо помочь им вернуться назад…. (облокачивается двумя руками и подбородком на трость, и закрывает глаза — раздаются звуки булькающего в котле супа, и из-под шляпы у него начинает идти дым)

 

Сцена четвертая. В ПРИГРАНИЧНОМ ГОРОДЕ

Лёля, Тима, Жека и Вальца Вакцинус в виде офицера с усиками.

ЛЁЛЯ: — Как красиво! Женя! Тимоша! Идите скорей сюда — здесь так красиво!

ТИМА: — Ого! Ничего себе! Это мы в какой-то крепости очутились! Это же сторожевые башни — вон крыши города, а мы на крепостной стене!

ЖЕКА: — А я вижу внизу людей!

ТИМА: — Эй! А где наш паук?! Кто-нибудь его видит?

ЛЁЛЯ: — Эй! Паучок!

ВАЛЬЦА: (в образе гвардейца) — Не надо так кричать! Я здесь.

ЖЕКА: — Вы?

ВАЛЬЦА: — Я же говорил, что в Приграничном городе мы все выглядим по-человечески. Разрешите представиться — гвардии младший офицер полка разведчиков Вальца Вакцинус, к вашим услугам.

ЖЕКА: — Нет. Это мы к вашим услугам, господин офицер. У нас есть всего час, вы помните?

ТИМА: — У нас даже не час, а всего пятьдесят минут!

ВАЛЬЦА: — Ой, молодые люди, не смешите меня, вашими минутами… — Здесь это не имеет значения. О! я вижу, вы прихватили с собой часы. Прекрасно! Ну и который теперь час? Что показывают стрелки?

ТИМА: (смотрит на часы) — Уже половина… нет, без пяти… стоп! Эй-эй, вы куда — а ну назад. Вот так…. Нет-нет не настолько назад…. Ну вот, у меня часы поломались! (сестре) — Смотри, как они крутятся!

ЖЕКА: — Ладно. Вон там, на башне, тоже есть часы, отсюда просто не видно, что они показывают…. Или у меня в глазах рябит… (стрелки часов на Ратуше кружатся в разные стороны)

ВАЛЬЦА: — Ничего у вас не рябит. Просто в Приграничном Городе, время бежит куда захочет. Впрочем, это еще не самое неприятное…

ЛЁЛЯ: — Так вы нас позвали, чтобы мы вам починили время?

ТИМА: — Время нельзя починить или поломать. Можно починить часы. Ты, Лёля, хоть и выглядишь уже как взрослая девочка, а болтаешь полную чепуху.

ВАЛЬЦА: — Ну, наконец-то заметили. Вот это куда более серьезная напасть в нашем городе.

ЖЕКА: — Что «это»? Что мы заметили?

ВАЛЬЦА: — Ваш брат сказал, что Лёля выглядит как взрослая девочка. Но ведь и он сам, да и вы, мадмуазель — тоже здорово повзрослели, попав к нам в гости.

Тима, Лёля и Жека внимательно оглядывают себя.

ЛЁЛЯ: — Так. Я что-то не поняла. Как я выгляжу, мне нравится. А вот «маде-маузель» — это что, обзывательство?

ВАЛЬЦА: — Нет. Мадмуазель — это вежливое обращение к девушке.

ЖЕКА: — Тима, я что — выгляжу как девушка?

ТИМА: — Ну… в общем…

ВАЛЬЦА: — Чтобы ему было легче ответить, давайте я встану рядом. (берет Жеку под ручку) — Ну? Кто из нас выглядит старше?

ТИМА: (ошеломленно) — Жека — ты девушка!

ЖЕКА: — Это прикольно! Я всегда хотела выглядеть как девушка. (вертится, пытаясь себя разглядеть)

ТИМА: — Но самое прикольное, что и Лёля тоже девушка.

ЛЁЛЯ: (прыгает) — Урра-а! Я взрослая! Я девушка. Я — маде-маузель! Эй, офицер, возьмите меня тоже под ручку. Давайте играть, что я ваша жена, а вы мой муж…

ТИМА: — Подождите вы прыгать! А я? У меня что, тоже усы — как у него?

ЖЕКА: — Усов нет. А так ты вполне себе этот… ну, как вас там…

ТИМА: — Пацан? Парень? Юноша?

ЖЕКА: — Ну-да. И даже старше. Ты вроде студента. — Слушайте, а где у вас тут зеркало? Жутко хочется на себя посмотреть.

ЛЁЛЯ: — И мне хочется! И мне!

ТИМА: — А мне, — раз уж я стал почти взрослым — хочется с кем-нибудь сразиться! Только пусть мне выдадут настоящее оружие!

ЛЁЛЯ: — Нет! Сначала зеркало.

ЖЕКА: — Да! Нам хотя бы маленькое карманное зеркальце.

ТИМА: — А мне — арбалет или самурайский меч.

ВАЛЬЦА: — У меня нет ни того, ни другого, ни третьего. Если хотите, спросите у Продавца Всякой Всячины — вон он летит.

ЖЕКА, ТИМА, ЛЁЛЯ: — Летит?! Где?!

ВАЛЬЦА: (кричит вверх) — Месьё Крепперс — можно вас на минуточку. Тут мои гости интересуются кое-какими товарами из вашей лавки.

МСЬЕ КРЕППЕРС: — Мои дорогие, мои золотые, мои серебряные — маленький летающий магазин мсьё Крепперса всегда готов обслужить своих покупателей. Ловите якорь. (кидает сверху веревку с якорем) — Закрепили? Всё — я швартуюсь. Итак, молодые люди, что желаете?

ЖЕКА: — Для начала — зеркальце.

ТИМА: — И арбалет.

МСЬЕ КРЕППЕРС: — Ах, какая ерунда! У меня есть вещи гораздо более интересные! Например, тысяча фасонов платьев для королевского бала и хрустальные башмачки любого размера; блестящая помада и туш, светящаяся в темноте; оружие рыцарей, эльфов и гномов, а также миллион тортов, пирожных, лучшие сигары и пиратский ром. И как всегда — это все совершенно бесплатно!

ЛЁЛЯ: — Мне платье и торт!

ЖЕКА: — И мне платье. А еще помаду и туфли.

МСЪЕ КРЕППЕРС: — Все для вас! Заходите в примерочную, милые дамы. А вы, дружище — не желаете ли рому?

ТИМА: — Гм. Нет, спасибо, сегодня, что-то не хочется. Мне, пожалуйста, доспехи… и сигару!

ЖЕКА: (выглядывая из кабинки) — Какую сигару, Тим? А если родители узнают?

ТИМА: — Да, я не буду курить — я так, для виду.

ЖЕКА: — Не давайте ему сигару, господин продавец. Я его старшая сестра — я запрещаю!

ТИМА: — Тогда мне какое-нибудь самое мощное оружие! Есть лазерный бластер?

МСЪЕ КРЕППЕРС: — Э-э… нет, но есть пушка. Небольшая, чугунная, стреляет настоящими ядрами, а также из нее можно запускать салют над городом.

ТИМА: — Годится — беру. И давайте, сразу салют туда зарядите!

ВАЛЬЦА: — Может не надо сразу салют?! Это как-то чересчур громко! Я протестую!

ТИМА: — А может, сразимся на мечах? Кто победит — того и пушка! Защищайтесь, офицер!

ВАЛЬЦА: — Ах так!? — Крепперс, а ну-ка киньте мне эльфийский щит.

КРЕППЕРС: — Ловите, господин офицер. Он прекрасно защищает от ударов и к тому же слепит противника светом.

Вальца и Тима дерутся на мечах. Тима частично в латах, а у Вальцы щит.

ЛЁЛЯ: (появляется в новом платье, накрашенная и с двумя кусками торта в руках) — Ну, как я вам? Эй! Посмотрите на мое платье? (откусывает от торта) — Королева?

ВАЛЬЦА: (отвлекается на неё) — Вы очаровательны, мадемуазель. (получает мечом по голове — падает)

ТИМА: — Ура! В честь победы над врагом, а так же в честь нашего превращения во взрослых — салют. Крепперс, пушка готова?

КРЕППЕРС: — Так точно, сэр.

ЛЁЛЯ: — Пли! (откусывает)

Раздается грохот — из пушки валит дым, а над городом разрывается цветной салют.

ТИМА: — Круто! Заряжайте еще, Крепперс!

ЖЕКА: (в новом платье и накрашенная) — Что за шум, а драки нету?

ТИМА: — Драка уже была — ты прозевала.

ЛЁЛЯ: — А сейчас мы отмечаем, то, что он победил. И заодно, что мы стали такие взрослые и красивые! (откусывает торт) — Пли!

Раздается грохот — из пушки валит дым, а над городом разрывается цветной салют.

ЛЁЛЯ: — Урра!

ГОЛОС ИЗ РЕПРОДУКТОРА: — Немедленно прекратить пальбу! Младший офицер Вакцинус — к вам направляется караул. Сейчас же сдайте пост и явитесь в Ратушу!

ТИМА: — Это радио?

КРЕППЕРС: — Нет. Это Секвенциус. Наш бургомистр. У старикашки усы, как антенны — стоит сделать что-нибудь не по правилам — он уже все знает. Подайте якорь.

ТИМА: — А голос откуда?

КРЕППЕРС: — Из Ратуши.

ГОЛОС ИЗ РЕПРОДУКТОРА: — Повторяю. Младший офицер Вакцинус — немедленно сдайте пост и явитесь в Ратушу!

КРЕППЕРС: — Друзья мои, рад был знакомству, увидимся в другой раз. А сейчас мне пора….

ЖЕКА: — Подождите, а зеркало? Нам же хочется увидеть, как мы выглядим.

КРЕППЕРС: — Вы все отлично выглядите! До встречи!(улетает)

ТИМА: — Эх, арбалет я так и не успел взять!

ЛЁЛЯ: — Да, и так нормально. Ты и без арбалета его укокошил! Бац — и всё! (подает ему другой кусок) — Держи, Тима — мне многовато.

ЖЕКА: — Ты что… убил его? (присаживается над Вальцей) — Нет, жив. Как назло воды нет, чтобы побрызгать. Хорошо, что я в магазине духи взяла. Ну-ка, смажем ему виски!

ГОЛОС ИЗ РЕПРОДУКТОРА: — Фуф! Повторяю. Фуф! Младший офицер Вакцинус — немедленно сдайте пост и явитесь в Ратушу!

ВАЛЬЦА: (садится) — А? Что со мной?

ГОЛОС ИЗ РЕПРОДУКТОРА: — …к вам направляется караул.

ЛЁЛЯ: — У вас шишка, офицер. Возьмите вот шарфик! Можно вокруг головы повязать.

ЖЕКА: (повязывает Вальце голову) — Вы слышите, офицер, вас тут все время объявляют?

ГОЛОС ИЗ РЕПРОДУКТОРА: — Повторяю. Младший офицер Вакцинус, немедленно… — Фуф!!

ВАЛЬЦА: — Это Секвенциус. Бургомистр.

ТИМА: — Мы знаем — из Ратуши, (ест торт) а скажите, как из Ратуши голос попадает в громкоговоритель? Мне просто интересно как у вас тут техника работает. По проводам? Или радиоволны?

ВАЛЬЦА: — По трубе. Там дуешь — отсюда вылетает.

ТИМА: — Понятно. Средние века. Мобильников тоже наверняка нет. И компьютеров нет?

ВАЛЬЦА: — Зато есть маскировочная слюна, Загадки-переноски, и Глиоланда Темнистая со своей Жмутью. Нам хватает. Всё! Караул идет. (с трудом встает) — Извините, друзья, но сейчас нас всех арестуют. Вас за нарушение границы. А меня за самовольство и за высшей степени глупость.

Лёля доедает торт. Входят солдаты и другой офицер.

СТАРШИЙ ОФИЦЕР: — Гвардии младший офицер Вакцинус — сдайте оружие. Вы арестованы за самовольство и высшей степени глупость! (Вальца отдает ему кинжал и зеленый флакон) — Свяжите его! — А вы, молодые люди, арестованы за незаконное пересечение границы! Следуйте за нами!

ЛЁЛЯ: (облизывая пальцы) — Этот еще красивше! Офицер, я — маде-маузель! Давайте поженимся!

СТАРШИЙ ОФИЦЕР: — Спасибо за предложение, но я уже женат! Увести их!

ТИМА: (доедает торт) — Нас что — ведут в тюрьму?

СТАРШИЙ ОФИЦЕР: — Пленников по нашим правилам сразу же отводят в Красную Комнату. Это в Ратуше.

ЖЕКА: — А зеркало там есть, господин офицер?

СТАРШИЙ ОФИЦЕР: — Отставить разговоры! Времени нет!

ГВАРДЕЙЦЫ: — Нет, как нет!

ОФИЦЕР: — Шагом — арш!

Звучат барабаны, пленников уводят. Затемнение.

 

Сцена пятая. В РАТУШЕ

Те же и Секвенциус.

СЕКВЕНЦИУС: (в трубку) — Повторяю, младший офицер Вакцинус… (смотрит в трубку глазом, дует туда и не замечает, как в зал входит караул) — Фууф! Фуф! — Что такое!? Неужели сломалась? — Говорит бургомистр — Фууф! (старший офицер подходит к бургомистру и говорит на ухо; Секвенциус оглядывается) — Ах, он уже явился?! Подведите его ко мне. — Ай-яй-яй-яй! Вы что же это наделали, гвардеец?! Вы понимаете, что самовольное перемещение детей из одного мира в другой — это глупость высшей степени?

ВАЛЬЦА: — Господин бургомистр, по законам Приграничного Города мне простительна любая глупость — ведь я влюблен! Я прочитал это в уставе гвардейцев.

СЕКВЕНЦИУС: — Молчи! Глупец, неуч, невежда! Этот устав распространяется только на территорию Запределья и Волшебной Страны. А ты взял, перелез в обычный мир, нарушил там все мысленные правила, а теперь еще споришь со мной?! Если гвардеец применяет маскировочную слюну — он обязан вести себя как насекомое и молчать! А ты заговорил с людьми! Затем ты их обманул, ужалил — что делать категорически запрещено, и провел их в наш город! Это же катастрофа!!

ВАЛЬЦА: — Да, ничего с нашим городом не случится, подумаешь три человека! Вон, Слякотный столько детей сюда затащил, и ничего не случилось!

СЕКВЕНЦИУС: — Я не могу больше слушать эти глупости! Уведите его!

ЖЕКА: — Подождите, господин бургомистр… Вы нас не бойтесь. Мы вам никакого вреда не причиним! И знаете, этот паук…. то есть, этот офицер, нас не силой сюда затащил, мы сами решили вам помочь. Правда, Тим?

ТИМА: — Да. Мы буквально на полчаса — и сразу назад. И никому не расскажем.

СЕКВЕНЦИУС: — Друзья мои, когда я сказал о катастрофе, я говорил про ваших родителей. И про вас самих. А насчет Вакцинуса — то я знаю, что силу он не применял. Он применил гораздо более опасное оружие. Маскировочную слюну. И самое главное — он вас страшно обманул. Лицемер.

ЛЁЛЯ: (шепотом спрашивает у Темы) — Это обзывательство?

ТИМА: — Помолчи, Лёля.

ЛЁЛЯ: (возмущенно) — Не хочу я молчать. Я уже взрослая. И мне нужно зеркало и муж.

ТИМА: — Простите её, господин Секвенциус. Она маленькая, и вообще не соображает, что говорит.

СЕКВЕНЦИУС: — Все в порядке. То есть, не все в порядке. Вакцинус обманул вас, когда сказал, что вернуться обратно будет очень просто. Еще ни одному похищенному ребенку не удавалось вернуться домой.

ЖЕКА: — Но мы же не похищенные.

ТИМА: — И мы готовы дать свои вторые мизинцы для обратного пути.

СЕКВЕНЦИУС: — И что? Маскировочная слюна может снова обратить вас в насекомых. Но вернуться домой в человеческом обличье — она вам не поможет. Понимаете? Вы же не хотите вернуться домой клопами или муравьями! А превращение в человеческий облик возможно только здесь, в Волшебной стране. Проверять мои слова не советую — слюна слишком быстро стирает память. Если вас ужалить два раза подряд — вы сразу забудете, кем были.

ЖЕКА: — Но… послушайте, а помощь вам нужна? Он говорил, что вам тут надо помочь! Что-то я ничего не понимаю, у меня в голове все перемешалось…

ТИМА: — И я запутался. А еще у меня часы сломались.

ЛЁЛЯ: — А мне нужно зеркало!

СЕКВЕНЦИУС: — Вот видите! Это действие слюны! Сначала в голове все путается, а потом вы начинаете все забывать…. Скоро вы забудете, откуда вы пришли, и кто вас там ждет. Через час вы уже не вспомните, как вас звали.

ЖЕКА: — А мы запишем наши имена на бумажке.

СЕКВЕНЦИУС: — Это не поможет. Посмотрите вокруг. Эти стены исписаны именами и прозвищами. Все, кто прибывал в наш город, записывали свои имена. И я записал. Но какое из них мое уже не помню.

ТИМА: — А надо было на бумажке — и бумажку в карман.

СЕКВЕНЦИУС: — Пожалуйста. Вот у меня в каждом кармане лежит по бумажке. Смотрите — вот у меня пять бумажек из пяти разных карманов. На них пять разных имен. И какое из них мое?

ТИМА: — Ваше — Секвенциус!

СЕКВЕНЦИУС: — Это мое здешнее имя, его-то я помню. А вот как меня звали в вашем мире?

ЖЕКА: — Как? Вы тоже «оттуда»? Вы из Москвы?

СЕКВЕНЦИУС: — Не помню.

ТИМА: — Надо было сделать татуировку.

СЕКВЕНЦИУС: — И татуировки есть. Офицер — покажите!

Офицер закатывает рукав — на руке надпись.

ЖЕКА: (читает) — Городулин… Или нет, Боря Дулин… — Ну, вот — вы либо Городулин, либо Боря Дулин. Тут у вас две буквы неразборчиво написаны.

СТАРШИЙ ОФИЦЕР: — Здесь меня зовут Гор O’Дулин. А кем я был там — уже неважно. Я никого там не помню — поэтому какая разница, как меня там звали. Я уже не хочу туда возвращаться.

СЕКВЕНЦИУС: — Теперь понимаете? Хочешь вернуться туда — где кого-то знаешь, помнишь и любишь! А мы никого там не помним. А здесь у нас все — и друзья, и жены.

ЛЁЛЯ: — Ты что, тоже уже женат, старичок? Ну вот, все заняты. А кто же будет мой муж?!

ТИМА: — Я буду твой муж, только помолчи!

СЕКВЕНЦИУС: — Ай! — Ай-яй-яй-яй! Не говорите больше таких вещей!

ЛЁЛЯ: — Почему? Пусть говорит! Я согласна!

СЕКВЕНЦИУС: — Ой! Ой-ой-ой! Ну, вот — допрыгались! Не успели еще ни в чем тут разобраться, а уже поженились. Ну, ладно. (встает) — Властью, данной мне жителями Приграничного Города и Глиоландой Темнистой — объявляю вас мужем и женой.

ГВАРДЕЙЦЫ, ОФИЦЕР и ВАЛЬЦА: (хором) — Ура! Ура! Ура!

СЕКВЕНЦИУС: (садится) — А теперь слушайте…

ЛЁЛЯ: — Нет, теперь дайте мне зеркало, а то уже поженились, а я даже не знаю, как я выгляжу!

СЕКВЕНЦИУС:(в трубку, увеличивающую звук) — Тихо! Молчать всем! Под страхом наказания — тишина! (без трубки) — Слушайте — в Запределье, куда вы попали, слова могут навсегда изменить вашу жизнь. Не болтайте лишнего! Следите за каждым словом! Никому ничего не обещайте! Не называйте себя никаким существом! Осторожнее!

ТИМА: — Ерунда! Из-за того что вы нас назвали мужем и женой, мы же не стали мужем и женой по настоящему. Она же маленькая!

СЕКВЕНЦИУС: — Увы, юноша! В Запределье очень плохо с измерением времени — никто не знает, кому сколько лет. Детей здесь не бывает. А про возраст точно известно только одно: за одну ошибку в Загадку-переноску человек взрослеет сразу на десять лет.

ЖЕКА: — Что еще за «Загадка — Переноска»?

СЕКВЕНЦИУС: — Вот сейчас и узнаете. С этим чудом вам нужно познакомиться как можно быстрее. Она здесь — в Красной Комнате.

ЛЁЛЯ: — А там есть зеркало?

СЕКВЕНЦИУС: — Это и есть Зеркало. — Да-да. Что бы вернуться домой — туда, откуда вы прибыли — нужно всего лишь встать напротив Зеркала и постараться отгадать его загадку. Отгадаешь — тут же перенесешься назад. Не отгадаешь — сам увидишь, что с тобой будет.

ЖЕКА: — То есть, домой все-таки попасть можно?! А зачем было нас пугать!

СЕКВЕНЦИУС: — Медлить нельзя, скорее в Красную Комнату!

ЛЁЛЯ: — Скорее к зеркалу!

Убегают. От стены отделяется Слякотный. Идет за ними, чавкая при каждом шаге.

СЛЯКОТНЫЙ: — Зря этот Вальца сразу троих похитил, надо было только одну малютку. Её искать некому. Папочки нет. А мамочки только и умеют, что плакать…. Но ладно, посмотрим, что из этого выйдет. Уж точно не то, что вошло, хи-хи-хи…. Из Красной Комнаты все возвращаются немного новыми…. Или, скорее — хи-хи-хи — немного старыми….

Крадется за остальными. Затемнение.

 

Сцена шестая. ПЕРЕД ДВЕРЬЮ В КРАСНУЮ КОМНАТУ

СЕКВЕНЦИУС: — Не заходите к ней в комнату, она должна ответить сама.

ЛЁЛЯ: — Но я тоже хочу в зеркало посмотреться! Чего она так долго?

ТИМА: (шепчет в дверь) — Жека? Ау? — А может она уже всё — ответила, и фьють — и дома?

СЕКВЕНЦИУС: — Если бы так случилось, раздался бы крик Жмути! И все бы услышали.

ТИМА: — А Жмуть — кто это такая?

СЕКВЕНЦИУС: — Позже узнаете!

ТИМА: — Ага. «Позже»! — Позже я, может быть, уже дома буду — и самого интересного не узнаю! Ну, расскажите, пока у нас еще пару минуточек есть!

СЕКВЕНЦИУС: — Эх…. Одно скажу — слюна этого чудовища помогает моим гвардейцам маскироваться под насекомых. Мы разводим слюну водой, чтобы уменьшить её силу, но все равно — с памятью происходят необратимые последствия! А Глиоланда кормит эту тварь арестантами из королевской темницы.

ТИМА: — Как же у вас все непросто.

ВАЛЬЦА: — Поэтому я вас сюда и позвал! Народ страдает.

СЕКЕНЦИУС: — Хватит врать, гвардеец! Ты позвал их не из-за народа, а из-за своей невесты.

ЛЁЛЯ: — Ну, скоро она там?! Уже не могу ждать! Сейчас войду!

Раздается грохот — вроде раскатов грома, и гул ветра.

ТИМА: — Это Жмуть?!

СЕКВЕНЦИУС: — Нет… это ваша сестра ошиблась.

Дверь Красной Комнаты открывается и выходит Жека.

ТИМА: — Жека?! Ты ошиблась?

ЖЕКА: (закрывает лицо руками) — А-то ты не видишь!

ТИМА: — Я не вижу. Ты что — постарела? Ну-ка, дай посмотреть!

СЕКВЕНЦИУС: — Одна ошибка — это не страшно. Я ошибался, целых раз семь! Вы не так уж сильно изменились, милая Жека.

ЛЁЛЯ: — Ты стала как моя мамуля.

ТИМА: — Да. Ты как Кристина — тебе сейчас лет двадцать восемь…

СЕКВЕНЦИУС: — Скорее, пока вы еще хоть что-то помните — следующий.

ЛЁЛЯ: — Я! Чур, я — следующий!

ТИМА: — Надо говорить «следующая», а не «следующий». Ты же девочка.

ЛЁЛЯ: — Я не девочка! Я Маде-маузель, и твоя жена! И я — следующий!

ТИМА: — Ладно-ладно! Иди!

Лёля заходит в дверь.

ЖЕКА: (ей вслед) — Будь внимательнее — постарайся ответить, Лёля! (плачет) — Мамочка! Бедная мамочка! Как же мы к ней вернемся?!

ТИМА: — Что, неужели так трудно отгадать? О чем оно тебя спрашивало?

ЖЕКА: — Оно спросило…. Оно спросило… — Ой. Я не помню! (еще сильнее плачет) — Я не помню, Тима!

СЕКВЕНЦИУС: — Никто не помнит. Я даже думаю — зеркало задает один и тот же вопрос, а потом стирает у нас память о нем.

ЖЕКА: — Тимочка! Постарайся ответить! Хоть ты расскажешь маме и папе что с нами случилось, и что у меня тут все хорошо. Что я жива!

ТИМА: — Да хватит тебе унывать. Сейчас Лёля выйдет, и ты сама еще раз попробуешь!

ЖЕКА: — Нет — я больше не хочу. Я боюсь…. Так я хоть замуж смогу выйти здесь за кого-нибудь. А ошибусь еще раз — и будет мне почти сорок лет. Кому я буду нужна?!

ТИМА: — Что вы все о мужьях, да о свадьбе?! Можно подумать, заняться больше нечем!

ЖЕКА: — Представляешь, я как себя в зеркале увидела — я себе так понравилась, что ответила на вопрос, даже не подумав! И тут же постарела! (ревет)

ТИМА: — Не постарела, а повзрослела! Это разные вещи. Ты сейчас выглядишь младше нашей мамы. А она у нас самая красивая. Чего же тут плакать?

Раздается гром и гул…

СЕКВЕНЦИУС: — Ну вот. И ваша жена тоже ошиблась…

ТИМА: (вспылив) — Да не жена она мне! Женятся люди по любви! Ухаживают друг за другом, свидания устраивают с цветами! А мы с Лёлей только ссорились, да дрались! И она совсем еще ребенок!

ВАЛЬЦА: — Уже не совсем! Вы же слышали — она ошиблась…

Опять раздается гром и гул…

СЕКВЕНЦИУС: — Ой-ой! Теперь оттуда выйдет совсем-совсем не ребенок. Две ошибки — это плюс двадцать лет.

ВАЛЬЦА: — Она будет выглядеть даже старше вашей сестры.

Опять раздается гром и гул…

ТИМА: — Эй! Лёля! А ну хватит! Не отвечай ему больше!! Слышишь! Не пытайся больше отгадывать! Все равно не получится!

ЖЕКА: — Лёлечка, милая! Дорогая! Открой дверь и выходи! Это я твоя троюродная сестра, Женя! Здесь еще Тима.

Опять раздается гром и гул.

ВАЛЬЦА: — Поговорите с ней как муж с женой! Скажите, что старухой она вам будет не нужна! Кому нужна жена — старуха?! Тогда может она перестанет.

ТИМА: — Ах ты, гад! Сначала заманил нас сюда, а теперь издеваешься! Сейчас я тебя поколочу!

Опять раздается гром и гул.

СЕВЕНЦИУС: — Остановитесь! Не время ссориться! Надо что-то делать — она повзрослела уже на целых пятьдесят лет! Если она не остановится, она же может умереть от старости! ЖЕКА: — А ведь правда! Когда она туда вошла, ей было на вид лет шестнадцать. Плюс пятьдесят — это уже шестьдесят шесть. Она стала уже как наша бабушка…

ТИМА: — Лёля! Прекрати баловаться!

ЖЕКА: — Скажи, что ты ей запрещаешь!

ТИМА: — Я тебе запрещаю!

ЖЕКА: — Скажи, как он подсказывал, что ты как муж — не хочешь, чтобы она…

Опять раздается гром и гул.

СЕКВЕНЦИУС: — Силы небесные! Ей уже почти восемьдесят!

ТИМА: — Лёля — ты слышишь, это я Тима… твой муж! Хватит отгадывать загадки — ты так сильно постареешь, что я…

ЖЕКА: — Ну!..

ТИМА: — Что я..

Опять раздается гром и гул.

СЕКВЕНЦИУС: — Почти девяносто…

ТИМА: — Я разлюблю тебя, Леля! Ты слышишь? Еще раз так сделаешь, и я тебя разлюблю!

В возникшей тишине приоткрывается дверь Красной Комнаты. Появляется знакомый бантик на Лёлиной макушке.

ЛЁЛЯ: (в щелочку) — Значит, пока что ты меня любишь?

ТИМА: — Пока что — да! Люблю! Выходи.

ЛЁЛЯ: — Ну ладно…

Из двери выходит маленькая старушка — это Леля, постаревшая до восьмидесяти шести лет.

 

Сцена седьмая. ТАМ ЖЕ и ТЕ ЖЕ

ЖЕКА: (обнимает старушку) — Милая, Лёлечка — ну, зачем тебе это понадобилось? Зачем ты столько раз отвечала?

ЛЁЛЯ: — Мне было интересно. Сначала я становилась все красивше и красивше. Потом вдруг, Раз — и превратилась в тетеньку, а потом, раз — и все волосы стали белые!

СЕКВЕНЦИУС: — Не белые, а седые.

ОФИЦЕР: — Как вы себя чувствуете бабушка? Может, хотите присесть?

ЛЁЛЯ: — Кто?

ВАЛЬЦА: — Вы, бабушка, вы. Садитесь.

ЛЁЛЯ: — Так. Я не поняла. Это обзывательство? Какая я вам бабушка? Я Лёля. Маде-муазель. — Впрочем, ладно, я сяду. А то ноги болят.(садится на скамеечку)

ТИМА: — А ты случайно не запомнила вопрос, Лёля, который тебе зеркало задавало?

ЛЁЛЯ: — Нет. Он был какой-то неинтересный. Обыкновенный такой вопросик.

ЖЕКА: — Да. Это точно. Я даже удивилась. Я ждала какой-нибудь хитроумной загадки, а вопрос оказался самый простой. Вроде, «Как дела?» Словно это только начало разговора.

ТИМА: — А кто спрашивает?

ЛЁЛЯ: — Зеркало.

ТИМА: — А голос молодой или старый? Добрый или злой?

ЖЕКА: — Обычный, как будто твое эхо…

ТИМА: — Слушайте, а если разбить это зеркало — что будет?

ВАЛЬЦА: — Ничего особенного. Приползет Жмуть и утащит тебя к Глиоланде во дворец.

ОФИЦЕР: — Только не приползёт, а приплывет.

СЕКВЕНЦИУС: — Прилетит, вы хотели сказать?

ТИМА: — Ого! эта тварь у вас прямо трансформер. Может она еще и огнем дышит как дракон?

СЕКВЕНЦИУС: — Дышит она гнилью, а еще стонет, и пускает тягучие зеленые слюни.

ОФИЦЕР: — Вот такие! (достает флакон и машет им в воздухе)

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. Еще более тягучие и зеленые. Эти разбавлены водой.

ВАЛЬЦА: — Это мои слюни. В смысле — этот флакон я сдал вам при аресте. Может, вы мне его вернете? А то вдруг, действительно, Жмуть нагрянет — а я даже не успею в насекомое превратиться!

СЕКВНЦИУС: — Как не стыдно — думать только о себе?!

ВАЛЬЦА: — Но у меня руки связаны. Я даже защититься не смогу!

СЕКВЕНЦИУС: — Развяжите ему руки, офицер.

ОФИЦЕР: (гвардейцам) — Развязать ему руки!

ЖЕКА: (брату) — Что ты придумал? Зачем ты хочешь разбить зеркало?

ЛЁЛЯ: — Из-за меня. Он влюбился и хочет разбить его за то, что оно сделало меня бабусей.

ТИМА: — Спокойно! Я просто стараюсь сосредоточиться и придумать план. Так что, пожалуйста, не сбивайте меня!

ЛЁЛЯ: — Да все слышали, как ты тут кричал — я люблю тебя! Я разлюблю тебя. (объясняет офицеру) — В садике из-за меня мальчишки два раза дрались. Это нормально.

ТИМА: — Помолчите! Мне же сейчас идти туда! Ну же!

Все замолкают.

ЛЁЛЯ: (качает ножками, сидя на скамеечке) — Ах, любовь, любовь…

ОФИЦЕР: — Тсс! Бабушка!

ЛЁЛЯ: — Это надо же так в меня втюриться, что даже дракона не боится!?

ВАЛЬЦА: — Хотите леденец, бабуся?

ЛЁЛЯ: — У тебя не возьму! Ты всех обманываешь!

ОФИЦЕР: — Берите у меня!

ЛЁЛЯ: — Спасибо! (берет и кладет в рот, начинает напевать) — «… лямур, лямур!»

ТИМА: — Вроде есть идея. Теперь нужна ручка. Или фломастер? Или… чем у вас тут пишут?!

СЕКВЕНЦИУС: — У меня есть перо. (достает гусиное перо из за уха и отдает Тиме) — Но чернила и бумага остались на моем столе. Можно сходить…

ТИМА: — Ладно, и так сгодится. Без чернил. — Я пошел, а то еще забуду, что придумал!

ЖЕКА: — Береги себя, Тимочка! Не торопись!

Дверь за Тимой закрывается.

ЖЕКА: — Интересно, зачем ему перо или ручка?

ЛЁЛЯ: — Ясно зачем — стихи писать. Все влюбленные пишут стихи. «Мне Лёля милая мила — она в груди моей зажгла — фонарь любви свечой разлуки — но боже мой, какие муки…»

ВАЛЬЦА: — У вас талант, бабушка!

ЛЁЛЯ: — Это не я сочинила — это в детском саду один мальчик мне написал, по фамилии… ой, забыла.

ВАЛЬЦА: — Смешная фамилия.

ЛЁЛЯ: — Это не фамилия — Ойзабыла — это я и вправду забыла. Надо же, стихи помню, а фамилию нет.

Раздается гром и гул.

ЛЁЛЯ: — О! Это мой муж зеркало раскокошил!

ЖЕКА: — Нет, это он тоже ошибся.

Дверь открывается. Появляется Тима с усиками как у Вальцы. Руку он держит, как будто ранен.

ТИМА: — Мне нужен бинт.

ЖЕКА: — Ты порезался? У меня где-то был платок. Сейчас… (обматывает ему руку) — Ты что, разбил зеркало рукой?

ТИМА: — Нет. Я нацарапал себе на коже этот вопрос…

СЕКВЕНЦИУС: — Эх! Как же я сам не догадался?!

ВАЛЬЦА: — Нацарапал на руке вопрос? Но зачем? Объясни…

ТИМА: — Сначала ты объясни — зачем ты нас сюда заманил?!

ВАЛЬЦА: — Я готов рассказать! Это долгая история…

СЕКВЕНЦИУС: — Друзья мои, сейчас не подходящий момент, чтобы рассказывать истории. Сейчас надо действовать! То, что вы записали вопрос зеркала — это большая удача, и настоящий подвиг! Но теперь вы можете забыть, зачем это сделали. Я предлагаю немедленно отправиться к аптекарю Папаверо — он лучше всех знает, как распорядиться этим вопросом! Ведь это шанс для нас всех!

ЖЕКА: — К аптекарю — это правильно! Надо смазать тебе царапину зеленкой. Или йодом.

Звучит протяжный стон. Все замирают.

ЛЁЛЯ: — А это что еще такое?

ВАЛЬЦА: — А это Жмуть… (Тиме) — Ты точно зеркало не разбивал?

ТИМА: — Точно. Я его и пальцем не тронул.

СЕКВЕНЦИУС: — Значит, чудище само что-то почувствовало! Или здесь был шпион!

ОФИЦЕР: — Слякотный? Вы думаете, он был здесь? А может он и сейчас здесь?

Гвардейцы и офицеры оглядывают стены.

ЛЁЛЯ: — А Слякотный, это что — фамилия или обзывательство?

ВАЛЬЦА: — И то и другое. Слякотный — главный шпион королевы Глиоланды. Он почти невидимка. Только вот когда он ходит, он как бы чавкает. Как будто у него ботинки промокли.

СЕКВЕНЦИУС: — Как бы то ни было, мы его все равно не увидим. Слишком уж он ловок, этот Слякотный. Если он донесет Глиоланде, то рано или поздно сюда явится Жмуть. А пока мы свободны, бежим к Папаверо. Он сейчас в саду, собирает лакрицу для микстуры.

ЛЁЛЯ: — Легко сказать бежим — я еле встала. Голова кружится.

ОФИЦЕР: — Это у вас давление. Я прикажу гвардейцам взять вас на руки.

ЛЁЛЯ: — Ну, нет уж. У меня для этого муж есть. Только вот я не помню, как его зовут.

ТИМА: — Тима я. Тимофей. (пригибается) — Залезай мне на спину, Лёля. Только не царапайся. И быстрей — времени нет!

ГВАРДЕЙЦЫ: — Нет, как нет!

Офицер помогает бабушке залезть на спину Тиме.

СЕКВЕНЦИУС: — За мной!

Все уходят. От стены отделяется Слякотный.

СЛЯКОТНЫЙ: — Интересно, что же за вопрос на руке у этого мальчишки?

Чавкая, идет и заглядывает в замочную скважину Красной Комнаты. Обнюхивает все. Достает свистульку. И тихо протяжно в нее свистит. В ответ издали доносится протяжный и громоподобный стон Жмути.

СЛЯКОТНЫЙ: — Вот так. Не спать, животное! Слушай своего хозяина. И жди…. Скоро я все разузнаю, и тогда тебя позову. Они все думают что Глиоланда всем управляет… хи-хи-хи… Как бы не так…. (На цыпочках бежит за ним следом)

АНТРАКТ

 

Сцена восьмая. ДВОРЕЦ ГЛИОЛАНДЫ

Глиоланда сидит на троне, Тоом у неё в ногах.

Издали доносится прекрасное пение Вероники, она сидит в своей спальне у окна и поет арию Памины — «Все прошло» из «Волшебной флейты», Моцарта.

ГЛИОЛАНДА: — Красиво поет. Правильный выбор, сынок.

ТООМ: — Мама, но она не любит меня. Она даже не смотрит на меня.

ГЛИОЛАНДА: — Хватит ковырять в носу! Я на тебя тоже смотреть не могу, когда ты так делаешь.

ТООМ: — Но ты же любишь меня, мама! А она нет. Моя Вероника… она заперлась у себя в спальне, сидит там у окна и поет… (слушает песню, всхлипывает) — Веронюшечка моя!

ГЛИОЛАНДА: — Не гундось! Полюбит. Сейчас она, возможно, еще что-то помнит о других принцах… и ей трудно сделать выбор в твою пользу. Но поверь, сынок, пройдет еще день, другой и она всё позабудет.

ТООМ: — Поскорее бы…. Ждать уже невтерпеж…

ГЛИОЛАНДА: — Не грызи ногти! Что ты за принц такой, честное слово?! Какой-то нытик и нюня. Приобо дрись! Ты же наследник такого царства. У тебя в тюрьмах полторы тысячи узников, а ты ноешь!

ТООМ: — А чего мне с этими узниками делать? Разговаривать с ними ты не разрешаешь, а есть их — я не ем. Их только Жмуть ест. Так что по мне, вся эта тюрьма — просто холодильник для нашей Жмути.

ГЛИОЛАНДА: — Ха-ха! Это ты смешно пошутил, мой мальчик. Тюрьма — это холодильник королевы Глиоланды, в котором хранится питание для ее маленькой Жмути.

Раздается стон Жмути.

ГЛИОЛАНДА: (подходит и смотрит в окно) — Может её покормить? Что-то она в последнее время тоже разнылась?

ТООМ: — Наверное, у нас с ней депрессия! Только у нее ногтей нет, грызть нечего, вот она и стонет…

ГЛИОЛАНДА: (бьет его по рукам) — Руки отрублю! Не позорь мать!

ТООМ: — Перед кем? На нас же никто не смотрит!

ГЛИОЛАНДА: — Да? А мне все время мерещится, что на меня кто-то смотрит.

ТООМ: — Кто?

ГЛИОЛАНДА: — Не знаю. Может быть, этот … Слякотный.

ТООМ: — Ты про него столько говоришь, мама. А я его ни разу даже не видел. Прикажи ему хоть раз мне показаться!

ГЛИОЛАНДА: — Легко сказать — прикажи. Я его сама редко вижу. Он же, зараза такая, почти невидимый.

ТООМ: — А как же ты с ним общаешься?

ГЛИОЛАНДА: — Хочешь знать, как? Ну, что ж, ты мальчик уже большой — нервы здоровые, выдержат. (садится на трон) — Иди, встань рядом со мной и прими важный вид.

ТООМ: — Зачем?

ГЛИОЛАНДА: — Так положено. Сейчас будем управлять государством.

Тоом встает рядом.

ГЛИОЛАНДА: (громко, в трубу, как у Секвенциуса в Ратуше) — Глиоланда Темнистая хочет видеть своего лучшего шпиона Слякотного!

Тишина. Тоом даже перестает грызть ногти.

ГЛИОЛАНДА: (срывается на визг) — Немедленно!

Тишина.

ТООМ: — Не придет? Не слушается он тебя, да?

ГОЛОС: — Моя Высокогнилостная Королева, вызывала меня?

ТООМ: (в испуге отпрыгивает) — А-а! Кто здесь?! Кто сейчас говорил мне в ухо?!

ГЛИОЛАНДА: — Спокойно, Том. Не дергайся. Все в порядке. (оглядывается) — Вы здесь?

ГОЛОС: — Тут, как тут, Ваше Величество.

ГЛИОЛАНДА: — Гм. Подойдите поближе.

В тишине слышно несколько чавкающих шагов.

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Это слишком близко. Немного назад.

Слышны еще два шага.

ГЛИОЛАНДА: — Ну как обстановка в королевстве?

ТООМ: — Да!.. Как там дела?

ГОЛОС: — В Запределье все спокойно.

ТООМ: — А за пределами Запределья?

ГОЛОС: — За пределами по-разному, мой принц. Где поспокойнее, а где и не очень.

ТООМ: — То есть, у нас лучше?

ГОЛОС: — Гораздо.

ТООМ: — У нас все прекрасно?

ГОЛОС: — Разумеется.

ТООМ: — Тогда почему так воняет гнилью?!

ГОЛОС: — Я могу отойти еще на пару шагов назад.

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Не нужно. Это не от вас — это Жмуть, сынок. Её клетка прямо за окном.

Раздается стон Жмути.

ГЛИОЛАНДА: — Кстати, вы не знаете, отчего это она в последнее время так часто… урчит? Может, это у нее в животе? Может, ее давно не кормили?

СЛЯКОТНЫЙ: — Как вы знаете, Ваше Величество, мы кормим её только по праздникам, при большом скоплении народа.

ТООМ: — Ну, и в чем проблема? Давайте придумаем новый праздник, назначим его на завтра, и покормим, наконец, эту тварюгу. А то спать не дает.

СЛЯКОТНЫЙ: — Проблема не в празднике, мой принц. А в скоплении народа. У нас его почти не осталось. Большинство в тюрьме. А новых жителей я смог доставить сюда только

девяносто четыре — хотя нет, плюс три свежих — девяносто семь человек. Разве можно девяносто семь человек назвать большим скоплением народа?

ТООМ: — А почему нет? Даже нас троих при желании можно назвать… (оглядывается) — Да, покажитесь вы, наконец! Так же неудобно разговаривать! Мама, скажи ему.

ГЛИОЛАНДА: — Уважаемый, а нельзя ли, действительно…

ТООМ: — А-а! (отпрыгивает, потому что за его спиной появляется Слякотный) — Чего вы всегда пугаете?

СЛЯКОТНЫЙ: — Привычка. Хи-хи-хи. Сам все время боюсь, и других пугаю. Хи-хи-хи.

ТООМ: — У вас поэтому и в ботинках чавкает?

ГЛИОЛАНДА: — Тоом! Задавать такие вопросы невежливо! Скажите, Слякотный, а куда же это все подевались? Было же гораздо больше подданных!

СЛЯКОТНЫЙ: — Точно так-с. Было. Но при аресте их имущество конфисковали, а согласно принятому Вами закону — человек без имущества перестает считаться жителем, и объявляется пустым местом.

ГЛИОЛАНДА: — Ах, да…

ТООМ: — Клёво придумано, мам. Нет имущества — нет человека. И точка!

СЛЯКОТНЫЙ: — Да. Клёво. Но теперь большие трудности с праздниками. Всякие торжества выглядят, мягко говоря, куцевато. Приходится повышенными темпами воровать детей и быстро делать их запредельно взрослыми. Так как свои дети у нас не родятся.

ТООМ: — Ничего — вот я женюсь на моей Веронике, и прикажу ей рожать повышенными темпами. — Кстати! Свадьба — это же праздник!? Вот вам и повод накормить Жмуть. Ты сказала, мама, Вероника через день все забудет? Значит, свадьбу назначим на завтра. А? Сгоним всех, кто там еще остался с имуществом на площадь и пусть хлопают. Или что там, положено как?

СЛЯКОТНЫЙ: — Положено веселиться.

ТООМ: — Вот! — сгоним, и пусть веселятся. А под это дело скормим Жмути еще нескольких арестантов.

СЛЯКОТНЫЙ: — Другие приказания будут?

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Хватит и этого. Свадьба моего сына с дочерью аптекаря назначается на завтра. Всё подготовить. Всех на площадь и веселиться до упаду.

СЛЯКОТНЫЙ: — Может быть, устроить торжества не на Главной площади, а на Запасной?

ТООМ: — Это еще зачем?

СЛЯКОТНЫЙ: — Она поменьше. И сразу появится ощущение праздника. Девяносто семь человек для Главной площади маловато.

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Лучше вот что. Завтра утром освободим из тюрьмы человек триста. На один день. Временно дадим им в руки по воздушному шарику и по флажку — это будет их имущество. А сразу после свадьбы отнимем все это и посадим их обратно.

СЛЯКОТНЫЙ: — Гениально, но…

ТООМ: — Что «но»? Мамуля клёво придумала — идите и исполняйте!

СЛЯКОТНЫЙ: — Дело в том, что у всех ваших узников есть волшебные способности, вы их поэтому и посадили, ведь это угроза.

ТООМ: — Нечего спорить! У вас у самого есть волшебная способность быть невидимым. И у Жмути есть волшебная слюна — и ничего, вы-то оба на свободе!

СЛЯКОТНЫЙ: — Жмуть в клетке…

ТООМ: — И вы тоже в клетку захотели?! — Вперед! Идите и исполняйте!

СЛЯКОТНЫЙ: — Слушаюсь. (исчезает)

ГЛИОЛАНДА: — Ты поосторожнее с ним, сынок. Язык-то попридержи. Насчет волшебных способностей — это же не шутка. У него они есть, а у нас тобой шиш с маслом. И без помощи Слякотного мне ничего в Волшебной стране не светило.

ТООМ: — Но ты же королева!?

ГЛИОЛАНДА: — Королева — это всего лишь должность, сынок, а способности — это талант.

ТООМ: — А то, что ты такая злая и противная — это разве не талант?

ГЛИОЛАНДА: (гладит Тоома по голове) — Ты мой любимый… Я тоже всегда считала, что талант. Но эти добренькие волшебники ничего слушать не хотели. Вот и пришлось их всех… того. В тюрьму.

ТООМ: — А как у меня со способностями, а?

ГЛИОЛАНДА: — Ногти ты грызешь быстрее всех! (бьет его по рукам)

ТООМ: — Да. Я еще могу засунуть оба пальца в нос, и дышать ртом!

 

Сцена девятая. В САДУ АПТЕКАРЯ ПАПАВЕРО. ВЕЧЕР

ПАПАВЕРО: — Гвардейцы пусть охраняют дом, а мы поговорим здесь, в саду. И давайте подойдем поближе к ульям. Здесь Слякотный нас не подслушает. От пчел Папаверо он спрятаться не сможет, они его сразу почувствуют и начнут жалить. Для начала быстро примите вот эту микстуру.

ЖЕКА: — Я не буду ничего принимать. Меня вон один раз ужалили — и теперь одни неприятности…. Поэтому, простите, я не очень-то вам всем доверяю. И пчелам вашим…

ТИМА: — Простите, и я тоже.

ЛЁЛЯ: — А я не доверяю только вот этому. (показывает на Вальцу) — Он самый врунишка.

СЕКВЕНЦИУС: — Вот видишь, Вакцинус, из-за твоего вранья мы теперь не можем продвинуться к цели ни на шаг.

ПАПАВЕРО: — Ты их обманул, сынок?

ВАЛЬЦА: — Я вам не сынок. Я гвардеец. И вы сами все знаете, Папаверо. Из-за того что я влюбился в вашу дочку Веронику, я совсем потерял голову.

ЛЁЛЯ: — Хватит выдумывать. Голова на месте. Нас-то, зачем ужалил? Влюбился, ну и пиши себе стихи…

ВАЛЬЦА: — Вам легко говорить, а мою любимую похитил Слякотный, когда искал невесту для сыночка Глиоланды! И я подумал, что…, что если заманить в Запределье другую девушку, то может этот Темнистый Тоом влюбится в нее, а мою Веронику отпустит. А потом, стоя на посту в шкафу, я увидел эту малютку.

ЛЁЛЯ: — Это он про меня! В меня все втюриваются с первого взгляда.

ВАЛЬЦА: — Я хотел похитить только её. А вы двое сами напросились. Вас я красть не хотел.

ЖЕКА: — Да-да. Я что-то такое помню.

ТИМА: — А я нет — видимо, давно это было.

ПАПАВЕРО: — Совсем не «давно» . Еще и дня не прошло. Просто на вас действует маскировочная слюна. А в микстуре противоядие. Если её принять, то у вас останется хотя бы частичка своей памяти. Островок в сердце. На этом острове будет жить всего одно воспоминание, но зато оно уже никуда не исчезнет. Решайтесь. Я сам изобрел эту микстуру и принял её первым, чтобы всегда помнить, что Вероника моя настоящая дочь. Из настоящего мира.

ЖЕКА: — И вы тоже оттуда?

СЕКВЕНЦИУС: — Похоже, мы все здесь «оттуда». А местные жители Волшебной страны, те кто здесь родились, все до одного сидят в тюрьме. Хотя нет, один еще гуляет. Слякотный.

ТИМА: — Ладно — я приму.

ПАПАВЕРО: — Решите сначала, что за воспоминание будет жить в вашем сердце. Что вы боитесь забыть больше всего?

ТИМА: — Маму с папой, и наш дом.

ПАПАВЕРО: — Теперь как следует представьте себе их, и пейте.

ЖЕКА: — И я приму.

ПАПАВЕРО: — Знаете, что хотите сохранить в памяти?

ЖЕКА: — Конечно. Тоже маму и папу.

СЕКВЕНЦИУС: — Но это же глупо! Вы же родные брат и сестра! Зачем тратить драгоценную микстуру на одно и то же воспоминание. Лучше запомните, что он ваш родной брат. А про папу и маму он вам всегда расскажет.

ТИМА: — Точно, Жека. А то вдруг я забуду, что я твой брат и тогда мы потеряемся. А так будем держаться вместе.

ЖЕКА: — Ладно. Давайте микстуру. (пьет)

ПАПАВЕРО: — Ну, а вы бабушка? Что вы хотите запомнить?

ЛЁЛЯ: (показывает на Тиму) — Что он мой муж.

ЖЕКА: — А маму, Лёля? Разве ты маму Кристину не хочешь запомнить?

ЛЁЛЯ: — Какую еще маму Кристину? Это кто?

ПАПАВЕРО: — Всё — поздно. Маму она уже не вспомнит. Может быть, папу?

ЖЕКА: — А папа Лёлин с ними не живет. Она его ни разу не видела. Лучше тогда муж.

ТИМА: — Но ведь я ей не настоящий муж — а только здесь, Волшебный. Это не надо запоминать. На самом деле я её троюродный дядя.

ЛЁЛЯ: — Вот бессовестный. Сам кричал, что «любит, разлюбит». А теперь «ненастоящий»! Дайте микстуру!

ОФИЦЕР О’ДУЛИН: — Вы, бабушка, лучше запомните, что прибыли сюда вместе с этими молодыми людьми. А они будут помнить, откуда вы прибыли. И кто кому кем приходится.

ЛЁЛЯ: — Да? Ну ладно, тебе верю. У тебя конфеты вкусные. Дашь еще конфетку?

ОФИЦЕР О’ДУЛИН. — Сначала примите микстуру.

ПАПАВЕРО: — Что хотите запомнить?

ЛЁЛЯ: — Когда?

ПАПАВЕРО: — Сейчас.

ЛЁЛЯ: — Забыла.

ТИМА и ЖЕКА: (хором) — Что ты с нами, Лёля!!

ЛЁЛЯ: — Да. Точно! — Я с вами…(выпивает, зевает)

ПАПАВЕРО: — Теперь положите бабушку спать, она устала, да и микстура лучше усвоится. Проводите её в дом. А нам надо поговорить о будущем.

ОФИЦЕР О’ДУЛИН: — Пойдемте, бабуля.(уходят).

 

Сцена десятая. В САДУ ПАПАВЕРО. ВЕЧЕР

ТИМА: — Значит все мы здесь — похищенные дети?

ПАПАВЕРО: — Кроме меня. Я действительно папа Вероники. Я это помню. Я помню её семилетней девочкой и помню наш родной дом.

ТИМА: — И я помню наш дом.

ЖЕКА: — А я не помню (начинает плакать).

ТИМА: — А ты где жила?

ЖЕКА: — Как «где»? С тобой! Ты же мой родной брат. Уже забыл, что ли? Это — я, Жека!

ПАПАВЕРО: — Да. Микстуру вы приняли вовремя. И вопрос-загадку вовремя записали. Как бы теперь заставить Зеркало отправить домой не только вас троих, но и всех прочих.

ГОЛОС: — Ай! Ай!

ВАЛЬЦА: — Это ваша жена опять шумит? Наверное, упала с кровати.

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. Голос мужской. И близко. — Офицер О’Дулин, это вы?

ПАПАВЕРО: — А ну-ка, быстро возьмите друг друга за руки и окружайте вон тот улей.

ГОЛОС: — Ой! Да отстаньте вы, противные! Уй! АЙ!

Вальцы, Тима, Жека, Папаверо и Секвенциус берутся за руки и окружают улей.

ТИМА: — А нас они не ужалят?

ПАПАВЕРО: — Нет. Мои пчелы умные — они жалят только подлецов.

ГОЛОС: — Ой-ай! Да, что вы тут хороводы водите? Сделайте, что-нибудь! Спасите меня! Ай!

СЕКВЕНЦИУС: — Это Слякотный! Видимо, он стоит на улье!

ВАЛЬЦА: — Хватайте его за ноги!

ЖЕКА: — Ой! У него ботинки мокрые!

ПАПАВЕРО: — Значит, точно Слякотный. Держите крепче. Только не за ботинки, а за руки и за ноги! Несите его сюда. (переносят с улья невидимку и кладут на землю)

ВАЛЬЦА: — Вот веревка, которой меня связывали — теперь давайте его свяжем!

ТИМА: — Кого его? Тут никого не видно. Одно мокрое место.

ВАЛЬЦА: — Это и есть он. Бургомистр, накройте его своим плащом. Так. Теперь обмотаем.

ГОЛОС: — Все — сдаюсь! Сдаюсь! Снимите плащ, я больше не исчезну. И намажьте меня скорее какой-нибудь мазью — я весь искусан вашими мерзкими пчелами.

ПАПАВЕРО: — Так тебе и надо! Откройте ему лицо. (плащ снимают с головы — там Слякотный). — Познакомьтесь друзья, самый неуловимый шпион Волшебной Страны — господин Слякотный, собственной персоной. Даже не верится, что мы его поймали.

СЛЯКОТНЫЙ: — Рад п-познакомиться. Это я. С-слякотный. А сейчас развяжите мне, пожалуйста, руки, чтобы я мог почесать укусанные места.

ВАЛЬЦА: — Смотрите, как он нас боится! Аж, дрожит весь.

СЛЯКОТНЫЙ: — Я не всех вас боюсь, а только его.(кивает на Папаверо) — П-па-паверо. Он меня однажды чуть не раздавил своими ручищами. Развяжите, а? А то очень чешется.

ПАПАВЕРО: — Подождите — не развязывайте его. Давайте сначала его обыщем. Посмотрите, что у него в карманах.

СЛЯКОТНЫЙ: — По чужим карманам лазить нехорошо.

СЕКВЕНЦИУС: — Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала. Будет он нас еще учить.

СЛЯКОТНЫЙ: — Вы не имеете права! Я тут главнее всех.

СЕКВЕНЦИУС: — А вот и ошибаешься. В Приграничном городе — я главнее всех. Властью данной мне королевой Глиоландой Темнистой приказываю вам гвардеец Вакцинус — обыскать шпиона. Не волнуйтесь, если мы найдем ваш паспорт и удостоверимся, что вы действительно шпион её Величества, мы вас тут же отпустим. А так, кто вас знает.

СЛЯКОТНЫЙ: — Вы все меня знаете! Я единственный в этой стране, кто обладает волшебной способностью исчезать. А паспорта у меня никакого нет.

ВАЛЬЦА: — Смотрите, я какую-то свистульку нашел. Интересно, что это такое? (свистит)

Издали раздается стон ЖМУТИ.

СЕКВЕНЦИУС: — Очень любопытно. А ну-ка дайте мне.

(свистит)

Снова стон Жмути.

СЕКВЕНЦИУС: — Друзья мои. Это же… это же Волшебная Свирель. Я совсем недавно читал о ней в летописи нашего города. Тот, кто ею владеет, может повелевать самой Жмутью.

ТИМА: — Понятно. Это как пульт от телевизора.

СЕКВЕНЦИУС: — Что?

ТИМА: — Неважно. Важно, что теперь она у нас. Вернее у вас. Оставьте её себе, бургомистр, и будете нас защищать.

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. В Летописи написано, что Свирель должна быть у самого мудрого жителя, иначе можно наделать глупостей.

ЖЕКА: — Так вы и есть самый мудрый, вон у вас борода какая длинная.

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. Скорее всего, я такой же ребенок, как и вы — просто я больше вас ошибался в Красной Комнате. Давайте лучше отдадим её Папаверо.

СЛЯКОТНЫЙ: — Только не ему! Он опять захочет меня убить. Как в прошлый раз…

ПАПАВЕРО: — Спасибо за доверие, господин бургомистр. А ты, слизняк, перестань трястись — убивать я никого не собираюсь. Я не знаю, чего ты так меня боишься. Я обычный садовод. Выращиваю полезные растения и лечу людей, и еще никогда никого не убивал. Ты что-то путаешь.

СЛЯКОТНЫЙ: — Эх. Я вижу, вы тут все ничего не помните. Так и быть, я вам расскажу, что здесь происходит, а вы за это смажьте меня мазью от укусов. Чешется же!

ПАПАВЕРО: — Ладно. Вернемся в дом — все мази и присыпки у меня там. Но только не развязывайте его до поры до времени. Пусть прыгает за нами.

 

Сцена двенадцатая. В ДОМЕ ПАПАВЕРО. ПОЧТИ НОЧЬ

В темноте объявление.

«ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ ЗАПРЕДЕЛЬЯ И ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ! УКАЗ НОМЕР ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ОДИН! У НАС БОЛЬШАЯ РАДОСТЬ! СЫН ЕЁ ВЫСОКОГНИЛОСТНОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГЛИОЛАНДЫ ТЕМНИСТОЙ, НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ ТООМ ПЕРВЫЙ, ТЕМНИСТЫЙ, СОБЛАГОВОЛИЛ ВЗЯТЬ В ЖЕНЫ ДОЧЬ АПТЕКАРЯ, ВЕРОНИКУ. СВАДЕБНЫЕ ТОРЖЕСТВА СОСТОЯТСЯ ЗАВТРА НА ГЛАВНОЙ ПЛОЩАДИ. ВСЕМ БЫТЬ В ПАРАДНОЙ ФОРМЕ С ФЛАЖКАМИ, С ЦВЕТАМИ, С ВОЗДУШНЫМИ ШАРАМИ И С ВЕСЕЛЫМИ ЛИЦАМИ. ПОВТОРЯЮ — И С ВЕСЕЛЫМИ ЛИЦАМИ….»

На сцене загорается свет. Вся компания сидит у камина, на кровати спит Лёля, а в центре стоит связанный Слякотный. Ему мажут руки и щеки.

СЛЯКОТНЫЙ: — Благодарю вас! И еще ногу… — Ну, слышали объявление? Теперь вы верите, что я не обманываю? Я действительно следил за вами, но тут меня вызвала Глиоланда. Короче, они там решили, что Тоом завтра женится на вашей дочери. И в честь этого события Глиоланда собирается на один день выпустить триста арестантов. Если хотите, я могу выпустить для вас самых лучших и… самых опасных для неё. Там же есть настоящие волшебники — уж они-то наверняка знают, как устроена Красная Комната, и что надо отвечать Зеркалу.

ТИМА: — Значит сейчас, все, кто хоть что-нибудь понимает в волшебстве, сидят в тюрьме?

СЛЯКОТНЫЙ: — Боюсь, что да. Все. Кроме меня и Жмути. Хотя она в клетке. И выходит оттуда только по свистку.

ПАПАВЕРО: — А Глиоланда и её сын? Они разве не волшебные жители?

СЛЯКОТНЫЙ: — Самого низкого полета. У них к волшебству нет никаких способностей. Абсолютно. Если, например их проглотит Жмуть, я даже не уверен, что они смогут выйти оттуда невредимыми. Бездари. Даже бабушка Красной Шапочки вылезла из волка живая и здоровая, а эти не смогут.

ПАПАВЕРО: — А теперь расскажи, как мы все здесь оказались? И почему ты боишься, что я снова захочу тебя убить?

СЛЯКОТНЫЙ: — Эх-х. Началось все с того, что Глиоланда уговорила меня выкрасть из Ратуши эту свирель, которой пользовались только Волшебники. А я, знаете ли, очень люблю выполнять сложные поручения. Ну, я и выкрал. А Глиоланда, с помощью Жмути захватила всю власть. Правда, недавно я выкрал Свирель обратно… — хи-хи-хи… а ей оставил подделку, обыкновенный свисток, но она об этом еще ничего не знает…

ПАПАВЕРО: — Ну, хорошо, а насчет меня — откуда вы меня знаете? Я вот вас совершенно не помню.

СЛЯКОТНЫЙ: — Н-да… Дальше самое неприятное…. Когда Глиоланда всех заперла в тюрьме, она поняла, что некому работать — готовить, стирать, сторожить пленников, охранять границу, ну и так далее. И вообще как-то жутковато жить одному в опустевшем королевстве. Идешь по улице, а вокруг никого и только Жмуть стонет. И она поручила мне заманивать в Запределье детей из настоящего мира. С помощью маскировочной слюны я превращался в змею…. В такую безобидную маленькую гадюку. Только вместо смертоносного яда, у меня в зубках была эта слюна. И я охотился. А в случае с вами, достопочтенный Папаверо, то есть, с вашей дочерью — я ошибся. Я думал, что Вероника гуляет одна, заговорил с ней, потом нежно ужалил в пяточку и повел за собой, а тут, откуда не возьмись, появились вы и чуть меня не задушили…. Если бы я в последний момент не вывернулся и не ужалил вас тоже — то была бы мне крышка. Вот. Теперь вы всё знаете. — Что будете делать?

ПАПАВЕРО: (встает, идет к шкафу с пузырьками) — Спать.

ЖЕКА: — Спать?!

ПАПАВЕРО: — Да, дорогие мои. (возвращается к остальным) — И вам я советую хорошо выспаться. Сейчас глубокая ночь, и ничего путного мы с вами все равно не придумаем. А утро вечера мудренее.

ТИМА: — Но я, например, не хочу спать. У меня так много мыслей, что я не засну!

ПАПАВЕРО: (обходит всех по очереди) — Сейчас мы в безопасности — шпион связан, Волшебная Свирель у нас. До свадьбы моей дочери еще целая ночь. Постарайтесь заснуть, и как следует отдохнуть. Ведь завтра нам предстоит все изменить.

(все, кого он только что обходил — засыпают)

СЕКВЕНЦИУС: — Как вам это удалось, Папаверо? — они все спят. Вы что — тоже волшебник?

ПАПАВЕРО: — Нет. Я Аптекарь. Я незаметно дал каждому понюхать снотворный порошок. Кроме себя, вас и господина шпиона. Пусть они выспятся. Ведь они еще маленькие дети. А мы с вами…. Впрочем, нет — и вы тоже поспите.

СЕКВЕНЦИУС: — Апчхи!

ПАПАВЕРО: — Вы ведь тоже еще ребенок, господин бургомистр. Спокойной ночи. (укладывает Секвенциуса и остальных в кровать).

СЛЯКОТНЫЙ: — Понимаю, вы специально всех усыпили, чтобы без свидетелей расправиться со мной, а потом самому стать королем. Ну, конечно, у вас же теперь в подчинении эта жуткая тварь. Какое коварство!

ПАПАВЕРО: — Нет, дружок. Ты ошибаешься. Просто, я привык не спать всю ночь. И поэтому могу поработать. А им надо выспаться. Они же дети.

СЛЯКОТНЫЙ: — Простите, я не ослышался — вы назвали меня «дружком»? Вы, что же, на меня не сердитесь?

ПАПАВЕРО: — Сержусь. Но не очень. Ведь мою Веронику могла ужалить настоящая гадюка, и тогда всё было бы гораздо хуже. Но её ужалил ты, и мы с ней попали в сказку. (развязывает его) — Теперь, если ты мне поможешь, мы с ней и с другими детьми попробуем вернуться домой.

СЛЯКОТНЫЙ: — Да, я в вас ошибался. У вас характер — само великодушие и благородство. Что ж, буду рад оказать вам свои услуги. Знаете, я так устал от этой глупой и визгливой Глиоланды. Кошмар. Я же профессионал. Мое дело шпионить, проводить диверсии, красть секреты. А она приказывала мне красть детей. Хотите, я выкраду для вас ключи от тюрьмы?

ПАПАВЕРО: — Это хорошая идея, дружок. Давай-ка прогуляемся с тобой во дворец твоей хозяйки, освободим мою дочку, а заодно кого-нибудь из волшебников. Чтобы завтра все сделать правильно — лучше с ними посоветоваться.

Затемнение.

 

Сцена четырнадцатая. В КОРОЛЕВСКОЙ ТЕМНИЦЕ. НОЧЬ

Ночь. Стонет Жмуть. Слякотный и Папаверо со старинными лампами на лестнице.

СЛЯКОТНЫЙ: — Спускайтесь смело. Благодаря вашему снотворному порошку я усыпил всех стражников. Это и есть темница Глиоланды. Как вам тут — нравится?

ПАПАВЕРО: — Не очень. Надеюсь, ты меня здесь не запрешь?

СЛЯКОТНЫЙ: — А какой смысл? Стоит вам посвистеть в Свирель, явится Жмуть и по вашему приказу разнесет эти стены в пух и прах.

ПАПАВЕРО: — А может мне так и сделать? И освободить сразу всех?

СЛЯКОТНЫЙ: — Можно, но имейте в виду — после этого в Красную Комнату целый год нельзя будет войти. Так уж устроил создатель Комнаты, что стоит разрушить какой-нибудь дом в нашей стране, или хотя бы исцарапать стену, как на Зеркале сразу появляются трещины. И пока все не починишь, Загадки-переноски тебе не услышать. А это подземелье быстрее чем за год мы не восстановим. Когда-то здесь были винные погреба и мастерские гномов…

ПАПАВЕРО: — Ладно. Постараемся освободить всех без шума и пыли. Сколько ключей тебе удалось отцепить от связки?

СЛЯКОТНЫЙ: — Пока только два, от спальни вашей дочери и от камеры номер один два один. Больше отцепить не смог. Глиоланда слишком чутко спит.

ПАПАВЕРО: — Один два один. Вот эта дверь. И кто в ней сидит?

СЛЯКОТНЫЙ: — А кого там только нет. Там ведь по несколько человек ютится. Этих вот как раз собирались отдать завтра Жмути на съедение.

ПАПАВЕРО: — Будем надеяться, среди них окажется и волшебник.

СЛЯКОТНЫЙ: — Подождите. Не отпирайте. При мне они говорить не станут. Все же думают, что я по-прежнему служу Глиоланде. Давайте, я пока возьму ключ от спальни и приведи сюда вашу дочку. Я быстро… (исчезает)

ПАПАВЕРО: (открывает камеру) — А здесь темно…. Ну-ка, посветим. — Уважаемые арестанты, выходите в коридор. Но только, пожалуйста, сильно не шумите.

Из двери выглядывает первый арестант.

АРЕСТАНТ: — А вы кто? Палач?

ПАПАВЕРО: — Нет. Я аптекарь Папаверо. Я ваш друг.

АРЕСТАНТ: — Будем знакомы — Кай. Апчхи! Какая же сырость в этих подвалах. Стоило открыть дверь и меня сразу продуло на сквозняке.

ПАПАВЕРО: — Простите, вы чихнули и я не расслышал, как вас зовут?

КАЙ: — Кай. Вы что, не знаете историю Кая и Герды?

ПАПАВЕРО: — Ах, Кай. Ну, конечно, знаю. У нас эта сказка называется Снежная Королева. Как у вас со здоровьем? Осколок в сердце растаял окончательно?

КАЙ: — Растаял. Правда, я стал мерзлявым, как младенец, и терпеть не могу холод.

Моя любимая Герда об этом знала и не жалела дров на растопку камина. Но вот Глиоланда разлучила нас и я снова мерзну. Здесь, в тюрьме, камины топить не принято.

ВТОРОЙ АРЕСТАНТ: — Проходите вперед, Кай! Думаете, вам одному хочется вдохнуть свежего воздуха. (выходит в коридор)

ПАПАВЕРО: — Доброй ночи. Извините, если прервал ваш сон. Меня зовут Папаверо — и я пришел к вам за помощью.

ВТОРОЙ АРЕСТАНТ: — А я — Нильс.

ПАПАВЕРО: — Нильс, который путешествовал с Дикими Гусями? Очень рад познакомиться!

НИЛЬС: — А это Манчкины — выходите ребята!

Из камеры выходят еще два или три улыбчивых и скромных человечка.

ПАПАВЕРО: — Манчкины? Я о таких и не слышал… — Здравствуйте.

ТРЕТИЙ АРЕСТАНТ: — Эй, пропустите девушку. Вы что забыли? Девушек надо всегда пропускать вперед. Даже к палачу.

ПАПАВЕРО: — Я не палач. Я ваш друг. И мне нужна ваша помощь. Я аптекарь Папаверо.

ТРЕТИЙ АРЕСТАНТ: — Привет Папаверо. — Ой, как здесь просторно. Прекрасно! Можно сделать небольшую ночную зарядку! Опля! (делает колесо)

НИЛЬС: — Это Пеппи. Представляете, когда нас рассаживали по камерам — она притворилась мальчишкой!

ПЕППИ: — Я не просто Пеппи, а Пеппи Длинный Чулок! Опля! (кувыркается)

ПАПАВЕРО: — Дорогая Пеппи, если можно, ведите себя немножечко тише — мы не хотим будить Глиоланду. (Каю, Нильсу и манчкинам) — Скажите, а волшебника в вашей камере случайно не было? Нам бы сейчас он очень пригодился. — Что вы подмигиваете?

НИЛЬС: — Манчкины не подмигивают, а моргают. А говорить они стесняются. Это добрые малые. Иногда их еще называют Мигунами. А волшебник, вон он — спит на скамеечке.

КАЙ: — Им волшебникам все нипочем. Ни сырость, ни холод, ни духота.

ПАПАВЕРО: (заглядывает в камеру) — А можно ли его будить? Он не рассердится?

ПЕППИ: — Не-а! Это самый добрый и забавный старикашка на свете, Оле-Лукое. Если он покрутит своим волшебным зонтом, вам будут сниться самые удивительные сны на свете.

ПАПАВЕРО: — И все? А что-нибудь еще он может наколдовать?

ПЕППИ: — Наверняка может. Только не хочет. Говорит, что в тюрьме с нас достаточно и сладких снов. (заходит в камеру и выводит оттуда Оле-Лукое) — Просыпайся, соня! Нас пришли спасать, а ты спишь как сурок! Вот сейчас забудем тебя в камере и уйдем, слышишь!?

ОЛЕ-ЛУКОЕ: — Ну вот! Опять ты безобразничаешь, Пеппи! Кто тебе разрешил открывать камеру? А?

ПАПАВЕРО: — Это я открыл, меня зовут Папаверо.

ОЛЕ ЛУКОЕ: — Нет. Я тебя знаю. Тебя зовут Николаем. И ты не из Волшебной страны. Когда ты был маленьким, я приходил и укладывал тебя спать. А потом я укладывал спать твою дочку Верочку. Как ты здесь очутился? И почему ты называешься чужим именем?

Входит Вероника. Узнает отца и бежит к нему.

ВЕРОНИКА: — Папочка! Ты! Я так по тебе скучала. А это… эти люди кто? Почему они мне подмигивают и улыбаются?

ПАПАВЕРО: — Это настоящие жители Волшебной страны. Пеппи Длинный Чулок, Кай, Нильс, Мигуны и волшебник Оле-Лукое.

ВЕРОНИКА: — Здравствуйте. Мне кажется, что я где-то всех вас уже видела. Или где-то слышала про вас.

ОЛЕ-ЛУКОЕ: — Здравствуйте, Вера. И я вас видел, когда вы жили в городе Твери, на улице Лесной, в доме шестьдесят. Вы, папаша, просто неправильно расшифровали свои записки с именами. Вероника — это укороченное имя и отчество вашей дочери. Вера Ник-олаевна. А Папаверо — это «папа Веры». Элементарно!

ПАПАВЕРО: — Спасибо за подсказку. Но там, таких как я, еще почти сто человек. И всем нужна ваша помощь.

СЛЯКОТНЫЙ: (появляясь) — Если быть точным — их там девяносто семь. Всем доброй ночи.

ПЕППИ: — Слякотный? И тебе доброй ночи! (бьет его по носу) — Бац! Получил, лазутчик!?

СЛЯКОТНЫЙ: — Ох! Мой нос!..

ПАПАВЕРО: — Умоляю, друзья, не трогайте его — он на нашей стороне. Это ведь он помог мне освободить вас, и от него я получил вот это. (показывает Свирель)

НИЛЬС: — Ого! Это же Волшебная Свирель! Ну, теперь мы спасены! Жмуть нам больше не страшна. Давайте немедленно освободим всех!

ПАПАВЕРО: — Да. Но Жмуть начнет крушить эти подземелья и дворец Глиоланды, и тогда никто из моих друзей не сможет попасть в Красную Комнату. Надо постараться обойтись без лишнего шума, без драки и ничего здесь не сломать. Уважаемый Волшебник, пусть Свирель теперь будет в ваших руках. Вы волшебники лучше всех знаете, когда надо ею пользоваться. И я прошу вас, помогите мне и остальным похищенным детям правильно сыграть в Загадку-переноску. Вот, посветите мне! Один храбрый мальчик сумел записать вопрос Зеркала, он звучит так… (читает) — «Откуда ты пришел»? Что вы об этом думаете? Как нам отвечать?

ПЕППИ: — А чего тут думать? Отвечайте, «не знаю», и все.

ОЛЕ-ЛУКОЙЕ: — Она права. Какой бы вопрос зеркало вам не задало первым, на него надо отвечать — «не знаю».

ПАПАВЕРО: — Так просто?

ОЛЕ — ЛУКОЕ: — Да. Только вы, люди, все время хотите показаться умными и боитесь, что если сказать «не знаю», то над вами станут смеяться. А мы, сказочные персонажи, помним, что «Много будешь знать — скоро состаришься». Кое-чего не знать — совсем не стыдно.

КАЙ: — И учтите, за первым вопросом будут следующие. И чтобы зеркало выполнило ваше желание, надо уметь с ним разговаривать. После первого вопроса зеркало предложит вам говорить с ним по его правилам. То есть, отражать все слова. Сначала целиком, а потом по буквам.

ВЕРОНИКА: — Как это отражать?

КАЙ: — Говорить их в обратном порядке.

ПАПАВЕРО: — Так. Ясно.

ОЛЕ-ЛУКОЕ: — А в самом конце, чтобы зеркало перестало сопротивляться и сделало свою работу, надо ответить на его последний вопрос в рифму. Главное заметить, когда оно перейдет на стихи.

ПАПАВЕРО: — А как сделать так, чтобы это получилось у всех девяноста семи детей?

НИЛЬС: — А зачем же всем отвечать? Пусть один отвечает, а остальных пусть спрячет у себя в ладони. Главное, чтобы Зеркало их не видело.

ПАПАВЕРО: — То есть? Как же можно спрятать девяносто с лишним человек в кулаке?

НИЛЬС: — У вас слюна еще осталась? Маскировочная? Ужальте тех, кто не будет отвечать, пусть они превратятся в муравьев и сидят в ладони. А самый талантливый и стойкий пусть идет и отвечает за всех.

СЛЯКОТНЫЙ: (зажимая нос платком) — Можно и мне сказать? Я предлагаю провернуть это завтра рано утром. А чтобы Глиоланда ничего не заподозрила — объявим, что все жители Запределья должны зайти в Ратушу на прививку.

ПАПАВЕРО: — А как же моя дочь? Глиоланда с Томом заметят, что её нет в спальне.

ПЕППИ: — Не заметят. Я поменяюсь с вашей дочерью одеждой и, так и быть, переночую во дворце. А когда они будут стучаться, я скажу, что (меняет голос) «на свадьбу согласна, но прошу дать мне немного побыть одной». Буду там примерять туфли и платье с фатой. А на свадьбе, только полезет этот Тоом ко мне целоваться, я подниму фату и — бац! Дам ему в нос! Опля!

СЛЯКОТНЫЙ: — А я повешу ключ от спальни обратно. И никто ничего не заметит.

ПАПАВЕРО: — Ох. Только бы все получилось.

КАЙ: — Получится. Моя Герда нашла меня на краю земли и отбила у самой Снежной Королевы. Юная девочка! А вы взрослый мужчина — и еще сомневаетесь.

ПАПАВЕРО: — Уже нет. Вот поэтому нам и нужны сказки, чтобы вселять в нас уверенность.

ПЕППИ: — Всё! (хлопает Веронику по плечу) Пойдем переодеваться! Всем до завтра!

 

Сцена пятнадцатая. В РАТУШЕ. НА ПОРОГЕ КРАСНОЙ КОМНАТЫ. УТРО

ГОЛОС В РУПОРЕ: — «ПОВТОРЯЮ. ВРЕМЯ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ ПРИВИВКИ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ. ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ СОБРАТЬСЯ НА ГЛАВНОЙ ПЛОЩАДИ ДЛЯ УЧАСТИЯ В СВАДЕБНОЙ ЦЕРЕМОНИИ».

ПАПАВЕРО: — Ну! Теперь твоя очередь, Тим. Все остальные уже у меня в ладони.

ТИМА: — А может быть, наоборот — ваша очередь? Я ведь все хорошо запомнил. И про первый вопрос, что какой бы он ни был, надо отвечать «не знаю», и что потом надо переворачивать слова и буквы наоборот, и про рифму в конце — тоже помню.

ПАПАВЕРО: — Нет. Я старше. (зевает) — Значит я более стойкий.

ТИМА: — А я, в отличие от вас, выспался. И у меня голова свежая. Значит, я буду лучше соображать. И вообще — это нечестно. Вы нас усыпили, сами видели настоящего волшебника, а нам предлагаете просто подчиняться, как маленьким детям!

СЛЯКОТНЫЙ: — Давайте уже быстрее. Мне надо кого-то из вас ужалить и идти во дворец. Там вот-вот церемония начнется. Я хочу посмотреть, как Тоом по носу получит! И мне надо помочь волшебнику открыть все камеры.

ТИМА: — И еще одно. Если мы все полетим в вашей ладони, Папаверо, то окажемся в вашем родном городе, в Твери. А там всего один вокзал. А если все полетят в моей ладони, то мы окажемся в Москве, а там девять вокзалов и три аэропорта. Всем будет гораздо удобнее по домам разъезжаться.

ПАПАВЕРО: — Ладно. Уговорил. (дает Тиме горсть муравьев, Слякотному) — Жаль меня.

СЛЯКОТНЫЙ: — А меня вам не «жаль»? Меня сейчас судить будут за все преступления. А еще предстоит слушать вопли Глиоланды! Вы хоть представляете себе, как она визжит, когда сердится? Могу показать.

Звучит ария Царицы Ночи из «Волшебной флейты», «Ужасной мести жаждет моё сердце» — Слякотный носится по сцене, изображая гнев Глиоланды.

ПАПАВЕРО: — Да. Впечатляет. Мне тебя жаль. Но я имел в виду, что меня надо ужалить.

СЛЯКОТНЫЙ: — А! Ладно, сейчас. Тут как раз слюны — одна капелька осталась. (макает кинжал во флакон) — Мизинец.

ПАПАВЕРО: — Подожди. Я так и не спросил, а сам-то ты из какой сказки?

СЛЯКОТНЫЙ: — Как из какой? — Из этой. Она так и называется — «Шпион из Волшебной страны». Правда, она еще не закончилась, и поэтому я даже не знаю хороший я, в итоге, персонаж или плохой. Вот вы как думаете?

ПАПАВЕРО: — Я думаю, в итоге хороший. Но шансы опять стать плохим тоже есть. Так что держись.

СЛЯКОТНЫЙ: — Постараюсь. Ну что — колю?

ПАПАВЕРО: — Коли! Ай! (исчезает)

СЛЯКОТНЫЙ: — На, Тима, держи — этот муравей последний, девяносто шестой.

ТИМА: — Как? а разве их не девяносто семь должно быть?

СЛЯКОТНЫЙ: — Девяносто седьмой — это ты. Все, я побежал. Смотри, не показывай вида, что в ладони кто-то есть. А то Зеркало заметит. (убегает)

ТИМА: — Легко сказать, не показывай вида. Ведь щекотно. (в ладонь) Сидите тихо! Лёля! Кому сказал — не царапайся! (вытирает пот со лба) — Ну ладно. Смелее, Тим. Ты сейчас должен поработать за себя и за весь этот муравейник.

Тима открывает дверь в Красную Комнату и заходит. Сначала ничего не происходит, кажется, что это обычное зеркало, а в нем отражение. Но потом… отражение поворачивается неправильно и видно, что это другой юноша, хоть и близнец Тима.

ГОЛОС: — А, Тим, привет!.. — Во что поиграем?

ТИМА: (делает вдох, выдох, потом отвечает) — Не знаю.

По зеркалу проходят волны, освещение меняется.

ГОЛОС: — Тогда поиграем в отраженье. Ты кто?

ТИМА: (опять немного подумав) — Кто ты.

ГОЛОС: — Сообразительный малыш.

ТИМА: (облизывает пересохшие губы) — Малыш сообразительный.

По зеркалу опять проходят волны, и снова освещение меняется.

ГОЛОС: — Хорошо. А теперь по буквам. Хочешь йодом?

ТИМА: (рисует пальцем на зеркале слова и читает наоборот) — Домой? — Ни до ен.

ГОЛОС: — Мекс а?

ТИМА: (рисует и читает наоборот) — А с кем? — Имя зурд с.

По зеркалу опять проходят волны, и снова освещение меняется.

ГОЛОС: — Друзей мы захватим — Довольно страдать им. — А где они ждут?

ТИМА: (быстро выпаливает) — Тут как тут! Хотим домой и стать собой, ну-ка, устрой! — Ой!

Все сверкает, грохочет, слышен крик Жмути. Отзвуки арии Царицы ночи. Затемнение.

 

Сцена шестнадцатая. В ДОМЕ ТИМЫ И ЖЕКИ

На сцене сидит Искандер, в том же положении. Шляпа его дымится. Входит мама с подносом, на котором кофейник и чашка.

МАМА: — Кофе готов! — Ой, дедушка, у вас шляпа дымится! (ставит поднос и пробует её потушить) — Придется её полить. А то она вся сгорит. (поливает из кофейника) — Ну вот, она у вас прогорела насквозь! (смотрит через шляпу в зал)

ИСКАНДЕР: — Это от напряженной работы мысли. — Сколько времени я здесь сижу?

МАМА: — Десять минут. Я только успела приготовить вам кофе!

ИСКАНДЕР: — Надо же. Я так крепко задумался, что, кажется, прошел целый день…. Кстати, я слышал, что в Запределье время действительно может идти по-другому. Например — у нас тут прошло десять минут. А у них — целый год. Или наоборот. У нас целый год, а у них — всего одна минутка. (разглядывает шляпу) — Да уж. Котелок мой варит еще неплохо. Но как помочь вашим детям он так и не придумал. Эх-х! Только шляпу испортил.

За окном воет сирена и мигают огни.

ИСКАНДЕР: — Слышите?

МАМА: — Да. Кажется, полиция приехала!

ИСКАНДЕР: — А мне кажется — это завыло какое-то сказочное существо!

МАМА: — Пойду встречу… (выходит)

ИСКАНДЕР: — И я пойду встречу. (идет и открывает дверь в чулан, там стоит Тима)

ТИМА: — Здрасьте! Вы кто?

ИСКАНДЕР: — Я — Искандер Гедеонович. Частный сыщик на пенсии.

ТИМА: — Я — дома?

ИСКАНДЕР: — Ты дома — а я у тебя в гостях.

ТИМА: — А Жека и Лёля? А Папаверо? А где они? (выбегает из чулана и заглядывает во все углы)

ИСКАНДЕР: — Спокойно, не надо так нервничать. Они, наверное, сейчас тоже появятся.

ТИМА: — А если не появятся?! Вдруг зеркалу что-нибудь не понравилось, и оно решило меня обмануть?! Мы же должны были все вместе перенестись!

ИСКАНДЕР: — А где они были до этого? Рядом с тобой?

ТИМА: — Ну да. Вот в этом кулаке… (замечает, что не разжал кулак) — Ой! А вдруг они еще там? Вдруг они всё еще… муравьи?! (заглядывает, слушает) — Вроде никто не шевелится. А вдруг они у меня в кулаке все задохнулись?!

ИСКАНДЕР: — Да, не нервничай ты так — разожми пальцы! Давай посмотрим.

ТИМА: — Боюсь. — Там я ничего не боялся, даже Жмути, а вот кулак разжимать — боюсь…

ИСКАНДЕР: — Тогда позволь мне высказать одно соображение. Я конечно не знаю,

что там у вас произошло. Но думаю, тебе пообещали, что твои друзья здесь снова превратятся в людей. Так?

ТИМА: — Да.

ИСКАНДЕР: — Ну вот. А ты взял, и законсервировал их в своей ладони, и не даешь волшебству проявить свою силу. Я думаю, пока они не вдохнут свежего воздуха, пока не увидят свет — превращение просто не может произойти. Сколько их там? Двое? Трое?

ТИМА: — Девяносто семь. То есть, шесть. Девяносто шесть.

ИСКАНДЕР: — Ну и ну! Тогда погоди, не открывай ладонь резко. (оглядывает комнату) Слушай, они же здесь все не поместятся. Иди-ка сюда. Давай высыпай их вот здесь, там огромный зал и, по крайней мере, им не будет слишком тесно. (подводит Тиму к авансцене) — Опустись ниже, и отпускай.

ТИМА: (опускается на колени и разжимает кулак) — Ой! Они превратились в какие-то блестки. Мамочка! Что же теперь будет?!..

ИСКАНДЕР: — Ничего не бойся — дуй! — Фууф! (дует сам на ладонь Тимы — оттуда в зал летят блестки) — Дуй!

Тима тоже дует, начинает играть «Марш Жрецов» из «Волшебной флейты», на зал сыплются блестки, кружатся в лучах прожекторов. Входит мама и все успокаивается.

МАМА: — Тима! Это ты?! (подбегает и тоже становится на колени, обнимает его)

ТИМА: — Мамочка! Я… ты поверь… Я не хотел, чтобы с Жекой или с Лёлей так получилось..

МАМА: — Что? Что с ними случилось?

ТИМА: — Что они… что они… прости, что они…

ЖЕКА: (из зала) — Что мы тебя так напугали, мамочка! (выбегает на сцену)

МАМА: — Женька! Милая, а где Лёля!

ЛЁЛЯ: — Я с вами! Я с вами! (выбегает из зала) — Я здесь…

ИСКАНДЕР: — Я же говорил — всё получится!

ЖЕКА: — Мама, ты знаешь, у нас теперь столько новых друзей!

ТИМА: — Ты даже себе не представляешь сколько! Вон смотри!

ЖЕКА: — Вон сидит Папаверо с Вероникой.

ТИМА: — А вон Вальца, видишь! Я его узнал.

ЖЕКА: — А вон Городулин! Привет, Городулин!

ЛЁЛЯ: — А вон Сикрециус!

ТИМА: — Надо говорить Секвенциус!

ЖЕКА: — Эй! Всем привет! У нас все получилось! Ура!

Входит папа и полицейский.

ПАПА: — Ах, вот вы где, путешественники!? А мы уже полицию вызвали.

ЖЕКА: — И очень кстати. Господин полицейский, в этом зале есть дети, которых похитили у родителей, им всем надо помочь вернуться домой. Сколько у вас в машине свободных мест?

ПОЛИЦЕЙСКИЙ: — Четыре.

ЖЕКА: — Тогда поезжайте и привезите сюда еще пару автобусов. Потому что тут их почти сто человек.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ: (смотрит в зал, затем отдает Жеке честь) — Слушаюсь. Сейчас сделаем. (уходит, говорит в рацию) — Первый, первый, я пятый — тут нашлись пропавшие дети. Да, если бы только трое. Тут их почти сто человек. Давай, подгони сюда пару автобусов…

ИСКАНДЕР: (поет)

ТИМА:

ЛЁЛЯ:

ЖЕКА:

ВСЕ ХОРОМ:

ТИМА:

ЛЁЛЯ:

ЖЕКА:

ЛЁЛЯ:

ТИМА:

ВСЕ ХОРОМ:

ЗАНАВЕС