Сцена восьмая. ДВОРЕЦ ГЛИОЛАНДЫ

Глиоланда сидит на троне, Тоом у неё в ногах.

Издали доносится прекрасное пение Вероники, она сидит в своей спальне у окна и поет арию Памины — «Все прошло» из «Волшебной флейты», Моцарта.

ГЛИОЛАНДА: — Красиво поет. Правильный выбор, сынок.

ТООМ: — Мама, но она не любит меня. Она даже не смотрит на меня.

ГЛИОЛАНДА: — Хватит ковырять в носу! Я на тебя тоже смотреть не могу, когда ты так делаешь.

ТООМ: — Но ты же любишь меня, мама! А она нет. Моя Вероника… она заперлась у себя в спальне, сидит там у окна и поет… (слушает песню, всхлипывает) — Веронюшечка моя!

ГЛИОЛАНДА: — Не гундось! Полюбит. Сейчас она, возможно, еще что-то помнит о других принцах… и ей трудно сделать выбор в твою пользу. Но поверь, сынок, пройдет еще день, другой и она всё позабудет.

ТООМ: — Поскорее бы…. Ждать уже невтерпеж…

ГЛИОЛАНДА: — Не грызи ногти! Что ты за принц такой, честное слово?! Какой-то нытик и нюня. Приобо дрись! Ты же наследник такого царства. У тебя в тюрьмах полторы тысячи узников, а ты ноешь!

ТООМ: — А чего мне с этими узниками делать? Разговаривать с ними ты не разрешаешь, а есть их — я не ем. Их только Жмуть ест. Так что по мне, вся эта тюрьма — просто холодильник для нашей Жмути.

ГЛИОЛАНДА: — Ха-ха! Это ты смешно пошутил, мой мальчик. Тюрьма — это холодильник королевы Глиоланды, в котором хранится питание для ее маленькой Жмути.

Раздается стон Жмути.

ГЛИОЛАНДА: (подходит и смотрит в окно) — Может её покормить? Что-то она в последнее время тоже разнылась?

ТООМ: — Наверное, у нас с ней депрессия! Только у нее ногтей нет, грызть нечего, вот она и стонет…

ГЛИОЛАНДА: (бьет его по рукам) — Руки отрублю! Не позорь мать!

ТООМ: — Перед кем? На нас же никто не смотрит!

ГЛИОЛАНДА: — Да? А мне все время мерещится, что на меня кто-то смотрит.

ТООМ: — Кто?

ГЛИОЛАНДА: — Не знаю. Может быть, этот … Слякотный.

ТООМ: — Ты про него столько говоришь, мама. А я его ни разу даже не видел. Прикажи ему хоть раз мне показаться!

ГЛИОЛАНДА: — Легко сказать — прикажи. Я его сама редко вижу. Он же, зараза такая, почти невидимый.

ТООМ: — А как же ты с ним общаешься?

ГЛИОЛАНДА: — Хочешь знать, как? Ну, что ж, ты мальчик уже большой — нервы здоровые, выдержат. (садится на трон) — Иди, встань рядом со мной и прими важный вид.

ТООМ: — Зачем?

ГЛИОЛАНДА: — Так положено. Сейчас будем управлять государством.

Тоом встает рядом.

ГЛИОЛАНДА: (громко, в трубу, как у Секвенциуса в Ратуше) — Глиоланда Темнистая хочет видеть своего лучшего шпиона Слякотного!

Тишина. Тоом даже перестает грызть ногти.

ГЛИОЛАНДА: (срывается на визг) — Немедленно!

Тишина.

ТООМ: — Не придет? Не слушается он тебя, да?

ГОЛОС: — Моя Высокогнилостная Королева, вызывала меня?

ТООМ: (в испуге отпрыгивает) — А-а! Кто здесь?! Кто сейчас говорил мне в ухо?!

ГЛИОЛАНДА: — Спокойно, Том. Не дергайся. Все в порядке. (оглядывается) — Вы здесь?

ГОЛОС: — Тут, как тут, Ваше Величество.

ГЛИОЛАНДА: — Гм. Подойдите поближе.

В тишине слышно несколько чавкающих шагов.

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Это слишком близко. Немного назад.

Слышны еще два шага.

ГЛИОЛАНДА: — Ну как обстановка в королевстве?

ТООМ: — Да!.. Как там дела?

ГОЛОС: — В Запределье все спокойно.

ТООМ: — А за пределами Запределья?

ГОЛОС: — За пределами по-разному, мой принц. Где поспокойнее, а где и не очень.

ТООМ: — То есть, у нас лучше?

ГОЛОС: — Гораздо.

ТООМ: — У нас все прекрасно?

ГОЛОС: — Разумеется.

ТООМ: — Тогда почему так воняет гнилью?!

ГОЛОС: — Я могу отойти еще на пару шагов назад.

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Не нужно. Это не от вас — это Жмуть, сынок. Её клетка прямо за окном.

Раздается стон Жмути.

ГЛИОЛАНДА: — Кстати, вы не знаете, отчего это она в последнее время так часто… урчит? Может, это у нее в животе? Может, ее давно не кормили?

СЛЯКОТНЫЙ: — Как вы знаете, Ваше Величество, мы кормим её только по праздникам, при большом скоплении народа.

ТООМ: — Ну, и в чем проблема? Давайте придумаем новый праздник, назначим его на завтра, и покормим, наконец, эту тварюгу. А то спать не дает.

СЛЯКОТНЫЙ: — Проблема не в празднике, мой принц. А в скоплении народа. У нас его почти не осталось. Большинство в тюрьме. А новых жителей я смог доставить сюда только

девяносто четыре — хотя нет, плюс три свежих — девяносто семь человек. Разве можно девяносто семь человек назвать большим скоплением народа?

ТООМ: — А почему нет? Даже нас троих при желании можно назвать… (оглядывается) — Да, покажитесь вы, наконец! Так же неудобно разговаривать! Мама, скажи ему.

ГЛИОЛАНДА: — Уважаемый, а нельзя ли, действительно…

ТООМ: — А-а! (отпрыгивает, потому что за его спиной появляется Слякотный) — Чего вы всегда пугаете?

СЛЯКОТНЫЙ: — Привычка. Хи-хи-хи. Сам все время боюсь, и других пугаю. Хи-хи-хи.

ТООМ: — У вас поэтому и в ботинках чавкает?

ГЛИОЛАНДА: — Тоом! Задавать такие вопросы невежливо! Скажите, Слякотный, а куда же это все подевались? Было же гораздо больше подданных!

СЛЯКОТНЫЙ: — Точно так-с. Было. Но при аресте их имущество конфисковали, а согласно принятому Вами закону — человек без имущества перестает считаться жителем, и объявляется пустым местом.

ГЛИОЛАНДА: — Ах, да…

ТООМ: — Клёво придумано, мам. Нет имущества — нет человека. И точка!

СЛЯКОТНЫЙ: — Да. Клёво. Но теперь большие трудности с праздниками. Всякие торжества выглядят, мягко говоря, куцевато. Приходится повышенными темпами воровать детей и быстро делать их запредельно взрослыми. Так как свои дети у нас не родятся.

ТООМ: — Ничего — вот я женюсь на моей Веронике, и прикажу ей рожать повышенными темпами. — Кстати! Свадьба — это же праздник!? Вот вам и повод накормить Жмуть. Ты сказала, мама, Вероника через день все забудет? Значит, свадьбу назначим на завтра. А? Сгоним всех, кто там еще остался с имуществом на площадь и пусть хлопают. Или что там, положено как?

СЛЯКОТНЫЙ: — Положено веселиться.

ТООМ: — Вот! — сгоним, и пусть веселятся. А под это дело скормим Жмути еще нескольких арестантов.

СЛЯКОТНЫЙ: — Другие приказания будут?

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Хватит и этого. Свадьба моего сына с дочерью аптекаря назначается на завтра. Всё подготовить. Всех на площадь и веселиться до упаду.

СЛЯКОТНЫЙ: — Может быть, устроить торжества не на Главной площади, а на Запасной?

ТООМ: — Это еще зачем?

СЛЯКОТНЫЙ: — Она поменьше. И сразу появится ощущение праздника. Девяносто семь человек для Главной площади маловато.

ГЛИОЛАНДА: — Нет. Лучше вот что. Завтра утром освободим из тюрьмы человек триста. На один день. Временно дадим им в руки по воздушному шарику и по флажку — это будет их имущество. А сразу после свадьбы отнимем все это и посадим их обратно.

СЛЯКОТНЫЙ: — Гениально, но…

ТООМ: — Что «но»? Мамуля клёво придумала — идите и исполняйте!

СЛЯКОТНЫЙ: — Дело в том, что у всех ваших узников есть волшебные способности, вы их поэтому и посадили, ведь это угроза.

ТООМ: — Нечего спорить! У вас у самого есть волшебная способность быть невидимым. И у Жмути есть волшебная слюна — и ничего, вы-то оба на свободе!

СЛЯКОТНЫЙ: — Жмуть в клетке…

ТООМ: — И вы тоже в клетку захотели?! — Вперед! Идите и исполняйте!

СЛЯКОТНЫЙ: — Слушаюсь. (исчезает)

ГЛИОЛАНДА: — Ты поосторожнее с ним, сынок. Язык-то попридержи. Насчет волшебных способностей — это же не шутка. У него они есть, а у нас тобой шиш с маслом. И без помощи Слякотного мне ничего в Волшебной стране не светило.

ТООМ: — Но ты же королева!?

ГЛИОЛАНДА: — Королева — это всего лишь должность, сынок, а способности — это талант.

ТООМ: — А то, что ты такая злая и противная — это разве не талант?

ГЛИОЛАНДА: (гладит Тоома по голове) — Ты мой любимый… Я тоже всегда считала, что талант. Но эти добренькие волшебники ничего слушать не хотели. Вот и пришлось их всех… того. В тюрьму.

ТООМ: — А как у меня со способностями, а?

ГЛИОЛАНДА: — Ногти ты грызешь быстрее всех! (бьет его по рукам)

ТООМ: — Да. Я еще могу засунуть оба пальца в нос, и дышать ртом!

 

Сцена девятая. В САДУ АПТЕКАРЯ ПАПАВЕРО. ВЕЧЕР

ПАПАВЕРО: — Гвардейцы пусть охраняют дом, а мы поговорим здесь, в саду. И давайте подойдем поближе к ульям. Здесь Слякотный нас не подслушает. От пчел Папаверо он спрятаться не сможет, они его сразу почувствуют и начнут жалить. Для начала быстро примите вот эту микстуру.

ЖЕКА: — Я не буду ничего принимать. Меня вон один раз ужалили — и теперь одни неприятности…. Поэтому, простите, я не очень-то вам всем доверяю. И пчелам вашим…

ТИМА: — Простите, и я тоже.

ЛЁЛЯ: — А я не доверяю только вот этому. (показывает на Вальцу) — Он самый врунишка.

СЕКВЕНЦИУС: — Вот видишь, Вакцинус, из-за твоего вранья мы теперь не можем продвинуться к цели ни на шаг.

ПАПАВЕРО: — Ты их обманул, сынок?

ВАЛЬЦА: — Я вам не сынок. Я гвардеец. И вы сами все знаете, Папаверо. Из-за того что я влюбился в вашу дочку Веронику, я совсем потерял голову.

ЛЁЛЯ: — Хватит выдумывать. Голова на месте. Нас-то, зачем ужалил? Влюбился, ну и пиши себе стихи…

ВАЛЬЦА: — Вам легко говорить, а мою любимую похитил Слякотный, когда искал невесту для сыночка Глиоланды! И я подумал, что…, что если заманить в Запределье другую девушку, то может этот Темнистый Тоом влюбится в нее, а мою Веронику отпустит. А потом, стоя на посту в шкафу, я увидел эту малютку.

ЛЁЛЯ: — Это он про меня! В меня все втюриваются с первого взгляда.

ВАЛЬЦА: — Я хотел похитить только её. А вы двое сами напросились. Вас я красть не хотел.

ЖЕКА: — Да-да. Я что-то такое помню.

ТИМА: — А я нет — видимо, давно это было.

ПАПАВЕРО: — Совсем не «давно» . Еще и дня не прошло. Просто на вас действует маскировочная слюна. А в микстуре противоядие. Если её принять, то у вас останется хотя бы частичка своей памяти. Островок в сердце. На этом острове будет жить всего одно воспоминание, но зато оно уже никуда не исчезнет. Решайтесь. Я сам изобрел эту микстуру и принял её первым, чтобы всегда помнить, что Вероника моя настоящая дочь. Из настоящего мира.

ЖЕКА: — И вы тоже оттуда?

СЕКВЕНЦИУС: — Похоже, мы все здесь «оттуда». А местные жители Волшебной страны, те кто здесь родились, все до одного сидят в тюрьме. Хотя нет, один еще гуляет. Слякотный.

ТИМА: — Ладно — я приму.

ПАПАВЕРО: — Решите сначала, что за воспоминание будет жить в вашем сердце. Что вы боитесь забыть больше всего?

ТИМА: — Маму с папой, и наш дом.

ПАПАВЕРО: — Теперь как следует представьте себе их, и пейте.

ЖЕКА: — И я приму.

ПАПАВЕРО: — Знаете, что хотите сохранить в памяти?

ЖЕКА: — Конечно. Тоже маму и папу.

СЕКВЕНЦИУС: — Но это же глупо! Вы же родные брат и сестра! Зачем тратить драгоценную микстуру на одно и то же воспоминание. Лучше запомните, что он ваш родной брат. А про папу и маму он вам всегда расскажет.

ТИМА: — Точно, Жека. А то вдруг я забуду, что я твой брат и тогда мы потеряемся. А так будем держаться вместе.

ЖЕКА: — Ладно. Давайте микстуру. (пьет)

ПАПАВЕРО: — Ну, а вы бабушка? Что вы хотите запомнить?

ЛЁЛЯ: (показывает на Тиму) — Что он мой муж.

ЖЕКА: — А маму, Лёля? Разве ты маму Кристину не хочешь запомнить?

ЛЁЛЯ: — Какую еще маму Кристину? Это кто?

ПАПАВЕРО: — Всё — поздно. Маму она уже не вспомнит. Может быть, папу?

ЖЕКА: — А папа Лёлин с ними не живет. Она его ни разу не видела. Лучше тогда муж.

ТИМА: — Но ведь я ей не настоящий муж — а только здесь, Волшебный. Это не надо запоминать. На самом деле я её троюродный дядя.

ЛЁЛЯ: — Вот бессовестный. Сам кричал, что «любит, разлюбит». А теперь «ненастоящий»! Дайте микстуру!

ОФИЦЕР О’ДУЛИН: — Вы, бабушка, лучше запомните, что прибыли сюда вместе с этими молодыми людьми. А они будут помнить, откуда вы прибыли. И кто кому кем приходится.

ЛЁЛЯ: — Да? Ну ладно, тебе верю. У тебя конфеты вкусные. Дашь еще конфетку?

ОФИЦЕР О’ДУЛИН. — Сначала примите микстуру.

ПАПАВЕРО: — Что хотите запомнить?

ЛЁЛЯ: — Когда?

ПАПАВЕРО: — Сейчас.

ЛЁЛЯ: — Забыла.

ТИМА и ЖЕКА: (хором) — Что ты с нами, Лёля!!

ЛЁЛЯ: — Да. Точно! — Я с вами…(выпивает, зевает)

ПАПАВЕРО: — Теперь положите бабушку спать, она устала, да и микстура лучше усвоится. Проводите её в дом. А нам надо поговорить о будущем.

ОФИЦЕР О’ДУЛИН: — Пойдемте, бабуля.(уходят).

 

Сцена десятая. В САДУ ПАПАВЕРО. ВЕЧЕР

ТИМА: — Значит все мы здесь — похищенные дети?

ПАПАВЕРО: — Кроме меня. Я действительно папа Вероники. Я это помню. Я помню её семилетней девочкой и помню наш родной дом.

ТИМА: — И я помню наш дом.

ЖЕКА: — А я не помню (начинает плакать).

ТИМА: — А ты где жила?

ЖЕКА: — Как «где»? С тобой! Ты же мой родной брат. Уже забыл, что ли? Это — я, Жека!

ПАПАВЕРО: — Да. Микстуру вы приняли вовремя. И вопрос-загадку вовремя записали. Как бы теперь заставить Зеркало отправить домой не только вас троих, но и всех прочих.

ГОЛОС: — Ай! Ай!

ВАЛЬЦА: — Это ваша жена опять шумит? Наверное, упала с кровати.

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. Голос мужской. И близко. — Офицер О’Дулин, это вы?

ПАПАВЕРО: — А ну-ка, быстро возьмите друг друга за руки и окружайте вон тот улей.

ГОЛОС: — Ой! Да отстаньте вы, противные! Уй! АЙ!

Вальцы, Тима, Жека, Папаверо и Секвенциус берутся за руки и окружают улей.

ТИМА: — А нас они не ужалят?

ПАПАВЕРО: — Нет. Мои пчелы умные — они жалят только подлецов.

ГОЛОС: — Ой-ай! Да, что вы тут хороводы водите? Сделайте, что-нибудь! Спасите меня! Ай!

СЕКВЕНЦИУС: — Это Слякотный! Видимо, он стоит на улье!

ВАЛЬЦА: — Хватайте его за ноги!

ЖЕКА: — Ой! У него ботинки мокрые!

ПАПАВЕРО: — Значит, точно Слякотный. Держите крепче. Только не за ботинки, а за руки и за ноги! Несите его сюда. (переносят с улья невидимку и кладут на землю)

ВАЛЬЦА: — Вот веревка, которой меня связывали — теперь давайте его свяжем!

ТИМА: — Кого его? Тут никого не видно. Одно мокрое место.

ВАЛЬЦА: — Это и есть он. Бургомистр, накройте его своим плащом. Так. Теперь обмотаем.

ГОЛОС: — Все — сдаюсь! Сдаюсь! Снимите плащ, я больше не исчезну. И намажьте меня скорее какой-нибудь мазью — я весь искусан вашими мерзкими пчелами.

ПАПАВЕРО: — Так тебе и надо! Откройте ему лицо. (плащ снимают с головы — там Слякотный). — Познакомьтесь друзья, самый неуловимый шпион Волшебной Страны — господин Слякотный, собственной персоной. Даже не верится, что мы его поймали.

СЛЯКОТНЫЙ: — Рад п-познакомиться. Это я. С-слякотный. А сейчас развяжите мне, пожалуйста, руки, чтобы я мог почесать укусанные места.

ВАЛЬЦА: — Смотрите, как он нас боится! Аж, дрожит весь.

СЛЯКОТНЫЙ: — Я не всех вас боюсь, а только его.(кивает на Папаверо) — П-па-паверо. Он меня однажды чуть не раздавил своими ручищами. Развяжите, а? А то очень чешется.

ПАПАВЕРО: — Подождите — не развязывайте его. Давайте сначала его обыщем. Посмотрите, что у него в карманах.

СЛЯКОТНЫЙ: — По чужим карманам лазить нехорошо.

СЕКВЕНЦИУС: — Чья бы корова мычала, а твоя бы молчала. Будет он нас еще учить.

СЛЯКОТНЫЙ: — Вы не имеете права! Я тут главнее всех.

СЕКВЕНЦИУС: — А вот и ошибаешься. В Приграничном городе — я главнее всех. Властью данной мне королевой Глиоландой Темнистой приказываю вам гвардеец Вакцинус — обыскать шпиона. Не волнуйтесь, если мы найдем ваш паспорт и удостоверимся, что вы действительно шпион её Величества, мы вас тут же отпустим. А так, кто вас знает.

СЛЯКОТНЫЙ: — Вы все меня знаете! Я единственный в этой стране, кто обладает волшебной способностью исчезать. А паспорта у меня никакого нет.

ВАЛЬЦА: — Смотрите, я какую-то свистульку нашел. Интересно, что это такое? (свистит)

Издали раздается стон ЖМУТИ.

СЕКВЕНЦИУС: — Очень любопытно. А ну-ка дайте мне.

(свистит)

Снова стон Жмути.

СЕКВЕНЦИУС: — Друзья мои. Это же… это же Волшебная Свирель. Я совсем недавно читал о ней в летописи нашего города. Тот, кто ею владеет, может повелевать самой Жмутью.

ТИМА: — Понятно. Это как пульт от телевизора.

СЕКВЕНЦИУС: — Что?

ТИМА: — Неважно. Важно, что теперь она у нас. Вернее у вас. Оставьте её себе, бургомистр, и будете нас защищать.

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. В Летописи написано, что Свирель должна быть у самого мудрого жителя, иначе можно наделать глупостей.

ЖЕКА: — Так вы и есть самый мудрый, вон у вас борода какая длинная.

СЕКВЕНЦИУС: — Нет. Скорее всего, я такой же ребенок, как и вы — просто я больше вас ошибался в Красной Комнате. Давайте лучше отдадим её Папаверо.

СЛЯКОТНЫЙ: — Только не ему! Он опять захочет меня убить. Как в прошлый раз…

ПАПАВЕРО: — Спасибо за доверие, господин бургомистр. А ты, слизняк, перестань трястись — убивать я никого не собираюсь. Я не знаю, чего ты так меня боишься. Я обычный садовод. Выращиваю полезные растения и лечу людей, и еще никогда никого не убивал. Ты что-то путаешь.

СЛЯКОТНЫЙ: — Эх. Я вижу, вы тут все ничего не помните. Так и быть, я вам расскажу, что здесь происходит, а вы за это смажьте меня мазью от укусов. Чешется же!

ПАПАВЕРО: — Ладно. Вернемся в дом — все мази и присыпки у меня там. Но только не развязывайте его до поры до времени. Пусть прыгает за нами.

 

Сцена двенадцатая. В ДОМЕ ПАПАВЕРО. ПОЧТИ НОЧЬ

В темноте объявление.

«ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ ЗАПРЕДЕЛЬЯ И ВОЛШЕБНОЙ СТРАНЫ! УКАЗ НОМЕР ТРИСТА ДВАДЦАТЬ ОДИН! У НАС БОЛЬШАЯ РАДОСТЬ! СЫН ЕЁ ВЫСОКОГНИЛОСТНОГО ВЕЛИЧЕСТВА ГЛИОЛАНДЫ ТЕМНИСТОЙ, НАСЛЕДНЫЙ ПРИНЦ ТООМ ПЕРВЫЙ, ТЕМНИСТЫЙ, СОБЛАГОВОЛИЛ ВЗЯТЬ В ЖЕНЫ ДОЧЬ АПТЕКАРЯ, ВЕРОНИКУ. СВАДЕБНЫЕ ТОРЖЕСТВА СОСТОЯТСЯ ЗАВТРА НА ГЛАВНОЙ ПЛОЩАДИ. ВСЕМ БЫТЬ В ПАРАДНОЙ ФОРМЕ С ФЛАЖКАМИ, С ЦВЕТАМИ, С ВОЗДУШНЫМИ ШАРАМИ И С ВЕСЕЛЫМИ ЛИЦАМИ. ПОВТОРЯЮ — И С ВЕСЕЛЫМИ ЛИЦАМИ….»

На сцене загорается свет. Вся компания сидит у камина, на кровати спит Лёля, а в центре стоит связанный Слякотный. Ему мажут руки и щеки.

СЛЯКОТНЫЙ: — Благодарю вас! И еще ногу… — Ну, слышали объявление? Теперь вы верите, что я не обманываю? Я действительно следил за вами, но тут меня вызвала Глиоланда. Короче, они там решили, что Тоом завтра женится на вашей дочери. И в честь этого события Глиоланда собирается на один день выпустить триста арестантов. Если хотите, я могу выпустить для вас самых лучших и… самых опасных для неё. Там же есть настоящие волшебники — уж они-то наверняка знают, как устроена Красная Комната, и что надо отвечать Зеркалу.

ТИМА: — Значит сейчас, все, кто хоть что-нибудь понимает в волшебстве, сидят в тюрьме?

СЛЯКОТНЫЙ: — Боюсь, что да. Все. Кроме меня и Жмути. Хотя она в клетке. И выходит оттуда только по свистку.

ПАПАВЕРО: — А Глиоланда и её сын? Они разве не волшебные жители?

СЛЯКОТНЫЙ: — Самого низкого полета. У них к волшебству нет никаких способностей. Абсолютно. Если, например их проглотит Жмуть, я даже не уверен, что они смогут выйти оттуда невредимыми. Бездари. Даже бабушка Красной Шапочки вылезла из волка живая и здоровая, а эти не смогут.

ПАПАВЕРО: — А теперь расскажи, как мы все здесь оказались? И почему ты боишься, что я снова захочу тебя убить?

СЛЯКОТНЫЙ: — Эх-х. Началось все с того, что Глиоланда уговорила меня выкрасть из Ратуши эту свирель, которой пользовались только Волшебники. А я, знаете ли, очень люблю выполнять сложные поручения. Ну, я и выкрал. А Глиоланда, с помощью Жмути захватила всю власть. Правда, недавно я выкрал Свирель обратно… — хи-хи-хи… а ей оставил подделку, обыкновенный свисток, но она об этом еще ничего не знает…

ПАПАВЕРО: — Ну, хорошо, а насчет меня — откуда вы меня знаете? Я вот вас совершенно не помню.

СЛЯКОТНЫЙ: — Н-да… Дальше самое неприятное…. Когда Глиоланда всех заперла в тюрьме, она поняла, что некому работать — готовить, стирать, сторожить пленников, охранять границу, ну и так далее. И вообще как-то жутковато жить одному в опустевшем королевстве. Идешь по улице, а вокруг никого и только Жмуть стонет. И она поручила мне заманивать в Запределье детей из настоящего мира. С помощью маскировочной слюны я превращался в змею…. В такую безобидную маленькую гадюку. Только вместо смертоносного яда, у меня в зубках была эта слюна. И я охотился. А в случае с вами, достопочтенный Папаверо, то есть, с вашей дочерью — я ошибся. Я думал, что Вероника гуляет одна, заговорил с ней, потом нежно ужалил в пяточку и повел за собой, а тут, откуда не возьмись, появились вы и чуть меня не задушили…. Если бы я в последний момент не вывернулся и не ужалил вас тоже — то была бы мне крышка. Вот. Теперь вы всё знаете. — Что будете делать?

ПАПАВЕРО: (встает, идет к шкафу с пузырьками) — Спать.

ЖЕКА: — Спать?!

ПАПАВЕРО: — Да, дорогие мои. (возвращается к остальным) — И вам я советую хорошо выспаться. Сейчас глубокая ночь, и ничего путного мы с вами все равно не придумаем. А утро вечера мудренее.

ТИМА: — Но я, например, не хочу спать. У меня так много мыслей, что я не засну!

ПАПАВЕРО: (обходит всех по очереди) — Сейчас мы в безопасности — шпион связан, Волшебная Свирель у нас. До свадьбы моей дочери еще целая ночь. Постарайтесь заснуть, и как следует отдохнуть. Ведь завтра нам предстоит все изменить.

(все, кого он только что обходил — засыпают)

СЕКВЕНЦИУС: — Как вам это удалось, Папаверо? — они все спят. Вы что — тоже волшебник?

ПАПАВЕРО: — Нет. Я Аптекарь. Я незаметно дал каждому понюхать снотворный порошок. Кроме себя, вас и господина шпиона. Пусть они выспятся. Ведь они еще маленькие дети. А мы с вами…. Впрочем, нет — и вы тоже поспите.

СЕКВЕНЦИУС: — Апчхи!

ПАПАВЕРО: — Вы ведь тоже еще ребенок, господин бургомистр. Спокойной ночи. (укладывает Секвенциуса и остальных в кровать).

СЛЯКОТНЫЙ: — Понимаю, вы специально всех усыпили, чтобы без свидетелей расправиться со мной, а потом самому стать королем. Ну, конечно, у вас же теперь в подчинении эта жуткая тварь. Какое коварство!

ПАПАВЕРО: — Нет, дружок. Ты ошибаешься. Просто, я привык не спать всю ночь. И поэтому могу поработать. А им надо выспаться. Они же дети.

СЛЯКОТНЫЙ: — Простите, я не ослышался — вы назвали меня «дружком»? Вы, что же, на меня не сердитесь?

ПАПАВЕРО: — Сержусь. Но не очень. Ведь мою Веронику могла ужалить настоящая гадюка, и тогда всё было бы гораздо хуже. Но её ужалил ты, и мы с ней попали в сказку. (развязывает его) — Теперь, если ты мне поможешь, мы с ней и с другими детьми попробуем вернуться домой.

СЛЯКОТНЫЙ: — Да, я в вас ошибался. У вас характер — само великодушие и благородство. Что ж, буду рад оказать вам свои услуги. Знаете, я так устал от этой глупой и визгливой Глиоланды. Кошмар. Я же профессионал. Мое дело шпионить, проводить диверсии, красть секреты. А она приказывала мне красть детей. Хотите, я выкраду для вас ключи от тюрьмы?

ПАПАВЕРО: — Это хорошая идея, дружок. Давай-ка прогуляемся с тобой во дворец твоей хозяйки, освободим мою дочку, а заодно кого-нибудь из волшебников. Чтобы завтра все сделать правильно — лучше с ними посоветоваться.

Затемнение.

 

Сцена четырнадцатая. В КОРОЛЕВСКОЙ ТЕМНИЦЕ. НОЧЬ

Ночь. Стонет Жмуть. Слякотный и Папаверо со старинными лампами на лестнице.

СЛЯКОТНЫЙ: — Спускайтесь смело. Благодаря вашему снотворному порошку я усыпил всех стражников. Это и есть темница Глиоланды. Как вам тут — нравится?

ПАПАВЕРО: — Не очень. Надеюсь, ты меня здесь не запрешь?

СЛЯКОТНЫЙ: — А какой смысл? Стоит вам посвистеть в Свирель, явится Жмуть и по вашему приказу разнесет эти стены в пух и прах.

ПАПАВЕРО: — А может мне так и сделать? И освободить сразу всех?

СЛЯКОТНЫЙ: — Можно, но имейте в виду — после этого в Красную Комнату целый год нельзя будет войти. Так уж устроил создатель Комнаты, что стоит разрушить какой-нибудь дом в нашей стране, или хотя бы исцарапать стену, как на Зеркале сразу появляются трещины. И пока все не починишь, Загадки-переноски тебе не услышать. А это подземелье быстрее чем за год мы не восстановим. Когда-то здесь были винные погреба и мастерские гномов…

ПАПАВЕРО: — Ладно. Постараемся освободить всех без шума и пыли. Сколько ключей тебе удалось отцепить от связки?

СЛЯКОТНЫЙ: — Пока только два, от спальни вашей дочери и от камеры номер один два один. Больше отцепить не смог. Глиоланда слишком чутко спит.

ПАПАВЕРО: — Один два один. Вот эта дверь. И кто в ней сидит?

СЛЯКОТНЫЙ: — А кого там только нет. Там ведь по несколько человек ютится. Этих вот как раз собирались отдать завтра Жмути на съедение.

ПАПАВЕРО: — Будем надеяться, среди них окажется и волшебник.

СЛЯКОТНЫЙ: — Подождите. Не отпирайте. При мне они говорить не станут. Все же думают, что я по-прежнему служу Глиоланде. Давайте, я пока возьму ключ от спальни и приведи сюда вашу дочку. Я быстро… (исчезает)

ПАПАВЕРО: (открывает камеру) — А здесь темно…. Ну-ка, посветим. — Уважаемые арестанты, выходите в коридор. Но только, пожалуйста, сильно не шумите.

Из двери выглядывает первый арестант.

АРЕСТАНТ: — А вы кто? Палач?

ПАПАВЕРО: — Нет. Я аптекарь Папаверо. Я ваш друг.

АРЕСТАНТ: — Будем знакомы — Кай. Апчхи! Какая же сырость в этих подвалах. Стоило открыть дверь и меня сразу продуло на сквозняке.

ПАПАВЕРО: — Простите, вы чихнули и я не расслышал, как вас зовут?

КАЙ: — Кай. Вы что, не знаете историю Кая и Герды?

ПАПАВЕРО: — Ах, Кай. Ну, конечно, знаю. У нас эта сказка называется Снежная Королева. Как у вас со здоровьем? Осколок в сердце растаял окончательно?

КАЙ: — Растаял. Правда, я стал мерзлявым, как младенец, и терпеть не могу холод.

Моя любимая Герда об этом знала и не жалела дров на растопку камина. Но вот Глиоланда разлучила нас и я снова мерзну. Здесь, в тюрьме, камины топить не принято.

ВТОРОЙ АРЕСТАНТ: — Проходите вперед, Кай! Думаете, вам одному хочется вдохнуть свежего воздуха. (выходит в коридор)

ПАПАВЕРО: — Доброй ночи. Извините, если прервал ваш сон. Меня зовут Папаверо — и я пришел к вам за помощью.

ВТОРОЙ АРЕСТАНТ: — А я — Нильс.

ПАПАВЕРО: — Нильс, который путешествовал с Дикими Гусями? Очень рад познакомиться!

НИЛЬС: — А это Манчкины — выходите ребята!

Из камеры выходят еще два или три улыбчивых и скромных человечка.

ПАПАВЕРО: — Манчкины? Я о таких и не слышал… — Здравствуйте.

ТРЕТИЙ АРЕСТАНТ: — Эй, пропустите девушку. Вы что забыли? Девушек надо всегда пропускать вперед. Даже к палачу.

ПАПАВЕРО: — Я не палач. Я ваш друг. И мне нужна ваша помощь. Я аптекарь Папаверо.

ТРЕТИЙ АРЕСТАНТ: — Привет Папаверо. — Ой, как здесь просторно. Прекрасно! Можно сделать небольшую ночную зарядку! Опля! (делает колесо)

НИЛЬС: — Это Пеппи. Представляете, когда нас рассаживали по камерам — она притворилась мальчишкой!

ПЕППИ: — Я не просто Пеппи, а Пеппи Длинный Чулок! Опля! (кувыркается)

ПАПАВЕРО: — Дорогая Пеппи, если можно, ведите себя немножечко тише — мы не хотим будить Глиоланду. (Каю, Нильсу и манчкинам) — Скажите, а волшебника в вашей камере случайно не было? Нам бы сейчас он очень пригодился. — Что вы подмигиваете?

НИЛЬС: — Манчкины не подмигивают, а моргают. А говорить они стесняются. Это добрые малые. Иногда их еще называют Мигунами. А волшебник, вон он — спит на скамеечке.

КАЙ: — Им волшебникам все нипочем. Ни сырость, ни холод, ни духота.

ПАПАВЕРО: (заглядывает в камеру) — А можно ли его будить? Он не рассердится?

ПЕППИ: — Не-а! Это самый добрый и забавный старикашка на свете, Оле-Лукое. Если он покрутит своим волшебным зонтом, вам будут сниться самые удивительные сны на свете.

ПАПАВЕРО: — И все? А что-нибудь еще он может наколдовать?

ПЕППИ: — Наверняка может. Только не хочет. Говорит, что в тюрьме с нас достаточно и сладких снов. (заходит в камеру и выводит оттуда Оле-Лукое) — Просыпайся, соня! Нас пришли спасать, а ты спишь как сурок! Вот сейчас забудем тебя в камере и уйдем, слышишь!?

ОЛЕ-ЛУКОЕ: — Ну вот! Опять ты безобразничаешь, Пеппи! Кто тебе разрешил открывать камеру? А?

ПАПАВЕРО: — Это я открыл, меня зовут Папаверо.

ОЛЕ ЛУКОЕ: — Нет. Я тебя знаю. Тебя зовут Николаем. И ты не из Волшебной страны. Когда ты был маленьким, я приходил и укладывал тебя спать. А потом я укладывал спать твою дочку Верочку. Как ты здесь очутился? И почему ты называешься чужим именем?

Входит Вероника. Узнает отца и бежит к нему.

ВЕРОНИКА: — Папочка! Ты! Я так по тебе скучала. А это… эти люди кто? Почему они мне подмигивают и улыбаются?

ПАПАВЕРО: — Это настоящие жители Волшебной страны. Пеппи Длинный Чулок, Кай, Нильс, Мигуны и волшебник Оле-Лукое.

ВЕРОНИКА: — Здравствуйте. Мне кажется, что я где-то всех вас уже видела. Или где-то слышала про вас.

ОЛЕ-ЛУКОЕ: — Здравствуйте, Вера. И я вас видел, когда вы жили в городе Твери, на улице Лесной, в доме шестьдесят. Вы, папаша, просто неправильно расшифровали свои записки с именами. Вероника — это укороченное имя и отчество вашей дочери. Вера Ник-олаевна. А Папаверо — это «папа Веры». Элементарно!

ПАПАВЕРО: — Спасибо за подсказку. Но там, таких как я, еще почти сто человек. И всем нужна ваша помощь.

СЛЯКОТНЫЙ: (появляясь) — Если быть точным — их там девяносто семь. Всем доброй ночи.

ПЕППИ: — Слякотный? И тебе доброй ночи! (бьет его по носу) — Бац! Получил, лазутчик!?

СЛЯКОТНЫЙ: — Ох! Мой нос!..

ПАПАВЕРО: — Умоляю, друзья, не трогайте его — он на нашей стороне. Это ведь он помог мне освободить вас, и от него я получил вот это. (показывает Свирель)

НИЛЬС: — Ого! Это же Волшебная Свирель! Ну, теперь мы спасены! Жмуть нам больше не страшна. Давайте немедленно освободим всех!

ПАПАВЕРО: — Да. Но Жмуть начнет крушить эти подземелья и дворец Глиоланды, и тогда никто из моих друзей не сможет попасть в Красную Комнату. Надо постараться обойтись без лишнего шума, без драки и ничего здесь не сломать. Уважаемый Волшебник, пусть Свирель теперь будет в ваших руках. Вы волшебники лучше всех знаете, когда надо ею пользоваться. И я прошу вас, помогите мне и остальным похищенным детям правильно сыграть в Загадку-переноску. Вот, посветите мне! Один храбрый мальчик сумел записать вопрос Зеркала, он звучит так… (читает) — «Откуда ты пришел»? Что вы об этом думаете? Как нам отвечать?

ПЕППИ: — А чего тут думать? Отвечайте, «не знаю», и все.

ОЛЕ-ЛУКОЙЕ: — Она права. Какой бы вопрос зеркало вам не задало первым, на него надо отвечать — «не знаю».

ПАПАВЕРО: — Так просто?

ОЛЕ — ЛУКОЕ: — Да. Только вы, люди, все время хотите показаться умными и боитесь, что если сказать «не знаю», то над вами станут смеяться. А мы, сказочные персонажи, помним, что «Много будешь знать — скоро состаришься». Кое-чего не знать — совсем не стыдно.

КАЙ: — И учтите, за первым вопросом будут следующие. И чтобы зеркало выполнило ваше желание, надо уметь с ним разговаривать. После первого вопроса зеркало предложит вам говорить с ним по его правилам. То есть, отражать все слова. Сначала целиком, а потом по буквам.

ВЕРОНИКА: — Как это отражать?

КАЙ: — Говорить их в обратном порядке.

ПАПАВЕРО: — Так. Ясно.

ОЛЕ-ЛУКОЕ: — А в самом конце, чтобы зеркало перестало сопротивляться и сделало свою работу, надо ответить на его последний вопрос в рифму. Главное заметить, когда оно перейдет на стихи.

ПАПАВЕРО: — А как сделать так, чтобы это получилось у всех девяноста семи детей?

НИЛЬС: — А зачем же всем отвечать? Пусть один отвечает, а остальных пусть спрячет у себя в ладони. Главное, чтобы Зеркало их не видело.

ПАПАВЕРО: — То есть? Как же можно спрятать девяносто с лишним человек в кулаке?

НИЛЬС: — У вас слюна еще осталась? Маскировочная? Ужальте тех, кто не будет отвечать, пусть они превратятся в муравьев и сидят в ладони. А самый талантливый и стойкий пусть идет и отвечает за всех.

СЛЯКОТНЫЙ: (зажимая нос платком) — Можно и мне сказать? Я предлагаю провернуть это завтра рано утром. А чтобы Глиоланда ничего не заподозрила — объявим, что все жители Запределья должны зайти в Ратушу на прививку.

ПАПАВЕРО: — А как же моя дочь? Глиоланда с Томом заметят, что её нет в спальне.

ПЕППИ: — Не заметят. Я поменяюсь с вашей дочерью одеждой и, так и быть, переночую во дворце. А когда они будут стучаться, я скажу, что (меняет голос) «на свадьбу согласна, но прошу дать мне немного побыть одной». Буду там примерять туфли и платье с фатой. А на свадьбе, только полезет этот Тоом ко мне целоваться, я подниму фату и — бац! Дам ему в нос! Опля!

СЛЯКОТНЫЙ: — А я повешу ключ от спальни обратно. И никто ничего не заметит.

ПАПАВЕРО: — Ох. Только бы все получилось.

КАЙ: — Получится. Моя Герда нашла меня на краю земли и отбила у самой Снежной Королевы. Юная девочка! А вы взрослый мужчина — и еще сомневаетесь.

ПАПАВЕРО: — Уже нет. Вот поэтому нам и нужны сказки, чтобы вселять в нас уверенность.

ПЕППИ: — Всё! (хлопает Веронику по плечу) Пойдем переодеваться! Всем до завтра!

 

Сцена пятнадцатая. В РАТУШЕ. НА ПОРОГЕ КРАСНОЙ КОМНАТЫ. УТРО

ГОЛОС В РУПОРЕ: — «ПОВТОРЯЮ. ВРЕМЯ ОБЯЗАТЕЛЬНОЙ ПРИВИВКИ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ. ВСЕМ ЖИТЕЛЯМ СОБРАТЬСЯ НА ГЛАВНОЙ ПЛОЩАДИ ДЛЯ УЧАСТИЯ В СВАДЕБНОЙ ЦЕРЕМОНИИ».

ПАПАВЕРО: — Ну! Теперь твоя очередь, Тим. Все остальные уже у меня в ладони.

ТИМА: — А может быть, наоборот — ваша очередь? Я ведь все хорошо запомнил. И про первый вопрос, что какой бы он ни был, надо отвечать «не знаю», и что потом надо переворачивать слова и буквы наоборот, и про рифму в конце — тоже помню.

ПАПАВЕРО: — Нет. Я старше. (зевает) — Значит я более стойкий.

ТИМА: — А я, в отличие от вас, выспался. И у меня голова свежая. Значит, я буду лучше соображать. И вообще — это нечестно. Вы нас усыпили, сами видели настоящего волшебника, а нам предлагаете просто подчиняться, как маленьким детям!

СЛЯКОТНЫЙ: — Давайте уже быстрее. Мне надо кого-то из вас ужалить и идти во дворец. Там вот-вот церемония начнется. Я хочу посмотреть, как Тоом по носу получит! И мне надо помочь волшебнику открыть все камеры.

ТИМА: — И еще одно. Если мы все полетим в вашей ладони, Папаверо, то окажемся в вашем родном городе, в Твери. А там всего один вокзал. А если все полетят в моей ладони, то мы окажемся в Москве, а там девять вокзалов и три аэропорта. Всем будет гораздо удобнее по домам разъезжаться.

ПАПАВЕРО: — Ладно. Уговорил. (дает Тиме горсть муравьев, Слякотному) — Жаль меня.

СЛЯКОТНЫЙ: — А меня вам не «жаль»? Меня сейчас судить будут за все преступления. А еще предстоит слушать вопли Глиоланды! Вы хоть представляете себе, как она визжит, когда сердится? Могу показать.

Звучит ария Царицы Ночи из «Волшебной флейты», «Ужасной мести жаждет моё сердце» — Слякотный носится по сцене, изображая гнев Глиоланды.

ПАПАВЕРО: — Да. Впечатляет. Мне тебя жаль. Но я имел в виду, что меня надо ужалить.

СЛЯКОТНЫЙ: — А! Ладно, сейчас. Тут как раз слюны — одна капелька осталась. (макает кинжал во флакон) — Мизинец.

ПАПАВЕРО: — Подожди. Я так и не спросил, а сам-то ты из какой сказки?

СЛЯКОТНЫЙ: — Как из какой? — Из этой. Она так и называется — «Шпион из Волшебной страны». Правда, она еще не закончилась, и поэтому я даже не знаю хороший я, в итоге, персонаж или плохой. Вот вы как думаете?

ПАПАВЕРО: — Я думаю, в итоге хороший. Но шансы опять стать плохим тоже есть. Так что держись.

СЛЯКОТНЫЙ: — Постараюсь. Ну что — колю?

ПАПАВЕРО: — Коли! Ай! (исчезает)

СЛЯКОТНЫЙ: — На, Тима, держи — этот муравей последний, девяносто шестой.

ТИМА: — Как? а разве их не девяносто семь должно быть?

СЛЯКОТНЫЙ: — Девяносто седьмой — это ты. Все, я побежал. Смотри, не показывай вида, что в ладони кто-то есть. А то Зеркало заметит. (убегает)

ТИМА: — Легко сказать, не показывай вида. Ведь щекотно. (в ладонь) Сидите тихо! Лёля! Кому сказал — не царапайся! (вытирает пот со лба) — Ну ладно. Смелее, Тим. Ты сейчас должен поработать за себя и за весь этот муравейник.

Тима открывает дверь в Красную Комнату и заходит. Сначала ничего не происходит, кажется, что это обычное зеркало, а в нем отражение. Но потом… отражение поворачивается неправильно и видно, что это другой юноша, хоть и близнец Тима.

ГОЛОС: — А, Тим, привет!.. — Во что поиграем?

ТИМА: (делает вдох, выдох, потом отвечает) — Не знаю.

По зеркалу проходят волны, освещение меняется.

ГОЛОС: — Тогда поиграем в отраженье. Ты кто?

ТИМА: (опять немного подумав) — Кто ты.

ГОЛОС: — Сообразительный малыш.

ТИМА: (облизывает пересохшие губы) — Малыш сообразительный.

По зеркалу опять проходят волны, и снова освещение меняется.

ГОЛОС: — Хорошо. А теперь по буквам. Хочешь йодом?

ТИМА: (рисует пальцем на зеркале слова и читает наоборот) — Домой? — Ни до ен.

ГОЛОС: — Мекс а?

ТИМА: (рисует и читает наоборот) — А с кем? — Имя зурд с.

По зеркалу опять проходят волны, и снова освещение меняется.

ГОЛОС: — Друзей мы захватим — Довольно страдать им. — А где они ждут?

ТИМА: (быстро выпаливает) — Тут как тут! Хотим домой и стать собой, ну-ка, устрой! — Ой!

Все сверкает, грохочет, слышен крик Жмути. Отзвуки арии Царицы ночи. Затемнение.

 

Сцена шестнадцатая. В ДОМЕ ТИМЫ И ЖЕКИ

На сцене сидит Искандер, в том же положении. Шляпа его дымится. Входит мама с подносом, на котором кофейник и чашка.

МАМА: — Кофе готов! — Ой, дедушка, у вас шляпа дымится! (ставит поднос и пробует её потушить) — Придется её полить. А то она вся сгорит. (поливает из кофейника) — Ну вот, она у вас прогорела насквозь! (смотрит через шляпу в зал)

ИСКАНДЕР: — Это от напряженной работы мысли. — Сколько времени я здесь сижу?

МАМА: — Десять минут. Я только успела приготовить вам кофе!

ИСКАНДЕР: — Надо же. Я так крепко задумался, что, кажется, прошел целый день…. Кстати, я слышал, что в Запределье время действительно может идти по-другому. Например — у нас тут прошло десять минут. А у них — целый год. Или наоборот. У нас целый год, а у них — всего одна минутка. (разглядывает шляпу) — Да уж. Котелок мой варит еще неплохо. Но как помочь вашим детям он так и не придумал. Эх-х! Только шляпу испортил.

За окном воет сирена и мигают огни.

ИСКАНДЕР: — Слышите?

МАМА: — Да. Кажется, полиция приехала!

ИСКАНДЕР: — А мне кажется — это завыло какое-то сказочное существо!

МАМА: — Пойду встречу… (выходит)

ИСКАНДЕР: — И я пойду встречу. (идет и открывает дверь в чулан, там стоит Тима)

ТИМА: — Здрасьте! Вы кто?

ИСКАНДЕР: — Я — Искандер Гедеонович. Частный сыщик на пенсии.

ТИМА: — Я — дома?

ИСКАНДЕР: — Ты дома — а я у тебя в гостях.

ТИМА: — А Жека и Лёля? А Папаверо? А где они? (выбегает из чулана и заглядывает во все углы)

ИСКАНДЕР: — Спокойно, не надо так нервничать. Они, наверное, сейчас тоже появятся.

ТИМА: — А если не появятся?! Вдруг зеркалу что-нибудь не понравилось, и оно решило меня обмануть?! Мы же должны были все вместе перенестись!

ИСКАНДЕР: — А где они были до этого? Рядом с тобой?

ТИМА: — Ну да. Вот в этом кулаке… (замечает, что не разжал кулак) — Ой! А вдруг они еще там? Вдруг они всё еще… муравьи?! (заглядывает, слушает) — Вроде никто не шевелится. А вдруг они у меня в кулаке все задохнулись?!

ИСКАНДЕР: — Да, не нервничай ты так — разожми пальцы! Давай посмотрим.

ТИМА: — Боюсь. — Там я ничего не боялся, даже Жмути, а вот кулак разжимать — боюсь…

ИСКАНДЕР: — Тогда позволь мне высказать одно соображение. Я конечно не знаю,

что там у вас произошло. Но думаю, тебе пообещали, что твои друзья здесь снова превратятся в людей. Так?

ТИМА: — Да.

ИСКАНДЕР: — Ну вот. А ты взял, и законсервировал их в своей ладони, и не даешь волшебству проявить свою силу. Я думаю, пока они не вдохнут свежего воздуха, пока не увидят свет — превращение просто не может произойти. Сколько их там? Двое? Трое?

ТИМА: — Девяносто семь. То есть, шесть. Девяносто шесть.

ИСКАНДЕР: — Ну и ну! Тогда погоди, не открывай ладонь резко. (оглядывает комнату) Слушай, они же здесь все не поместятся. Иди-ка сюда. Давай высыпай их вот здесь, там огромный зал и, по крайней мере, им не будет слишком тесно. (подводит Тиму к авансцене) — Опустись ниже, и отпускай.

ТИМА: (опускается на колени и разжимает кулак) — Ой! Они превратились в какие-то блестки. Мамочка! Что же теперь будет?!..

ИСКАНДЕР: — Ничего не бойся — дуй! — Фууф! (дует сам на ладонь Тимы — оттуда в зал летят блестки) — Дуй!

Тима тоже дует, начинает играть «Марш Жрецов» из «Волшебной флейты», на зал сыплются блестки, кружатся в лучах прожекторов. Входит мама и все успокаивается.

МАМА: — Тима! Это ты?! (подбегает и тоже становится на колени, обнимает его)

ТИМА: — Мамочка! Я… ты поверь… Я не хотел, чтобы с Жекой или с Лёлей так получилось..

МАМА: — Что? Что с ними случилось?

ТИМА: — Что они… что они… прости, что они…

ЖЕКА: (из зала) — Что мы тебя так напугали, мамочка! (выбегает на сцену)

МАМА: — Женька! Милая, а где Лёля!

ЛЁЛЯ: — Я с вами! Я с вами! (выбегает из зала) — Я здесь…

ИСКАНДЕР: — Я же говорил — всё получится!

ЖЕКА: — Мама, ты знаешь, у нас теперь столько новых друзей!

ТИМА: — Ты даже себе не представляешь сколько! Вон смотри!

ЖЕКА: — Вон сидит Папаверо с Вероникой.

ТИМА: — А вон Вальца, видишь! Я его узнал.

ЖЕКА: — А вон Городулин! Привет, Городулин!

ЛЁЛЯ: — А вон Сикрециус!

ТИМА: — Надо говорить Секвенциус!

ЖЕКА: — Эй! Всем привет! У нас все получилось! Ура!

Входит папа и полицейский.

ПАПА: — Ах, вот вы где, путешественники!? А мы уже полицию вызвали.

ЖЕКА: — И очень кстати. Господин полицейский, в этом зале есть дети, которых похитили у родителей, им всем надо помочь вернуться домой. Сколько у вас в машине свободных мест?

ПОЛИЦЕЙСКИЙ: — Четыре.

ЖЕКА: — Тогда поезжайте и привезите сюда еще пару автобусов. Потому что тут их почти сто человек.

ПОЛИЦЕЙСКИЙ: (смотрит в зал, затем отдает Жеке честь) — Слушаюсь. Сейчас сделаем. (уходит, говорит в рацию) — Первый, первый, я пятый — тут нашлись пропавшие дети. Да, если бы только трое. Тут их почти сто человек. Давай, подгони сюда пару автобусов…

ИСКАНДЕР: (поет)

ТИМА:

ЛЁЛЯ:

ЖЕКА:

ВСЕ ХОРОМ:

ТИМА:

ЛЁЛЯ:

ЖЕКА:

ЛЁЛЯ:

ТИМА:

ВСЕ ХОРОМ:

ЗАНАВЕС