Ковригин не согласился с выводом Таврова:

– А с чего дураки-то, Валерий Иванович? Ну, продал Пургин дачу Обнорской для ее отца, так все равно она там не собиралась появляться до весны. Решила дочь к себе старого больного отца забрать; купила ему дачу поближе к Москве, чтобы на свежем воздухе и в пределах досягаемости; купила у знакомых, чтобы без какого-либо риска, – что же тут подозрительного? Что-то вы не туда, извините, смотрите… Вам-то своей женой поручил Обнорский заниматься, так что ваш интерес понятен, а наше дело – Морозова и Мамедова искать. Я не резко высказался?

* * *

Обнорский явился в офис Таврова в назначенный срок, подписал договор и заплатил оговоренный аванс.

– Когда подъехать техническому специалисту, чтобы взять квартиру на видео– и аудиоконтроль? – спросил Тавров.

– Давайте завтра после двух, – предложил Обнорский. – Я с обеда поеду домой, а жена в районе двенадцати собиралась отправиться на дачу, так что вернется не раньше четырех часов. Если вообще в этот день вернется – может и там заночевать.

– Скажите, Дмитрий Сергеевич, а дачу ваша супруга приобрела у Пургина? – поинтересовался Тавров.

– Да, причем совершенно неожиданно и не посоветовавшись со мной, – с досадой поведал Обнорский.

– А чем она мотивировала покупку?

– Ухудшением здоровья ее отца. Якобы нездоровый питерский климат и ужасная экология в районе Литейного проспекта просто его убивают! Она у кого-то одолжила денег под залог отцовской квартиры в Питере.

– Да, но вроде после выхода в отставку генерал Кернов поселился на даче, – припомнил Тавров слова Обнорской.

– О, так вы и это знаете? – покосился на него Обнорский. – Это хорошо, что вы уже навели справки о моей жене… практически уже бывшей жене. Хоть имеете представление, что она за особа! Вообще-то эта дача принадлежала еще деду Анны, тоже генералу. Но и ее отец тоже, выйдя на пенсию, поселился на старой даче в Пушкине, а в огромной квартире на Литейном осталась Анна. Когда же умерла ее мать, у отца серьезно начало сердце пошаливать, и его уговорили снова переехать в Питер, поближе к цивилизации и современной медицине. А дачу в Пушкине мы тогда продали, чтобы вложить деньги в бизнес. Ну, и старику тоже деньги не лишние: сейчас на генеральскую пенсию не очень-то развернешься.

– А на этой новой даче под Москвой вы когда-нибудь бывали?

– С какой стати?! – удивился Обнорский. – Куплена она фактически на деньги тестя и на его имя, так что я никакого отношения к этой даче не имею. Я даже не знаю, где она находится!

– А ваша квартира в Москве кому принадлежит?

– Нам с Анной – она в долевой собственности.

– В равных долях? – уточнил Тавров.

– Нет, у меня две доли, а у Анны одна. Дело в том, что ее приватизировали в равных долях, когда был жив мой отец, – пояснил Обнорский. – Ведь это квартира моих родителей.

– И последний вопрос: вам знакомо это украшение? – спросил Тавров, выкладывая на стол переданную Шоном фотографию ожерелья.

Обнорский взял в руки фотографию и с волнением воскликнул:

– Точно такое же ожерелье я видел на Оле! На Пургиной!

– И когда вы последний раз видели это украшение?

– Не помню… Нет, не могу вспомнить! На моей памяти она его надевала всего раза два. Сказала, что это подарок мужа, а мужу досталось по наследству от бабушки.

– Я получил информацию, что Пургина продала это ожерелье вашей жене, – закинул удочку Тавров.

– Что?! – поразился Обнорский. – Быть этого не может! Оля говорила, что муж очень дорожит этим украшением и все порывается положить его на хранение в банк. Нет, это исключено! Тем более что, если бы Анна приобрела украшение, она бы его непременно хоть раз надела – типично женское тщеславие, понимаете? В любом случае я был бы в курсе!

Тавров не разделял уверенности Обнорского, но не стал выказывать своих сомненией.

– Не буду вас больше задерживать, Дмитрий Сергеевич! Одна небольшая просьба: оставьте мне копию того самого договора вашей жены с детективным агентством.

– Да, разумеется! – спохватился Обнорский, достал из борсетки сложенные вчетверо листы бумаги и отдал Таврову.

Попрощавшись с Обнорским, Тавров дождался, пока тот уйдет, и набрал номер Ковригина:

– Ваня, у меня к тебе просьба будет: потряси охранников и соседей дачного поселка, где находится бывшая дача Пургина. Меня интересует: бывал ли там Обнорский, был ли он там хоть один раз, – да или нет?

– Сделаем, Валерий Иванович! – пообещал Ковригин. Он явно оживился, почуяв возможность уцепиться за Обнорского: Мамедов с Морозовым в бегах, а Обнорский – вот он, под боком, от бизнеса и недвижимости никуда не убежит.

Тавров взял копии договора Обнорской с детективным агентством. Агентство «Майор Пронин». Знаем, как же! И называется агентство не в честь известного персонажа остросюжетных романов Авалова, а по имени владельца агентства: бывшего сотрудника РУОП майора Владимира Ивановича Пронина. Тавров позвонил секретарше Пронина, представился и попросил записать его на встречу с хозяином агентства для «обсуждения вопросов, представляющих общий интерес». Секретарша попросила обождать пару минут: видимо, собиралась посоветоваться с шефом. Через минуту она любезным голосом объявила, что «Владимир Иванович может встретиться с вами сегодня после пяти часов».

– Хорошо, я приеду в ваш офис к пяти часам, – ответил Тавров.

* * *

Пронин встретил Таврова, как бывшего коллегу, очень радушно. Обменявшись порциями воспоминаний о службе в правоохранительных органах, они приступили к обсуждению вопросов, «представляющих взаимный интерес».

– А что за взаимный интерес, Валерий Иванович? – хитро сощурился Пронин. – Неужели кто-то из ваших клиентов отказался от ваших услуг и решил обратиться ко мне?

– Ну что вы, Владимир Иванович! Клиентов у меня хватает, иногда даже приходится их к коллегам отправлять, – в тон ему отозвался Тавров. – Я всего лишь хотел обратить ваше внимание на тот факт, что одна из ваших клиенток может быть не честна с вами.

Слова попали в цель: Пронин сразу подобрался, словно изготовился к прыжку, улыбка исчезла с его лица.

– Могу я полюбопытствовать, кого вы имеете в виду? – настороженно спросил он.

Вместо ответа Тавров выложил на стол копию договора с Обнорской.

– Откуда это у вас? – отрывисто спросил Пронин. – Неужели она сама вам это передала?

– Нет, это случайно попало ко мне, – ответил Тавров. – Копию снимал не я, можете оставить ее себе. В договоре не указано, для чего госпожа Обнорская решила воспользоваться вашими услугами. И я понимаю, что не этично так вот в лоб спрашивать вас об этом, поэтому я поступлю иначе. Вы читали вот это?

И Тавров положил на стол перед Прониным вырезку из газеты с сообщением о двойном убийстве в Эльдорадовском переулке.

– Эти люди работали на меня. Точнее, в тот самый момент они находились там, выполняя мое задание.

– И что? – мрачно осведомился Пронин, прочитав заметку.

– А то, что в это же время там находились и двое ваших специалистов по прослушке. Они промчались мимо моих людей, как на пожар, спешно сняли в квартире Сергея Николаевича Пургина аппаратуру аудио– и видеоконтроля, ранее установленную ими же, и так же поспешно ретировались. И в это же время мои люди были застрелены в автомобиле, из которого они осуществляли наблюдение. Вот такой печальный факт.

– Я вам сочувствую, – проговорил Пронин. – Но какое отношение мои люди имеют к убийству ваших людей?

– Уверен, что никакого! – тут же отозвался Тавров. – Но вот ваш клиент вполне может иметь к этому отношение. Если Обнорская попросила вас проследить за женой Пургина, то…

– Дорогой Валерий Иванович! – вдруг рассмеялся Пронин. – Почему вы вдруг решили, что Обнорская интересовалась квартирой жены этого самого Пургина?! Уверяю вас, что это совсем не так. Более того, учитывая сложившиеся обстоятельства – что вы связываете моих людей и Обнорскую с двойным убийством, – я вас заверяю, что Обнорскую Ольга Пургина совсем не интересовала. Она хотела, чтобы мы выяснили, чем занимается в свободное от семейной жизни время ее благоверный. Судя по всему, она копила компромат на мужа для процедуры развода, чтобы побольше отсудить имущества! Никакой уголовщины, уверяю вас!

Тавров сделал паузу, осмысливая услышаное.

– Вот как? – сказал он. – Обнорская интересовалась лишь своим мужем? Но что же тогда делали ваши ребята у дома Пургиных в тот момент, когда там убивали моих людей?

– А почему вы решили, что это были мои люди? – заерзал Пронин. – У вас есть веские доказательства?

Доказательств у Таврова не было, но он, словно гончая, почувствовал: вот она, дичь! Дичь всегда определяют по запаху страха, по беспокойству. Именно этим беспокойством сейчас буквально фонтанировал Пронин.

– Видите ли, Владимир Иванович! – проникновенно произнес Тавров. – Разумеется, я вам верю. Но когда наши бывшие коллеги зададут вам тот же вопрос и вы займете ту же линию обороны на абсолютно неподготовленных позициях, то ваше отступление с них – лишь вопрос времени. И, к сожалению, ваше славное руоповское прошлое не потянет против двойного убийства.

– Мои люди не имеют никакого отношения к этому убийству! – воскликнул Пронин. – Да я об этом убийстве впервые услышал от вас!

– Ох, Владимир Иванович! – с досадой проговорил Тавров. – Ведь, почуяв след, они так вцепятся в вас и ваших людей – мама не горюй! У вас есть опыт, как вести себя в подобных ситуациях, а вот ваши технари… Статью об отказе от дачи свидетельских показаний или дачу заведомо ложных показаний никто не отменял. А уж им эту статью обрисуют во всех прелестях! Так обрисуют, что они каждую паутинку на стенах квартиры Пургиных вспомнят. А незаконное вторжение…

– Да хватит меня агитировать, словно пионера! – раздраженно хлопнул по столу ладонью Пронин. – Я могу сказать только имя клиента. Пусть пока это будет только между нами: если пойдет слух, что я разглашаю имена клиентов, то мне придется завязывать с бизнесом!

– Я все это понимаю, коллега! – с готовностью заверил Тавров. – Мы ведь из одной миски едим, одним бизнесом кормимся. Мне просто надо развеять необоснованные подозрения, и привлекать органы пока ни к чему.

– Надеюсь на вашу порядочность и честь офицера, – сделал последний реверанс Пронин. Больше отступать было некуда. – Проследить за Пургиной хотел некто Морозов, но ставить прослушку в квартире я не собирался! – заверил Пронин. – Это, похоже, он сам с моими спецами договорился.

– Не сомневаюсь! – усмехнулся Тавров. – А Морозов, я так понимаю, – это Морозов Владимир Николаевич, 1976 года рождения, уроженец города Ногинска Московской области?

Пронин мрачно кивнул.

– Тогда устройте мне встречу с этими вашими спецами, – предложил Тавров. – Судя по всему, к убийству они отношения не имеют, так что при самом плохом раскладе, если дело до суда дойдет, им светит сто тридцать девятая, часть первая, – отделаются штрафом. Судимостей, надеюсь, у них нет?

* * *

Спецов Тавров нашел в их техническом царстве: крохотной восьмиметровой комнатке, битком набитой разнообразной техникой и картонными коробками, громоздящимися до потолка. Пронин успел просветить спецов о теме предстоящей беседы: двое мужиков, лет семидесяти на двоих, притулились среди нагромождений электронного хлама и затравленно смотрели на Таврова.

– Кто из вас Сенин, а кто Белянин? – сурово спросил Тавров. Тот, который был постарше или казался таковым из-за солидной плеши, похожей на тонзуру, сказал:

– Я Сенин, а он Белянин.

– Рассказывайте о том, как вы работали на Морозова, – велел им Тавров. – Давай ты: ты вроде самый разговорчивый, а второй пока пусть молчит, а после дополнит, если будет нужно. Понятно?

Спецы затрясли головами. Тавров присел на одну из картонных коробок, которая тут же осела. В коробке что-то ощутимо хрустнуло.

– Ой! Это был принтер, – проблеял Сенин. – Я его собирался отвезти в ремонт.

– Поздно! – коротко ответил Тавров. – Излагай, я жду.

– Володя, ой… то есть, Морозов… мы с ним в кабинете у Владимира Ивановича познакомились. Он нас расспросил о том, как организовать прослушку. Мы ответили на его вопросы. Потом выяснилось, что он собирается контролировать чужую квартиру, и Пронин отказался этим заниматься. А Морозов предложил нам поработать на него напрямую. Мы вначале отказались, но он удвоил оплату, и мы… мы согласились. Он привез нас к дому, дал ключи от квартиры и сказал, что сам подстрахует. Мы вошли в квартиру без приключений, быстро поставили на контроль каждое помещение. И ушли.

Сенин сглотнул слюну и спросил:

– Что нам за это будет?

– Пока тянет на сто тридцать девятую, часть первая, – сообщил Тавров. – Не бойся, не посадят! Штраф до сорока тысяч или исправительные работы до года… пустяки, короче. Продолжай, не отвлекайся!

– В доме напротив Морозов снял квартиру, и мы там дежурили посменно. А Морозов примерно раз в день приезжал и просматривал записи, прослушивал разговоры. Нам он велел акцентироваться на ожерелье. Если о нем пойдет разговор или оно появится на экранах мониторов, то немедленно ставить его в известность. Он показал нам рисунок этого ожерелья…

– Это? – продемонстрировал фотографию Тавров.

– Оно самое! – подтвердил Сенин. – Только разговоры о нем не велись ни разу, и ни разу мы его не видели. А тот день, про который вы говорите… тогда мы и закончили работу на Морозова. Так получилось, что мы втроем в этот момент на квартире были. И в этот момент видим на мониторе: какой-то мужик вваливается в квартиру. Мы вначале подумали, что это вор, но потом увидели, что он достал видеокамеру и полез ее устанавливать… ну и наши закладки обнаружил. Как только увидел, что квартира уже под контролем, тут же рванул прочь!

– А что Морозов?

– А Морозов выругался и велел нам немедленно все закладки снимать. Ну, мы это и сделали. А когда пришли обратно, то он нам сказал: все, ребята, кончилась ваша работа, забирайте манатки и в машину кладите. И ушел. Ну, мы все погрузили в его машину. Только закончили, и он тут же появился. Сели и поехали. Он довез нам технику до офиса, расплатился с нами, и все. С тех пор мы его не видели.

Тавров достал несколько фотографий и разложил перед Сениным так, чтобы их не мог видеть Белянин:

– Здесь есть Морозов?

– Вот этот! – уверенно указал Сенин.

– Теперь ты! – обратился Тавров к Белянину. Тот также без колебаний указал на фотографию Морозова.

– Спасибо за помощь, отдыхайте пока, – сказал Тавров, пряча фотографии.

– А с нами что будет? – жалобно осведомился Сенин.

– Так вам Пронин наверняка с самого начала объяснил: вы молчите, что он вас Морозову запродал, – усмехнулся Тавров. – А если вы попадетесь и дело до суда дойдет, то вам грозит только штраф, который Пронин и выплатит. Так ведь?

Сенин с Беляниным побледнели и переглянулись.

– Не бойтесь, ребята! – успокоил их Тавров. – Правосудие не только слепо, но и глухо, потому нашего разговора не слышало.

* * *

Итак, за Пургиной следил Морозов. Разумеется, по чьему-то поручению: откуда у безработного бывшего охранника деньги на дорогостоящие услуги детективного агентства и двух специалистов по прослушке? Кто же ему дал такое поручение? Скорее всего, Мамедов. А Мамедов, судя по всему, – воспользовавшийся документами азербайджанца Чрезвычайный инквизитор падре Яго. Вот такой замысловатый узор получился. А где ожерелье? У Мамедова-Яго? Вряд ли: заполучив ожерелье, он тут же исчез бы из страны. Выходит, что зря он нападал на Пургину. Похоже, что Пургин действительно спрятал ожерелье на даче, и его похитили неизвестные на вездеходе. Кто же эти неизвестные? Загадка… Сколько всего выяснил, а ни на шаг не продвинулся к самому ожерелью!

* * *

Тавров приехал домой около девяти часов вечера. Поужинал, разогрев в микроволновке готовый обед – мясо с картошкой и черносливом. Налил в бокал коньяка и сел в кресло перед телевизором, собираясь посмотреть для поднятия настроения какую-нибудь старую добрую комедию: «Кавказскую пленницу» или «Маленького купальщика». Пока Тавров, пригубив коньяк, перебирал коробочки с дисками, зазвонил мобильник. Тавров недовольно потянулся за телефоном. Звонил Ковригин.

– Такое дело, Валерий Иванович! – ликующе сообщил он. – Врет ваш Обнорский, как сивый мерин!

– Какой мерин, Ваня? – поморщился Тавров. – Я сегодня устал, не сразу вникаю в твою полную ярких образов речь.

– Да Обнорский ваш – натуральный сивый мерин! Опознали его двое охранников дачного участка. Был он на даче, которую его жена приобрела у Пургина. Причем в первый раз вместе с ней приезжал, а второй раз один. Вот так!

* * *

Тавров отбросил диски с фильмами в сторону. Почему Обнорский соврал, что он дважды был на даче? Не потому ли, что последний раз он наведался туда ночью на вездеходе и в сопровождении сообщников?

А не пора ли прижать господина Обнорского? Похоже, что все нити к нему сходятся.

Тавров набрал номер Обнорского.

– Добрый вечер, Дмитрий Сергеевич! Я хотел бы с вами встретиться. Открылись кое-какие обстоятельства.

– Ох, Валерий Иванович! – с досадой проговорил Обнорский. – Сегодня уже поздно, а завтра вечером я уезжаю в дом отдыха на выходные.

– Решили вдоволь покататься на лыжах? – спросил Тавров, внутренне насторожившись.

– Нет, до лыж я не большой охотник, – ответил Обнорский. – Но вы же знаете, что наш с Анной развод – уже решенное дело. Имущественные вопросы наши адвокаты практически утрясли, на будущей неделе подпишем соглашение, поэтому мы стараемся последнее время не пересекаться. Она сейчас на даче, рабочие подготовили все для проживания там в зимнее время. Пока она не перевезла туда отца, она будет жить там. На выходные она приедет в Москву, вот я и решил субботу и воскресенье на природе провести. Все-таки покой и чистый воздух. Ох! Извините, Валерий Иванович! Звонок в дверь: похоже, это Юнус пришел змей кормить. Так что до свидания!

– Минутку, Дмитрий Сергеевич! В каком часу вы уезжаете?

– Да прямо после обеда из офиса и поеду, чтобы в пробках недолго торчать.

– Хорошо, я приеду к вам в офис к двенадцати, – предложил Тавров.

– Договорились, – согласился Обнорский и дал отбой.

* * *

Обнорский сидел в кресле, закрыв глаза и погрузившись в мысли. Из этого состояния его вывел вошедший в гостиную Юнус.

– Ну все, Дмитрий Сергеевич! – весело сказал он. – Посóтрите?

– Обязательно! – откликнулся Обнорский, бодро вставая из кресла. Они прошли в «комнату змей» и остановились возле террариума, в котором на камне расположилась змея с красивыми разноцветными полосами на шкурке.

– Красавец! – ласково сказал Обнорский, разглядывая змею. – Это египетский аспид?

– Да, – подтвердил Юнус. – Имейте в виду, что из всех видов аспидов египетский – самый ядовитый: после укуса смерть наступает в течение пяти минут. Так что никакая вакцина не поможет. И очень агрессивная змея: в природе всегда нападает первой, никогда не пытаясь скрыться. Зачем вам такая тварь дома? Я вот который год змей дома развожу на яд, и то – только гадюк, гюрз и кобр. И честно скажу: если бы мне за яд не платили хорошие деньги, я бы никогда этим не занимался.

– И сколько ты получаешь за яд? – поинтересовался Обнорский.

– А зачем вам? Хотите мне конкуренцию составить? – засмеялся Юнус.

– Да вот подумал заняться поставками змеиного яда за границу, – ответил Обнорский. – Похоже, что с нынешним бизнесом мне завязывать придется.

– Я сдаю яд по полторы тысячи долларов за грамм, – сообщил Юнус. – У меня есть постоянный покупатель. А я надежный поставщик. У случайных людей яд не купишь – вполне могут его канифолью забодяжить.

– И какова производительность?

– Чтобы получить один грамм сухого яда, нужно отдоить двести пятьдесят гадюк или тридцать гюрз. Доится гюрза раз в десять дней, а гадюки и кобры – раз в неделю. Вот и считайте, что выгодно. Гюрза вроде выгодней, но ее везти издалека надо. А гадюк ранней весной под Москвой на болотах легко отловить.

– Да ты профессионал! – похвалил Обнорский. – Спасибо за аспида. Жена давно мечтала его в свою коллекцию заполучить. Ах, красавец! Точь-в-точь как на изображениях египетских фараонов!

– Ну, вот и сбылось! – улыбнулся Юнус. – Так я пошел, Дмитрий Сергеевич?

– Да, разумеется!

Юнус уже вышел из комнаты, когда Обнорский крикнул ему вслед:

– Юнус! Там на столе стоят две бутылки тутовой водки! Кто-то из знакомых Анны Петровны привез. Я помню, ты любил тутовую водку, так что возьми одну бутылку.

– Спасибо, Дмитрий Сергеевич! Взял! Сегодня же продегустирую!

В прихожей хлопнула дверь, щелкнула задвижка замка: Юнус ушел.

Обнорский еще немного полюбовался на аспида, затем взялся за ручку терморегулятора и сдвинул ее в синий сектор, в крайнее положение. Взглянул на часы и отправился собирать вещи в дом отдыха.

* * *

Тавров подъехал в офис Обнорского точно к назначенному времени. В приемной сидела Виктория: она удивленно взглянула на Таврова.

– Виктория! Дмитрий Сергеевич назначил мне на это время, – напомнил Тавров.

– Да, я помню… – замялась Виктория. – Но Дмитрия Сергеевича еще нет.

– Как нет? – удивился Тавров. – Ведь он сам назначил мне это время.

– Да, я знаю… Но его до сих пор нет, он еще не приезжал, и я не знаю, почему! – занервничала Виктория.

– А что, позвонить домой ему никак нельзя? – с сарказмом осведомился Тавров.

– Я звонила, но там никто не берет трубку! – выпалила Виктория, бесцельно перебирая бумаги на столе.

– Очень странно! – сделал вывод Тавров и достал мобильник. Он хотел позвонить Обнорскому, но в этот момент мобильник ожил.

– Слушаю, Тавров!

– Валерий Иванович! – раздался в трубке голос Ковригина. – Вы договаривались с Обнорским о встрече?

– Да, вот сижу в его офисе, а он еще не приехал!

– И не приедет! Три часа назад он был убит в собственной машине возле своего дома. Две пули в голову.