Голос человека, вооруженного «сайгой», показался мне знакомым, и когда он наконец спустился с горы и подошел к нам, то я с изумлением узнал в нем… эксперта по древесине Николая Петровича Волкова.

– А вы что здесь делаете? – требовательно спросил я Волкова.

– Как видите, приехал поохотиться с друзьями, – дружелюбно улыбнулся в ответ Волков. – В Черногорию можно совершенно легально ввезти охотничье оружие и по двести патронов на каждый ствол. Господин Бартон, рекомендую вам выложить от греха подальше ваши пукалки. А то со мной несколько приятелей, которые могут невзначай покрошить вас в капусту. Кстати, в отличие от моей «сайги» со стандартным пятизарядным магазином у них стволы с барабанами от «дэу ЮСАС-12» на 25 патронов. Так что избавьтесь от рискованных мыслей, господа, и медленно, не торопясь, бросьте оружие за палатку!

– У нас нет оружия, – попробовал вильнуть Бартон, но Волков невозмутимо сказал:

– У вас три «узи» и три «кевина». Или вы сдаете их немедленно, или после того, как я прострелю вам ногу. Вы знаете, что случается с человеческой ногой, когда в нее попадает пуля двенадцатого калибра?

Я представил ногу, в которую попадает пуля диамером в восемнадцать миллиметров: скорее всего, разорвет пополам – почти гарантированная смерть, но перед этим придется помучиться. Видимо, Бартон тоже не питал иллюзий по поводу результатов такой стрельбы, поэтому молча медленно достал трофейный пистолет и перебросил его через палатку. Его братья последовали примеру предводителя. Донесся отчетливый звук падения каждого пистолета: видимо, они все ударялись о камни, которых было полно на горной лужайке. Затем я услышал, как кто-то ходит за палатками: видимо, один из людей Волкова подбирал брошенное оружие.

– «Узи» в рюкзаках, – сказал Бартон.

– Будьте любезны, господа, подходите по одному, и я проверю вас металлодетектором.

По окончании проверки Волков обшарил рюкзаки, вытащил три «узи» и отправил их один за другим по маршруту «кевинов».

– Ну, вот и хорошо. Теперь о деле, – удовлетворенно сказал Волков, усаживаясь на раскладной стул и с наслаждением вытягивая ноги. – Я знаю, что у вас есть план. Не верю вам, Бартон, что вы собирались жить в палатках возле этой пещеры хотя бы неделю. Начало февраля даже в этих местах – не курорт. Полагаю, что вы просто хотели избавиться от конкурентов в лице господ Липатова, Таврова и Булгарина – ведь так?

– Вам что надо? – устало спросил Бартон.

– То же самое, что и вам, – Животворящий Крест.

– Зачем он вам?

– Профессиональные амбиции. Я – лучший в мире эксперт по древесине. Я могу сказать по любому образцу: что это за дерево, где оно росло, сколько ему было лет на момент вырубки и когда оно было срублено. И все это благодаря моему уму, моим уникальным методикам исследований и моей уникальной коллекции образцов древесины разных мест и времен. Но, в конце концов, кто-то может собрать более полную коллекцию: ведь это всего лишь вопрос времени и средств. Когда ко мне обратился академик Липатов с просьбой исследовать материал древнего деревянного крестика с серебряными гвоздиками, я отделил образец для исследований от креста. Академик не хотел оставлять мне крест, но мне удалось провести некоторые исследования, пока он пил кофе и болтал с молоденькой лаборанткой. Мне удалось выяснить, что внутри креста находится маленькая щепочка совсем иной древесины. Я догадался, что этот крест – реликварий, а щепка внутри него – скорее всего, часть Креста, на котором был распят Иисус Христос, называемого обычно Святой Крест, Честной Крест или Животворящий Крест. Академик не хотел посвящать меня в свою тайну, и я решил любой ценой сам узнать ее.

– И вы подослали к академику рецидивиста Торбу, чтобы он выкрал крест? – предположил я, но Волков отрицательно мотнул головой.

– Меня интересовал не крест сам по себе, а его тайна. Рецидивиста послал не я. И кто это сделал, я не знаю. Я нанял человека, который установил прослушку на квартире академика. К сожалению, это случилось после его смерти, и мне оставалось надеяться, что племянник академика тоже посвящен в тайну. К счастью, так оно и было. Правда, специалист Таврова нашел и снял прослушку, но к тому времени она была уже не нужна.

– Вы подослали Марину, и она успешно втерлась в доверие господина Липатова, – покачал головой Тавров.

– Да, очень удачная легенда подвернулась. Правда, подлинная Марина Ковальчук любила пообщаться на «одноклассниках», но мне удалось отбить у нее интерес к этой тусовке, – самодовольно сообщил Волков.

– Значит, Марина работала на вас, – пробормотал Липатов и спросил: – А убийство Загоруйко, конечно, ваших рук дело?

– Это так, – согласился Волков. – Парень с арбалетом отлично справился с делом, не то что эти два олуха, которых я послал к вам на квартиру.

– А вы не боитесь, что вам придется за все это ответить? – мрачно поинтересовался Тавров.

– За что? – усмехнулся Волков. – Я сам лично не совершал никаких преступлений. Вы никогда не найдете парня, устанавливавшего прослушку в квартире Липатова, или киллера, убившего Загоруйко. Марина? Поверьте мне, она будет молчать. Кроме того, я получил отличное предложение и переселяюсь на ПМЖ за границу. Оборудование моего экспертного центра уже по пути в одно иностранное государство. И когда я закончу дела здесь, то отправлюсь прямиком туда.

– Почему вы так откровенны? – не выдержал я и задал мучивший меня вопрос: – Или нас вы уже мысленно похоронили?

– Все зависит от вас. Мое предложение следующее: поскольку известно, что константинопольская часть Животворящего Креста состояла из двух примерно одинаковых больших кусков дерева, то я охотно поделюсь с тем, кто знает и первый скажет, как обрести этот самый Крест. Ну, кто первый: господин Бартон или господин Липатов?

– Хорошо, я готов вам помочь, – подал голос Бартон. – Но мне понадобится для этого крест с серебряными гвоздиками.

– Меня, значит, побоку? – задохнулся от ярости Липатов. – Хрен вам, а не крест!

– Он на шее у господина Липатова, – сообщил Бартон. Не успел он закончить фразу, как его братья подхватили Липатова, сорвали с него крест и передали Бартону.

– Вся штука в том, что этот простенький крестик с серебряными гвоздиками указывает точно на местонахождение ларца с Животворящим Крестом, – пояснил Бартон. – Но все это происходит только в год, указанный для исполнения пророчества. И всему предшествует знак: столб голубоватого света, встающий над местом, где будет явлен Животворящий Крест. Такое явление наблюдали которские мореходы, проплывая мимо острова Святого Стефана. А теперь главное: братья нашего Братства всю зиму жили в этих местах, и один из них, выехав на рыбную ловлю на рассвете, видел перед восходом солнца голубой столб света, вставший над горой Голый Верх.

– Это правда? – вскинулся Липатов. – Так что же вы молчали?!

– А вы думали, что я хочу вас осчастливить? – язвительно поинтересовался Бартон. – Наше Братство пеклось о вас, поскольку нам нужен ваш крест с серебряными гвоздиками. Теперь я его получил.

– А ваш собрат Сергей Геннадьевич Загоруйко не был таким циничным, – заметил я.

– Да? И где же он сейчас? – насмешливо спросил Бартон.

– Господин Бартон! Давайте приступим к делу! – поторопил Волков. – Время идет. Не знаю, как ваше время, а мое стоит денег.

– Я готов. Господа, кто там ближе всего… Захватите лопаты!

Бартон вышел из палатки и направился в пещеру. Мы двинулись следом. Я и двое братьев Бартона несли уже собранные складные лопаты. Волков с «сайгой» шел сзади, словно пастух, погоняющий стадо. Я заметил, что из зарослей появился парень в камуфляже и черной маске. В руках он действительно держал крупнокалиберную «сайгу» с дисковым магазином. Выходит, Волков не блефовал. Два десятка патронов из этого магазина порвут всех нас в клочки. Видимо, парень менял позицию, чтобы держать на прицеле вход в пещеру.

Мы дошли до части пещеры, погруженной в полную темноту. Сюда не доходил свет дня, и даже когда глаза потихоньку привыкли к темноте, они все равно не могли различить ничего. Бартон стоял впереди нас, выставив перед собой крест с серебряными гвоздиками. Прошло несколько минут, и вдруг я увидел где-то впереди слабый голубоватый отблеск. Он постепенно усиливался и наконец превратился в отчетливо видимое голубоватое сияние, словно лившееся откуда-то снизу, из засыпавших пол пещеры обломков скалы. Бартон включил фонарь, осветив то место, откуда исходило сияние.

– Ройте, ройте! – крикнул он срывающимся от волнения голосом. Мы, захваченные единым порывом, ринулись вперед и, мешая друг другу, лихорадочно заработали лопатами, разбрасывая в стороны камни и песок. Не знаю, сколько продолжался этот психоз землекопов: может быть, пять минут, а может, и полчаса. Я еще не успел выдохнуться, как услышал стук штыка лопаты обо что-то деревянное. Тут же последовал хриплый вздох, вырвавшийся сразу из нескольких глоток:

– Есть!!!

В свете фонаря я увидел ларец из почти черного, местами ободранного дерева, длиной чуть больше метра, шириной около полуметра и высотой сантиметров тридцать. Бартон ловко поддел крышку лезвием лопаты. Щелкнул замок, и крышка откинулась. Внутри лежали два больших куска темного дерева диаметром сантиметров пятнадцать и длиной около метра.

– Вова, сюда! – крикнул Волков. К нам подошел парень, стоявший у входа. Волков взял унего «сайгу».

– Отойти к стене. Живо!

Мы отодвинулись к стене пещеры, и у ларца остался лишь Бартон.

– Бери ларец, – велел Волков Вове.

– Давайте сразу поделим! – предложил Бартон. Но Волков молча ударил его ногой в лицо. Бартон упал навзничь в яму, где лежал ларец. Вова подхватил ларец, положил его к себе на плечо и направился к выходу. Волков посмотрел на нас и улыбнулся:

– Испугались? Не бойтесь, ребята. Я ученый, бизнесмен, но не убийца. Сейчас мы уйдем, а один мой человек останется и два часа будет держать вход в пещеру под прицелом. Через два часа он тоже уйдет, и вы можете спокойно покинуть пещеру и идти на все четыре стороны.

Вдруг раздался смех. В гулкой пустоте пещеры он показался неестественно громким и пугающе инфернальным. Я даже не понял, что это смеется Бартон.

– Без истерики, Бартон, – посоветовал Волков. – Умейте достойно проигрывать.

Как ни странно, его слова вызвали новый взрыв смеха у Бартона. Тот просто катался по земле от душившего его истерического веселья. Волков покачал головой и зашагал к выходу из пещеры. Не успел он сделать и пяти шагов, как Бартон оборвал смех и крикнул:

– Эй, Волков! Умей достойно проигрывать! Ничего личного, дружище!

Волков повернулся и на мгновение я испугался: вдруг он начнет стрелять. Даже если и не попадет, выстрелы в пещере могут спровоцировать обвал. Но стрельбы не последовало. Вместо этого у входа в пещеру послышались крики и шум борьбы. Затем раздался голос, искаженный и усиленный мегафоном:

– Внимание! Предлагаю сдаться! Сопротивление бессмысленно, вход в пещеру блокирован полицией. Господин Волков! Не отягощайте свою участь бессмысленными жертвами. Ваши сообщники уже арестованы.

Волков повернулся к нам и заорал:

– Какого черта?!

– Это полиция, Волков, – спокойно ответил Бартон. – Я устроил тебе спектакль, и ты оказался благодарным зрителем. Как мало надо для чуда: голубая лампочка, управляемая радиопультом, купленный на блошином рынке старый ларь и пара кусков дерева из руин. Кстати, твои откровения записаны на диктофон, операция официально проводится полицией Черногории в присутствии следователя СКП Российской Федерации. Так что проблем с экстрадицией не будет. Как тебе в роли лоха? Непривычно?

Волков молчал. Бартон тоже замолчал, и в пещере на мгновение воцарилась полная тишина. И эта тишина была хуже любых криков и стрельбы.

– Самый умный? Да? Возможно… – спокойно проговорил Волков, и от этого спокойного голоса у меня кровь застыла в жилах. – Я проиграл? Так оно и есть. Но ты тоже не выиграл!

Волков молниеносно вскинул «сайгу», и я в ужасе закрыл глаза, ожидая неминуемого. Но вместо выстрела я услышал странный тихий хрип, затем послышался удар металла о камень. Я открыл глаза.

Волков стоял, схватившись обеими руками за горло. Вот он покачнулся и рухнул навзничь. Я осторожно приблизился к телу. Подошел Бартон и осветил Волкова фонарем. Из ямки под горлом эксперта по древесине торчала рукоятка ножа.

– Лучший мой бросок! – гордо сообщил Бартон. – Точно в яблочко!

– Откуда у вас взялся нож? – удивился я. – Ведь Волков проверил всех металлодетектором.

– Как? Вы забыли? Ведь я же заходил в пещеру, как только мы к ней пришли. Как, по-вашему, что я там делал?

– Вы спрятали нож?

– Я проверил, как работает «ловушка для дурака», и спрятал поблизости от нее метательный нож. Когда-то я неплохо метал ножи, и, как видите, мне это пригодилось в жизни.

– Господа! – вмешался Тавров. – Давайте покинем это место, а то как бы полиция не потеряла терпение и не забросала пещеру гранатами со слезоточивым газом.

Да, Тавров умеет высказывать очень здравые мысли, причем удивительно к месту. Не стоит даже говорить, что его предложение не стало жертвой дискуссии.

* * *

Бартон знал, что организатор убийства Загоруйко будет идти по следу искателей Животворящего Креста, и, используя свои связи в Интерполе и руководящих структурах Евросоюза, вошел в контакт с полицией Черногории. Поскольку благодаря Таврову МВД Черногории уже было предупреждено о том же по линии СКП РФ, то в министерстве отнеслись весьма серьезно к сигналам об одном и том же из разных источников. Бартону и его людям даже разрешили въехать в Черногорию со своим оружием. Для координации действий в Черногорию из Москвы прибыл следователь СКП РФ майор юстиции Фролов. Совместными усилиями банду Волкова ликвидировали. Полиция Черногории продемонстрировала свою эффективность в борьбе с международной преступностью, а следователь Фролов полетел в Москву докладывать о раскрытии убийства Загоруйко и получать очередное звание.

И лишь одно дело осталось незавершенным: так и не состоялось явление Животворящего Креста.

* * *

Когда я сказал, что банду Волкова ликвидировали, я вовсе не имел в виду, что все участники ее оказались арестованы. Общее мнение озвучил Липатов, сказав:

– Господа, у нас самолет через неделю. Не хочется раньше срока возвращаться в заснеженную Москву. Если Марину арестуют, то с виллы нас могут попросить… начнется морока с поисками жилья… да и лишних денег на это у нас нет. Короче говоря, извините за уголовную терминологию, но Марину предлагаю «не сдавать».

– Как сочтете нужным, – ответил Бартон, пожимая плечами. – Я не охотник за головами. Вынужден с вами проститься: необходимо срочно лететь в Рим, чтобы успеть предстать перед кардиналом Маринелли раньше Ландсберга.

Знакомый любому, кто служил в армии, старый армейский закон: «кто первый доложил, тот и прав» – универсален и вечен.

Я и Тавров согласились с предложением Липатова: в конце концов, Марина никого не убила, а всего лишь обманывала нас. Ее выдача правосудию слишком смахивала бы на месть с нашей стороны. А мстить женщине… слава богу, нравы нашего Отечества еще не достигли такого уровня «политкорректности».

В тот насыщенный событиями день мы появились на вилле часам к девяти вечера: и то спасибо черногорским полицейским, свято чтущим окончание рабочего дня. Посадив за решетку Волкова с подельниками и взяв с нас обязательство явиться завтра для дачи показаний, полицейские сочли свой долг исполненным – невзирая на явное разочарование майора юстиции Фролова, готового бороться с преступностью круглосуточно.

От переживаний профессору Вулановичу стало плохо, и его увезли в госпиталь. Нужно было решать проблему транспорта, чтобы добраться до виллы. К счастью, проблема решилась, так и не встав в полный рост: Фролов ездил на арендованной машине и любезно согласился отвезти нас на виллу, а утром снова доставить в полицейское управление. Полагая, что Марина уже скрылась, мы поужинали в ресторане «Адриатика». Однако, подъезжая к вилле, мы с удивлением обнаружили, что ее окна ярко освещены.

К нашему удивлению, Марина не была в курсе событий: захват произошел так быстро, что ни сам Волков, ни его сообщники так и не успели ей отзвониться. Поэтому Марина добросовестно продолжала исполнять обязанности хозяйки виллы и надзирательницы за пленниками: профессором Ландсбергом и его студентами. Мы освободили узников виллы.

– Где этот негодяй Бартон?! – был первый вопрос Ландсберга.

– По дороге в Ватикан его там с нетерпением ждет кардинал Маринелли, – с вежливым злорадством сообщил ему Липатов. Ландсберг и его студенты, недолго думая, бросились к стоящему возле маленького причала катеру, и спустя минуту катер уже мчался в сторону Тивата.

Интересно, столкнутся ли в аэропорту Бартон и Ландсберг? Главное, чтобы обошлось без смертоубийства.

* * *

Нужно было идти спать, но после дневных треволнений спать никому не хотелось. Липатов улучил момент, когда Фролов вышел в туалет, и шепотом коротко рассказал Марине о том, что произошло возле Голого Верха, а также сообщил о нашем решении не выдавать ее. Марина расплакалась и убежала в спальню. Чтобы не акцентировать внимание на отсутствии Марины, я, завидев возвращающегося Фролова, громко спросил Липатова:

– Владимир! Мы сегодня видели, что весьма убедительная история Бартона о знаках в пещере близ горы Голый Верх оказалась всего лишь ловушкой для дурака. Но Джованни Тозо верил в этот знак, Андрей Тузов считал крест с серебряными гвоздиками ключом к тайне сокровищ Энрико Дандоло, и так же считал ваш дядя. А вы что думаете?

– Я полагаю, что нам надо всего лишь до конца отработать то, что изложено в манускрипте Джованни Тозо, все содержащиеся там предсказания и истории, – ответил Липатов. – Я, собственно, этим и занимался. Бартон разыграл комедию, но вот его слова насчет столба голубого света над горой Голый Верх, который наблюдали которские мореходы более чем шестьсот лет назад и который вновь наблюдали люди из Братства совсем недавно, – чистейшая правда.

– Вы это серьезно? – недоверчиво воскликнул Тавров.

– Да, абсолютно серьезно. Голубой столб света незадолго до рассвета действительно наблюдали многие, но Бартон совершенно напрасно связывает его с горой Голый Верх. Свет исходит вовсе не оттуда. В этом и содержится разгадка.

* * *

– А откуда тогда? Вы нашли это место? – наперебой спрашивали мы у Липатова.

– Столб света определяет район, – пояснил Липатов и достал крестик, который снова носил на шее. – А вот точное местонахождение действительно должен определить крест с серебряными гвоздиками. Итак, мы знаем район: от Голого Верха до ближайшего побережья. И своеобразный индикатор ближнего действия – этот крест. Проблема в том, чтобы найти место, где нужно пройтись с крестом. И я нашел его.

– Но каким образом? Вы ничего об этом не говорили.

– Подсказку дали мне вы, Мечислав, – улыбнулся Липатов. – Помните, как я вас еще в Москве попросил показать мне фотографии Черногории, чтобы получить представление об этой стране? А вы дали мне ссылку на ресурс, где ваш приятель, ездивший прошлым летом в Черногорию, выложил кучу фотографий страны.

– Да, помню, но…

– Смотрите.

Липатов взял лежавший на столике ноутбук и открыл фотографию с прекрасным видом на остров Святого Стефана. Снимок был сделан со стороны Адриатического шоссе.

– Здесь видно то самое место, где произошла встреча Джованни Тозо с призраком Анны Дандоло.

– Что еще за призраки? – вмешался Фролов.

– Это местный фольклор, мы вам потом расскажем, – нетерпеливо бросил Тавров. – Так что об этом месте?

– Выше этого места, как следует из мемуаров Тозо, находилась келья монаха-отшельника: что-то вроде норы, вырытой в склоне горы. По моему мнению, призрак Анны хранит это место, а крест с серебряными гвоздиками укажет, где должен находиться вход в пещеру.

– Что за бред? – проворчал Тавров. – Это все ваши догадки. А где доказательства?

– Вот здесь. – И Липатов увеличил нижний правый угол снимка. – Видите?

– Неужели… Кто-нибудь, кроме меня, это видит? – неуверенно спросил Фролов.

– Можете не сомневаться, – усмехнулся Липатов. – Как минимум нас двое.

– Вы имеете в виду нечто похожее на лицо женщины в листве дерева? – уточнил Тавров.

Я тоже совершенно отчетливо видел сотканное из листвы оливы изображение женщины: лицо, плечи, высокая грудь. Невероятно!

– Это не монтаж в фотошопе и не случайная игра тени и света, – предупредил наши вопросы Липатов. – Вот фотография этого же места немного с другого ракурса. И здесь лицо женщины различимо совершенно отчетливо. Из этого следует, что это не случайная структура, образованная листьями оливкового дерева. Это призрак Анны, принявшей облик древесной вилы.

Липатов вдруг продекламировал:

Это из Пушкина, «Песни западных славян», «Яныш Королевич». А вилы – это женщины из мифологии южных славян, сходные с нашими русалками. В представлении сербов и черногорцев вила – обычно красивая длинноволосая девушка в белых одеждах, босая, часто с крыльями. Распространено мнение, что вилы невидимы днем, их можно увидеть только в полночь. Они носят длинные волшебные платья, и поговаривают, что под платьями ноги у них с копытами. Вилы симпатизируют мужчинам, обиженным и сиротам, обладают даром врачевания и предсказания смерти. Впрочем, в гневе могут не ограничиться предсказаниями и просто убить взглядом объект раздражения. Вилы – это дети туч, дети природы. Живут в реках, родниках, горах, деревьях. Человек, которому помогает вила, часто сам приобретает сверхъестественные черты, позволяющие ему бороться с сильными и даже мистическими врагами, исцелять людей; он не поддается сглазу и может обладать даром предвидения. Так что призрак Анны Дандоло вполне отвечает признакам вилы. Во всяком случае, после встречи с ней Джованни Тозо сильно изменился.

– Вы полагаете, что Анна Дандоло в образе вилы указывает на место обретения Животворящего Креста? – спросил я.

– Несомненно!

Возникла пауза, и в наступившей тишине я услышал, как Фролов, приблизившись к Таврову, негромко сказал ему на ухо: «Надеюсь, что с этим ученым все в порядке». Похоже, что и Липатов это услышал, потому что он сдержанно улыбнулся и обратился к следователю:

– Господин майор юстиции! Я надеюсь, что нас недолго продержат в полиции: я бы хотел завтра же переехать в Свети Стефан, поближе к месту действия самого грандиозного представления со времен Воскресения Христа!

– Лучше ложитесь спать, вы явно переутомились, – посоветовал ему Фролов.

Липатов, к моему удивлению, без всяких возражений отправился спать в свою комнату. Фролов изъявил желание переночевать в гостиной: он явно намеревался предотвратить все случайности и лично доставить свидетелей в полицейское управление для дачи показаний, так что Марина постелила ему на диване.

* * *

Следующим утром, быстро позавтракав, мы отправились в полицейское управление Будвы для дачи показаний в качестве свидетелей. Вернулись мы только к четырем часам дня, изрядно утомленные и изголодавшиеся. В ресторан мы не пошли: Марина накрыла в гостиной прощальный обед – Липатов собирался немедленно ехать в Свети Стефан и звал нас с Тавровым с собой, а Марина собиралась побыстрее покинуть Черногорию от греха подальше. Как она сказала, вилла на самом деле по указанию Волкова арендована на два месяца, оплата внесена и что вилла остается в полном нашем распоряжении. Я подумывал о том, не остаться ли пожить здесь и начать работу над новой книгой.

Я по простоте душевной думал, что все уже закончилось, но прощальный обед не дал долго продлиться моей иллюзии.

Мы еще не приступили к кофе, как Фролов, мельком взглянув на Таврова, обратился к Липатову:

– Владимир Николаевич! К сожалению, вам придется возвратиться в Москву вместе со мной. Так что поездку в Свети Стефан придется отложить.

– Вы с ума сошли?! – гневно воскликнул Липатов. – Что вы там еще придумали? Я же дал все необходимые показания.

– Нет, не все. Я бы хотел услышать ваши показания по поводу убийства Ивановой Веры Сергеевны. Ведь это вы ее убили, не так ли?

Липатов выпрямился, словно от удара, и ответил вдруг охрипшим голосом:

– Что за чушь? Я впервые слышу это имя.

– Это квартирная хозяйка беглого рецидивиста Ярослава Торбы, которого вы наняли для ограбления и убийства своего дяди академика Липатова. Мы нашли в ее квартире, в туалете, отпечатки пальцев, не принадлежавшие ни Ивановой, ни Торбе. Сегодня в полицейском управлении мне передали телеграмму из Москвы, в которой сказано, что эти отпечатки принадлежат вам. Так что не отягощайте своей участи и отправляйтесь завтра со мной в Москву.

– Вот оно что, – спокойно отозвался Липатов. Он вдруг снова успокоился. – Все-таки нашли. Хорошо, вы получите мое признание. Включайте ваш диктофон. Включайте, не стесняйтесь!

Липатов взглянул на оцепеневшую Марину, слабо улыбнулся и продолжил:

– Дядюшка, старый дурак, поддался на уговоры Загоруйко и решил отдать ему крест. Дескать, у этого Братства святая цель и тому подобное… Как?! Как можно отдать реликвию нашей семьи и отказаться от раскрытия тайны, над которой члены нашего рода бились более шестисот лет?! Я так и сказал об этом дяде.

– А что ответил ваш дядя? – спросил Фролов.

– Он сказал, что… Впрочем, какая разница, что он сказал? Главное, что он принял предложение Загоруйко. А я был не согласен с этим. Разве не будет справедливо, что именно я, наследник рода, шесть столетий хранившего тайну, обрету для человечества давно утраченный Животворящий Крест? Я так решил. И тут мне случайно подвернулся этот беглый уголовник. У нас был общий знакомый, который изумительно подделывал любые документы. И Торба обратился к нему. Но денег у Торбы не было. Мастер рассказал мне о нем, познакомил с Торбой, и я нанял его, чтобы он украл крест у дяди. Я дал ему ключи от парадной двери, пистолет с глушителем и заверил, что дяди в квартире не будет. А пистолет с глушителем – так, на всякий случай.

– Вы знали, что глушитель неисправен? – поинтересовался Тавров.

– Разумеется! Еще когда я в детстве нашел этот пистолет в столе у деда, то из любопытства разобрал глушитель и увидел, что резиновые шайбы совершенно развалились от времени. Но этот придурок Торба ничего не понимал в глушителях. А план был прост: Торба открывает дверь в квартиру дяди, видит его и стреляет. Звук выстрела из-за неисправного глушителя должен быть неожиданно громким для Торбы, достаточно неожиданным и громким, чтобы спровоцировать его бегство. Я же, войдя в квартиру со стороны черной лестницы, собирался контролировать процесс.

– Проще говоря, убить Торбу из второго пистолета и вложить его в руку мертвого дяди, – прокомментировал Фролов. – И добить дядю из пистолета Торбы, если тот вдруг окажется жив.

– Да, что-то типа этого, – не стал возражать Липатов. – Но все получилось еще лучше: дядя, увидев грабителя, умер от инфаркта; грабитель испугался и дал деру из квартиры в такой панике, что был сбит машиной насмерть. Он, правда, успел прихватить крест, просто лежавший на столе, но его подобрал и вернул мне Булгарин. Пистолет Торба закинул на шкаф. И покинул квартиру. Я знал, что мой приезд в Москву может всплыть. Чтобы запутать следствие, я заказал мастеру паспорт с моими данными и фотографией Торбы и положил его вместе с пистолетом в рюкзак, который закинул на шкаф. Два одинаковых паспорта с разными фотографиями – иди разберись, кто именно прилетал в Москву! Если бы не старая дура Вера Петровна, обеспокоившаяся имуществом жильца, вы никогда не раскрыли бы это дело.

– Ладно, вы получили в свое распоряжение манускрипт Тозо, его перевод, крест с серебряными гвоздиками… но зачем вы обратились ко мне? – недоуменно поинтересовался Тавров.

– Я знал, что Загоруйко не оставит меня в покое, и Булгарин мог подтвердить, что Загоруйко пытался выдать себя за меня. На вас и Булгарина я в первую очередь рассчитывал как на свидетелей того, что моей жизни угрожает опасность. Ну и помогли вы мне здорово: добывали информацию, охраняли, разоблачили Марину. Спасибо!

– На здоровье! Оно вам очень пригодится на зоне! – мрачно буркнул Тавров.

– Ну, вот… Я вам все рассказал, дал исчерпывающие показания, – закончил Липатов и встал из-за стола. – А теперь разрешите откланяться!

И Липатов стремительно вышел из гостиной во двор, захлопнув за собой дверь.

– Что?! Какого черта? – заорал Фролов, бросаясь следом. Он с размаху ударился в дверь плечом, но она не поддалась: Липатов успел закрыть ее на ключ.

– Я же сам запирал дверь снаружи! – вскричал Фролов, обводя нас безумным взглядом.

– Я заметила это и отперла дверь, предупредив Володю! – призналась Марина, бледная от переполнившей ее отчаянной решимости.

– Зачем?!

– Володя уговорил Мечислава и Валерия Ивановича скрыть, что я работала на Волкова. Он хотел, чтобы я спокойно уехала. А долг платежом красен.

Фролов так красноречиво посмотрел на Марину, что в ее дальнейшей участи можно было не сомневаться. Вдруг снаружи донесся шум мотора.

– Что это? Катер? – изумился Фролов. – Откуда? Ведь катер угнал Ландсберг!

– Сегодня утром его пригнал один рыбак из Тивата, которому за это заплатил господин Ландсберг, – пояснила Марина.

– Проклятая немецкая щепетильность! – простонал Фролов и кинулся звонить в полицию.