Тавров в смятении молчал. Сложившееся в его голове убедительное объяснение исчезновения Брена рассыпалось из-за пустяка: дядюшка-штандартенфюрер скончался задолго до рождения племянника! Но Тавров не собирался так просто сдаваться и принялся вслух прорабатывать варианты.

– Возможно, СС-штандартенфюрер фон Брена оставил подробные воспоминания… или дневник… и этот дневник попал в руки Виктору Брену… ну, скажем, от бывшего однополчанина-эсэсовца?

– Кому оставил? – возразил граф. – СС-штандартенфюрер фон Брена с начала 1944 года ни разу не был на территории рейха. Предположим, он передал записи кому-то с оказией, но дом фон Брена в центре Дрездена был уничтожен во время печально известной бомбежки. Там железо плавилось от огненного вала, так что уж говорить о бумагах… А все однополчане фон Брена оказались вместе с ним в плену у англичан. Полк фон Брена никогда не воевал против Красной армии, поэтому даже гипотетически никто из сослуживцев фон Брена не мог оказаться на территории СССР. В плену англичане их обыскивали не раз и не два, и любая рукопись вызвала бы пристальное внимание со стороны офицеров охраны. Понимаешь, к ваффен СС было настороженное отношение, ведь только потом стало известно, что многих солдат в конце войны туда просто призывали, как в вермахт. Антигитлеровские союзники считали, что все военнослужащие ваффен СС – добровольцы и ярые нацисты. Французы, например, очень часто сразу расстреливали попавших к ним в плен эсэсовцев. Так что рукопись у пленного эсэсовца в лагере немедленно отобрали бы.

– Убедительно, – был вынужден признать Тавров, но тут же возразил: – Но есть объективный факт, одним своим существованием убедительно опровергающий все наши умопостроения: файлы Виктора Брена! Ведь то, что я прочитал в текстах Виктора, есть точная реконструкция событий, происходивших с СС-штандартенфюрером фон Брена.

– Да, это очень большая загадка, – согласился граф.

– А вот здесь ты ошибаешься! Это загадка, но не самая большая, – усмехнулся Тавров и рассказал о полученном им складне и о том, что рассказал ему Прохоров. – Похоже, что это тот самый складень, который штандартенфюрер фон Брена отобрал у несчастного настоятеля монастыря Сан-Северин. Похоже, Виктор чувствовал, что ему угрожает опасность, и оставил ключи к тайне, в которую он сумел проникнуть. И немудрено: Виктор Брен явно знал гораздо больше, чем должен был знать. Возможно, что это знание стоило ему жизни…

* * *

Закончив разговор с графом, Тавров уже с обычного телефона позвонил Далинскому.

– Давно жду вашего звонка, – обрадовался Далинский. – Как съездили в Питер? Поговорили с Кайтелер?

– Поговорил, – не вдаваясь в подробности, ответил Тавров.

– И что вам удалось выяснить? – спросил Далинский.

– Много интересного. Но я хочу рассказать это непосредственно фра Арнольдо.

– Да, но… – заколебался Далинский.

– Никаких «но»! – взорвался Тавров. – Все слишком серьезно, чтобы общаться на уровне «испорченного телефона»! Когда вы сможете организовать мне встречу с фра Арнольдо?

– Я свяжусь с ним как можно скорее, – пообещал Далинский.

– Хорошо. Желательно не позднее чем через неделю, но не ранее чем через три дня, – сказал Тавров.

– Я понял, я перезвоню вам сразу, как только получу известие от фра Арнольдо, – заверил его Далинский.

Тавров положил трубку. Граф, надо полагать, за пару дней выяснит, что могут означать изображения на складне. В том, что складень – главный ключ к тайне, Тавров не сомневался. Надо спровоцировать фра Арнольдо на решительные действия, и неважно – враг он или друг. Если противник вынужден атаковать в тот момент, когда он еще не готов к схватке, – это уже половина победы. Ну а если он честен по отношению к Таврову, то должен наконец понять, что все обернулось слишком серьезно: в деле уже фигурирует труп Барсуковой, и в перспективе могут всплыть трупы Шрайбера и Брена. Тут не до игр в вековые тайны!

Тавров заварил себе крепкий кофе и уселся за компьютер. Он прочитал почти все тексты Брена: остался только один, который Тавров просмотрел лишь мельком. Теперь он решил ознакомиться с ним повнимательнее.

«17 июля 1203 года, залив Золотой Рог, Константинополь…»

* * *

17 июля 1203 года, залив Золотой Рог, Константинополь.

Марко и его братья стояли на высокой надстройке галеры, направлявшейся к городским стенам, южнее Вла– хернского дворца. Надстройка была слишком высока и грозила опрокинуть корабль, поэтому большая часть бойцов находилась на палубе, ожидая, когда галера подойдет к крепостной стене и ее можно будет подтянуть к берегу, намертво закрепив абордажными крючьями.

– Главное, чтобы ромеи не успели забросать нас греческим огнем, – сказал Марко братьям. – В любом случае не высовывайтесь. Укрывайтесь за щитами, бейте из арбалетов. И помните о нашей главной цели!

Галеры стремительно приближались к берегу. Башни, которые надлежало захватить, были распределены заранее.

Мангоннели готовы ударить по врагу, перекидные мостики закреплены к мачтам.

Галера начала разворачиваться бортом к берегу. Со стен полетели стрелы, но они не причиняли особого вреда нападавшим.

Все! Галера встала бортом к берегу. С надстройки перебросили на стену длинный мостик, изготовленный из корабельных мачт, и по нему устремилась штурмовая команда венецианцев.

– Помоги нам, Господи и Пресвятая Дева Мария! – осенил себя крестным знамением Марко, и братья ринулись на стену.

Венецианцам удалось овладеть несколькими башнями. Марко с беспокойством отметил, что прилегающие к стене дома задымились: чтобы пресечь контратаку ромеев, дож Дандоло приказал выжечь близлежащие кварталы. Марко оглядел расстилающиеся перед ним и заволакиваемые дымом городские кварталы и крикнул, указав на полукруглые купола:

– Вот это храм Пантократора! В этом направлении нужный нам дом, примерно на полпути. Вперед! Нельзя терять время!

Братья спустились со стены по канатам и бросились в глубь города. Встречавшиеся им по дороге вооруженные отряды ромеев не представляли серьезной угрозы и разбегались от яростной атаки горстки венецианских бойцов. А жители вообще не собирались оказывать сопротивление: прихватив ценные вещи, они бежали в сторону Ликуса и стены Феодосия, чтобы попытаться выбраться из города до начала полной осады и решающего штурма.

Добравшись до дома, где братья уже побывали, когда приплыли несколько лет назад с печальной вестью о смерти хозяина, Марко увидел, что дом горит, а хозяева и прислуга уже покинули его.

– Проклятый ветер! – воскликнул Марко. – И проклятые факельщики, они явно перестарались. Быстрее, братья, быстрее!

Ворвавшись в дом, венецианцы сразу наткнулись на нескольких крестоносцев во главе с монахом. Монах прижимал к груди массивную шкатулку черного дерева.

– Фра Джованни! Разрази меня гром! – не смог сдержать своих чувств Марко.

– Мир тебе, сын мой, – кротко молвил монах, еще крепче прижав шкатулку к груди. – Дайте пройти святому отцу, который идет молиться за вас.

– Это дело, – согласился Марко. – Вот только шкатулку оставьте, святой отец. Это наша добыча!

– О, жадные и ненасытные венецианцы! Вам мало разграбленного Задара, вы хотите лишить воинов Господа последней крохи добычи! – скорбно возвел глаза к небу монах.

Он, видимо, хотел обличить и другие грехи венецианцев, но увидел, что потолочные балки уже занялись огнем. Поэтому монах воззвал к сопровождавшим его крестоносцам:

– Братья! Защитим имущество церкви от жадных торгашей!

Воины с крестами на одежде ринулись на венецианцев. Те не собирались отступать, и в охваченном огнем доме закипела яростная схватка. Заметив, что монах пытается прошмыгнуть к дверям мимо дерущихся, Марко крикнул державшему арбалет Луке:

– Убей монаха! Не дай ему уйти!

Лука вскинул арбалет, и монах в ужасе закрылся шкатулкой. Тяжелая арбалетная стрела расколола деревянную крышку и ушла в потолок. Монах от неожиданного удара упал, а на каменные плиты из поврежденной шкатулки выкатился свиток пергамента. Священнослужитель попытался подобрать манускрипт, но Марко наступил на край свитка ногой, отбивая при этом атаки ближайшего крестоносца. Еще один крестоносец поспешил на помощь, и Марко пришлось бы туго, но в этот момент послышался треск. Объятая огнем балка рухнула, сбив с ног крестоносцев. Марко успел отскочить в сторону и увидел, что балка упала прямо на свиток. Ошалевший монах дергал на себя свою часть свитка, пока воспламенившийся от балки пергамент не разорвался. Фра Джованни упал на пол и принялся лихорадочно тушить горящий пергамент, пытаясь спасти хоть часть драгоценного манускрипта.

Марко опомнился, подскочил к балке и решительным движением кинжала отсек уцелевшую часть пергамента от той, что осталась под балкой.

* * *

Вот оно! Ну конечно! У Марко осталась та часть манускрипта, которая в итоге оказалась у Кайтелер. Средняя часть – под упавшей балкой, а большая часть – у фра Джованни. Скорее всего, эта часть свитка и попала в Ватикан. И что это означает? А то, что, судя по всему, фра Арнольдо знаком с содержанием лишь части манускрипта, бывшей у фра Джованни. Тогда понятно его категорическое нежелание вдаваться в подробности: ведь мало того, что тайна действительно древняя, – похоже, что фра Арнольдо знает не все. Но откуда Брен узнал эти подробности? Вот это непонятно! Скорее всего, от своего двоюродного деда, Германа фон Брена. Но каким образом? Ведь не вызывал же Виктор Брен его дух? Тут Тавров вспомнил про Катю Барсукову… А почему бы и нет? В Пограничной Зоне такие штуки – банальность. А если принять в качестве гипотезы, что Виктор Брен почерпнул информацию об артефактах и византийском манускрипте от духа Германа фон Брена… и об этом пронюхал фра Арнольдо, то…

Тавров даже поежился от ощущения близкой разгадки. Он взял мобильник и позвонил Кайтелер.

– Здравствуйте, Бьянка! Да, это Тавров. Нужно, чтобы вы срочно приехали в Москву. Так срочно, как только сможете. И еще: захватите ваши материалы: манускрипт, записки Дудича. Можете взять копии, а подлинники укройте в надежном месте. И будьте осторожны: за вами могут следить! Я прошу вас: отнеситесь к этому с максимальной серьезностью. Позвоните мне на мобильник и скажите, когда вас ждать в Москве. Хорошо? Тогда до встречи.

После этого Тавров связался с Кудасовым.

– Влад, здравствуйте! Вы не собираетесь в ближайшие дни уезжать? Отлично! Нам надо на днях встретиться. И вот что: не хочу вас пугать, но постарайтесь быть предельно осторожным. Пока ничего страшного, просто настало время перейти в наступление, и я не хочу терять бойцов до «дня Д». Да, возможно, я преувеличиваю, но осмотрительность излишней не бывает. Подумайте о Брене и Шрайбере, которых я до сих пор не нашел, так что для поисков внезапно пропавшего Кудасова у меня просто не найдется времени. Всего хорошего!

Тавров положил трубку на столик. Подошел Дуканот, опустил одну голову ему на колени, а другой вопросительно посмотрел на Таврова и тявкнул.

– Вот так, Дукат… Всех я напугал, – сказал ему Тавров, поглаживая обе головы Дуканота. – Осталось только ждать.

* * *

Получив эсэмэску от Кайтелер с информацией о прибытии ее поезда в Москву, Тавров вновь позвонил Кудасову и попросил его приехать. Кудасов примчался быстро и принялся было расспрашивать Таврова о непонятной спешке, но Тавров оборвал его:

– Не время, Влад! Я еду встречать Бьянку. Когда мы вернемся, тогда я все и объясню. А пока располагайся и отдыхай.

Тавров украдкой взглянул на лежавшего под столом Дуканота. Кудасов явно не видел двухголового пса, и это немного успокоило Таврова: уфолог не находился, подобно ему, в Пограничной Зоне.

Тавров успел на вокзал вовремя – как раз к приходу поезда. Вышедшая из вагона с большим чемоданом на колесиках Кайтелер немедленно набросилась на него.

– Что происходит, Валерий Иванович? – агрессивно вопросила она. – Я думала, что вы преувеличиваете. Но быстро изменила свое мнение. Вы хотите объясниться?

– Что-то случилось, Бьянка? – недоуменно спросил Тавров.

– Случилось?! Да, можно сказать и так, – саркастически воскликнула Кайтелер. – Я как раз нашла фотографию той картины… Сбросила ее на флэшку, взяла дневник Дудича и манускрипт и поехала к Саше, чтобы оставить это все ему на хранение. Приехав к нему, я обнаружила, что забыла дома паспорт, и попросила Сашу привезти его.

– И он привез вам паспорт?

– А как бы иначе я взяла билет?! Но дело не в этом… За те два часа, что я ехала до Саши, а потом он добирался до моей квартиры, в моем доме кто-то побывал! Саша позвонил и сказал, что в квартире все перевернуто вверх дном, похищен винчестер из компьютера, но что еще украли, выяснить невозможно. И я испугалась! Я давно так не боялась, понимаете? Мы встретились с Сашкой в метро, он передал мне паспорт, я поехала на вокзал и купила билет на ближайший поезд, а потом до самого его отправления блуждала по городу. Я ничего не понимаю! А вы?

– Дома все объясню, – только и мог пообещать Тавров.

Едва они вошли в квартиру, как Кайтелер насторожилась. Она рассеянно поздоровалась с Кудасовым и озабоченно спросила:

– А кто у вас еще в квартире?

– Никого! – заверил Тавров, краем глаза заметив, что прятавшийся под столом Дуканот начал растворяться в воздухе, словно Чеширский Кот.

– Странно, – задумчиво проговорила Кайтелер. Она прошла в комнату и заглянула под стол. Но Дуканота там уже не было.

«Э-э, девочка моя! – подумал Тавров. – А с тобой не все так просто!»

– Хватит загадок, Валерий Иванович! – раздраженно заметил Кудасов. Он явно «принял» для успокоения, но это не пошло ему на пользу. – Не пора ли объясниться?

– Все очень просто, дети мои! – объявил Тавров. – Мы поедем на встречу с человеком, поручившим мне найти Виктора Брена. Я пригласил вас, потому что мне нужны свидетели.

– Зачем? – удивился Кудасов. – Он не хочет платить?

– Хуже, – ответил Тавров. – Я считаю, что именно он убил Барсукову и непосредственно причастен к исчезновению Виктора Брена.

* * *

Встреча с фра Арнольдо и Далинским состоялась именно там, где проходила и в первый раз: в отдельном кабинете ресторана на Сретенке.

– Я бы хотел узнать, что вам удалось выяснить, – проговорил фра Арнольдо после краткого обмена приветствиями и взаимными представлениями присутствующих.

– Если вас интересует, что я узнал о нынешнем местонахождении Виктора Брена, то практически ничего, – спокойно ответил Тавров. – Единственное, что можно вполне определенно утверждать: Виктор Брен выехал на встречу с олигархом Олегом Варежко в районе станции метро «Алтуфьево», и после этого его никто не видел.

Фра Арнольдо недоуменно посмотрел на Далинского, и тот перевел ему слова Таврова.

– То есть, если я правильно понял, вы предполагаете, что господин Варежко причастен к исчезновению Брена?

– Нет, – отрицательно мотнул головой Тавров. – «После этого» – не значит «вследствие этого». Не располагая другой информацией, я стал выяснять, что могло явиться причиной его исчезновения.

– И какие у вас предположения на этот счет?

– Я не строю предположений, я не журналист, – жестко ответил Тавров. – Я прорабатываю версии на основании имеющихся фактов. И в свете этих фактов жизнь Виктора Брена предстала несколько в другом свете, чем казалось на первый взгляд.

– Он был не тем, за кого себя выдавал? – удивился Далинский.

– Не совсем так. Я бы сказал, что он оказался не тем, кем себя считал, – уточнил Тавров.

– Объясните! – потребовал фра Арнольдо.

– Извольте! Итак, Виктор Брен до двадцати семи лет был обычным гражданином СССР и, короткое время, СНГ. Все присутствующие знают историю его превращения из еврея в потомка древнего аристократического немецкого рода, германского репатрианта, доброго католика и терциария Ордена Проповедников. Вернулся в Россию Брен в 1996 году уже в качестве сотрудника почтенного католического издания. И это можно только приветствовать: доминиканцы – не ваххабиты и в ближайшей перспективе никаких неприятностей никому не сулят, а журналист немецкого издания не будет заниматься торговлей наркотиками или рэкетом. Короче, Брен был вполне «желательным иностранцем» в России, в том числе и для властей, и для олигархов, поскольку не писал статей на острые политические и криминальные темы. Отсюда вопрос: кому и почему он мог помешать? Ответ только один: он узнал то, чего не должен был знать, и собирался это использовать. Политика исключается, криминал – тоже. Что тогда? Остается то, что входило в область интересов Брена: религия и история.

– Логично, – согласился фра Арнольдо. – Но какими фактами можно обосновать ваше утверждение?

– Дело в том, что Виктор Брен узнал о том, что у его деда был брат, Герман фон Брена. В 1944 году солдаты фон Брена учинили погром в доминиканском монастыре Сан-Северин в Северной Италии. Детали этого дела вы наверняка знаете лучше меня, как и дальнейшую судьбу штандартенфюрера СС фон Брена. Добавлю лишь, что фон Брена разрушил монастырское кладбище и часовню, а также расстрелял монахов отнюдь не из ненависти к христианству. Он искал и нашел то, что монахи укрывали в монастыре. Вы понимаете, о чем идет речь?

Лицо фра Арнольдо было непроницаемо.

– Я не понимаю, о чем вы говорите.

– Ах так? – усмехнулся Тавров. – Хорошо, я вам напомню. Фон Брена нашел пластины из серебристого металла, очень твердые и прочные, слегка изогнутые, с нанесенными на них римскими цифрами, ни разу не повторяющимися. Все пластины абсолютно одинаковы, и лишь одна, пронумерованная единицей, несколько отличается от остальных. Кстати, господин Далинский прекрасно знает, что я имею в виду.

Далинский и фра Арнольдо переглянулись.

– Откуда вам все это известно? – спросил фра Арнольдо.

– Я не собираюсь откровенничать перед вами, поскольку вы не желаете поделиться со мной даже крупицей информации, – мстительно сообщил Тавров. – И скажу лишь, что фон Брена нашел в монастыре еще кое-что, о чем монахи и не подозревали. Логично спросить: а какое это имеет отношение к исчезновению Виктора Брена? Да самое прямое! Когда Орден дал указание терциарию Брену помочь в розыске неких артефактов на территории России археологу Шрайберу, Брен с удивлением обнаружил, что речь идет именно о тех самых пластинах из серебристого металла. Казалось бы, что в этом такого? А вот что: пластин всего было шестьдесят, и после успешных поездок Шрайбера по России в руках Ордена их оказалось ровно пятьдесят семь. Из оставшихся трех пластин одна – причем именно с единицей – была у Брена, а местонахождение второй, предпоследней пластины знал только он. Более того, терциарий Брен оказался посвящен в некую тайну – святая святых Ордена Проповедников. Об этой тайне знал лишь узкий круг посвященных внутри Ордена, именуемый «Опус Деи» и не имеющий никакого отношения к общеизвестной организации, основанной испанским священником Балагером.

Разгоряченный Тавров позволил себе осушить кружку пива.

– Боюсь, что это всего лишь ваши домыслы, основанные на вздорных легендах, – безжизненно улыбнулся фра Арнольдо.

– Вот как? – вежливо улыбнулся в ответ Тавров. – А вот Брен так не считал, поскольку располагал ключом к тайне.

Тавров жестом фокусника выложил на стол сигарную коробку и продемонстрировал фра Арнольдо и Далинскому лежавший в ней складень. Эффект превзошел все ожидания.

Далинский изучал складень всего лишь с любопытством ученого, но поведение фра Арнольдо было просто неописуемо. Он выглядел так, словно стал свидетелем сошествия на землю всех Сил Небесных. Став белее скатерти, фра Арнольдо дрожащими руками неуверенно ухватил складень и поднес его близко к лицу, словно обнюхивая. Он несколько раз раскрыл и закрыл створки. Тавров не мешал, лишь внимательно наблюдал за его реакцией.

– Откуда это у вас?! – спросил фра Арнольдо.

– Я скажу откуда и даже расскажу, что еще, помимо пластин, нашел в монастыре Сан-Северин фон Брена, – пообещал Тавров. – Но при одном условии: сначала вы ответите на все мои вопросы.

– Спрашивайте, – согласился фра Арнольдо.

– Вопрос первый: зачем вам эти пластины?

– Я не могу ответить на этот вопрос, – немедленно последовал ответ.

– Послушайте, ведь мы знаем, что эти пластины – вовсе не пластины, а портал! – вдруг воскликнул потерявший терпение Кудасов. – Они соединяются в кольцо в виде петли Мебиуса, поэтому первая пластина и отличается от остальных. Собранные вместе, они образуют портал, иначе говоря, ворота в иной мир!

– Замолчите! – закричал фра Арнольдо, закрыв лицо руками. Он низко наклонил голову, плечи его дрожали.

– Поймите, что из-за вашего религиозного средневекового мракобесия человечество лишается уникального шанса наконец-то получить доступ в иные миры! – продолжал патетическую речь уфолог.

Фра Арнольдо отнял руки от лица, взглянул на Далинского и что-то спросил. Далинский ответил, и фра Арнольдо обратился к Кудасову:

– Уточните, в чем вы обвиняете меня?

Тавров почувствовал, что настроение фра Арнольдо неуловимо изменилось, но не мог понять причины. Он наступил Кудасову под столом на ногу, но тот в запале не обратил на это внимания.

– Портал откроет доступ к иным мирам, к внеземным цивилизациям, и мы сможем на равных разговаривать с теми, кто исследует нас при помощи НЛО. Лишать человечество такой возможности – преступление! – пламенно продолжал Кудасов.

Фра Арнольдо молчал… Наконец он заговорил. Его поведение разительно отличалось от той растерянности, в которой он только что пребывал.

– Я не собираюсь отвечать на вздорные и бессвязные обвинения, – спокойно сказал он, в упор глядя на Таврова. – И я хочу понять: что вы сделали, чтобы найти Виктора Брена? Я плачу вам деньги именно за это и потому жду подробного ответа.

– Я только этим и занимаюсь, – ответил Тавров, не собираясь сдавать позиции. – И если вы до сих пор не поняли, я скажу прямо: все указывает на то, что исчезновение Брена прямо связано с тем, о чем вы упорно не желаете мне рассказывать. Более того, факты подтверждают: ваше молчание объясняется просто – вы боитесь. Вы боитесь, что всплывут некие иные факты, очень для вас нежелательные.

– Что за вздор? Объяснитесь! – потребовал фра Арнольдо.

– Дело в том, что Виктор Брен незадолго до своего исчезновения побывал в Санкт-Петербурге. Причем цель визита своему редактору он объяснил сугубо профессиональной необходимостью: ездил собирать материал для написания статьи о деятельности Ордена Проповедников в Петербурге. Далинскому он сказал, что едет в Петербург встретиться с Кайтелер. Не знаю насчет материала для статьи, но вот с Кайтелер он точно не встречался, и госпожа Кайтелер может лично это подтвердить. Зато он встречался с некой Екатериной Барсуковой. Вам ничего не говорит это имя?

Фра Арнольдо спокойно выдержал пристальный взгляд Таврова и невозмутимо ответил:

– В первый раз слышу.

– Вполне возможно, – согласился Тавров. – Ведь важна была не фамилия, а имя – Екатерина. Не так ли, фра Арнольдо?

– Ерунда какая-то, – пожал плечами фра Арнольдо.

– Это было бы ерундой, но госпожа Барсукова буквально на следующий день после встречи с Бреном была убита. Брен к этому времени уже прилетел в Москву, поэтому его можно исключить из круга подозреваемых. Когда Брен уже был в Москве, кто-то на квартире Барсуковой спровоцировал ее на контакт с демоном. После установления контакта этот «кто-то» взял инициативу в свои руки и принес Барсукову в жертву, после чего заключил договор с демоном. Для написания текста использовали кожу со спины Барсуковой. Затем этот человек залил пол перекисью водорода, чтобы уничтожить следы магических знаков, написанных кровью, и покинул квартиру незамеченным. Я знаю, с кем конкретно из демонов был заключен договор, и уверенно могу предположить, кто это сделал.

– И кто же? – бесстрастно осведомился фра Арнольдо.

– Вы, – невозмутимо сообщил Тавров. Он намеренно говорил сухим, казенным языком. – Вы в это время были в Санкт-Петербурге, и вы – самая вероятная кандидатура. Я не сомневаюсь, что у вас найдутся свидетели из числа петербургских доминиканцев и их друзей, которые под присягой покажут, что во время убийства Барсуковой вы были вместе с ними. Но на самом деле вы были у Барсуковой. И Брен понял это! А когда исчез Шрайбер, Брен осознал, что он сам оказался в опасности. Со Шрайбером вы все рассчитали просто и гениально: немецкие власти его искать не хотят, потому что встречавшие его в аэропорту доминиканцы утверждают, что Шрайбер не выходил из самолета; а российские власти уверяют, что Шрайбер прошел регистрацию и паспортный контроль и сел на этот рейс. Результат: Шрайбера никто не ищет. Убийство Барсуковой в милиции расценили как «глухарь» и фактически дело скинули в архив. Брен испугался и нашел способ оставить информацию, которую он считал важной. Это его, похоже, не спасло, но похоронить тайну вместе с Бреном не удалось. Поэтому я предлагаю: либо вы немедленно рассеиваете мои подозрения, либо я доведу их до сведения российских властей, и тогда вас ожидают крупные неприятности. Поверьте, одного моего звонка будет достаточно, чтобы вас не выпустили из России как важного свидетеля. А затем, учитывая существующие факты, возможно легко пересадить вас со свидетельского стула на скамью подсудимых.

– Это полный бред, – коротко прокомментировал фра Арнольдо.

– Да, это было бы похоже на бред, – саркастически согласился Тавров, – если бы вам удалось все свалить на кого-нибудь другого, скажем, на Варежко. Но есть один нюанс. Взгляните на эту фотографию.

И Тавров положил на стол перед фра Арнольдо фотографию картины, принадлежавшей Кайтелер. Это был его последний козырь. И он сработал.

Фра Арнольдо жадно схватил фотографию и впился в нее глазами. Затем он воскликнул:

– Откуда у вас это?! Где сама картина? Я куплю ее у вас хоть сейчас!

– Поздно! – с улыбкой сообщил Тавров. – Картина уже продана. Госпожа Кайтелер продала ее, и я назову вам имя купившего картину, но только после того, как вы ответите на мои вопросы. Первый из них я уже задавал.

– Картина находилась у госпожи Кайтелер?! – воскликнул Далинский. Он переглянулся с фра Арнольдо и после обмена короткими, но резкими фразами с доминиканцем повернулся к Кайтелер и с досадой спросил: – Но почему вы мне ничего не сказали о ней?

– А вы не спрашивали! – отозвалась Кайтелер. – И с какой стати я должна была говорить вам о картине? Вы что, специалист в области живописи? Я консультировалась с вами по поводу рукописей. А насчет картины… Я обратилась к уважаемому эксперту, он провел профессиональную оценку и нашел мне покупателя. Я осталась вполне довольна сделкой.

Далинский торопливо объяснил все фра Арнольдо. Тот воскликнул:

– Мы заплатили бы вам больше!

– Меня вполне устроила выплаченная мне сумма, – отрезала Кайтелер. – Как говорил мой преподаватель математики, ставя тройку за урок, который надо было выучить в прошлый раз: «Сопливых вовремя целуют». И еще: я не знаю итальянского языка, но использованное по отношению ко мне фра Арнольдо выражение «глупая сука» я узнаю и на языке племени йоруба. И если вы еще раз используете эти слова применительно ко мне даже на суахили, то я не оставлю это безнаказанным. Я все-таки практикующая ведьма как-никак. Вам ясно?

– Вы не понимаете! – горячо сказал фра Арнольдо. – Это уникальное полотно тринадцатого века, бесследно исчезнувшее из церкви Паммакаристи в Константинополе во время штурма города турками. Это… Как оно попало к вам?

– А не слишком ли много вы спрашиваете – для человека, который сам не хочет отвечать ни на один вопрос? – вмешался Тавров. – Я официально ставлю вас в известность: если вы не ответите на мои вопросы, я сочту невозможным дальнейшее проведение расследования и выпишу вам счет за понесенные мною расходы. Вы их оплатите, и на этом наше сотрудничество закончится. Если не оплатите, то я обращусь в суд… или не обращусь, если почему-либо решу, что этого не понадобится. Но в любом случае я прекращу расследование исчезновения Виктора Брена. Вам понятно?

– Я понимаю… – нахмурившись, кивнул фра Арнольдо. Он помолчал с минуту, затем решительно произнес: – Вы выдвинули против меня совершенно дикое обвинение, но властям оно может показаться убедительным. Действительно, настало время внести ясность. Но вы затрагиваете тему, которая представляет собой глубокую тайну! Я должен получить разрешение от генерала Ордена, чтобы посвятить вас в нее. Поэтому прошу дать мне хотя бы сутки, чтобы я мог связаться с Римом. Мы договорились?

– Хорошо, – согласился Тавров. – Сутки, но не более. Если через двадцать четыре часа вы не будете готовы к откровенному разговору со мной, то я прерываю наше сотрудничество.

Фра Арнольдо чуть не вырвался из его железной сыскной хватки, но теперь ему некуда деваться: в этом Тавров был уверен. Либо он объяснится до конца, либо Тавров приложит все усилия, чтобы засадить доминиканца за убийство Барсуковой и Брена.