Выйдя из ресторана, Тавров поймал частника, и они с Кайтелер и Кудасовым направились к нему. По дороге Тавров вспомнил, что не рассчитывал на гостей, и, заскочив в магазинчик недалеко от дома, купил курицу-гриль.

– Ой, Валерий Иванович! Мне действительно есть ужасно захотелось! – обрадовалась Кайтелер и добавила со смехом: – Даром, что только что из ресторана!

– С таким типом, как фра Арнольдо, всякий аппетит пропадает, – проворчал Кудасов. – Глазищами зыркал, юлил, как уж… Только и гляди, как бы он тебе цианида не подсыпал.

– А тебе бы стоило подсыпать кое-что… Пургену хотя бы, чтобы сидел в туалете и не болтал лишнего, – ехидно заметила Кайтелер.

– И что же это я сболтнул такого?! – вскинулся Кудасов.

– А с порталом? Забыл уже? – напомнила ему Кайтелер. – Или ты, как глухарь на току, только себя слышал? Ну, кто просил тебя говорить, что портал – это вход в другие миры? Инопланетян приплел… Зачем?!

– А разве не очевидно, что из артефактов собираются Врата в другие миры? – защищался Кудасов.

– Нет, вовсе не очевидно, тарелочник ты наш дорогой! – ехидно возразила Кайтелер. – Да, по всей видимости, артефакты складываются в Портал. Но Портал ведет не в какие-то абстрактные «иные миры», а во вполне конкретный Другой мир! Своей оговоркой ты показал фра Арнольдо, что мы ничего толком не знаем о Портале. А ведь до этого Валерий Иванович своей напористой атакой и почерпнутыми из файлов Брена сведениями просто раздавил фра Арнольдо: тот был в полной уверенности, что мы знаем абсолютно все, и терялся в догадках – откуда?! А ты все испортил! Ляпнул про инопланетян – и вот сорвался с крючка практически уже готовый к употреблению фра Арнольдо!

– Ну, конечно! – разозлился Кудасов. – Я во всем виноват, а вы – такие умники, сидели рядом и молчали, вместо того чтобы мне знак подать!

– Извини, но под рукой не оказалось ничего достаточно большого и тяжелого, чтобы заткнуть твой фонтан, – огрызнулась Кайтелер.

– Я вообще-то наступал вам на ногу, Влад, но вы не обратили на это никакого внимания, – сдержанно напомнил Тавров. – Впрочем, сейчас это не имеет никакого значения. Нам надо разработать план дальнейших действий.

Ввалившись в квартиру Таврова, они немедленно образовали очередь в ванную – мыть руки. А затем приступили к расправе над курицей. Тавров курицу есть не стал, рассудив, что на троих ее будет маловато, и открыл себе банку горбуши.

– Я бы один эту курицу съел, – сообщил Кудасов, обгладывая куриную ногу.

– Ну и ешь, – предложила Кайтелер, обгрызая крылышко. – А то мне расхотелось.

– Ну вот! – удивился Тавров. – Вы не заболели, Бьянка?

– Нет, Валерий Иванович, – ответила Кайтелер, бросив на него внимательный взгляд. – У вас собакой пахнет, а мне этот запах аппетит отбивает.

«Вот ушлая девка! – подумал Тавров. – А что, если она тоже в Пограничной Зоне?»

– Подведем промежуточный итог, – вслух предложил он. – Итак, что мы выяснили? Во-первых, можно уверенно утверждать, что артефакты собираются в Портал, открывающий вход в Иной мир. В византийском манускрипте, видимо, содержалась предыстория Портала, указания на места захоронения артефактов и инструкция по его эксплуатации. Во всяком случае, последняя часть манускрипта, оказавшаяся у Бьянки, весьма похожа на хитро зашифрованную инструкцию. Соответственно, складень представляет собой закодированный дубликат манускрипта с указанием мест хранения содержащейся в этом документе информации. Похоже, что эта информация разбита на три части, и они, в своем роде, доверены на хранение Спасителю, Богоматери и святому Трифону. Видимо, византиец хотел таким образом избавиться от функций хранителя Тайны и позже собирался уничтожить манускрипт, но не успел, поскольку не добрался до Константинополя.

– Вы думаете, что тексты Брена исторически достоверны? – усомнился Кудасов. – А что, если это ложный след?

– Я выложил кое-какую информацию, почерпнутую из текстов Брена, в разговоре с фра Арнольдо, и его реакция показала, что он воспринял мои слова очень серьезно, – заметил Тавров. – Поэтому тексты Брена я полагаю не беллетристикой, а точной исторической реконструкцией. Кстати, ваша версия относительно инопланетян мне кажется неубедительной: ну не похож фра Арнольдо на уфолога! А вот в роли экзорсиста или инквизитора я его себе вполне представляю. Но суть не в этом. Дальше! Во-вторых, достаточно уверенно можно утверждать: артефактов всего шестьдесят, и все они должны быть собраны вместе, а фра Арнольдо, возможно, располагает только пятьюдесятью семью. А ключевым является артефакт с римской единицей: он единственный должен иметь пазы не на обеих сторонах, а лишь на одной. Этот артефакт, очевидно, находился у Брена, исчез вместе с ним, и потому фра Арнольдо так нужен Брен. В-третьих, в дело замешан олигарх Варежко – иначе зачем ему платить сумасшедшие деньги за картину неизвестного художника? Извините, конечно, Бьянка, но ведь полотно можно было просто украсть! Почему Варежко, человек, прямо скажем, не очень щепетильный, предпочел купить его легально? Ответ прост: он не хотел огласки. Он не хотел, чтобы о картине узнали другие. Похоже, что Варежко в этом деле выступает конкурентом фра Арнольдо. Хотя это не отвергает и возможного сговора между ними. Нельзя исключать, что именно Варежко похитил Брена, поскольку Брен исчез именно после запланированной встречи с Варежко в районе станции метро «Алтуфьево». Хотя, справедливости ради, отмечу: мне неизвестно – встретился ли Брен тогда с Варежко или нет. Вот, в общем, все, что для нас более или менее ясно. Теперь – о непонятном…

– Ну, тут все просто! – вмешался Кудасов. – Первое: зачем фра Арнольдо нужен этот Портал? Чтобы им воспользоваться или, наоборот, сделать невозможным его использование?

– Чтобы сделать это невозможным, достаточно надежно припрятать хотя бы один артефакт, – заметила Кайтелер. – Так что, похоже, фра Арнольдо сам собирается воспользоваться Порталом.

– Логично, – согласился Кудасов. – Теперь вот что: пятьдесят семь артефактов из шестидесяти находятся у фра Арнольдо, один артефакт, с римской единицей, был у Брена, второй, как мы знаем, с числом XIX – у меня. Где последний артефакт?

– У меня есть кое-какие мысли на эту тему, – сказала Кайтелер. – Но разговор долгий, поэтому пока отложим это. Продолжай, Влад.

– Ну, третий вопрос – самый главный: где сам Брен? – закончил Кудасов и обвел взглядом присутствующих. – Кто-нибудь хочет что-либо добавить?

– Я добавлю, – отозвался Тавров. – В-четвертых, инсигнии Повелителя Мира! О них упоминается в текстах Брена. Мы ничего не знаем о них, но если мы берем тексты Брена за основу, то обязаны выяснить, где находятся инсигнии и почему Брен уделил им в текстах такое внимание.

– Н-да, вопросов все равно больше, – подвела итог Кайтелер. – Давайте попозже обсудим все остальное, хорошо? Мне интересно, где я буду ночевать? Я, честно говоря, с ног валюсь. Мне не хотелось бы вас стеснять, Валерий Иванович!

«Стеснять! Ну, как же! – с сарказмом подумал Тавров. – Ты просто чувствуешь присутствие Дуканота и прочей чертовщины в моей квартире, и от этого тебе неуютно».

– Вот что, ребята, – сказал он вслух. – Можете, конечно, остаться у меня, но мне кажется, что вам будет безопаснее где-нибудь в другом месте. После нынешнего откровенного разговора с фра Арнольдо, когда я его фактически обвинил в убийстве, можно ожидать всего.

– Мы с Бьянкой ко мне поедем, – сказал Кудасов. – Квартира у меня съемная, так что вряд ли ее успели вычислить, если что… Бьянка, ты не возражаешь?

– Дельное предложение, – согласилась Бьянка.

Кудасов практически в одиночку расправился с курицей, торопливо запил ее чаем и поднялся.

– Ну, я готов! – бодро сообщил уфолог. – Спасибо за угощение, Валерий Иванович! Бьянка, идем?

– Аск… – с готовностью отозвалась Бьянка, поднимаясь с места. Выходя на лестничную площадку, она обернулась и негромко сказала: – Не обижайтесь, Валерий Иванович, но жутковато тут у вас. Этот запах… Спокойной ночи!

«Хм… Жутковато? Пожалуй, можно согласиться… А запах? Почему я не чувствую никакого запаха?»

Тавров зашел в туалет, взял с полки освежитель воздуха и побрызгал в комнате и в коридоре. Из-под стола выполз Дуканот, чихнул по очереди обеими головами и неодобрительно покосился на Таврова.

– Вот, запах, говорят… – смущенно пояснил Тавров.

* * *

Таврову хотелось спать, но он ждал звонка от Кудасова и Кайтелер. Поэтому он уселся в кресло с книжкой Донцовой, включил диск с «Битлз» и принялся бороться со сном. Соединенными усилиями Донцова и битлы позволили ему продержаться минут сорок, пока не раздался долгожданный звонок от Кудасова: они с Бьянкой на месте, садятся пить чай с сыром и краковской колбасой.

– Спокойной ночи, ребята! – пожелал им Тавров и положил трубку на журнальный столик. Взглянув на часы, Тавров решил, что слегка за полночь – не самое позднее время. Ему хотелось «добить» детектив, и он решил дать себе еще часок на чтение.

* * *

Тавров полностью погрузился в приключения Виолы Таракановой, как вдруг его уединение было внезапно нарушено вкрадчивым голосом:

– Валерий Иванович! А Валерий Иванович? Да оторвитесь вы от детектива, право слово! Дело у меня к вам.

Тавров изумленно вскинул голову и увидел прямо перед собой человека весьма странной и даже отталкивающей наружности, одетого в длинный балахон, настолько выцветший, что невозможно было определить его первоначальный цвет. Голову человека венчала мятая широкополая шляпа того же цвета и качества. Длинные полы балахона не позволяли подробно рассмотреть обувь, а одежду, имевшуюся под этим одеянием, скрывал длинный шарф, обмотанный вокруг шеи и свисавший свободными концами почти до пола. Но самым неприятным было лицо гостя, обрамленное выбивавшимися из-под шляпы, падающими на плечи неопрятными космами: бледное лицо с большим хрящеватым носом и торчащие из патл длинные острые уши.

Тавров некоторое время разглядывал этого странного и неприятного типа, потом неприветливо поинтересовался:

– Разве я вас приглашал? Какого черта вам тут надо? Эй, Дуканот! Проводи гостя до двери!

– Прошу прощения, Валерий Иванович, – осклабился незнакомец, обнажив длинные неровные зубы. – Вы как-то не вникли в ситуацию. Это вы у меня в гостях, а не я у вас. Осмотритесь!

Тавров огляделся по сторонам. Действительно, из знакомых вещей он обнаружил только кресло, в котором сидел. Вокруг простиралась безжизненная равнина, озаренная странным мерцающим красным светом. Насколько хватало взгляда, пейзаж был уныло однообразен: так некоторые фантасты изображают марсианскую пустыню.

– Теперь убедились, что это вы у меня в гостях? И песика своего не зовите: нет его здесь.

– Ерунда какая-то, – фыркнул Тавров. – А вы, собственно, кто такой?

– Меня зовут по-разному, но я предпочитаю, чтобы меня называли Хозяин Сонной Тропы. Если вам это имя кажется слишком длинным, то зовите меня так, как зовут меня англичане: Сэндмэн. Ну, вот я и представился вам. А теперь идемте! Видите, тропинка? Это, собственно, и есть Сонная Тропа.

– Подождите. Я что, в Пограничной Зоне?

– Нет, это уже не Пограничная Зона. Для вас это уже Другая Сторона.

– Ага, я сплю! – догадался Тавров и принялся щипать себя за руку, чтобы проснуться.

Сэндмэн с иронией наблюдал за его манипуляциями.

– Неужели вы не видите, что это бесполезно? – участливо спросил он. – Ведь вы даже не чувствуете боли, не правда ли? Не теряйте времени, вы проснетесь, когда я сочту это необходимым. Или… не проснетесь. Но вам ничего не следует бояться. Если бы мне приказали вас убить, я бы просто оставил бы вас здесь. Вы бы вечно блуждали в поисках выхода, а в Вашем Мире врачи написали бы заключение: «Скончался, не выходя из состояния глубокой комы». Или что-нибудь в этом роде… Ну а теперь попрошу вас следовать за мной, у нас мало времени: Его Светлость не любит ждать!

Таврову ничего не оставалось делать, как последовать за Сэндмэном: действительно, трудно придумать что-нибудь более бессмысленное, чем бесцельное сидение в кресле посреди безжизненной красной пустыни.

Едва они двинулись по тропинке, как местность странным образом начала преображаться: тропинка словно углубилась в овраг, и по обе стороны от нее появились холмы, покрытые голыми деревьями и кустами. На деревьях сидели непонятные, отталкивающего вида твари: то ли грифы, то ли гигантские летучие мыши – птеродактили, надо полагать… И чем они тут питаются?

– Здесь у нас в понятие «питание» вкладывается нечто иное, – сказал вдруг Сэндмэн.

– У вас тут все читают мысли? – мрачно поинтересовался Тавров.

– И в понятие «мысли» мы вкладываем нечто другое, – пояснил Сэндмэн. – Вы просто полюбопытствовали и свой интерес не скрывали, вот я его и озвучил. Всего лишь навсего озвучил. А вот ваши мысли по поводу того, о чем вы будете разговаривать с Его Светлостью, мне неизвестны. Это не каждому дано: читать мысли, видеть прошлое, настоящее и будущее.

Тавров окинул взглядом инфернальный пейзаж и решился утончить:

– Это что, Ад?

– Нет, мы здесь просто живем, – хихикнул Сэндмэн. – А вам невесело? Напрасно! Вот, взгляните туда!

Тавров вдруг увидел зеленую полянку на берегу небольшого озерка. Деревья нежно шелестели листвой, и этот убаюкивающий звук время от времени перекрывал веселый детский смех. На берегу озера по белому песку и бархатистой траве бегала, заливаясь радостным смехом, девочка лет пяти. Она ловила мяч, который бросала ей молодая женщина.

Тавров остановился, пораженный странным зрелищем.

– Что это за оазис для двоих? – удивленно спросил он у Сэндмэна. – Это родственники высокопоставленного работника Ада?

– Нет, просто девочка вместе с мамой попала под грузовик, управляемый пьяным водителем. Мать погибла сразу, а девочка лежит в коме. Пока в ней теплится жизнь, она как будто спит и поэтому оказалась у меня в гостях. Я разрешаю им поиграть вместе. Ведь все спящие – в моей власти.

– А когда она умрет? – спросил Тавров. – Они с мамой вновь соединятся?

– Ну, это вряд ли, – ответил Сэндмэн. – Вечного счастья не бывает даже в раю. Хотя… вопрос не ко мне. Что я могу знать о Рае?

По мере продвижения по тропинке открывалось все больше и больше странных видов. Садовая скамейка с сидящим на ней человеком в пижаме соседствовала с извилистой гоночной «формульной» трассой, по которой неслись, периодически разбиваясь вдребезги, гоночные автомобили; человек в больничном халате, блаженно улыбаясь, рисовал кистью радугу прямо на небе, а под каплями краски лежали влюбленные, ничего не замечавшие в своей соединенности.

– Стоит уснуть разуму в чьей-нибудь голове, и я тут же увожу его по Сонной Тропе, – продолжал Сэндмэн. – У меня тут в гостях есть и сошедшие с ума, и коматозники, и просто прилегшие вздремнуть на часок после обеда. Видите вон того мужчину в шезлонге? Он уснул в своем кабинете во время обеденного перерыва и еще не знает, что не проснется. Забавно, не правда ли?

– Ничего не вижу в этом забавного, – осуждающе отозвался Тавров.

– Если бы я не видел искорок юмора в таких вещах, то давно бы спятил, как вон тот художник, – заметил Сэндмэн. – Я ведь даже не знаю, сколько времени провел на этой работе и долго ли мне до пенсии… Вечность, черт бы ее побрал!

– Зато вы познали, что такое Вечность, – заметил Тавров.

– А что тут познавать? – удивился Сэндмэн. – Любой ребенок знает, что Вечность – это когда прошлое, настоящее и будущее существуют одновременно. А вы, я гляжу, ехидный тип!

– Нет, просто следую вашему совету и пытаюсь искать в здешних порядках забавное, – ответил Тавров.

– Я же говорю – ехидный, – подтвердил Сэндмэн. – И это правильно! Если Его Светлость сочтет ваши шутки удачными, то я, против ожиданий, провожу вас обратно.

– Заранее благодарен, – поклонился Тавров. – А пока я буду шутить с Его Светлостью, вы там проследите, чтобы не украли мое кресло. Или в Аду с преступностью покончено?

– Мы в понятие «преступление» вкладываем несколько иное, – уклончиво ответил Сэндмэн.

Тропинка повернула в очередной раз и вывела путников на берег какого-то не то озера, не то болота. Зеркально гладкая поверхность воды непрерывно изменяла цвет, словно в глубине периодически всплывали и исчезали на дне разноцветные твари. Примерно в километре от берега возвышалась скала, увенчанная острыми вершинами башен готического замка. Длинный мост начинался от ворот и уходил в море, заканчиваясь узкой плавучей дорожкой, подходившей к самому берегу.

– Вот и Болото Безысходности, – тихо произнес, точнее, почти прошептал Сэндмэн. – Это замок великого герцога, Его Светлости Гусиона Киноцефала. А вот и сам герцог.

По узкой плавучей тропинке галопом скакал всадник на вороном коне. Черный плащ развевался по ветру, а блестящий черный панцирь в красном свете багряной облачности казался покрытым кровью. Всадник сошел на берег и остановился. Тавров увидел, что голова у всадника собачья – и правда Киноцефал.

– Приветствую вас, Ваша Светлость, – поклонился ему Сэндмэн. – По приказу Его Превосходительства великого генерала Агалиарепта я привел к вам смертного, которым интересовался великий генерал.

– Приветствую и я тебя, Хозяин Сонной Тропы, – ответил Гусион. – Оставайся здесь и жди. А ты, смертный, садись на моего коня сзади и крепче держись за мой пояс: тебе пока не время исчезнуть в Болоте Безысходности.

Тавров послушно взобрался на круп коня, что оказалось совсем нетрудно сделать, поскольку Сэндмэн вовремя и умело подсадил его. Гусион шевельнул шпорами и, сжав в руке длинное тонкое копье, галопом поскакал по дорожке. Казавшийся зыбким деревянный настил совершенно не прогибался под тяжестью всадников.

Тавров взглянул на зеркальную поверхность озера и увидел, что в болоте прямо у поверхности копошатся, словно щупальца, разноцветные руки. Они высовывались из воды, пытаясь схватить скачущего коня, но это им редко удавалось. Если какой-то особенно ловкий обитатель болота все-таки успевал вцепиться в ногу скакуна, то конь без всяких усилий выдергивал тварь, похожую на полуразложившуюся обезьяну, из озера. Тварь некоторое время тащилась за конем, и тогда Гусион ловким движением копья разбивал череп существа, а болото с сочным чавканьем поглощало труп. Тавров с чувством омерзения отметил, что вблизи эти создания больше похожи не на обезьян, а на донельзя грязных бомжей. Он с облегчением вздохнул, когда глухой стук копыт по доскам дорожки сменился звонким цоканьем подков по каменным плитам моста.

Конь без всяких усилий нес седоков по довольно крутому склону. Вот они въехали в зев ощетинившихся зубьями решетки ворот и очутились во внутреннем дворе замка. Гусион не стал придерживать коня и галопом въехал прямо в высокие узкие двери. Не снижая скорости, они пронеслись через коридор и оказались в огромном зале.

Своды зала, опиравшиеся на мощные колонны, уходили вверх и терялись во тьме. Узкие окна почти не давали света, и зал освещался неровным огнем факелов, которые держали в когтях, клыках и клювах причудливые каменные изваяния, сидевшие на капителях колонн. Таврову показалось, что они хоть и каменные, но живые: один грифон, не выпуская из пасти факел, почесал за ухом лапой. В конце зала находился огромный ярко пылающий камин. Перед ним стоял дракон, а верхом на нем сидел удивительный трехголовый всадник: одна его голова была человечья, другая – бычья, а третья – баранья. Впрочем, имея у себя дома двухголовую псину, Тавров отнесся к такому экстравагантному облику с пониманием.

– Я привез к вам того, кого обещал, Ваше Величество, – сказал Гусион. – Эй, слуги! Помогите сойти гостю.

Тавров почувствовал, как какая-то сила приподняла его и мягко опустила на каменные плиты пола. Оглянувшись, он увидел, что это один из грифонов слетел со своего места и перенес его с конского крупа на пол.

– Смертный, перед тобой великий король Ада Асмодей! – проревел Гусион. – Склони голову перед Его Величеством!

Тавров подумал, что скромность и вежливость никогда не бывают излишними в чужих краях, особенно в ТАКОМ краю.

– Честь имею представиться: частный детектив Тавров Валерий Иванович, – проговорил он, почтительно наклонив голову. – Должен признаться, что ваше трехголовое величество несколько смутило меня. Нам, детям Рационализма, столь экзотический облик не внушает доверия.

– То есть вы не верите в существование столь странных, по вашему пониманию, существ? – поинтересовался Асмодей.

– Не сочтите за наглость, но это так, – признался Тавров.

– Странный вы народ! – удивился Асмодей. – Вы можете не верить в существование электронов, но убеждены в том, что свет электрической лампочки абсолютно реален, а не является плодом вашего воображения. Да будет вам известно, милостивый государь, что этот мой облик – не истинное мое обличье, но он вполне отвечает представлениям человечества об обитателях моего мира. Разумеется, я мог бы предстать перед вами в натуральном, как у вас говорят, виде, но вряд ли после этого факт моего существования стал бы для вас более реальным: ведь вы не в состоянии увидеть за светом электрической лампочки движение электронов. Поэтому оставим все так, как есть. Вы уловили аналогию?

– Думаю, вполне, – подтвердил Тавров. – Впрочем, я догадываюсь, что мое мнение не очень важно для вас.

– Тогда давайте считать то, что происходит в Пограничной Зоне, обычными паранормальными явлениями, без каких-либо попыток осмыслить все это с точки зрения понятий вашего мира, – предложил Асмодей. – Демон с тремя головами – это традиционно для ваших представлений. Так будет проще нам обоим. Договорились?

– Не вижу причин для возражений, – пожал плечами Тавров. – Для меня это всего лишь сон. В том числе и вы.

– Жаль, нет времени обучить вас придворному этикету, – со вздохом посетовал Асмодей. – Вам бы это пригодилось в жизни. Хочу сразу предупредить: хотя вас доставили сюда по моему приказу и с вполне дружественными намерениями, я терпеть не могу, когда смертные ведут себя нагло и считают, что они ровня нам, демонам, или даже имеют право на власть над нами. Сами посудите, как смертный может быть равен хоть и сыну смертной – но сыну ангела?! Поэтому воспримите мои слова не как угрозу, а как исключительно полезный совет. Ну, как, восприняли?

– Безусловно, – согласился Тавров. Он понимал, что его притащили сюда по очень важному делу и потому не следует лезть на рожон.

– Вот и хорошо, – удовлетворенно отметил Асмодей и обратился к Гусиону: – Я не смею больше вас задерживать, герцог. Мы побеседуем с гостем наедине, а вы можете заняться своими делами. Когда мы закончим, я пришлю за вами, и вы проводите нашего гостя обратно к границе Болота.

– Я всегда к услугам Вашего Величества, – ответил Гусион и выехал из зала.

– Ну вот, – сказал Асмодей Таврову. – Теперь можно приступить к делу. Пообедать не предлагаю, учитывая ваше состояние: есть на ночь вредно, а уж во сне – тем более.

– Честно говоря, я удивлен, Ваше Величество, что меня привезли сюда, – сказал Тавров. – Когда однажды у одного из ваших… э-э… коллег возникло ко мне дело, он без всяких экивоков сам заявился ко мне на квартиру.

– О чем вы? Ах да… принц Оробас! – вспомнил Асмодей. – Тогда он выполнял договор, ведь у нас принято очень скрупулезно соблюдать все тонкости. Надеюсь, ваша встреча прошла без особых осложнений для вас?

– В общем-то, да… – не стал копаться в воспоминаниях Тавров.

– Ну и отлично! – жизнерадостно подытожил Асмодей. – Перейдем к делу, Валерий Иванович. Вы разыскиваете одного человека, не так ли? Э-э… Виктора Брена, если не ошибаюсь?

– Да, совершенно верно, – ответил изумленный Тавров. – А что, мне следует прекратить это занятие?

– Нет, как раз наоборот! – воскликнул Асмодей. – Поиски пропавших – благородное дело и положительно вас характеризует. Разумеется, в глазах вашего общества.

Великий король Ада сделал многозначительную паузу, устремив пристальный взор глаз всех трех голов на Таврова. Помолчав, он произнес:

– Мне хотелось бы, чтобы вы, невзирая ни на какие обстоятельства и препятствия, нашли Виктора Брена.

* * *

Тавров был изумлен. Он ожидал чего угодно, но только не такого! Зачем адским силам понадобился Брен? И неужели они сами, при всем своем могуществе, не могут найти Брена?

– Неужели Ваше Величество не располагает необходимыми сведениями о местонахождении простого смертного? – осторожно поинтересовался Тавров.

– Эй, смертный! Не забывайся! – раздался грозный окрик Асмодея. Он ударил тупым концом копья в плиту пола с такой силой, что полетел сноп искр; грифон на колонне вздрогнул от страха, выронил факел и стремительно спикировал за ним, подхватив, прежде чем тот коснулся пола; дракон под Асмодеем выдохнул струю пламени, и Тавров почувствовал, как ему слегка опалило брови огненным дыханием. Эхо от голоса Асмодея еще долго металось под сводами, сбрасывая вниз мелкие камешки с потолка и сорвав с насиженного места полчища летучих мышей.

– Хоть вы и бывший сыщик, но вы не у себя в кабинете, чтобы задавать вопросы и требовать на них ответов, – уже спокойнее напомнил с ироническими интонациями Асмодей. – А здесь вопросы задаю я! Повторяю: я желаю, чтобы вы нашли Виктора Брена. Если вы согласны сделать это, то скажите «да», и мы покончим с этим делом. Итак, вы согласны?

– Да, я приложу все усилия, чтобы найти Виктора Брена, – ответил Тавров.

– Вот и ладненько! – одобрительно кивнул всеми тремя головами Асмодей. – В принципе следовало бы подписать договор, но случай весьма простой, поскольку интересы сторон совпадают: вы хотите найти Брена, а я хочу, чтобы вы его нашли. Поэтому скрепим договор рукопожатием, и вы можете отправляться спать в свое любимое кресло.

Асмодей протянул Таврову длинную руку. Рука как рука, только с когтями вместо ногтей, да волосы на ней длиннее, чем у людей, – скорее, это даже шерсть. Тавров после секундного колебания ответил рукопожатием. Ладонь обожгло не то холодом, не то жаром, и Тавров еле удержался, чтобы не выдернуть ее.

– Вот и все! – удовлетворенно отметил Асмодей. – Теперь можно и расстаться, к обоюдному удовольствию. Эй, кто-нибудь! Позовите Гусиона!

Почти сразу раздался цокот копыт: явился Гусион.

– Герцог, велите Хозяину Сонной Тропы доставить нашего гостя туда, откуда он к нам прибыл: его ждет большое дело.

Грифон сорвался с места, аккуратно подхватил Таврова и мягко посадил его на круп коня.

Гусион тем же маршрутом привез Таврова на берег, где их терпеливо ожидал Сэндмэн.

– Доставишь гостя туда, откуда он прибыл, – приказал Гусион и снова поскакал в замок. Сэндмэн посмотрел ему вслед и сказал:

– Идемте, Валерий Иванович. Сегодня вам повезло!

Они шли обратно той же тропой, но Тавров не узнавал ни пейзажа, ни персонажей, попадавшихся им навстречу. Казалось, это совсем другая местность, но Тавров уже понимал, что это не так: просто обстановка здесь меняется, словно декорации в театре. Действие за действием, пьеса за пьесой сменяют друг друга, и участники спектаклей играют свои роли по воле невидимого режиссера в течение всего сезона, имя которому – Вечность.

Кресло теперь стояло на уютной полянке, поросшей бархатистым клевером, в окружении кустов благоухавшего шиповника и нежно шелестевших листвой лип. В их листве щебетали невидимые птицы.

– Вроде бы кресло стояло в другом месте, гораздо менее симпатичном, – заметил Тавров.

– Это чтобы вы отдохнули в приятной обстановке, в эдаком мини-раю, – любезно пояснил Сэндмэн. – Хотя что я могу знать о Рае… Главное, Герцог явно доволен результатом вашей встречи, так отчего бы и вам не доставить приятное? Спокойной ночи, Валерий Иванович!

Сэндмэн поклонился на прощанье и рассыпался песчаным водопадом. Порыв ветра погнал песчинки по дорожке – и все, словно его и не было.

Тавров почувствовал, как восхитительная легкость растекается по всем его членам, веки слипались, словно дремота слепила их клеем. Нежный теплый ветерок обдувал лицо, наполняя ноздри ароматом цветов и трав. Тавров ощутил пронзительную радость, какая бывает только в детстве, и заснул со счастливой улыбкой на лице.

* * *

Проснулся он с той же улыбкой и тем же ощущением радости. «Удивительно: сколько лет я так не просыпался», – подумал Тавров. Ощущение солнечного тепла и света наполнило его энергией. И непонятно было происхождение этой радости: то ли он увидел и тут же забыл хороший сон, то ли это из-за наступавшего утра, сулившего прекрасный день, то ли просто прошел летний дождь…

Тавров чувствовал, как ветерок обдувает ему лицо, и улыбался. А вот и солнечный луч коснулся его лица. Утро, прекрасное летнее утро! Однако похоже, что приехал мусоровоз: потянуло запахом помойки из окна. Вот она, грубая реальность! И как омерзительно пахнет! Словно мусор неделю не вывозили. Тавров вздохнул, потянулся и встал из кресла, разминая затекшие члены. Протирая глаза, он направился было к окну, чтобы закрыть его. Но тут он увидел такое, что заставило его застыть на месте.

На полу неподвижно лежали, сцепившись в яростном объятии, Дуканот и омерзительная тварь в виде огромного паука с человеческой головой.