Звонок ударил по нервам. Мы все вздрогнули от неожиданности. Борис схватил мобильник с явным облегчением и крикнул в трубку с просиявшим лицом:

– Да, слушаю!

Впрочем, по мере того, как он выслушивал сообщаемую по телефону информацию, лицо его вновь утратило бодрое выражение. Наконец он заорал:

– Это хорошо, что ты его нашел! Только я велел тебе его найти не для того, чтобы ты целовал его в задницу, а чтобы ты привез его сюда! Да не хочу я с ним разговаривать по телефону! Вылетайте немедленно! Какой еще буран?! Какой может быть буран во Внукове?! Это вам Чукотка, что ли?! А почему у нас тут снег не идет? Ах, пилот отказывается лететь? А за две цены? Ах, все равно опасно?! Мать вашу!.. Короче, чтобы вылетали, как только рассветет! Ничего, у них приборы есть! Как нет?! Так найди вертолет с приборами для ночных полетов! Что значит «где»?! У военных или у ментов. У них наверняка есть…. Это твои проблемы! За что я тебе плачу деньги? Ах, за правовые консультации? Так вот: либо ты находишь вертолет с приборами для полетов в любых условиях, либо будешь бесплатно давать свои бесценные юридические советы бомжам на помойке! Понял?! Все!

Борис швырнул мобильник на диван и посмотрел в окно. Я тоже взглянул туда. За стеклами стояла сплошная зернистая стена летевших практически горизонтально снежинок.

– Вот климат, бля! – выругался Борис.

– Я так понял, что сегодня гостей не будет? – с плохо скрываемым ликованием поинтересовался Элис.

– Правильно понял, догадливый ты наш, – зло бросил в ответ Борис, – иди, играй в карты, только не ставь на этот раз на кон последнее…, азартный ты наш!

– Спасибо! – слегка поклонился ему Элис и направился к лестнице.

Мы последовали за ним. Когда мы уже поднимались на второй этаж, Борис крикнул:

– И напоминаю, что ровно в полночь наступает комендантский час в отношении хождений по первому этажу и за пределами дома!

– Знаем, знаем! – отозвался Элис. – Шаг вправо-влево – побег, прыжок на месте – провокация, и так далее.… Спокойной ночи, заботливый ты наш!

– Однако… как он быстро и со вкусом вошел в роль тюремщика, – пробормотал Николаша.

– Это не роль, а призвание, – заметил Элис, остановившись возле туалета на втором этаже. Он повернулся ко мне и сказал: – Слушай, Славон, я хотел бы тебя попросить…. Сходи к Ирке, поговори с ней. Она на грани,… а я ничего не могу поделать. Чем больше я пытаюсь ее успокоить, тем хуже у меня это получается. Понимаешь?

– Хорошо, Элис, – кивнул я, – я поговорю прямо сейчас, пока она……

Я боялся, что Ирка напьется до потери сознания: ведь она пила непрерывно, практически с утра. Но не нашелся, какими словами высказать свои опасения Элису. Впрочем, он и так все понял.

– Отлично! – Он радостно хлопнул меня по плечу. – А мы тебя подождем.

Я поднялся на третий этаж и постучал в дверь Иркиной комнаты. Ирка отозвалась лишь после повторного стука:

– Ну! Кто там еще?

Я решил после секундного колебания, что эту фразу следует расценивать как приглашение войти. И вошел.

– А-а,… Славон, – равнодушно прокомментировала Ирка мое появление.

Она смотрела в экран телевизора, где Пьер Ришар, сам того не подозревая, «мочил» кучу народа по ходу развеселой французской комедии. Им, французам, можно веселиться: у них лето, море; они не знают, как выглядит хорошо обгоревший труп и каково это – спать в одном доме с убийцей, у которого неизвестно, что еще на уме.

– Опять будешь искать потайной ход? – поинтересовалась Ирка, пьяно хихикая. Я протестующе развел руками, украдкой оглядывая стеклянный столик. Из лежавших на нем предметов все осталось, как днем, только бутылку мартини сменила бутылка коньяка, да рядом с набитой окурками пепельницей появилась тарелка с аппетитно выглядевшими тартинками.

– Я решил узнать, как ты тут, – пояснил я, не зная, как начать разговор.

– Нормально, как видишь, – снова хихикнула Ирка, качнув бокалом. От этого движения коньяк плеснул через край, оставив пятно на светлом паласе. Но Ирка не обратила на это никакого внимания. Впрочем, какое ей до этого дело? Все равно Лера потом все отчистит.

– Выпей со мной, Славон, – предложила Ирка.

Я присел рядом с ней в кресло, поискал глазами второй бокал, но не нашел. Впрочем, я не стал делать из этого трагедии, а просто заскочил в ванную и прихватил оттуда стеклянный стаканчик для зубных щеток. Торчавшие из стаканчика две зубные щетки я без всяких церемоний вывалил на полку под зеркалом.

– Ира! – осторожно начал я, но этой осторожности мне хватило ненадолго. Я просто не знал, как плавно перейти к делу, и поэтому сказал прямо: – Я хочу, чтобы ты знала: Борис уверен в том, что именно Элис убил Зябликова.

Элис, кстати, был уверен, что Зябликова убил Борис, но я не стал этого говорить: Ирке, несмоненно, это было известно. Я сделал паузу, испытующе глядя на нее. Но она даже не пошевелилась, молча глядя на экран телевизора.

– Лично я в это не верю, – продолжил я, – и нет никаких фактов, подтверждающих подобную версию. Тем не менее завтра сюда прибудут адвокат Бориса и крупный чин из прокуратуры. Можно не сомневаться, что цель их экспедиции – сделать Бориса непричастным ко всей этой истории с убийством Зябликова. Они примутся искать крайнего, а крайний сейчас именно Элис. Но ведь убить Зябликова мог и Паша! Ну, мог же он захотеть отомстить за честь сестры? Да и сама Лера вполне была способна завалить своего пусть незадачливого, но все-таки насильника. Ведь она отлично стреляла из винтовки в институте, не так ли?

– Ты хочешь сказать, что для того, чтобы спасти Элиса, мы должны найти того, кого можно им подставить? – нахмурилась Ирка.

Немного путано, но в целом верно. Однако это было не совсем то, что я имел в виду. Поэтому я счел необходимым конкретизировать свою мысль:

– Возможно, есть факты, убедительно свидетельствующие в пользу Элиса,… ну, что он не мог быть убийцей Зябликова.

– Например, он был в это время со мной в постели.… Подойдет? – ироническим тоном поинтересовалась Ирка.

– Боюсь, что твои показания в данном случае ничего не будут значить, – отрицательно помотал я головой.

Ирка повернула ко мне окаменевшее лицо и медленно произнесла фразу, от которой у меня холодные мурашки пустились в вольные забеги по спине:

– Я бы сама с удовольствием убила Зябликова за то, что он устроил в моем доме! С огромным удовольствием, понимаешь? И для спасения Элиса я могла бы взять вину на себя. Но есть одно «но».

Ирка достала из пачки сигарету и выжидающе посмотрела на меня. Я спохватился, достал из кармана зажигалку.

– Понимаешь, Славон, – сказала Ирка, медленно выпустив струйку дыма в сторону телевизора. – Все дело в том, что мне было абсолютно невыгодно убивать Иннокентия. Элису выгодно, а мне – нет.

* * *

Я некоторое время осмысливал сказанное ею, потом осторожно осведомился:

– Позволь,… должен ли я так понимать, что тебя и Зябликова связывали… э-э…… определенные отношения?

– Наоборот, – уточнила Ирка, – эти самые отношения связывали жену Зябликова и моего мужа! Любовниками они были, Славон, понимаешь? Он трахал ее, понимаешь?! Но не это самое ужасное. Он влюбился в нее! Можешь себе представить влюбленного Элиса?

Я замялся с ответом, но Ирка его и не ожидала, а продолжала с ненавистью:

– Вот уж действительно, седина в голову, а бес – в штаны! Ладно бы Лолиту себе нашел, молоденькую шлюшку, так нет же! Она ведь старше меня! Представляешь?! И она его очаровала! Ну как же! Идеал бизнесвумен: в офисе – Рокфеллер, в постели – шлюха….

Ирка прерывисто вздохнула, закашлялась, на глазах у нее выступили слезы.

– То есть… Элис хотел уйти от тебя к Зябликовой? – с сочувствием спросил я.

Мне действительно было жалко Ирку. Сказать, что Элис всегда любил женщин, – значило ничего не сказать. Элис был профессиональным «бабоукладчиком», для которого секс со всеми попадающими под руку женщинами – даже не спорт, а жизненная необходимость. Элис любил повторять, что ограничивать естественные потребности организма только собственной женой так же противоестественно, как питаться одной манной кашей.

Впрочем, обычно он сохранял приличия. Скажем, в нашей группе он никогда не позволял себе даже легкого флирта с другими девушками – а ведь они составляли почти половину группы, целых десять человек! Для высшего технического учебного заведения это прямо-таки малинник! Но Элис берег Иркины чувства. На вечеринках он даже танцевал исключительно с ней, восторженно поедая Ирку глазами. Лишь однажды за все время ухаживаний Элиса за Иркой я узнал о его романе на стороне.

Было это примерно за месяц до их свадьбы. Начиналась сессия, а у нас традиционно висели еще «хвосты» по зачетам и лабораторным. Я, Элис и Вера Петрова из параллельной группы сидели в пустой аудитории, ожидая преподавателя электроники, чтобы сдать ему лабораторную работу. Преподаватель присутствовал на заседании кафедры и должен был появиться не раньше чем через час. А мне еще нужно было сдать зачет по методам оптимизации.

– Ладно, некогда мне ждать! – решительно поднялся я. – У оптимизатора лекция заканчивается, попробую его отловить.

– Ни пуха! – пожелал Элис. – А мы задержим электронщика, специально для тебя.

Я сгреб конспект и учебники в сумку и помчался в другой корпус. Оптимизатор не стал тянуть резину. Он задал мне вопрос, минут пять я плавал, как дерьмо в проруби, потом оптимизатор потребовал мой конспект. После нескольких минут изучения моей тетради он сказал:

– Похоже, что вы были на всех моих лекциях, кроме этой. Н-да, не повезло.… Ну, ладно, я вам сам расскажу. Слушайте, ведь это же элементарно! Я просто хочу, чтобы вы поняли.

За пять минут он изложил мне ответ на вопрос, который сам же мне и задал, затем спросил:

– Теперь вам понятно?

– Еще бы! – воскликнул я.

– Тогда давайте зачетку.

Я достал ее и похолодел: это была зачетка Элиса! Два часа назад мы с ним «спихнули» зачет по матанализу и на радостях перепутали зачетки. Что я и объяснил преподу. Тот вник в положение и миролюбиво сообщил:

– В ближайшие полчаса я буду на кафедре.

– Я успею! – заверил я и бросился за своей зачеткой.

Как ненормальный, я домчался до другого корпуса, взлетел на третий этаж, пробежал по пустынному коридору и ворвался в аудиторию. И тут же выскочил обратно, аккуратно прикрыв дверь. Минут через пять в коридор выскользнула Верка и шмыгнула в сторону женского туалета. Я демонстративно отвернулся. Элис вышел следом за ней и смущенно сказал:

– Сам не знаю, как получилось….

– Не ожидал, что ты с Веркой,… – начал я, но замолк. Элис продолжал:

– Да, на мордашку она, конечно, не очень,… но зато у нее классная фигурка!

– Да ладно…, – проворчал я, – не мое это дело. Извини за внезапное появление, но мне даже в голову не могло прийти.… Хорошо хоть, что вас не заклинило!

– Точно! – хохотнул Элис, хлопнув меня по плечу.

Зачетку я успел отнести преподу….

Через месяц Ирка с Элисом поженились. Я опасался, что Элис выкинет что-нибудь подобное с симпатичной свидетельницей прямо в ресторане, но он мужественно удержался. Зато летом, в стройотряде, он оттянулся на полную катушку – благо Ирка была уже беременна и в строяк не поехала.

Так что сказать, что Элис изменял Ирке на каждом шагу, значило не сказать и половины правды. Но если его отношения с какой-либо женщиной заходили слишком далеко, Элис немедленно их обрывал. Видно, с Инессой Зябликовой у него действительно все было очень серьезно, раз Ирка так обеспокоилась.

– Ты уверена, что у них все было так серьезно? – спросил я Ирку, дословно повторяя свою последнюю мысль.

– Дело не в этом, – вздохнула Ирка, поглощая очередную порцию коньяка. – Дело в том, что…… Короче, если ты не в курсе…… Дела у Элиса идут в последнее время просто мерзопакостно! Я знала, что ситуация была отнюдь не блестящей, но верила и продолжаю верить, что он выкарабкается! Но…… В общем, Элис должен Инессе приличные деньги. Если бы Элис бросил меня и женился на Инессе, это стало бы решением всех его проблем. Инесса не любит мужа, но ее муж любит,… э-э…… любил ее. Зябликов не раз орал, что он покончит с собой, если Инесса решит с ним расстаться. Что он зарежет ее, потом детей, потом себя…. Конечно, никто в это не верил, но Инесса никогда не пошла бы на официальный разрыв с Кешей.

Ирка закурила очередную сигарету, выпустила в меня струю дыма, совершенно не обратив на это внимания, и закончила:

– Вот поэтому и получается, что смерть Кеши Элису выгодна. Во всяком случае, факты говорят об этом. Вроде все так.… Но это чушь! Элис меня бы никогда не бросил! Понимаешь, Славон? Никогда!

– Да-да, разумеется! – с готовностью поддакнул я.

Но Ирка меня не слушала. Она невидяще смотрела в пространство и повторяла, как ревербератор:

– Никогда… – никогда.…

Я понял, что больше мне от нее уже ничего не добиться, и торопливо откланялся, пожелав ей спокойной ночи.

* * *

Компания картежников с нетерпением поджидала меня.

– Ну, как там Ирка? – осведомился Элис, тасуя колоду карт.

– Переживает, напилась, – объяснил я ситуацию с лаконичностью, которой позавидовал бы любой спартанец.

– Еще бы! – вздохнул Витюша.

Николаша ничего не сказал, лишь нервно сжал в руке бокал с коньяком. Элис тоже ничего не ответил и начал раздавать карты.

Игра тянулась вяло. Карта мне шла так себе, и я набирал свое на вистах. Не вистовал я только тогда, когда играл Николаша. И объяснение этому было простое: Николаша всегда любил играть наверняка, и остаться без взятки, когда он играл семерную, было так же легко, как и лишиться ног после прогулки на минном поле. Ну а если Николаша заказывал шестерную в пиках, то вистующие на собственной шкуре убеждались в справедливости названия такой игры: «Сталинград». Разумеется, потом следовала долгая и нудная разборка по поводу «перезаклада», с хватанием за грудки и изощренной бранью, но убедить в чем-либо такого зануду, как Николаша, было весьма затруднительно. Однажды он вызвался играть семь бубей и взял девять взяток. Вистовал Элис. Когда донельзя раздосадованный Элис принялся проверять карты, он был предельно возмущен, обнаружив, что при любом раскладе и при самой тупой игре Николаша ну никак не мог взять меньше восьми взяток!

– Ну ладно! – горячился Элис. – Вот, на трефового туза мы берем железно. И пусть ты такой идиот, что отдал бы нам взятку на третью даму в червях. Но где еще одна взятка, где?!

– Откуда я знаю, может, у вас в трефах третья дама? – защищался Николаша.

– Какая третья дама в трефах?! – взвыл Элис. – Ты же сам трефовую даму снес!

– Снес не снес…. – проворчал припертый к стенке Николаша. – Может, я не помню, что я там снес!

Услышав такое наглое заявление, я просто обалдел. А окончательно рассвирепевший Элис дал брату в морду. Врезал от души: Николаша повалился вместе со стулом, набил на макушке шишку и потом долго ныл, утверждая, что заработал ни за что сотрясение мозга. Сочувствия, впрочем, он ни в ком не встретил, поскольку мы все ему дружно, хором, объяснили, что мозги, способные забыть о снесенной карте, необходимо выбивать из черепушки «склеротика», хотя бы из чувства любви к человечеству, в заботе о сохранении генетической чистоты вида гомо сапиенс.

В этом был весь Николаша, и потому я старался вообще против него не вистовать: нервные клетки, как нас учили в детстве, не восстанавливаются.

Впрочем, мало-помалу Элис разошелся и одну за другой сыграл восьмерную, две семерных и одну девятерную. Он играл спокойно, уверенно, и эта его уверенность меня пугала: что, если Борис прав? Что, если Элис действительно решил, оказавшись в отчаянном положении, разыграть кровавую драму? И все, происшедшее с Зябликовым, вовсе не несчастный случай, а лишь этап некоего четко продуманного и уверенно реализуемого Элисом плана? Уж он-то мастер составлять различные планы! И при их реализации Элис проявляет незаурядную настойчивость и изобретательность.

И неспроста здесь замешана эта злополучная картина Жерома. Ох неспроста!

В конце концов Элис блистательно сыграл безусловно ловленный мизер, который мы с Витюшей позорно лажанули, и игра наконец закончилась. Элис остался весьма доволен игрой, но в свете разговора с Иркой у меня все сильнее крепли подозрения: нет ли у его удовлетворенности никаких иных, глубинных причин? Я хорошо знал Элиса и постепенно приходил к выводу, что его превосходное настроение зиждется не на успехе в игре, а на удовлетворенности общим ходом событий. Словно он наблюдает за тем, как тщательно продуманный им план неукоснительно воплощается в жизнь.

Мы вышли из кабинета Элиса вместе с Витюшей и начали спускаться по лестнице.

– Слушай, как ты думаешь, завтра приедут эти… адвокат и мент Бориса? – озабоченно спросил у меня Витюша.

– Не мент, а работник прокуратуры, – машинально поправил я и спросил, в свою очередь, Витюшу: – А что это ты так взволновался? Боишься стать первым подозреваемым?

Однако Витюшу это явно не волновало. Он передернул плечами и безнадежно поинтересовался, очевидно, не рассчитывая на мой обнадеживающий ответ:

– Но… они нас не задержат надолго, да?

Я отнюдь не был настроен подбадривать ближнего своего и сурово осадил обескураженного Витюшу:

– Можешь быть уверен лишь в одном: если один из нас уедет в Бутырку, то остальные смогут наконец отправиться по домам. А вот когда это случится…, не знаю!

– Но они хоть разрешат нам позвонить домой? Мы же имеем право на один телефонный звонок, правда? – уныло вопросил Витюша.

– В принципе я полагаю, что тебе разрешат позвонить своему адвокату, – обнадежил я его, но тут же добавил: – Если, конечно, Борис не будет возражать.

– На фиг мне адвокат, – запечалился Витюша, – мне бы Маринке позвонить! Я ведь уже сегодня должен был приехать домой. А этот… все наши телефоны отобрал и отключил. Прикинь, если мы и завтра отсюда не выберемся?! Страшно подумать, что она сделает!

– Ничего, тебе в прокуратуре справку выдадут, – попытался я утешить Витюшу.

– Мне уже выдавали справки! – простонал Витюша. – Но Маринка ужасно подозрительная. Она уверена, что менты за деньги любую справку выпишут. Помнишь, что было, когда я повстречал Палыча?

Я прекрасно помнил эту историю, хотя лично в ней не участвовал. Но скандал был грандиозный, супругу Витюши родственники и знакомые успокаивали целых два месяца, а Витюша все это время жил у Элиса. С тех пор он должен был минимум три раза в сутки отчитываться жене о своем местонахождении и состоянии организма, что Витюша с тех пор и проделывал с редкостным педантизмом, даже когда после автомобильной аварии он лежал в травматологии со сломанными ногами.

Честно говоря, меня удивляло, что Маринка до сих пор не появилась в доме Карсавиных, невзирая на отсутствие контрольных звонков от Витюши. На мой взгляд, сей факт неопровержимо свидетельствовал о том, что к нам действительно непросто пробиться из внешнего мира – иначе бы Маринка уже была здесь и устроила бы такое представление, что мы сразу позабыли бы о лежавших в сугробе полуобгоревших останках Зябликова.

Я попытался хоть как-то подбодрить Витюшу, но он лишь махнул рукой и скрылся за дверью.